Текст книги "Творцы прошлого (Книга 1)"

Автор книги: Сергей Таранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– С этого момента подробнее, – попросил Новогудин, – важна каждая деталь, которая вам может показаться малозначительной, даже, если это касается деталей устройства механической руки ротмистра Братцева.

– Постараюсь поподробнее. Сперва Пчелкин меня ей представил по-французски. Французский, правда, у него корявый. По-английски он шпарит как заправский лондонский денди, а вот французский...

– У Пчелкина гувернантка была англичанкой, – пояснил Новогудин. – Он про свою miss Knife, "ножик" по-ихнему, часто в молодости смешные истории рассказывал.

– Так вот, – продолжил Лихославский, – представив мне Элен, он стал рассказывать, что мать ее в юные годы уехала в Париж и пела там, несмотря на принадлежность к дворянскому сословию чуть ли не в каком-то кабаке, вышла там замуж за француза, мелкого дворянина, который вместо того, чтобы служить в армии, содержит аптеку. Правда, он тут же в оправдание сказал, что во время франко-прусской войны отец ее был сублейтенантом, а из армии ушел после ранения, так как теперь заметно хромает.

– А на какую ногу хромает ее отец, он не уточнил?

– Нет.

– А жаль. Тогда продолжайте.

– И тут Элен на меня взглянула.

– Ну-ка, ну-ка, расскажите-ка, что вы ощутили.

– А откуда вы знаете, что я что-то ощутил?

– Продолжайте, расскажите, чего вы в тот момент испугались.

– Вы читаете мои мысли?

– Не в этом дело, сейчас вы все поймете. Расскажите-ка сначала, куда вы собирались поехать в свадебное путешествие.

– Да никуда особо не собирались. Пчелкин прошлой зимой был в Париже и зачем-то купил в его окрестностях какой-то небольшой дом. Элен настаивала, что именно в этом месте нам по приглашению Пчелкина и надлежит провести медовый месяц. Я не отказывался, боялся только, что в Европе начнется война до того, как мы обвенчаемся. Правда, Элен была почему-то уверена, даже сейчас во время военной тревоги, что война будет через пять лет.

– А в каком именно месте под Парижем находится этот дом?

– Сейчас скажу. Место это называется Орли, к югу от Парижа. Название это как-то связано с Филиппом Орликом – сподвижником Мазепы. Место это облюбовали авиаторы. Они делают там некоторые успехи. Недавно, пишут, Анри Фарман пролетел 770 метров. Это примерно 360 саженей.

– А что вы еще знаете об Орли?

– Да, собственно, ничего.

– А известно ли вам, дорогой мой Модест Апполонович, что в этом самом Орли живет со своей женой вождь левых социал-демократов, большевиков, как они сами себя называют, Владимир Ульянов, более известный у нас под псевдонимом Николай Ленин.

– Мне это не известно, а откуда это известно вам?

– Видите ли, открою вам одну тайну. Брат мой Кирилл служит в Третьем отделении департамента полиции. У них этот Ленин на особом счету. Приказано, если он появится в пределах России, не просто его арестовать, а расстрелять на месте безо всякого суда и следствия.

– Что, он настолько опасен?

– Мало сказать, опасен. Не каждого станут расстреливать. Тем более, не каждого велено после этого не просто закопать, а вбить ему в грудь осиновый кол.

– Он что, колдун?

– Он хуже колдуна. Те хоть кому-то подчиняются. А этот вышел из-под контроля. Вот слыхивали вы о падших ангелах?

– Слышал, конечно. Только не верю я в эту чушь.

– А зря. Потому как бывают не только падшие ангелы, но и взлетевшие черти. Так вот, внутри этого Ленина сидит один из самых опасных чертей. Настолько опасный, что даже в пекло его обратно не принимают.

– Это что, как у Гоголя? Басаврюк, которого выгнали из пекла?

– Да, наподобие него. Больше того, другие черти сами за ним охотятся и хотят его уничтожить. Он спятил, вышел из-под контроля, и если его не остановить, может наделать кучу бед. В первый раз появился он на Руси в начале семнадцатого столетия. Вселялся он в тех, кого делал самозванцами. Думали все – cгинул. Ан, нет. Вновь появился через три сотни лет. Теперь я все понял, Элен ваша – самая настоящая ведьма. Помню, как в первый раз увидел ее. Приехала непонятно на чем: ни поезда, подходящего по времени не было, ни на лошадях. Вот так пешком ко мне заявилась прямо с утра и шарабан попросила. И одета была – ни одной пылинки с дороги. Долго я выяснял, видел ли кто, на чем она приехала. Никто не видал. Стал я наблюдать за ее поведением. Особенно в дни, когда у нечистой силы большие тринадесятые праздники. Они у них каждый их сатанинский месяц. Живут-то они по особому календарю. В нем тринадцать месяцев по двадцать восемь дней. И один день у них без числа. День этот по нашему календарю приходится на 17 апреля, а по григорианскому – на 1 мая. В тот день у наших ведьм на Лысой горе, что под Киевом, большой шабаш.

– Вы сказали у наших. Наших, это чьих?

– Это у православных. А католические ведьмы, те проводят шабаш на вершине горы Броккен в Гарце.

– А-а!

Так вот, – продолжил Новогудин, – один из таких тринадесятых праздников приходится на 16 ноября. Вы, кстати, день этот помните?

– А что было в этот день? Может и вспомню.

– Не в этот день, а в эту ночь.

– Помню, в ноябре как-то пропала она вечером, все по дому крутилась и от чего-то места себе не находила. А потом – раз, и нет ее. Одежда верхняя на месте, дверь тоже не хлопала. А через два часа выходит как ни в чем ни бывало из соседней комнаты, где полминуты назад ее точно не было, и говорит, что спряталась и хотела проверить, как я ее искать буду. А вот люди рассказывали, что видели в ту ночь ведьму, летящую по небу.

– Что же теперь делать-то мне?

– Не знаю, может, оно и к лучшему, что ведьма ваша пропала, – подытожил Новогудин, – а, может, это только начало того, что с вами вскоре произойдет.

***

В тот самый момент, когда ведьма Елена вытащила из-за занавески ступу, чучело филина, закрепленное на приделанной к бревенчатой стене лакированной ветке, тревожно замигало глазами.

– Поблизости кто-то чужой, – прокомментировала Елена.

Услышав это, кот стал усиленно нюхать воздух, пытаясь определить направление. Однако избушка справилась с этим быстрее. Вертясь на тиранозавровых лапах, она стала поворачиваться фасадной стеной по направлению к приближающемуся противнику. Тем, кто находился снаружи, было видно, как в этой самой стене отворилась створка бойницы, и наружу высунулось шестиствольное дуло митральезы. Те из вас, дорогие читатели, кому довелось служить в армии в семидесятых-восьмидесятых годах XIX столетия, помнят, наверняка, этот образец вооружения, изобретенный в свое время американским врачом Ричардом Джорданом Гатлингом. Особенность его действия заключалась в том, что пули такой митральезы вылетали одна за другой из вращающегося блока стволов. Но та митральеза, которой была оснащена уже знакомая нам избушка на курьих ножках, вела огонь не только без ручного привода, но и вообще без участия стрелка. Вот и сейчас эта самая митральеза дала по приближающимся незнакомцам предупредительную очередь. В ответ на это с двух сторон в сторону избушки раздалась автоматная стрельба. Это уже знакомые нам Колян и Толян, ведя огонь, в сгущающихся сумерках приближались к избушке. Кроме автоматов за плечами у каждого из них имелось по ручному противотанковому гранатомету. С третьей же стороны к избушке более медленно, чем Колян и Толян, приближался сам Никодим Фирсович Ротов. На его плече висел на ремне ручной пулемет "Льюис". В руках же Ротов держал мегафон, при помощи которого он и прокричал:

– Прекрати огонь, бабка! Мы тебя трогать не собираемся. Нам нужен только один Пчелкин. Можешь даже оставить себе и кошака, только Пчелкина нам отдай.

– Вот наглость-то, – возмутилась Елена. – На кого подняли хвост эти отморозки? Вернется бабуля, вот она им покажет. Кстати, Вольдемар, у вас оружие есть?

– Трехлинейный револьвер системы Нагана образца 1895 года и семь патронов при нем, – с гордостью отрапортовал Вольдемар.

– Этого сейчас недостаточно, – сказала Елена, – возьмите вот это. И тут откуда-то из потайной дырки в стене она извлекла большой автомат с огромным дисковым магазином.

– Пистолет-пулемет Томпсона, – прокомментировала она, отдавая оружие в руки Вольдемара. Себе она достала из стены еще один точно такой же.

В этот самый момент в стенке избушки, в верхней ее части, открылось небольшое окошко. Такое окошко бывает на часах с кукушкой. Но в этот раз из окна вылетела не кукушка, а мастерски изготовленный деревянный кукиш. Прокуковав тринадцать раз, кукиш закрылся в своем домике.

– Эй, бабка! Мы с тобой по-хорошему, а ты нам кукиши сучишь? – проорал Ротов, мысленно при этом отметив, что "кукиш" и "кукушка" – слова в чем-то родственные.

Однако избушка снова дала предупредительную очередь, и пули в этот раз просвистели над самой головой Ротова.

В ответ на это нетерпеливый Толян взвалил себе на плечо гранатомет и выстрелил в окошко избушки. В само окно он, конечно же, не попал, и граната врезалась в стену чуть ниже и правее. Пробив стену, кумулятивная струя пропорола телевизор, от чего кинескоп разлетелся вдребезги.

– Пока вернется бабуля, от нас останутся одни головешки, – успел проговорить Граммофон.

Среагировав на проявление столь явной агрессии, избушка резко развернулась. Развернулась так резко, что все трое, сидящие в ней, попадали на пол. Лишь Граммофону, благодаря природным рефлексам, удалось приземлиться на все четыре лапы. Развернувшись, избушка дала короткую очередь в то самое место, откуда только что стрелял Толян. То, что через долю секунды осталось от Толяна, Толяном можно было теперь назвать только весьма условно, потому как одна из попавших в Толяна многочисленных пуль, навылет пробив Толяново тело, врезалась в висящую у него за спиной еще одну кумулятивную гранату. Взрыв имел для засевших в избушке сразу два положительных последствия. Первое это то, что теперь осаждающих было в полтора раза меньше. Второе то, что бесполезная теперь маскировочная сеть, накрывающая избушку, была подожжена кумулятивной струей из взорвавшейся за спиной Толяна гранаты. Сгорев, эта сеть теперь не мешала, в случае чего, покинуть избушку, вылетев из нее через трубу на ступе.

Тем не менее, Колян был опытнее покойного отныне Толяна. Не дожидаясь, пока избушка развернется в его сторону, он выстрелил из гранатомета в то место избушки, откуда у каждой подобной избушки растут курьи ножки. Левую ножку оторвало взрывом. Правая же еще продолжала держаться некоторое время, но было ясно, что долго она в одиночку не продержится.

– Теперь мы стали неподвижной мишенью, – произнесла Елена. – А если избушка опрокинется, мы даже не сможем ее покинуть. Ступа-то может взлетать лишь строго вертикально.

Ничуть не сговариваясь, все трое кинулись к ступе. Первым в нее запрыгнул проворный Граммофон. Вольдемар оказался у ступы раньше Елены, но, посторонившись, помог ей занять место.

– Двигайте к печке, – скомандовала ведьма, и Вольдемар стал толкать ступу, в которой сидели ведьма и кот, по направлению к печи. Едва ступа коснулась печной стенки, печь сама собой отодвинулась аршина на два, и над головой Вольдемара оказалась зияющая дыра, висящего в воздухе дымохода. Этот дымоход вопреки всем правилам теплосбережения был совершенно прямым, и Вольдемар увидел в его отверстие кусочек сумеречного неба, покрывшегося уже мелкой сыпью голубых звезд.

Тем временем Ротов, поставив "Льюис" на сошки, залег и, прицелившись, дал длинную очередь по оставшейся куриной ноге. Из сорока семи пуль по меньшей мере полтора десятка попали в нее, и, хотя нога оказалась крепче, чем думал Ротов, полученные повреждения не оставили этой ноге никаких шансов простоять больше полуминуты.

– Влезайте скорее, – прокричала Елена, чувствуя, как, сдвинувшись, печь слегка перекосила избушку, – а то мы сейчас опрокинемся.

В последнее мгновение Вольдемар успел заскочить в ступу, и она вертикально взмыла вверх, проскочив через дымоход. Едва ступа миновала срез дымовой трубы, избушка рухнула на бок.

Дисковый магазин "Льюиса" был пуст, и Ротов при всем желании не смог бы послать очередь вдогонку ступе. Зато в руках у Коляна был заряженный гранатомет, при помощи которого он еще секунду назад собирался подрубить избушке вторую ногу. Почему же он не выпустил вторую гранату следом за первой? Да потому что он помнил, как когда-то давно, еще во время его срочной службы в рядах Советской Армии пришлось ему во время учебных стрельб стрелять из этого страшного оружия. Тогда он сильно обжегся и с тех самых пор стал побаиваться раскаленного ствола гранатомета. Лишь когда ствол немного остыл, решился Колян повторно зарядить эту шайтан-трубу. И вот он стоял и смотрел, как из трубы падающей избушки стремительно вылетает ступа. Поймав ее в перекрестие оптического прицела, Колян хотел было уже нажать спуск, но вовремя спохватился. Угол наклона гранатометного ствола был таковым, что струя раскаленных газов, вылетая из заднего сопла, непременно ударила бы в землю и, оттолкнувшись от земли, послала бы и гранатомет, и держащего его Коляна вслед за гранатой догонять улетающую ступу. Едва он отвел взгляд от окуляра гранатомета, как услышал в наушнике голос Ротова:

– Не шмаляйте, Николаша! Он же нам живым нужен.

– Ну да, Толика убили, а этот хмырь жить будет? – бросил Колян в ларингофон.

– То, что сказал извозчик, знает только Пчелкин. Да и потом, как только мы получим и проверим информацию, я разрешу тебе сделать с ним все, что захочешь.

– Все равно, Толика уже не вернешь.

– Ну, на счет не вернешь, это вы не правы. Вернемся на пару дней назад и заберем его живого и здорового. А туда, куда они полетели, мы уже не успеем. Ступа туда долетит быстрее, чем мы пешком дойдем до шоссе к своей машине.

***

Необычный летательный аппарат стремительно скользил над лесом, едва не задевая верхушки сосен. Ведьма Елена печально сидела на краю ступы.

– Ну что, избушку жалко? – обратился к ней Граммофон. – Не ной, отремонтируем.

– Как же ты ее отремонтируешь? Сруб-то еще можно починить, а лапы-то где возьмешь? Последнего Змея Горыныча еще в тринадцатом веке убили.

– Понятно теперь, что это были за ноги. А я уж грешным делом на динозавра подумал, – подал свой голос Вольдемар. – Послушайте, Елена, а почему мы ветра не чувствуем? Скорость-то приличная.

– Как бы вам объяснить?

– Да объясняйте, как есть. Я ведь бывший офицер. В баллистике кое-что понимаю.

– Тут дело не в баллистике. Просто ступа создает вокруг себя излучение. Это излучение ионизирует воздух. Но кроме излучения ступа создает и сильное магнитное поле. Оно и отталкивает от нас ионы. Там, где нужно, она отталкивает их сильнее, там, где не нужно, – слабее. Этим-то и обеспечивается поступательное движение ступы.

– Значит, никакого колдовства, а чистая физика?

– Как же без колдовства? Если бы можно было без колдовства надежно удерживать заряженные частицы магнитным полем, люди давно бы уже овладели управляемым термоядерным синтезом. Объяснить с точки зрения физики принцип движения ступы еще можно, но воспроизвести его на действующей модели в физической лаборатории... У меня этого пока не получилось. У других, насколько это можно судить из литературы, тоже. Кстати, подобного рода двигатель уже был темой двух моих курсовых и, надеюсь, его утвердят в качестве темы дипломной. А там, глядишь, и диссертацию написать можно.

– А почему бы вам в качестве действующей модели не представить вашим профессорам ступу?

– Вы что, думаете, что после этого они не поймут, кто я? Стоит ведьме быть разоблаченной, ее тут же прибирает к рукам КГБ. Есть там один специальный отдел. Тех, кто туда попадает, либо ссучивают, то есть заставляют работать на них, либо же засовывают в психушку. В Союзе таких всего две: одна под Воронежем, а другая – под Алма-Атой.

– Где-где?

– Это бывший Верный.

– В Туркестане что ли?

– Ага. Держат там, помимо ведьм, маньяков и людоедов, также потомков инопланетян, инкубов, суккубов, гомункулов.

– А эти еще кто такие?

– Гомункулы – это искусственные люди, часто с заданной программой, а инкубы и суккубы – плоды любви людей и чертей. Если человек отец – это суккуб, а если мать, что чаще, тогда инкуб.

– А что, бывают черти-женщины?

– Конечно. А вы что, ни разу не видели?

– Я вообще чертей не видел, ну, кроме этого, – указал Вольдемар пальцем на Граммофона, мирно уснувшего у него на коленях после перенесенного потрясения.

– Да разве это черт? Так, кошак приблатненный. Бабуля его еще котенком говорить научила смеха ради, а потом его Пушкину подарила. Тот его в Петербург и увез. Вот у него он всему и понаучился, а теперь хвастается, что он кот-баюн. А кот-баюн – это его черт знает сколько раз "пра" дедушка. У Пушкина Граммофон прожил долго – с 1818 года до самой его гибели. Конечно, тогда его еще Граммофоном не звали – граммофонов тогда еще просто не было. Берлинер изобрел его только в 1888 году.

– А правда, что это он надиктовал Пушкину "Руслана и Людмилу"?

– Точно не знаю. Но очень похоже. А вот Гаврилиаду точно наш кот выдумал. И стиль его, и характерные речевые обороты. Ох, и досталось тогда Александру Сергеевичу за эту поэму. Но еще больше досталось потом коту. 18 февраля 1831 года в Москве Пушкин венчается с Натальей Гончаровой. Молодая жена кота сразу же невзлюбила. То из кресла его прогонит, то блюдце его перевернет. В общем, конкурента в нем видела. Да и она коту сразу не понравилась. Не из наших она ведьм, а из западных.

– Наталья Николаевна была ведьмой? – удивился Вольдемар.

– А что, Граммофон вам об этом ничего не рассказывал?

– Да завел он однажды разговор, но в подробности не углубился. Подумать только, а я за ее честь с Латыниным на дуэли дрался. Помолвка моя из-за этого расстроилась.

– Это еще что. Пушкина-то самого как измучила. В конце концов, это ее заигрывание с Дантесом и привело к дуэли. Когда Пушкин умер, в день его похорон Наташка из дому кота-то и выгнала. Вот с тех пор он по подвалам, да по чердакам и скитается. А черти-женщины, – вернулась ведьма к прежнему вопросу, – в истории встречаются довольно часто. Например, священник Бенуа Берн, ставший ведьмаком и сожженный на костре в восьмидесятилетнем возрасте, сожительствовал с чертихой по имени Гермиона в течение сорока лет. При этом она оставалась невидимой для окружающих. А знаменитая Мелюзина, наоборот, была не только видимой, но и необыкновенной красоты девушкой. Очень часто выходила замуж и рожала помногу детей. Правда, потом сбегала от мужа, пока тот не заметил, что она не стареет. Представляете, сколько ее потомков живет сейчас по всей Европе?

– Скажите, Елена, вас не обидит, если я задам вам один вопрос?

– Задавайте, – ответила ведьма, – при этом почему-то заметно заволновавшись.

– Скажите, если Бог вездесущ, всеведущ и всемогущ, зачем же тогда нужна нечистая сила? Почему Бог до сих пор вас не уничтожил? Ведь в его силах раз и навсегда уничтожить Дьявола. Значит, Дьявол зачем-то нужен Богу.

– Ах, вот в чем заключается ваш вопрос, – слегка разочарованно проговорила Елена. – Видите ли, Бог действительно вездесущ, всеведущ и всемогущ. Но ему почему-то нужно, чтобы в Него верили. Хотя если в Него не будут верить, он от этого не станет менее всеведущим или менее всемогущим. А в доброго Бога людям верить легче, чем в злого. Именно поэтому дела добрые добрые с точки зрения человека – Бог творит сам, а злые – злые, опять же, с человеческой точки зрения – он перепоручает Дьяволу. Такова уж его, Дьявола, доля быть для людей олицетворением зла. Но то, что зло для человека, для Бога отнюдь не зло. В конце концов, не для человека же существует Бог. И поэтому Он не обязан человеку угождать. У Бога своя логика и свои понятия о пользе и вреде, о зле и добре. У нас эти понятия тоже есть. Но они несколько отличаются от человеческих. Да, мы, по мере возможности, наказываем злодеев. Но мы и помогаем некоторым людям. Для нас не важно, свят этот человек или грешен. Если деятельность этого человека способствует нашей пользе, мы этого человека поддерживаем.

– А, если, принося пользу для вас, он приносит вред людям, например, убивает.

– Что ж, одним человеком больше, одним человеком меньше. Чаше всего убитый этого заслуживает. Иной раз вам кажется, что он этого не заслужил. Но мы-то знаем и прошлое, и возможное будущее. Часто безвинный младенец, попавший под колеса автомобиля пьяного водителя, оказывается не таким уж безвинным в будущем.

– Скажите, а Гитлер, про которого мне все уши прожужжал Граммофон, он был ваш?

– Он очень хотел быть нашим, и мы позволяли ему думать, что это и есть так. Но в нашем деле он был полным профаном и дилетантом. Однако мы не дали его убить в тридцать девятом, заставив его покинуть пивную за полчаса до взрыва. Не дали потому, что погибни Гитлер, его место занял бы Гесс, а это хуже и нам, и людям. Точно также мы спасли фюрера в сорок четвертом. Спасли потому, что тогда место его занял бы Гиммлер. А вообще, мы не очень-то любим сатанистов.

– Странно.

– Что тут странного? Сатанисты – предатели человечества. Предатели добровольные, предатели идейные. А кто любит предателей? Вот вы, вам Иуда бы понравился?

– Мне нет, но он понравился Каиафе.

– Чушь! Каиафа его презирал. Презирал и Понтий Пилат.

– А из-за чего он повесился? Неужели совесть замучила?

– Нет у таких людей совести. Думаете, он сам повесился? Как же! Поймали его Петр с Иоанном в Гефсиманской роще, накинули удавку на шею и вздернули на осине. Потом сказали, что так и было.

– А этот, как его, Ленин?

– Этот-то и есть самый что ни на есть идейный сатанист.

– Почему есть, а не был? Граммофон сказал, что он в двадцать четвертом умер.

– Вы что, коммунистических плакатов почитать не успели? "Ленин – всегда живой". "Ленин живее всех живых". И, что самое страшное, это – правда.

Ленин – это проклятье России. Он появляется тогда, когда люди перестают чтить Закон Божий.

– А что, он появлялся и ранее?

– А вы Гришку Отрепьева не помните?

– Как же? Известнейший самозванец.

Так вот, при нем, при Гришке, еще за 313 лет до Ленина был впервые введен Григорианский календарь. Правда, только на несколько месяцев – с 1 сентября 1605 по 27 мая 1606, которое сменилось на следующее утро 18-м мая 7113 года, после того, как этого Гришку сожгли, и, смешав пепел с порохом, выстрелили в сторону польской границы. Заметьте, кстати, цифру 13 в разнице между двумя введениями Григорианского календаря. А еще то, что 313 в обе стороны читается одинаково.

– Да, действительно, что справа налево, что слева направо – один черт.

– Черт-то один – реинкарнации разные. А теперь посмотрите на год его введения, который с 1 сентября как раз и начинался. В цифре 7113 сразу два дьявольских числа:13 и 71. 71, кстати, это также и число членов иудейского Синедриона. Того самого Синедриона, который осудил на казнь Иисуса Христа. А теперь прибавьте эти 313 к 1918. Получится 2231. Ой, что в том году будет! Заметьте также, что 7113 – это так называемый год Змеи. Кроме него Годами Змеи были и 1905, и 1917 – год двух революций, и 1929 – год Великого Перелома, и 1941, и 1953. Годом Змеи был 1881, когда убили Александра II, Годом Змеи был 1725, когда умер Петр Великий. И 1701, когда на нас напали шведы и разгромили нас под Нарвой, тоже был Годом Змеи. Был Годом Змеи и 1653, когда в России произошел церковный Раскол. Но, то, что и Гришка Отрепьев и Вовка Ульянов пришли к власти оба в год Змеи, это еще не главные между ними параллели. И того, и другого привели к власти враги России. И тот, и другой спекулировали на аграрном вопросе. И тот, и другой были сатанистами. Вот вы, Вольдемар, тоже до революции учились. Знаете, ведь что буквы в Кириллице еще и цифры обозначали.

– На этих-то цифрах я и погорел. Попал в восемьдесят шестой вместо две тысячи четвертого.

– Так вот, любое имя можно представить в виде цифр. А взгляните на цифровое прочтение слова "Ленин": Л -30, Е– 5, Н-50, И-8, Н-50. Отбросим нули – они ничего не значат. Ноль он и есть ноль. Ничего, одним словом. Считаем: 3+5+5-13, 5+8-13, 8+5 – тоже 13 получается. Не много ли цифр "13" в одном имени? Если мало, то сосчитайте: 3+5+5+8+5.

– Двадцать шесть получается.

– А 26, как известно, это дважды 13. И вы еще после этого будете утверждать, что Ленин не был сатанистом?

– Я и до этого не утверждал. Ленина я не застал. Пропустил, так сказать. Но то, что мне о нем рассказали, возбуждает во мне желание по возвращении отыскать этого Ленина и пристрелить его как собаку.

– Нет смысла этого делать. Он переселится в другое тело, и, все равно, придет к власти. Гришку Отрепьева сожгли и выстрелили им из пушки. Не помогло. Он вскоре объявился вновь как Тушинский Вор.

– Но это же был другой человек.

– Тело другое, а душа – та же самая. Его потом даже Маринка признала.

– Это, в смысле, Марина Мнишек?

– Она самая. Другим воплощением Ленина был Емелька Пугачев. Тот тоже в год Змеи свой бунт поднял – в 1773. И казнили, заметьте, этого Емельку аккурат 21 января по новому, разумеется, стилю. А это, если Граммофон вам рассказал, и есть день смерти Ленина. Кстати, в том варианте будущего, в которое вы не попали, он придет к власти в 2013. Как вам годок? А? Год Змеи, да еще с цифрой "13". А 20+13 получится 33. Год, когда распяли Христа. И я догадываюсь, зачем извозчику понадобилось это копье. Он хочет убить Ленина. Убить навсегда. Убить, как Фанор, Амру и Мафусаил убили Хирама. Убить, как Дарий убил Гаумату.

– А кому же служит Ротов?

– Он работает на вечную охранку. То это Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, то это Третье отделение Департамента полиции, то ЧК, то ОГПУ, то НКВД, то МГБ, то КГБ. Суть остается одна. Дух один. Такой же дух царил и в Гестапо, и в ФБР во времена Эдгара Гувера.

– А кому эта вечная охранка нужна? Кто ее истинный хозяин?

– Вот вы наверняка, как и все непосвященные, думаете, что в мире существует две силы – светлые и темные. А Бог, Он, как известно, троицу любит. Поэтому в мире есть силы белые, есть силы черные и есть силы серые. Последние враждебны и тем и другим. Потом, как-нибудь, время выпадет, все расскажу подробнее. А теперь, видите вон ту поляну? Подлетаем, – сказала Вольдемару Елена, когда на горизонте показалось голое место, со всех сторон окруженное соснами.

От посадки Граммофон, наконец, проснулся:

– Что, прилетели? А где магический круг?

– Сейчас начертим, – ответила Елена.

– И кто будет чертить?

– Ты черт, ты и черти, – произнес Вольдемар, обращаясь к коту.

– Не вижу юмора-с, – обиделся Граммофон. – И вообще, попадем мы в этот Советск, а там нас будет ждать этот Ротов со своими головорезами.

– Что от меня нужно этому Ротову?

– Одно из двух. Либо он хочет, чтобы вы не получили копья, либо он хочет это копье получить сам.

– А почему он сам не возьмет?

– Элементарно, Ватсон, ой, то есть Пчелкин – Ротов не знает, где оно. Поэтому он хочет вас поймать и узнать. Иначе стал бы он за вами гоняться? Убил бы уже давно, вернувшись, хотя бы в 1904. Убил бы до встречи с извозчиком. Вот только бы знать, кто ему про вашу встречу с извозчиком доложил? Загадка-с.

– А что же вы тогда предлагаете? – спросила Елена.

– Я предлагаю послать к этому Игорю кого-нибудь нейтрального, желательно того, кого Ротов не знает. Ротов всего лишь человек, и ему кто-то подсказывает место нашего нахождения. Во всяком случае, Ротов точно сказал, что ему нужен Вольдемар Афанасьевич. А это значит, что он будет ловить именно его.

И тут Вольдемара осенило:

– А давайте к этому Игорю пошлем его самого.

– Это как? – хором произнесли кот и ведьма.

– А вот как. Тогда ведь этому Игорю шестнадцать было.

– И что? – продолжал недоумевать Граммофон.

– Значит, сейчас ему двадцать восемь. Маловероятно, что за это время он уже умер. Войны в этой реальности тоже никакой не было. Значит, скорее всего, жив-здоров. Сидит себе в каком-нибудь Тильзите, да служит в какой-нибудь уездной управе или, пардон, в райкоме КПСС.

– А это мысль! – подхватила идею Елена.

– Да, но только как мы его отыщем? – продолжал сомневаться кот.

– Это уж дело техники, – уверенно заявила ведьма.

– Во-во! Техники. А вся твоя техника в избушке осталась. А эта избушка лежит на боку, если эти сволочи вообще ее не сожгли.

– Зачем мне сейчас техника? Что я, не ведьма что ли? Без техники не управлюсь? Так что давайте чертить круг.

– Постойте, вдруг, как будто бы что-то вспомнив, – промолвила Елена. Помните фильм, который шел в избушке?

– Да я его видел двадцать семь с половиной раз, – отмахнулся кот.

– А вы знаете, что Штирлиц, о котором снят этот фильм, был знаком с Модей Лихославским еще когда носил фамилию Исаев и был агентом ЧК во Владивостоке, последнем оплоте белого движения? Больше того, этот Исаев даже ему кое-чем обязан.

– Штирлиц – персонаж вымышленный, – возразил Граммофон.

– А говорящих котов вообще не бывает, – парировал Вольдемар.

– Штирлиц действительно персонаж вымышленный, – неожиданно согласилась Елена. – Но у него был реальный прототип Сифлиц, который в России звался Максим Максимович Лишаев. Его-то Модя и знал во Владивостоке.

– Ну, хорошо, допустим, ваш Модя знал этого Штирлица, когда тот еще Штирлицем и не был, – не унимался Граммофон. – Но сам-то блаженной памяти Модест Аполлонович давно сгнил на безымянном эмигрантском кладбище где-то в Харбине.

– Это, как я понял, ничего не значит, – вставил свою реплику Вольдемар. – Погиб я сорокавосьмилетним в двадцатом, а нахожусь тут. Да еще и в тридцатидвухлетнем возрасте. Можем ли мы достать его живого?

– Вообще-то можем, – ответил Граммофон, – но для этого нам снова придется вернуться в Москву, в Старосадский переулок к Егору Исаевичу, чтобы ключи у него заказать. Но, во-первых, там нас может снова ждать Ротов, а, во-вторых, не на ступе же мы туда попадем.

– Можно на самолете, – предложила Елена.

– Для того, чтобы лететь самолетом, Вольдемару Афанасьевичу необходимо паспорт справить. А мне клетку купить и взять справку от ветеринара. Кстати, у ветеринара я уже лет восемьдесят не бывал.

– А не можем ли мы попасть в самолет, догнав его, скажем, на ступе? высказал Вольдемар свое предположение.

– Ага, постучать в окно пилотской кабины и попросить на лету дверь открыть, – возразила ведьма. – Вы хоть знаете, какая плотность воздуха и температура на высоте десять тысяч верст? Учтите еще, что скорость самолета никак не меньше ста двадцати саженей в секунду.

– Стойте, – вдруг промяукал Граммофон, – неподалеку от Старосадского переулка есть переулок Армянский. А в этом Армянском переулке в одном из домов есть такой же подвал, как и в доме у Пчелкина.

– А в этот подвал мы можем попасть при помощи магического круга, закончила Елена мысль Граммофона.

– Значит так, – подытожил Вольдемар, – мы сделаем и то, и другое. Мы разыщем двадцативосьмилетнего Игоря и возьмем его с собой его в 2004-й. И, одновременно, мы вытащим Лихославского и отправим его к этому вашему, как вы сказали...