Текст книги "Имею скафандр - готов путешествовать (2025/AI)"
Автор книги: Sergey Smirnov
Жанры:
Научная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Глава 10
Внешний шлюз за моей спиной закрылся, передав глухую, окончательную вибрацию через подошвы моих ботинок. И наступила тишина. Не просто отсутствие звука, а его полное, всепоглощающее небытие. Оглушительное молчание космоса, которое, казалось, давило на «Оскара» со всех сторон, пытаясь раздавить мою крошечную капсулу жизни.
Передо мной расстилалась ледяная пустыня Плутона. Далекое Солнце было не более чем самой яркой звездой на чернильно-черном небе, его призрачный свет рождал длинные, острые, как кинжалы, тени от редких ледяных пиков. Мир замерзшей тишины и безразличия.
Первая волна паники накрыла меня с головой. Ледяная, липкая, она заполнила скафандр быстрее, чем я успел сделать вдох. Перед глазами снова возникло лицо Материни – не ее истинный облик, а то спокойное, полное решимости выражение, которое я видел в последние секунды. Она пожертвовала собой ради этого шанса. Ради меня. Я не смогу. Мысль была острой, как замерзший азот. Я всего лишь мальчишка в консервной банке, которую сам же и спаял.
Я должен. Ответ родился не в голове, а где-то в груди. Ради Крошки. Мой взгляд метнулся в правый нижний угол дисплея шлема. Там, по моей просьбе, горел маленький зеленый виджет – телеметрия ее жизненных показателей. Ровная, спокойная линия пульса и дыхания. Она ждала меня там, в укрытии у шлюза, маленькая и напуганная, но живая. Этот зеленый огонек стал моим якорем в этом безмолвии.
«Шаг за шагом, Кип, – прошептал я сам себе, и мой голос прозвучал в шлеме чужим и дребезжащим. – Просто шаг за шагом».
Я сделал первый шаг. Сервоприводы «Оскара» натужно загудели, протестуя против экстремального холода, который не мог выдержать ни один земной механизм. Под тяжелой подошвой я почувствовал, как крошится метановый лед, и глухой треск передался через конструкцию скафандра прямо в шлем. На моем дисплее тускло светился навигационный маркер – слабый сигнал неактивного маяка. Еще шаг. И еще.
Путь превратился в монотонную борьбу. Каждый подъем ноги требовал усилий, каждое движение было вызовом замерзшим суставам скафандра. Мой мир сузился до цифр на дисплее. Заряд батареи: 87%… 86%… Уровень кислорода стабилен, но сама мысль о его конечности вызывала приступ клаустрофобии. Я брел, крошечная теплая точка в бесконечной ледяной гробнице, и чувствовал, как она высасывает из меня жизнь и энергию.
И тут я его увидел. В нескольких сотнях метров впереди, торчащий изо льда под неестественным углом, как сломанный палец, – тонкий, покрытый толстым слоем инея шпиль маяка. Это был не просто кусок металла. Это была надежда. И я рванул вперед.
Он выглядел древним, заброшенным реликтом какой-то давно сгинувшей экспедиции. Страх снова попытался просочиться в мои мысли, но я запер его. Сейчас не время для страха. Сейчас время для работы.
«Шаг за шагом», – снова повторил я мантру, мысленно прокручивая инструкции Материни. Я переключился в режим инженера. Здесь, в этой ледяной пустоте, логика и последовательность действий были единственным спасением.
Я нашел панель доступа, ее стыки намертво вмерзли в корпус. Пришлось использовать лазерный резак на моем мультитуле, чтобы аккуратно растопить лед. Панель с натужным скрежетом поддалась. Внутри – клубок покрытых инеем проводов и тусклых кристаллов, совершенно чуждых земной электронике. Но Материня подготовила меня.
Я достал интерфейсный кабель, который мы собрали из остатков бортовой аппаратуры Черволицых, и подключил его к порту питания «Оскара». Мой скафандр служил единственным источником энергии здесь. На дисплее шлема тут же возник новый интерфейс – архаичная система управления маяком.
И тут же проблема. ДОСТУП ЗАБЛОКИРОВАН. ПРОТОКОЛ БЕЗОПАСНОСТИ «КЕРБЕР-3» АКТИВЕН.
Проклятье. Материня предупреждала о такой возможности, но у нас не было кодов. Придется импровизировать. Мозг, избавленный от страха, заработал с бешеной скоростью. Если я не могу обойти защиту программно, я обойду ее физически. Замкну цепь напрямую. Я нашел нужные контакты, руководствуясь логикой, общей для любой электроники во Вселенной. Мои пальцы в толстых перчатках были неуклюжими, как сосиски. Затаив дыхание, я прикоснулся щупом мультитула к двум кристаллическим клеммам.
Яркая синяя искра заставила светофильтры моего шлема мгновенно потемнеть, но даже сквозь них вспышка была болезненно-яркой, оставив перед глазами пляшущие пятна. Интерфейс на шлеме погас, индикаторы маяка потухли. Мое сердце пропустило удар и ухнуло куда-то в пятки. Всё. Я всё испортил. Жертва Материни была напрасной.
Но через секунду система перезагрузилась. И на дисплее загорелась новая надпись: ОБНАРУЖЕН СИЛОВОЙ СБРОС. ЗАЩИТА ОТКЛЮЧЕНА. Из груди вырвался короткий, нервный смешок облегчения. Моя земная, грубая метода сработала.
Я быстро ввел новые команды, перенастраивая частоту и протокол передачи, как учила Материня. Шифр бедствия, координаты нашего местоположения, идентификатор расы – человек. На дисплее высветилось финальное подтверждение: ПЕРЕНАСТРОЙКА ЗАВЕРШЕНА. ГОТОВНОСТЬ К АКТИВАЦИИ.
Затаив дыхание, я коснулся виртуальной иконки на своем дисплее. Маяк под моими руками завибрировал, сбрасывая с себя вековую корку инея. От его вершины в черное небо ударил тонкий, едва заметный простому глазу луч энергии. Он не светил, он просто… был. Пронзал тьму.
И тут же на HUD появилось подтверждение: СИГНАЛ БЕДСТВИЯ ОТПРАВЛЕН. КООРДИНАТЫ ПЕРЕДАНЫ.
Я сделал это. Я сделал! Мы спасены! Беззвучный крик восторга застрял у меня в горле. Впервые за эти бесконечные дни меня накрыла волна чистого, незамутненного триумфа. Я поднял голову к звездам, ожидая чуда, спасительного огонька корабля Галактического патруля. Я уже готов был отправить Крошке сообщение: «Получилось! Мы едем домой!»
Я смотрел на звезды. Секунда. Две. Три.
Внезапно одна из звезд погасла. Просто исчезла. Наверное, сбой в оптике шлема. Но тут же погасла другая. И еще. И еще.
Холод, не имеющий ничего общего с температурой Плутона, сковал меня изнутри. Это были не звезды. Это были они.
Они не летели ко мне. Они не приближались. Они просто возникали из пустоты, бесшумно материализуясь в пространстве. Угольно-черные силуэты кораблей Черволицых. Один. Два. Пять. Десять. Они появлялись со всех сторон, окружая меня, словно стая хищников, бесшумно загоняющих последнюю жертву. Их корпуса – острые осколки обсидиана, которые не отражали, а поглощали слабый свет далекого Солнца.
Я застыл. И понял. Сигнал бедствия не был криком о помощи. Он был приманкой. Ловушкой, которую Черволицые оставили здесь давным-давно, терпеливо ожидая, что кто-то из выживших пленников попробует ее использовать. И я, их последняя надежда, привел их прямо к нам.
Их корабли медленно развернулись, наводя на мою крошечную фигурку в «Оскаре» десятки орудийных портов. На стекле моего шлема отразились огоньки – десятки красных точек, прицельные системы врага, сфокусированные на моем сердце.
Надежда прожила ровно семь секунд.
Глава 11
Иней. Вот первое, что я осознал. Не холод, пробирающий до костей через отказавшие терморегуляторы «Оскара», не предсмертная тишина в наушниках, а тонкий, кристаллический узор, расползающийся по внутренней стороне моего шлема. Он искажал звезды, превращая их в размытые пятна света. Последний красный индикатор на моем дисплее мигнул и погас. Всё. Шаг за шагом я дошел до конца.
Внизу, на ледяной равнине Плутона, я был всего лишь крошечной, замерзающей точкой. Надо мной, словно стая хищных рыб, безмолвно висел флот Черволицых. Я активировал их проклятый маяк. Я привел их прямо к себе.
Прости, Крошка, подумал я, чувствуя, как онемение охватывает пальцы. Где-то там, в укрытии, она ждала. Надеюсь, у нее хватит ума не высовываться. Прости, папа. Я так и не ступил на Луну, зато добрался до Плутона. Неплохо для мальчишки из аптеки, да?
Вместе с холодом пришло странное спокойствие. Паники не было. Только горькое осознание. Моя жертва, как и жертва Материни, была напрасной. Мы просто отсрочили неизбежное для горстки пленников, но не для человечества.
Я поднял голову и посмотрел на них. На грубых, утилитарных корпусах кораблей Черволицых начали разгораться огни. Орудийные порты. Они концентрировали энергию – холодный, безжизненный, мертвенно-зеленый свет, который не давал ни капли тепла. Они не собирались брать меня в плен. Только уничтожить.
Что ж, пускай. Я сделал все, что мог.
И в тот момент, когда зеленые огни достигли своего пика, готовые вырваться наружу, произошло немыслимое.
Пространство за головным кораблем Черволицых… разорвалось.
Это не было похоже на привычный, рваный след гиперпрыжка. Никакого грохота, никакого взрыва. Звезды за кораблем исказились, словно я смотрел на них через гигантскую, невидимую линзу. Ткань реальности изогнулась, пошла складкой, и из этой беззвучной складки выплыло нечто, что мой замерзающий мозг с трудом мог обработать.
Это был корабль. Но он не был похож ни на что, созданное руками человека или даже Черволицых. Он был колоссален. Весь их флот, который только что казался мне всемогущей армадой, теперь выглядел стайкой мелких хищников рядом с древним левиафаном. На его корпусе не было швов, стыков, двигателей или орудий. Он казался цельным, выточенным из чистого света и застывшей туманности. Его плавная, органическая, асимметричная форма напоминала живое существо из глубин космоса. Он не отражал свет – он излучал его. Мягкое, теплое, переливающееся сияние, которое резко контрастировало с ледяной синевой Плутона и жестким, агрессивным светом вражеских кораблей.
Черволицые, как прагматичные хищники, прекратили атаку. Их зеленые огни погасли. Они замерли, оценивая новую, непостижимую переменную в уравнении.
Я смотрел на это, не в силах пошевелиться. Мое сознание цеплялось за реальность из последних сил, и я решил, что это просто предсмертная галлюцинация. Странно, но сияние нового корабля казалось теплым даже сквозь слои «Оскара». Или это уже агония?
От сияющего левиафана отделилась волна.
Это не был взрыв. Не был луч. Это была безмолвная, видимая пульсация энергии, похожая на рябь от брошенного в пруд камня, только прудом была сама пустота космоса. Она прокатилась по пространству, словно космическое северное сияние, переливаясь всеми цветами радуги. Она не несла разрушения, только свет.
Когда эта волна коснулась первого корабля Черволицых, он мгновенно «умер». Все его огни – навигационные, внутренние, орудийные – погасли одновременно, словно кто-то щелкнул выключателем. Двигатели замолкли. Он не взорвался. Он просто превратился в инертный, мертвый кусок металла, безмолвно дрейфующий на орбите Плутона.
Волна катилась дальше. Второй корабль. Третий. Десятый. Один за другим они гасли, превращаясь в призрачный флот мертвецов. Это было не сражение. Это была деактивация. Демонстрация такого абсолютного, такого подавляющего технологического превосходства, что мой инженерный мозг отказывался это принимать. Это была уже не физика. Это была магия.
Угроза миновала. Но я все еще умирал.
Холод больше не был снаружи. Он просочился внутрь, в мои мышцы, в мои кости. Дыхание стало прерывистым. Иней на шлеме почти полностью закрыл обзор. Последнее, что я почувствовал, – как ледяные иглы впиваются под кожу. Мое тело начало неконтролируемо дрожать, а затем и это прекратилось. «Оскар» и я умирали вместе.
Внезапно мой мир распался на свет и цвет.
Никакого ощущения движения, никакого луча, который бы меня поднял. Лишь чувство полной дезинтеграции и мгновенной сборки в другом месте. На секунду я стал вихрем чистой энергии, потоком сознания, летящим сквозь калейдоскоп звезд и туманностей. А затем…
…я лежал на чем-то твердом и гладком.
Первое, что я осознал, – это тепло. Невероятное, живительное, всепроникающее тепло. Оно окутывало меня, прогоняя лед из моих вен. Давление на грудь, привычное в скафандре, ослабло, словно внешняя среда больше не была враждебным вакуумом. Следом, к моему изумлению, на мертвом дисплее шлема вспыхнул крошечный зеленый огонек – индикатор нормального внешнего давления и состава атмосферы.
Я очутился в ярко, но мягко освещенном помещении. Стены, пол, потолок – все светилось ровным жемчужным светом.
Я с огромным трудом повернул голову.
Рядом сидела Крошка. Ее укутывало какое-то светящееся, похожее на ткань одеяло, и она смотрела на меня своими огромными, широко раскрытыми глазами. В них не было страха. Только изумление.
Она в безопасности.
Последняя связная мысль промелькнула в мозгу: миссия выполнена. Тело, освобожденное от груза долга и адреналина, наконец сдалось. Увидев, что Крошка спасена, я окончательно отключился, проваливаясь в спасительную, теплую темноту.
Глава 12
Я возвращался в сознание не рывком, а медленно, будто выплывая из густого, тёмного сиропа на поверхность тёплого, светлого океана. Последнее, что я помнил – ледяной ад. Жгучий холод Плутона, впивавшийся в каждую клетку тела сквозь разгерметизированный «Оскар». Отчаяние. И ослепительная вспышка света перед тем, как всё померкло.
Теперь холода не было. Не было боли.
Сознание вернулось с судорожным вдохом, который должен был обжечь лёгкие, но не обжёг. Сердце колотилось. Я дёрнул рукой, ожидая скованности и боли, но почувствовал лишь лёгкость и тепло. Не жаркое, а ровное, обволакивающее, как идеальная температура в летний день. И только когда первая волна животного ужаса отступила, верный привычке включился разум.
Я провёл мысленную инвентаризацию. Шаг за шагом. Так, ладно… Я жив. Ранений нет. Конечности на месте. Я лежал на чём-то невероятно мягком, но упругом, что принимало форму моего тела, поддерживая каждую мышцу. Кровать? Постель? Слова казались слишком грубыми. Я чувствовал себя не просто целым – я чувствовал себя отдохнувшим, будто проспал неделю. Это было невозможно. Я помнил, как мои суставы сковывал мороз, как лёгкие горели от каждого вдоха.
Я открыл глаза.
Комната не была похожа ни на одну из тюрем Черволицых. Никакой утилитарной жестокости, никакого холодного металла. Стены были гладкими, кремового цвета, и, казалось, светились изнутри мягким, рассеянным светом. Не было ни одного острого угла, все линии плавно перетекали одна в другую, создавая ощущение абсолютной гармонии. Воздух был чистым, почти стерильным, но с едва уловимым запахом, который мой мозг опознал как озон после сильной грозы и что-то ещё… сладковатое, цветочное. Тишину нарушал лишь тихий, мелодичный гул, исходивший отовсюду и ниоткуда.
В нескольких метрах от меня, на такой же постели, спала Крошка. Её грудь ровно вздымалась, лицо было умиротворённым. Жива. В порядке. Первая настоящая волна облегчения захлестнула меня, смывая остатки ледяного кошмара.
Я сел. Голова не кружилась. Силы вернулись. В тот момент, когда мои ноги коснулись тёплого пола, одна из стен беззвучно разошлась в стороны, и в комнату вошла высокая фигура.
Это была Материня.
Мой мозг отказался обрабатывать увиденное. Невозможно. Мы видели. Они… они убили её. Прямо у нас на глазах. Это галлюцинация? Ещё один трюк Черволицых, чтобы вытянуть из нас информацию? Я застыл, готовый к бою, к боли, к чему угодно, но только не к этому.
Она выглядела точно так же, как и прежде – спокойная, мудрая, излучающая ауру древнего покоя. Но здесь, в этой гармоничной обстановке, её спокойствие ощущалось не просто чертой характера, а естественным состоянием всей окружающей вселенной.
Её голос зазвучал не в моей голове, как раньше, а будто заполнил собой всё пространство, каждую частичку воздуха. Он был мягким и тёплым, как свет в этой комнате.
«Отдыхай, дитя. Шторм миновал».
«Материня!»
Мой потрясённый возглас разбудил Крошку, и она в одно мгновение села на кровати. Её реакция была поразительной смесью детского восторга и гениальной догадки. Она не плакала, не сомневалась. Она смотрела на Материню широко раскрытыми глазами, в которых уже разгорался огонёк анализа.
Я же всё ещё не мог прийти в себя. Облегчение боролось с остатками шока и лёгким укором. «Мы думали, вы мертвы! – вырвалось у меня. – Мы прошли через ад… Мы видели, как они…»
«То, что вы видели, было необходимо», – мягко прервала меня Материня. Она подошла ближе, и само её присутствие, казалось, унимало дрожь. «Иногда, чтобы зажечь великий маяк, нужно позволить маленькому огню погаснуть. Моя видимая “гибель” была не концом, а ключом».
Я молчал, пытаясь переварить её слова. Ключом?
«Протокол спасения моей цивилизации требует неопровержимых доказательств агрессии высшего уровня, – продолжала она, обращаясь к нам обоим. – Мы не можем вмешиваться во внутренние конфликты “младших” рас без абсолютной уверенности, что одна из сторон представляет угрозу галактического масштаба. Моя “смерть” от рук Черволицых, зафиксированная твоим скафандром, дитя, и переданная через маяк, стала таким доказательством. Это был просчитанный риск. Единственный способ вызвать силы, способные остановить их».
Крошка хлопнула в ладоши с таким видом, будто ей объяснили элегантное решение сложнейшей теоремы. «Значит, сигнал маяка был не просто S.O.S., а сжатый пакет данных с вашей биометрической подписью, временной меткой и записью от первого лица, который аутентифицировал угрозу пятого класса! И ваша “смерть” была криптографической подписью, подтверждающей подлинность пакета! Гениально! Это же элементарно, но… так элегантно!»
Я смотрел то на неё, то на Материню. Так вот оно что. Отвлекающий манёвр, жертва… всё встало на свои места. Это был не акт отчаяния, а ход в партии, которую мы даже не видели. От этого осознания по спине пробежал холодок, но уже не от страха, а от благоговейного трепета. Мы с Крошкой не были просто беглецами, отчаянно цепляющимися за жизнь. Мы были фигурами, важными, хоть и не до конца осведомлёнными, в этой космической шахматной партии.
«Подойдите, юные жизни», – позвала нас Материня, ведя к стене, которая снова беззвучно растворилась, открывая вид на… космос.
Мы стояли перед огромным обзорным экраном, который на самом деле был просто прозрачной частью корпуса. Но то, что мы увидели, не походило ни на что, виденное мной ранее. Корабль двигался с немыслимой скоростью, но не было ни тряски, ни перегрузок. Звёзды не вытягивались в белые линии гиперпространства. Вместо этого пространство перед нами словно сворачивалось в тугую складку, а корабль мгновенно оказывался по другую её сторону, разворачивая перед нами уже новый звёздный пейзаж. Это была технология, неотличимая от магии.
«Мы прибываем», – произнесла Материня.
Перед нами разгоралась звезда, ослепительно-белая Вега. А рядом с ней вращалась планета, не похожая ни на серый шарик Луны, ни на красно-коричневый Марс. Это была сияющая жемчужина, переливающаяся глубокими изумрудными, сапфировыми и золотыми оттенками. Огромные континенты, покрытые растительностью невиданных цветов, утопали в океанах, которые светились изнутри мягким голубым светом.
Корабль плавно вошёл в атмосферу. Мы приземлились не на бетонную полосу космодрома, а на площадку, выложенную полированным камнем, которая больше походила на центральную площадь гигантского цветущего сада. Посадочная рампа бесшумно опустилась, и перед нами возник сияющий проём, за которым виднелся сад. Силовое поле на выходе мягко качнулось, пропуская нас. Как только мы ступили на полированный камень, нас окутал тёплый, влажный воздух, наполненный тысячами незнакомых, но удивительно приятных ароматов.
Вокруг нас возвышались здания – плавные, биоморфные башни, которые, казалось, не построены, а выросли из земли, как гигантские деревья или кораллы. Никакой суеты. Никаких вооружённых патрулей. Лишь спокойствие и гармония.
Нас провели в одно из таких зданий и оставили на широком балконе, выходившем на город. Я смотрел на парящие в воздухе изящные аппараты и на инопланетян, похожих на ожившие скульптуры, которые двигались с неторопливым достоинством. Прямо в центре города с летающих островов низвергались водопады.
Вся усталость, накопившаяся за недели скитаний, плена и отчаянной борьбы, наконец-то настигла меня. Но это было не тревожное изнеможение, а глубокое, мирное опустошение. Я опёрся о перила, ощущая под пальцами гладкий, тёплый материал.
Я посмотрел на Крошку. Она стояла рядом, позабыв про свои расчёты и гениальные догадки. С восторгом маленькой девочки она протягивала руку к крошечным порхающим существам, похожим на живые бриллианты, которые без страха садились ей на пальцы. Рядом с нами, спокойная и величественная, стояла Материня.
Мы выжили.
Эта простая мысль пронзила меня с оглушительной ясностью.
Мы дома. Пусть это и не наш дом.
Впервые за очень долгое время я почувствовал не просто облегчение, а нечто большее. Надежду. И впереди была целая новая, неизведанная вселенная.
