Текст книги "Карнавал (сборник)"

Автор книги: Сергей Трусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Сергей Трусов
КАРНАВАЛ
Фантастические рассказы

Блудные сыновья Земли

– Это Земля, Бак, Земля! Я тебе сразу сказал, а ты все сомневался, старый ворчун. Посмотри же теперь вокруг!

– Ах ты, негодный мальчишка! Как ты смеешь меня называть старым ворчуном? Где уважение к высокому чину?

– Ха, высокий чин! Командир старой калоши! Пока мы болтались по Вселенной, такие корабли исчезли даже из музеев.

– А сколько же нам теперь лет, Эди?

– Тысяча! Две тысячи! Пять тысяч! Не знаю, черт подери! Мы с тобой самые древние старцы!

Два человека, возраст которых невозможно было определить из-за густых бород, прыгали по зеленой траве возле еще не остывшего корабля. Грязно-серые комбинезоны, заштопанные во многих местах, говорили о том, что хозяева не баловали их бережным отношением.

Наконец тот, которого звали Баком, остановился и, тяжело дыша, опустился на траву. Он был старше своего приятеля и потому не мог за ним угнаться в этой радостной беготне. В остальном же долгое путешествие не оставило между ними никаких различий.

– Послушай, Эди, – произнес командир, после того как улеглись первые восторги. – А ведь никого из наших уже не осталось в живых.

– Нет, Бак, остались. Те, кто в космосе.

– Ты думаешь?

– А почему нет? Может, и их постигла такая же участь?

– Тоже вышел из строя гипернаводчик?

– Ну, может, еще что-нибудь. – Эди упал рядом, брыкнул ногами и, закинув руки за голову, мечтательно уставился в небо. – Наконец-то я исполню то, что задумал. Распилю нашу верную старушку и сделаю из нее плуг. Это будет великолепный плуг, Бак, и я буду пахать им землю.

– Думаешь, корабль больше ни на что не годен?

– Считай, что нам повезло. Если бы мы и на этот раз не нашли Землю, мы бы ее не нашли никогда. Наша колымага теперь годится только для орбитальных экскурсий. При первой же попытке вхождения в гиперпространство она развалится на куски. Как пить дать.

– Да, здорово ей досталось.

– Честно говоря, Бак, после того, что нам пришлось вынести, у меня нет желания куда-то еще лететь. А у тебя?

– Не знаю, – задумчиво пробормотал капитан, разглядывая сорванный цветок. – Сейчас, конечно, я никуда не хочу лететь, но потом, когда отдохну… Как думаешь?

– Ну, если уж нам очень захочется, потребуем новый корабль, – с серьезным видом произнес Эди, и, взглянув друг на друга, они громко расхохотались.

После стольких скитаний в межзвездной пустоте, бесконечных прыжков из одного измерения в другое было так приятно вновь почувствовать под собой земную твердь, греться в лучах солнца и слушать трескотню кузнечиков. Приятная истома овладела путешественниками, и они, блаженно улыбаясь, задремали.

– Эх, хорошо, – вздохнул командир. – Принеси-ка, Эди, коньячку. Помнишь, мы припрятали для особо торжественного случая?

– Отличная мысль, капитан, лечу! – Эди потянулся и нырнул в раскрытый люк корабля.

Через несколько минут он вернулся, бережно прижимая к груди пузатую бутылку из зеленого стекла. Усевшись, разлил коньяк, поднял рюмку и торжественно произнес:

– С прибытием, капитан!

– Твое здоровье, Эди!

Путешественники выпили и замолчали, наслаждаясь теплотой в желудке, голубым небом, белыми облаками и запахами трав.

Первым нарушил тишину Эди:

– А хорошо дома. Где мы только не были, чего только не видели, а дома все же лучше.

– Да, здесь все родное, близкое… Земное.

– Угу. Только странно, что к нам никто не спешит.

– Погоди, Эди, не торопись. Подумай, сколько лет прошло, пока нас не было. Неизвестно, какие здесь теперь обычаи и порядки. А может, мы приземлились в каком-нибудь заповеднике и нас никто не видел.

– Хм… возможно. Тогда надо топать, а то так и просидим… в заповеднике.

– Сейчас пойдем. – Бак с наслаждением вытянулся и шумно втянул в себя воздух, пронизанный ароматами полевых растений. – Признаться, Эди, я уже не верил, что мы найдем Землю. Особенно после стольких ошибок.

– Да, я тоже струхнул. А все этот проклятый гипернаводчик, из-за него мы вечно выскакивали в самых неподходящих местах. Один раз мне вообще показалось, будто он взбесился. Помнишь, когда зашкалил указатель размерности пространства?

– Вряд ли это возможно. Аппаратура барахлила, ты устал, вот и показалось. Да разве дело в одном гипернаводчике? Вспомни, как загудел весь корпус, когда мы проскочили мимо черной дыры.

– Да-а…

– Ну что, пошли?

* * *

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона. Прохладный ветерок лениво шевелил длинные стебли травы, и она колыхалась, словно огромное темное море. Две одинокие фигуры брели в сумерках, нарушая тишину звуками шагов. Вот они остановились и, посмотрев друг на друга, одновременно спросили:

– Куда же они все подевались, черт бы их побрал?

Помолчав немного, одна из фигур произнесла:

– Знаешь, Бак, у меня такое чувство, что здесь чего-то не хватает.

– Чего не хватает?

– Не знаю! – рассвирепел Эди. – Не хватает, и все!

Он беспомощно развел руками, посмотрел вверх, охнул и слабо выдавил одно слово:

– Звезды…

Бак задрал голову и с удивлением обнаружил, что звезд-то как раз и нет. Вернее, они были, но их можно было пересчитать по пальцам – не больше десяти, и все какие-то крохотные, еле заметные. Пока он размышлял, что бы это могло значить, Эди тихонько всхлипнул и прошептал:

– Бак, Бак, посмотри, что это?

Бак резко обернулся и почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Прямо над линией горизонта низко повисли две тусклые фиолетовые луны. Чуть повыше находилась третья, такого же цвета, но поменьше.

– Господи, – пронеслось у него в голове. – Где мы?

С минуту он разглядывал три неизвестных спутника, потом встрепенулся и, сорвавшись с места, помчался назад. Через некоторое время услышал за спиной звук настигающих шагов и хриплое: "Бак, ты куда? Подожди… я… с тобой…"

– Вперед! – рявкнул капитан и припустил еще сильнее.

Взбежав на пригорок, они быстро спустились к стоявшему внизу кораблю и остановились.

– Уф, – облегченно вздохнул Бак, – а я уж подумал невесть что.

– Что? – эхом отозвался Эди.

Бак взглянул на фиолетовые луны и осторожно дотронулся до серебристой обшивки корабля, словно не веря в его реальность.

– Знаешь, Эди, с плугом тебе придется повременить. Рисковать не будем, стартуем немедленно.

* * *

– А здорово мы их пугнули, – с довольной улыбкой произнес дежурный страж, глядя на экран квантовизора.

– Да, представляю, – пробормотал практикант, зачарованно следя за быстро удаляющейся зеленой точкой.

– Кстати, отключи эту машинку; сожрет всю энергию, а скоро зерно молоть.

Практикант перевел взгляд на экран поменьше, щелкнул тумблером, и фантастическая картина с тремя фиолетовыми спутниками сменилась изображением обычной Луны над обычной земной равниной.

– Слушай, – спросил он задумчиво. – А почему мы так боимся этих космических странников?

– Так ведь опять начнут народ баламутить. Только и будет слышно: "Космос! Космос!" А зачем он нужен, этот космос? Ни вспахать его, ни засеять.

– А может, они решили у нас насовсем остаться?

– Как же, останутся, – усмехнулся страж. – Самое большее через полгода опять бы потянулись в какую-нибудь туманность. Да и на что они нам? Рыбу ловить не умеют, охотники никудышные, избу поставить и то не могут!

– Но ведь они много знают, – мечтательно протянул практикант. Мельницу нам переделали, теперь можно и зерно молоть, и картинки показывать.

– Подумаешь, картинки, – недовольно пробурчал страж. – Ничего особенного.

– А может… – неуверенно начал практикант. – Может, они просто хотели на Земле побыть? Отдохнули бы с дороги и опять полетели?

– Ты что? – дежурный страж нахмурил брови. – Не знаешь, что у нас строгое предписание? У них своя Земля, у нас своя, и раз Мать-Природа их две сделала, значит, так надо. Собирайся-ка лучше домой. Сегодня, по их теории вероятностей, больше никто не прилетит. Успеем еще на праздник Плодородия.

Они вышли из старой покосившейся мельницы, прикрыли дверь и повесили на нее огромный амбарный замок. Усевшись на деревянную телегу, страж взял вожжи и щелкнул ими по бокам лошади.

– Но-о, поехали!

Телега скрипнула и покатилась по грунтовой дороге.

"Интересно, – думал практикант, глядя в звездное небо, – который из этих огоньков настоящая Земля?"

Исполнители желаний

Они появились в полдень.

В воздухе что-то зашевелилось, задергалось, и в метре от земли возникли зыбкие полупрозрачные тени. Одна за другой они скользнули вниз и тут же исчезли. Бежавшая по дороге собака резко остановилась и, равнодушно зевнув, потрусила дальше. Ничего не произошло. Просто они, наконец, появились.

Вначале они были ничем. Потом, упав в траву, стали травой. Вместе с остальными стебельками они бездумно тянулись к солнцу и колыхались из стороны в сторону, повторяя движения ветра. Вскоре это надоело, и они сами стали ветром. Гоняясь за птицами, взлетали высоко в небо и вдруг стремительно падали вниз, врезались в гущу леса. Трещали кусты, стонали деревья, шелестели листья, и им было весело.

Но это тоже было не то, и они понеслись на поиски чего-нибудь более интересного. По пути поочередно превращались то в камни, то в мягкую дорожную пыль, то в порхающую на лугу бабочку. Ощущения были новыми, необычными, но они искали другое.

В три часа дня пошел дождь. Настоящий ливень. Казалось, еще секунду назад яркое солнце играло с барашками облаков, и вот все небо затянуло тяжелыми угрюмыми тучами. Целый водопад обрушился сверху, подмяв под себя и траву, и пыль, и даже ветер. И тогда они стали дождем. С огромной высоты падали на землю и, едва коснувшись ее, вновь начинали полет. Их падение было бесконечным…

* * *

С первыми каплями дождя Борис понял, что спешить бессмысленно: до деревни далеко и он все равно промокнет. Укрыв полиэтиленом корзину с грибами, он поднял воротник куртки и решил выбираться на грунтовку.

Промокшие ботинки доставляют неприятности, пока на них обращаешь внимание. Стоит убедить себя, что уже и так вымок, что хуже не будет, как все становится на свои места. С веселым остервенением ломился Борис сквозь густые мокрые заросли и вскоре вышел на знакомую поляну. Вон там – за холмом – дорога, на которой, если повезет, может подобрать попутная машина. Борис достал сигарету и осторожно прикурил. Сделав для надежности пару затяжек, двинулся дальше.

* * *

Они падали, разбивались на мельчайшие брызги и вновь падали. Прямо в воздухе рассыпались на крохотные капельки и, упав на землю, дробились на еще более мелкие. Они падали на листья деревьев, в траву, на камни. Мгновенно превращались во все, чего касались, и тут же уносились прочь. Казалось, этой круговерти не будет конца, как вдруг одна из капель замерла, боясь поверить в удачу.

* * *

Борис вздрогнул и выронил сигарету. Раскрыв рот, он судорожно глотнул сырой воздух и рванул на груди рубашку. Пуговицы брызнули в разные стороны, и дыхание постепенно выровнялось.

– Заболел, что ли? – неуверенно пощупал лоб.

Лоб был холодным. Да и вряд ли вот так просто, попав под летний дождь, может заболеть здоровый мужик, бегающий каждое утро кросс по три километра. А если и простыл немного, то какой-нибудь там насморк появится только завтра. Борис успокоился и, вытащив новую сигарету, чиркнул спичкой. Спичка, обгорев до конца, обожгла пальцы и упала в траву. Борис застыл с открытым ртом, чувствуя, что с ним происходит что-то непонятное. Он был в полной растерянности от нахлынувших чувств; единственное, что явственно ощущал – это то, что кто-то внутри него несказанно рад этой растерянности.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он, оглядываясь.

Вокруг все было по-прежнему. Сквозь пелену дождя смутно проглядывал лес, даже в такую погоду красивый и загадочный.

В сознании возникло неясное сравнение: что-то насчет деревьев, людей, дождя и необычных ощущений. Нечеткая, робкая эта мысль еще не оформилась, как Борис почувствовал внутри себя какое-то движение.

– Галлюцинация, – с усмешкой произнес Борис.

– Галлюцинация, галлюцинация… – эхом пронеслось по лесу.

Борис резко обернулся. Эха здесь быть не могло. Да и не может оно возникнуть от слов, произнесенных полушепотом.

– Эй, кто тут? Хватит прятаться, выходи!

Он был почти уверен, что сейчас зашевелятся густые заросли и выглянет чья-нибудь довольная физиономия в капюшоне плаща. Может, это будет даже хорошо знакомый человек и они, от души посмеявшись над шуткой, вместе побредут домой. Вдвоем куда веселее.

На крик никто не вышел. Только дождь все так же неистово колотил по беззащитным листьям, и они дергались, словно марионетки в кукольном театре. За каждым кустом прятался кто-то невидимый и смотрел оттуда, наслаждаясь эффектом. Борису стало холодно.

– А никого здесь и нет, – раздался над ухом легкий смешок.

– Кто?.. Кто это говорит? – Борис завертел головой, вглядываясь в мутный полог дождя.

– А никто. Ты сам. Сам с собой и говоришь.

Борис буквально врос в землю. Он понял, откуда исходит голос изнутри.

– Ты кто? – прошептал губами Борис.

– Мы – это ты, то есть мы стали тобой и теперь составляем одно целое. Ты не пугайся, ты первый и можешь этим гордиться. Тебе повезло.

Голос показался знакомым. Борис покопался в памяти… и вспомнил! Голос принадлежал соседу по лестничной площадке. Такой же вкрадчивый, мягкий, с успокаивающей интонацией. Можно было зримо представить, как внутри сидит этот сосед и с удовольствием потирает крохотные ладошки. Воплощение тихой радости.

– Ну, конечно, – хихикнули в ответ. – Так и есть. У нас нет своего голоса, и мы выбрали первый попавшийся из твоей памяти. Ты думай, думай. Вот когда ты думал про деревья и людей, было хорошо.

– Но позвольте, – возмутился Борис и осекся. Оказывается, его слышат даже тогда, когда он не говорит, а только думает.

"Послушайте, – мысленно произнес Борис. – Я ничего не понимаю. Кто вы? И почему я должен думать? Что значит "было хорошо"? Кому хорошо?"

– Ты, конечно, не обязан думать, но ведь ты иначе не сможешь. Ты так устроен, что будешь думать всегда, и это прекрасно – мы нужны друг другу.

– Не понимаю, зачем вы мне нужны? И объясните, наконец, откуда вы взялись?

– Издалека, издалека, издалека… – тоненько пропел целый хор, и теперь Борис различил в нем множество голосов своих друзей и знакомых.

– …Мы долго летели в пустоте, где не было ни одной мысли. Мы устали. Нам нужны чужие мысли, эмоции, впечатления. Для нас это жизнь. Сами мы ничто – пустота, в которой летели. И вот мы нашли тебя…

– Но ведь вы говорите со мной, значит, вы мыслите. – Борис удивился своему спокойствию. Как-никак, а произошла долгожданная встреча с иным разумом. Сколько было споров по этому поводу! И в журналах, и по телевидению, и в курилке у них на работе. И вот – подумать только! – он первый из людей…

– Мы обретаем сознание, лишь встретив его. Мы – это ты. Мы превратились в тебя и теперь неразлучны.

– Так, хорошо. – Борис убрал со лба мокрые волосы, равнодушно отметив, что дождь еще не кончился. – А зачем все-таки вы мне нужны?

– Каждое сознание в чем-то нуждается. У тебя тоже есть потребности, которые мы могли бы удовлетворить. У нас еще мало опыта, но если ты будешь думать, мы поймем тебя и исполним любое желание.

Борис усмехнулся. Вот она – древняя мечта человека. Волшебная палочка, золотая рыбка, добрый джинн из бутылки. Загадай желание – исполню!

– И что же я должен думать?

– Ты уже думаешь. Думай что хочешь, мы всему рады, но больше всего любим сильные эмоции и яркие образы.

– Вы что, едите их, что ли?

– Можешь сказать и так, хотя это не связано с приемом пищи в твоем понимании.

– Ну, а если я захочу, например, оказаться сейчас дома, у теплой печки?

* * *

Борис сидел у огня и протягивал к нему руки. От одежды валил пар, и он с удовольствием ощущал, как клеточка за клеточкой отогревается его тело.

– Снимай, снимай скорее! – суетилась мать, доставая сухое белье.

– Что, пострел, набегался? – одобрительно прошамкал дед, щуря подслеповатые глаза.

– Набегался, дедунь…

– Да хватит вам его разговорами донимать. Не видите разве, мужик с добычей пришел. – Отец указал на корзину с грибами. – Замерз, поди. Давай-ка все к столу.

Борис переоделся во все сухое и, хрустнув замлевшими суставами, сел за стол.

– Ну-ну, – заерзал дед. – Рассказывай, где был, что видел?

– Да не торопи ты его, пусть поест.

– Был я в Зеленой Балке, – начал Борис, обжигаясь о горячую картошку, которую доставал из чугунка. – Собрал, значит, грибов, а тут дождь. Ну, думаю, влип, надо скорей на дорогу выбираться.

– Так, так, – закивал дед, повернувшись немного вбок, чтобы лучше слышать.

– Иду себе, иду. Дождь льет, я весь мокрый, и вдруг… Постойте! Борис застыл с картошиной в руке. – Я же сейчас там… Я же там должен быть!

* * *

Хлестал дождь. Лил и лил, и уже не верилось, что он вообще когда-нибудь кончится. Весь продрогший, Борис стоял в лесу и тупо смотрел прямо перед собой. Ощущение домашнего тепла еще оставалось, но Борис уже понял, что был мираж. Ни дома, ни горячей картошки, ни сухой одежды только лес и дождь.

– Так что же это? – прохрипел он, и губы его скривились. – Исполнение желаний?

– Ничего сверхъестественного и не могло быть, – возразил голос. Желание исполнилось, но лишь в твоем сознании. Попасть домой по-настоящему ты можешь самым обычным способом, как и всегда это делал. Но мы можем помочь. Ты будешь идти под дождем, а представлять, например, что вокруг прекрасная солнечная погода. Или что ты едешь в попутной машине. Как пожелаешь. Иллюзия будет настолько сильной, что организм воспримет ее как реальность.

– А вам-то что за польза? Вы и так можете питаться моими мыслями, не создавая мне при этом всяких там иллюзий.

Голос слегка хмыкнул. Точь-в-точь как Васька Круглов – сослуживец Бориса.

– Можем, конечно, но, создавая тебе различные ситуации, мы получаем взамен и более калорийное питание, как ты выразился. Например, сейчас ты был очень рад возвращению домой, теплу, встрече с родными. Это сильное впечатление. Вернувшись сюда, ты испытал восхитительное по своей мощи чувство разочарования.

– Вам все подходит?

– Да. Сейчас ты злишься, а нам подходит и это.

– Интересно.

– Ты сможешь находиться где захочешь и сколь угодно долго. Когда тебе надоест, пожелай чего-нибудь другого, и мы исполним. Ты будешь жить полноценной жизнью, испытывая всевозможные ощущения, и мы будем жить вместе с тобой.

Борис задумался. Вообще-то перспектива была довольно заманчивая. Смущало лишь постоянное присутствие этих голосов. "Какие-то эмоциональные паразиты", – подумал Борис и спросил:

– А если я захочу чего-нибудь такого, о чем имею весьма смутное представление? Ну, например, побывать там, где никогда не был?

– О любом месте, где ты захочешь побывать, у тебя будут хоть какие-нибудь представления. Сообразно им мы и создадим для тебя подходящую ситуацию. Но это только пока. Впоследствии мы будем исходить из опыта и знаний всех людей. Нас много, и мы только первая группа. Остальные ждут в пустоте, а когда мы их позовем, они придут. Сообща мы сможем исполнить любое желание.

– А когда вы позовете остальных? – осторожно спросил Борис, начиная подозревать, что здесь не все так гладко.

– Когда наберемся сил. Мы очень ослабли, пока двигались в пустоте, и еще не вполне освоили твое сознание. Потом. Ты пока думай, желай чего-нибудь. Чем сильнее будешь чувствовать, тем быстрее придут остальные.

– Да-а, – протянул Борис и неожиданно для самого себя сказал: – Хочу оказаться на Черном море.

* * *

Ослепительное солнце повисло над морем, рассылая во все стороны палящие лучи. Волны одна за другой набегали на песчаный берег и ласкали слух тихим монотонным шипением. Борис лежал на пляже, млея от жары и приятного чувства безделья.

– Борь, пульку распишем?

Борис поднял голову и с интересом взглянул на Ваську Круглова, который, присев на корточки, сосредоточенно тасовал колоду карт.

– И ты здесь? – спросил Борис, чувствуя, как его распирает от смеха. А где же все остальные?

– Ты что, перегрелся? – Васька захлопал белесыми ресницами. – Только что купаться пошли. Тебя же звали, а ты заладил одно и то же – холодно, холодно. Псих. Только что передавали, что температура воздуха тридцать два градуса.

– Ну-ну, я пошутил, – улыбнулся Борис. – Слушай, а что бы ты попросил, если б знал, что я могу исполнить любое твое желание?

– Хе, – хмыкнул Васька и отложил карты. – Чего бы я попросил? Ну… не знаю. Денег, наверное, а то мы тут поистратились на курорте.

– Денег, – прыснул Борис. – Ну, а если бы я мог исполнить любое количество твоих желаний?

– Любое? – Васька зажмурился, став похожим на кота, которому предстоит слопать целую банку сметаны. – Желал бы всего подряд. Да… А впрочем, надоело бы.

– Что надоело бы?

– Все. Знаешь, когда одно или два желания – это интересно, а когда любое количество, то рано или поздно все осточертеет. Да ну тебя, пойду лучше искупаюсь.

"Вот это да-а, – подумал Борис, глядя, как его друг бултыхается в воде. – А ведь он прав. Осточертеет. Никаких усилий не надо будет прилагать, только подумай – и имеешь все, что захочешь. Ни работать не надо, ни думать. Вернее, думать придется, но только о том, чего бы еще захотеть, чего испытать. Многие даже от пищи откажутся. А зачем? Пожелал, и ты уже сидишь за прекрасным столом со всевозможными яствами. Поел – и сыт, можно опять развлекаться. Чем же это все закончится? Деградацией? Вырождением?"

Борис сел, осмотрелся. Под ним было хорошо знакомое красное покрывало. Рядом, на песке, лежали шорты и белая тенниска. Тут и там валялись одежда, очки, мяч, ракетка для бадминтона, ласты – все настоящее.

"А с другой стороны, – продолжал рассуждать Борис, – взять, к примеру, моего деда. Жить ему осталось всего ничего, а ведь, наверное, не отказался бы пройти свои молодые годы с самого начала. А мать с отцом? Ни разу не выезжали дальше районного центра. Им бы на море побывать, по городам поездить. А другие люди? Так что же получается – всеобщее счастье?"

Борис откинулся на песок и закрыл глаза.

"Интересно, – думал он, – откуда прибыли эти голоса? Говорят, долго летели в пустоте, а раньше? Где они набрались сил для этого полета, уж не на похожей ли планете?"

Борис резко вскочил, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. Ну, конечно! Он явственно видел толпы отрешенных людей, бесцельно шатающихся по запущенным городам среди куч гниющих отбросов. Безумные глаза, идиотские улыбки, многие уже не могут двигаться и лежат где попало, невнятно бормоча последние желания. Изобилие! Благоденствие! Те, кто дошел до крайней точки, превратились в тупых животных, лишь внешне напоминая еще людей… Вот оно что! Пусть это были не люди, а какие-то другие разумные существа, но именно так оно и было. А когда "питание" иссякло, голоса двинулись дальше. В долгий, долгий полет на поиски новой пищи.

– Эй, Боря, иди к нам! – раздалось со стороны моря, и Борис увидел, как кто-то машет ему из воды рукой.

– Хочу быть в лесу, – внятно произнес он, не веря, что ему откроется обратный путь.

* * *

Вопреки ожиданиям возвращение состоялось. Он стоял на том же месте, кутаясь от холода в свою куцую курточку.

– Доволен? – спросил кто-то голосом Васьки Круглова.

– Нет, – ответил Борис. – Не нравится мне все это, лучше, если вы оставите нас в покое.

Кто-то рассмеялся, и Борис вздрогнул – смеялся его дед. Такой же надрывный и кашляющий смех, словно кто-то за дверью, натужно сопя, рвал пыльную мешковину.

– Мы не уйдем, потому что и ты, и все остальные люди нам необходимы. Будем жить вместе.

– А если мы не захотим? Если прикажем вам убраться отсюда? Ведь вы исполняете любые желания?

– Любые, кроме этого. Мы сейчас очень слабы. Может, позже, когда наберемся сил, мы и уйдем, а пока еще рано.

– А если мы не будем ничего желать?

– Это невозможно, – снова рассмеялся голос. – Вы так устроены, что всегда будете чего-нибудь хотеть. А если и попытаетесь, то мы будем исполнять не явно выраженные желания, а те, которые лишь мелькают в вашем сознании. Постепенно мы научимся и их улавливать.

– Но ведь мы очень скоро истощимся! – воскликнул Борис, чувствуя, как его захлестывает волна безысходности и страха.

Голоса по достоинству оценили бурный всплеск его эмоций и завизжали на разные лады, перекрывая друг друга.

– Нет, нет, не истощитесь! – донесся до него чей-то восторженный вопль. – Такое богатое разнообразие не может истощиться!

"Что же делать? Что делать?" – лихорадочно думал Борис, пытаясь взять себя в руки.

– Он в растерянности! – стонал кто-то, подвывая в такт мысленным словам Бориса. – Какая восхитительная растерянность!

– Нет, так просто я не сдамся, – сквозь зубы процедил Борис, совершенно не представляя, как можно бороться с этим кошмаром.

– Он решил не сдаваться, вы слышите? Это же просто здорово! Мы будем иногда ему уступать, чтобы ощутить радость победы, а затем горечь поражения. О-о-о, как нам повезло!

Голоса вопили, словно пьяные в разгар дикого веселья, и Борис в ужасе зажал уши. Это, конечно, не помогло, и бестелесные голоса получили новую порцию необходимой пищи.

– Но… но ведь можно договориться, – произнес Борис, неимоверным усилием воли заставив себя успокоиться.

Голоса тоже сразу на некоторое время успокоились, и ему показалось, будто он слышит их сытое довольное сопение.

– Он хочет договориться, – повторил чей-то шепот.

– А может хитрит? – лукаво предположил второй.

– Давайте послушаем, это будет интересно, – сказал третий, и голоса смолкли.

– Вы говорите, что вас много? – начал Борис, помня о том, что они пока не научились различать то, что лишь расплывчатой картиной проносится в сознании, не успевая стать законченной мыслью. Что-то именно вроде этого промелькнуло в его голове, и он инстинктивно почувствовал, что выход должен быть. Больше всего он сейчас боялся своих мыслей, самого себя, но голоса, видимо, устав после обильного угощения, были настроены благодушно.

– Да, нас много, гораздо больше, чем вас, но мы уживемся, – заверил на удивление знакомый голос, но Борис уже не стал вспоминать, кому он принадлежит.

– Я предлагаю провести один эксперимент, который мог бы продлить срок использования сильных ощущений.

– Сильные ощущения – это прекрасно, – устало согласился кто-то и замолчал.

– Каждый из вас, – продолжал Борис, – получая мои эмоции, перерабатывает их, а затем выбрасывает вон, то есть огромная порция богатейшего материала пропадает даром!

– Даром? – беспокойно переспросил голос соседа по лестничной площадке.

– Ну конечно! Скажите, куда девались те ощущения, которые вы пережили несколько секунд назад?

– Мы их использовали в своих целях.

– А могли бы использовать и дважды, и трижды, и вообще неизвестно сколько раз, – усмехнулся Борис.

– Как???

– Одному из вас я подкидываю порцию великолепных свеженьких эмоций, так?

– Так.

– Он, вместо того чтобы расходовать их вхолостую, использует сначала для себя, а потом передает другому. Тот – третьему, и так по цепочке до самого последнего. Таким образом, ценный материал не придется делить на всех, он целиком достанется каждому. Пока дойдет до самого последнего, я подброшу еще что-нибудь, новенькое. Попробуем?

Борис достал сигарету и принялся ее раскуривать, сосредоточившись только на этом. И тогда он услышал то, чего так напряженно ждал.

– Можно попробовать.

– Не забудьте про остальных, – напомнил Борис и, вспомнив свое студенческое увлечение, произнес: – Хочу прыгнуть с парашютом.

* * *

Сильный порыв ветра со свистом ворвался в открытую дверь самолета, и Борис увидел под собой далекую землю, подернутую голубой дымкой.

– Пошел, – скомандовал инструктор и легонько хлопнул его по плечу.

Земля понеслась навстречу. Зелено-коричневые квадратики превратились в ясно различимые полосы лесов и вспаханных полей. Ветер мощной струей бил в лицо, обжигая глаза и раздувая щеки. Рука Бориса судорожно вцепилась в кольцо, и он с трудом заставил себя отвести взгляд от надвигающейся земли и удержать непослушную руку.

Земля все ближе и ближе…

* * *

Первый захлебнулся от восторга и тут же поделился со вторым. Второй затрясся от подарка и поступил точно так же. Радость свободного полета, ощущение парящей птицы, обостренные чувством смертельного риска, быстро передались от одного к другому. Последний, не в силах совладать с таким богатым материалом, вызвал тех, кто был в пустоте. Вся цепочка заходила ходуном от столь приятного и неожиданного угощения. Они не раз и сами падали с гораздо больших высот, но даже не подозревали, что можно так чувствовать полет! Восторг был неописуем.

Внезапно первый почувствовал неладное. Земля приближалась, а человек и не думал останавливать стремительное падение. То, что так остро щекотало приобретенные недавно нервы, перестало приносить радость. Первый беспокойно заметался, глядя, как его соседи упиваются переполнявшими их эмоциями. Все они пока еще бездумно наслаждались свободным полетом, а он… Он уже понял, чем это грозит.

Мысль о смерти не показалась первому ужасной. Не раз при самых различных обстоятельствах был он свидетелем гибели живых существ, корчился в судорогах острого наслаждения чужим страхом, ощущал всплеск эмоций, последнее усилие отодвинуть надвигающуюся неизбежность и слышал мольбы, обращенные к нему, бесстрастному свидетелю мучений. Исполнители желаний никогда не облегчали страданий умирающего. В эти мгновения они жадно впитывали в себя последние ощущения гибнущего сознания. Целью, смыслом, наслаждением, сладострастием исполнителей была возможность наблюдать постепенный распад разума оттого, что все желания исполняются сами собой.

Но сейчас – сейчас происходило непонятное, нигде и никогда прежде не испытанное – разум вышел из-под контроля и втянул исполнителей в страшную игру по своим правилам. Летел к земле, зная, что там гибель, мог ее предотвратить, но ничего для этого не делал вопреки собственному желанию жить. Торжество разума, шедшего на добровольную смерть, было ощущением нелогичным, непереносимым, невозможным, испе-пел-я-ю-щ-и-м!

И первый завизжал. Всеми голосами человеческой памяти сразу…

* * *

Борис медленно раскрыл глаза и услышал странный удаляющийся шум. Будто тысячи взбесившихся обезьян сцепились в один сплошной комок и со страшным, злобным воем катились в тартарары. Гигантская невидимая карусель кольцом размоталась по всему небу и неслась неизвестно куда – прочь, в космос.

Борис тряхнул головой и окончательно пришел в себя. Прямо над ним в ночном небе ярко сияли чистые, умытые летним дождем звезды. Он сел, прислонился к дереву. Подумал: "Жив".

– Нет, в самом деле жив!

Иллюзия падения оказалась настолько сильной, что он действительно потерял сознание. "Это и спасло, – подумал Борис, – лишившись источника эмоций, гости превратились в ничто".