Текст книги "Титановая гильотина"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 7
Было дело под Полтавой

Но прежде чем началась вся эта свистопляска, прибывшие воскресным мартовским днем в Новомихайловск господа попытались перенять власть на комбинате, действуя «строго по закону».

Из микроавтобуса, приписанного к областной конторе судебных приставов, выбрались двое мужчин. Один из них, коренастый, багроволицый, лет сорока, был в форме майора юстиции, другой, несколько моложе, белобрысый, субтильного телосложения, – капитан. Каждый из них держал под мышкой портфель со служебными бумагами. Еще на позапрошлой неделе – по отнюдь не случайному совпадению – в один и тот же день сразу в двух судах, Новомихайловском и Заводском райсуде облцентра, было закончено рассмотрение встречных исков двух хозяйствующих субъектов, а именно «старой дирекции», поддерживаемой львиной долей акционеров, а также мэрами Н-ска и Новомихайловска, банкиром Ряшенцевым, племянником находящегося нынче на смертном одре губернатора и еще некоторыми влиятельными представителями «оборонки» и так называемого российского Клуба цветных металлов с одной стороны и менеджмента недавно созданного ЗАО «Новомихайловская титано-магниевая компания» – с другой.

В портфельчике старшего судебного пристава находилось именно «правильное» постановление суда – открывающее фактически прямой путь для смены прежнего руководства и захвата в собственность всего комбината, – исполнение которого он и его коллега обязаны были обеспечить в полном соответствии с «буквой закона».

Устроителями данной акции на текущий момент планировалось совершить следующие шаги: целиком сменить охрану на комбинате (отныне за «режим» будут совместно отвечать структуры ЧОП «Центурион» и облуправление ВОХРа), овладеть административными зданиями на территории комбината и диспетчерским пультом расположенной здесь же тепловой электростанции, а также провести первое совместное собрание акционеров и довыборы в правление компании.

Именно этим обстоятельством и объясняется присутствие здесь некоторых влиятельных по местным меркам господ, прибывших к проходной комбината на своих шикарных иномарках, под прикрытием сотрудников собственной службы безопасности, а также центурионовцев и областной милиции (помимо новых менеджеров, которым предстоит перенять управление ТМК, к месту событий подъехали также первый замглавы «Коммерцбанка» Михаил Гуревич, новоиспеченный акционер и личный друг и.о. губернатора Воронина, которому по совместительству предстоит стать финансовым директором компании, глава департамента экономики и развития обладминистрации и еще чиновник из областного КУГИ, которым предстоит войти в совет директоров, чтобы «осуществлять там контроль со стороны государства», а также руководитель департамента информации Геннадий Аркушин, без присутствия которого, кажется, ни одно мало-мальски серьезное мероприятие в области еще не обходилось.

Что касается и.о. губернатора и еще одного его «стратегического партнера» Лычева, занимающего должность главы «Волжскэнерго», равно как и все еще влиятельного мэра Н-ска господина Мельникова, то они сочли лишним присутствовать на подобном мероприятии, поскольку предпочитали сохранять – чисто внешне, конечно, – нейтральную позицию в этом принимающем все более ожесточенные формы споре двух «хозяйствующих субъектов».

При помощи сотрудников областного ОМОНа – подразделение численностью двадцать человек прибыло со спецколонной на автобусе «ПАЗ», – вооруженных дубинками и металлическими щитами (сделанными, кстати, здесь же, на комбинате, из легкого и особо прочного титанового сплава), при поддержке экипированных в свою фирменную униформу сотрудников ЧОП «Центурион» двум судебным приставам удалось все ж кое-как протиснуться сквозь людскую толпу непосредственно к дверям центральной комбинатовской проходной.

Все двери «аквариума» оказались запертыми изнутри; сквозь стекла были видны застывшие возле турникетов в напряжении фигуры охранников в новеньком, необмятом еще камуфляже и крепких молодых мужчин в цивильном, вооруженных преимущественно металлическими прутьями (всего там находилось примерно человек тридцать).

Багроволицый судебный пристав, держа портфельчик с бумагами в левой руке, правой принялся колотить в обшитую титановыми пластинами дверь.

– Немедленно откройте!! – проорал он сиплым, простуженным голосом. – Во исполнение постановления суда... именем закона... вы обязаны пропустить нас на территорию комбината!!!

С обратной стороны двери донесся чей-то голос:

– Не положено! Сегодня выходной... Не велено никого пускать!

Старший пристав вновь забарабанил кулаком в дверь.

– Я приказываю открыть дверь! Вы что, не видите, кто тут стоит перед вами?!.

Из-за запертой двери донесся чей-то мрачный смешок.

– Ты че, тупой?! Сказано же тебе, что никого из начальства на комбинате нынче нет!..

– Вы нарушаете законы Российской Федерации, – подал реплику младший возрастом и званием судебный пристав. – Вы обязаны нас пропустить... иначе понесете строгое уголовное наказание!

– А пошли бы вы на х... – донеслось из «аквариума». – Сказано же вам – отвалите!

В этот момент к дверям проходной протиснулся могучий, рослый Черняев – сильный, как медведь, он без особых усилий прокладывал себе путь сквозь неспокойную, колыхающуюся, спрессованную человеческую толпу, – а с ним с полдюжины сотрудников его частной охранной фирмы.

– Все, хватит базарить! – рявкнул Черняев, одетый по обыкновению в темный длиннополый плащ. – Бойцы... ну-ка за дело! Хреначьте по стеклам! А то мы до ночи тут будем вошкаться...

Один из его сотрудников, вооруженный ломом, принялся колотить по стеклу рядом с брамой, но стекло, толщиной в два пальца, оказалось высокопрочным, армированным и лишь гудело от звучных ударов и покрывалось мелкими, расходящимися от центра трещинками, но не поддавалось...

Вскрыть при помощи такой вот нехитрой методы «аквариум» оказалось делом далеко не простым; к тому же еще и «защитнички» напирали попеременно то с одной стороны, то с другой – так что работать было невозможно.

– Если только из «мухи» по дверям жахнуть! – подал реплику один из раскрасневшихся центурионовцев. – Заодно бы «комбинатовских» поджарили!..

– Всем назад! – скомандовал Черняев. – Сначала надо всю эту шушеру от проходной отогнать! Иначе на территорию нам не пробиться.

Маркелов вновь приоткрыл дверку, встал на порожек «Фольксвагена», выпрямился во весь рост и, кое-как зафиксировавшись в этой не очень удобной для работы позиции, стал снимать рабочей камерой события, происходившие возле смахивающего на аквариум здания центральной проходной комбината.

Зеленская, скосив глаза на припаркованную неподалеку черную «Волгу», вдруг обнаружила довольно любопытный факт: кряжистый парень лет двадцати восьми, одетый в черную кожанку-»реглан», сидевший в кресле водителя, выбрался наружу и... вскинул к глазам портативную видеокамеру, которую он вслед за Маркеловым направил в сторону бушующей возле здания проходной толпы.

Не успела она еще сообразить, что все это означает – мужчина, появившийся незадолго до этого из черной «ГАЗ-31», столь странно вдруг на нее посмотревший, его коллега, производящий видеосъемку, и плюс к этому внезапная и труднообъяснимая ретирада попытавшегося было пристать к журналистам с расспросами субъекта с лошадиным лицом, который испарился, едва только здесь припарковалась эта самая «Волга», – как Маркелов вдруг подал со своего места недовольную реплику:

– Так не годится, подруга! Фигня! Отсюда ни черта толком не снимешь! Анна... оставайся в тачке, а я попытаюсь подойти поближе...

Зеленская прерывисто вздохнула: ладно, если только камера пострадает, можно ведь в эдакой свалке и по голове неслабо получить...

Анна вытащила ключ из замка зажигания и выбралась наружу, поставив «фолькс» на сигнализацию.

– Ага, сейчас... так я тебя одного и отпустила!

Примерно в этот же момент к месту событий – заполошно и в то же время как-то угрожающе подвывая сиренами – прибыли две пожарные машины и «КамАЗ» в сопровождении милицейского «уазика» и микроавтобуса без опознавательных знаков. Баррикаду, выставленную на ответвлении шоссе из Н-ска, этот транспорт миновал точно так же, как и получасом ранее вся спецколонна: объехав преграду по промерзшему полю. Люди, выставленные там в качестве защитного кордона, не смогли перекрыть путь этим машинам; к тому же никто толком не знал, зачем здесь появились пожарники и кто их вызвал на комбинат, где имеется собственная пожарная служба.

Машины эти были несколько необычного вида: более громоздкие, с жаропрочными стеклами кабины, они были снабжены довольно мощными водометными установками. Всего в области четыре единицы подобной техники, и все эти специализированные пожарные расчеты были приписаны к Волжскому нефтеперерабатывающему заводу.

Оба эти мастодонта остановились на краю площадки, почти в точности напротив стеклянного куба проходной, но примерно в сотне метров от него. Омоновцы и центурионовцы резко сдали назад, разделившись при этом на две партии: одна отошла к стоянке маршруток, занятой сейчас джипами и крутыми иномарками – господа, прибывшие сюда на них, предпочитали пока не покидать своих лимузинов, – другая заняла позиции возле пожарных машин.

Температура воздуха была около нуля градусов, но вечером и ночью, как это и было в последние несколько суток, синоптики обещали до десяти градусов мороза...

В тот момент, когда мастодонты ударили по более чем двухтысячной толпе, собравшейся на просторной асфальтовой площадке перед «аквариумом», из своих водометных установок, стрингеры уже находились возле грузовика, который «комбинатовские» и те, что успели подтянуться из города – поддержать «своих», помитинговать против властей, преимущественно губернских и московских, или попросту поглазеть на события в роли зевак, – использовали в этот день в качестве импровизированной трибуны.

Им крупно повезло: когда по толпе ударили струи ледяной воды, они вдвоем, как и еще несколько оказавшихся там граждан, смогли, присев на корточки, укрыться от этой нешуточной опасности за кабиной грузовика.

Многих эти мощные струи сбивали с ног; кое-кто, хотя и устоял под их напором, оказался мокрым с головы до ног... Асфальтированная площадка, в особенности же подходы к центральной проходной, стали стремительно пустеть от разбегавшегося кто куда народа.

Струйка ледяной воды попала Зеленской за ворот; она, не удержавшись, звонко взвизгнула... Ор, вопли, мат-перемат... Кто-то неподалеку, перекрывая этот шум и гам, громко крикнул: «Гады!! Че делают с народом?! Убивать таких мало!..»

Наконец водометы прекратили работу.

Маркелов тут же вскарабкался на мокрое днище грузовика и, приняв от напарницы рабочую камеру, сплошь нецензурными словами приказал оставаться ей на месте и ни в коем разе не пытаться лезть вслед за ним на «трибуну»...

Пользуясь тем обстоятельством, что водометы заставили толпу «комбинатовских» расступиться – хотя бы на время, – освободив таким образом пространство для маневра, в дело включился тяжелый «КамАЗ».

Поскольку ступени здесь отсутствовали, вырывать запертые двери проходной при помощи тросов особой необходимости не было. Водитель грузовика, разогнавшись примерно до шестидесяти, направил «КамАЗ» в одну из стеклянный ячеек, угодив точно между двумя облицованными титановыми пластинами дверями проходной.

Такого удара стекло не выдержало...

Едва водитель «КамАЗа» сдал назад, как в образовавшуюся брешь устремились центурионовцы. А вот бойцы ОМОНа в этот момент поддержали их уже не столь бойко и решительно, как это было прежде: во-первых, милиция могла поддерживать «своих» лишь до определенного предела, и потому на территорию самого комбината у омоновцев приказа прорываться не было, а во-вторых, кто-то должен был сдерживать уже не столь многолюдную, как прежде, но весьма и весьма решительно настроенную толпу – водяная купель многих не столько отрезвила, сколько обозлила.

Центурионовцы, прорвавшиеся наконец в здание центральной проходной, наткнулись на густую цепь крепких мужчин, из которых едва лишь четверть была экипирована в униформу охранников. Но те, что были одеты в штатские шмотки, выглядели даже более грозно, нежели вохровцы, потому что каждый держал в руке что-нибудь эдакое увесистое: кто брусок серой и ноздреватой титановой «губки» размером с кирпич, которым запросто можно размозжить череп противнику, а кто и увесистый арматурный прут...

Две группы бойцов стояли несколько секунд молча, разделенные лишь полосой хромированных турникетов, начинать первым никому не хотелось...

Процедив под нос ругательство, Черняев буквально в спину затолкал через проем в «аквариум» обоих судебных приставов.

– Ну, чего застыли?! – гаркнул он, перекрывая доносящийся снаружи шум. Но тут же, мгновенно оценив сложившийся расклад, счел все же нужным обратиться напрямую к тем, кто находился по другую сторону барьера: – Слушай сюда, народ! На комбинате меняется руководство... вот так! Таково решение суда! Кто хочет сохранить работу на комбинате... да еще и получить прибавку к жалованью... короче, лучше вам сейчас остаться в стороне! Остальные же, кто не подчинится нашим вполне законным действиям... вот такие пусть пеняют на себя!

Он легонько подтолкнул в спину старшего пристава – в направлении застывших по ту сторону турникетов людей.

– Зачитайте постановление суда...

Сказав это, Черняев тут же выбрался через зияющий пролом обратно, благоразумно предоставив разбираться с чужой охраной судебным приставам и своим центурионовцам...

Где-то на территории комбината истошно завыли сирены, которым вторили возмущенные гудки автомобилей (кое-кто из участников недавнего митинга предпочел усесться в свою машину и немедленно покинуть место событий). Зеленская лишь пару-тройку раз смотрела за эти дни новости из Ирака; но впечатление – пусть даже секундное – было такое, что она находится в сотрясаемом бомбежками Багдаде, где вой сирен вновь предупреждает о скором воздушном налете...

Она скользнула взглядом по высоченной стотридцатиметровой трубе, сделанной, естественно, из особо прочного титанового сплава, с запрятанными где-то внутри фильтрами из титана и титановыми же вентиляторами – благодаря этой уникальной системе комбинат практически не загрязняет своими отходами окружающую природную среду, – и еще дальше, устремившись взором в серое пасмурное небо... не исходит ли какая опасность оттуда для людей?

Но нет, если от кого-то и исходила опасность, то только от двуногих существ, экипированных в камуфляж, да еще от тех прикинутых в дорогие костюмы джентльменов, которые при помощи таких вот зубодробительных методов пытаются решать свои «чисто конкретные» вопросы...

События нарастали лавинообразно.

Заводской охране при поддержке непосредственно работников комбината удалось-таки выдавить центурионовцев за пределы здания центральной проходной. Мало того, в прикрывающихся щитами омоновцев из толпы полетели бруски серого ноздреватого металла. Несколько таких брусков, перелетев через цепочку сотрудников милиции, упали уже в непосредственной близости от лимузинов, на которых прибыли сюда новоявленные «хозяева» Новомихайловского комбината...

На месте событий дежурила изначально лишь одна карета «Скорой», но она уже покинула площадку, увозя в больницу двух пострадавших в потасовке с милицией комбинатовских; со стороны микрорайона по дороге, завывая сиренами, мчались еще две «Скорые», но и этого, учитывая количество людей, нуждающихся в медицинской помощи, серьезно пострадавших в этой форменной потасовке, было явно недостаточно.

– Володя, атас! – крикнула Зеленская снизу своему чересчур увлекшемуся съемкой напарнику. – К нам идут какие-то люди!..

– Счас... Нюра... одну секунду! – пробормотал Маркелов, не в силах оторваться от работы. – Может ценный кадр получиться...

Сцена, которую он в общем-то случайно выхватил из всего калейдоскопа происходящих вокруг событий, была по-своему знаменательной.

Так получилось, что в пылу схватки внутри «аквариума» все как-то на время позабыли про одного из прибывших сюда из Н-ска ревнителей закона. Спустя пару минут после того, как из поврежденного «КамАЗом» стеклянного куба вышибли центурионовцев, произошел эпизод, который Маркелов успел зафиксировать на пленку: какой-то дюжий охранник буквально пинком под зад выставил из комбинатовской проходной багроволицего старшего пристава, а еще кто-то выбросил его портфельчик с «законными бумагами».

«Аминь! – удовлетворенно подумал про себя Маркелов. – После такой сценки уместны лишь финальные титры...»

– Володя, слезай немедленно! – привстав на носках и чуть перегнувшись через откинутый борт, Зеленская дернула своего малость зарвавшегося напарника за штанину. – Надо сматываться!..

Маркелов наконец врубился, что дело для них запахло жареным; он мягко спрыгнул с грузовой платформы на асфальт... но было уже, кажется, поздно.

К ним подтянулась группа крепких мужчин, двое из которых были одеты в униформу «Центуриона». Третьего они уже видели чуть ранее: тот самый субъект с вытянутой, как у лошади, мордой. Четвертым и последним в их компании был сотрудник милиции лет тридцати с неприятным прилипчивым взглядом.

– Да, Лом, это те самые, – процедил милиционер. – И тачка у них «Фольксваген»... все совпадает.

– Так что получается, браток? – сказал субъект по прозвищу Лом. – Выходит, что ты, не спросясь разрешения, «фильму» тут решил заснять?!

Чтобы освободить себе руки, Маркелов положил камеру на край платформы, одновременно задвигая напарницу себе за спину.

– Все нормалек, братья, – сказал он, изобразив на лице невинность и добродушие, вследствие чего сразу стал походить на эдакого жизнерадостного идиота. – «Добро» получено на самом «верху». Что, непонятки какие-то? Ну так спросите у своего руководства. Оно, я полагаю, должно быть в курсе...

Неизвестно, чем бы все это закончилось, но неожиданно в их разговор вмешалась еще одна подошедшая к ним группа мужчин.

Их тоже было четверо: уже знакомый Зеленской мужчина с серо-голубыми глазами, его крепкий кряжистый коллега из черной «ГАЗ-31», который, судя по всему, производил оперативную видеосъемку митинга и дальнейших событий, а также двое незнакомцев в форменных брониках, на которых спереди и сзади было написано крупными буквами: «ФСБ» и «АНТИТЕРРОР».

– Что за проблемы, старший лейтенант? – поинтересовался подошедший первым из этой четверки мужчина, который и был, судя по всему, старшим среди них. – Может, мы вам чем-нибудь сможем помочь?

– Да вот... документики решил проверить у этих двоих, – чуть прищурив глаза, процедил старлей. – Имею, между прочим, полное право по закону.

– А этих троих, значит, взяли себе в помощники? – сухо поинтересовался старший, слегка кивнув в сторону чуть подавшихся назад частных охранников. – У вас что, других забот сейчас нет? Идите, идите... занимайтесь своими делами! А документы, если потребуется, мы и сами можем у любого проверить!..

– Леня, проводи этих двух молодых людей до выезда из города, – как-то уж чересчур пристально уставившись на Зеленскую, распорядился старший после того, как другая компания во главе с ментом покинула их общество. – Потом возвращайся... боюсь, нам здесь теперь до вечера торчать...

Черная «ГАЗ-31» действительно сопроводила их до выезда на трассу, проходящую через Новомихайловск далее в облцентр.

Маркелов, усевшийся за «баранку», вначале довольно оживленно насвистывал мотивчик «круто ты попал на ТиВи», потом, когда они уже разогнались под сотню и убедились, что за их «Фольксвагеном» никто не гонится, признался:

– Думал, на этот раз мне точно надают по балде...

– А я сейчас о другом думаю, – негромко сказала Анна.

– Срочно надо менять гостиницу! – заметил Маркелов. – Надо сделать копию для себя, а потом уже как-то перекинуть «исходник» Уралову! Матер-рьяльчик получился... просто пальчики оближешь.

– Я все равно о другом думаю...

– Ну? О чем думает наша Нюра? – повернув к ней голову, спросил Маркелов.

– Вот тот мужчина, что подошел... и выручил нас... вместе с фээсбэшниками...

– Ну?! Не тяни кота...

– Мне кажется, что он и есть наш Иван Иванович...

Глава 8
Осторожность, осторожность, осторожность, господа!

Понедельник, первая половина дня

Начальника УФСБ Керженцева попросили прибыть на экстренное совещание в обладминистрации, посвященное разбору вчерашнего ЧП в Новомихайловске. Открылось оно необычно рано – в восемь утра, а провел это мероприятие в качестве председательствующего лично Виталий Алексеевич Воронин, который сразу же попытался дать понять всем присутствовавшим, в том числе и местным силовикам, среди которых, кроме Керженцева, были также милицейский генерал, начальник УВД и облпрокурор, кто именно сейчас в доме хозяин и чью политику здесь должны проводить чиновники.

Пробыв на этом инициированном Ворониным мероприятии немногим более полутора часов, генерал Керженцев около десяти утра прибыл в Управление. Поднявшись к себе в кабинет, он сказал поджидавшему его помощнику, что обычного «понедельничного» совещания не будет.

Оказавшись на своем рабочем месте, Керженцев первым делом сделал два телефонных звонка: один в Москву, своему давнему другу и однокашнику, возглавляющему нынче один из ключевых департаментов Федеральной службы безопасности и являющемуся заместителем директора ФСБ, другой в Нижний, зампреду по Приволжскому федеральному округу, которого он, Керженцев, если не случится ничего экстраординарного и если он не согласится принять другое предложение, должен будет сменить на этом перспективном посту уже осенью этого года.

«Дружеские рекомендации», которые он выслушал от этих двух людей, были размытыми, совершенно неконкретными. Керженцев, да и некоторые другие губернские «зубры» в последнее время словно потеряли под ногами надежную почву: сигналы, которые транслировали в их адрес высокие чиновники и представители имеющих здесь свой интерес бизнес-элит, были весьма противоречивы, а порой и взаимоисключающие...

Генерал, немного поразмыслив наедине над сложившейся ситуацией, стал по одному выдергивать к себе ключевых сотрудников Управления.

Первым он вызвал к себе в кабинет Германа Карахана.

Карахан, как и большинство сотрудников УФСБ, с уважением относился к своему начальнику. Человек он был строгий, суховатый, со всеми без исключения по имени-отчеству и на «вы». Рано поседевшие волосы коротко острижены, носит очки с чуть затемненными линзами. В работе требователен, порой, как кажется некоторым, даже придирчив, способен намылить холку любому из подчиненных, не прибегая к крепким выражениям. Но уважают его здесь за другое: за то, что «своих» не сдает ни в каких ситуациях и на своем посту делает то, что позволяет существующая вокруг них реальность.

Например, в свое время Управление вело тяжкую – хотя и подковерную – борьбу с местными крупными милицейскими чинами. Одно время Хозяин, кое-чем обязанный этим людям в прошлом, закрывал глаза на то, что эти люди, прекрасно находившие общий язык с Ворониным, позволяли себе кое-какие «шалости». Но дело постепенно зашло далеко. Так далеко, что «милицейская» и «воронинская» крыши в Н-ске и области стали котироваться более высоко, нежели благосклонность и поддержка самого Хозяина или, скажем, его давнего товарища, городского главы Мельникова. Тот же начальник ОБЭП Черняев со своими сотрудниками принялись внаглую «строить» губернских предпринимателей, при поддержке, естественно, своих покровителей, главным среди которых был вице-губернатор Воронин. Дело приняло нешуточный оборот, поскольку, помимо откровенного рэкета, уже не только мелкому и среднему бизнесу, но и крупным по губернским масштабам предпринимателям было велено переводить свои денежные счета из контролируемого губернатором через своего племянника «Волжского Народного» в «Коммерцбанк» к Михаилу Гуревичу, а это уже означало экономический подрыв самих устоев прежней губернской власти, не говоря уже о прямых убытках для «семейного бюджета».

Наконец подчиненным Керженцева удалось-таки застукать обнаглевшего Черняева и некоторых из его самых опасных подчиненных, что называется, на горячем: менты похитили и увезли за город, на одну из своих «точек», человека, державшего с личного соизволения Хозяина в Н-ске производство крепких спиртных напитков. В акции по поимке рэкетиров в погонах участвовала также прибывшая из Москвы бригада сотрудников ГУСБ[6]6
  Главное управление собственной безопасности МВД РФ.


[Закрыть] (местной же опергруппой, составленной, во избежание утечки информации, исключительно из надежных, проверенных сотрудников УФСБ, руководил Карахан). На «точке», помимо водочного короля, в ходе силовой акции был обнаружен еще один предприниматель, похищенный несколькими днями ранее в соседней губернии (от него, как выяснилось, лично Черняев потребовал переписать принадлежащую тому мебельную фирму на нужного человека).

Всего в течение суток в Н-ске и области были задержаны почти два десятка сотрудников милиции, офицеров младшего и среднего звена. Менее чем через трое суток большинство из них, включая арестованных на «точке» Черняева и сотрудников ОБЭП Фомина и Ломова, оказались на свободе, выйдя под подписку. Вспыхнул скандал: двое прокурорских работников и судья вынуждены были покинуть свои кресла... но размеры взяток, полученных ими в те дни, надо полагать, позволили им легко пережить горечь от расставания со своими служебными постами.

Таким образом удалось убрать из органов Черняева и еще некоторых наиболее одиозных персон. Пару-тройку мелких сошек даже посадили, но дело на начальника ОБЭП и его ближних помощничков развалилось, не дойдя до суда. По указанию из Москвы в Н-ске произошла «ротация кадров» – на смену несколько подзагадивших свои служебные мундиры начальнику УВД и областному прокурору пришли новые кадры.

Ну и что из всего этого вышло?

Эти самые «новые кадры», кажется, окончательно поставили на вице-губернатора Воронина.

А Черняев вот уже более года руководит крупнейшим в городе и области охранным предприятием, где сейчас, в числе прочих сотрудников, трудятся и те, кто ранее составлял костяк ОБЭПа и кто с таким трудом был сравнительно недавно вычищен из органов внутренних дел...

Генерал, что, в общем-то, редко с ним случалось, слушал доклад своего подчиненного рассеянно и даже оборвал Карахана, не дав тому высказаться до конца.

– Достаточно, Герман Анатольевич. Картинка в общем-то и так ясна...

Карахан слегка пожал плечами. Какое-то время Керженцев молчал, устремив задумчивый взгляд куда-то в заоконные дали. Герман кашлянул в кулак, затем, когда начальник вновь направил на него упрятанные за притемненными линзами глаза, ровным тоном произнес:

– Могу я задать вам вопрос, товарищ генерал?

– Задавайте.

– Есть какая-нибудь реакция из Москвы? Нет, не на вчерашние события... а вообще?

– В каком смысле?

– В самом широком, товарищ генерал. Я говорю о ситуации в нашем регионе...

Помолчав немного, начальник суховатым тоном сказал:

– Положение дел, думаю, у нас мало чем отличается от других, соседних регионов.

– Наверное, так и есть, – криво усмехнувшись, сказал Карахан. Но существует цепь событий, выходящих, так сказать, из ряда вон. Взять хотя бы попытку захвата группой известных лиц Новомихайловского комбината! Возможно, вам не понравится мой вопрос, товарищ генерал... Но почему Москва... наше центральное ведомство никак не реагирует на здешние события?! Неужели тех материалов, что мы здесь собрали, недостаточно для принятия мер политического... и специального характера?!

Генерал, сняв очки, принялся протирать линзы чистым носовым платком. Карахан уже успел подметить про себя, что Керженцев в последнее время выглядит несколько уставшим, да и действует не так энергично, как прежде. Сказывается, конечно, потеря такого важного ресурса, как многолетняя дружба с действующим губернатором (с Ворониным у Керженцева, наоборот, отношения были холодными, натянутыми... Они почти не общались между собою). Да и до пенсионной черты осталось около года: фээсбэшному генералу, конечно, и после увольнения из органов по выслуге лет не проблема найти подходящее место в тех же госструктурах, но и наживать себе в такой вот жизненной ситуации влиятельных недругов, вроде тех же Воронина и банкира Гуревича... на такое далеко не каждый отважится...

– Эк куда вы хватили, Карахан, – водрузив очки обратно на переносицу, сказал начальник. – Скажу так: особых новостей из центра пока нет. Зато есть разъяснения и рекомендации... Такие, например: вмешательство в «имущественные споры» не входит в компетенцию нашего с вами ведомства. Поэтому, следовательно, мы должны быть... скажем так... на своем месте.

– Они что, с ума там сошли! – несколько резче, чем следовало, сказал Карахан. – Здесь речь идет именно о вопросе национальной безопасности!

– Полегче, майор!

– Извините, товарищ генерал, – чуть сбавив тон, сказал Карахан. – Но я все равно не понимаю... Новомихайловский комбинат выпускает стратегическое сырье! Как они без титановых сплавов собираются поднимать промышленность... и прежде всего «оборонку»?! А те сотни миллионов долларов, что можно заработать на экспорте? Мы же с вами знаем, кто... какие силы стоят за Ворониным, Гуревичем и их местными товарищами?! И к чему может привести захват этой компанией такого уникального производственного комплекса!..

– Это всего лишь наши предположения, – поморщившись, сказал Керженцев. – В любом случае наша позиция, подкрепленная собранными нами оперативными материалами, руководству известна...

«Кто-то давит на самом верху, – промелькнуло в голове у Германа. – В конечном итоге все решат связи и деньги, а ты тут хоть в узелок завяжись... хоть «караул» кричи... все равно решение будет принято в пользу тех, у кого больше наглости и бабок...»

Генерал пристально глядел на своего подчиненного и тоже думал свои думы:

«Все ты прекрасно понимаешь, Карахан... Меня могут «уйти» отсюда в любой момент, причем «уйдут» красиво, без скандала, возможно даже, с повышением по службе. Но я хочу продержаться еще какое-то время, потому что среди всего прочего у меня есть кое-какие долги перед вами, моими сотрудниками. Документы на присвоение тебе подполковничьего чина, Карахан, я собрал и отправил в центральное ведомство еще прошлой осенью, но что-то, а вернее сказать, кто-то тормознул это дело и сделал это, как всегда, эдак подленько, что и концов на найти... но ничего, я уже обратился по этому поводу к одному из замов директора... Я в курсе, Герман, что ты после развода оставил квартиру жене и сейчас проживаешь на съемной жилплощади. На днях я толковал с мэром Мельниковым... о разном-всяком. В том числе о том, что некоторые мои сотрудники не обеспечены нормальным жильем. Мельников пообещал в месячный срок выделить как минимум четыре квартиры, причем улучшенной планировки. Одну из этих новеньких комфортных квартир, Карахан, ты получишь в свою собственность... хотя, скажи я тебе сейчас об этом, ты можешь решить, что тебя элементарно пытаются «купить»...