Текст книги "Меморандум Громова(СИ)"

Автор книги: Сергей Голованов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Максимум – это десять.– Отрезал генерал. – По исполнению.-

– Сто. Причём сразу, до работы. Предоплата.-

Генерал внимательно уставился в лицо. Нет, не издевается. Вполне серьезен. Сто тысяч. Генерал явно не располагал такими суммами. Он резко поднялся.

– Да вы чувство реального потеряли, дорогой Юрий Иваныч.– с досадой бросил он, и решительно направился к двери. Юрка не верил своим глазам. Неужели уйдёт? Так просто? Услышал стук входной двери вместе со щелчком замка. Не может быть...

Убедясь, что опасный гость и впрямь ушёл, Юра без сил свалился на кровать. Не верилось, что так легко отвязался. Такого быть не могло. Лежал на кровати без сил и мыслей, только теперь понимая, насколько потряс этот визит. Казалось бы, напрочь забытое, силой воли изгнанное прошлое снова ожило, ощерило острозубую пасть и распахнуло мёртвые глаза. Словно осколки снаряда замелькали воспоминания – такие же острые и тяжёлые....., он уцелел тогда чудом, которого не понимал до сих пор.

Глава 8. Афган подкрался незаметно.

А тогда, четыре года назад, он считал чудом предложение полковника Кожевникова о совместной командировке в Афганистан. Это при том, что Юрку отчислили после почти года обучения нелёгкому ремеслу шпиона, причём по ясной всем причине – профнепригодность. Она разная бывает, профнепригодность. У него оказалась уникальной. Как сказал при расставании генерал-лейтенант Фёдоров, их ректор: – Ты патологически хороший человек, Юра. Поэтому в разведке тебе делать нечего.-

А началось с мелочи – начальство заметило, что отчёты курсанта Громова не соответствуют правде. Отчёты обязательные, входят в курс подготовки – о товарищах, где был, что делал, что говорил. В отчётах Юрия друзья-товарищи-курсанты выглядели ангелами, только крылышки приделать. В увольнительных не пили пива, к девчонкам не приставали и даже не курили. И это при том, что другие курсанты, отпущенные с Юркой в увольнительную, подробно описывали драку в нетрезвом виде на дискотеке из-за девчонки с какими-то незнакомцами. Юру вызывали на ковёр, объясняли и предупреждали – продолжал врать в отчётах. Всё понимал, и не мог себя заставить писать правду. Потому что не мог подвести товарища. Или предать, если уж совсем честно. А ведь профессия разведчика, если присмотреться повнимательней, сплошное предательство окружающих, которые считают его обычным человеком и доверяются в той или иной степени. А вот Юрий не мог "предавать". Это стало известно всему курсу. Потому что почти каждый провоцировал его на донос – по приказу начальства провоцировал, в воспитательных целях. А тот врал, что "курсант Иванов прошёл по указанному маршруту и оставил условный знак в условном месте". Ну, не совсем врал. Действительно, оставил чёрточку мелом на заборе. Но перед этим долго болтал по телефону, чего делать категорически не следовало. И в бар зашёл по пути на десять минут. И ещё мелочи, которые показывали расхлябанность курсанта и прочие недостатки. Они были, но не в отчёте Громова, который отрабатывал слежку на этом самом курсанте, не подозревая, что проверяют как раз его. Может, и догадываясь – тем более, предупреждали. Но всё равно не мог подвести товарища. Вначале просто по оптимизму, а потом, когда дело пошло на принцип, уже из упрямства. Ну, и отчислили за враньё.

Юрий – бывший детдомовец. Скорее всего, этим и объяснялась странная психическая аномалия. "Тёмная"– отличный воспитатель. Накрывают стукача одеялом – и давай молотить, от души. Наверное, так его и воспитали, причём настолько качественно, что Юрий этого не помнил. Да и разве вспомнить теперь, за что именно колотили? В детдоме частенько на кулаках и отношения выясняли, да и просто воспитывали друг дружку.

Институт Международной Торговли, куда он сумел поступить только благодаря детдомовской льготе, выпускал специалистов по торговле с зарубежьем. А особо способные к международной торговле вместо срочной армейской службы проходили годичную специализацию по обучению навыкам расширенного сбора информации – так деликатно обзывалась разведывательная работа. Торговый представитель за рубежом всегда был удобнейшим для неё прикрытием.

Эту специализацию проходили в другом заведении – на курсах повышения квалификации, в закрытой разведшколе. После отчисления с этих курсов распределение на работу за границей уже не светило, но во времена демократии и полной свободы, которые свирепствовали в стране почти десять лет, эта потерянная льгота роли не играла – с зарубежьем торговали все, кому в голову взбредёт. Поэтому Юра отчислением ничуть не огорчился. Подумаешь, в шпионы не взяли..., да кому вы нужны, придурки?

Примерно так и комментировал всем желающим из приятелей. Конечно, друзья, как и положено, донесли до ушей начальства, и вместо направления в армейскую часть для прохождения срочной службы Юрию предложили продолжить специализацию – с учётом его профнепригодности, как разведчика. Начальство услышало в этом комментарии нечто другое – обиду, и желание остаться в разведке. И решило оставить, тем более, что он показывал отличные результаты по всем дисциплинам.

Так Юра попал в группу подготовки аналитиков ГРУ. Работа чисто умственная и сидячая – обработка информации из самых разных источников и её анализ. Сиди у компьютера и читай с экрана всё подряд. Свихнуться можно. Юрка и рехнулся бы, возможно, если б не предложение полковника Кожевникова, который как-то прочёл на их курсе несколько лекций. Руководство частенько приглашало офицеров с практическим опытом, чтобы поделились с курсантами. Иные читали свои лекции в явном гриме. Лекции Кожевникова запомнились. Он рассказывал о создании агентурных сетей в условиях партизанской войны, на примере Афганистана и Чечни. Тогда Юрка и помыслить не мог, что этот бритый наголо, крепко сбитый мужик с красным обветренным лицом из всего курса выделил и запомнил именно его, даже не поговорив ни разу. Впрочем, такой феномен запоминался сам собой – курсант, не желающий стучать на товарищей. Это нонсенс, и вообще... ходячий парадокс. Однако пути Господа неисповедимы, как сказал бы человек верующий, и всякая пакость и дефективность уж для чего-то и созданы Создателем, потому ничего удивительного – для верующего, по крайней мере – что в критический момент своей жизни полковник Кожевников решил взять в напарники единственного человека, которому мог хоть немного доверять.

Но это Юра понял гораздо позднее. А тогда, получив предложение от полковника Кожевникова на совместную командировку в Афганистан, он был просто удивлён. До изумления удивлён. И даже счёл нужным сообщить полковнику о своей профнепригодности по причине умственной инвалидности. Или моральной, если точнее. С умом вроде порядок, раз взяли в аналитики.

– Это мелочь.– Отмахнулся полковник. И наврал, как и положено разведчику. В задании, что предстояло выполнить в Афгане, эта мелочь могла спасти их жизни.

Подготовка не заняла много времени. Если честно, её и не было. Не считать же ею наспех выученную легенду о журналистах, аккредитованных к российскому консульству в Кабуле, а также освоение журналистской техники вроде фотоаппарата, кинокамеры и диктофона. Война Америки с Талибаном, которая фактически подошла к концу, вовсе не лишила смысла задачу, поставленную их группе – помочь американским союзникам в афганской войне передачей разведывательных данных, что оставались у российской стороны ещё с той, недавней войны в Афгане.

Помотавшись в джипах по всему почти Афганистану – в сопровождении и под охраной американских пехотинцев и даже бронетехники – Юра поневоле начал задумываться – чем же они на самом деле помогают? Кожевников встречался с афганцами. Явно знакомыми – видно по приветствиям. И для этих встреч и переговоров они порой в день пересекали весь Афганистан по два-три раза – и на вертолётах тоже. С самыми разными людьми встречались – от нищего оборванца с автоматом до полевого командира в окружении своих людей, тоже с автоматом в руках. Они все были с автоматами, даже дети.

Юра отлично говорил по английски, и потому в сложных случаях был переводчиком между Кожевниковым и американцами, Кожевников по английски говорил, но немного, а вот на фарси и дари – основных языках страны – шпарил, как настоявший афганец, и Юра мало что понимал из разговоров. Тут его знание ограничивалось несколькими сотнями слов, что успел выучить во время подготовки. Но и этого хватило, чтобы сообразить – они с полковником делают немножко не то, что изображают. А вот что именно – Юрий понять не мог, но напарник от расспросов уклонялся, буркнув обычное : – Это мелочь, Юра. Не обращай внимания. Потом объясню. -

Это "потом" наступило неожиданно – когда Юрка ожидал лишь глотка холодного пива, едва лишь представится случай отлучиться с поста на прогретом валуне, где сидели поочерёдно с полковником – один в тени, второй – на солнцепёке, на адской жаре. Человек, которого ждали, должен ещё издали заметить, что на приметном валуне кто-то сидит. И разглядеть этого сидельца – наверняка через прицел снайперской винтовки. Если не понравится, может и на спусковой крючок нажать. Юра отгонял тревожные мысли, и терпеливо жарился на валуне размером с быка, в тени которого сидел полковник Кожевников, чиркая что-то секретное в своём засекреченном блокноте.

– Ты догадался, наверно, чем мы тут на самом деле заняты. – Вдруг сказал он, не прекращая записей. – Ведь так, Юра? -

– Американцам агентуру передаём? – не очень уверенно предположил тот.

– Ну да. Сдаём. А она вот не сдаётся, агентура. Ты тупой, да? – Полковник усмехнулся, и это сгладило грубость.

– Вроде нет. Но я могу только догадки строить. Знать по чину не положено. Это вы знаете, товарищ полковник.-

– Многие знания – многие печали. – Кожевников усмехнулся уже невесело. – Хочу оценить – как выглядит со стороны наша работа. Так чем занимаемся? -

– Надо с мыслями собраться. – Юрий прикрыл глаза от нестерпимого блеска афганских песков. Стоило чуть повернуть голову, и вместо красноватого, в блёстках кварца, песка он увидел бы зелёную полосу кишлака, но он уже нагляделся в бинокль на эту далёкую зелень. В кишлак уходила горная дорога, на обочине которой и находился валун. С другой стороны дороги громоздились скалы.

– Давай, выкладывай.– Взбодрил полковник.– А я оценю.-

– У нас должны были оставаться агенты после вывода советских войск...-

– Они и остались, ежу понятно.-

– Но сейчас все они воюют на стороне американцев, против талибов. Эта агентура потеряла ценность. Возможно, в будущем она и понадобится американцам, но... денег у Америки хватает, так что навербует и своих, сколько надо. А мы..., думаю, просто кого -то ищем по всей стране. -

– Так и есть. Ты меня огорчил. Значит, вычислили нас, скорей всего. – Озабоченно буркнул полковник.-

Он вдруг поднял голову и посмотрел вверх, на скалы через дорогу. Юрий тоже посмотрел – скалы как скалы. Пустые.

– Кто вычислил? Роберт? -

– Он с нами в одной упряжке. Другие вычисляют. Кстати, где Роберт – посмотри. -

Неясный звук сверху заставил обоих снова глянуть на скалы. Полковник положил руку на кобуру.

– Юра, иди-иди к нему, пива заодно захватишь.– Сказал полковник, вставая на ноги.

Юрка соскочил с раскалённого валуна. Приказ командира – закон для подчинённого. И пошёл назад вдоль обочины, к скальному выступу метрах в семидесяти, за который и сворачивала дорога. Дойдя, он обернулся, прежде чем скрыться за выступом – полковник стоял на валуне, смотрел вверх, на скалы.

Он зашёл за выступ. Два джипа стояли чуть поодаль, развернувшись капотами в обратную сторону. Пулемёты смотрели назад, где скучали трое дозорных. Ближний джип был пуст. Роберт и остальные четверо пехотинцев расположились во втором, играли в карты. Подойдя, спросил: – Надеюсь, пиво осталось? -

– Даже холодное. – Роберт кивнул на холодильник под передним сиденьем. Американцы воевали основательно, с комфортом. Юра достал оттуда две бутылки.

– Ну как там дела? – спросил Роберт рассеянно, глядя в карты.

– Связника пока нет. -

В холодильнике оставались только эти две бутылки – Роберт приглядел. Иначе их давно бы выдули морские пехотинцы. Стоило сказать спасибо, но Юрка промолчал. Нет, неприязни к этому русоволосому молодому американцу он не испытывал. Как и к прочим американским солдатам. А просто.... он чужой на этой гулянке. Тут они хозяева, хотя и стараются показать по мере сил – и улыбками, и пивом из холодильника – что считают тебя своим.

– Может, всё-таки в кишлак съездим? Покажем, что мы тут.– Предложил Роберт в спину.

–Босс не я. А босс велел ждать.– Бросил Юра, скрываясь за скалой на повороте. Полковника у валуна уже не было. Обошёл камень кругом, озираясь по сторонам, но тут упавший рядом камушек заставил вскинуть голову. Полковник стоял на скале, метрах в десяти. Как забрался?

– Бутылки в карманы засунь, а то сорвёшься.– Посоветовал он. И показал рукой. – Вот на тот валун залезай, а там увидишь, за что цепляться.-

Юрка так и сделал, и спустя минуту уже сидел рядом с полковником.

– Ахмет в своё время показал это местечко. – Сказал Кожевников.– Тот тип, которого ждём. Отличный наблюдательный пункт.-

Он сдёрнул пробку о камень и жадно выпил пиво. И сказал, глядя на этикетку: – Миг покоя в океане тошноты. И за то спасибо.– И поставил бутылку у ног. Повернул голову, и серые, оттенка жжёной стали зрачки упёрлись в глаза Юрию.

– Ты отчёты начальству каждый день пишешь? -

–Конечно. Согласно приказу.-

– Это хорошо. Но про сегодняшнюю встречу напишешь под мою диктовку. Напишешь?-

– А что такое?-

– Так напишешь или нет? – настойчиво переспросил Кожевников.

Юра заколебался. Отчёты о работе шли наверх. От него отчёт, и от полковника отчёт. Кожевников явно что-то хочет скрыть от командования.

– Если вы объясните – зачем, то.... в принципе, я могу...– неуверенно сказал он.– Но Роберт тоже ежедневки сдаёт. Своему начальству.-

– Если на встречу придёт Ахмет, я его предупрежу. Он представится каким-нибудь Али-Бабой, и скажет, что встреча с Ахметом откладывается. Американцы не имеют его фотографии, и Роберт смотрит нашими глазами. Он так и доложит. Вывезем Ахмета в Кабул аккуратно и без шумихи, пусть там подождёт. Надо кое-что прояснить. -

– Я тоже не знаю в лицо Ахмета. И фарси не понимаю. Если скажете, что он Али-Баба, так и будет. Зачем вообще это предлагаете, не пойму. Я бы и так ничего не заметил.-

– Для доверия, Юра. Может понадобиться твоя помощь. Не хочу проколоться из-за случайности. Дело на плечах неприподъёмное – если споткнёмся, раздавит обоих, запросто. Ты должен мне доверять. Я не хочу, чтобы нас убили.– С ожесточением сказал полковник.

– Хорошо. Сделаю, как скажете. Но в чём дело – объясните хотя бы..., раз такое доверие.-

И полковник рассказал. Не торопясь, с ехидной усмешечкой и даже некоторым удовольствием. Наверняка за свою службу он успел наглядеться на примеры человеческих высот – в духовном смысле – но этот и его зацепил, ощущалось.

Агент по имени Ахмет был муллой, а не воином. Причём достаточно качественным муллой – учился в Саудовской Аравии. И непростым – ещё и в Америке учился. Русская разведка "зацепила" этого самого Ахмета достаточно давно, ещё во времена, когда "ограниченный контингент советских войск" топтался по афганским просторам. Вначале он "стучал" войсковой разведке. И не по особой любви к "шурави" – просто афганцы не воевали друг с дружкой только тогда, когда были заняты войной с русскими. А уж использовать силу одних врагов против других сам Аллах велел. И по наводке Ахмета от его племенных недругов порой только клочья летели от налёта русской авиации. Но потом советские войска ушли, оставив в Кабуле просоветски настроенное правительство, и афганцы привычно принялись стрелять друг в дружку. В результате долгой перестрелки власть в Афганистане захватили талибы, и "стукач" Ахмед замолк на долгое десятилетие. А потом вышел на связь через российское консульство, да погнал такой ценности ябеды, что в Москве рты поразевали. Вот тогда и был вызван из резерва полковник Кожевников, потому что именно он в своё время и завербовал этого муллу, будучи майором армейской разведки. Чтобы наладить бесперебойную связь с проснувшимся агентом, год назад полковник ГРУ Кожевников прибыл в Афган под прикрытием дипломатической шкуры, числясь в российском консульстве невесть каким советником по культуре. Спустя пару месяцев ему удалось встретиться с Ахметом. Юрий представлял, каких трудностей это стоило, в условиях достаточно жёсткого режима религиозных фанатиков, но Кожевников только мимоходом коснулся этих сложностей. Помогло то, что режим талибов не признавало мировое сообщество, и отношения с режимом поддерживались на уровне консульств, а не посольств. Талибы стремились получить признание европейских стран, наладить нормальные дипломатические отношения, и поэтому не докучали немногим российским дипломатам слежкой или ограничениями в свободе передвижения.

Он передал Ахмету рацию, оговорил частоты, время и прочее из шпионской обязаловки, и агент заработал. Поскольку мулла наотрез отказался от всяких шифровальных премудростей, ему пришлось дать специальный передатчик. Ахмет наговаривал в микрофон свою ябеду, нажимал кнопку и его пятиминутная ябеда, сжатая до секунды, выстреливалась в эфир. Перехватить эту передачу было практически невозможно. Способ связи устарелый, применялся ещё в семидесятых годах, но до сих пор вполне надёжен, не подводит. А до этого – что было? Смех, а не связь. Ахмет перебрасывал через двухметровую ограду консульства зашифрованные записки, привязанные для дальности к камешку. То, что эти записки вообще попали по назначению, целиком заслуга уборщицы и садовника тёти Насти. Возраст пенсионный, но глаза зоркие – разглядела вначале мусор в траве, а потом – и цифры на бумаге. Она сразу отнесла этот мусор военному атташе. Даже она знала, что обозначают эти цифры. Всё равно что адрес – к шпионам. Конечно, что они означали для военного атташе, она не знала. Несмотря на повальное пьянство среди посольских шпионов, языками те не трепали – их специально учат пить, молчать и слушать. Даже анекдот среди дипломатов ходит, только им и понятный – "...сдают экзамен два студента, один трезвый, другой пьяный. Первый получает "неуд", потому что молчит. Второй тоже молчит, но сдаёт, потому что пьяный." Так что цифровые кодовые тонкости тётя Настя не знала – они по другому прочитались, конкретней – " Тащи меня, записку, к любому дипломату, карга старая, а не то живо с работы вылетишь."

Она и отнесла, дура глазастая, и заварилась такая каша, что и ломом не провернуть.

"Отблагодарив" таким образом тётю Настю, Кожевников и себя не пожалел, тоже обласкав "идиотом". За очень хорошую память, которая сослужила хозяину плохую службу, когда того вызвали "наверх" и показали шифровку от Ахмета. Дело в том, что в засекреченные архивы Кожевников внёс только номер и псевдоним "спящего" агента, без его настоящего имени – правило конспирации, только на тот случай, когда "спящий" вздумает проснуться. И он проснулся. И полковнику пришлось клясть себя теперь, под жарким и пыльным афганским солнцем, за несдержанность и хорошую память. Ведь мог бы и не вспоминать настоящее имя и всё прочее агента с погонялом "Ахмет". Всё-таки больше десяти лет пробежало, да каких – с перестройкой и полным развалом Союза. Мало ли агентов было во время той войны? Неспроста начальство интересуется – стоит ли доверять информации "проснувшегося" агента. И ведь было же предчувствие, нехорошее такое...Не послушал. Всё выложил – настоящее имя агента, и название кишлака, где его семья проживала, всё, что помнил своей хорошей памятью.

А получив имя, начальство быстро выяснило, что этот тип приходится близким родственником известному врагу американцев и израильтян Бен Ладену, весьма крупной фигуре, и потому информация может оказаться правдой. Этот Бен Ладен и скрывался тогда в Афганистане при режиме талибов Скрывался, впрочем, неточное слово – если и скрывался, то лишь настолько, чтобы не достала американская крылатая ракета.

Короче говоря, информация Ахмета стоила командировочной валюты полковника Кожевникова. Сведения пошли увлекательные, но особенно заинтересовала Москву информация о крупномасштабном теракте на территории США, который планировалось совершить в самом недалёком будущем.. По словам Ахмета, готовилась небывалая акция.

Речь шла об одновременном захвате нескольких пассажирских авиалайнеров и использовании их в качестве снарядов против крупных объектов в Нью-Йорке и Вашингтоне. В каждом следующем донесении Ахмет сообщал всё новые подробности, вплоть до имён исполнителей и объектов атаки. Короче говоря, Кожевников по этим данным и сам бы смог переловить всех злодеев, попади он в Америку. В одиночку недельки за две, а с напарником в три дня бы управились. Так что Кожевников ушам своим не поверил, когда услышал об атаке Боингами небоскрёбов– близнецов в Нью-Йорке. Потом и глазам не поверил, когда по телевизору увидел. А уж выступление Президента США вообще смотрел, раскрыв рот. Тот призывал нацию сплотиться в крестовом походе против мирового терроризма чуть не со слезами на глазах. А ведь Кожевникова специально вызывали в Москву, чтобы ответил представителю ЦРУ на некоторые вопросы о готовящемся теракте. И он честно ответил.

Так что телевизионные новости Кожевников смотрел, раскрыв рот. Пытался его закрывать, но челюсть сама собой отпадала. Вот как вершится большая политика. Крепкие нервы у американцев. Чтобы отмахнуться от информации русских, надо..., надо иметь огромное желание отмахнуться.