Текст книги "Титановая гильотина"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 12
Карета подана

Вторник, позднее утро

Погода на следующий день, как и можно было предположить еще накануне вечером, выдалась ненастная, с порывистым ветром и зарядами мокрого снега.

В город по своим делам москвичи выехали около десяти утра, прихватив с собой из аппаратуры лишь портативную камеру «Сони» и диктофон. За рулем микроавтобуса, по обыкновению, сидел Маркелов, а его напарница привычно устроилась рядышком, в кресле пассажира.

По дороге в центр, до которого от поселка было около получаса езды, Зеленская решила прослушать запись, которую столь неожиданно для москвичей вчера при расставании всучил им Паша Кормильцин.

Анна выщелкнула из диктофона свою, пока еще не использованную в работе кассету, вставила ту, что дал ей Павел, подсоединилась через наушник и включила свой цифровой «Сони» на воспроизведение.

На кассете – по крайней мере в той части, что она успела прослушать, – содержалась запись разговора двух незнакомых ей людей, мужчины и женщины. При осуществлении записи, судя по всему, кое-что было подкорректировано: при том, что сама речь была ясной и разборчивой, несколько механистическое ее звучание могло бы серьезно затруднить идентификацию личностей говоривших. В принципе это был нехитрый приемчик. Диктофон Зеленской также был снабжен технической функцией, позволяющей ускорять или замедлять запись, менять голоса почти до неузнаваемости путем дополнительной модуляции звуковых частот и так далее. Похоже, что именно такой техникой пользовался человек – или группа людей, – записавший этот разговор на пленку.

И, кстати, сделавший это против воли одного из участников беседы, о чем свидетельствует уже самое начало разговора.

Мужчина: Здравствуйте...

Женщина (торопливо): Только давайте без имен! Как и договаривались предварительно...

Муж.: Не волнуйтесь... я держу свое слово. Кстати, вы опоздали... почти на целый час.

Жен.: Да? Действительно... А где мы будем разговаривать? Здесь, в вашей машине?

Муж.: Да как вам будет удобней...

Жен.: Знаете что? Давайте лучше пройдемся по парку... Надеюсь, в это время там никого нет...

В этом месте в наушнике раздался легкий щелчок (по-видимому, звукозаписывающее устройство было на какое-то время отключено). Когда вновь в динамике послышались голоса, эти двое, по всей видимости, уже прохаживались по аллеям одного из городских парков.

Жен.: Вы принесли деньги?

Муж.: Как мы и договаривались. Вот, держите аванс... Остальное получите, как только целиком выложите мне всю информацию, которой вы располагаете по известному вопросу...

Жен.: Минутку... Сто... двести... Поймите меня правильно... У нас маленькие зарплаты, вы в курсе... Пятьсот, шестьсот... Да и не безопасно... Девятьсот... тысяча... Да, все правильно...

Муж.: Я же говорил, что вам не надо беспокоиться! Гонорар обещанный вы получите сполна, разговор останется между нами... гарантирую!

Жен.: Если будете где-то на меня ссылаться, я... я... откажусь подтвердить такие вот сведения! Поэтому я не хочу, чтобы кто-то записывал нашу беседу! Надеюсь, вы не собираетесь... делать запись?.. Откуда мне знать? Может, у вас при себе скрытый микрофон... или как там это у вас называется?!

Муж.: Не волнуйтесь, никто вас записывать не собирается. Никакого скрытого микрофона у меня при себе нет... Поэтому все, что вы мне сейчас скажете, останется строго между нами.

(Когда в динамике прозвучала эта тирада, Зеленская невольно усмехнулась про себя: когда, интересно, люди перестанут быть столь легковерными и легкомысленными, полагаясь, как эта незнакомая ей женщина, на чье-то «честное пионерское»...)

Муж.: Итак, вы работаете в нашем областном Кардиоцентре?..

Жен.: Работала. Сейчас в нашем медучреждении проводится сокращение штатов... При том что у нас, как и повсюду, ощущается нехватка квалифицированных специалистов...

Муж.: С чем это связано, как вы полагаете?

Жен.: Могу только догадываться... После того, что произошло с доктором Гореевым, ведущим специалистом нашего Кардиоцентра, у меня вдруг появились проблемы служебного плана. Не сразу, конечно...

Муж.: Что случилось с доктором Гореевым?

Жен. (нервно): А то вы не в курсе?

Муж.: И все же?

Жен.: Однажды поздно вечером, когда он возвращался домой с работы, в подъезде дома на него напали какие-то молодчики... Принялись избивать его железными прутьями... нанесли целый ряд тяжелых травм, включая черепно-мозговую... человек, можно сказать, лишь чудом остался жив... хотя и превращен чьей-то злой прихотью в инвалида... Это случилось почти четыре месяца назад, еще до Нового года...

Муж.: Чего они добивались? Я имею в виду тех, кто изувечил вашего коллегу?

Жен.: Откуда мне знать? Может, вы мне подскажете, в чем тут разгадка? Ведь тех молодчиков так и не нашли...

Муж.: Хорошо, не будем гадать на кофейной гуще. Спрошу о другом... Ведь это доктор Гореев последние годы наблюдал Николая Дмитриевича, будучи фактически его лечащим врачом?

Жен.: Да, так и есть. Вернее, так было до того момента, как Гореев стал жертвой нападения каких-то злоумышленников.

Муж.: Скажите... Николай Дмитриевич... действительно серьезно болен? Почему вдруг так стремительно стала развиваться его «сердечная» болезнь?..

Жен. (после паузы): Вот это, что называется, интересный вопрос. И для меня довольно загадочный...

Муж.: На что вы намекаете? Говорите, пожалуйста, конкретней!

Жен.: Тут не все так просто... В последние годы у Николая Дмитриевича стало заметно расти артериальное давление. Когда появилась угроза возникновения гипертонической болезни и, как следствие, уже не исключались риски возникновения инфарктов или приступов стенокардии, доктор Гореев, после соответствующего обследования и консультации с некоторыми московскими светилами, решил начать лечение – то есть добиться снижения артериального давления – с использованием одной из немедикаментозных методик. Или, выражаясь иначе, нелекарственной терапии повышенного давления...

Муж.: А подоходчивей?

Жен.: Пожалуйста... Речь идет, в общем-то, об элементарных вещах. Во-первых, диета с высоким содержанием клетчатки. Во-вторых, Гореев сумел настоять еще на некоторых ограничениях: из рациона была почти исключена соль... ограничено употребление алкоголя... плюс ко всему, Николай Дмитриевич наконец бросил курить... В его привычку вошла ежедневная тридцатиминутная прогулка на свежем воздухе... Из препаратов в это время он принимал лишь калийсберегающие диуретики... амилорид американского производства. Результаты не заставили себя ждать: уже прошлой осенью Николай Дмитриевич чувствовал себя прекрасно... Снизился вес, артериальное давление нормализовалось и составляло систолическое – 140, диастолическое – 80... что для его шестидесяти двух является вполне приемлемым показателем.

Муж.: И тут с доктором Гореевым вдруг произошел несчастный случай...

Жен.: За здоровьем Николая Дмитриевича стали наблюдать другие люди... всех, кто работал с Гореевым... нет, не то чтобы стали как-то обижать... просто наблюдать за столь уважаемым пациентом, а затем и лечить его стали уже совсем другие специалисты...

Муж.: В том, что произошло, вы подозреваете чей-то злой умысел?

Жен. (после паузы): Я вот только недавно узнала, что новый лечащий врач сначала настоял на том, чтобы Николай Дмитриевич начал принимать препарат гидрохлортиазид. В принципе это щадящий диуретик, но лечение им считается безопасным, если начинать прием препарата с очень низких доз. Потом... хотя этот факт у нас не только не афишируется, но и, как я поняла, даже скрывается и не отображается во внутренней документации Центра... в ход пошли уже более серьезные препараты, такие, как бета-блокираторы и резерпин. Причем в самом Центре был запущен слух... что доктор Гореев еще ранее избрал ошибочную методику лечения... и что именно по этой причине, мол, было упущено время... и теперь вот приходится использовать очень сильные препараты, обладающие целым рядом негативных побочных явлений...

Муж.: Скажите, Николай Дмитриевич нуждался в операции на сердце?

Жен.: Пока его наблюдал доктор Гореев – нет. Почему так быстро вдруг стала развиваться сердечная болезнь?.. Может, на этот вопрос должен ответить кто-то другой? Конечно, всякое может быть... Возможно, у тех, кто в последнее время занимался лечением Николая Дмитриевича, просто не хватило опыта и знаний? Да и природный фактор нельзя сбрасывать со счетов: человек, к примеру, понервничал сверх меры, и все... от инфаркта, особенно в таком возрасте и при такой должности, знаете ли, никто не застрахован.

Муж.: Кроме уже названных вами препаратов, что еще использовалось для лечения Николая Дмитриевича?

Жен.: Вот этого я не могу вам сказать... Когда Николая Дмитриевича поместили в стационар, доступ к нему людей, даже тех, кого он знал лично, был строжайшим образом ограничен... Про то, что ему давали мощные антигипертензивные препараты, я узнала абсолютно случайно, от одной из наших коллег... Нет, фамилию не назову, даже не просите... Речь шла о том, что Николаю Дмитриевичу среди прочих препаратов стали давать бета-блокираторы. Я сочла это как минимум странным... потому что существует некая возрастная планка... Для лечения тех, кому за шестьдесят, бета-блокираторы противопоказаны: во-первых, на людей в таком возрасте они не оказывают должного эффекта, а во-вторых, и это главное, в нашем конкретном случае грозят серьезнейшими негативными побочными явлениями...

Муж.: Вот, кажется, мы подобрались к самому важному, самому интересному...

В следующий момент Зеленская и ее напарник, словно заранее сговорившись, одновременно помянули нечистого.

– Черт... – прошептала Зеленская, до которой наконец дошел смысл этого плотно насыщенного медицинскими терминами разговора двух незнакомых ей людей. – Неужели такое может быть?..

– Черти бы вас побрали! – пробормотал под нос Маркелов, притормаживая возле сделавшего отмашку жезлом сотрудника ГИБДД. – Вот какого, спрашивается, лешего?..

Он точно знал, что никаких правил он сейчас не нарушал. Но для местного гаишника, тормознувшего вишневый «Фольксваген» на проспекте Победы, менее чем в двух кварталах от здания городской мэрии – а именно туда, чтобы выправить кое-какие бумаги у рекомендованного Кормильциным чиновника, и направлялись журналисты, – мнение какого-то там Маркелова на сей счет ровным счетом ничего не значило...

Зеленскую вдруг прошиб холодный пот. Она выдернула из уха наушник и сунула диктофон вместе с проводом в карман дубленки. Ничего глупее, конечно, она придумать сейчас не могла... К ее счастью, на первых порах двое сотрудников ГИБДД – их служебная машина стояла здесь же, на бровке, – занимались исключительно водителем «Фольксвагена»: пока один из этих двоих связывался с кем-то по рации, другой, завладев документами Маркелова, неожиданно попросил того выйти из машины.

Анна, не спуская глаз с обоих гаишников, вытащила диктофон обратно из кармана... Несколько секунд она сидела неподвижно, с гулко бухающим в груди сердцем... По-прежнему держа руки внизу и старательно сохраняя спокойное – с легким и вполне уместным сейчас налетом досады – выражение лица, она выщелкнула из диктофона ту кассету, которую только что прослушивала, и вставила в нее другую – «пустышку»...

Ее правая рука, с зажатой в кулачке микрокассетой, плавно нырнула под полу дубленки. Брючки на ней, надо сказать, сидят как влитые... Анна что есть сил втянула живот и, скользнув пальцами под брючный поясок, сунула кассету в трусики.

Тем временем подъехала патрульная машина с еще двумя ментами. Зеленскую попросили тоже выйти из микроавтобуса. Один из гаишников вновь принялся переговариваться с кем-то по рации. Двое подъехавших только что ментов сразу поставили Маркелова в известную позу – «руки на капот, ноги на ширину по самое некуда!» – и тут же стали шмонать его карманы.

– Володя, ты объяснил товарищам из милиции, куда именно мы направляемся? – ледяным тоном произнесла Зеленская. – И кто... в каких высоких кабинетах нас сейчас ждет?..

– Ну да... пытался сказать...

Мент тут же – как будто случайно – ударил его с носка по косточке, заставляя Маркелова еще шире расставить ноги.

– Прекратите немедленно! – резко произнесла Зеленская. – Вы что себе позволяете... Кто ваш начальник?!

– Заткнись! Оба заткнитесь!.. – вызверился на них один из патрульных. – Еще одно слово... и уложим мордой в грязь!

Зеленской только и осталось, что с недовольным видом пожать плечами: спорить сейчас с ментами, с этими воистину уличными бандитами, будет себе дороже...

Еще через несколько минут к месту событий подкатил канареечного цвета «уазик», откуда вышел... уже немного знакомый им по Новомихайловску сотрудник милиции в звании старлея.

«Что это они придумали? – забилась в ее голове тревожная мысль. – Похоже, мы на этот раз серьезно влипли...»

Старлей некоторое время нагловато разглядывал ее, затем, криво усмехнувшись, показал в сторону зарешеченного «воронка»:

– Прошу вас, господа... карета подана!..

Глава 13
Ты не в Чикаго, моя дорогая...

Вторник, вторая половина дня

Когда Аркушин вошел в предбанник с двумя «стойками» – та, которую занимал референт, сейчас пустовала, – секретарша Лана полировала пилочкой свои и без того ухоженные ногти.

– Ланочка, шеф у себя?

– Виталий Алексеевич занят, – не прерывая своего занятия, проворковала девушка. – Идет совещание по Новомихайловскому комбинату.

– Ланочка... а давно они заседают? И как скоро освободится Виталий Алексеевич?

– Только начали. Сколько продлится совещание? Не знаю... Виталий Алексеевич просил без веского повода не отвлекать его от этих дел. Когда шеф освободится, Геннадий Юрьевич, я вам...

Аркушин сделал умоляющие глаза:

– Ланочка!.. У меня архисрочное и очень важное дело. И займет оно, я уверен, не более минуты...

Убрав пилочку, секретарша ткнула наманикюренным пальчиком кнопку интеркома:

– Виталий Алексеевич, к вам Игорь Юрьевич пришел. Говорит, что у него к вам архисрочное дело...

Аркушин предполагал, что Воронин попросит пройти его в кабинет, но тот сам вышел в просторный предбанник.

– Ну что у тебя, Геннадий? – торопливо произнес Воронин, не выказывая, впрочем, особого недовольства. – Что за архисрочное дело?

– Э-э-э... Я тут одно ваше поручение сейчас выполняю, Виталий Алексеевич...

Аркушин скосил глаза на дверь небольшой гостевой комнаты, где посетители, сидя в удобных креслах за чашкой кофе, обычно дожидались своего времени, когда их сможет принять у себя губернский воевода.

Они прошли в помещение, которое в данную минуту пустовало. Когда Аркушин плотно прикрыл за собой дверь, Воронин бросил на него нетерпеливый взгляд:

– Выкладывай, Гена! Только не размусоливай, люди ждут!

Аркушин развернул небольшой пакет, который он принес с собой, и выложил на стол перед губернатором пачку документов и два довольно пухлых бумажника.

– Виталий Алексеевич, помните, был разговор про двух журналистов...

– Ну?

– Предполагалось, что они приехали к нам из Москвы. Их еще видели в Новомихайловске, на воскресном «митинге»...

– Гена, короче!..

– Их сегодня задержали в городе, примерно в половине одиннадцатого утра. По предварительной информации, они ехали в городскую мэрию... возможно, к самому Мельникову. Транспорт, на котором они передвигались, вписали в нашу областную базу данных по угонам. Сотрудники ГИБДД передали эту парочку своим коллегам из ДПС, а те, после соответствующего допроса... ведь именно они расследуют угоны... отвезли москвичей в Волжский райотдел милиции...

– Эти подробности оставь при себе! Меня интересует конкретика... Кто они такие, эти журналисты? Кто дал «заказ»? Кто именно их сюда послал? Какое именно задание они получили? Вот что меня интересует во всей этой истории, Геннадий!..

Аркушин, мелко, по-птичьи, кивая зализанной головой, принялся рыться среди чужих документов, поочередно передвигая их по столешнице к своему начальнику.

– Некие Зеленская и Маркелов, оба москвичи, оба принадлежат к журналистскому сообществу, – сказал он, передавая Воронину аккредитационную карточку, которую он обнаружил в документах женщины. – Каждый имеет набор легальных гражданских документов, водительские права и прочее... У каждого имеются также в наличии удостоверения: «Союза журналистов России», международной организации «Репортеры без границ» и еще корочки сотрудников Европейской ассоциации независимых телевещателей... последний документ на двух языках, английском и французском... Лицо Зеленской мне смутно знакомо, на экране она определенно уже светилась... Перед тем как идти к вам, Виталий Алексеич, я поискал сведения о них в Интернете...

– И что?

– Зеленская до конца девяностых публиковала статьи в московской прессе. Диапазон широкий: от криминальных и околополитических хроник до «чеченской» темы включительно. Потом, как я понял, она стала работать на западные телекомпании и информагентства. Награждена двумя международными журналистскими премиями: за цикл репортажей «По обе стороны реки Пяндж» и «Балканские хроники», соответственно в 2001 и 2002 годах... По Маркелову я ничего не обнаружил. Мне кажется, он либо телеоператор, либо ее телохран... либо совмещает оба этих занятия в одном лице...

– Чем они объясняют свой приезд в наши края?

– Пытаются косить под полных придурков, – кривовато усмехнувшись, сказал Аркушин. – Мы, мол, граждане России, законов не нарушали... какие могут быть к нам претензии... и так далее... Цель приезда объясняют довольно уклончиво: хотят, типа того, в будущем снять цикл документальных фильмов под заказ одного из европейских агентств. Тема этих зарисовок, по словам Зеленской, такая: «Малые города России»... И вот сейчас у них что-то вроде рекогносцировки... поиск мест для будущих натурных съемок.

– Ну да, конечно, – хмыкнув, сказал Воронин. – То-то они сразу в Новомихайловск лыжи навострили... Что-нибудь эдакое... криминальное у них нашли?

– Найдут, если будет команда...

– Я о другом, – поморщившись, сказал Виталий Алексеевич. – Ну там аппаратура какая-нибудь, записи, пленки...

– Изъяты полулюбительская камера «Сони» и диктофон с пустой кассетой.

– И все? Ну так гоните их отсюда в шею! Чтобы и духу ихнего здесь не было!.. Ты что, Геннадий, без меня не мог решить этот вопрос? Установку ты от меня получил? Получил! Ну так действуй! А то отвлекаешь меня из-за всякой ерунды от серьезных дел...

– Я бы не стал вас беспокоить, Виталий Алексеевич, если бы не одно «но», – торопливо произнес Аркушин, передавая нынешнему главе обладминистрации изъятые у московских журналистов фотоснимки. – Взгляните сами, с кем они здесь засняты...

Воронин принялся разглядывать цветные фотоснимки. На одном из них была запечатлена журналистка Зеленская, берущая интервью у известного политика, занимающего нынче пост министра внутренних дел. Вряд ли это был «свежий» фотоснимок: скорее всего, если судить по мелким, но многое объясняющим опытному чиновничьему глазу деталям, снимок был сделан года два, а то и три тому назад, когда этот седовласый мужчина еще только начинал свою политическую карьеру и не занимал своего нынешнего правительственного поста.

На другом фото была запечатлена церемония вручения правительственных наград в Кремле. А именно тот момент, когда глава государства прикреплял медальку на лацкан пиджака какому-то рослому крепышу (наверное, Маркелов был среди тех журналистов и операторов, кто получил награды за свою работу в Чечне и других «горячих точках»)...

Перевернув фотоснимки, Воронин убедился, что на обороте никаких записей не содержится.

Но даже если бы там имелись автографы самого главы государства, то что, спрашивается, это могло бы изменить?

Воронин, глядя на своего подчиненного, медленно и демонстративно – т-р-р-р! – разорвал пополам фотоснимки с запечатленными на них известными людьми.

– Это хорошо, Геннадий, что ты трепетно относишься к начальству, – процедил он, кривя губы. – Человек не может служить двум или трем хозяевам сразу... Хозяин может быть только один! Ты меня понял, дружок?

– Да, конечно... шеф, я все прекрасно понимаю...

– Чего это ты так побледнел, Гена? – поинтересовался Воронин, продолжая медленно рвать в клочья чужие фотоснимки. – Запомни одну важную вещь, дорогой: власть у нас в стране имеют совсем не те люди, кого ежедневно показывают по «ящику». Власть в России – это я и такие, как я! А также отдельные серьезные люди, которым я и подобные мне создают все условия для их бизнеса... А эти... Кого-то же надо периодически предъявлять народу, чтоб он не ощущал себя кинутым, бесхозным стадом?..

– Вы же знаете, Виталий Алексеевич, что я предан... лично вам! – заверил своего начальника Аркушин.

– То-то же... Выбрось это в урну! И распорядись, чтобы этих двух подозрительных журналистов вышвырнули вон за пределы области!..

Сразу же после разговора с Ворониным Аркушин отправился на своей служебной машине в Волжский райотдел, где его с нетерпением дожидался начальник райотдела полковник милиции Пилипенко.

– Ну что новенького с этими двумя, полковник? – поинтересовался Аркушин, когда сопровождавший его сотрудник милиции закрыл за собой дверь начальственного кабинета. – Что-нибудь полезное для нас удалось из них вытащить?

Полковник Пилипенко, плотный, несколько даже грузный мужчина лет сорока двух, отрицательно покачал головой.

– Продолжают держаться за свое, – сказал он, закрывая в сейф документы задержанных этим утром москвичей, которые ему только что вернул Аркушин. – Где проживали после того, как выписались из гостиницы «Спутник», сообщать отказываются. Личных вещей, как я уже докладывал, в их микроавтобусе не обнаружено... Оба держатся стойко и даже пытаются качать права. Вот если бы нам было позволено...

– Нет! – резко оборвал его Аркушин. – Припугнуть – да! Но ломать их... такой команды нет!

– Понятно... Я распорядился закрыть их в разных камерах. Девка эта, кстати, влепила одному из наших сотрудников пощечину. Тот намеревался ее обыскать, а она, значит, так вот поступила... Хорошо еще, что это на моих глазах случилось... Мои ребята таких вещей никому не прощают... У нас ведь какой один из главных принципов? Милицию руками не трожь! Потому что мы самой властью поставлены за порядком следить... Кстати, Геннадий Юрьевич... Это хорошо, что вы так быстро обернулись!..

– Что-то случилось?

– Да вот всего несколько минут тому назад звонили от наших «коллег». Конкретно дежурный по облуправлению ФСБ...

– А этим-то что нужно? – насторожился Аркушин.

– Он спросил, не задерживали ли наши сотрудники таких-то граждан? А именно Маркелова и Зеленскую... Когда линию переключили на меня, я спросил: «Откуда у вас такая информация»? А мне в ответ примерно следующее: «По нашим непроверенным пока сведениям, эти двое граждан были задержаны сегодня утром в нашем городе сотрудниками одного из подразделений УВД». Да... Еще одна немаловажная вещь... Вот этот тип, с которым я разговаривал...

– Фээсбэшник?

– Ну да... Он сказал, что по поводу этих двух граждан уже успели прозвонить в их Управление из Москвы. Я спросил, кто именно ими интересуется и почему, собственно, этим делом заинтересовалось ФСБ. Он уклонился от прямого ответа, сказав лишь, что у кого-то возникло подозрение, что Зеленскую и Маркелова могли похитить с неизвестными целями у нас в городе...

– Вы сказали, что журналисты – у вас?

– Нет, конечно... Точнее, я не сказал ему ни «да» ни «нет», пообещал лишь, что им перезвонят попозже, когда мы у себя «наведем справки» по поводу этих двоих москвичей.

«Чертовы гэбисты! – выругался про себя Аркушин. – Вечно они лезут не в свои дела... Но их времена прошли... Нынче здесь хозяева Воронин и его компаньоны, а им эти местные фээсбэшники никакой не указ...»

– Эти москвичи у нас уже почти восемь часов сидят, – подал реплику полковник. – Надо что-то с ними решать, Геннадий Юрьевич. Раз «коллеги» звонили в наш райотдел, значит, уже что-то пронюхали! По закону, сами знаете, мы больше трех часов задерживать граждан здесь не имеем права. Время задержания, конечно, можно и скорректировать... но что-то нужно решать. Либо выпускать их на свободу, либо шить им уже что-нибудь серьезное... оружие там или наркотики...

– Дайте команду, чтобы привели к нам Зеленскую... У вас найдется свободный кабинет, полковник? Здесь, у вас, думаю, будет не слишком удобно мне с ней разговаривать...

– Сделаем, Геннадий Юрьевич, в самом лучшем виде...

Москвичи сначала сидели в общем «зверинце», но после того, как их попытались допросить местные сотрудники, Зеленскую и Маркелова определили каждого в отдельную двухместную камеру (в подвальной части здания, занимаемого райотделом, было оборудовано три иди четыре помещения камерного типа, для временного содержания там задержанных сотрудниками милиции правонарушителей). Зеленскую после почти часовой беседы с каким-то ментом в штатском оставили в покое. В три часа принесли еду в упаковке – что-то вроде армейского сухпая, – но она к ней даже не прикоснулась. Маркелова, насколько она могла судить по внешним звукам, еще пару раз водили куда-то, очевидно на допросы. Настроение у нее самой в эти часы было двояким. С одной стороны – довольно паршивым, потому что сидеть в КПЗ, не зная толком, в чем тебя обвиняют, удовольствие, понятно, ниже среднего. С другой стороны, ее одолевали мстительные и даже, чего греха таить, наполненные яростью и гневом мысли: «Ужо погодите, ментяры паскудные! Дайте только вырваться на свободу, а уж мы как-нибудь с Маркеловым сообразим, как с вами, беспредельщиками, сполна поквитаться...»

Но более всего Зеленскую сейчас беспокоила та вещица, которую она успела еще до момента их задержания припрятать в одно укромное местечко... Она могла сейчас лишь догадываться, с чем связан этот «наезд» и кто является его истинным вдохновителем и организатором. Но в одном она уже точно не сомневалась: если у нее найдут микрокассету, которую ей передал Паша Кормильцин, то столичных журналистов могут ждать довольно серьезные неприятности...

В коридоре послышались чьи-то шаги. Проскрежетал ключ в замочной скважине. Кажется, за ней пришли...

Зеленскую ввели в кабинет – помещение примерно три на четыре метра, письменный стол, свободный от бумаг и оргтехники, два стула, небольшой металлический шкаф и зарешеченное окно, – где ее дожидался какой-то мужчина в штатском, который жестом попросил сотрудника, доставившего сюда женщину, оставить их наедине. Хотя Анна никогда прежде, кажется, не видела этого человека (шатен лет примерно тридцати пяти, в очках, с блестящими, зализанными назад волосами), что-то ей подсказывало, что фамилия данного субъекта определенно фигурирует в тех материалах, на которых, собственно, и базируется их «независимое расследование».

– Здравствуйте, госпожа Зеленская, – шатен, сцепив руки на причинном месте (излюбленная, кстати, поза Адольфа Гитлера), стоял у окна, лицом к журналистке. – Присаживайтесь, есть разговор...

– Я протестую! – сухо сказала Зеленская. – Я требую адвоката! Я требую также, чтобы мне дали возможность сделать телефонный звонок!

– Вы меня не так поняли, – чуть поморщившись, сказал шатен. – Я не сотрудник милиции.

– А кто же вы такой? – резко спросила Зеленская. – Может, вы мне объясните, что здесь происходит?

– Неважно, кто я такой. Важно другое... У вас и у вашего друга возникли... или могут возникнуть... серьезные неприятности. Я тот, кто способен помочь вам выпутаться из этой довольно неприятной ситуации. Кстати... Почему ваше руководство не снабдило вас оформленной должным образом документацией? И почему о вашем приезде сюда не было ничего сообщено в соответствующие губернские инстанции?

«Неужели это сам Аркушин, начальник Департамента печати обладминистрации? – вглядываясь в стоящего перед ней лощеного субъекта, подумала про себя Анна. – Тот самый «скользкий тип», про которого рассказывал Кормильцин? Гм... Очень даже может быть, что это он и есть, Аркушин, собственной персоной...»

– Я не люблю повторять уже сказанное, – сухо произнесла Зеленская. – Что вам от меня нужно?

– Вот напрасно вы так, – обиделся для виду шатен. – Я ведь действительно хочу вам помочь... Вы ведь нарушили, как мне было сообщено, местное законодательство...

– Неужели? – иронично переспросила Зеленская. – А что, у вас здесь какое-то свое, особенное законодательство, отличное от российского? Может, мы с моим коллегой что-то напутали в маршруте? Ехали в российский город Н-ск, а попали в Чикаго времен гангстерских войн?

Лицо у шатена мгновенно стало надменно-злым и в то же время каким-то беспокойным, как у вынюхивающего добычу хорька.

– Да, моя дорогая, ты не в Чикаго, – ледяным тоном сказал он. – Ты в аккурат там, где ты сейчас находишься... аналогию можешь продолжить сама, грамотная ты наша... Что касается законов, то здесь, Зеленская, вы лукавите. Вы прекрасно знаете, что приезжие граждане обязаны регистрироваться в трехдневный срок... и так далее и тому подобное... Это же все из Москвы надуло, так сказать... Так что не надо нам тут про Чикаго песни петь...

– Ну а если вы такой грамотный, – криво усмехнувшись, сказала Зеленская, – то должны знать, что это требование, во-первых, противоречит нашей Конституции, а во-вторых, мы даже эти ваши «местнические» правила не нарушали. Потому что на тот момент, когда нас под надуманным предлогом задержала на улице ваша милиция, мы пробыли в вашем городе менее трех суток... Ладно, действительно, не надо нам этих «песен»! Чего вы конкретно добиваетесь?

Лицо шатена вновь приняло почти дружелюбное выражение, а сам он наконец убрал руки с причинного места и сложил их на груди.

– Я же говорю, что хочу вам помочь... У вас ведь возникли такие проблемы, что своими силами вы можете и не расхлебаться?

– Например?

– Транспортное средство ваше, как мне сказали, числится в базе данных по угонам. Плюс к этому в микроавтобусе был найден пистолет...

– Газовый, – уточнила Зеленская.

– А вот это уже как наши местные криминалисты определят, – нахально усмехнувшись, заявил шатен. – Может ведь оказаться и настоящим «боевым»... к примеру, тем же «макаровым». Теперь, надеюсь, вы поняли, насколько серьезно обстоят нынче дела?

У Зеленской екнуло сердце. Действительно, что им мешает, этим местным «товарищам», используя своих «понятых», подбросить в «Фольксваген» какой-нибудь ствол? Попробуй-ка потом доказать, что ты не верблюд, когда на тебя уже уголовное дело заведено...

– Вот так-то, госпожа Зеленская, – оценив по выражению ее лица эффект от собственных слов, шатен удовлетворенно покивал головой. – Хотя вы про себя думаете, наверное, что здесь живет исключительно кровожадный народ, заверяю вас, что вы ошибаетесь... Никому, по правде говоря, не нужен этот скандал... Поэтому поступим, наверное, таким образом... Вам будут возвращены документы и ваше транспортное средство...