Текст книги "Тактик 8 (СИ)"

Автор книги: Сергей Шиленко

Соавторы: Тимофей Кулабухов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 12
Испытание

Потоки чистой магической энергии от магов Фомира и вязкая, первобытная сила от ведьм Бреггониды вливались в Тайфуна. Тролль выпрямился во весь свой трёхметровый рост, и из его груди вырвался беззвучный крик, который я, однако, ощутил всем своим существом.

И буря родилась.

Это была не та слепая, яростная стихия, что застала нас в пустыне накануне.

Это была управляемая, злобная, разумная буря. Ветер не звучал по такому же принципу, как не лают волки, потому что волки сразу атакуют, им не нужно не виляние хвостом (хотя нужные мышцы у них есть), ни лай, хотя лаять они способны.

Просто не видят смысла.

Тайфун дирижировал стихией. Он превратил узкие улочки Фелзеня в аэродинамические трубы. Потоки воздуха, несущие песок и мелкие камни, били с такой силой, что укрыться можно было, только прижавшись к стенам домов.

Удар прошёлся по улицам. Даже лошади кочевников, привыкшие к такому злому степному ветру, начали паниковать. Они ржали, становились на дыбы, сбрасывая своих седоков. Всадники, ослеплённые песком и сбиваемые с ног ураганными порывами, потеряли всякое подобие строя.

– Ведьмы! – скомандовала Бреггонида. – Зелья!

Её ученицы, повинуясь приказу, начали разбивать на улицах городка о землю склянки с тёмной, густой жидкостью. Едкий, тошнотворный запах мгновенно разнесся по ветру. Это были зелья, вызывающие панику, то есть уже опробованные и улучшенные ими варианты алхимии.

Учитывая ветер, для людей их эффект был бы незначителен, но для животных, чье обоняние в разы острее, это было всё равно, что удар в мозг.

Паника среди лошадей достигла своего пика. Обезумевшие животные неслись, куда глаза глядят, врезаясь в стены домов, топча собственных всадников. Конница врага перестала существовать как боевая единица, превратившись в неуправляемое стадо.

– Отступают! – доложил Фаэн.

Я видел это и сам. Кочевники, поняв, что ситуация вышла из-под контроля, отхлынули.

А вот обстрел со стороны замка никуда не делся.

Тем временем армия как замазка рассредоточилась по улицам, перегораживая их щитами и подручными телегами, брёвнами, мусором, ящиками.

«Босс, – обратился ко мне Новак, – я тут не настаиваю и не уверен, что это правильно, но мы бы могли бы укрыться в домах у местных».

«Нет, я же от лица армии обещал их не трогать».

Несколько ударов по городу со стороны замка в том числе и по нашим войскам показали, что проблемы есть и их надо срочно решать. Мы в городе буквально в зоне поражения.

«К тому же, местный герцог будет лупить по своим без всякой жалости».

Замок продолжал лупить магией и катапультами. Сссуки.

Хотя, на их месте я бы поступил так же и даже жёстче.

– Фомир, сможешь переключиться на ворота?

В целом ситуация была аховой, мы подвергались внешней атаке и формально осаждали крепость, то есть атаковали сами. Мы буквально между молотом и наковальней.

Передышка, которую нам даровала вражеская конница, была временной и этим временем я намеревался воспользоваться.

Угроза с востока миновала. Но мы потеряли драгоценное время. И теперь нужно было навёрстывать упущенное.

Мой взгляд снова обратился к Жёлтому замку. Защитники на стенах, ошеломлённые нашим внезапным и яростным ответом, на время прекратили обстрел.

Маги, едва переведя дух, снова взялись за дело. На этот раз им никто не мешал. Концентрированный шар огня, усиленный энергией десятков магов, ударил в массивные ворота замка. Дерево, окованное железом, зажглось десятком защитных рун.

Маги собрались и ударили ещё раз.

Несколько рун засветились нестерпимо и рванули, оставляя в металле оплавленные дыры.

«Хайцгруг! Приготовить полк к атаке».

Несмотря на обстрел, полк построился на какой-то там площади, заслонился щитами, но стоял под огнём противника.

Если магам не удастся продавить оборону, Первый полк дорого заплатит за эту неудачу.

Маги ударили в третий раз.

Измученные, с исчерпанными ресурсами и запасами маны, после суток марша, после поддержки Тайфуна, после огромной нагрузки до этого, они снова ударили.

И в этот раз ворота не выдержали.

Сухое, покрытое лаком и изъеденное жучком дерево, покрытое письменами и рунами, толстое и, вероятно, древнее, не выдержало. Ворота развалились со звуком рвущейся струны, ломались, как картон о сталь, частично развалилась и стена у ворот.

Я повернулся к орку. В его глазах полыхал огонь. Он ждал этого момента. Это был его личный реванш за ранение, полученное в одной из прошлых битв.

– Твой выход.

– За мной! В атаку! За Штатгаль! – рёв Хайцгруга был подобен грому.

Первый полк, элита моей армии, ринулся на штурм. Орки, тролли, люди – все смешались в едином, неудержимом потоке. Они ворвались в пролом, оставшийся от ворот.

Однако защитники замка не собирались сдаваться так просто. За воротами их ждала баррикада: наспех сваленные ящики, бочки, обломки мебели. Из-за этого укрытия в наших солдат полетели арбалетные болты и копья.

Но Хайцгруг был не просто берсерком. Он уже был офицером, вполне вменяемым орком, которого я часами гонял по лекциям и подверг тяжелейшему экзамену. Единственной целью которого было заставить его отказаться от идеи, что в драке всё решает сила и натиск и перейти к изощрённому использованию разума.

Оказавшись внутри и узрев перегородившую двор баррикаду, за которую отступили защитники, тем временем готовившиеся осыпать атакующий полк стрелами, болтами и магией, орк действовал так, как положено офицеру. Он оценивал, думал, принимал решение и командовал с уверенностью гения, рисующего шедевр.

– На стены! – скомандовал он, и его полк, вместо того, чтобы штурмовать баррикаду в лоб, разделился на два потока.

Используя лестницы, солдаты, как муравьи, полезли на стены. Защитники, не ожидавшие такого манёвра, растерялись. Они не могли одновременно удерживать баррикаду и защищать стены.

«Фомир! – мой приказ через Рой достиг магов. – Стена цитадели! Левее ворот».

Маги, повинуясь команде, ударили по стене главной башни замка. Камни, не выдержав магического удара, посыпались вниз, образуя осыпь.

Первый полк, уже захвативший стены, обошёл баррикаду и по этой осыпи, как по мосту, ворвался во внутренний двор цитадели.

«Хайцгруг, дави их гусеницами!».

«Командор⁈».

«Просто уничтожь там любое сопротивление! Основное внимание Феллату! Сдающихся не убивайте».

Тем временем буря, созданная Тайфуном, была настолько сильной, что мои собственные солдаты уже не могли сдвинуться с мест и поучаствовать в атаке. Мы сами оказались заложниками своего оружия.

Тайфун стоял и раскачивался как безумный. Большая часть магов без сил опустилась на колени. Они словили (и большинство – впервые) магическое истощение, преодоление которого потребует нескольких суток. То есть, сейчас они выдавали магию настолько эмоционально и азартно, что выбыли из войны на несколько дней, как если бы солдат получил лёгкое ранение, приводящее к полной небоеспособности.

И хотя это зрелище пугало, в глубине души я ликовал.

А, Всеотец! Мои солдаты, пусть даже в боевых мантиях, готовы выдать всё, что есть и рисковать собственной жизнью ради товарищей, в данном случае, Тайфуна и огневиков, которые выбивали ворота.

Ведьмы отпаивали магов и в том не было ни капли лицемерия. Они были в центре бури, буквально созданной Тайфуном и ситуационной, из-за того, что враги были в крепости и снаружи.

Штатгаль был на пределе сил. Но Штатгаль стоял. И маги, даже падая без сил, показывали неожиданное для магов мужество. Они выдавали всё, подпирая пехоту. И пехота их не подвела.

Вражеская конница, потеряв несколько десятков всадников убитыми и пленными, попыталась напасть снова и упёрлась в те самые щиты.

Оборона, построенная на узости улиц, на щитах пехоты, на мастерстве и уверенности в себе моих бойцов, выдержала первоначальный удар, когда стали отвечать пыльные и злые эльфы и гоблины с крыш.

Крыши стали источником смерти, разящими сверху, без рыцарской чести расстреливая конницу сверху,

– Словил, пустынник! – рычал тщедушный гоблин, тогда как эльф, придерживал коллегу за шкирку, как дерущегося кота.

Наши стрелки перестроились, переместились по крышам и стали бить сверху.

В этот раз никакого психологического эффекта от ветра. Стрелки били по конникам, били на поражение. Нет никаких предупредительных выстрелов.

Пока щитовики, матерясь, держали натиск, стрелки с крыш обрывали одну за одной жизни нападавших.

Работа.

Не крики, не истерика, не надрыв, не трагизм. Стрелки, оказавшись в чудовищном тактическом преимуществе, когда конница не может достать их даже в глубокой теории, отрывалась на роде войск, который считался в эту эпоху «козырной картой» сражения.

А ведь я давно не говорил, нет никакой вундервафли. Есть только принцип «камень-ножницы-бумага».

Конница дрогнула повторно. Главное, они не смогли ударить в тыл Первому полку. Сражение разделилось на сотни эпизодов, трагических, мужественных, а иной раз и ироничных.

И потеряв сотни конников, зажатые в узкие тиски улочек, не сумев выкурить оттуда нас, подвергаясь изматывающему воздействию бури, кочевники отступили.

Буря начала стихать. Тайфун, сделав своё дело, опустил руки. Он тяжело дышал, его массивная грудь вздымалась, как кузнечные мехи. Он покачнулся, и только реакция его сослуживцев-троллей не дала ему упасть оземь.

Хайцгруг тем временем не знал о всём этом трындеце, который происходил у него в тылу. Как уверенный в себе орк, он давил. Первый полк вырубал, как кровавую просеку, путь по стенам.

Орк был везде, он прыгал как зайчик, рубил и матерился как прораб на стройке перед посещением приёмной комиссии.

Первый полк, уже захвативший стены, подло и без затей обошёл баррикаду и проигнорировав защитников и их «стену щитов» ворвался в цитадель.

Сопротивление было сломлено. Защитники, видя, что их обошли со всех сторон, попытались стать в круг. Однако их герцог был в цитадели, не с ними.

Штурм, который мог затянуться на несколько суток, был окончен за двадцать минут и с минимальными потерями для нас.

Хайцгруг лично возглавил отряд, ворвавшийся в тронный зал. Там, в окружении своих последних телохранителей, их ждал сам герцог Феллат Де Гриджио.

Я смотрел за ситуацией через Рой.

Это был крепкий, жилистый мужчина лет пятидесяти, с обветренным лицом и колючими, злыми глазами. Он был одет не в парчу и шёлк, а в практичную кожаную броню. В руке он держал изогнутый меч.

– Так вот ты какой, выскочка, – прошипел он, глядя на Хайцгруга. – Орк во главе армии! До чего докатился мир⁈

– Мир меняется, герцог, – прорычал в ответ Хайцгруг. – И ты за ним не успел.

Схватка была короткой. Телохранители герцога были сметены яростью моей гвардии. А сам Феллат, столкнувшись лицом к лицу с Хайцгругом, понял, что его песенка спета. После нескольких ударов, от которых посыпались искры, меч герцога вылетел из его рук. Хайцгруг приставил свой клинок к его горлу.

– Ты в плену, – констатировал орк.

Герцог Феллат сплюнул на пол:

– Можешь убить меня, чудовище. Я не буду просить пощады.

Я перевёл своё внимание на городок.

Тайфун был без чувств. Над ним суетились маги и медики.

«Фомир, как там наш здоровяк?».

«А как замок?».

«Замок наш, защитники сдаются. Так что Тайфун?»

«Он выложился полностью, – констатировал маг, осматривая тролля. – Никогда такого не видел, человек так выложиться не может. Абсолютное ментальное и физическое истощение».

«Он дышит?».

«Да».

«Ну, уже что-то».

Мой взгляд снова обратился к Жёлтому замку. Защитники, лишенные командира и видя безнадёжность ситуации, сдавались. Они не теряли достоинства, никто не бежал и не падал на колени, моля о пощаде, однако результат был очевиден, а за первым полком в пролом заходил Четвёртый полк.

Замок был наш. Конница не смогла нас достать снаружи, герцог пленён.

Я вошёл в тронный зал, когда всё уже было кончено. Герцог Феллат, связанный и обезоруженный, сидел на стуле в углу собственного тронного зала. Его лицо было мрачным, но не сломленным. Он смотрел на меня с нескрываемой ненавистью.

– Герцог Рос фон Штатгаль, я полагаю? – прошипел он.

– Вообще-то Голицын. Приятно познакомиться.

– Не могу ответить тем же. Пришёл полюбоваться на свою победу? Наслаждайся. Но запомни, выскочка. Ты можешь захватить мой замок, но ты никогда не завоюешь эту землю. Она пожрёт тебя, как уже пожирала многих до тебя.

– Мне твоя земля не нужна, – спокойно ответил я, подходя ближе. – А вот с тобой разговор будет коротким. Ты проиграл. Твоя столица в моих руках, твоя армия разбита. У тебя есть два пути. Первый – ты склоняешь голову, признаешь мое право победителя и помогаешь мне закончить эту войну. Второй… – я сделал паузу, – … второй тебе не понравится.

Феллат расхохотался:

– Сдаться? Я, де Гриджио, преклоню колени перед безродным мужланом с армией из отребья? Да я скорее умру!

– Ну, вообще-то мне твои колени не особенно-то и нужны, – пожал плечами я.

Я отошёл, потому что мне этот разговор не показался содержательным.

Офицеры, а первым среди них Хайцгруг, докладывали обстановку через Рой.

Отряды врага сдались. Кочевники отступили, буря рассеялась, местные сидят по углам. Хорошо.

Я занялся рутиной. Расставили посты, взяли под контроль колодцы, обособили арестованных магов, их передали на попечение Фомиру.

Я повернулся к Фаэну, который незаметно вошёл во двор и стоял в тени у стены:

– Допросили пленных кочевников?

– Да, босс, – ответил эльф. – Они местные. Но есть там и наёмники. Их привёл с собой один из командиров герцога.

– Кто именно? – спросил я, хотя поименно лидеров местных элит не знал, такой информации ни в записях Эрика, ни семьи Труйга не было. Ну а местных крестьян я не смог допросить, потому что ни одного не встретил.

– Ты знаешь, это, внезапно, его зять, – сказал Фаэн.

– Кого его? – не понял я.

– Ну, нашего герцога Феллата. Муж его второй дочери.

– Нам бы этот зять сейчас пригодился.

– Ну, – эльф очаровательно улыбнулся, – Тогда может быть хорошо, что наши гоблины стреляют не особенно метко… Этот хмырь сейчас в нашем лазарете. Ранен, притом серьёзно, но будет жить.

– Как говорил один Гоблин, другой…. Короче: «Вот это поворот!».

– Как его зовут, этого удачливого парнягу?

– Бэллни. Барон Бэллни.

Я снова вернулся к Феллату.

– Мой друг! – обратился я к нему.

– Вы мне не друг, юный выскочка.

– С одной стороны я тоже считаю, что Ваши друзья в овраге лошадь доедают, а с другой… Есть у меня новый аргумент. Зовут Беллни.

Высокомерная ухмылка медленно сползала с его лица. В его колючих глазах впервые за всё это время промелькнуло что-то похожее на страх.

Он был крепким орешком и судя по всему, правда готовым на то, что его будут пытать и убьют. В каком-то смысле он даже принял свою судьбу. Похвально, мать его, однако по целому ряду причин мне его жизнь была и нахрен не нужна.

– Так вот, герцог, – сказал я, стараясь не упустить момент, когда мой оппонент поплыл. – Давай-ка вернёмся к нашему разговору о принятии поражения. Кажется, у нас появились новые аргументы для обсуждения.

Лицо Феллата окаменело. Он молчал, но я видел, как в его голове идет напряжённая работа. Он переосмысливал ситуацию. Важный момент, чтобы встроить в эту новую картину мира нужные мне рисунки.

Он смотрел не на меня, а сквозь меня, прокручивая в голове сотни вариантов, и я почти физически ощущал, как скрипят шестерёнки в его мозгу.

Его зять. Барон Бэллни. Ключ к его клану, к его гордости, к его будущему. Я нащупал слабое место в броне этого хитрого пустынного лиса.

– Переговоры, – наконец, выдавил он. Слово прозвучало так, будто он отколол его от куска гранита.

– Именно, – кивнул я. – Но не здесь. Предлагаю Ваш личный кабинет. Без лишних ушей.

Я кивнул своим телохранителям и они помогли герцогу встать.

Мы оставили тронный зал, наполненный запахом крови и озона от недавних заклинаний. Кабинет Феллата оказался полной противоположностью его замка – не показная роскошь, а строгий функционал. Огромный дубовый стол, заваленный картами и свитками, стеллажи с книгами, коллекция оружия на стенах. Это было логово стратега, а не комната избалованного аристократа.

Феллат, без меча, но уже не связанный, сел в своё кресло, я опустился напротив.

Парочка моих телохранителей встали за моей спиной, за его не было никого. Он был один.

– Чего ты хочешь, как там тебя… Штатгаль? – спросил он без обиняков.

Его голос был ровным, деловым. Он уже не был пленным герцогом, он был игроком, который начал новую партию. Ему сдали плохие карты, но этот профессионал всё ещё пытается выиграть.

– Мне не нужна вассальная клятва, – медленно проговорил я.

Он кивнул.

Этот пункт был принят нами обоими, но ничего не значил в глобальной договорённости.

– Я хочу безопасности для своей армии, – продолжил я. – Я иду дальше на запад. Мне не нужны твои земли, мне не нужна твоя казна. Мне нужен парализованный и безопасный тыл. Я хочу быть уверен, что, когда я пойду дальше, мне в спину не полетят стрелы твоих кочевников и я не наткнусь на очередную магическую дрянь на дороге.

– И взамен ты предлагаешь жизнь моего зятя, – после некоторой паузы спросил он.

– Не только. Я предлагаю тебе мир. Условный мир, – уточнил я. – Барон Бэллни и пленные конники после лечения вернутся по домам. Живыми и здоровыми. Мои войска не тронут ни одного мирного жителя в Фелзене и других твоих городах. Я не буду преследовать твои уцелевшие отряды. Более того, я заплачу за припасы, которые выкуплю у местных.

Феллат удивлённо вскинул брови. Последний пункт, похоже, стал для него полной неожиданностью.

– Ты… заплатишь?

– Я не грабитель, герцог. Я – командир. Поверь мне, у меня достаточно финансов.

– Что, король Назир так щедр? – сощурился он.

– Три раза «ха»! – воскликнул я.

И тут он улыбнулся. Чёрт возьми, старый пустынный лис улыбнулся.

Глава 13
Не предначертанный путь

– Прости, герцог, – ответил я. – Но, хотя мы с тобой верно поняли намёк, и напыщенный король не является источником моего благополучия, источник своего финансирования я раскрыть не могу.

– Это значит, – задумчиво произнёс он, – Что за твоей спиной могут стоять силы посерьёзнее, чем маэнский король. Значит, мне правильно говорили, что эта война хитрое сплетение интересов и игр разных политических сил.

Я не стал мешать ему самому додумать объяснение.

– Ну, раза так, то ты понимаешь, что говорить об этом я не могу и не хочу.

Феллат кивнул и я продолжил:

– Я хочу, чтобы ты лично, герцог, а также твои пустынные кланы дали устную и негласную клятву не препятствовать движению моей армии. Вы объявляете фактический нейтралитет в этой войне до её окончания. Публичное провозглашение такого было бы изменой Вейнару и Бруосаксу. Мне это не нужно. Просто негласное неиспользование оружия. Никаких ловушек, никакой партизанщины, никаких союзов с моими врагами. Полный, абсолютный нейтралитет.

Он долго молчал, постукивая пальцами по столу.

Я видел, как он взвешивает все «за» и «против». С одной стороны – унижение, признание поражения. С другой – сохранение семьи, клана, армии и даже возможность подзаработать. А с третьей… Я позволял сделать это всё негласно, неофициально, что позволяло ему и его подданным сохранить лицо.

Моральный компромисс.

Для прагматика, которым он, без сомнения, был, выбор был очевиден.

– Почему я должен тебе верить? – спросил он. – Где гарантия, что ты не убьёшь Бэллни, как только выйдешь из моих земель?

– Здравый смысл, вот моя гарантия. Ну и моя репутация, – спокойно ответил я. – Мне и так ничего не мешает убить и тебя, и Бэллни, и последнего орка в твоём поселении. И что я получу взамен? Бесплодные земли, где выжившие станут на путь мщения. У тебя много родственников и они станут мне мстить. На кой они мне? Что ты сделал мне такого, чтобы я тебе вредил? Ты просто военный враг, противник, не более того.

– А что, – осторожно спросил он, – этого недостаточно?

– Нет, недостаточно, герцог, – сощурился я. – Я воевал против орков и сейчас в моей армии полно орков. Даже мои телохранители, как ты мог заметить – орки. Я воевал против гномов, а потом… А потом я вытянул войну гномам. Меня нанял Назир, но он же отправил меня на смерть… Не буду рассказывать. Смысл в том, что я веду свою игру, личную игру, личную для меня и моих ребят. Нет тут места личной ненависти.

– Что, совсем нет врагов?

– Как говорил один мудрец, Рик Янси: «Враг – это тот, кто в тебя стреляет».

– Ну… Я в тебя стрелял, герцог Рос.

– А я в тебя, герцог Феллат. И вот я выиграл и сейчас у нас хороший шанс закрыть эту игру, дальше не стрелять. У меня своя мотивация в войне. Я дал шанс оркам, гоблинам, изгоям всех мастей. Я держу своё слово. Спроси у старейшины Жбыча. Я обещал ему, что город не пострадает, и я сдержал слово, хотя твои маги и конница дали мне полное право сровнять его с землёй. Мое слово твёрже камня этого замка.

– Гордость? – в его глазах я увидел понимание.

– Да. Чёрт возьми, это гордость. Это не значит, что, если мне не прижмёт хвост, я не приду за каждым, кто получил моё слово, не спрошу с него, не сотру твой город и твой род с лица земли. А может и не сотру. Сейчас я победил, рассчитываю побеждать каждый раз. И на пути к моим целям мне надо спокойно пройти по твоей долбаной пустыне. Без всяких магов я знаю, что по какой-то причине она слушает тебя. И даже если тебя заковать в цепи, ты способен на многое. Поэтому – сделка. Я оставляю тебе жизнь, ты оставляешь жизнь мне. Хорошая, сделка, я считаю.

Он поверил. Не моему благородству, в него такие, как он, не верили. Он поверил взаимной угрозе.

– Я согласен, – сказал он, и это прозвучало как выдох. – Негласный нейтралитет. До конца войны. Ты отпускаешь этого оболтуса, меня держись в кандалах. Не трогаешь моих и двигай на свой запад, восток, хоть на небеса.

Сделка была заключена. Хрупкое, основанное на чистом прагматизме и взаимных угрозах, но все же перемирие. Я обезопасил свой тыл.

Мы пожали друг другу руки, и чтобы он понял, насколько я не шучу, он поучаствовал в инспекции его собственного замка, чтобы убедиться, что женщин его рода и служанок не насилуют по углам, что его вассалы не лежал обескровленной кучей.

Да, по традиции я выгребал арсенал, однако на этой традиции кончались. Сразу после битвы мы лечили и выпускали часть пленных и думали над восстановление ворот Жёлтого замка.

…

Несмотря на крупный тактический успех, на душе у меня скребли кошки. Пока я заключал сделки и двигал по карте фигурки полков, мой самый уникальный боец лежал без сознания, и судя по ответам, полученными через Рой, никто не мог ему помочь.

Лазарет разбили в одном из самых больших домов Фелзеня, временно реквизированном у местного торговца. Воздух здесь был тяжёлым, пропитанным запахом крови, пота и лечебных трав. Раненые лежали на импровизированных койках, стонали, бредили. Мои медики и ведьмы работали без отдыха, но их сил и умений хватало не на всех.

Тайфуна положили в отдельной комнате, просто на полу, подстелив несколько тюфяков – ни одна кровать не выдержала бы его веса. Он лежал на спине, огромный, неподвижный, как поверженная каменная статуя. Его грудь едва заметно вздымалась. Он был жив, но это была не жизнь, а слабое мерцание, которое могло погаснуть в любой момент.

Рядом с ним, на низкой скамеечке, сидела Бреггонида. Старая ведьма выглядела измотанной. Она что-то бормотала себе под нос, перебирая в руках пучки сушеных трав. На импровизированном столике стояли склянки с дымящимися отварами.

– Как он? – спросил я, подходя ближе.

Бреггонида подняла на меня свои выцветшие глаза.

– Живой, – проворчала она. – Если это можно назвать жизнью. Я поддерживаю в нем огонёк, вливаю отвары, которые заставляют его сердце биться. Но это все равно что подливать масло в лампу, в которой нет фитиля. Он не приходит в себя. Его дух… он где-то далеко.

– А Зульген что говорит? – лекарь Зульген, наш главный полевой хирург, был опытным врачом, но в магии он не смыслил ничего, хотя его самого инициировали в маги. Это сделало его ещё более эффективным медиком, но теория была далека от него так же, как квантовая механика от ЖЭКовского электрика из Лобни.

– А что он может сказать? – хмыкнула ведьма. – Осмотрел его, пощупал пульс, развёл руками. Сказал, что физически тролль здоров, если не считать полного истощения как после тяжёлой болезни. Но почему он не просыпается – для него такая же загадка, как и для меня. Это магия, герцог. Сильная, древняя магия, которую он разбудил в себе. И она его сжирает.

Тут она была права.

Тайфун же был не просто троллем.

Магия работала в нём, потому что у него была кровь древних титанов. Он смог управлять стихией, он мог сам быть стихией. Но чтобы выиграть для нас бой, он пожертвовал собой.

Он отдал всего себя, до последней капли. И теперь его сознание просто… растворилось.

С другой стороны – он же жив, значит шанс есть.

Я положил руку на грудь тролля. Кожа была холодной, как камень. Через Рой я едва мог нащупать его присутствие. Он был там, где-то очень глубоко, как огонёк свечи на дне бездонного колодца.

– Мы не можем его так оставить, – сказал я твёрдо. – Должен быть способ.

– Ну, я пробую все методы, – вздохнула Бреггонида. – Все мои ритуалы, все зелья. Его тело их принимает, а вот его беспокойный дух не отзывается. Мне трудно такое говорить, но тут нужно что-то… или кто-то… кто разбирается в таких вещах лучше нас.

– Фомир?

Она отчетливо и громко фыркнула, давая понять, что маг так же бессилен, как и она и даже больше.

– Нет… Не знаю, герцог. В общем, я поищу, что ещё можно придумать, а пока сделаю парочку ритуалов, помогу другим раненым и спатушки. Я всё же женщина старая, мне это всё трудно даётся.

И всё же её слова заставили меня кое о чём вспомнить.

Кто-то, кто работает не с жизненной силой, а с её отсутствием.

Её слова ударили меня, как молния.

Кто-то, кто работает с отсутствием жизни. Некромантия. Запретные знания. Само собой, у меня в армии не было некромантов. Ну, если говорить про живых, которые берутся повелевать мёртвыми.

Решение пришло мгновенно. Оно было рискованным, безумным, но это был единственный шанс. Я не мог позволить себе потерять Тайфуна. Он был не просто оружием. Он был мне дорог.

– Продолжай делать то, что делаешь, – сказал я ведьме. – Не дай ему угаснуть. Я попробую кое-что.

Бреггонида проводила меня удивлённым взглядом, но ничего не спросила. Она была слишком умна, чтобы задавать лишние вопросы.

Я вышел из лазарета. Начинало темнеть. Город, переживший за день штурм и бурю, затихал, погружаясь в тревожную ночь. Но для меня она только начиналась.

Глубокая ночь окутала Фелзень.

Луны не было видно, и только звёзды тускло мерцали в бархатной черноте неба. Лагерь спал, выставив усталые караулы. Я дождался, пока утихнут последние звуки, пока даже самые стойкие ветераны не отправятся отдыхать. Мне нужна была полная секретность.

Мой путь лежал к обозу, в ту его часть, где стояли неприметные, обитые железом повозки. На каждой из них висела табличка: «Личная собственность герцога Роса. Не вскрывать под страхом трибунала». Солдаты обходили их стороной, полагая, что там хранятся мои личные сокровища или особо ценные артефакты.

Они были правы лишь отчасти.

Эти повозки были со мной ещё со времен Кмабирийских болот. Внутри, в специальных металлических контейнерах, покоились мои самые тёмные союзники, мой самый рискованный актив – Мёртвые рыцари, найденные в подземельях Чёрного замка. Я заключил с ними сделку: они служат мне, а я найду способ освободить их от вечного проклятия.

До сих пор я не прибегал к их помощи ни разу, если не считать того, что там же, у Чёрной крепости они добровольно легли в эти ящики.

И вот, похоже, пришло время дёрнуть их не то, чтобы на бой, а так… Консультация.

Убедившись, что вокруг ни души, я залез в одну из повозок. Внутри было темно и пахло застарелой пылью и озоном. Нащупав один из контейнеров, я достал из потайного кармана небольшой артефакт-ключ – тёмный, гранёный кристалл, который был изготовлен гномами. Я приложил его к замку саркофага.

Раздался тихий щелчок, и крышка контейнера со скрипом начала подниматься, выпуская облако холодного тумана. Внутри, в абсолютной неподвижности, лежала фигура в чёрных доспехах.

Я выбрал именно этого рыцаря не случайно. Он был их лидером, самым мудрым и самым… разговорчивым из всех. Именно с ним я вёл переговоры в первый раз.

Секунду ничего не происходило. А затем в пустых глазницах шлема вспыхнул ледяной, потусторонний огонь. Мёртвый рыцарь-отступник пробудился. Он медленно сел, его движения были плавными, без единого звука.

«Ты призвал меня, смертный герцог», – раздался в моей голове его голос, лишённый всяких эмоций. Он звучал как шорох ветра между могильных плит.

– Да, – ответил я вслух, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. – Мне нужен твой совет. И твои знания.

«Говори».

– Один из моих воинов умирает. Тролль. Он использовал силу, которую не смог контролировать. Его тело живо, но его дух угас. Мои целители бессильны. Они не понимают природы его состояния.

Мёртвый рыцарь молчал, но я чувствовал, как он обрабатывает информацию. Ледяное пламя в его глазницах на мгновение вспыхнуло ярче.

«Надо увидеть».

– Он в лазарете. Это в другой части города. Нам нужно пройти незамеченными.

Рыцарь медленно поднялся во весь свой внушительный рост. Он был на голову выше меня, и даже в тесном пространстве повозки от него веяло аурой древней, нечеловеческой мощи.

«Твои люди слепы и глухи в ночи. Они ничего не увидят», – прозвучал его ответ.

Я накинул на него тяжёлый дорожный плащ с глубоким капюшоном, который прихватил с собой. Он полностью скрыл его фигуру и доспехи. В ночной темноте он будет выглядеть просто как высокий воин, закутанный от холода.

– Следуй за мной, – приказал я. – И не издавай ни звука.

Мы выскользнули из повозки. Как и обещал рыцарь, наше движение было абсолютно бесшумным. Он ступал так тихо, что я, идущий впереди, не слышал его шагов. Мы двигались тенями, по задворкам, избегая освещённых факелами участков и постов караульных. Усталые солдаты, дремавшие на своих постах, даже не пошевелились, когда мы проскользнули мимо.

Путь до лазарета занял не больше десяти минут. Я провёл своего спутника через чёрный ход, который заранее присмотрел. Внутри было тихо, лишь изредка доносились стоны раненых.

Мы вошли в комнату, где лежал Тайфун. Бреггониды уже не было.

Я подвёл рыцаря к импровизированной койке тролля:

– Вот он.

Мёртвый рыцарь-отступник медленно, почти благоговейно, протянул руку в латной перчатке и остановил её в нескольких сантиметрах от лба Тайфуна. Он не касался его. Он сканировал.

Ледяное пламя в его глазницах разгорелось с новой силой. Я чувствовал, как вокруг него концентрируется некротическая энергия, как воздух в комнате становится холодным и плотным. Рыцарь молчал, но я знал, что в этот момент он видит гораздо больше, чем я или Бреггонида. Он видел не тело, а душу. Или то, что от неё осталось.