Текст книги "Дозоры.Сборник. Книги 1-10 (СИ)"
Автор книги: Сергей Лукьяненко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 178 страниц) [доступный отрывок для чтения: 63 страниц]
Возможно, в Эдгаре погиб талантливый художник-карикатурист.
Илья, Семен… Игорь. Обвиняемый Трибунала. Считать его или нет? Наверное, считать, причем он уязвимее всех.
Немного подумав, Эдгар дорисовал в четвертом Антона Городецкого. Единственного, кто пока активно пользуется фамилией. Но тем не менее достигший второго уровня, а значит – равный Эдгару. Хоть и менее опытный.
Кто из этих? Конечно, проще всего свалить Игоря. Он и так одной ногой среди теней сумрака.
Городецкий опять же – он ведь тоже в Прагу летит. Но это – лишь простейшие из вариантов. А сколько их всего?
От одной мысли о числе теоретически возможных вариантов и раскладов у Эдгара заныли зубы. Эх, ноутбук бы и окошки «Ришелье» с его эвристическим модулем…
Стоп, сказал себе Эдгар, стоп. Ты удручающе однобок, Темный!
Возникшая мысль была проста и неожиданна.
Усилить Темных возможно, не только выбив из седла кого-то из противников. Чем не вариант обратное – введение в битву сильного Темного?
Но кто может влиться в, увы, редкие ряды магов Дневного Дозора? Виталий Рогоза, появлению которого Эдгар радовался как ребенок, оказался лишь Зеркалом. Совершил все, ради чего был порожден сумраком, и навеки сгинул. Искать перспективную молодежь? Ищем и кое-кого находим… Но из них действительно сильного Иного в одночасье не слепишь, а такие самородки, как Светлана Назарова, Темным давно уже не попадались.
«И все же, – думал Эдгар, – я на верном пути. Я лечу в Прагу. Столицу европейской некромантии. Да еще в канун Рождества, перед наступлением двухтысячного года. Во время, когда бессчетные пророки и предсказатели пугают мир разнообразными ужасами вплоть до конца света включительно…
Вот! Вот оно! Не задумал ли Завулон воскресить кого-то из развоплощенных магов прошлого? Прага, и в какое время! Тьма и Тьма, Завулон, как всегда, ненавязчиво и умело скрыл то, что лежит на самом виду!»
Эдгар, с трудом выдохнув, смял салфетки с рисунками и сунул в карман.
Итак, в городе некромантов во время чудовищной энергетической нестабильности Завулон вполне может попытаться выдернуть из небытия… Кого?
Думай, Эдгар… Ответ тоже должен быть на поверхности.
Так, посмотрим, что у нас есть? Прага, Трибунал, дело о дуэли Теплова и Донниковой, командированные Городецкий и Эдгар… Алита, может быть, прилетит. Кто еще? Ах да, Братья Регина еще…
Стоп. Еще раз стоп. Самый полный стоп!!!
Братья Регина! Слуги Фафнира! «Они мне понадобятся, Эдгар, – так говорил Завулон. – Я с ними связываю кое-какие планы!»
Фафнир!
Эдгар, пытаясь внешне оставаться спокойным, убрал откидной столик и поудобнее сел в кресле.
Фафнир. Вот кто пришелся бы Темным весьма и весьма кстати, могучий Фафнир, Великий маг, Сумеречный Дракон…
Малый отголосок его силы, впитанный Зеркалом-Рогозой, позволил легко опустошить такую волшебницу, как Светлана.
«А ведь если и впрямь затеять воскрешение Фафнира, более удобного места и времени Завулон не сумел бы подобрать ни в прошедшие, ни в предстоящие сто лет, – подумал Эдгар, блуждая взглядом по обшивке „Боинга“. – Как пить дать, не сумел бы…»
Повинуясь взгляду стюардессы, Эдгар застегнул ремень. Самолет заходил на посадку.
Здравствуй, Прага…
Уши словно набили ватой, но это вовсе не мешало Эдгару размышлять.
Значит, воскрешение. Акция, которую Темные не проводили уже лет пятьдесят – со времен Сталина. Да и не было возможности ее провести: достаточно мощных энергетических возмущений с тридцать третьего и сорок седьмого годов не случалось.
Почему Завулон ничего не рассказал Эдгару? Не срок? Но как тогда увязать осторожное предупреждение Юрия? И потом, как с этим связана летняя история в Артеке? Ведь связана же как-то, несомненно, связана. Пожертвовали пешкой, теперь черед более тяжелой фигуры? Коня или слона – кем можно считать Эдгара? Две ладьи – это, несомненно, Юрий и Николай, ферзь – это сам Завулон, ну а король – это не что иное, как дело Тьмы, беззащитное и определяющее.
Итак, ладья намекнула Эдгару, что крымский гамбит имеет шансы повториться на этот раз с… офицером. Конем быть Эдгару почему-то не захотелось. Это пусть Анна Тихоновна, ведьмища и стерва, лошадью будет, ей в самую пору…
Самолет тряхнуло – колеса коснулись взлетной полосы. Раз, другой; полет перешел в стремительный, но с каждой секундой замедляющийся бег по бетону.
Неужели Завулон затеял очередной обмен, тем временем потихоньку пропихивая вперед несколько пешек (Братьев Регина) в надежде, что на доске возникнет если не еще один черный ферзь, то уж тяжелая ладья – точно?
Обидно быть разменной фигурой.
«А что, если это заодно и экзамен? – подумал Эдгар. – Проверка на вшивость? Алиса дала себя сожрать, а такие фигуры не нужны в игре Завулона. А вот если Эдгар сумеет уцелеть, да еще при этом не нарушить планы шефа… Вот он, желаемый результат!»
Только как его достичь?
А объект размена – Антон Городецкий, любимчик Завулона. Это без сомнения. Невозможно пользоваться им бесконечно – шеф Дневного Дозора прекрасно это понимает. Да и не факт, что удается пользоваться… Завулон всегда готов сделать хорошую мину при плохой игре и представить дело так, будто обманул Светлого мага…
Пассажиры вставали и тянулись к выходу, к непривычной жителям бывшего СССР гофрированной кишке. Эдгар достал и накинул плащ, журнал так и оставил в кармашке переднего кресла, подхватил дипломат и направился туда же.
Ощущение, что он больше не в России, а в Европе, пришло мгновенно и было странно исчерпывающим. Не понять толком, в чем оно выражалось – в лицах людей, в их одежде, в чистоте или в обстановке аэропорта? В тысячах мелочей. В объявлениях на чешском и английском без рязанского акцента. В куда большем числе улыбок. В отсутствии осточертевших цыган на площади перед зданием и не менее осточертевших водил-частников.
Зато на стоянке такси – симпатичные желтые «опели».
Таксист одинаково свободно тараторил и на русском, и на английском, и, понятно, на родимом чешском. Куда? В отель. Полагаю, в «Хилтон». О! Нечасто русские направляются сразу в «Хилтон». Если и направляются, то они другие: все в золоте, важные, с охраной, на дорогих лимузинах… А я не русский, я эстонец. Да, теперь это уже не одно и то же… Раньше – тоже было не одно и то же. Э, раньше и чех был почти что тем же русским… Спорно, спорно. Может, и спорно.
Таксист отвлекал болтовней, и Эдгар решил отдохнуть от размышлений. В конце концов в день приезда настоящей работы все равно не будет. Можно и расслабиться – естественно, за кружечкой-другой пива. Кто в здравом уме и при здоровом желудке (а даже и при больном) не выцедит кружку настоящего чешского пива?
Только мертвый.
Как и в любом «Хилтоне» свободный номер отыскался без особых проблем даже в переполненной под Рождество туристами Праге. Но как в любой еще не сбросившей оковы недавнего социализма стране, это стоило ненормальных для не-Иного денег. Эдгар был Иным, поэтому заплатил сразу и не морщась, хотя от него этого явно ждали. Русский все-таки, и на бандита-нувориша не похож… Лет сто назад Эдгар по молодости не удержался бы и ткнул бы в лицо администратору аргентинский паспорт, но с тех пор Эдгар повзрослел на сто лет. На целых сто лет.
Поэтому он ограничился российским.
На регистрации – той, которая не для всех, – сидел Темный. Причем очень редкий – бескуд. Взглянув на Эдгара, он облизал тонкие губы и расширил щелевидные зрачки. И лишь потом улыбнулся – зубы у него были мелкие, острые и одинаково треугольные.
– Привет! На Трибунал?
– Угу.
– Держи…
Он метнул Эдгару сгусток синего огня – временную регистрацию. Сгусток легко прошил одежду и осел у Эдгара на груди овальной светящейся в сумраке печатью.
– Спасибо.
– Вжарьте им на Трибунале, – попросил бескуд. – Как следует. Сейчас наше время…
– Попробую, – пообещал Эдгар со вздохом.
В номер он поднялся только за тем, чтобы умыться и оставить дипломат.
«Ну, – подумал Эдгар с воодушевлением, когда опускался в лифте, – в „Черный орел“! И закажу, естественно, „печено вепрево колено“!» Блюдо настолько популярное, что даже в прочитанном как-то фантастическом боевике он встретил его описание.
В ожидании заказа Эдгар мелкими глотками пил вторую кружку пива (первую он по русскому обычаю засадил залпом, вызвав одобрительный кивок официанта) и пытался настроиться на размышления. Что-то мешало. Или кто-то мешал.
Он поднял глаза и увидел Антона Городецкого, который стоял рядом со столиком и в упор глядел на Эдгара.
Эдгар вздрогнул, решив, что его выследили. Но в глазах Городецкого цвела та же растерянность, и у Эдгара отлегло от сердца. Случайность… не более чем случайность.
И еще – свободных мест больше не было. Только за столиком Эдгара.
Повинуясь внезапному порыву, Эдгар кивнул Светлому:
– Садись. Я отдыхаю. И тебе желаю того же – ну ее, эту работу!
Антон колебался; Эдгар уже было подумал, что он сейчас уйдет, но потом все же решился. Подошел, сел напротив. Угрюмо взглянул на Эдгара. Кажется, он не верил в намерения Эдгара, извечного врага, просто отдохнуть. Как там говорят Светлые? Тот, с кем хоть раз вступил в схватку, – враг навсегда.
Чушь. Фанатизм. Эдгар предпочитал быть гибким – если прямо сейчас выгоден союз с тем, кого ты вчера хлестал плетью Шааба, почему бы союз не заключить? Впрочем, после плети Шааба особенно не с кем заключать союз… Не с пеплом же?
– И ни слова о Дозорах? – иронично спросил Антон.
– Ни слова, – подтвердил Эдгар. – Просто два земляка в Праге в канун Рождества. Я заказал «печено вепрево колено». Рекомендую!
– Спасибо, я в курсе, – по-прежнему без тени улыбки поблагодарил Антон и повернулся к подоспевшему официанту.
Нет, не понять европейцам, что такое настоящий мороз, что такое настоящая зима… Антон вышел из метро «Малостраньска», поколебался – застегивать ли воротник куртки, но так и не стал.
Слабый-преслабый снежок. Градуса два ниже нуля от силы.
Он медленно, не торопясь, пошел по улице, по древней брусчатой мостовой. Иногда, не удерживаясь, заглядывал в сувенирные лавочки – забавные деревянные игрушки, керамическая посуда причудливых форм, открытки с видами Праги, футболки с забавными надписями. Надо будет все-таки что-нибудь купить. Отметиться, так сказать. Например, футболку с надписью «Born to be wild» и смешной рожицей.
До встречи с представителем Инквизиции оставалось почти три часа. Даже не надо будет брать такси или ехать на метро – можно спокойно пообедать и прогуляться пешком до назначенного места. Встреча под часами – что может быть романтичнее? А вдруг представитель Инквизиции окажется женщиной, да еще симпатичной, да еще и Светлой? Тогда – полная романтика.
Антон усмехнулся своим мыслям. Ни малейшего желания оттягиваться и заводить интрижку у него не было. Да и неприменимы к Инквизиторам понятия «светлый» и «темный». Они – вне великих сил.
А может быть, к ним и понятие пола неприменимо? Насколько Антону было известно, после того как Светлый маг из Москвы по имени Максим, проходивший в разработке как «Дикарь», стал Инквизитором,[2] он развелся с женой. Кажется, им просто становятся неинтересны все эти мелкие человеческие глупости – любовь, секс, ревность…
«Черный орел» был у Антона одним из самых любимых пражских ресторанчиков. Может быть, просто потому, что он несколько раз посещал его, когда в первый раз оказался в Праге. Много ли надо российскому человеку для счастья? Хороший, но ненавязчивый сервис, вкусная еда, изумительное пиво, низкие цены. Последний пункт – достаточно важный. Это Темные могут себе позволить не считать денег. Даже Рогоза, порождение Сумрака, и тот явился в Москву нашпигованный долларами. Заработать деньги можно и честно, но вот заработать много денег – тут никогда не обходится без маленькой игры с собственной совестью. И по этому пункту Ночной Дозор Дневному однозначно проигрывал.
Улица, по которой он шел, раздвоилась. Будто река, оставляющая по стержню узкий и длинный островок из нескольких старых, невысоких зданий – в основном ресторанчики и сувенирные магазины. «Черный орел» стоял в этом ряду первым.
Уже входя во дворик, Антон увидел Светлого Иного.
Нет, он не был работником какого-то Дозора. Просто Иной, который предпочел переднему краю магической войны почти обычную, почти человеческую жизнь. Высокий, статный, красивый мужчина средних лет в форме офицера американских ВВС. Он уже выходил из ресторана, явно довольный проведенным временем, своей подругой – симпатичной чешкой и самим собой.
Антона он увидел не сразу – так был увлечен беседой. Но заметив, расплылся в широкой улыбке.
Делать было нечего – Антон поднял с заснеженных камней свою тень и шагнул в сумрак. Ватным пологом упала тишина. Мир замедлился, утратил краски. Вспыхнули переливчатыми радугами людские ауры – в основном спокойные, умиротворенные, не перегруженные лишними мыслями. Как и положено в туристическом местечке.
– Привет, дозорный! – радостно приветствовал его американец. Здесь, в сумеречном мире, не было никаких языковых проблем.
– Здравствуй, Светлый, – ответил Антон. – Рад видеть тебя.
– Пражский Дозор? – предположил американец. Ауру дозорного он различил, а вот детали – нет. Впрочем, маг он был слабенький. Что-то вроде шестого уровня, да еще и сильно завязанный на природную магию. В Дозоре ему действительно делать было бы нечего. Разве что сидеть где-нибудь в глубинке и надзирать над такими же, как он, слабенькими ведьмами и оборотнями.
– Московский.
– О! Московский Дозор! – Теперь в голосе американца было явное уважение. – Сильный дозор. Позволь пожать руку.
Они обменялись рукопожатием. Американский летчик, похоже, воспринял встречу как достойный элемент приятного вечера.
– Капитан Кристиан Вановер-младший. Маг шестого уровня. Не нужна ли моя помощь, дозорный? – Формальное предложение было произнесено с должной серьезностью.
– Благодарю, Светлый. Нет, помощь не нужна, – так же вежливо ответил Антон.
– На отдыхе? – спросил Кристиан.
– Нет. В командировке. Но помощь не требуется.
Американец кивнул:
– У меня рождественские каникулы. Моя часть дислоцирована в Косово, я решил посетить Прагу.
– Хороший выбор, – кивнул Антон. – Красивый город.
Ему не хотелось продолжать разговор. Но американец был преисполнен добродушия:
– Прекрасный город! Как хорошо, что мы спасли его во время Второй мировой войны.
– Да, мы спасли его… – кивнул Антон.
– Вы воевали в те годы, дозорный?
Антон подумал, что перед ним и впрямь слабый маг. Не увидеть реального возраста – хотя бы в самом первом приближении…
– Нет.
– Я тоже был слишком молод, – вздохнул американец. – Мечтал попасть в армию, но мне было только пятнадцать лет. Жаль, был бы шанс побывать здесь на полвека раньше…
Антон едва удержался от фразы, что шанса бы все равно не было – не входили американские войска в Прагу. И тут же устыдился своей мысли.
– Ну, удачи, – решил наконец-то попрощаться американец. – Я как-нибудь обязательно прилечу в Москву, дозорный!
– Только не так, как в Косово. – На этот раз Антон не успел поймать себя за язык. Но капитан Кристиан Вановер-младший не обиделся. Наоборот, расплылся в улыбке и сказал:
– Нет, я думаю, до этого не дойдет, правда? Да пребудет с тобой Свет, дозорный!
Антон вышел из сумрака вслед за американцем. Тот снова подхватил под руку девушку, так ничего и не заметившую, и хитро подмигнул Антону.
– Да пребудет с тобой шворц… – пробормотал Антон по-русски.
Что за невезение… Хорошее настроение растаяло и начисто испарилось, будто кусок льда на раскаленной сковороде.
Можно тысячу раз повторять себе, что никакие споры и ссоры между государствами не имеют отношения к делам Света и Тьмы. Можно признать, что летчик-маг, участвующий в войне, с большей долей вероятности не нанесет бомбовый удар по мирному населению. И все-таки…
Ну как он ухитряется делать боевые вылеты, вываливать взрывчатку на человеческие головы и оставаться Светлым? Ведь Светлый же он – сомнений нет! И притом, почти наверняка, на его совести – человеческие жизни. Как ему удается удерживаться от падения в сумрак? Это какой же должен быть запас веры в собственную правоту, чтобы совмещать армию, воюющую армию, и дело Света!
Мрачный и подавленный, Антон вошел в «Черный орел».
И тут же увидел сослуживцев Кристиана Вановера. Человек десять, все обычные люди. Они сидели за длинным столом, ели гуляш и пили «спрайт».
Честное слово, они пили «спрайт»!
В чешской пивной! На отдыхе!
И не потому, что соблюдали сухой закон. На столе было и несколько пустых бутылочек из-под пива. Из-под американского «Будвайзера», который Антон стал бы пить, лишь умирая от жажды в пустыне.
Антон прошел мимо американцев. Свободных столиков не было, опять незадача… Ну вон сидит кто-то один, может быть, подсесть…
Сидящий поднял голову – и вздрогнул. Одновременно с Антоном в общем-то.
Это был Эдгар.
Глава 3Чего у Темных не отнять – так это вкуса к жизни. Тут Антон никаких сомнений не испытывал. Стоило посмотреть, с каким аппетитом Эдгар расправляется с очень вкусной и, наверное, не одобренной бы диетологами свиной ногой, щедро сдабривая ее горчицей – сладковатой, конечно, на русский вкус, но все-таки острой, хреном – вполне приличным и обильным количеством пива.
Это всегда поражало Антона. Даже его соседи-вампиры, с которыми он когда-то был во вполне приятельских отношениях, порой выглядели живее и жизнерадостнее Светлых магов. Высших магов, конечно, – те, кто по силе был равен Антону, «еще не наигрались в людей».
Одно лишь неприятно – их жизнелюбие обычно распространялось лишь на самих себя.
Антон поднял тяжелую кружку светлого «Будвайзера», пробормотал:
– Прозит.
Хорошо, что чешские обычаи не предполагают чокаться. Стучаться кружками с Темным Антону бы не хотелось.
– Прозит, – подтвердил Эдгар. С удовольствием, в два глотка осушил половину кружки, утер пену. – Хорошо.
– Хорошо, – согласился Антон, хотя напряжение его не оставляло. Нет, конечно, ничего предосудительного в этом совместном распитии пива не было. Правила Ночного Дозора не запрещали контакты с Темными, наоборот – если сотрудник был уверен в своей безопасности, это приветствовалось. Мало ли что удастся узнать, а то вдруг, чем Тьма не шутит, даже повлиять на Темного. Не обратить к Свету, конечно… но хотя бы удержать от очередной пакости. Неожиданно для себя самого Антон сказал: – Приятно, что хоть в чем-то у нас есть повод согласиться друг с другом.
– Да. – Эдгар старался говорить миролюбиво и корректно, чтобы Светлый не взвился от очередной придуманной обиды или надуманного подозрения. – Чешское пиво, подаваемое в Москве и подаваемое в Праге, – это две большие разницы.
Городецкий кивнул.
– Да. Особенно если сравнивать с бутылочным. Чешское пиво в бутылках – труп настоящего пива в стеклянном гробике.
Эдгар усмехнулся, соглашаясь со сравнением. Заметил:
– Почему-то в остальной Восточной Европе таланты пивоваров отдыхают.
– Даже в Эстонии? – спросил Антон.
Эдгар пожал плечами. Вечно эти Светлые не упустят случая поиздеваться…
– У нас хорошее пиво. Но – не замечательное. Как и в России, впрочем.
Антон поморщился, будто вспоминая вкус отечественного пива. Но сказал совсем другое:
– Я этим летом был в Венгрии. Венгерское пил. «Дрехер»… чуть ли не единственный их сорт.
– И?
– Лучше бы я выпил скисшей «Балтики».
Эдгар усмехнулся. Даже после легкого напряжения памяти он не сумел вспомнить ни единого сорта венгерского пива. Впрочем, если Антон так о нем отзывается, лучше и не помнить. В пиве собеседник разбирался, причем разбирался великолепно. Светлые вообще любят плотские удовольствия – это приходится признать.
– А эти… доблестные воины… пьют свои родные помои. – Антон кивнул в сторону американцев. – Миротворцы… Асы Геринга…
«Печено вепрево колено» давно было съедено – и Эдгаром и Антоном. И пива уже было выпито достаточно, чтобы у обоих слегка заблестели глаза, голоса стали громче и непринужденнее.
– Почему Геринга? – удивился Эдгар. – Это ж не дойчи, это американцы.
Антон терпеливо, словно ребенку, объяснил:
– Асы ВВС США – не звучит. Ты какое-нибудь краткое и звучное наименование американских ВВС знаешь?
– Не знаю.
– Ну ладно. Пусть будут асы Клинтона. Немцы хоть знали, что против них такие же летчики воюют, а эти сыпали бомбы на селения, где всей обороны – зенитка времен Второй мировой… И еще награды за это получают. А ты спроси – у них святое вообще в жизни что-нибудь есть? До сих пор считают, что Прагу в сорок пятом они освободили.
– Святое? – усмехнулся Эдгар. – А зачем им святое? Они солдаты.
– Знаешь, Иной, мне кажется, даже солдаты должны оставаться в первую очередь людьми. А у людей обязано быть что-то святое в душе.
– Для начала необходимо, чтобы имелась душа. А потом уж святое. О! А мы сейчас спросим!
Мимо столика как раз протискивался румяный заокеанский летчик, сверкая нашивками и прочими галунами. Кровь с молоком, гордость техасщины или оклахомщины. Летчик скорее всего возвращался из сортира.
– Извините, офицер! Могу ли я задать вопрос? – на хорошем английском обратился к нему Эдгар. – У вас есть в жизни что-нибудь святое? Что-нибудь заветное?
Американец встал, словно споткнулся. Инстинкт подсказывал ему, что военный самого-самого лучшего государства на земле обязан держать марку и дать достойный ответ. На лице отобразилась мучительная работа мысли, и вдруг – вспышка! Озарение. Американец понял, что святое для него все-таки есть. Он расплылся в горделивой улыбке.
– Святое? Конечно, есть! «Чикаго буллз»…
Даже маги не поняли, шутил он или был вполне серьезен.
– Это как шахматная партия, понимаешь? – объяснял Эдгар. – Начальство просто двигает по доске неперсонифицированные фигурки – нас.
Лицо официанта вытягивалось пропорционально количеству выпитого Антоном и Эдгаром пива. К этому столику официант перетаскал уже столько объемистых стеклянных кружек, что хватило бы напоить весь американский авиаполк и «Чикаго буллз» в придачу. А двое русских все сидели и сидели, хотя было видно, что языками ворочать им становится все труднее.
– Вот взять нас с тобой, – продолжал Эдгар. – Ты будешь на этом процессе защитником. Я – обвинителем. Но все равно мы не являемся сколько-нибудь значимой величиной. Мы остаемся фигурками на доске. Если нужно – нас бросят в самое пекло. Если нужно – уведут в сторонку до лучших времен. Захотят – разменяют. Ведь, в сущности, что есть этот процесс? Это танцы вокруг тривиального размена. Вашего Игоря поменяли на нашу Алису. И все. Просто столкнули, как пауков в банке, и убрали с доски. Во имя высших и недоступных нам целей.
– Ты не прав. – Антон строго погрозил ему пальцем. – Гесер не предполагал, что Игорь столкнется с Алисой. Это интрига Завулона!
– И откуда у тебя такая уверенность? – насмешливо спросил Эдгар. – Ты так крут, что читаешь в душе Гесера, как в открытой книге? Насколько я знаю, руководство Светлых тоже не любит посвящать сотрудников в глубинные планы. Высшая политика высших сил! – очень громко и наставительно изрек он.
Антону очень хотелось возразить. Но, к сожалению, никаких убедительных доводов у него не было.
– Или вот взять последнее столкновение в МГУ. Завулон тебя использовал – прости, это тебе, наверное, неприятно слышать, но раз уж начали… Так вот, Завулон тебя использовал. Завулон! Твой заклятый враг!
– Он меня не использовал. – Антон заколебался, но все же закончил: – Он пытался меня использовать. А я пытался использовать ситуацию в наших интересах. Сам понимаешь – это ведь война.
– Допустим, только пытался, – пренебрежительно согласился Эдгар. – Допустим… А Гесер ничего – ничего! – не сделал, чтобы тебя защитить. Зачем ему страховать пешек? Это неэкономно и бессмысленно.
– Вы к своим пешкам еще лучше относитесь, – угрюмо заметил Антон. – Низших Иных – вампиров, оборотней – даже за равных не держите. Пушечное мясо.
– А они и есть пушечное мясо, Антон. Более дешевое и менее ценное, чем мы, маги. Да и вообще – бессмысленны наши потуги и речи. Мы марионетки. Всего лишь марионетки. А пробиваться в кукловоды – дело глубоко безнадежное, поскольку для этого нужны способности Гесера или Завулона, а способности эти встречаются исключительно редко. И потом – места за игровыми столами уже заняты.
Никто из шахматистов не уступит свое место фигурке – даже ферзю или королю.
Антон угрюмо осушил кружку и бесшумно опустил ее на подставку с эмблемой ресторана.
Он был уже далеко не тот юный маг, впервые в жизни вышедший в поле и выслеживавший вампиршу-браконьера. Далеко не тот, хотя времени прошло не так уж и много. С тех пор у него было достаточно случаев, чтобы удостовериться – сколько Тьмы в Свете. И мрачная позиция Темного мага Эдгара – мол, все равно мы песчинки в жерновах разборок Больших Дядь, посему лучший выход – пей пиво и не чирикай – даже чем-то импонировала ему. И в который раз Антон подумал, что Темные в своей кажущейся простоте порой более человечны, нежели борцы за высокие идеалы – Светлые.
– И все-таки ты не прав, Эдгар, – сказал он наконец. – У нас есть коренное отличие. Мы живем ради других. Мы служим, а не правим.
– Так говорили все человеческие вожди. – Эдгар с готовностью вступил в мышеловку. – Партия – слуга народа. Помнишь?
– Но у нас есть одно отличие от человеческих вождей. – Антон взглянул Эдгару в глаза. – Развоплощение. Понимаешь? Светлый не может вступить на путь зла. Если он понимает, что увеличил количество зла в мире, то он уходит в сумрак. Исчезает. И это случалось не раз, стоило лишь Светлому допустить ошибку или хоть чуть-чуть поддаться Тьме.
Эдгар тонко захихикал.
– Антон… да ты же сам дал ответ. «Если он понимает…» А если не понимает? Помнишь дело целителя-маньяка? Двенадцать лет назад, кажется…
Антон помнил. Он тогда еще не был инициирован, но этот неслыханный случай разбирали с каждым сотрудником Дозоров, с каждым Светлым.
Рядовой Светлый целитель, с сильными способностями к предвидению. Жил в Подмосковье, в Ночном Дозоре активно не работал, но числился в активном резерве. Работал врачом, прибегая в своей практике к светлой магии. Пациенты его обожали – он ведь буквально творил чудеса…
А также убивал своих пациенток, молодых девушек. Не каким-нибудь магическим образом, а просто травил. Иногда убивал акупунктурой – все энергетические точки человеческого тела он знал в совершенстве…
Ночной Дозор вышел на него почти случайно. Кто-то из аналитиков заинтересовался резким подъемом смертности среди молодых женщин в небольшом подмосковном городке. Особенно насторожило то, что большинство жертв были беременны. Отметили и чудовищное количество выкидышей, абортов, младенцев, родившихся мертвыми. Заподозрили Темных, заподозрили вампиров и оборотней, сатанистов, ведьм… Кого только не проверяли.
Потом за дело взялся сам Гесер, и убийца был пойман. Светлый маг – убийца…
Он просто слишком хорошо видел будущее, этот обаятельный, импозантный целитель. И порой, принимая пациентку, видел будущее ее еще нерожденного ребенка – который почти наверняка должен был вырасти убийцей, маньяком, преступником. Иногда видел, что сама пациентка совершит какое-то чудовищное преступление или же случайно приведет к смерти многих людей. Вот и решил бороться – как мог.
На суде целитель с жаром объяснял, что светлое магическое воздействие ничего бы не дало – ведь при этом Темные получат право на ответные действия, и количество зла в мире не уменьшится. А так он просто «выпалывал сорняки». И от падения в сумрак его надежно удерживала твердая уверенность, что сумма принесенного им в мир добра куда больше, чем порожденное им зло.
Развоплощать его пришлось лично Гесеру.
– Это был психопат, – объяснил Антон. – Просто психопат. С характерным расстройством мышления… такие случаи, увы, бывают.
– Как и тот оруженосец Жанны д'Арк, маркиз Жюль де Рей, – с готовностью подсказал Эдгар. – Тоже ведь был Светлым, так? А потом принялся убивать женщин и детей, чтобы извлечь из их тел эликсир молодости, победить смерть и осчастливить все человечество.
– Эдгар, от сумасшествия не застрахован никто. Даже Иные. Но если взять самую обычную ведьму… – закипая, начал Антон.
– Не спорю. – Эдгар примиряюще развел руками. – Но так и речь не о крайних случаях! Просто о том, что это возможно, и ваш хваленый защитный механизм, развоплощение… назовем его просто совестью, может отказать. А теперь подумай – если Гесер решит, что твоя смерть в будущем принесет огромную пользу делу Света? Если на одной чаше весов – Антон Городецкий, а на другой – миллионы человеческих жизней?
– Ему не придется меня обманывать, – твердо сказал Антон. – Незачем. Если возникнет такая ситуация, я готов пожертвовать собой. И любой из нас готов!
– Ну а если нельзя тебе ничего сообщать? – довольно усмехнулся Эдгар. – Чтобы не узнал враг, чтобы ты вел себя естественнее, чтобы не переживал понапрасну… ведь хранить твой душевный покой – тоже обязанность Гесера.
Он удовлетворенно поднял очередную кружку. Шумно втянул пивную пену.
– Ты – Темный, – сказал Антон. – Ты видишь во всем лишь зло, предательство, подлость.
– Я лишь не закрываю на них глаза, – парировал Эдгар. – И потому не доверяю Завулону. Почти так же, как не доверяю Гесеру. Даже тебе могу довериться больше – ты-то такая же несчастная фигура, случайно выкрашенная в отличный от моего цвет. Разве черная пешка ненавидит белую? Нет. Тем более если пешки уперлись друг другу в лоб и мирно пьют пиво.
– Знаешь, – с легким удивлением сказал Антон, – я никак не пойму, как же вы жить ухитряетесь – с таким взглядом на мир? Я бы немедленно пошел и повесился.
– Так что, тебе нечем возразить?
Антон тоже глотнул пива. Удивительная особенность живого чешского пива – оно не оставляет тяжести ни в теле, ни в голове даже в весьма изрядном количестве… Или кажется, что не оставляет?
– Нечем, – признал Антон. – Буквально сейчас – нечем. Но я уверен, что ты не прав. Просто трудно спорить о цвете радуги со слепым. У тебя нет… я не знаю, чего именно нет. Но чего-то очень важного, без чего ты беспомощнее слепого.
– Почему же беспомощнее? – слегка обиделся Эдгар. – Скорее беспомощны вы, Светлые. Скованы по рукам и ногам своими этическими догмами. А те, кто ушел на высшие ступени развития, как Гесер, к примеру, – правят вами.
– Я попробую тебе ответить, – сказал Антон. – Но не сейчас. Нам еще придется встречаться друг с другом.
– Уходишь от ответа? – усмехнулся Эдгар.
– Нет. Просто мы ведь решили не говорить о работе. Так?
Эдгар замолчал. И впрямь, переиграл его Светлый, хоть чуть-чуть, но переиграл! И к чему он вступил в бесполезный спор? Белого кобеля не закрасишь дочерна, как говорят в Дневном Дозоре.
– Да, – согласился он. – Моя вина, признаю. Только…
