Текст книги "Карнавал (сборник)"

Автор книги: Сергей Трусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

А человек забудет

Темнота…

Она заполнила собой весь мир, не оставив и крохотной лазейки для слабенького лучика света. Она была настолько плотной, что, казалось, даже звуки не в силах преодолеть ее густой непроницаемый мрак. Не было ничего, что нарушало бы черное безмолвие. И вдруг… Где-то далеко раздался чуть слышный шорох, словно осенний лист, гонимый ветром, натолкнулся на оконное стекло спальни. Потом еще и еще. Постепенно слабый шорох перешел в настойчивые ритмичные удары:

– Тук, тук, тук…

"Да это сердце, – догадался он, – мое сердце".

Внезапно откуда-то брызнул яркий свет, и Долин зажмурился, почувствовав, что кроме сердца у него, оказывается, есть еще глаза и веки. Казалось, закрытые веки должны принести облегчение, но стало еще хуже.

Машинально Долин поднял руку и дотронулся пальцем до переносицы. В следующий миг раскрыл глаза и…

Увидел свою руку. Широкая ладонь, пять пальцев, небольшая мозоль под мизинцем, аккуратные розовые ногти. Все было знакомо, но на миг показалось, будто раньше он ничего подобного не видел.

– Иван Сергеевич, что с вами?

Он вздрогнул и повернул голову.

– Вам нездоровится? – Чьи-то глаза смотрели с тревогой.

"Быстрицкий, – вспомнил он, глядя на молодого человека. – Ассистент нашей кафедры".

– Может, налить воды?

– Не надо, все в порядке, – устало сказал он и заставил себя улыбнуться. – Просто не выспался.

Прямо перед ним, в небольшой аудитории, сидели юноши и девушки и что-то писали. Шел экзамен. Это была первая партия студентов, и еще никто не подготовился. Заведующий кафедрой профессор Долин Иван Сергеевич испытывал странное чувство, будто то, что сейчас происходит, – происходит не с ним. Аудитория, экзамен, белые квадратики билетов – все казалось чужим и незнакомым. Он со страхом думал, что через несколько минут придется что-то спрашивать, ставить оценку…

– Алеша, – тихо произнес он, повернувшись к ассистенту. – Вы не могли бы провести экзамен без меня. Знаете, мне и впрямь не по себе.

– Конечно, конечно, – согласился Быстрицкий.

– Спасибо, – виновато улыбнулся Долин. – Наверное, я простыл. Схожу к врачу.

Собрав какие-то бумаги, профессор взял портфель и вышел в коридор. Миновал группу студентов, свернул на лестничную площадку, спустился на пролет и остановился у окна. Прижав лоб к холодному стеклу, Долин вздохнул. "Доработался, – мелькнуло в голове. – Так и до инфаркта недалеко. Может, и правда сходить к врачу?.."

Он оторвался от окна, собрался уйти, как вдруг ощутил чей-то пристальный взгляд. Это было настолько неожиданно, что у него задрожали руки, и он, замирая от непонятного страха, резко обернулся.

Лестница была пуста. Через раскрытые двери доносился гул студенческих голосов. Показалось? Нет, взгляд чувствовался и сейчас. Парализовал, проник внутрь, наполнил каким-то жгучим холодом. Медленно, очень медленно Долин стал поворачиваться назад, к окну.

ЭТО исходило оттуда. На высоте пятого этажа, за окном, расписанным морозными узорами, что-то было. Это что-то могло смотреть. Смотреть нехорошо, недобро.

Не понимая, что делает, профессор бросил портфель, и схватившись за ручку на раме, стал дергать ее на себя. Окно не поддавалось. Наконец Долин догадался открыть шпингалет и снова дернул. Окно с треском распахнулось, и сильный порыв ветра ударил в лицо. Вместе с холодом на площадку ворвались голоса людей, шум машин. С минуту Долин оцепенело смотрел вниз, потом испуганно обернулся, подхватил портфель и, придерживаясь за перила, стал быстро спускаться по лестнице.

На улицу он уже почти выбежал. Открыв свои "Жигули", упал на сиденье, перевел дух. В памяти всплыли чьи-то удивленные взгляды и приветствие, оставленное без ответа. Долину стало стыдно и вообще как-то не по себе от всех своих дурацких ощущений.

– Мальчишка, – бормотал он, выводя машину со стоянки перед институтом. – Веду себя как мальчишка.

Влившись в поток автомобилей, он немного успокоился. Красный, желтый, зеленый. Сцепление, скорость, газ. Все ясно и просто, никаких эмоций, переживаний.

"Да, я просто устал. Надо отдохнуть. После экзаменов…" Он не успел решить, что будет делать после экзаменов, как сзади раздался визг тормозов, а затем длинная трель милицейского свистка. Нога непроизвольно нажала на тормоз, машина вильнула, прошла юзом и остановилась. Вокруг собралась толпа любопытных.

– Су-сумасшедший… Псих ненормальный, – заикаясь, надрывался кто-то.

Дверца "Жигулей" распахнулась.

– Ваши документы, пожалуйста.

Долин увидел перед собой человека в милицейской форме и понял, что обращаются к нему.

– Почему пошли на обгон, когда сзади вас уже обгонял грузовик?

– Грузовик? – переспросил Долин. Он оглянулся назад и действительно увидел развернутый поперек дороги грузовик. Рядом стоял шофер с побелевшим лицом, что-то сбивчиво и громко доказывая собравшимся зевакам.

– Вы видели, что вас обгоняют?

– Нет, – признался Долин.

– В зеркальце посмотрели?

– Зачем в зеркальце? – спросил Долин и осекся.

Он точно помнил, что за сегодняшнюю поездку ни разу не посмотрел в зеркало заднего вида, но тем не менее все видел. Не только то, что делается сзади, но и справа, и слева, и сверху, и даже дорогу под "Жигулями" – и то видел. А в какой-то момент перестал видеть и чуть не угодил в аварию.

Инцидент закончился тем, что Долин заработал дырку в талоне предупреждений.

Приехав домой, он сослался на усталость, прошел к себе в кабинет и лег на диван. Широкий мягкий диван, всегда располагавший к отдыху, сейчас причинял одни неудобства. Долин долго ворочался с боку на бок, пока не понял, что диван здесь ни при чем. Просто он не мог отдыхать лежа. Не мог, и все!

Он резко сел и принялся ощупывать свое тело. Руки, ноги, грудь, голова – все чужое! Это не его тело!

– Обедать будешь? – в комнату заглянула жена.

"Обедать, обедать", – он забыл, что означает это слово.

– Нет, спасибо. Я лучше пойду пройдусь, что-то голова разболелась.

– Может, температура? – Жена подошла и положила ладонь на лоб.

– Нет, нет, все в порядке, просто устал.

* * *

Ветер на улице утих. С темного вечернего неба, медленно кружась, опускались снежинки. Видно, снег шел уже давно, так как пространство между многоэтажками было основательно укрыто белыми сугробами. Иван Сергеевич вошел во двор и остановился. Все эти часы он бесцельно бродил по городу, с удивлением рассматривая то, с чем сталкивался ежедневно, – людей, автомобили, здания. Двигаясь в толпе прохожих, он испытывал массу неудобств от своего слабого и неуклюжего тела. Оно было таким громоздким и тяжелым, что, казалось, еще секунда – и он вообще остановится, замрет, и ничто не сдвинет его с места.

Долин посмотрел вверх. Падающие из темноты снежинки напоминали что-то знакомое и близкое.

– Звезды, – выдохнул он чуть слышно.

Да, снежинки удивительно точно походили на летящие навстречу звезды. Их было много, и приближаясь, они не увеличивались в размерах. Точь-в-точь как далекие звезды, когда с огромной скоростью несешься в космической пустоте, не ощущая ни тела своего, ни времени, ни расстояний.

– А Гришка-то, дворник наш, опять небось напился. Вишь, сколько снегу намело, хоть бы одну дорожку расчистил.

Долин обернулся и увидел двух старушек, осторожно ступающих по глубокому снегу. Еще раз взглянув наверх, он тяжело вздохнул и пошел домой.

В дверях квартиры его встретил взволнованный голос жены:

– Иван, где ты был? Я обегала всех знакомых, звонила в институт, хотела уже в милицию…

Невразумительно объяснив, где он был и чем все эти часы занимался, Долин поужинал и лег спать.

Всю ночь ему снились летящие в лицо снежинки-звезды, а под утро он почувствовал на себе тот же взгляд, что и в институте.

– Вы свободны, – прошептал кто-то над самым ухом, и в комнате, где спал профессор, произошло какое-то неуловимое движение: чуть шевельнулись шторы на окнах, качнулась люстра, скрипнула форточка. Во дворе дома безо всякой, казалось бы, причины вдруг осыпался снег с ветвей одинокого дерева. Что-то бесформенное и прозрачное, похожее на поток теплого воздуха, но только озаренное серебристым светом, медленно заструилось вверх и исчезло в начавшем уже голубеть небе.

Продолжая спать, Долин услышал не то шелест падающих снежинок, не то тихие невнятные голоса:

– Неужели это так страшно – стать такими, как они?

– Да, ведь они совсем другие.

– Может, это чересчур жестоко?

– Но он преступник и был наказан.

– Он страдал?

– Он преступник.

– А человек?

– Человек забудет…

Голоса затихли, и Долин, повернувшись на спину, глубоко и облегченно вздохнул.

* * *

Утром Иван Сергеевич чувствовал себя превосходно. Сделав зарядку, умылся холодной водой, позавтракал и, поцеловав жену, вышел на улицу.

– Доброе утро, Иван Сергеевич! – поприветствовал его дворник, расчищавший на дороге снег.

– Здравствуйте, Григорий Михайлович, здравствуйте. – Долин остановился. – Как поживаете? Как супруга?

– Да все слава богу. А вы как?

– Нормально.

– Жена ваша вчера к моей прибегала, говорила, будто заболели и ушли куда-то.

– Да голова кружилась, так решил прогуляться.

– Во-во, и у меня вчера то же самое было, – обрадовался дворник. Голова болит, в суставах слабость, внутри все разрывается, словно двое нас стало и каждый в свою сторону тянет. Ну, так я малость того, – дворник хитро подмигнул, – сто грамм и на боковую. Зато сегодня и сила в руках, и настроение. Вон сколько снега раскидал.

– Ну и правильно, – засмеялся профессор, – а то тут вчера какие-то старушки чуть в сугробе не утонули.

Карнавал

Человек тихо застонал и открыл глаза. Несколько минут он лежал не двигаясь, а затем, приподнявшись, наугад протянул руку. Пальцы, пошарив в темноте, наткнулись на стакан, и тот с грохотом покатился по полу. Человек упал на подушку и облизнул сухие губы. Осторожно высвободив из-под одеяла вторую руку, оперся на нее и предпринял отчаянную попытку сесть. С третьего раза ему это удалось, и сердце затрепетало, словно пойманная птица.

"Сегодня?" – он задавал себе этот вопрос вот уже несколько дней подряд. Болезнь, словно забавляясь, держала его на неуловимой грани между жизнью и смертью, но в том, что неизбежное близко, человек не сомневался. Уклончивые рассуждения врачей, сочувственные взгляды медсестер, неожиданная выписка из больницы – все говорило о бесплодности дальнейшей борьбы.

Сегодня или завтра…

Когда глаза привыкли к темноте, человек нашел таблетки, проглотил две штуки, запил водой. Сердце постепенно успокоилось. Снова отсрочка.

Собираясь уже лечь, он услышал неясные звуки: далекий рокот барабанов, вой труб, звон тарелок и что-то еще, чему трудно было сразу дать определение. Звуки становились все громче, по стенам комнаты заметались огненные сполохи, и в страшном уже грохоте, доносившемся с улицы, стали ясно различимы клики огромной толпы.

Превозмогая слабость, человек встал и прошлепал к окну. По широкой автостраде, проходящей рядом с домом, ползла бесформенная дрожащая масса. Она пела, орала, свистела, взрывалась вспышками разноцветного пламени, двигаясь в сторону реки.

Человек отшатнулся, потер глаза и вновь прильнул к стеклу.

Люди… Их были тысячи. Разодетые, как на рождественском маскараде, они заполнили всю улицу. Были здесь цыганки со звонкими бубнами, карлики в шутовских нарядах, великаны на длинных ходулях и вообще ни на что не похожие чудища с жуткими мордами. Они прыгали, хохотали, кружились в неистовой пляске, жгли бенгальские огни и палили в небо из пистолетов. В людском водовороте важно вышагивали быки с украшенными гирляндами цветов рогами. Быки тащили повозки, на которых сидели и стояли потешные музыканты. Играли на трубах, арфах, губных гармошках, каких-то кастрюлях. Толстяк в набедренной повязке один занял целый помост на колесах и без устали колотил в гигантский барабан.

Размах празднества внушал ужас. Казалось, полчища сумасшедших стекались сюда со всего света. Человека охватило чувство нереальности происходящего: сколько он ни пытался вспомнить, с чем связана эта вакханалия лиц и масок, ничего не получалось. Долгая болезнь сделала свое дело, и он не мог поручиться даже за то, что знает, какой сейчас месяц.

Когда первое оцепенение прошло, человек оторвался от окна, прошел в прихожую и принялся надевать туфли. Спустившись по лестнице, он толкнул дверь и оказался на улице.

Ночная прохлада ворвалась в легкие, и перед глазами замельтешили разноцветные пятна. Почти теряя сознание, человек ступил к ограде и, облокотившись, перевел дух.

Мимо катилась ликующая орава бродячих комедиантов. Потом, горланя разухабистую песню, протопали бравые морские разбойники. Раскачиваясь из стороны в сторону, они прямо на ходу хлебали ром из темных бутылок и тут же крошили их вдрызг о мостовую. Два быка волочили нечто вроде походной кухни. Над закопченным котлом, установленным на телеге, поднимался пар, разнося сочный запах вареного мяса. Вокруг котла, размахивая огромным черпаком, прыгал босой детина в белых штанах и белом поварском колпаке. Один за другим он выуживал дымящиеся куски мяса и плюхал их в миски, протянутые из хохочущей толпы. Над всем этим сонмищем то и дело взвивались шутихи, разбрызгивая миллионы радужных искр.

Человек открыл калитку и неуверенно ступил на тротуар. Ему сразу стало лучше. Почувствовал странную легкость во всем теле и засмеялся. Он тоже участник маскарада, разве не забавный у него костюм – ночная пижама и черные выходные туфли?

– Какой праздник? Эй, какой праздник? – крикнул он, пытаясь остановить королевского пажа с факелом в руке.

Мальчишка вильнул в сторону, выписал над головой замысловатую огненную фигуру и, обращаясь к толпе, дурашливо прокричал:

– Братья, какой сегодня праздник?

Толпа завизжала от удовольствия, на разные лады повторяя рассмешивший ее вопрос:

– Эгей! Какой праздник?

– Что за шум, братья?

– Разве сегодня праздник?

– Сегодня карнавал!

– Кар-на-ва-а-ал!!!

Многотысячный рев всколыхнул толпу, и она еще пуще завертелась в безудержной пляске.

"Карнавал?" – Человек с недоуменной улыбкой взирал на общее помешательство, мысленно перебирая все известные ему праздники. Он родился и вырос в этом городе, но не помнил, чтобы хоть раз здесь устраивали что-нибудь подобное. И вдруг его осенило. "Ну конечно, – вспыхнуло в голове, и он облегченно вздохнул. – Ведь это же сон. Просто сон, и больше ничего".

И правда, он чувствовал себя совсем легким, почти невесомым, как это часто бывает в сновидениях. Казалось, оттолкнись ногой – и повиснешь в воздухе, и поплывешь куда захочешь, стоит лишь пожелать.

– Побереги-и-ись!

Он обернулся и увидел, как прямо на него летят бешеные конские глаза. Продолжая улыбаться, безучастно смотрел на застывшие над землей копыта, развевающуюся конскую гриву, бледное лицо всадника.

– …и-ись!!

Его дернули за рукав, и кошмарное видение пронеслось мимо, обдав острым запахом конского пота. Вслед всаднику из толпы полетели хохот и пустые бутылки.

– Эй… – Кто-то осторожно трогал его за плечо.

Он вздрогнул и, обернувшись, увидел перед собой девушку в костюме пастушки. Ее длинные, распущенные по плечам волосы были украшены розами, темные глаза смотрели прямо на него и словно о чем-то спрашивали.

– Ты испугался? – Она наклонила голову, и ему показалось, будто они уже давным-давно знакомы.

– Н-нет, – чуть заикаясь, произнес он. – А кто ты?

– Джульетта, – просто ответила она.

– А я… – Он хотел назвать свое настоящее имя, но передумал и соврал: – Ромео.

– Неправда, – рассмеялась девушка, и в ее глазах заиграли чертики. Ты, наверное, здесь первый раз. Пойдешь с нами?

– Пойду, – кивнул человек.

– Подожди, – Джульетта приколола к его пижаме одну из своих роз. – Так будет лучше.

Они вклинились в гущу людей. То, что он в следующую минуту увидел, поглотило все его внимание, вытеснило из головы остальные мысли. На широком помосте, который тащили четыре быка, разыгрывалась жуткая сцена. Два человека, один в красном, другой в желтом камзолах, бешено наскакивали друг на друга, размахивая обнаженными шпагами. Это могло показаться шутливым турниром, если бы не лица. Разгоряченные, со сверкающими глазами, они были полны решимости убить, убить по-настоящему. Импровизированные подмостки были окружены зрителями, ревом подбадривающими то одного, то другого дуэлянта. И вот тот, что был в красном, изловчился и в стремительном выпаде проткнул своего противника. На желтом камзоле расплылось бурое пятно. Пронзенный захрипел и рухнул на колени. Тут же десятки рук стащили его на землю, под крики опьяненной зрелищем толпы на помост вскочил новый безумец. Удача и на сей раз сопутствовала красному камзолу: не прошло и минуты, как его шпага нанесла один за другим три разящих удара.

Новоявленный Ромео содрогнулся и взглянул на свою спутницу.

– Каждый развлекается, как хочет, – пожала та плечами.

На помост тем временем вскарабкался еще один любитель острых ощущений, и схватка возобновилась. Противником красного камзола был снова желтый; внимательно вглядевшись в его лицо, человек оторопел – это был тот самый несчастный, которого только что закололи.

– Эй, Артур! – Джульетта, заметив кого-то в толпе, помахала рукой. Привет, Артур, наконец-то я тебя нашла. Познакомься, это Ромео.

– Вы, вероятно, новенький? – спросил Артур, который был в костюме графа Монте-Кристо. – Все кажется несколько необычным, не правда ли? Ничего, привыкнете, поначалу это всех удивляет.

– Но как вы узнали, что я новенький?

– По вашему лицу, – невозмутимо ответил Артур и, улыбнувшись, добавил: – Видно, что еще не совсем пришли в себя.

Человек машинально провел ладонью по лицу и вопросительно взглянул на новых друзей.

– А признайся честно, – кокетливо промурлыкала Джульетта, – ведь ничего подобного ты не ожидал? Приятная неожиданность, правда?

– Пойдемте, – Артур взял его под руку. – Вообще-то у меня здесь недалеко друзья, и у них коляска, но если мы прогуляемся пешком, то больше увидим. Не возражаете?

– Нет, – покачал головой Ромео, решив уже ни на что не обращать внимания.

Втроем было веселее и как-то спокойнее.

– Ромео.

– Да? – Он уже настолько привык к своему новому имени, что отзывался на него совершенно непроизвольно.

– Взгляните-ка вон туда. – Артур показал рукой поверх толпы.

Вдалеке, возле самой реки, светилось что-то, похожее на большую подкову. Присмотревшись, человек понял, что это гигантская арка, тускло мерцающая синим светом, уходящая опорами в воду и образующая над мостом еще один своеобразный мост.

– Что это?

– Мы идем туда, – помахал рукой Артур, не расслышавший, должно быть, вопроса. – Там…

Мимо прокатилась роскошная карета, запряженная тройкой белых лошадей. Из-за задернутых штор вразнобой неслись писк, визг и хлопки открываемого шампанского. Понять, что говорил Артур, было невозможно. Человек хотел переспросить, но…

– Сестри-ица!

Перед ними словно из-под земли вырос бродяга в живописных лохмотьях. Растопырив руки, в одной из которых была зажата пузатая бутылка, он двинулся к Джульетте с явным намерением ее обнять.

Джульетта легко увернулась, спряталась за спину Ромео.

– Бра-атец! – мгновенно переключился бродяга, нисколько не огорчившись. Разглядев пижаму, он хитро прищурился и погрозил пальцем: – А ты, братец, любитель поспа-ать. – Он покачнулся, но, чудом удержав равновесие, промычал: – На… Хлебни…

Ромео взял любезно протянутое угощение и взглянул на Артура. Тот, смеясь, кивнул.

Отхлебнув, Ромео с интересом ожидал, какой же вкус будет у вина. Сколько раз он пытался пить и есть в своих сновидениях, но едва что-нибудь подносил ко рту, как оно теряло и вкус, и запах и вообще превращалось в ничто. Так случилось и теперь.

Бродяга, получив бутылку назад, радостно захихикал и приложился к горлышку. Раздалось торопливое бульканье, и по давно не бритым щекам потекли струйки красноватой жидкости.

Ромео улыбнулся и, обращаясь к Джульетте, шутливо произнес:

– Опасность миновала, мадам, можно следовать дальше.

– Стойте! – властно приказал вдруг Артур, преградив им дорогу. Джульетта, отойди в сторону.

– Ну, Артур, ну что такое?

– Я сказал – отойди.

– Э-э-мм… В чем дело? – спросил Ромео у Артура, который сейчас вовсе не походил на воспитанного человека.

– Вы пили вино? – Артур внимательно глядел ему в глаза.

– Ну пил.

– Да? И какой же у него вкус?

– Что-то вроде бургундского, – небрежно произнес Ромео.

– Бургундское, – задумчиво повторил Артур и, понизив голос, заговорщически прошептал: – А не показалось? Может, там вообще ничего не было, а?

– Допустим, – осторожно согласился Ромео.

Лицо Артура дернулось, но он тут же взял себя в руки.

– Вы знаете, дорогой друг, не обижайтесь, но вам пора домой.

– Артур, что ты говоришь? – изумилась Джульетта.

Тот быстро наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Девушка сразу сникла и как-то странно взглянула на своего нового знакомого.

– Эй, что случилось? – Ромео не на шутку забеспокоился.

– Пойдемте, я провожу вас. – Артур мягко взял его за руку, и они повернули обратно. – Только, ради бога, не обижайтесь. Поверьте, вам нельзя идти с нами дальше.

– Джульетта!

– Не кричите, не надо…

Они медленно шли теперь уже навстречу развеселой, ликующей публике. Ничего не понимая, Ромео решил покориться. "Видно, уж так надо, – устало думал он, с трудом переставляя отяжелевшие вдруг ноги. – Сон есть сон, и ничего здесь не поделаешь".

Вскоре показался его дом. Они остановились и посмотрели друг на друга…

– Вы здесь живете?

– Да.

– Вам надо отдохнуть. Постарайтесь ни о чем не думать.

– Но…

– Прощайте. – Артур повернулся и быстро скрылся в толпе.

Ромео стоял у открытой калитки и хмуро смотрел на проходящих мимо людей. Раз или два ему показалось, что в толпе мелькнули глаза провожатого.

Вскоре показался хвост шествия. Похоже, что сзади плелись те, у кого не хватило сил всю ночь напролет горланить бессмысленные песни. Кое-кто еще, правда, пытался тянуть что-то охрипшим голосом, но тут же умолкал. Веселье заметно шло на убыль.

Вот и все. Так ничего и не поняв, человек стоял на том самом месте, откуда недавно началось его путешествие. Недавно?.. Он не имел понятия, сколько прошло времени и был ли вообще хоть какой-нибудь смысл у этого слова. Вздохнув, он поднял голову и посмотрел вверх.

Была дивная ночь. Прямо над крышами ярко пылали крупные мохнатые звезды. Красноватый диск Луны, походивший на чей-то немигающий глаз, висел посреди улицы, отражаясь в слепых окнах соседних домов. Казалось, само небо смотрит на город, укутав его своим плотным ночным покрывалом.

Человек зябко повел плечами и вошел в дом.

* * *

Дождь.

Он проснулся и, лежа с закрытыми глазами, слушал, как тихонько шуршат о стекло капли. Так шуршат сухие листья, когда кто-то осторожно, не поднимая ног, бродит под окнами в пустом саду. Странное было в том, что человек в эту минуту чувствовал… И тут он вспомнил.

Сон.

Он открыл глаза и сел. Он, кажется, был болен?.. Болен. А теперь?

Он взял со столика зеркало и поднес его к лицу.

"Вы, вероятно, новенький?.. Ничего, скоро привыкнете…"

Он крепко зажмурился.

Цветок. Сочная, словно только что срезанная, роза была приколота к его пижаме маленькой изящной булавкой. Та самая роза…

На улице шел дождь. За сплошным потоком воды, стекавшим по стеклу, мутно вырисовывался знакомый город. По дороге, где ночью проходило карнавальное шествие, теперь изредка проносились нечеткие силуэты автомобилей. Человек быстро оделся, сунул за пазуху цветок и выбежал из дому.

Ни арки, ни каких-либо других следов недавнего празднества не было видно. Человек заметался по тротуару. Хоть бы какой-нибудь намек на реальность сновидения! Нет, ничего. Только цветок.

Человек растерянно оглянулся по сторонам, словно ища помощи. Улица была пуста. Лишь чуть поодаль, возле остановки автобуса, стояла девушка под зонтиком.

– Простите, – начал он…

Прямо на него смотрели глаза той самой девушки, что спасла его от копыт обезумевшей лошади.

– Вы?! – Он протянул руку, словно боясь, что она сейчас растворится в воздухе. – Боже мой, значит, это был не сон? Но куда все подевались? Где Артур? Где все остальные?

– Не спрашивайте, – тихо прошептала она. – Я не должна была приходить.

– Но почему?

– Скажите, – перебила она, – до сегодняшней ночи с вами ничего не произошло? Может, какая-нибудь неприятность? Может, вы болели?

– Да, я был болен, но теперь… Постойте, а как вы догадались?

– Странно, – задумчиво произнесла девушка, будто не слыша вопроса. Непонятно почему, но сегодня ночью что-то нарушилось. Хорошо, что Артур вовремя заметил.

– Что заметил?

– Вино. – Она внимательно посмотрела ему в глаза. – Оно оказалось не для вас.

– Я ничего не понимаю.

– Только не обижайтесь, пожалуйста, но я вас очень прошу: верните розу. Она не должна оставаться у вас.

– Пожалуйста. – Он достал цветок.

– Не обижайтесь, – слабо улыбнулась она. – Поверьте, я очень рада вас видеть, но нам нельзя встречаться.

– Хм… Как знаете. Но объяснили бы хоть, что за карнавал вы тут вчера устроили.

– Карнавал… – еле слышно повторила девушка, и в глазах ее промелькнуло мечтательное выражение. – Было очень весело.

– Так что за карнавал? – хмуро повторил он, начиная уже злиться.

– Я сама во всем виновата. – Она взглянула на цветок, потом на него. И за то, что я сегодня еще здесь, следующий раз для меня не будет праздника.

– Какого праздника? Когда следующий раз?

– Праздник жизни. Одна ночь в тысячу лет.

– В тысячу лет? – Его брови поползли вверх. – Что вы имеете в виду?

– Ничего, прощайте.

– Э, нет! – Он с улыбкой загородил ей дорогу. – Наговорили тут всяких небылиц и "прощайте"?

– Что вы хотите еще узнать?

– Ну хотя бы, кто вы? Где живете? Почему Артур так странно себя вел? Он что, ревновал?

Она долго смотрела ему в лицо, словно пытаясь запомнить его по крайней мере лет на тысячу, и тихо произнесла:

– И я, и Артур, и все остальные нигде не живут. Мы жили… А теперь прощайте.

– Как жили?! – Он схватил ее за руку.

– Пустите! – Девушка резко отшатнулась, глядя на него расширенными от страха глазами. – Вы не должны меня держать, не должны… Ах!

Роза, которую она сжимала в руке, отлетела в сторону и упала на землю. Он быстро нагнулся, подхватил цветок, выпрямился.

Вокруг никого не было.

– Джульетта!

Порыв ветра хлестнул по лицу мокрой пощечиной.

– Джульетта… – Он бессильно опустил руки и хрипло прошептал: Жили… Да разве может быть такое?!

* * *

Дождь кончился внезапно.

По дороге, звеня мокрыми шинами, наперегонки мчались блестящие автомобили. Разбрызгивая лужи, они с шумом проносились мимо стоявшего на остановке человека. Промокший до нитки, он безучастно смотрел в разрыв серых туч, где плескалось яркое солнце. Иногда он подносил что-то к лицу и подолгу разглядывал. Это был цветок. Засохший и невзрачный…