Текст книги "Необычные случаи на охоте и рыбной ловле"
Автор книги: Сергей Кондратьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
День выдался ветреный, с обильными кучевыми облаками. Ловил я все утро рассеянно, то и дело возвращаясь мыслями к необыкновенным событиям ночи, плохо следя за поплавками. В результате добыл всего с десяток мелких окуней и несколько плотичек.
Возвращаясь к обеду домой, я еще издалека увидел котика, спокойно поджидавшего меня на берегу. Признаться, я чувствовал себя как-то неуверенно: я не знал, как мне держаться с котиком. Зато он сам не проявил ни малейшего смущения, и как только лодка врезалась носом в песок, мгновенно вскочил в нее и выловил из ведерка самого крупного окуня.
– Надеюсь, вы не обиделись, что я прервал ночью ваш интереснейший рассказ? -спросил я застенчиво. Котик не обратил на мои слова ни малейшего внимания и мерной рысцой убежал с окунем в бабушкин огород. «Обиделся!»– решил я.
Смущение овладело мной. Во-первых, я никогда еще не встречал говорящих котов, во-вторых, меня поразила образованность котика, в-третьих, мне не нравилось, что он называл меня Сережей. Я уже человек не молодой, и так меня зовут только родные и друзья детства, все же прочие – Сергеем Александровичем. В-четвертых, я не мог отличить правды от вымысла в словах котика. То, что он говорил о приемах удильщика Лаврентия, казалось мне наглой выдумкой. И все же котик вызывал во мне уважение. Подумать только! Такой маленький и такой многознающий!
За время послеобеденного сна ветер усилился, и на волнах появились шипящие белые гребешки. Я вышел на крыльцо, смотрел на сердитое озеро и раздумывал, ехать мне на охоту или нет, как вдруг заметил рядом с собой котика-рыболова. Он терся о мои ноги, высоко подняв хвост и выгнув спину.
Я попросил его высказать мнение по поводу целесообразности вечерней охоты в такую погоду. Котик посмотрел на меня тусклыми глазами и сказал: «Мя» -даже не «мяу», как полагается обыкновенным котам, а просто «мя». Я решил, что он притворяется.
– Боюсь, – заметил я,– что в случае вашего молчания мне не удастся найти для вас блюдечка молока.
Это был явный шантаж, хоть и выраженный в высокопарной форме. Котик, однако, отнесся к нему вполне безучастно и продолжал охаживать меня, хвост трубой.
Меня рассердило это притворство.
– В таком случае я останусь дома, и рыбки вам не видать!
С этими словами я ушел к себе, хлопнув дверью, и немедленно принялся за оснастку нового удилища.
Я очень люблю эту работу. Надо было выбрать леску, подыскать к ней подходящий поводок, выбрать небольшой чувствительный поплавок и точно отрегулировать вес грузила.
Для ужения плотвы советую вам делать поводки из зеленых шелковистых ниток, которые рукодельницы называют «мулине». Для поводка достаточно двух ниток; их нужно свить, тогда будет еще надежней. Плотва, очевидно, принимает такой поводок за стебель и тащит с него наживку охотнее, чем с самой тонкой жилки. Попробуйте– и убедитесь сами!
Поводок лучше делать подлиннее – сантиметров 30, а грузило привязывать не к нему, а к концу лесы. Так я и на этот раз сделал. Да еще в запас заготовил два поводка с петлями и крючками. Поплавок я выбрал маленький перяной и уравновесил в ведре так, что только красный кончик его высовывался над поверхностью воды. Удилище я взял складное, бамбуковое, очень легкое и гибкое. Славная вышла удочка, посмотреть приятно! Я так увлекся моей работой, что и не заметил, как день отошел. Солнце упало за деревню на противоположном берегу озера, и бабушка вышла в садик подоить свою корову – она ее всегда доила в садике перед избой. «Тиуть-ти-ють, тиуть-тиють»,– запел подойник под струйками молока. Хорошая, мирная песенка! А рядом шелестело озеро. Цвет зари и облака предвещали на завтра хорошую погоду.
Только я успел убрать в ящик все свои крючки, поплавки и другие мелочи, как бабушка принесла ужин. Я уплетал прохладную простоквашу и смотрел в открытое окно на медленно гаснущее озеро, как вдруг – прыг!– на подоконнике внезапно появился котик-рыболов. «Мяурн-гамянг»,– сказал он с английским акцентом. Пришлось угостить его простоквашей.
Все шло по проторенному пути. Появился самовар с бабушкой (впереди самовар, за ним бабушка), а котик отправился с хозяйственным видом спать на мою постель.
Бабушка на этот раз была несловоохотлива и скоро ушла. Она целый день теребила лен и устала. Так что я допивал чай в одиночестве и долго представлял себе, как должно быть приятно выводить на упругом удилище, скажем, пятифунтового окуня!
Мечты!
Озеро погасло, и звезды выступили на еще бледном небе, а я все сидел и мысленно ловил окуня. Проводив его до сковородки, я вздохнул и пошел спать.
Мечтатель на этот раз вполз под одеяло как змея, чтобы не потревожить котика, улегся и вздохнул еще раз. Каково же было мое удивление, когда, едва закрыв глаза, я услышал знакомый тонкий, но внятный голос:
– А Лаврентий лавливал и шестифунтовых окуней. Да, такая рыба не чета тому головастику, которым вы угостили меня сегодня.
После паузы, которую я, несмотря на сильное искушение, не решился нарушить, котик, смягчившись, произнес:
– Так и быть, Сережа, за то, что вы угостили меня недурной простоквашей (хотя молоко я предпочитаю), я докончу рассказ, который вы так невежливо прервали вчера. Но если вы и сегодня помешаете мне, я могу рассердиться не на шутку.
– Итак, слушайте
«Продолжение истории про глупого щуренка и умную плотву»
Вот так они и плыли. Впереди Ая, за ней Щип. Ая была маленькая, не длиннее головы Щипа, но находчивая, как вы это скоро увидите. А Щип, несмотря на то что ему уже исполнилось семь лет и весил он полтора килограмма слишком, а по-старому четыре фунта, был очень и очень глуп, в чем вы тоже быстро убедитесь.
Вскоре они приблизились к хвощу, и впереди над ними показалось большое черное пятно.
«А это что?» – спросил Щип у плотички. Хитрая Ая знала, что черное пятно – это лодка, на которой удил Лаврентий, но небрежно ответила: «Мне говорили, что это лодка, которая долго валялась на берегу и рассохлась; вот хозяин и решил -подержать ее несколько дней в воде, чтобы она как следует намокла и перестала течь».
«А это?»– спросил Щип, указывая плавником на широкое черное кольцо рядом с лодкой. «А это спасательный круг, чтобы лодка не затонула»,– отвечала Ая.
– Вы, Сережа, уже знаете,– заметил котик,– что круг предназначался для других целей. И правда, к нему уже было привязано одно весло. Утро было добычливое. Толстый и потный Лаврентий тихонько причмокивал от удовольствия.
«Теперь, почтенный Щип, будьте внимательны,– сказала Ая,– вот и карась».
И действительно, в тени, больших круглых листьев кувшинки плавал золотистый карась, не слишком большой, но жирный. Славный завтрак для голодной щуки! Карась делал в воде небольшие круги, как будто и впрямь мама подвесила его на водоросли; но вы, Сережа, конечно, уже догадались, что это вовсе не мама, а Лаврентий подвесил карася и притом не на водоросли, а на крепкой «щучьей» леске. А леска эта заканчивалась басовым поводком, которого никакие зубы не перегрызут, а к концу поводка крепко-накрепко был привязан прочный крючок. И этим-то крючком Лаврентий подцепил карасика под спинной плавник. Вот как все было на самом деле-то!
При виде щуки карась стал метаться. Тут Ая сказала: «Почтенный господин, не теряйте времени, а то ваш обед
Может порвать водоросль и улизнуть. И тогда вам придется закусывать ничтожной плотичкой».
Не успела она договорить этой фразы, как Щип закричал :
«Я знаю, знаю!» – и стремглав бросился на карася. Ая же быстро юркнула в заросли хвоща. Только ее и видели! Щип раскрыл свою большую пасть и с шумом захлопнул челюсти. Получилось вроде фокуса. Был карась, и вот уже нет карася! Вот вы, Сережа, гораздо больше Щипа, а попробуйте-ка мигом упрятать в рот порядочного карася – ничего не выйдет! Нет, кое на что Щип был способен.
Он тотчас же стал заглатывать добычу, одновременно опускаясь на дно. Образованные щуки так не делают. Они, схватив рыбу, отплывут с ней немного в сторону, осмотрятся, а потом уж начинают обедать. Но Щип был глуп и жаден, что с него спросишь!
А над водой в это время происходило следующее. Лаврентий был доволен удачной ловлей и решил немного передохнуть. Вынул кисет с махоркой, кусок газеты, свернул козью ножку и, вытащив спичку из коробка, только что собирался закурить, как вдруг, смотрит – поплавка па щучьей удочке нет как нет. А это Щип его утащил за собой, опускаясь на дно. Пропала козья ножка! Табак просыпался на рыбу в лодке, спички полетели в воду.
Как ястреб на добычу бросился Лаврентий на щучье удилище, схватил его за конец и дернул вверх. «Ага, попалась!» – проворчал он. Вот тут-то и пошла возня!
Щип почувствовал, что кто-то вырывает у него изо рта обед. Он плотнее сжал челюсти, но в это время карась чем-то уколол его в нёбо. «Чертова рыба!» – подумал Щип. От страха и боли он выплюнул карася. Обед медленно заковылял в траву. Щип бросился догонять плотву, но не тут-то было, какая-то сила тащила его наверх к лодке, куда ему вовсе не хотелось. Тогда он стал прыгать и танцевать, как умел, хоть веселиться и не было оснований. От страха брюхо посерело у Щипа. «Куда эта чертова водоросль тянет меня»,– думал он и отчаянно барахтался. Лаврентий был тоже хорош. Для удобства он встал в лодке, широко расставив свои короткие ноги, чуть не по колено погруженные в наловленную рыбу. В таком виде он напоминал бочку на косых подпорках. Удилище в его руке сгибалось в дугу. Конец его то выскакивал из воды, то опять погружался в нее, а леса натягивалась как струна. Лаврентий боялся быстро вытащить в лодку танцующего Щипа. «А ну сорвется,– думал он.– Сначала утомлю его как следует». И Лаврентий то подтаскивал Щипа, то опять давал ему уйти от лодки. А Щип бесновался, как безумный, и продолжал под водой свой дикий танец.
Здесь котик сделал паузу и потом философски заметил:
– У людей есть хорошая пословица: «Дуракам счастье». Это верно. Я не хочу быть невежливым, может быть, и умным иногда везет, но ведь вот поймали же вы вчера щуку, а сегодня соседский кот, ленивый и не умный, нашел в грядках на огороде целого мертвого цыпленка, еще теплого. Вот так и со Щипом случилось. Ему внезапно повезло. Пока Лаврентий возился и вываживал его, Щип неожиданно натолкнулся у самой лодки на шест, который Лаврентий втыкал в дно на илистых местах, чтобы прикрепить лодку. Обезумевший Щип проделал около этого шеста несколько туров своей дьявольской тарантеллы («Невежливый, но образованный котик!» – подумал я) и, замотав таким образом леску вокруг шеста, рванулся что было сил, причем от боли у него в голове колесо завертелось, и кубарем покатился на дно.
Лаврентий поздно заметил беду, и когда вытащил кол, увидел на нем лишь оборванную лесу. Что касается крючка и поводка, то они остались в пасти Щипа, ему на память. Крючок завяз в нёбе, а поводок торчал наружу.
Но посмотрели бы вы, Сережа, на удильщика! Щука ушла, рыба распугана и чудный поводок (с крючком!) поте-
рян, не говоря уже о рассыпанном табаке и погибших спичках. Лаврентий молча плюнул в озеро и уехал домой, А Щип долго отлеживался на дне; потом, измученный, еле живой, поплелся в тростник.
– И вот, Сережа, так как Щипу было тогда семь лет и, стало быть, он имел уже большее потомство, то я склонен думать, что вы подцепили вчера кого-нибудь из его отпрысков, таких же глупых и самоуверенных, как и сам Щип. А теперь вы можете задавать вопросы,-добавил котик.
Признаюсь, мне очень хотелось слегка отшлепать котика-рыболова за некоторые невежливые его намеки. Но, с другой стороны, я был не прочь узнать о дальнейшей судьбе Щипа. Не мог же он до конца жизни плавать с басовым поводком, торчащим изо рта. Об этом я и спросил котика, отложив месть. Котик ответил:
– У щук на этом озере есть доктор. Это старый большой селезень, который живет в тростниках на южном берегу полуострова. Больные приносят ему рыбу, а он за это своим твердым клювом вынимает у них изо рта крючки, занозы и прочую дрянь. А чтобы пациенты не откусили ему головы после операции и не утащили за ногу в воду, селезень попросил кузнеца из соседней деревни покрыть его голову и лапы жестяными пластинками с шипами. Так он и живет в шлеме и железных сапогах.
Тут я уже не мог выдержать и с раздражением сказал:
– Любезный котик, перестаньте нести несусветную чушь! Уши вянут.
Котик ничего не ответил.
Я открыл глаза. Котик исчез, а за окном едва-едва занимался тихий рассвет. Было прохладно и ясно. Я быстро встал и принялся за хлеб и молоко. Утро предвещало удачу.
