Текст книги "Имею скафандр - готов путешествовать (2025/AI)"
Автор книги: Sergey Smirnov
Жанры:
Научная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Имею скафандр – готов путешествовать (2025/AI)
Глава 1
Меня зовут Клиффорд Рассел, но все зовут меня Кип. И большую часть своих семнадцати лет я провёл в двух состояниях: либо по уши в работе, либо по уши в мечтах. Иногда – в обоих одновременно.
Аптека мистера Хендерсона – идеальное место для такой гибридной жизни. Три раза в неделю после школы я приходил сюда, чтобы вдыхать сухой, пахнущий пылью и таблетками воздух, и выполнять монотонную работу, освобождавшую мой разум для чего-то по-настоящему важного. Сегодня моей задачей было расставить по полкам новую партию лекарств. «Аспирин», «Амоксициллин», «Атропин»… Руки работали на автомате, а голова была за тысячу миль отсюда. Даже за двести пятьдесят тысяч миль, если быть точным.
Мой взгляд зацепился за рекламный плакат на противоположной стене. На фоне иссиня-чёрного космоса сияла Луна, а на ней – сверкающий купол отеля «Селена». Под ним красовалась надпись: «Мыло „Звёздный Путь“ – твой билет к звёздам!» Это мыло было спонсором конкурса. Главный приз – поездка в тот самый отель. Я потратил на него все свои карманные деньги за последние полгода. Не из-за запаха, который, честно говоря, был так себе – слишком резкий, химический. А из-за этикеток.
Пока я расставлял пузырьки с валерьянкой, мой мозг прокручивал расчёты. Я не думал о свиданиях или выпускном, как остальные ребята. Я думал о дельта-v, необходимой для выхода на низкую окололунную орбиту. О разнице температур на Море Спокойствия и в кратере Шеклтон. Я даже написал для конкурса эссе не о том, как романтично смотреть на Землю с Луны, а о потенциале использования реголита в качестве строительного материала и о важности изучения гелия-3. Я подсчитал, что из-за научной направленности эссе мои шансы повышаются на 4.7% по сравнению с теми, кто пишет стихи. Для меня это была не лотерея. Это была задача.
– Кип, не витай в облаках! – проскрипел голос мистера Хендерсона из-за прилавка. – Полки сами себя не протрут.
Я кивнул, взял тряпку и принялся за работу. Запах лекарств смешивался с ароматом мыла «Звёздный Путь» на моих руках. В этом была вся моя жизнь: земная, пыльная рутина и далёкий, чистый, стерильный запах космоса, который я мог только воображать. Я протирал полку и мысленно проговаривал этапы предстартовой проверки шаттла. Так, ладно… шаг за шагом. Когда-нибудь это будет по-настоящему.
Этот день настал через две недели. Не совсем так, как я себе представлял, но всё же. Почтальон вручил мне официальный конверт с логотипом компании «Starway Soap Co.». Руки слегка дрожали, пока я его вскрывал. Сердце колотилось так, словно пыталось пробить грудную клетку и улететь на орбиту самостоятельно.
Я пробежал глазами по тексту. Снова. И ещё раз. «…с радостью сообщаем, что ваше эссе заняло призовое место…» Нет, я не выиграл поездку. Шанс был один на миллион, я это знал. Но я выиграл главный утешительный приз.
Через несколько дней у нашего дома остановился большой грузовик. Двое рабочих, пыхтя, выгрузили из кузова огромный, грубо сколоченный деревянный ящик. На его боку трафаретом было выведено: «U.S. SPACE FORCE. DECOMMISSIONED. PROPERTY OF STARWAY SOAP CO.».
Сердце снова забилось в предстартовом ритме. Я схватил в гараже отцовский лом и с лихорадочным нетерпением принялся за ящик. Гвозди выходили из дерева с протестующим скрипом. Крышка поддалась. Внутри, в ворохе сухой упаковочной соломы, лежало нечто белое, массивное и… настоящее.
Я благоговейно протянул руку и отгрёб солому. Передо мной лежал ОН. Старый, поцарапанный, с потёртостями на суставах и парой глубоких царапин на нагрудной пластине, но абсолютно реальный скафандр. Стекло шлема было мутноватым, а нескольких зажимов на перчатках не хватало. Это был не блестящий приз с картинки. Это был ветеран. Проект, требующий работы. И для меня это было даже лучше. Я провёл пальцами по жёсткой, плотной ткани его наружной оболочки. Кончики пальцев наткнулись на холодный металл обода на нагрудной пластине. Мечта перестала быть абстракцией. Теперь у неё был вес, форма и запах машинного масла.
Чтобы доставить его в гараж, мне понадобилась отцовская садовая тележка, которая жалобно скрипела и прогибалась под весом, который я на глаз оценил килограммов в девяносто. Гараж – моя крепость, мой личный космодром. Место, где из разобранных радиоприёмников и старых моторов рождалось что-то новое. Скафандр стоял на импровизированной подставке, и я ходил вокруг него кругами, как инженер вокруг нового прототипа. Он выглядел потрёпанным, но стойким, как старый боксёр, который пропустил много ударов, но всё ещё держится на ногах.
– Буду звать тебя «Оскар», – сказал я вслух. Это показалось правильным. Теперь он был не просто вещью. Он был напарником.
Я не стал сразу пытаться его надеть, как сделал бы любой другой на моём месте. Это было бы глупо. Так, ладно… шаг за шагом. Первым делом – диагностика. Я просидел всю ночь в интернете, отыскивая на форумах для любителей старой аэрокосмической техники схемы скафандров модели A/P22S-2 – именно такая маркировка стояла на его воротнике. Распечатал их и, вооружившись блокнотом и фонариком, начал методичный осмотр. Я составил список повреждений: износ резиновых уплотнителей на шейном кольце, обрыв трёх кабелей в системе связи, неработающий вентилятор системы жизнеобеспечения.
Следующие недели гараж стал моим миром. Все деньги, заработанные в аптеке, уходили на герметик, новые провода и резиновые уплотнители. На барахолке я за бесценок купил несколько старых раций, чтобы выпаять из них нужные детали. Моторчик для системы вентиляции я выпаял из системы охлаждения старого списанного сервера – он был компактным, тихим и, что важнее всего, работал от нужного мне низковольтного источника.
Я сидел до глубокой ночи при свете одной лампы, перепаивая контакты. Запах канифоли и машинного масла стал моим вторым «я». На пальцах набились мозоли от отвёрток, а на тыльной стороне ладони белели свежие царапины. Пара мелких ожогов от паяльника служила постоянным напоминанием о необходимости быть внимательнее. Шаг за шагом, деталь за деталью, «Оскар» оживал. Я заменил потёртое стекло шлема на новый поликарбонатный лист, который вырезал сам. Починил зажимы на перчатках. Восстановил систему связи.
И вот настал момент истины. Я подключил к «Оскару» старый автомобильный аккумулятор. Щелчок тумблера. На мгновение ничего не произошло, и у меня внутри всё оборвалось. А потом… в шлеме тускло загорелись три зелёных индикатора. Я подключил к тестовому клапану небольшой баллон с сухим азотом, который раздобыл в мастерской для сварщиков, и прецизионный манометр. Я медленно, почти по капле, повернул вентиль регулятора, следя за стрелкой. Один фунт на квадратный дюйм. Два. Три. Я затаил дыхание, перекрыв подачу.
Стрелка замерла. Не дрогнула ни на микрон.
Есть. Герметичность есть.
Я откинулся на спинку стула и выдохнул. В полумраке гаража, в свете трёх маленьких зелёных огоньков на шлеме «Оскара», на моём лице появилась усталая, но абсолютно счастливая улыбка. Я был готов. И «Оскар»… «Оскар» был почти готов. И я чувствовал, что это только начало.
Глава 2
Я сидел внутри «Оскара», моего личного скафандра, подключенного к испытательному стенду на заднем дворе. В этой тесной капсуле, пахнущей озоном и переработанным воздухом, я чувствовал себя королем мира. Ну, или по крайней мере, королем заднего двора в этой американской глуши. Через толстый плексиглас иллюминатора мир окрасился в мягкие сумеречные тона. Звезды начинали проступать на фиолетовом небе, и я мог лишь догадываться о стрекоте цикад в густом вечернем воздухе.
Внутри же царил мой порядок. Тихий гул системы жизнеобеспечения, ровное свечение приборной панели, которую я собрал из деталей от старой радиолы и списанного авиационного оборудования. Я глубоко вздохнул, и звук моего дыхания гулко отразился в шлеме.
«Так, ладно… проверка связи. Шаг за шагом», – пробормотал я, следуя собственному, написанному от руки чек-листу. Моя мантра. Мой способ не облажаться.
Я включил основной передатчик. Легкое шипение наполнило наушники. Я покрутил ручку настройки, проходя через помехи и обрывки музыки, пока не поймал знакомый потрескивающий эфир.
– …и вот этот здоровяк на своем «Кенворте» говорит мне, мол, я ему всю дорогу перекрыл… Прием.
Дальнобойщики. Улыбка сама собой растянула губы. Я щелкнул тумблером.
– Всем на частоте, это «Звездный Странник-Один» на связи. Как слышно, прием?
Секундная пауза, а затем в эфире раздался смешок.
– Слышу тебя громко и ясно, «Звездный Странник». Это старина Уолтер. Сигнал чистый, как слеза младенца, парень. Что, снова в своей консервной банке сидишь?
– Работаю над ней, Уолт, – ответил я, чувствуя прилив гордости. – Готовлю к выходу в открытый космос.
– Ну-ну. Только не улети далеко, а то твоей маме придется ужин в термосе на Луну посылать. Конец связи.
Я усмехнулся. Все работало. «Оскар» был не просто грудой металлолома, он был живым. Он дышал, говорил, слушал. Я продолжил крутить ручку настройки, уходя все дальше от земных частот, просто ради интереса прослушивая шипение пустоты между мирами.
И тут я его услышал.
Это не было похоже на помехи. Это был ритм. Неровный, прерывистый, но определенно ритм. Звук прорывался сквозь статическое шипение, как отчаянный, утробный вой, переходящий в серию резких, гортанных щелчков. Он был чужим. Абсолютно, до дрожи в костях, чужим.
Первой реакцией был не страх. Это был азарт инженера. «Что это за чертовщина?» Военный шифр? Сложный розыгрыш от какого-нибудь радиолюбителя с навороченным оборудованием?
«Так, ладно…» – подумал я, склоняясь к панели. – «Давай-ка мы тебя отфильтруем».
Я начал «играть» с настройками, переключая фильтры, пытаясь изолировать этот странный, тревожный сигнал от фонового шума. Он то пропадал, то появлялся снова, становясь чуть чище. В моем мозгу щелкнул переключатель. Чтобы усилить прием, нужен более мощный контур. Недолго думая, я переключил пару тумблеров, перенаправляя часть энергии от сервоприводов конечностей на усилитель приемника.
Сигнал стал громче, отчетливее. Это был крик. В нем слышалась структура, язык. Язык боли или отчаянного предупреждения, доносящийся из бездны.
И тогда, подчиняясь не логике, а какому-то иррациональному порыву исследователя, я совершил роковую ошибку. Я захотел не просто слушать – я захотел ответить. Я задействовал главный силовой контур, направив всю свободную мощность «Оскара» на передатчик, чтобы послать короткий, мощный ответный импульс. Сам того не понимая, я превратил «Оскара» в маяк и на всю Солнечную систему прокричал в ответ: «Я вас слышу».
В ту же секунду чужой сигнал оборвался. Наступила оглушительная тишина, нарушаемая лишь шипением пустоты. Я сидел, разочарованный и слегка встревоженный. Что это было? Списав все на редкую атмосферную аномалию, я с тяжелым вздохом отключил системы. Щелкнули замки, и я с усилием откинул шлем. Мир ворвался в мою скорлупу оглушительным стрекотом цикад и запахом скошенной травы. Но ощущение, что я прикоснулся к чему-то огромному и непостижимому, не покидало.
Я и не заметил, как прошло минут двадцать, пока я возился с проводами, отключая системы. Я уже вылез из «Оскара» и стоял рядом, проведя рукой по его гладкому нагруднику, как гладят верного коня. Тишину нарушил не звук, а свет.
Над лесом на горизонте зажглось холодное, мертвенно-белое сияние. Оно не пульсировало, не мигало. Оно просто горело, выжигая дыру в ночном небе. Все звуки природы мгновенно стихли. Даже цикады замолкли, словно испугавшись этого неестественного света.
Из-за верхушек деревьев поднялось нечто. Темное, угловатое, похожее на обломок скалы. Оно двигалось с абсолютной, пугающей тишиной. Никаких навигационных огней, никакого рева двигателей, как у вертолетов с военной базы. Оно плыло по небу, как хищник, выслеживающий добычу. Его форма была утилитарной, лишенной всякой элегантности.
Корабль прошел прямо над моим домом и начал снижаться. Он не сел, а скорее осел на соседнем кукурузном поле. Раздался глухой, тяжелый удар, который я почувствовал скорее грудной клеткой, чем ушами. Земля под ногами дрогнула.
Меня парализовало. Одна часть моего мозга, мечтатель, кричала в восторге: «Они здесь! Настоящие инопланетяне! Моя мечта сбылась!» Но другая, прагматичная часть, та, что знала законы физики и выживания, шептала ледяным голосом: «Беги. Спрячься. Это не к добру». И в этот момент пришло леденящее душу осознание. Сигнал. Корабль. Это не совпадение. Это я. Я их позвал.
Страх боролся с любопытством, но победила третья сила – чувство ответственности и глупая, мальчишеская уверенность. Я не мог просто спрятаться. Я был исследователем. А «Оскар» был моим доспехом.
Не помня себя, я снова полез в скафандр. Пальцы дрожали, не сразу попадая в зажимы. С трудом натянув перчатки и закрепив шлем, я услышал, как с шипением защелкнулись замки. Мир снова сузился до иллюминатора и звука моего сбившегося, рваного дыхания. Это была трагическая ошибка. Я думал, что облачаюсь в защиту, а на самом деле залезал в собственный гроб.
Медленно, неуклюже переставляя тяжелые ноги, я пошел через поле к кораблю. Стебли кукурузы ломались под моими ботинками с сухим треском. Я подошел ближе. Корабль был огромным, его темная обшивка, казалось, поглощала свет. Я поднял руку в универсальном знаке приветствия, как тысячу раз видел в старых фильмах.
В боку корабля бесшумно, как разрез в ткани реальности, открылся трап. В проеме появились две фигуры. Высокие, тонкие, их силуэты едва угадывались в полумраке. Они не светились, не выглядели божественно. Когда они шагнули в свет, падающий с трапа, я увидел их лица. Или то, что было вместо лиц. Клубок извивающихся, похожих на червей или щупалец отростков. Они не проявили никаких эмоций. Никакой реакции на мой жест.
Они не стали ждать. Они двинулись с неестественной, размытой скоростью. Прежде чем я успел сказать хоть слово, даже просто испугаться, они оказались рядом. Один из них нанес короткий, точный удар по моему шлему. Раздался оглушительный, мучительный звон, будто ударили в церковный колокол, внутри которого была моя голова. Мир перед глазами взорвался белой вспышкой, а плексиглас иллюминатора пошел трещинами, которые тут же поплыли, двоясь и троясь. Я с трудом сфокусировал зрение, мир качался, и я лишь смутно осознал, как второй пришелец прижал что-то к моей груди. Секунда – и все сервоприводы замерли. Руки и ноги перестали слушаться. Я оказался полностью обездвижен внутри своей гордости.
Меня схватили. Без всяких церемоний, грубо, как мешок с картошкой, и поволокли по трапу внутрь холодного, металлического чрева корабля. Я мог только смотреть сквозь сеть трещин. Последнее, что я увидел, прежде чем тьма поглотила меня, – это огни моего дома на холме. Символ мира и безопасности, который я только что потерял. Навсегда.
Трап закрылся с глухим, финальным стуком. Абсолютная темнота. Абсолютная тишина. Точка невозврата была пройдена.
Глава 3
Меня не вели – меня тащили. Два существа, в чьих размеренных движениях не было и намёка на человеческую суетливость, влекли меня по гулкому металлическому коридору. Я пытался зацепиться ногами за холодный, гладкий пол, но тщетно. Их хватка была подобна стальным тискам. Резкий толчок вперёд – и я кубарем вкатился в новое помещение, больно ударившись плечом и бедром о рифлёную палубу.
За спиной раздался оглушительный грохот. Это не был звук закрывающейся двери. Это был звук захлопывающейся гробницы. Окончательный, бесповоротный. Рампа корабля – того самого, что ещё мгновение назад стоял на родной земле, вдыхая знакомый запах ночной травы и озона, – с глухим ударом отрезала меня от всего, что я знал и любил.
В следующую секунду пол подо мной ожил. Не плавный взлёт самолёта, не нарастающий гул ракеты – жестокий, неестественный рывок, который впечатал меня в палубу с такой силой, что воздух вышибло из лёгких. Металлический привкус страха смешался с привкусом крови на прокушенном языке. Меня вдавливало, расплющивало, и я мог лишь беспомощно наблюдать, как гравитация, чужая и неправильная, играет моим телом, словно тряпичной куклой.
Превозмогая боль и волну тошноты, я пополз. Слепой животный инстинкт гнал меня к единственному источнику света, не считая тусклых панелей на стенах, – к небольшому, заляпанному грязью иллюминатору у самого пола. Я прижался к нему лбом, и то, что я увидел, ударило меня сильнее любого физического воздействия.
Мой город. Мой маленький, сонный городок превращался в россыпь огней на лоскутном одеяле полей и дорог. Вот уже виден изгиб побережья, знакомый по картам, а вот и весь штат, стремительно съёживающийся до размера заплатки. Ещё мгновение – и континенты слились в знакомые зелёно-коричневые узоры, а затем… затем Земля стала тем, чем я мечтал её увидеть всю свою жизнь. Идеальным, сине-белым шаром, парящим в бесконечной черноте.
Это была моя мечта. И она стала моим самым страшным кошмаром.
Это не по-настоящему, билось у меня в висках. Просто сон. Кошмар. Сейчас я проснусь в своей кровати, и до будильника будет ещё час. Пожалуйста… просто проснуться…
Но я не проснулся. Рывок прекратился так же внезапно, как и начался. Меня швырнуло в другую сторону, и прежде чем я успел прийти в себя, меня снова грубо схватили. Они не стали возиться с замками моего «Оскара». Один из них приложил к швам скафандра какой-то инструмент, который завибрировал, испуская тонкий, режущий уши визг. Герметичные уплотнители разошлись, и они попросту разорвали его на части, стягивая с меня куски моего творения, как скорлупу с варёного яйца. Лишённый своей единственной брони, я инстинктивно скрестил руки на груди. Голый и беззащитный.
Меня протолкнули через ещё один проём. Дверь за моей спиной с шипящим, окончательным звуком закрылась и заперлась. Я остался один. Или мне так показалось.
Камера оказалась голой металлической коробкой. Стены, холодные на ощупь, были испещрены странными, глубокими царапинами, не похожими на следы человеческих инструментов. Единственный свет исходил от нескольких панелей на потолке, которые испускали неприятное, едва заметно пульсирующее лиловое свечение. Пахло озоном, перегретым металлом и чем-то чужеродным, тошнотворно-сладким, как гниющий в формалине экспонат.
Когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидел её. В дальнем углу, съёжившись, сидела маленькая фигурка, обхватившая колени руками. Ребёнок. Девочка, лет десяти-одиннадцати на вид. Её плечи мелко дрожали.
Сердце сжалось от смеси ужаса и какого-то странного, неуместного чувства ответственности. Я и сам был напуган до смерти, но она… она была просто ребёнком.
– Эй… – мой голос прозвучал хрипло и неуверенно. – Всё… всё будет в порядке. Слышишь? Мы что-нибудь придумаем.
Девочка перестала дрожать и медленно подняла голову. В её больших глазах не было детского страха. Только острое, оценивающее любопытство, которое заставило меня почувствовать себя насекомым под микроскопом.
Она оглядела меня с ног до головы, задержав взгляд на моей потрёпанной одежде и царапинах. Её первый вопрос обескуражил меня до глубины души.
– Они повредили твой скафандр? – её голос был чистым и на удивление ровным. – Похоже на самоделку на базе Mark III, но с модифицированной системой жизнеобеспечения. Примитивно, но функционально.
Я замер, открыв рот. Я ожидал услышать плач, мольбу, вопрос «где я?». А получил технический разбор «Оскара».
– Э-э… – всё, что я смог выдавить. – Меня зовут Кип. Клиффорд Рассел.
Она кивнула, будто принимая к сведению неважный факт.
– Можешь звать меня Крошка. Все так зовут.
Я опустился на холодный пол напротив неё, пытаясь унять дрожь. Мой мозг отчаянно цеплялся за её спокойствие, как за спасательный круг.
– Крошка… кто эти твари? Что им нужно?
Она вздохнула, и в этом вздохе было больше взрослой усталости, чем я когда-либо слышал от кого-либо.
– Я зову их Черволицыми. Видела одного без шлема. Неприятное зрелище, – она говорила с пугающим, почти клиническим спокойствием. – Я здесь уже несколько циклов. Не знаю, сколько это в земных днях. Я подслушивала. Анализировала. У них простой алгоритм.
Она начала загибать тонкие пальцы.
– Первое: они находят новый вид. Второе: похищают несколько особей для изучения. Мы с тобой – лабораторные крысы, если тебе так понятнее. Третье: выясняют сильные и слабые стороны вида, его технологии, психологию, болевой порог.
Она загнула третий палец, и у меня по спине пробежал ледяной холодок.
– И четвёртое: планируют порабощение или полное уничтожение.
Её голос не дрогнул, но я увидел, как её взгляд на мгновение потускнел.
– Меня забрали вместе с папой… он физик. Нас разделили.
– Были… были другие? До нас? – спросил я шёпотом, боясь услышать ответ.
Крошка посмотрела на меня с почти взрослой, невыносимой жалостью. В её взгляде я прочёл приговор не только нам двоим, но и всему моему миру.
– Мы не первые, Кип, – тихо сказала она. – И судя по тому, что они рванули прямо к Земле, как только засекли твой сигнал… мы и не последние.
