Текст книги "Конунг. Вечный отпуск (СИ)"

Автор книги: Сергей Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– О да, это было еще то шоу! – закивали дамы. – Представь, сразу после драки они дорезали всех этих «вьетнамцев»…

– …янгонов.

– Что-что?! – переспросила Катя.

– Желтокожие называют себя «народ Янгон».

– А-а… ну короче, пока одни догоняли убегающих, другие – резали тех, кто не может ходить или не хотел сдаваться, он стал чего-то там шаманить со своими раненными и с тобой, конечно. Потом видать, когда главное сделал, поворачивается к Анвару и что-то ему говорит.

– Это тебе хорошо, раз – и внизу, а мы еле-еле сумели слезть, – расхохоталась Наталья.

– Да! – продолжила Катерина. – Представь, как мы обалдели, когда этот – со здоровым топором, – подходит и говорит что-то на своем непонятном, а Анвар весь аж сморщился, от попыток сообразить, что происходит, но отвечает ему тоже, на своем – ну в смысле на русском. И ты представляешь, они при этом друг друга явно понимают! Мы стоим, глазами хлопаем, бред же какой-то!

– Тогда еще уточню, что некоторые мысли и слова остаются невнятными. Если правильно догадываюсь, то когда есть четкий аналог какого-то понятия – все просто. Когда нет, приходится много переспрашивать, а это не всегда удобно. Кстати, сегодня перееду в ваше крыло, чтобы всем нам быть поближе, просто на этаж выше. Там есть как раз три отдельных комнаты. И еще: договорился, что ярл подберет пару служанок по смышленее, которые обслуживать будут только нас, и самое главное, помогут быстрее заговорить на местном «Фриза», – картинно уперев кулак в бок, Игорь принял позу человека, готового выслушивать восхваления, получать букеты и лавровые венки (25).

(25) Лавровый венок – со времен Античности был символом славы, победы или мира. Головы римских полководцев-триумфаторов, а в особенно торжественных случаях весь народ – могли увенчаться такими венками.

– Нет, вы посмотрите на него, не успел оклематься, все бы ему по бабам… – не особо-то и шутливо озвучила претензию Наташа, и обе женщины как-то недобро, и самое неприятное дружно, посмотрели на почти уже и не героя вовсе.

– Дамы-дамы, – закрылся ладонями оратор, – безусловно, мне увлекательно следить за направлением ваших мыслей, но вы совсем не о том думаете! Я же внятно артикулировал свое сообщение «посмышле-е-енее»! А не это ваше… – Игорь изобразил двумя руками размашистые волнистые движения спереди и сзади себя.

Поспешно отвернувшийся к стене архитектор издал что-то вроде хрюканья, явно пытаясь подавить смех.

– И не говорите, совершенно с вами согласен, коллега! – театрально изобразив печаль на «постном» лице тут же отозвался начинающий стендап-комик. – Только второй день как начали нормально жить, и уже все мысли о каких-то глупостях! Ну ладно Катя, ей в силу возраста все внове, но вы, Наташа, такая опытная и выдающаяся… гм, во всех отношениях женщина.

* * *

Отсмеявшись, путешественники сдвинули чаши, и выпили белого, с легкой кислинкой, вина, под незамысловатый тост «Будем жить!». На фоне последних приключений, он прозвучал как-то излишне глубоко, и за столом ненадолго повисла тишина.

– Давайте я уже закончу со своим «докладом», – решил излишне не рефлексировать Игорь. – Мы сейчас находимся на большом материке, который возможно даже больше Евразии и Африки до их разделения. Кусок северного побережья находится, не смотря на название, в теплых краях. Тропиках или субтропиках – не очень в этом разбираюсь, но растет здесь даже бамбук. И он отделен от основной части мощным горным хребтом со снежными вершинами. За шесть дней в пути мы думаю, насладились. Хотя можно выглянуть, в южные, восточные да даже в ваши – западные окна, чтобы еще раз в этом убедиться. Вся территория побережья называется Эйдинард (26).

(26) Эйдинард – Эйдинх ван ди аард (фриз.)  – Край земли; северная и частично северо-западная прибрежная часть материка.

Да, хребет прерывается лишь в одном месте. Если решите полюбоваться, лучше всего смотреть на юг. Вокруг прохода горы заметно ниже и есть даже легкодоступный равнинный участок, который с той стороны переходит в лесостепь и потом – в степь. Перевал называется «Хэкка батава» – «Врата батавов». Это кстати, переводит наш разговор не в географическую, а скорее в историческую плоскость.

Больше двух тысяч лет назад, если я правильно понял, римляне захватили территории нынешней Франции и Голландии, поэтому многим кельтским и германским племенам пришлось драпать. Куча народа осталась без пахотных земель, а значит, должна была или исчезнуть, или решить вопрос. Исчезают люди неохотно, и тут какие-то жрецы предложили рвануть в далекие теплые края, где сейчас какая-то заваруха происходит. Собралось почти сто племен. Может быть и правда, а может, округлили для красивости, но через год они свалились на головы янгонов и даже победили со временем.

– То есть наши хозяева здесь не местные? Завоеватели?

– Кать, не заморачивайся, янгоны в свое время тоже отгеноцидили целый народ. В общем, было 23 княжества или города-государства у тогдашних местных, через 170 лет наши земляки кого совсем погромили, кого просто выдавили вглубь материка или в горы. На побережье все крепости янгонов удалось захватить или разрушить. Кто не сбежал, тех раздробили на части, и низвели до уровня мелких данников.

В процессе всего этого дела, фризы разделились на три племенных союза. Самые многочисленные – кинефаты, – взяли центр, тубанты – запад, а токсандры – восток. Наши хозяева, кстати, относятся к кинефатам, правда, больше формально. У них тут культ личной преданности, но поскольку у союза давно нет общего правителя, подчиняться как бы некому.

– Почти два века резни – это долго… – заметил Анвар.

– Основная часть истории собственно на этом не закончилась. Спустя 81 год, как отгремела последняя большая война, первые Врата с Земли открылись снова, и оттуда выползла еще одна группа из пестрой смеси германских, частично романизированных кельтских и вроде славянских племен. Ярл упомянул венедов, а я точно помню, что такие славяне жили как раз на побережье Балтийского моря. Этих переселенцев возглавляли батавы, тоже как понимаю, германское племя. Они смогли благодаря сохранившейся общности языка избежать драки со своими из первой волны, но свободных пашен просто не было. Поэтому пришлось дожимать янгонов.

Для этого оставалось всего одно направление: как раз в лесостепи, через единственный горный проход. Понадобилось еще почти сто лет непрерывной резни, чтобы добить организованные остатки выдавленных туда с побережья. Некоторую часть они смогли подчинить, но большинство были либо уничтожены, либо ушли дальше в степи. И теперь проход называется «Врата батавов», а тамошние предгорья и частично лесостепь, поделили между собой очередные пришельцы. Правда, потом там начались свои заморочки, но это уже другая история.

Не знаю, сколько пришло с Земли в самом начале, но сейчас у фризов 76 племен. Правда, сколько это в людях – не в курсе. Ярл говорит, что одни племена и трехсот воинов не наскребут, другие – могут легко выставить три тысячи.

– Вы не говорили про их волшебство? – снова оживился бывший подмосковный архитектор.

– О, это была важная тема! Все здесь вертится вокруг пирамид. Они у них служат храмами и не только. Самая маленькая не может быть меньше 25-30 метров высотой, а формой напоминает правильную квадратную пирамиду. Точнее сказать не могу. У них всё измеряют в «человеческих ростах», но сантиметровой линейки-то нет, поэтому пока только приблизительно прикинул. В каждом городе или крепости их строят обязательно, и все это лечение и прочие чудеса, без храмов почти невозможны.

– Подожди, как так «невозможны», а как же тогда тебя лечили, не везли же ее с собой?! Она у них надувная, что ли?!

– Нет, конечно, пирамиду с собой не везли. И она вполне себя каменная. Точнее бетонная. Просто местные правители чаще всего одновременно и жрецы, поэтому способны некоторый запас сил брать с собой.

Туристы обменялись недоуменными взглядами. Казалось, они пытаются решить для себя какую-то мучительно-сложную задачу, но с интересом наблюдающий за остальными журналист, не произнес ни слова. Наконец решив, что удовольствия может быть и лишним, он рассмеялся и решил сдаться.

– Вы, наверное, пытаетесь понять, ну где на вершине горы, в городке, который в лучшем случае пятьсот на триста метров, можно спрятать такую махину?

– Ну конечно!

– Все подсказки уже прозвучали, и Анвар, вы же сопровождали тяжелораненных…

– Бли-и-ин!

– Да! Фризы, когда сюда пришли, почти сразу осознали все плюсы пирамид. И большинство старых, еще янгонских, выглядят как раз почти так, как вы ожидали, произнося это слово. Только не как египетские. Формой они больше напоминают ацтекские – посреди поселения, ступенчатые, и с усеченной вершиной. Но почти 700 лет назад, фризы смогли перенять технологию, и теперь возводят их так, как им удобнее: сначала выкапывают котлован, а потом, когда закончат строить, засыпают сооружение почти по самую маковку. После этого можно сверху возводить всякое нужное, в том числе крепости.

– Так она под крепостью?

– Не совсем. Видели тот аппендикс с северной стороны? Это тронный зал. Вот под тем местом, где стоит трон, как раз она и находится. И это делается для того, чтобы одна из четырех точек концентрации сил сливалась с сидящим на своем месте правителем. В полной темноте видно, что там переливается неровный ярко-синий шар. Они его называют «Сердце Власти», и такая штука позволяет жрецу делать многие вещи, в том числе сколько угодно долго держать «Мост разумов» и немного управлять эмоциями окружающих.

– Ты сказал «одна из четырех точек», а что еще? – загомонили женщины, перебивая друг друга.

– Как мне объяснили, есть еще три «сердца» внутри сооружения. «Алтарь» – находится на центральной оси пирамиды где-то на 1/7 от общей высоты над основанием. По словам ярла, это чисто «техническое помещение» и называется «Сердце Пирамиды». С помощью него проводят какой-то ритуал, чтобы храм признал жреца.

То место, где всех лечили, находится на 1/3 от геометрической высоты, и точка как бы сдвинута к югу от центральной оси еще на 1/12 от высоты. «Сердце Жизни» напоминает зеленое облако и способно восстановить любой сложный организм – человека, собаку, лошадь, а вот какого-нибудь насекомого – уже нет. При этом размер «облака» может заметно меняется, в зависимости от того, используется ли энергия. Если слишком много раненных, оно сожмется до небольшого шарика, годного лишь на поддержание жизни в одном единственном теле. Сама по себе пирамида восстанавливает только один организм з один сеанс, но полностью. А вот если рядом жрец, изменения в организме происходят целенаправленно: например, только остановить кровь, зарастить раны. Это помогает сохранить силу и спасти многих.

– А четвертое?

– Вот тут по мне, так прямо удивительная чертовщина. Самое нижнее и большое облако, называется «Сердцем Вечности». Напоминает темное пятно, клубящееся вокруг некой условной точки, расположенное под центром основания пирамиды, примерно на 1/5 ниже уровня ее высоты (27). Любой человек там через некоторое время как бы засыпает, процессы в организме замедляются, и он может находиться в таком состоянии сколько угодно долго. Но если дверь открыть в то помещение, человек довольно быстро снова очнется, при этом совсем не постаревшим. Таких тут называют «ушедшие», и изрядно не любят. Так и не понял почему.

(27) Места размещения комнат в пирамидах, описываемых в романе, пропорционально списаны с единственного из сохранившихся семи чудес света – пирамиды Хеопса. Расположение «Алтаря» – египтологи считают «Камерой Царицы», точку размещения «Сердца Жизни» – «Камерой Царя», «Сердце Вечности» – заняло так называемую «Нижнюю подземную камеру».

– А как на счет вернуться? – после недолго молчания, срывающимся от волнения голосом, Катя озвучила общие чаяния.

– По словам ярла, Врата, через которые пришли, разрушились, и они почти две тысячи лет ни чем таким не пользовались. Если все правильно понял, строительство и использование храмов-пирамид, сами янгоны переняли у тех, кто жил здесь намного раньше. А технологию Врат – то ли не смогли вообще, то ли не до конца, то ли слишком дорого их возводить… В общем, ребят, я бы сильно на это не рассчитывал.

Глава 3. Переселенцы

За последние две недели произошло не так много событий, но скукой даже не пахло. Бывшие жители XXI века спали, ели, пили, а иногда и выпивали. Женщины, в сопровождении Анвара ежедневно бродили по цитадели, да и всей остальной крепости, стараясь рассмотреть за суетой местные традиции и привычки. Игорь ко всему этому, еще хотя бы пару часов в день общался с ярлом или его страхолюдным мастером-оружейником по прозвищу Бэйтель – Зубило. Когда Катерина или Наталья начинали «трясти» парня на предмет, чего это он сутками пропадает в подвале под казармой для хускарлов-холостяков, тот всегда отшучивался и дело заканчивалось диагнозом, что «этот гад все равно не признается». Надо заметить, так оно пока и получалось.

Но самым главным было, конечно же, старание бывших туристов при каждой возможности учить язык. Ежедневно ближе к ночи, а иногда и еще перед ужином, они устраивали что-то вроде «классного часа». Вынужденные переселенцы обменивались выученными словами и идеями о принципах построения предложений на фризском. Были даже какие-никакие, но заметные успехи. И не в последнюю очередь, благодаря двум 12-13-летним дочерям местных бондов, которых приставили по очереди обслуживать странных чужаков.

Две живые светловолосые юлы прекрасно справлялись с незамысловатой работой вроде стирки-уборки. Вовремя и по первому требованию приносили еду, помогали с учебой, и отличались вполне себе сформировавшимися женскими пропорциями. Однако подозрительные взгляды бывших москвичек не могли уловить даже скрытой попытки со стороны своих спутников, растлевать молоденьких и простоватых язычниц.

Сегодня они даже организовали небольшой «заговор», с расспрашиванием чисто женской половиной самой старшей, но и более разумной из горничных. И этот ход принес несколько неожиданные плоды. Выяснилось, что земляки Свани (28), не видят в «таком» ничего страшного. И хотя сама она еще не изведала плотских радостей, дети до брака в здешних краях вовсе не считаются чем-то плохим поэтому случаются довольно рано. Разве, что если бы какая-нибудь дурочка спуталась с рабом-янгоном.

(28) Свани – с древнегерм. [-swan-] – лебедь.

– Вот тут бы ей всыпали так, что дней двадцать присесть не смогла бы, – уточнила она, явно вспоминая чью-то не теоретическую историю.

Эта информация позволила приезжим дознавательницам сделать сразу два логичных вывода. Во-первых, согласиться, что нравы здесь царят должно быть очень уж «простые». Во-вторых, порадоваться, что расспрашивать решили все-таки не вторую помощницу – Линд (29), которая полностью соответствовала своему имени, да еще и не так давно что-то явно на эту тему для себя открыла. При каждой удобной возможности, девица так заинтересованно ощупывала взглядами всех проходящих мимо мужчин, что даже Анвар в свои почти шестьдесят, начинал неуверенно сопеть.

(29) Линд (готск.) – мягкая, нежная, гибкая.

– Ага, такой только подскажи, – озвучила общую мысль Катя, под одобрительный и немного раздраженный смех старшей подруги, когда их «жертва» уплыла за наступающим ужином.

Тут стоит заметить, что дело не в простом стремлении землянок замкнуть всю личную жизнь шебутного журналиста только на себя или во вспыхнувшей неимоверной страсти. Парень им нравился, но дело все-таки было в другом. Неожиданный результат отпуска, разом перечеркнувший их прошлую жизнь, заставлял женщин по-особому беспокоиться о будущем. Оказавшись в чужом неспокойном и главное патриархальном мире, где что-то решали только мужчины, они считали крайне неразумным рисковать.  Женщины чувствовали, что глупо было позволить единственному человеку, у которого неожиданно неплохо получалось заботиться о них обо всех, прямо сейчас вдруг увлекся какой-то местной, разделив между ними внимание и привязанность.

* * *

Пока москвички устраивали «заговоры», их беззаботная жертва сидел в неплохо обжитом за прошедшие дни общем зале. Парень меланхолично ворошил по столу больше двух с половиной килограмм серебра. Монетами была в лучшем случае четверть кучи. Остальное состояло из грубоватых поделок в виде монет, гривен, массивных браслетов и прочего недешевого хлама.

Сражаясь с целым набором гирек и примитивными весами, парень время от времени путался и начинал все сначала. Пытаясь наконец-то все пересчитать, дважды вынужден был сгребать шелестящую груду, но невнятно ругнувшись, продолжал перебирать. Непривычные местные гельды (30), полугельды (31), разнообразные тройные монеты (32), так и норовили перепутаться и требовали сосредоточения не меньше дифференциальных уравнений. Нет ну, конечно же, филолог их никогда не решал, но был уверен, что это как-то так.

(30) Гельд (фриз. [-gёlt-] – цена) – серебряная монета содержащая 1,7 гр. чистого металла, диаметром в 18-21 мм; из-за низкого уровня технологий имеет неровную округлую форму. Традиционно украшалась изображением знака мирных намерений – ладони, – так как изначально чеканилась для выплат штрафов за убийства или ранения.

(31) Полугельд – содержит от 0,8-0,85 гр. серебра при диаметре монеты в 12-14 мм; и поскольку был самой популярной серебряной монетой, чеканится часто и по разным поводам; чаще всего украшается «счастливой» руной Вуньо, похожей на кириллическую заглавную «Р».

(32) Тройной гельд – так называемые «победные» гельды – монеты содержат 5,1-5,2 гр. серебра при диаметре в 24-27 мм. Чеканилась из добычи, и украшалась родовым знаком племени, возглавлявшим поход.

– О, отлично, народ, давайте все сюда! – оживился казначей, когда дамы вошли в комнату. – Будем социализироваться: я вам о местных деньгах и ценах наконец-то расскажу.

– Привет, пропажа! – не упустила возможности закинуть шпильку Катя, несколько разочарованная невниманием последнего времени.

– Присаживайтесь! В общем, у них здесь удивительно запутанная денежная система и еще непривычнее соотношение стоимости товаров. Кто бы, например, мог подумать, что хлеб, может быть очень дорогим?! Вот смотрите, – Игорь отодвинул от общей кучи несколько похожих друг на друга сплющенных кусочков серебра 18-21 мм в диаметре. – Каждая такая штука называется «гельд». Считайте, что это такой местный серебряный конвертируемый «рубль». Если вы обманулись его размерами, то зря. Обычно одного такого блинчика достаточно, чтобы купить 12 пшеничных караваев весом почти в килограмм каждый. Или 15 – ржаных, 20 – ячменных и даже 25 – из овса. За такую монету, местные продадут глубокую миску меда, половину овцы или живого ягненка.

Довольный собой докладчик снова смешал серебро в кучу, и начал пересыпать монеты в черненый кожаный мешок, в котором их и принес, не забывая оставить на столе три почти равных стопки дензнаков. Потом, очевидно, вспомнив, что обещал, подробностей, стал выбирать все остальные варианты монет, и передавать на осмотр, выглядящие поновее. Надо признать, лекция не сильно затянулась.

– Хорошая местная мясомолочная корова стоит около дюжины гельдов, правда, иногда в виде добычи пригоняют степных. Они меньше размерами, плохо доятся – но намного дешевле и могут, есть почти любую траву. Даже добывать ее зимой. Здесь на побережье, конечно, тепло, но мало лугов, а в предгорьях бывает прохладно, – охотно пояснил Игорь. – Кстати, обычная кобылка стоит три дюжины таких монет, а приличный боевой конь – уже от семи. Это минимум 84 гельда или почти полтораста грамм серебра. Хотя фризы не особо воюют верхом, тут же большая часть земель – холмы, горы и леса: не сильно разъездишься, – слез на более приятную тему 29-летний пацан.

– А за работу, ты не узнавал, сколько здесь платят? – вернулись разговор в прежнее русло, с недавних пор безработные путешественники.

– Тут все мужчины с детства учатся владеть оружием. И если, например, сыну свободного бонда захочется годик понаемничать в охране у какого-нибудь купца, то за первых полгода ему заплатят около 30 гельдов. За следующие шесть месяцев меньше – уже около 25. Это все при полном содержании и при необходимости – лечении, конечно, но без права на добычу. Могут быть еще какие-нибудь премии, но вряд ли большие. То есть получается 55-60-65 монет в год да еще с риском для жизни. Это, конечно, не боевой поход, где обязательно в итоге придется подраться, но все же не сахарной ватой торговать.

Если кто-то захочет выучиться на плотника, кузнеца, ткача, кожевника или кого еще, такое удовольствие обычно обходится в 30 гельдов за два-три года. Понятно, что все это время придется работать много и в основном за еду, – добавил он.

Игорь закончил ссыпать серебро, и перепроверил оставшиеся на столе одинаковые кучки монет. Убедившись, что все правильно, извлек из-за пояса три одинаковых местных кошелька, в виде кожаных мешочков с затягивающейся горловиной, и как мог, изобразил туш (33).

(33) Туш (немец. [-tusch-] – нажимать клавиши) – короткое инструментальное произведение, исполняемое чаще всего духовым оркестром в качестве приветствия на торжественных церемониях.

– Вот это вам, – передав удивленным напарникам кошельки, а потом и передвинув каждому по кучке сообщил, что здесь по десять гельдов разными монетами на всякие неожиданности и личные пожелания. – На новую одежду не тратьтесь, за нее заплатим отдельно из «общих». Приличная, из качественной красивой ткани стоит дорого, а мы считайте, голые. Тут шьют два-три набора на всю жизнь, так что даже с не очень богатыми парадно-выходными вариантами мы вряд ли уложимся дешевле, чем в 85-90 гельдов. Пока присмотритесь, чего бы вы хотели.

И еще, когда завтра перенесут остатки добычи, подберем всем по поясу и ножу. Нужно будет обязательно носить все это, как знаки статуса. Чтобы местные видели в нас ни непонятных чужаков, а свободных, пусть и пока немного не похожих на них людей. Хочу напомнить, что сумма, кстати, немаленькая. Имейте в виду, что девчата, которые у нас тут по очереди ежедневно суетятся, зарабатывают по одной монете в месяц. И для такой легкой работы это считается совсем неплохо всего за пару часов через день. Довольны и они, и их родители.

– Откуда такое богачество? – отвлеклась Наталья, от изучения потертых надписей на свое доле.

– Помните, говорил про добычу? Мы же тогда, своим неожиданным вмешательством, придавили не меньше девятерых. При этом очень хорошо, а по местным меркам, это означает, что еще и очень «дорого», вооруженных. Среди них были телохранители предводителей и опытные воины из первых шеренг. Мы даже ранили и придавили ногу одному из их жрецов.

Меня тут заверили, что если бы ни это, фризам бы так легко отделаться не удалось. «Нашего» – они добили без потерь, а на совести второго – четверо из шести убитых во всем сражении. Так что за этот подвиг, местная дружина не только поддержала решение ярла, передать нам оружие и вещи побежденных лично нами, но и их долю с придавленного жреца, а это очень существенная сумма. Если бы я, конечно, продал его шмотки, – заговорщицки подмигнул комбинатор. – Но и так неплохо выходит. Смотрите-ка…

Игорь придвинул лежащий на столе свой богатый пояс и снова извлек клинок.

– Обычный хороший меч с ножнами стоит семь дюжин монет. Вдумайтесь, средний мужик-наемник и за год не заработает! А этот, снятый с «нашего» жреца – стоит не меньше сотни. И плюс пояс, который оружейник ярла оценил монет в 25-30.

– И насколько... в общем, неплохо? – оживилась бухгалтер.

– После распродажи всего, что мне посоветовали скинуть, у нас, по моим прикидкам, появилось около трех кг серебра. Из них наш неприкосновенный запас – почти три марки (34) или 420 гельдов монетами – неслабая сумма. И есть еще чуть больше двух килограмм всякого хлама. Это еще примерно на шесть с половиной – максимум семь марок. Можно даже какое-то дело придумать, хотя здесь, в Эверберге, живут и работают только члены племени.

(34) Марка – основная денежно-весовая единица измерения у фризов, содержащая дюжину дюжин (144) гельдов серебра – 244,8 гр.; при этом отчеканенный металл стоит минимум на четверть дороже, поэтому М. серебром (ломом металла) будет весить не менее 306 гр., если ее менять на монеты.

– Да, я еще сделал несколько ответных подарков ярлу. За гостеприимство. Вы не в курсе, конечно, но он же нас принимает, как близких родственников. Смотрите: поселил отдельно и уж никак не в тесноте – у нас двенадцать жилых комнат и этот зал, – всего лишь на четверых. А кормят не то, что не хуже его хускарлов, у которых статус очень не простой, а практически, как их десятников.

– Ладно тебе оправдываться, – толкнула его в бок Наталья, – мы же видим, ты тут как свой стал. Надо было – значит надо!

– Убедил, повод праздновать точно есть. Давайте, уже выпьем что ли?! – предложил Анвар под смех остальных.

* * *

Прошлой ночью Игорь надо признаться согрешил. О, нет, не подумайте чего совсем плохого! Он не крался по ночным коридорам цитадели и не сгребал трясущимися руками все, что плохо лежит, не убивал и не лжесвидетельствовал. Если быть точным, речь шла о прелюбодеянии, хотя сам попаданец предпочитал даже мысленно использовать слово «разговелся». В его оправдание стоит заметить, что случилось это хоть и под вино, но зато впервые за все время в новом мире.

Пожалуй, еще можно было бы поставить в вину, что в некий кульминационный момент тот несколько раз произнес имя Господа всуе, но не судите строго, вряд ли парень тогда так уж связно соображал. Вообще, нельзя не признать, что три недели воздержания все-таки оказались бы и вовсе штукой неподъемной, если бы не ежедневная тяжелая работа в дружинной оружейной мастерской и тренировки последних дней...

Первые дни в Эверберге, после того, как правитель формально передал их долю добычи и предложил за небольшую долю привести в порядок всю эту кучу окровавленных мечей, копий, ножей и брони, журналист впал в детство и все свободное время бродил вокруг мастеров. Еще через день прибавилось участие в оплаченной подгонке под его размеры дорогой кольчужной брони убитого жреца.

Довольно легко освоивший какой-то минимум слов, парень втянулся в местную атмосферу мужского братства, преклонения перед красотой боевого железа, и вдруг осознал, что ему там просто нравится. Ежедневные беседы с ярлом, наверное, благодаря мосту разумов, оказались серьезным подспорьем в языке. По крайней мере, он был уверен, что говорит на Фриза намного лучше любого из своих спутников.

В итоге всей этой толкотни, через неделю местные ветераны, которым льстила явная заинтересованность рослого чужеземца, решили, что меч у него, безусловно, отличный и стал бы впору даже великому хевдингу, но этого мало и поделились мыслями с кем надо. Поэтому ничего удивительного, что уже наследующий день, во время очередной посиделки с ярлом, в тронном зале появился капитан дружины, и в свойственной ему грубоватой манере поинтересовался, умеет ли уважаемый гость биться мечом. Не начавшийся диспут завершился рекомендацией исправить эту глупость.

– Ингвар, время, конечно, упущено и будет намного тяжелей научиться, но броня у тебя очень хороша, потому в случае чего – сразу не убьют, а как не зарезаться самому – мы тебя научим, – хохотнул Дитмар. – Шансы выжить в бою у тебя будут.

Вот после нескольких дней суеты под 18-20-килограммовым грузом оружия и брони, после такой непривычной, но волнительной потогонки, Игорь и оказался участником спонтанной вечеринки. Его спутники, осознавшие, глядя на кучу серебра, что дела их намного лучше, чем казалось, самозабвенно ринулись веселиться. Груда персиков стремительно таяла под некрепленое светлое винцо, но народ очень быстро захмелел.

Первая половина грузного трехлитрового кувшина была выпита едва ли не в полчаса. Случилась даже пара попыток запеть, но голоса так гудели под высокими каменными сводами, что напрочь убивали ощущение уюта в колыхании единственного факела. Как-то само собой темп праздника замедлился и, смакуя сладкий бледно-желтый напиток, народ принялся вслух размышлять на тему будущего.

Через какое-то время, Игорь поймал себя на остром желании схватить и вжать, растворить эту молодую русоволосую женщину. Такую тонкую, бесконечно нежную, и в то же время далекую от хрупкой беззащитности. Он с такой невыносимой жадностью мечтал к ней прикоснуться, что пришлось даже сжать кулаки, чтобы суметь удержать руки на месте и не накрыть ее тонкие длинные пальцы, неуверенно и задумчиво теребящие края глубокой деревянной чащи. После недавнего тоста за удачу, вина в ней осталось едва на глоток, поэтому время от времени они соскальзывали, и начинали бродить, исследуя обнажившиеся стены. Не выдержав этой болезненной слежки, мужчина сначала с силой зажмурился, а потом медленно и осторожно, стараясь не привлечь внимания странной порывистостью, отвернулся.

Промучившись еще почти час и выпив до дна несколько глубоких порций, Игорь осознал, что смысла сидеть нет. Прежняя бесшабашная веселость сегодня больше не вернется, а значит лучше пойти и, хотя бы выспаться. Все так же опасаясь смотреть на девушку, он сосредоточился на желании не выдать неуместное замешательство. Собравшись с силами, и пропев несколько строчек из «Черного ворона» сопровождаемый отзывчивым эхом, наконец-то справился с волнением и получил уверенность, что голос «не даст петуха».

– Дорогие друзья, – начал он голосом эстрадного конферансье, приподнимаясь. – С глубокой скорбью и неизъяснимой радостью доношу до вашего сведения, что уже поздно, и вынужден вас покинуть. Радость в этом факте нахожу в том, что чем раньше я это сделаю, тем быстрее смогу проснуться, и снова насладиться созерцанием ваших приятных, а в большинстве своем – еще и прекрасных лиц!

Сопровождаемый смешками и подтруниванием про не умеющую пить молодежь, Игорь начал выбираться из-за стола. Огибая пятиметровую громаду, он воспользовался тем, что находился вне света факела и бросил прощальный взгляд на Катерину. И чуть не споткнулся, насколько призывно смотрели ее глаза.

«Она придет! – в восторженной уверенности подумал он. – Она точно придет!»

* * *

Только ближе к полудню Игорь смог вынырнуть из гулкого забытья, и ощутил животом горячее бедро спутницы раньше, чем окончательно проснулся. В памяти всколыхнулись приятные воспоминания прошедшей ночи, где-то внизу снова зародилось желание и снова ужасно любопытно стало, что же в ней не так. Чем эта молодая женщина, к которой он сейчас прикасается, лучше и притягательней любых других.