Текст книги "Журнал «Если», 2006 № 04"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Генри Лайон Олди,Святослав Логинов,Алексей Калугин,Александр Громов,Мария Галина,Виталий Каплан,Дмитрий Байкалов,Евгений Харитонов,Василий Мидянин,Николай Полунин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Он легонько подтолкнул мальчишек к двери. Дождался, когда они войдут и глухо стукнет задвинутый засов, и лишь после этого ушел.

Первым делом Трикс нашарил на столе подсвечник и коробок спичек – экономия барона не простиралась так далеко, чтобы оставить гостей в полной темноте. С третьей попытки – дешевые спички ломались, шипели, истлевали вонючим серным дымом, но не хотели гореть – зажег свечи. Мрачно посмотрев на Иена, спросил:

– Могу ли я сидеть в присутствии вашего сиятельства?

Иен занервничал и воскликнул:

– А я-то что? Разве я напрашивался? Это все барон!

– Наследник со-герцога – я, – еще раз напомнил Трикс. – Знаешь, почему барон тебя Триксом назвал? Чтобы наемные убийцы, если они затаились среди челяди, убили тебя, а мной пренебрегли.

– Не хочу, чтобы меня убили! – завопил Иен. – Пусть пренебрегают!

– Дурак, это же великая честь – погибнуть за своего господина!

– Я совершенно не честолюбив! – Иен на всякий случай отошел подальше от двери.

– Что поделать, – Трикс пожал плечами. Посмотрев на кровать, сказал: – Наверное, разумно будет спать на лавке. А ты ляжешь на кровати. Вдруг в стене есть потайное отверстие, через которое в постель могут запустить гадюку. Или в потолке дырка, через которую льют расплавленную смолу на голову гостя… Ты чего такой бледный?

В дверь стукнули, и Иен из бледного мгновенно стал красным. Зашептал:

– Не открывай, Трикс! Пожалуйста!

Трикс на цыпочках подошел к двери. Прислушался. Осторожно спросил:

– Кто там?

– Тор Галан, – ответил ему строгий голос. – Открывай, Трикс.

Трикс посмотрел на оруженосца, развел руками и отодвинул засов.

Это действительно был барон. С пятисвечным канделябром в одной руке и бутылью в другой, красномордый от выпитого за ужином, но на удивление бодрый. Войдя, он немедленно закрыл за собой дверь, вручил канделябр и бутылку Иену, после чего крепко обнял Трикса. Тот только пискнул в могучих лапищах барона. Через секунду барон отстранил мальчика от себя, всмотрелся в лицо. Удовлетворенно кивнул:

– Узнаю, узнаю породу… Я рад, что ты спасся, парень.

Трикс облегченно вздохнул. Бросил на Иена гордый взгляд и сказал:

– Родители погибли… Подлый со-герцог Гриз…

– Знаю, знаю… – барон со вздохом присел за стол. Покосился на Иена, буркнул: – Чего встал, оруженосец? Налей вина господам!

Иен заметался в поисках чаш, а барон тем временем продолжил:

– Твой отец всегда был излишне романтичен, Трикс. Романтика – прекрасное качество, но только не в ущерб бдительности… А вот мать твоя меня удивила. Выпить яда, пронзить себя кинжалом и выброситься из окна! Что значит благородная кровь!

– Еще и кинжалом? – поразился Трикс. Иен, нашедший наконец-то две оловянные чаши, торопливо наливал в них вино.

– Ну, кинжалом она просто оцарапалась, – Галан поморщился. – Но все формальности Высокой Смерти соблюдены: три благородных способа использованы в должной последовательности. Уважаю. Я бы из окна не решился прыгнуть, высоты боюсь… Ну, Трикс, твое здоровье!

Они выпили вина, и даже Трикс с его невеликим опытом сразу почувствовал: содержимое этой бутылки гораздо лучше того, что наливали за общим столом.

– И что ты намерен делать, юноша? – барон вытер усы, с любопытством поглядел на Трикса.

– Я собирался просить помощи у наместника Дилонов, – сказал Трикс. – В неизмеримой благодарности я бы подарил Дилонам пограничные земли, бывшие предметом давнего спора…

Галан покивал. Вскользь заметил:

– Это, видать, те, что сегодня днем подлый герцог Гриз вернул Дилонам? Сообщив при этом, что лишь упрямство покойного соправителя мешало ему уладить пограничный спор раньше.

Трикс насупился. Потом упрямо мотнул головой:

– Я найду, что предложить Дилонам! Они благородные люди и воспротивятся произволу.

– Регент Хасс не слишком-то благороден. Жаден, умен, но не благороден, – Галан отпил еще вина. – А принцесса Тиана пока ничего не решает… впрочем, если планы регента выдать ее замуж за своего сына сбудутся, она никогда ничего не станет решать…

Барон достал из кармана камзола большое зеленое яблоко. Обтер рукавом, разломил на две части, одну половину вручил Триксу, сам захрустел второй.

– Что же мне делать? – спросил Трикс.

– А ничего, – ответил барон. – Никто из баронов не рискнет тебя поддержать. Хасс уже свое получил. До короля ты не доберешься. Да и не станет он лезть в мелкие свары через голову Хасса.

– Но вы же меня признали! – горько сказал Трикс. – Барон, все знают, что вы умный человек, и уважают ваши суждения.

– Да уж, не дурак, – согласился барон. – Яблочко кушай, Трикс. А то развезет с непривычки, вино у меня крепкое… Я признал не тебя, а твоего спутника. Ты из приюта, мальчик?

– Ага, – Иен тихонько подобрался к столу. – Я оруженосец, я не хотел себя выдавать за Трикса…

– А придется, – барон выплюнул огрызок. И пояснил: – Поддерживать тебя, Трикс, мне слишком дорого выйдет. Если Гриз поймет, что я приютил у себя настоящего наследника, будет беда. Против его армии мне не выстоять, а ведь есть еще и наемные убийцы, наводящие порчу колдуны… говорят, и с нечистью Гриз якшается… Разумнее всего приютить твоего друга и сделать вид, что я признал в нем настоящего Трикса.

– Зачем? – растерялся Трикс.

– Посуди сам, – барон словно бы возмутился его непонятливостью. – Фальшивый Трикс не угрожает Гризу всерьез. Но если я постараюсь – станет ему занозой в заду. Так что он мне кой-чего кинет. Есть тут спорные заливные луга… – барон махнул рукой. – Неважно. Что-нибудь я с этого получу. Полгода-год твой оруженосец будет у нас жить и как сыр в масле кататься.

– А потом? – испуганно спросил Иен.

– Не бойся, – барон улыбнулся. – Когда Гриз пойдет на уступки, я публично признаю, что ты безродный бродяжка. Для вида тебя выдерут розгами, но я попрошу палача не слишком усердствовать. А как отлежишься – определю подмастерьем к хорошему человеку. Или на псарню пристрою. Ты собак любишь?

– Люблю, – просиял Иен.

– Вот и молодец, – добродушно кивнул барон. – Так, значит, и поступим.

– А я? – завопил Трикс.

– Действительно, как же ты, – барон усмехнулся. – Трикс, поверь, будь у меня возможность тебе помочь – помог бы. Но не в моих силах. Поэтому…

Трикс в страхе ждал. Иен виновато пожал плечами, стоя за спиной Галана.

– Поэтому тебе дадут еды, ты снова сядешь в лодку и поплывешь, куда глаза глядят. А глядеть они у тебя будут в сторону Дилона. Это богатый город, где умный сирота всегда сумеет заработать на кусок хлеба. К тому же я снабжу тебя рекомендательным письмом. Дескать, ты внебрачный отпрыск одного из моих родственников. Можно даже так понять, что ты мой племянник… Обучен грамоте и прочим полезным вещам… письмо уже пишут. С такой бумагой устроишься к любому купцу, поверь мне. Дальше уже все зависит от тебя. Поднакопишь деньжат, станешь младшим компаньоном, поплаваешь по морям, выстроишь дом, женишься на дочке своего хозяина… советую сразу выбирать купца, у которого много маленьких симпатичных дочерей. Лет через двадцать-тридцать разбогатеешь так, что ко мне, старику, входить будешь без стука!

Уверенный голос барона оказал на Трикса какое-то завораживающее действие, будто барон знал толк в волшебстве. Открыв рот, Трикс смотрел на барона, и в голове его проносились какие-то смутные картины: ученичество в пропахшей пряностями лавке, ослепительное синее небо диких жарких стран, удачные сделки, двухэтажный каменный дом с садом и бассейном, молодая красавица жена и собственная карета…

– Я же отомстить хочу! – завопил Трикс. – Вернуть отцовский трон! Я не купец, а потомок воинов!

– Купец, воин – какая разница? – удивился Галан. – Мешком золота можно убить куда больше людей, чем копьем и мечом. Вон, Гриз ведь из торгового рода, а твоего папашу перехитрил!

– Я поклялся отомстить, – пробормотал Трикс.

– А я в молодости клялся жениться на Люниде Солье, – ухмыльнулся барон. – Ну и что? Сейчас тебя отведут на пристань и посадят в лодку. Вручат рекомендательное письмо. И в добрый путь!

Трикс молчал.

– Ты считаешь, что я поступаю несправедливо? – ласково спросил барон. – Наивный мальчишка! Я умен, добр и деликатен. Другие на моем месте утопили бы тебя в реке. А самые глупые, пожалуй, выдали бы Гризу.

– Почему самые глупые? – спросил Трикс.

– Не думаю я, что ты убежал. Скорее, Гриз отпустил тебя ради каких-то своих целей, – барон прищурился. – Ну, ну… Не надо слез. Ты уже почти взрослый, и тебе не пристало канючить.

В дверь постучали. Иен, повинуясь жесту барона, открыл.

На пороге стояла жена барона, держа запечатанный сургучом свиток.

– Написала, – холодно сказала она, не глядя на детей. – Для какого надо было писать-то?

– Для Трикса, – весело сказал барон. – Ну, для настоящего. Который оруженосец… Идем, парень. Я сам посажу тебя в лодку.

– Вы мне даже переночевать не дадите? – возмутился Трикс. – А как же гостеприимство?

Барон вздохнул и покачал головой. Легонько хлопнул Трикса по затылку. Сказал Иену:

– Неблагодарный мальчишка, верно? Эй, не испытывай мое терпение. Идем!

– Можно мне проводить Трикса… то есть Иена? – внезапно спросил Иен.

Барон с любопытством посмотрел на мальчика. Взял со стола канделябр и сказал:

– А вот ты неглуп. И по-своему честен. Идем, конечно же.

Потрясенный и растерянный, Трикс плелся за бароном и бывшим оруженосцем по пустым темным коридорам. На душе было гадко. А вот барон, похоже, пребывал в хорошем настроении. Мурлыкал себе под нос какую-то песенку, в которой ему приходилось то и дело пропускать слова, заменяя их на «пам», «пам-пам» и «пам-пам-пам»:

 
Реталер, доблестный барон, решил собрать оброк
Своим вассалам, пам-пам-пам, поставил крайний срок.
И вот, почесывая пам, отправился он в путь,
Мечтая пам или копье куда-нибудь воткнуть…
 

Трикс мрачно подумал, что барон и впрямь деликатен: его отец, когда напивался с друзьями, распевал песенку о бароне Реталере иначе.

На пристани дежурили новые стражники, которые при появлении барона мгновенно удалились в замок. Видимо, все было условлено загодя. Барон с мальчишками подошел к лодке, по-прежнему привязанной у причала. Ткнул пальцем в мешок, лежащий на дне лодки, коротко сказал:

– Еда.

– Спасибо, ваша светлость… – сказал Трикс сквозь зубы.

– Не злись. Вырастешь – оценишь мою доброту, – барона, казалось, ничего не могло вывести из себя. – Держи свиток. И отправляйся в Дилон.

Трикс взял свиток и спрятал за пазуху. Смерил Иена негодующим взглядом, но говорить ничего не стал, спустился в лодку. Ночь была лунная, светлая, на небе ни облачка – хоть до утра плыви.

– Я отвяжу, – сказал Иен. – Это же моя обязанность, оруженосца.

От возмущения Трикс даже не нашелся, что сказать своему коварному спутнику. А вот барон захохотал, хлопая себя по толстым ляжкам. Иен невозмутимо отвязал веревку, забросил в лодку, поднатужился и оттолкнул от причала.

– Ты… – Трикс только собрался выкрикнуть ему напоследок какую-нибудь особенную гадость, но Иен вдруг разбежался по скрипучим доскам и прыгнул в лодку, едва ее не опрокинув. Трикс схватился за борта и завопил: – Ты идиот! Утопишь!

– Греби, греби! – хватаясь за весла, зашептал Иен. – Руками греби!

Сообразив, что происходит, Трикс принялся грести. Теперь настал черед барона вопить с берега:

– Трикс! Иен! Чертов придурок! А ну плыви назад!

– Не могу, ваша светлость! – гребя изо всех сил и не оборачиваясь, выкрикнул Иен. – Я же дал клятву! Я оруженосец!

Барон несколько секунд хватал ртом воздух. Наконец он проревел:

– Куда катится мир? Дети – вы позор своих родителей!

– Ваша светлость, вы себе другого Трикса найдете! – крикнул Иен. – Нас много разбежалось, вот увидите, завтра еще один появится!

И он приналег на весла, больше не слушая проклятий, доносящихся с берега. К счастью, у Галана и впрямь было плохо с магией – проклятия все были старые, скучные, неработающие.

– Не станет гнаться, – уверенно сказал Иен, когда лодка вышла на стремнину. – Ночью опасно. Да и лодки у них все на берегу.

Трикс растерянно смотрел на оруженосца:

– Ты чего в лодку прыгнул?

– Хорошо, если через год барон и впрямь пристроит в подмастерья, – рассудительно сказал Иен. – А если решит утопить? Я таких весельчаков хорошо знаю. Он, когда хочет, то добрый, а когда не хочет, то очень даже злой. И вообще… Я же твой оруженосец.

– Иен… – вся обида разом прошла. – Ты мне теперь не просто оруженосец! Ты мне друг… Нет! Ты мне будешь кровный брат! Как юный оруженосец Уолли славному рыцарю Ламу!

– Это как? – Иен посмотрел на Трикса с любопытством.

– А ты слышал «Балладу про юного Уолли и славного Лама»?

– Нет, – смутился Иен.

– Хорошая баллада, душевная. Я хотел про Уолли и Лама в хрониках почитать, но мне почему-то отец запретил, сказал – рано.

– Давай станем кровными братьями, – согласился Иен. – Только ножа нет. Надо было у барона со стола нож спереть.

– Завтра побратаемся, – решил Трикс. – Все равно спасибо! Кстати, а ты уверен, что в тебе нет благородной крови?

Иен засмущался и замотал головой:

– Я же говорил: у меня отец был садовник. Мать ему помогала.

– Всякое бывает, – задумчиво сказал Трикс. – Ну вот: человек живет-живет, а потом оказывается, что он незаконнорожденный сын герцога.

– Вряд ли… Я на папу похож, – ответил Иен. – Давай посмотрим, что нам дали.

– Я посмотрю, а ты греби, – решил Трикс.

Все-таки Иен пока оставался его оруженосцем, а не кровным братом, так что мог и поработать.

В мешке и впрямь была еда, пускай не слишком роскошная: две жареные курицы, два каравая хлеба, вареные овощи, бутыль с вином.

– Роскошно, – сказал Иен. – И самое главное – у нас письмо есть. Покажешь?

Трикс достал пергамент, дети развернули свиток и, вглядываясь в едва заметные буквы, стали читать.

Барон не обманул. Из витиеватого текста и впрямь следовало, что податель сего – четырнадцатилетний отпрыск знатного рода (ничего прямо не говорилось, но почему-то складывалось ощущение, будто речь идет о племяннике барона), что мальчик обучен грамоте и прочим полезным ремеслам. Печать была подлинная и едва-едва заметно светилась. Магическими печатями снабжал всех своих вассалов король, точнее – его чародеи. Подделать печать было не просто трудно, но еще и смертельно опасно.

– Роскошно, – повторил Иен. – Можно наниматься к любому купцу. Даже золотых дел мастер возьмет в ученики.

– Нет, к купцу наниматься не буду, – Трикс смотал свиток и спрятал в мешок. – Попробую убедить регента Хасса.

– Трикс, барон ведь правду сказал, – Иен поежился. – Не надо к регенту! Только хуже будет. Давай наймемся к купцам. Сначала ты, а потом и меня порекомендуешь. Выучимся, денег заработаем…

– А долг чести? – Трикс покачал головой. – Нет, Иен. К утру мы будем в Дилоне и сразу отправимся во дворец.

Иен помрачнел, но спорить не стал. Буркнул:

– Тебе решать… Знаешь что? Давай сейчас ты последишь за лодкой, чтобы к берегу не прибило. У меня глаза совсем слипаются. А как полночи пройдет – разбуди меня. Ты поспишь, чтобы свежим к регенту идти, а я буду до самого Дилона за лодкой приглядывать.

Трикс ненадолго задумался. Ему хотелось спать… но Иен поступил так благородно и мужественно, отказавшись от предложения барона… к тому же он прав, лучше поспать утром, чтобы перед регентом выглядеть более достойно.

– Спи, – согласился Трикс.

Иен улегся на дно лодки, подложив под голову мешок с продуктами, и мгновенно уснул. Трикс некоторое время сидел, редкими взмахами весел подправляя лодку. Изредка он оглядывался, но погони не было. То ли барон простил своеволие, то ли не захотел будить стражников и рассказывать им о своем промахе.

Хорошо, когда рядом друг! Пусть даже из простого сословия. Сколь часто подлинное благородство… э… как там говорилось в хрониках Ордена ежедневной радости? Сколь часто подлинное благородство таится в невзрачном вместилище, словно древнее вино – в запыленной бутыли…

У рыцарей Ордена ежедневной радости почти все сравнения так или иначе сводились на вино. Ну, иногда еще на пиво. В сражениях Орден не очень прославился, зато оставил после себя множество нравоучительных баллад и хроник.

Иен зябко поежился во сне. Трикс вздохнул, снял плащ и укрыл своего оруженосца. Некоторое время благородный поступок грел его лучше любого плаща, потом Трикс изрядно закоченел. Человек более заурядного воспитания начал бы грести, чтобы согреться. Но Трикс, как и положено наследнику со-герцога, к черной работе питал врожденное отвращение. Поэтому он предпочел мерзнуть, пока горизонт не начал светлеть. Тогда Трикс снял с Иена плащ и разбудил оруженосца.

– Уже пора? – со вздохом спросил Иен, потягиваясь. – Ты чего дрожишь, замерз, что ли?

Трикс гордо промолчал, улегся на дно лодки и обнаружил, что это не слишком-то удобное место для сна. Первую ночь он спал как убитый, сраженный своим горем, но вот сегодня… сегодня ему точно не уснуть, ведь невозможно уснуть на сырых холодных досках, которые больно врезаются в ребра!

Когда он проснулся, было совсем светло. Его разбудил плывущий в воздухе звон колоколов.

Трикс с трудом распрямился, сел на лавку и огляделся. Лодка была наполовину вытянута на берег и укрыта в высоких камышах. Вдали виднелись каменные башни.

Дилон! Великий город, где живет, по слухам, сто тысяч человек!

А где же Иен?

– Иен! – Трикс встал, разминая затекшие ноги. – Иен!

Тишина.

Куда девался оруженосец?

Трикс спрыгнул на берег и обнаружил перед собой небольшую глинистую площадку, на которой были старательно выцарапаны буквы. Чтобы надпись случайно не затоптали, она была огорожена несколькими сломанными и воткнутыми в глину камышами.

С нарастающим удивлением Трикс начал читать:

ИЗВЕНИ! ПЕРЕТЬ К ХАСУ ГЛУПО. ТЫ КАК ХОШЬ А Я КУПЦАМ НАЙМУС! ПОКА!

– Ну и как ты наймешься? – спросил вслух Трикс. Надпись ответить не могла, и Трикс растер ее ногой.

Потом оглянулся и посмотрел на мешок. Тот явно отощал.

– Мы же хотели побрататься, – сказал зачем-то Трикс, развязывая мешок.

Исчезла одна курица и один каравай.

Ну и свиток с печатью барона, конечно же.

Трикс порылся в карманах. Нет, денег у него Иен забирать не стал.

Вроде как даже и сердиться было не на что. Трикс же сам заявил, что рекомендательное письмо ему не нужно!

– Вот дурак, одно слово – неблагородный, – печально сказал Трикс. Ему подумалось, что хитрый и неблагородный Иен сумел за один день стать ему… ну, почти другом. Вначале стать, а потом перестать… – Когда верну себе трон, то прикажу тебя поймать и выпороть! – пригрозил Трикс шумящим на ветру камышам. С трудом оттолкнул завязшую в глине лодку, выгреб от берега. С надеждой посмотрел на заросший осокой, камышом и пушицей берег.

Нет, Иен не показался на берегу, полный раскаяния, умоляющий простить его бегство…

С тяжелым сердцем Трикс вывел лодку на стремнину. Великий город Дилон ждал его милей ниже по течению.

3.

В Дилоне Трикс бывал дважды, но оба раза в детстве – лет десять назад (с тех времен запомнился только вкус разноцветной сахарной ваты и смуглый огнеглотатель, потешающий народ на какой-то площади) и четыре года назад (как ни странно, но опять запомнилось изобилие сладостей, а также капризная Тиана, которая от каждого заезжего мальчишки знатного рода требовала ее развлекать).

Но теперь-то Трикс был взрослым и серьезным человеком, со-герцогом в изгнании, который многое слышал и читал о главном городе княжества! Позволив течению медленно нести лодку вдоль обложенных шоколадными каменными плитами набережных, Трикс с достойным его положения интересом изучал раскинувшийся по обоим берегам город.

Устье реки, плавно расширяясь, текло среди меловых холмов, застывшей патокой спускавшихся к воде.

Правый берег был очень наряден. Купола храмов белыми сахарными головами поднимались среди яркой леденцовой россыпи крыш. Кое-где вонзались в небо башни магов, украшенные причудливыми барельефами, будто пирожное – кремовыми завитушками. Но больше всего взгляд приковывал княжеский замок на вершине холма: могучие стены и пузатые оборонительные башни цвета жженого сахара, грозный могучий донжон из зеленовато-серого, будто фисташковая халва, камня…

Левый берег населяла беднота, и взгляду было почти не за что зацепиться – сплошная мешанина мелких коричневых домишек, будто великан раскрошил в ладонях козинаки и высыпал на склон…

Но удивительнее всего были мосты, под которыми проплывала лодка: на вид невесомые, полупрозрачные, будто мармелад, они были созданы великими магами сотни лет назад из упругого разноцветного стекла. Когда восходящее солнце просвечивало сквозь мосты, на мутные воды реки ложились огромные цветные блики – красные, синие, зеленые, лимонные…

Трикс почувствовал, что у него почему-то урчит желудок, хотя, отчалив от камышей, он успел слопать почти полкурицы. Хотелось чего-то сладкого. Интересно, с чем это могло быть связано? Неужели с тем, что великий князь Дилон, основатель города и могущественный маг, был по преданиям невероятный сладкоежка? Говорят, что умирая, он вселил свою душу в построенный им город…

Уже проплывая под последним, двенадцатым, мостом, Трикс сообразил, что так можно и миновать столицу – еще немного, и вольно разлившаяся река вынесет его в эстуарий. Хорошо, если там подберут рыбаки, а то и не выгребешь против течения.

Он схватился за весла, и через четверть часа непривычной работы, наградившей его первыми в жизни мозолями (благородные потертости от рукояти меча и вульгарные потертости от тесных ботинок вряд ли стоит брать в расчет), нос лодки глухо стукнул об увешанный тростниковыми матами дебаркадер. Старая баржа, поставленная на прикол на самой окраине Дилона, была облюбована рыбаками. В ветхих постройках, где когда-то хранили товары, перекупщики скупали и сортировали рыбу.

– Чего привез? – звонко выкрикнул мальчонка лет семи-восьми, подбежав к лодке Трикса и приплясывая на месте от избытка энергии. Босые пятки отбивали сумасшедший столичный ритм. – Ага? Чего привез, чего привез?

– Себя, – буркнул Трикс, выбираясь на дебаркадер и захлестывая веревку о деревянный кнехт, выглядевший понадежнее прочих. Утратив к новоприбывшему всякий интерес, мальчишка кинулся обратно к перекупщикам.

– Эй! – Трикса внезапно осенило. – Стой!

– Ага? – мальчишка немедленно вернулся. Был он темноволосый, загорелый дочерна, с облупившимися плечами, полуголый, в одних лишь штанах до колен: рваных, но зато выкрашенных в ярко-оранжевый цвет. Дилон славился дешевизной красок.

– Лодку хочу продать, – сказал Трикс.

– Ага, – мальчишка бросил на лодку быстрый взгляд и кинулся вдоль дебаркадера, звонко выкрикивая: – Продается ялик, целый, сработан в со-герцогстве года два назад, сосна горная, просмолен хорошо, весла имеются, один золотой и две серебряные!

Трикс только почесал в затылке, с удивлением поглядывая на свой ялик. Вытащил мешок и стал ждать.

Сильно воняло рыбой. Мимо протащили щелястый деревянный ящик на жердях, в котором мокрой грудой лежало что-то шевелящееся, с широкими шипастыми щупальцами и шероховатой щетинистой шкурой. Из складок на Трикса смотрел свирепый сиреневый глаз.

Не прошло и пяти минут, как к Триксу подошел бородатый невысокий рыбак в грубой холщовой робе и светлой широкополой шляпе. Посмотрел на ялик. Присел, потрогал дерево. Спрыгнул и переступил по дну лодки, что-то проверяя. Спросил:

– Далеко украл?

Трикс подумал секунду и решил не спорить:

– Хозяева не явятся.

Рыбак сплюнул за борт и сказал:

– Золотой.

Но Трикс, преисполнившись внезапным доверием к оценке, данной мальчуганом, помотал головой:

– Золотой и две серебряные!

Рыбак выбрался на дебаркадер. С сомнением посмотрел на Трикса. Потом опустил руку в карман робы и достал пригоршню монет.

– Ладно, договорились… Серебром возьмешь?

– Возьму, – согласился Трикс.

– Ты уж извини, меди нет, – пробормотал рыбак, отсчитывая ему двенадцать полновесных монет. – Мальцу, понятно, серебром где попало сверкать не стоит…

Не успевший удивиться тому, что простой рыбак в столице может запросто достать из кармана двенадцать серебряных монет, Трикс даже не сразу осознал, что его назвали мальцом. Забросил на плечи мешок с остатками провианта, сгреб деньги и побрел к сходням.

– Ага! – мальчишка в оранжевых штанах подбежал к нему и требовательно схватил за руку. – А мне?

Трикс не стал спорить и молча вручил ему серебряную монету.

– Ага… – с восторгом глядя на деньги, выдохнул тот. – Спасибо!

– Ты где попало серебром не сверкай, – сказал Трикс. – Живо голову свинтят.

– Ага, – кивнул мальчишка и мгновенно спрятал руку в карман. – Не буду сверкать. А ты в город? Ага?

– Ага-ага, – поднимаясь на берег, сказал Трикс. Тут набережная была не столь помпезна, как в центре, но тоже вымощена – жаль лишь, что плиты раскололись и частью утонули в грязи.

– Я с тобой могу чуточку пройти? – неожиданно спросил мальчишка, идя по сходням следом.

Трикс огляделся. И заметил – ибо наблюдательность входит в достоинства рыцаря и ей учатся с детства – что на его юного спутника косятся несколько ребят постарше, снующих по дебаркадеру. На берегу тоже толкалась компания парней, помладше Трикса, но явно способных вытрясти у малыша серебряную монету.

– Можешь, – разрешил Трикс.

Некоторое время они шли молча. Справа тянулся плохо ухоженный берег, слева – унылые нежилые строения, откуда несло рыбными очистками.

– Следом идут, – уныло сказал мальчик, ускоряя шаги и стараясь идти впереди Трикса.

Трикс обернулся – и впрямь, отиравшаяся на берегу шпана двинулась за ними. Трикс насчитал шестерых.

– Иди спокойно, – решил Трикс. – Сейчас кто-нибудь появится, струсят.

– Ага. Уже появились, – грустно сказал мальчишка. – Сейчас грабить будут.

Впереди действительно возникли двое подростков, ровесников Трикса. Судя по всему – предводители идущей сзади компании.

Трикс поискал взглядом хоть кого-нибудь, кто мог бы прийти на помощь. Но рыбаки и перекупщики остались далеко позади.

Зато под ногами обнаружилась длинная крепкая жердь. Почти с такой же Трикс занимался под руководством капитана стражи, прежде чем ему впервые дали учебный меч. Трикс подобрал жердь, отер грязь о штаны, чтобы руки не скользили, и взял ее боевым хватом, который в учебниках носил красивое название «молодецкая забава»: двумя руками, сжимая кулаки один над другим на вертикально поставленной палке.

Один из подростков, ширококостный и крепкий (сразу видно – высоким не будет, но плечи разнесет о-го-го!), сплюнул себе под ноги и, сделав шаг навстречу, спросил:

– Что, мастер на палках драться?

– Да, – ответил Трикс как можно увереннее. На самом деле никаким мастером он не был, да и с шестом дрался последний раз года три назад. Эх, если бы меч! А еше лучше – меч и кольчугу!

– Грак, тащи мою палку, – велел подросток, приглаживая курчавые волосы. Его спутник живо метнулся к сараям. Трикс обернулся: идущие следом мальчишки остановились, выжидая. Похоже, ему предстояло драться один на один с главарем. Что ж, рыцарское благородство проникает даже в самые низкие души…

– Ага. Он на палках лучше всех в Рыбачьем, – шепнул Триксу его маленький спутник. – А ты умеешь, да?

Трикс мрачно смотрел, как Грак тащит своему дружку палку. Шикарная палка – длиной метра полтора, как и та, что Трикс подобрал в грязи, но явно из хорошего, прочного дерева, отполированная руками, с вмятинами по краям – на палке дрались часто и в охотку, но она так и не сломалась. А у Трикса была обычная буковая жердь…

– Умею, – сказал Трикс, чтобы подбодрить то ли мальчишку, то ли себя.

И вдруг на него накатило вдохновение. Учитель относился к палке с рыцарским презрением, но если ничего другого нет…

– Боевой шест – оружие простое и безыскусное, будто слово воина, – сказал Трикс. – Удары шеста – прямы и честны, нет в них подлости арбалетных болтов и коварства стального клинка. Дерево растет из земли и тянется к небу – так и шест выбивает у врага почву из-под ног и отправляет к небесам! Не дерево крепко – несгибаема воля! Шест – продолжение рук воина, удар – продолжение взгляда воина, победа – продолжение пути воина. Движения боя знакомы мне, как птице взмахи крыльев, а рыбе изгибы плавников!

– Ух ты! – выпалил мальчишка. – Ага! Всыпь ему! Он вечно у всех монеты отбирает! Ага!

Трикс с грустью подумал, что его пламенная речь, достойная хроник и учебников, пропала даром: надо было громче, громче говорить, может, и противник бы испугался! А так – только сопливый мальчишка в восторг пришел…

Но делать нечего – кудлатый предводитель шпаны с городских окраин уже взял шест и шел ему навстречу. Свою палку он держал иначе – параллельно земле, разведя руки довольно широко. Этот хват Трикс тоже помнил, назывался он «душа нараспашку», и применяли его только опытные бойцы…

В следующий миг кудлатый крутанул руки, будто выкручивая корабельный штурвал, его шест описал круг – и стремительно клюнул Трикса одним концом.

Руки у Трикса будто заработали сами по себе. Его шест взмыл навстречу вражескому, отбил отполированное ударами навершие, целящее в лицо Триксу – и заходил короткими злыми выпадами, слева и справа, сверху и снизу…

В глазах у кудлатого появился испуг. Он начал отступать, отбивая удары Трикса и больше не пытаясь атаковать. Но в Трикса вселился демон поединка. Шест в его руках порхал, и даже отбитые удары заставляли врага вскрикивать от боли в руках. А через несколько мгновений противник уже не успевал защищаться – один удар пришелся ему по колену, второй под дых, третий шел в горло, и не останови перепуганный Трикс в последнее мгновение руку, то легко сломал бы противнику шею или размолотил на кусочки челюсть.

– Сдаюсь! – завопил кудлатый, падая задницей в грязь и отбрасывая шест. – Сдаюсь, нельзя лежачего бить!

Трикс остановился. Настоящий рыцарь обязан проявлять благородство даже к врагам низкого происхождения.

– Чтоб никогда больше не смел заступать мне дорогу! – грозно сказал Трикс. – И если обидите этого… – он покосился на малыша, радостно подхватившего шест поверженного противника, – этого невинного ребенка, то я вернусь и переломаю тебе руки и ноги.

– Какой он невинный ребенок! – возмутился кудлатый, одной рукой растирая колено, а другой держась за живот. – Он здесь не живет, а на пристань бегает! А рыбаки его бить не дают, говорят – совсем малёк. Так пусть идет к храмам, милостыню просит!

Трикс поднял шест.

– Хорошо, не будем трогать! – выкрикнул предводитель, быстро отползая и пытаясь встать. – Так бы и сказал, что смертельный бой знаешь!

Трикс с гордостью посмотрел на свою палку, забросил ее на плечо. Сказал наставительно:

– Меня учили драться лучшие мастера в северных горных монастырях.

– Я так и подумал, – кудлатый поднялся, мрачно посмотрел на своих товарищей. – Нельзя так… при всех… Мне теперь придется каждому морду бить, чтобы не рыпались…