Текст книги "Власть оружия"

Автор книги: Сергей Сидорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Надеюсь, ты не подозреваешь меня? – прямо спросил Пустырский. – Ведь о готовившейся акции до самого последнего момента знали только мы двое!

– Нет. Конечно, нет! Но, черт побери, что все это значит?! Каким образом террористам стало о ней известно?

– Возможно, им просто... повезло.

– Нет, о везении речь может идти один раз, другой. А затем нужно говорить о закономерности!

– Речь и идет о закономерности. Пока здесь был Львов, все именно так и обстояло. А сейчас террористам просто повезло. Да и мы вполне могли допустить ошибку, и они догадались, куда будет нанесен главный удар. Но ведь от ошибки никто не застрахован, не так ли?

– Ты действительно так считаешь или просто пытаешься меня утешить?

– Я лишь пытаюсь найти разумное объяснение случившемуся. Меня моя версия вполне устраивает. В любом случае, теперь уже ничего не изменишь. К тому же, в какой-то степени мы были готовы к подобному результату.

– Готовы? – ошеломленно пробормотал Никоноров.

– Ну, как же! Ты ведь сам сказал, что провал операции как нельзя лучше отвечает интересам Трущенко.

– Да, наверное... Я... Я просто забыл о нем.

Пустырский щелкнул кнопкой радиотелефона.

– Надеюсь, он не забыл о нас!

Услышав телефонный звонок, Дотов бросил взгляд на часы, осторожно встал с кровати и направился к выходу из спальни.

– Что-нибудь случилось? – встревожено спросила за его спиной жена.

– Ничего. Спи. Скорее всего, это с работы, – стараясь скрыть раздражение, бросил он. Меньше всего ему хотелось сейчас с ней разговаривать.

Жена откинулась на подушку и до самого подбородка натянула на себя одеяло.

– Ты слишком много работаешь, милый!

– Спи! – Дотов прикрыл за собой дверь и вышел в кухню.

Прежде чем снять трубку, он выпил полстакана воды. Ничего хорошего этот звонок не предвещает.

– Да, я слушаю, – по крайней мере, ему удалось справиться с волнением. Голос звучал твердо и властно.

– Это Львов, Герман Олегович. Извините, что беспокою так поздно.

– Скорее, уж рано. Надеюсь, у вас есть на то причины?

– Да, конечно. Час назад Никоноров и Пустырский совместными усилиями пытались выбить террористов с базы.

Дотов почувствовал, как оборвалось сердце. Он слишком рано поверил в реальность своих планов.

– И чем... – он судорожно сглотнул. – Чем это закончилось?

– Тем, чем и должно было закончиться. Они напоролись на засаду и потеряли два вертолета с личным составом. А это по меньшей мере пятьдесят человек!

– Что с террористами? Они по-прежнему на базе?

– Разумеется. Террористы по-прежнему на базе, и по-прежнему у них в руках химическое оружие. Остается только надеяться, что они не рискнут им воспользоваться. Фактически Никоноров и Пустырский вас подставили. Ведь террористы наверняка решат, что они действовали с вашего ведома. С другой стороны, нет никакой гарантии, что именно этого они и не добивались.

– Что вы хотите этим сказать?

– Все наши неудачи на руку Трущенко. Кстати говоря, вскоре после акции Пустырский звонил ему домой. К сожалению, содержание их разговора мне не известно. Мы запеленговали их слишком поздно. Но догадаться, о чем они говорили, мне думается, несложно.

– Что ж, Павел Игнатьевич, спасибо за звонок.

– Не стоит, Герман Олегович. Что касается вашего последнего распоряжения...

– Не по телефону!

– Да, конечно. Я только хотел сказать, что обо всем позаботился. Террористов будет ждать неприятный сюрприз.

Звонок Пустырского лишний раз убедил Трущенко, что спешить с выводами не стоит никогда. Всего несколько часов назад ему казалось, что его планы рушатся, но прошло совсем немного времени – и все изменилось. Фактически вся команда Дотова уже заверила его в своем сотрудничестве. Он даже пожалел, что отозвал из поездки в Прибалтику Потапчука. Кто знает, возможно, сейчас он там нужнее. Трущенко снял телефонную трубку, повертел в руках и, несмотря на поздний час, все-таки решил позвонить. Судя по тому, что трубку сняли после первого же гудка, в квартире Потапчука не спали. Ответил заплаканный женский голос.

– Пригласите, пожалуйста, к телефону Валентина Андреевича, предчувствуя недоброе, попросил Трущенко.

Женский голос тут же разразился рыданиями.

– Андрей Дмитриевич? Простите, не сразу вас узнала. Валя не может сейчас подойти к телефону. Два часа назад его увезла "скорая".

Все-таки они до него добрались!

– А что случилось?

– Он вернулся из аэропорта в совершенно растрепанных чувствах. Сказал, что срыв поездки в Прибалтику может обернуться для банка настоящей катастрофой. Предположил даже, что это какая-то провокация. Пытался дозвониться до вас, но не смог. Затем поужинал и направился в свою комнату. А спустя какое-то время раздался его крик. Я и двое телохранителей прибежали в его комнату, выломали дверь. Вероятно, Валентин хотел встать с кровати, но поскользнулся и неудачно упал. В итоге – перелом запястья. Кто бы мог подумать! Все это произошло фактически на ровном месте!

Трущенко не сумел сдержать вздох облегчения.

– Вы же знаете: в жизни и не такое бывает. А как он сейчас?

– Только что звонил из больницы. Ему наложили гипс, и с минуты на минуту я ожидаю его возвращения домой.

– Что ж, прекрасно! То есть я хочу сказать, что глубоко вам сочувствую. В таком случае, в Латвию отправится Зорин, а Валентин Андреевич пусть немного отдохнет. Поможет мне в банке. Кстати, наверное, мне следовало сразу об этом спросить: надеюсь, он не собирается на больничный?

ГЛАВА 67. Среда, 15 октября – 7 часов утра.

Мэр слушал Львова с задумчивым видом. За несколько минут до прихода полковника ФСБ секретарь принес свежую прессу. Дотов успел ее только просмотреть, но что-то в ней ему не понравилось. Документы, которые передал Радужинский, были опубликованы, но что-то в них было не так – это точно. Кроме того, мысли Дотова занимали деньги. В данный момент Нистюк и Груша принимали первые поступления в соседнем кабинете.

– Вам понятно, Герман Олегович? – спросил Львов. – Или я слишком усложняю?

Дотов нахмурился и потер лоб.

– Дело, скорее, не в вас, а во мне. Сегодня я что-то туго соображаю. Если вас не затруднит, повторите еще раз.

Львов кивнул.

– Действует мина довольно просто. Взрыватель устанавливается на общую фактическую массу. После того, как террористы сядут в машину, посылается радиосигнал, который зафиксирует исходный вес. Если хотя бы один из террористов покинет машину или, напротив, кто-то в нее сядет, масса изменится и взрыватель автоматически сработает. Шансы на то, что кто-то из них останется жив, практически равны нулю.

– Неплохо, совсем неплохо, – рассеянно пробормотал Дотов. – Пожалуйста, продолжайте.

– Вероятность того, что террористы обнаружат мину, крайне мала. Но все-таки она есть. На тот случай, если это произойдет, я отдал приказ во время штурма стрелять на поражение.

– Разрешите, Герман Олегович, – в кабинет заглянул Груша, и Львов замолчал. – Вот документы, представленные банками. Вы должны ознакомиться с ними и расписаться.

– Спасибо, Павел Игнатьевич. Я все понял. Можете идти.

Дотов проводил Львова взглядом и повернулся к Груше.

– Что с деньгами, Александр Александрович?

– На данный момент доставлено только двенадцать миллионов. Но время еще есть.

– Хорошо. Проследите, чтобы все было оформлено, как положено. Да, и вот еще что! Постарайтесь, чтобы к деньгам имело доступ как можно меньше людей!

Едва за Грушей закрылась дверь, Дотов тут же достал газеты. Бросив беглый взгляд на "официальную" прессу, мэр раскрыл "Утренний вестник". Статья Прокуророва, как обычно, занимала всю первую полосу. Но на этот раз не она привлекла внимание Дотова, а небольшая заметка редактора газеты.

"Как нам стало известно из достоверных источников, Дотов и компания (вот, значит, как они теперь его называют!) готовят провокацию против известного журналиста Романа Васильевича Прокуророва. Их цель – очернить доброе имя журналиста, унизить его в глазах людей. Для этого в спешном порядке состряпана дезинформация самого низкого пошиба. В ней вы встретите весь пропагандистский набор времен Геббельса: откровенную ложь, сплетни и слухи, а также фотоподделки. Сегодня мы публикуем одну из таких фотографий. Если присмотреться, на ней отчетливо видны пальцы человека, прикрывающего настоящую фамилию журналиста. Скорее всего, подобные фотографии и соответствующие им материалы появятся в печати уже в самое ближайшее время. Но вне зависимости от того, появятся они или нет, Роман Васильевич Прокуроров намерен защищать свои честь и достоинство в суде. Мы надеемся, что телевидение и центральная пресса не оставят этот факт без внимания. О том, как будут развиваться события в дальнейшем, "Утренний вестник" обязательно проинформирует своих читателей."

Дотов заглянул на последнюю страницу. По сравнению с предыдущими днями тираж газеты увеличился почти вдвое.

Он смял и швырнул газету на пол. Теперь понятно, кто подбросил документы в кабинет Радужинского, а также, кто является их истинным "автором"! Какие цели Прокуроров преследует, тоже достаточно очевидно. Власть! Совсем не для Трущенко он старается. И как только старый идиот до сих пор этого не понял?!

Дотов придвинул к себе телефон и нервно набрал номер Трущенко.

– Доброе утро, Андрей Дмитриевич! Ничего, что беспокою так рано? Ну, разумеется, разумеется! Кто же в наше время просто так звонит? Я хочу предложить вам сделку.

– Сделку? – Трущенко насторожился. – Какую сделку?

– Вы отдаете мне Прокуророва, а я в свою очередь гарантирую вам, что через несколько месяцев назначу новые выборы. А там в честной борьбе мы и определим, кто из нас более достоин занять кресло мэра.

– Ваше предложение для меня несколько неожиданно. К тому же, я не совсем понимаю, что значит это ваше "отдаете мне Прокуророва".

– Вы думаете, сейчас он на вашей стороне? Это не так. Раскройте "Утренний вестник", и вы сразу поймете, какую игру он ведет.

– Я уже просмотрел эту газету. По-моему, все поднятые ей темы на сегодняшний день более чем актуальны.

– Но, судя по всему, вы не заметили главного: Прокуроров нацелился на кресло мэра. Иначе зачем ему подымать скандал вокруг своего имени?

– Мне кажется, это абсолютно нормальная реакция человека, которого столь грубо и примитивно подставили! Я имею в виду ваши газетенки.

– Черт побери! Я не имею к этим фотографиям никакого отношения!

– То есть вы хотите сказать, что их опубликовали без вашего ведома? – в голосе Трущенко послышался откровенный сарказм.

– Нет, – твердо произнес мэр. – Я дал добро на их публикацию. Но сделал это в порыве несдержанности. Сейчас я уже жалею об этом. Прежде чем публиковать материалы, их нужно было проверить. А также выяснить, кто их настоящий автор. Я этого не сделал, и это моя единственная ошибка. Но теперь, мне кажется, я знаю "автора". Скажите, откуда Прокуроров мог узнать о содержании материалов до их публикации?

– А вы считаете, что подобную информацию можно удержать в секрете? Не забывайте, в какое время мы живем!

– Не нужно все так усложнять, дорогой мой Андрей Дмитриевич! Прокуроров начал свою игру. Завтра он обольет помоями уже вас (а, согласитесь, к этому ему ни привыкать!) и останется в гордом одиночестве перед креслом мэра. Я просто боюсь представить, к чему это может привести!

Трущенко надолго задумался.

– Единственное, что я могу вам обещать: это то, что непременно подумаю над вашими словами.

– Подумайте, Андрей Дмитриевич, подумайте! Но, боюсь, что времени на принятие решения у вас уже практически не осталось.

ГЛАВА 68. Среда, 15 октября – 8 часов утра.

Александр Александрович Груша лихорадочно искал выход. То, что он случайно услышал в кабинете мэра, потрясло его до глубины души. Оказывается, Дотов решил взорвать машину с террористами! Не остановило его и то, что в машине наверняка будут лежать деньги. Тридцать миллионов долларов! Нужно быть сумасшедшим, чтобы не попытаться эти деньги спасти! Но Дотов не похож на сумасшедшего. Совсем не похож. В чем же тогда дело? Возможно, он решил не отдавать эти деньги террористам? Но, в таком случае, они просто не сядут в машину. А если вместо денег в мешках будут "куклы"? Мало вероятно. Террористы без труда это выяснят. Что же тогда? Зачем Дотову избавляться от террористов? Так избавляются только от неугодных свидетелей. Но свидетелей чего? Может быть, террористы и Дотов работают в одной связке? Безумная мысль. Но Александр Александрович привык в этой жизни ничему не удивляться. С другой стороны, с трудом верится, что Дотов пойдет на подобный шаг. Есть гораздо более спокойные способы делать деньги. Но совершенно очевидно, что Дотов что-то задумал. Хорошо, а если он решил отдать террористам только часть денег? Тогда многое, если не все, объясняется. У террористов просто не будет выхода. Либо они принимают его правила игры, либо их всех ждет смерть. Впрочем, смерть их ждет в любом случае. Дотову ни к чему свидетели.

Нужно попытаться предупредить зятя. Выйти из мэрии в ближайших пару часов вряд ли удастся, а позже в этом уже не будет никакого смысла. В том, что его телефоны прослушиваются, Груша нисколько не сомневался. Можно, конечно, позвонить из холла, но это будет выглядеть подозрительно. Значит, в любом случае, звонить придется из своего кабинета. Груша набрал номер Гения, но к телефону никто не подходил. Александр Александрович нажал на рычаг и снова набрал номер. Неужели Гений отключил телефон? И в этот момент трубку сняли.

– Да? – Груша с трудом узнал голос зятя.

– Макс? Я не разбудил?

– Нет, Александр Александрович. Я был в ванной и просто не слышал звонка.

– Как Татьяна? Встречался с ней?

– Нет. Пока нет. Может быть, вечером. С утра у меня много работы.

– Понятно, – Груша помолчал, а затем заговорил, тщательно подбирая слова: – Как навестишь – позвони мне. Кстати, ты как-то упоминал, что твои друзья ищут машину?

– Какие друзья, Александр Александрович? – в голосе Гения отчетливо прозвучал испуг.

Груша про себя трехэтажно выругался. Идиот! Неужели он не может лучше скрывать свои чувства?!

– Ладно, ладно, не притворяйся, что не понимаешь меня! Я слышал ваш последний разговор.

– Но я действительно не...

– Так вот, я знаю, что они договорились с одним парнем. Но, можешь мне поверить, – эта машина никуда не годится.

– Не годится?

– Зачем мне тебя обманывать? Знаешь, что обычно говорят в таких случаях? Сесть-то они в нее сядут, а вот в том, что им удастся из нее выйти, я откровенно сомневаюсь.

– Да, Александр Александрович. Мне кажется, я вас понимаю.

– Вот и умница! Позвони им. Только не откладывай. Времени практически не осталось.

Двое сотрудников ФСБ, прослушивающих разговоры из здания мэрии, переглянулись.

– Звонок из кабинета Груши. Но я не уверен, его ли это голос?

– Его, его, можешь не сомневаться! Ты заметил номер, по которому он звонил?

– Нет, но это можно легко выяснить.

– Займись этим! А я – на доклад к Львову.

Тридцать миллионов разместились в трех объемных прорезиненных пакетах. На каждом из них стояла восковая печать, а также значились росписи Нистюка и Груши. Дотов опустился в кресло, придвинул к себе ближайший пакет и осторожно, стараясь не производить шума (нет никакой гарантии, что его кабинет не прослушивается), его вскрыл. Затем выложил на стол деньги. Они заняли примерно четверть стола. Немало, но и немного. Откровенно говоря, он рассчитывал, что они займут больше места. Все-таки десять миллионов долларов.

Дотов подошел к книжной полке и снял несколько книг, а свободное пространство заставил книгами из второго ряда. Затем сложил из книг стопку, аналогичную той, что представляли собой деньги. После чего аккуратно заполнил книгами пустой пакет. Гораздо больше беспокойства вызывала у него печать, но Дотову удалось аккуратно приклеить ее на место. Теперь определить, вскрывался пакет или нет, было практически невозможно. Дотов положил пакет рядом с двумя другими и достал из шкафчика дипломат, аналогичный тому, с которым его ежедневно видели на работе. Если деньги не поместятся в один дипломат, он воспользуется вторым. Но едва он стал перекладывать деньги, в дверь постучали. На мгновение у Дотова оборвалось сердце. Впрочем, он тут же взял себя в руки. Догадаться по шуму, чем он тут занят, было невозможно, а в том, что здесь могут быть установлены видеокамеры, он откровенно сомневался. Но даже если и так, он всегда сможет объяснить, для чего ему понадобилось перекладывать деньги.

Стук повторился.

– Кто там? – раздраженно спросил Дотов. Десять минут назад он лично проинструктировал трех охранников, чтобы они никого и близко не подпускали к двери в его кабинет.

– Это Львов, Герман Олегович!

Дотов огляделся, затем, не найдя другого выхода, сорвал с окна штору и накрыл ею стол. После чего открыл дверь.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

– Кажется, мы выявили информатора террористов, – Львов бросил взгляд на стол, затем на окно. – Кто бы вы думали им оказался?

– Я что, должен угадать с трех попыток? – раздраженно отреагировал Дотов.

– Извините... Это ваш второй заместитель Груша.

Дотов поморщился.

– Чушь!

– Но у нас есть неопровержимые доказательства!

– Знаю я эти ваши "неопровержимые доказательства"! Записали, небось, какой-нибудь его разговор, который можно трактовать так или иначе. Вижу, вижу, что угадал! Все, можете быть свободны! Меня сейчас мало занимают ваши версии. Я и сам могу придумать их с десяток. Кроме того, Груше я доверяю как самому себе!

Львов, явно в расстроенных чувствах, выскочил из кабинета. Дотов запер за ним дверь и вернулся к столу.

Значит, Груша? Что ж, по крайней мере, это не явилось для него неожиданностью. В какой-то степени Груше повезло. Если бы Дотов согласился с выводами Львова, ему пришлось бы прослушать запись, затем выслушать объяснения сторон, но на все это у него не было времени.

Дотов снял штору. Несколько пачек упали на пол, но он не стал их подымать. В любом случае, в один дипломат все не вместится. Он откинул крышку и аккуратно, стараясь не оставлять свободного места, заполнил дипломат. На столе осталось чуть меньше половины. Дотов принес второй дипломат и сложил оставшиеся деньги в него. Потом отнес оба дипломата в шкаф. Он мог бы запереть их в сейфе, но это скорее вызовет подозрение. А в шкафу у него достаточно надежный замок.

Закончив работу, Дотов посмотрел на часы. Что ж, у него осталось немного времени, чтобы еще раз все основательно обдумать.

Дверь открыл один из телохранителей.

– Валентин Андреевич, вас! – крикнул он из прихожей.

"Интересно, кто бы это мог быть", – подумал Потапчук, выходя навстречу гостю.

В шикарном черном костюме и крахмальной белой рубашке с бабочкой в квартиру впорхнул Зорин. Именно "впорхнул", а не вошел, – определил для себя хозяин. В одной руке Зорин держал букет цветов, а в другой – бутылку французского шампанского.

– Что за праздник? – убитым голосом поинтересовался Потапчук и, поправляя перевязь на правой руке, болезненно сморщился.

– Это ты по поводу чего? – спросил Зорин.

Потапчук кивнул в сторону цветов и шампанского.

– Ах, это! – Зорин вручил цветы одному телохранителю, а шампанское другому. – Да вот, узнал о несчастье, которое с тобой приключилось, и решил навестить.

"Ну, да, конечно, так я тебе сразу и поверил!" – подумал Потапчук и небрежно бросил:

– Что ж, раздевайся и проходи в комнату.

– Извини, я тороплюсь, – Зорин посмотрел на часы.

Потапчук печально кивнул.

– В банк? Представляю, что там сейчас творится!

– Да, обстановка не самая благоприятная. Кто-то ночью поджег дачу Андрея Дмитриевича и расстрелял из автомата окна управления банка. Да ты не волнуйся: в твоем кабинете стекла уже вставили! Кроме того, снова напали на секретаря Трущенко. Но парень сумел отбиться. Ты же знаешь, у него какой-то там пояс. А я тороплюсь на самолет. После того, как ты сломал руку, Андрей Дмитриевич решил послать в Прибалтику меня.

Потапчук испытал что-то вроде удара.

– Но только вчера он отозвал меня из поездки!

– Андрей Дмитриевич понял, что несколько погорячился. Проблемы "Платины Балтики" тоже ведь нужно кому-то решать!

Потапчук кивнул.

– Да, наверное. Значит, Андрей Дмитриевич остался совсем один.

– Ну, он рассчитывает на тебя! По-моему, он этого никогда и не скрывал.

– На меня? – Потапчука вдруг охватили дурные предчувствия. Уж не погорячился ли он с рукой? В конце концов, писать ему не придется. Господи! Ну, почему он не сломал ногу?

– Разве сестра не передала тебе его просьбу?

Дурные предчувствия Потапчука стали обретать реальную форму.

– Какую просьбу?

– Приехать сегодня в банк пораньше. То-то я смотрю, ты еще даже не переоделся!

– Переоделся? – безжизненным голосом повторил Потапчук.

– Ладно, не буду тебе мешать! – Зорин сделал знак сопровождавшим его телохранителям и "выплыл" за дверь.

Потапчук прислонился к стене и закрыл глаза. Дурные предчувствия полностью материализовались.

ГЛАВА 69. Среда, 15 октября – 10 часов утра.

Дотов в сопровождении трех омоновцев, у каждого из которых в руках было по мешку, подошел к практически разрушенному зданию КПП и остановился. С противоположной стороны появились две фигуры в плащах и масках. Дотов сделал омоновцам знак, и те положили мешки на землю. После чего отступили мэру за спину.

Несколько секунд обе стороны сохраняли молчание.

– Здесь деньги, – наконец, произнес Дотов и кивнул в сторону мешков. У ворот КПП стоит машина. Теперь я хочу услышать, когда вы намерены покинуть базу?

– Сегодня ночью, – ответил Консультант. – Если, конечно, вы выполните все наши требования.

– Нет! Меня это не устраивает. Я даю вам на сборы два часа. Ни минутой больше!

– Не понимаю, к чему такая спешка! – раздраженно отозвался Консультант. – Несколько часов ничего не решают!

– Таково мое условие. В противном случае я ничего не гарантирую.

Консультант задумался, затем кивнул.

– Хорошо. Через два часа мы отсюда уедем. Но я хочу еще раз услышать, что вы обещаете не преследовать нас.

– Разумеется! Но через сорок километров мое слово утрачивает силу. Не забывайте об этом!

Мэр сделал движение рукой, и омоновцы отошли на несколько шагов.

– Прежде чем мы расстанемся, я бы хотел переговорить с вами с глазу на глаз.

Консультант посмотрел на Менеджера, и тот, нехотя, отступил.

– Здесь двадцать миллионов. Не перебивайте! В одном мешке лежат книги, в двух других – деньги. Пересчитывать их нет надобности. Я собрал всю сумму, которую вы требовали, но при здравом размышлении решил, что с вас хватит и двадцати.

– А куда пойдут остальные десять?

– Вы же не глупый человек. Сами догадайтесь. Своими стараниями вы фактически лишили меня власти. Должен же я получить хоть какую-то компенсацию?

– Десять миллионов?

– Почему бы и нет?

Консультант пожал плечами.

– Получается, что вы как бы вступаете к нам в долю?

– Не болтайте чепухи! Итак, вы согласны или нет?

– Вы не оставили мне выбора! И все же, к чему такая спешка?

Мэр нахмурился.

– В двенадцать приземляется самолет, на котором прибудут телевизионщики из Москвы. Вам понравится перспектива оказаться заснятым для программы новостей? У вас будет возможность появиться на телеэкране, передать привет родным и...

– Хорошо, я согласен, – перебил его Консультант.

– В таком случае: по рукам? – Дотов шагнул вперед и протянул террористу руку, но Консультант руки не подал.

– По рукам! – сухо произнес он.

Дотов резко развернулся и направился к машине, но Консультант негромко его окликнул:

– Вы не будете возражать, если я попрошу вас об одной услуге?

Мэр поморщился и посмотрел на часы.

– У меня мало времени!

– Доставьте мне удовольствие: прокатитесь кружок на машине, которую вы для нас приготовили!

Дотов колебался лишь мгновение, затем пожал плечами и подошел к синему "жигули". Усевшись за руль, он завел двигатель и проехал несколько метров.

– Достаточно?

– Вполне. Но если я попрошу вас заменить машину?

Мэр вышел, хлопнув дверцей.

– В таком случае, вам придется убираться отсюда пешком! И помните: два часа, и ни минутой больше!

Консультант промолчал.

Прокуроров чувствовал беспокойство. Сильное беспокойство. Ничего подобного с ним прежде не случалось. Это могло означать только одно: его "вычислили". Как? Это другой вопрос. В принципе, он сделал единственный промах (вынужденный промах, – поправил он себя), когда позвонил приятелю в типографию. Очевидно, тому стало известно, что его ищут и что за его голову назначена награда.

Прокуроров быстро оделся и подошел к окну. Скорее всего, отсчет пошел уже даже не на минуты. Во дворе стояло три машины. Две из них Прокуророву прежде видеть не доводилось. Разумеется, это еще ничего не значит. Но глупо не доверять интуиции. Стратегию отхода на этот случай он разработал уже давно. Первым делом журналист разбросал по комнате одежду. Важно создать видимость того, что он собирался в сумасшедшей спешке. Потом немного эксцентрики: опрокинутый стул, стол, откинутый в сторону ковер. Наверняка это собьет преследователей с толку. Побывал ли здесь кто-то после него? Прокуроров прошел к двери и заглянул в "глазок". Никого. Он подошел к старому платяному шкафу и пошарил рукой вверху. Нащупав небольшой рычаг, он повернул его в сторону, затем толкнул заднюю стенку шкафа. Она ушла из зажимов, и Прокуроров без труда ее вынул. Прямо за стенкой была кирпичная стена. Обычная кирпичная стена. Нет, даже сейчас он не мог обнаружить здесь двери. Практически на ощупь он вставил ключ. Дверь открылась бесшумно. Он шагнул в полную темноту и оказался в небольшой узкой комнатке. За входной дверью послышался неясный шум. Прокуроров улыбнулся. Он привык доверять своей интуиции. Маленький штрих! Он вышел из шкафа и осторожно снял дверную цепочку. В глазок смотреть ни в коем случае нельзя! Они могут заметить, что в квартире кто-то находится. Прокуроров быстро вернулся в шкаф, аккуратно прикрыл за собой дверцы и шагнул в потайную комнату. После чего вставил на место заднюю стенку и закрепил ее с помощью зажимов. Потом закрыл дверь.

Теперь можно смело включать свет. Маленькая, примерно два на три метра комнатка была обита толстым слоем изоляционного материала. Здесь можно прыгать и даже негромко разговаривать – наружу не прорвется ни звука.

Прокуроров подошел к небольшому бару, налил себе на два пальца виски и опустился в мягкое кресло. Люди утратили чувство романтики. Кто теперь помнит про потайные комнаты? Всем подавай погони, перестрелки. Он щелкнул пультом дистанционного управления и включил телевизор. Даже если они отключат электричество во всем подъезде, без света он не останется. Нет, у него нет собственной электростанции, он просто перекинул провода с другой линии. Интересно, что происходит сейчас в квартире? Пока они не заметили камеры, он может на это взглянуть. Он нажал "ввод", и на экране появилась входная дверь. Теперь комната. Ах, вы уже здесь! Двое, нет трое. Социальный статус ясен с первого взгляда. Интересно, о чем они между собой разговаривают? Прокуроров прибавил звук и поднял бокал.

– Этого просто не может быть! Двадцать минут назад он был здесь! – явно оправдываясь, кричал низкорослый со свернутым на бок носом бандит и между делом громил мебель.

– Где "здесь"?! – ревел второй бандит, размахивая перед носом первого автоматом.

– Из подъезда никто не выходил! Только какой-то старик. Может, он спрятался в подвале или у соседей?

– В подвале его нет. У соседей тоже... Так, говоришь, старик? Кретин! Это наверняка был он!

– Откуда же я мог это знать?

– Но тебя ведь ясно сказали, что он мастер изменять внешность! Сегодня он может сыграть беременную бабу, а завтра – слепого старика. Ты что, не мог потрясти его за бороду?

– Но у него не было бороды! К тому же, он был не слепой.

– Идиот! Да даже если бы там был младенец, ты обязан был его проверить!

– Вот гад! Знал бы – убил! Нужно поджечь квартиру!

"А вот этого я вам не советую!" – покачал головой Прокуроров, но к его мнению не прислушались.

– Тащи бензин! – поддержал эту мысль до того сохранявший молчание третий.

Прокуроров нажал на другую кнопку, и в квартире вдруг заиграла похоронная музыка. Бандиты отреагировали на нее по-разному. Один сразу бросился к входной двери, второй стал палить из автомата, а третий, к немалому удивлению журналиста, заплакал.

Прокуроров допил виски, затем прошел к бару, чтобы налить себе новую порцию, а когда вернулся, в квартире уже никого не было.

Среди сопровождавших мэра на военную базу не было его первого заместителя Свистых. Дело в том, что какое-то время Юрий Борисович решил не показываться на люди. Ведь даже огромные, размером с чайные блюдца, очки не могли скрыть синяк под его правым глазом, а также три огромных шрама от лба до подбородка.

Секретарша не стала никуда жаловаться, а сразу направилась к его жене. Обе женщины довольно быстро нашли общий язык. Трусики секретарши, представленные в качестве вещественного доказательства его измены, Свистых презрительно швырнул через всю комнату. Как выяснилось, это было его тактической ошибкой. До этого никогда не опускавшаяся до рукоприкладства жена наградила его увесистой пощечиной. Второй ошибкой Свистых было то, что он попробовал защищаться. Не в физическом плане, нет. Просто он упрекнул жену в холодности и тем самым как бы обосновал неизбежность своих измен. Жена это расценила как вызов и высказала все, что о нем думает как о сексуальном партнере. Ее мнение, надо заметить, было крайне низким. И тут Свистых допустил третью и, пожалуй, главную ошибку. Он призвал в свидетели своей мужественности секретаршу. О последующих событиях Свистых вспоминал с трудом. Кажется, его чем-то огрели, а затем заставили рассказать обо всех "обесчещенных" им женщинах. Он попытался отшутиться и именно тогда и заработал три страшных шрама. "Признание" было записано на магнитофон. Зачем им это понадобилось Свистых понял только на утро, когда у него в кабинете появился адвокат, заявивший, что будет представлять интересы его жены в суде. А пришел он затем, чтобы попытаться решить вопрос мирным путем. В обмен на кассету с его признаниями Свистых предлагалось отказаться от претензий на квартиру, дачу, машину, а также всех денежных и иных сбережений в пользу своей дражайшей супруги. Свистых лишился дара речи. Пожалуйста, пусть его разоблачают, но на эти условия он никогда не пойдет! Адвокат настоятельно рекомендовал ему подумать. Свистых сказал, что думать здесь не над чем, и вышвырнул адвоката вон. Но всего спустя час Юрий Борисович уже не был уверен в правильности своего поступка. Все-таки грязное белье далеко не всегда полезно выставлять на всеобщее обозрение. А если он откажется принять условия жены, этого, судя по всему, не избежать. В этой связи проблема, чью сторону принять: Дотова или Трущенко, как-то сразу отошла на второй план, и вскоре он о ней уже даже не вспоминал.