Текст книги "Информация и человек"

Автор книги: Сергей Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Понятие «течение» само по себе тоже нематериально, оно тоже является лишь характеристикой динамического состояния материальной субстанции (в данном случае – воды). Но если оно нематериально, то это вовсе не означает, что, скажем, с течением воды в реке можно не считаться. Это всем понятно: когда на человека, находящегося в воде, воздействует течение (точнее, вода, имеющая такую динамическую характеристику), то он ощущает это воздействие помимо своей воли и желания. Течение не является понятием субъективным. Но вот с понятием «информация» дела обстоят совершенно иначе. Это понятие, как мы знаем, субъективное, и те воздействия, которые для одного человека являются информацией, для другого могут быть вообще ничем. И нередко происходит путаница такого рода: какой-то человек, анализируя поведение другого человека (или группы людей), попросту не учитывает действие на него различного рода информационных воздействий. Иначе говоря, вместо того, чтобы разобраться с сутью получаемой кем-то информации, он поступает совсем наоборот: рассматривает поведение «объекта» без учёта её действия и делает выводы о нелогичности человеческой натуры.

Например, когда-то в одной из газет была статья о том, что человек существо сложное (с этим, конечно, никто не спорит), и его поведение зачастую не логично. А в качестве примера такой нелогичности приводится реальный случай: какой-то гражданин очень сильно возмущался тем, что его слегка забрызгала поливочная машина, а затем, сильно вымокнув под дождём, даже не расстроился.

И действительно, по логике вещей, чем сильнее нанесённый ущерб, тем сильнее надо расстраиваться и возмущаться. А этот гражданин поступил с точностью до наоборот. Нелогичность? Вовсе нет. Нельзя не учитывать, что человек в данном случае получил не только физическое, но и информационное воздействие. В первом случае имело место воздействие, являющееся информацией о возможном начале опасного процесса. И мозг человека реагировал не на само это физическое воздействие, а на его информационное содержание. В данном случае выработанное мозгом ощущение в восприятии сознания имеет примерно такое смысловое значение (в произвольном толковании, конечно): «Против тебя умышленно или по халатности совершены действия, свидетельствующие, что с тобой не считаются. А это признак возможного опасного процесса, который, в перспективе, может привести к очень нехорошим для тебя последствиям. Немедленно предприми меры для пресечения этого процесса в зародыше, иначе потом может оказаться поздно. А главное – подумай, как действовать в подобных ситуациях, чтобы быть защищённым от такого развития событий». (Заметим: даже само по себе возмущение это уже профилактическая мера: ведь если кто-то совершил плохой поступок по халатности и получил в ответ «порцию» возмущения, то в следующий раз он будет внимательнее. А не будь такого возмущения, он, скорее всего, и не понял бы, что сделал что-то не так.)

Во втором же случае воздействие было чисто физическим, но никак не информационным. Ведь такое явление как дождь, хоть и является иногда неприятностью, никак не может быть умышленным действием кого-либо, то есть это воздействие вовсе не содержит никакой информации о начале опасного процесса. И человек в данном случае реагировал лишь на физическое воздействие, которое в данном случае оказалось для него в пределах допустимого. К тому же, это явление никакими действиями пресечь нельзя, и возникающее при этом чувство дискомфорта вовсе не побуждает закатить скандал или сделать ещё что-то в этом роде. Можно только ругнуть себя за непредусмотрительность и в дальнейшем более серьёзно относиться к атмосферным капризам – зонтик брать, одеваться «по погоде» и т.д.

***

А если рассмотреть случай, когда человека не толкнули, не забрызгали, а просто ему что-то сказали? Каждому ясно, что его реакция будет полностью зависеть от того, что именно ему сказали и при каких обстоятельствах. Слова могут причинить такую душевную боль, которая не сравнится ни с какой физической болью. Но почему? Неужели набор звуков, именуемых словами, может так сильно воздействовать на организм нормального здорового человека? Ответ однозначен: нет, не может. Никакой набор звуков ничего плохого человеку не сделает. Если, конечно, сила звука в пределах нормы и сами звуки, как мы условились, являются словами. Но нельзя забывать, что слова это не просто звуки, это носитель информации. И не слова, а заключённая в них информация вызывает в нашем сознании те или иные ощущения. Был когда-то известный короткий анекдот: «Можно ли газетой убить человека? Можно, если в эту газету завернуть утюг». В нашем случае ситуация абсолютно аналогична. Травму наносят не слова, а «завёрнутый» в них «утюг» – информация.

***

К сожалению, этот пример не исключение. Напротив, о подобных «нелогичностях» человеческого поведения написаны целые тома. Например, известный американский писатель Карнеги в своих книгах постоянно указывает на нелогичность поступков человека, и вообще рассматривает это как какую-то неотъемлемую часть человеческой натуры. Например, такой пассаж: «В своих взаимоотношениях с людьми не забывайте, что имеете дело не с логично рассуждающими созданиями, а с созданиями эмоциональными, исполненными предрассудков и движимыми в своих поступках гордыней и тщеславием».

Примеров людских «нелогичностей» Карнеги приводит множество, но все они по своей сути мало чем отличаются от рассмотренного нами выше примера о поведении человека, обрызганного водой. Или человека, которого грубо толкнули и не извинились. Во всех случаях не учитывается получаемая этим человеком информация, и делается вывод о его нелогичном поведении.

В частности, Карнеги приводит такой пример. Он пишет о каком-то покупателе, который, обнаружив дефект в купленном им костюме (костюм пачкал рубашку), вернулся в магазин и попытался обменять его. Ему отказали, объяснив, что это нормально, что костюм пачкается только в самом начале, и скоро этот дефект исчезнет. Покупатель не поверил, решил, что его пытаются обмануть, и устроил скандал. В конце концов, заведующий секцией взял этот костюм и сказал, что сделает с ним то, что он (покупатель) ему прикажет. Покупатель не знал что делать. Он забрал костюм и успокоился.

На первый взгляд, этот человек действительно поступил просто вопиюще нелогично: ни с того, ни с сего вдруг отказался от услуги, которой он так настойчиво добивался. (Заметим, что при этом никаких доказательств того, что костюм без дефектов, ему так и не предоставили, просто сказали, что это пройдёт, и всё.) Ничего не произошло, костюм остался таким же точно, но поведение покупателя изменилось.

Но действительно ли ничего не произошло? В том-то и дело, что произошло! Произошло важное событие: покупатель получил определённого рода информацию. Информацию, смысл которой заключается в том, что в данной ситуации никакой речи ни о каких опасных процессах не идёт. Заведующий секцией очень наглядно продемонстрировал ему, что именно он – покупатель – хозяин положения, и что он может сделать всё, что сочтёт нужным.

Вполне возможно, что этот покупатель, после всей процедуры выяснения отношений с работниками магазина, получил определённого рода приятные ощущения. Как и человек, которого нечаянно толкнули, а потом вежливо извинились. В подобных случаях человек получает самую важную для него информацию, – информацию о собственной защищённости, о собственной силе. Образно говоря, он видит успешную работу системы обеспечения собственной безопасности в «боевых условиях»: неприятельские силы, столкнувшись с «нерушимой стеной, обороной стальной», предпочли не ввязываться в бой, а отступить. (Черчилль в своё время с иронией заметил: «Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли и промахнулись».)

***

Кстати, почему-то Карнеги не задался естественным вопросом: если человек так нелогичен в своём поведении, то почему же эта особенность проявляется только в сфере человеческих взаимоотношений? А, скажем, при столкновении с природными катаклизмами вся эта нелогичность загадочным образом исчезает. Ну, разве что, расстраивается человек из-за этих катаклизмов зачастую больше «нормы» (такие примеры у Карнеги есть). Но это, вообще-то не нелогичность поведения, а субъективная оценка автором степени таких расстройств. А все «истинные» нелогичности возникают лишь в сфере взаимодействия человека с другими людьми.

***

5

Информация, при всей её нематериальности и субъективности, играет чрезвычайно важную роль в поведении человека. И совершенно недопустимо игнорировать такое важное событие как получение определённого рода информационных воздействий. Причём, нельзя так прямолинейно оценивать «степень правильности» реакции на получаемые воздействия: сильное воздействие – надо сильнее реагировать, слабое – слабее. Ни для кого не секрет, что человек может совершенно «легкомысленно» относиться к различного рода физическим страданиям или даже травмам, если они «сопровождаются» соответствующей информацией. Так, например, пациент у врача может терпеть сильные боли от проводимых им каких-либо процедур, но не только не обидится на него за это, а напротив, будет ему благодарен.

Ещё более «нелогично» ведут себя боксёры, которые на тренировках могут избивать друг друга до крови и при этом оставаться друзьями. Но и здесь о нелогичности поведения можно говорить лишь в случае, если не учитывать той информационной среды, в которой всё это происходит. Но вот если эта самая «информационная среда» свидетельствует о возможном начале опасного процесса (даже в случае, когда ситуация внешне совсем безобидна), то человек может испытывать ощущения сильнейшего психологического дискомфорта (обида, гнев, страх и т.п.), которые несравненно «противнее» любого дискомфорта физического плана, и они просто заставляют его соответствующим образом отреагировать на сложившуюся ситуацию. А кажущаяся нелогичность поведения человека в подобных условиях обусловлена тем, что «оценщики» этого поведения, во-первых, попросту игнорируют ряд очень важных информационных воздействий (как в рассмотренных выше примерах). А во-вторых, человеку в большинстве таких случаев непонятно, каким именно образом будет развиваться процесс, будет ли он вообще развиваться, какие конкретно меры надо предпринять для его пресечения и надо ли вообще предпринимать что-либо. Человек может попросту ошибиться и предпринять не то, что нужно, но это вовсе не свидетельствует о его нелогичности, это свидетельствует о сложности и неоднозначности творческого процесса, результатом которого и являются эти поступки.

Нельзя не обратить внимания на то, что любые ощущения дискомфорта, возникающие в подобных ситуациях, при всём их многообразии всегда имеют в своей основе чувство несправедливости. Само это чувство играет особую роль в человеческих взаимоотношениях. В восприятии сознания абсолютно любое свидетельство несправедливости это, прежде всего, информация о возможном начале опасного процесса, и не реагировать на неё никак нельзя.

Реакция людей на «масштабную» несправедливость, когда «низы» хватают вилы и идут свергать «верхи», всем понятна: этим самым «низам» просто стало невозможно терпеть нещадную эксплуатацию «верхов», и они вынуждены пойти на крайность. Но в реальной жизни очень много случаев, когда человек резко возмущается каким-нибудь пустяком (по крайней мере, со стороны так кажется), а на серьёзные явления не обращает внимания. Так, например, многие считают нелогичным поведение человека, когда он возмущается тем, что ему зарплату платят на чуть-чуть меньше чем его коллеге, и в то же время совершенно не радуется тому, что его зарплата значительно больше, чем у сотрудников соседней фирмы. При поверхностном взгляде это действительно может показаться ярким примером нелогичного поведения. Но при таком подходе не учитывается чрезвычайно важная особенность нашего сознания, – оно способно воспринимать информацию не просто как воздействие от имеющих место фактов, но и распознавать закономерность их возникновения, то есть логику происходящих процессов, свидетельством которых эти факты являются. (Попросту говоря, факты могут свидетельствовать о возможном зарождении опасного процесса, и это порождает в сознании чувство дискомфорта.) Данный человек не имеет отношения к соседнему предприятию, и происходящие там процессы никак не влияют на его безопасность. Но тот факт, что его коллеге платят несколько больше (конечно, в случае, если нет на это видимых причин), является информацией о возможном существовании очень опасного процесса. Он видит (или ему кажется), что его «затирают», и если дальше так пойдёт, то это кончится чем-то плохим.

Бывают случаи, когда человек получал маленькую зарплату, а затем, сменив работу, стал получать много больше. Сначала он радуется, а потом, через некоторое время, может начать проявлять резкое недовольство размером своей зарплаты, потому что другие за такую же работу получают больше. Такое поведение объясняют, как правило, порочностью человеческой натуры. В отдельно взятых случаях иногда так оно и есть. Но в общем случае происходит то, о чём мы говорили выше: мозг постоянно анализирует самые разные воздействия на предмет наличия потенциальной опасности. Это чувство аналогично ощущениям, которые человек испытывает, увидев трещину в стене своего дома. Сама по себе маленькая трещина это мелочь, но она является информацией о возможном начале опасного процесса: дом начинает рушиться, и если не предпринять никаких мер, то это закончится плачевно.

Обратим внимание: чувство несправедливости у человека возникает не тогда, когда ему просто платят меньше, чем кому-то другому, а когда он видит, что этот другой приносит пользы ничуть не больше, чем он сам. Если зарплаты, премии, и вообще доходы какой-либо группы людей даже очень сильно отличаются, но «всё по справедливости», то ни у кого никакого возмущения это не вызывает. Ни один нормальный человек, не сделавший никакого научного открытия, не будет возмущаться тем, что кому-то дали Нобелевскую премию, а ему не дали. «Справедливость проявляется в воздаянии каждому по его заслугам». Это слова Цицерона. Просто и исчерпывающе.

Можно сказать, что справедливость – это информация о равновесии сил в обществе, об отсутствии всякого рода опасных процессов. И стремление к справедливости в целом является стремлением (пусть и не всегда осознанным) к созданию наиболее стабильного и жизнеспособного общества. То есть такое стремление приносит пользу не только отдельно взятому человеку, но и обществу в целом. Тот же Цицерон, которого мы процитировали чуть выше, утверждал: «Справедливость не может быть отделена от полезности».

Конечно же, человек, добивающийся справедливости, в большинстве случаев думает не о пользе для общества, а о собственном благополучии. Но, как очень точно заметил французский философ и просветитель Шарль Луи Монтескьё: «Несправедливость, допущенная в отношении одного человека, является угрозой всем». Иначе говоря, получается, что человек, стремясь к справедливости (то есть, стремясь оградить себя от начала опасного процесса), приносит пользу обществу в целом.

И никак нельзя обойти вниманием тот факт, что практически все великие люди мира сего во все времена заостряли внимание на особой роли, особой ценности справедливости в человеческом обществе. Так, немецкий философ Кант утверждал: «Когда справедливость исчезает, то не остается ничего, что могло бы придать ценность жизни людей». Английский писатель Сидней Смит писал, что «справедливость радует даже когда казнит». А немецкий публицист и литературный критик Людвиг Бёрне утверждал следующее: «Справедливость – такой же необходимый для жизни продукт, как хлеб».

По поводу справедливости можно привести много цитат из самых разных источников, но все они сводятся к одному: справедливость это не просто какая-то отвлечённо хорошая категория, это что-то жизненно необходимое, что-то такое, без чего общество существовать просто не может. Любой процесс разрушения общества начинается с возникновения какой-либо формы несправедливости. И никак нельзя удивляться тому факту, что человек так остро реагирует на любую информацию о несправедливом отношении к нему. Конечно, это чувство, возникающее у человека в самых различных ситуациях, не всегда объективно, он может попросту неправильно оценить обстановку, но и это не является слишком большим недостатком: в таких ситуациях лучше перестраховаться.

6

Разумеется, мы рассмотрели лишь ничтожную часть ситуаций, где проявляются способность мозга одномоментно объединять в одно целое множество различных, не понятных на сознательном уровне информационных признаков. Проявлений этой удивительной способности множество, и они, зачастую, так специфичны, что в большинстве случаев каждое из них рассматривают как какое-то отдельное, «самостоятельное» свойство психики. В принципе, такая интерпретация этого явления во многом сильно упрощает понимание специфики нашего поведения, поэтому его нельзя назвать неправильным. Хотя, зачастую, при таком подходе эти особенности нашей психики на сознательном уровне воспринимаются как некие недостатки, от которых хорошо бы избавиться. А вот это в корне не верно. Самое парадоксальное здесь в том, что слишком много в этой области простого, но понимаемого неправильно из-за сложившихся стереотипов.

В любом случае нам никак нельзя обойти этот вопрос и не рассмотреть его отдельной темой.

Кое-что об особенностях человеческой психики

1

А теперь небольшой экскурс в психологию. Нет, не академическое изложение азов психологии, а, как следует из заглавия, небольшой обзор особенностей нашей психики. Без этого не обойтись: в силу сложившихся стереотипов почти обязательно подразумевается, что наш мозг по своей сути подобен компьютеру, только «напичканному» различными «нерациональностями»: страстями, эмоциями, амбициями и просто «неповоротливостью» мышления. И, соответственно, практически всегда рассуждения по этой теме сводятся именно к этому – к проблемам преодоления «нерациональных» (или даже ненормальных) свойств нашей психики. Почему-то почти всегда игнорируется простой факт, что если уж наш мозг оперирует не формализованными единицами информации, а смысловыми, то это вовсе не компьютер, а совсем другое «устройство».

Но это всё присказка. Цель этой главы – «пошатнуть» представления о «компьютерности» и «ненормальности» нашего мышления. Но здесь мы сразу же сталкиваемся с естественным нюансом: само по себе утверждение, что существуют какие-то особенности (или «ненормальности»), предполагает, что существует и норма. Ведь любая «особенность» это отклонение от нормы. Вроде бы всё ясно. Но что принять за «нормальное» функционирование мозга, если нам совершенно не понятен сам принцип его работы? Поступим просто: за норму примем наши собственные представления об этой самой норме. Понятно, что это, мягко говоря, не очень правильно, но ведь когда говорят о недостатках работы мозга, то ориентируются именно на наши представления о какой-то норме, хотя и не заостряют на этом внимания. Поступим так же.

Чтобы как-то облегчить рассмотрение данной темы, попробуем просто перечислить эти особенности по порядку. Но сразу оговоримся: такой приём явно неправомерен просто потому, что все особенности обработки мозгом информации тесно сплетены в единый узел, действуют, как правило, одновременно и разделять их нельзя. Но и рассмотреть одновременно всё сразу невозможно. Поэтому ничего не остаётся, как искусственно разделить неделимое на части и рассматривать эти части последовательно. И не в порядке степени значимости, а просто «как бог на душу положит». Иначе не получается. В большинстве случаев невозможно определить, какая особенность более важная, а какая менее. И, конечно же, в предлагаемом ниже описании этих особенностей всё заведомо сильно упрощено (а иногда даже искажено), иначе можно, как говорится, за деревьями не рассмотреть леса.

Итак, особенности.

2

Первая особенность.

Это похоже на занудство, но в качестве первой особенности отметим уже рассмотренную выше особенность, – способность нашего мозга мгновенно проанализировать огромное множество информационных воздействий и воспринять их в виде чего-то единого, смыслового. Пропустить эту особенность никак нельзя: все прочие особенности, которые мы рассмотрим ниже, являются, по сути, просто конкретными нюансами проявления этой «главной» особенности. И это явление, с одной стороны, как-то слишком привычно для нашего сознания, никого не удивляет и не воспринимается как что-то загадочное. Но с другой —нередко воспринимается как что-то непонятное и чуть ли не мистическое. Впрочем, о различных «загадочностях» мы подробно поговорим в последующих главах, поэтому здесь на таких вопросах задерживаться не будем.

Обратим внимание на то, что вся сознательная познавательная деятельность человека направлена к этой же цели – выявлению общего в потоке самой разной информации. Примеров тому бесчисленное множество. Так, любые пословицы, поговорки, афоризмы выделяют общий, единый корень различных жизненных ситуаций. А, например, настойчивое стремление человека классифицировать всё и вся в виды, отряды, семейства, классы и т.п., – есть не что иное, как попытка объединить множество объектов (событий, явлений, свойств) во что-то одно, имеющее общее начало.

Примером сознательного объединения множества различной информации в одно целое является любой закон физики и других наук: ведь абсолютно все такие законы устанавливают взаимосвязь различных физических величин или процессов. То есть, разные явления представляются в виде единой структуры. Можно сказать, что человек сознательно совершенствует свой мозг именно в том направлении, в котором его «бессознательно» совершенствовала природа в процессе эволюции. Вряд ли стоит доказывать, что наше сознание, «вооружённое» различными «объединёнными» понятиями, становится за счёт этого гораздо более приспособленным к обработке поступающих воздействий и ориентировке в этом мире.

Здесь можно возразить: очень часто не объединяют, а наоборот, «расщепляют» единое целое на составляющие части. Например, при спектральном анализе электрического сигнала делят одно целое – электрический сигнал – на отдельные синусоидальные составляющие. Это правда. Но такое деление представляет собой лишь промежуточный этап объединения: абсолютно любой электрический сигнал (а их бесчисленное множество) при таком подходе рассматривается как совокупность простейших сигналов – синусоид. То есть, опять-таки, в бесчисленном множестве различных процессов выделяется единое начало. А это позволяет применять единые методы анализа для самых разных сигналов.

Строго говоря, во всех случаях речь идёт не об объединении как таковом, а о выявлении закономерностей образования определённой структуры, системы взаимосвязи различных информационных воздействий, порождаемых определёнными процессами. Но эти вопросы мы будем рассматривать в последующих главах, поэтому сейчас пока закончим и перейдём к рассмотрению следующей особенности.

3

Вторая особенность.

На этой особенности мы также уже заостряли внимание. Это способность нашего мозга к творческому мышлению.

***

Здесь снова «вылезает» один из нюансов нашего подхода к рассмотрению особенностей функционирования мозга: ведь именно способность к творческому мышлению коренным образом отличает человека не только от любого технического устройства, но и от любых живых существ на земле, и именно её следовало бы назвать «главной». Но мы всё же главной особенностью назвали способность к объединению информационных признаков в единое целое. Неправильный подход? Возможно. Но дело в том, в повседневном поведении человека способность к творчеству далеко не всегда является определяющим фактором. Например, когда мы занимаемся привычными делами, то никакого творчества здесь нет. Но вот умение объединять информационные признаки (хотя бы, чтобы просто воспринимать окружающий мир) требуется буквально ежесекундно. Без этого умения никакое творчество просто невозможно.

***

Удивительно, но о «механизме» процесса творчества до сих пор практически ничего не известно, настолько это явление загадочно и непонятно. Понятно только, что если долго-долго «ломать голову» над какой-то проблемой, то, в конце концов, находится решение. Но это вовсе не гарантировано, а просто очень вероятно. А самое удивительное здесь в том, что даже если решение находится, то потом совершенно невозможно объяснить, каким образом это произошло. Можно только констатировать, что одним из элементов процесса творчества является какой-то своеобразный перебор различных вариантов самой разной информации, иногда даже не имеющей отношения к рассматриваемой теме. А ещё понятно, что этот процесс (по крайней мере, в подавляющем большинстве случаев) крайне непроизводителен, и полностью соответствует строкам Маяковского: «Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды».

Из-за непроизводительности данного процесса и невозможности заранее определить, существует ли вообще решение рассматриваемой проблемы, зачастую происходит банальное недоразумение: делается вывод о не решаемости проблемы, хотя на самом деле решение есть, и иногда довольно простое. На эту тему есть известная притча про двух лягушек, которые случайно оказались в двух абсолютно одинаковых банках, наполовину заполненных сметаной. Одна из них, немного попрыгав, убедилась, что выбраться из банки нет никакой возможности, и прекратила всякие попытки сделать это. А вторая продолжала прыгать, несмотря на всю бессмысленность такого занятия. В конце концов, в результате её прыжков сметана сбилась в кусок масла, и она смогла выбраться. А другая лягушка погибла мучительной голодной смертью.

Притча, конечно, поучительная, но в ней есть один слишком уж явный недостаток: из этой истории очень легко сделать вывод, что для решения проблем надо действовать, а не думать. Лягушка решала проблему «в лоб»: упрямо прыгала, и всё. В данном случае ей просто повезло: тупое стремление идти напролом в большинстве случаев ни к чему хорошему не приводит. Для «безвыходных» ситуаций главное правило – настойчиво искать выход, несмотря ни на какую бессмысленность таких поисков. То есть, надо «задействовать» творческое мышление, или, попросту говоря, думать. По этому поводу очень остроумно сказал польский афорист Лешек Кумор: «Стену пробить можно только головой. Всё остальное – только орудия». В любом деле главное – это сообразить, что же именно надо делать, а не просто упрямо ломиться к заветной цели наиболее очевидным путём.

Приведённая притча по своему смыслу перекликается с известным амбициозным утверждением «Безвыходных ситуаций не бывает». Конечно, в реальной жизни безвыходные ситуации встречаются нередко, и буквально понимать подобные поговорки и притчи нельзя. Но «взять на вооружение» суть сказанного обязательно надо. Как справедливо заметил французский писатель Вовенарг: «Мало бывает несчастий безысходных, отчаяние более обманчиво, чем надежда».

***

К сожалению, здесь весьма сложно привести наглядный пример из реальной жизни, хотя таких примеров, как говорится, тьма-тьмущая. Но всё дело в том, что, во-первых, для каждого конкретного человека подобные случаи, когда просто через длительное «думанье» находится выход из безвыходной ситуации, всегда конкретны и нестандартны (для стандартной ситуации никакого творческого процесса не требуется). А во-вторых, найденное решение, как правило, выглядит настолько простым и естественным, что потом, когда снова анализируешь эту ситуацию, как-то странно говорить о каком-то там творческом процессе, всегда кажется, что первоначально это решение не нашлось из-за банальной тупости. Это выглядит парадоксом, но «самое простое понимается всегда лишь под конец, когда уж перепробовано все, что мудреней или глупей». (Ф.М. Достоевский, роман «Подросток».)

Но в какой-то степени эти нюансы процесса творческого поиска можно продемонстрировать на отвлечённых примерах. В частности, можно попробовать решить такую задачу. На листе бумаги расположите девять точек в три параллельных ряда по три точки в каждом. Причём каждая точка должна находиться на одинаковом расстоянии от соседних точек по вертикали и по горизонтали. То есть получится квадрат из точек, – каждая сторона из трёх точек и ещё одна точка в середине квадрата. Задача: соединить эти точки четырьмя отрезками прямых, не отрывая карандаша от бумаги и не проводя по одной линии дважды.

Немного поэкспериментировав, легко прийти к выводу, что задача неразрешима. Действительно, соединить четырьмя линиями все точки просто, но как при этом не отрывать карандаш от бумаги и не проводить по одной линии дважды? Это невозможно. Но если продолжать упорно экспериментировать, перебирать самые разные варианты расположения линий, то задача, в конце концов, решится. И решение будет очень простое.

Или, ещё задача. Имеется десять деревьев, их надо посадить так, чтобы получилось пять рядов по четыре дерева в каждом. И снова, если взять лист бумаги и попробовать, обозначая точками деревья, выстроить их в пять рядов, и чтобы в каждом ряду было по четыре дерева, – ничего не получится. Понятно, конечно, что если деревьев не хватает, то надо как-то так расположить ряды, чтобы они пересекались, то есть чтобы некоторые деревья входили в состав двух, а может, и более рядов… Но решение не находится. И опять, если достаточно долго думать и перебирать варианты, то выяснится, что решение очень даже простое, только вот оно, почему-то, во-первых, далеко не сразу пришло в голову, а во-вторых… Как вообще протекал процесс мышления? Есть ли здесь хоть какие-то закономерности?

***

Каждому знакома такая «мудрость», как «Все мы крепки задним умом», или шуточно-юродивое изречение «Умная мысля, приходит опосля». Это обычно произносится в ситуации, когда выяснилось, что решение проблемы было совсем простым, надо было всё сделать совсем не так, как сделано, да поздно уже. Но подобные случаи далеко не всегда происходят из-за банальной нерадивости исполнителя. Просто никогда нельзя точно определить, сколько же времени надо побыть в состоянии «думанья», чтоб решить проблему, или каким-то образом выяснить, что решения нет.

И ещё на одном нюансе следует заострить внимание. Выше мы несколько раз упоминали, что конечное решение может оказаться простым. Но что означает «простое-сложное»? При всей кажущейся простоте такого вопроса, здесь не всё однозначно. В реальной жизни сплошь и рядом человек сталкивается с проблемой необходимости упрощения своих действий, но это далеко не всегда оказывается простым делом.