Текст книги "Спецификация идитола
(Прозроман ускоренного типа)"

Автор книги: Сергей Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

64
Февари делает все, что может

Анни была дома одна. Скоро должен был придти Гелл, да и сестра, наверно, не задержится. Позвонили. Она пошла открыть дверь, – это может быть Гелл. Нет, это был не Гелл, а хорошо одетая дама, у которой оказалось заплаканное и от этого несколько помятое лицо и молодой человек, который казался смущенным. Здесь живет господин Гелл? Да, но его нет дома. Они подождут.

Она провела их в столовую. Они сели. Скоро ли придет Гелл? Да, он должен сейчас вернуться. Молодой человек чувствовал себя не в своей тарелке и посматривал на стены. Она называла его Февари. Ей не терпелось. Она начала расспрашивать Анни, может быть Анни будет так добра… А в чем дело? Не говорил ли Гелл чего нибудь про одного человека, который был арестован в Испании и на днях привезен сюда?.. Анни подумала, вспомнила, что какой то разговор в этом роде был, хоть и весьма таинственный, то есть Гелл, по-видимому, не хотел этого выкладывать… и она решила промолчать. У Гелла такая профессия, что лучше держать язык за зубами. Нет, она не помнит ничего такого, а что это был за человек? Это… это… ее родственник… («ну, да, родственник!» подумала Анни), она должна его увидать, но не может его найти, хотя знает, что он здесь. Его привезли третьего дня. Так как она знает, что никто кроме Гелла ей не может помочь…

Звонок. Это Гелл, она знает по звонку. Она шепнула Геллу, что его дожидаются. Гелл обдернулся и принял серьезный вид.

Он пошел в комнату и поклонился своим гостям. Анни стояла сзади него.

Дама вскочила:

– Вы Гелл?

– К вашим услугам, сударыня.

– Вы провожали вчера из Нельской тюрьмы арестантов, вечером, последняя партия, шесть часов, их было четверо, вы их повезли в автомобиле…

Гелл взглянул на нее и сказал с расстановкой:

– Я ведь, сударыня, не могу рассказывать всем о моей службе.

– Ах, – сказала она, вытирая слезы, – чего вы там не можете! Сколько вы хотите за вашу новость – десять? тридцать? сто? – и она бросила деньги на стол.

Гелл налился кровью, взял деньги со стола и передал их Февари. Тот машинально взял и сунул себе в карман.

– Ну, что же, – почти кричала она, наступая на него, – скажете вы мне или нет? Есть у вас жалость к людям? Или вы продали ее за ваше несчастное жалованье? Так я вам могу дать больше, понимаете!

Гелл покачал головой. Он ничего не будет говорить, а деньги ее ему не нужны.

– Так то, – сказала она, – когда он вас нанимал целыми ротами и платил вам по царски, тогда вы умели брать эти деньги, его деньги! А когда человек попал в беду, в которую его всунули вот такие – в роде вас – вы и слышать о нем не хотите!

Гелл опять налился и, видимо, обозлился. В конце концов он у себя дома и…

– Чьи это деньги я брал, – спросил он, – о ком вы изволите говорить?

– Нечего притворяться, – крикнула она, – вы отлично знаете о ком я говорю: это Эпсор, директор Диггльс-банка!

Гелл почувствовал, что рука Анни у него на плече странно потяжелела. Но он тоже вошел в раж.

– И из за этого беглого кассира вы сказали мне, что я брал чужие деньги!

– Вы не смеете так, – и вдруг оборвавшись, – но неужели вы не видите, что вы убиваете меня?

– Я ничего вам хорошего о нем не могу сказать, имейте это в виду.

– Боже мой, – да говорите же во имя всего святого!

– Ну, так слушайте, если вы сами этого хотите: его застрелил вчера часовой, когда он пытался бежать, – ваш Эпсор в морге пересыльной тюрьмы!

Она бросила совершенно бессмысленный взгляд на Февари и сказала с достоинством:

– Февари, – этот человек ничего не знает, мы ошиблись. Идемте.

И упала на руки к художнику.

А Гелл никак не мог понять, почему Анни так отказывается и чуть не трясется, когда он ее просит помочь женщине, которой сделалось дурно.

65
Доклад союзу

Стифс стоял на трибуне и лицо его выражало полное удовольствие. Эге, его отпустили в Европу и сказали, что если уж ему так не можется, то он может врать все, что угодно, не касаясь некоторых частностей. Он дал слово, что он их не коснется. Они добились своего там, в лаборатории. Осия был обращен в ничтожество и, как говорил Эвис с негритенком, обратился к чорту за утешением, ибо господь отверг его грабительские молитвы (ему будто бы так и было сказано самым главным мормоном, который на небе запросто). Поэтому теперь их исследования не составляют никакого секрета. И Стифс вернулся в Европу, пришел в союз, где его встретили, как воскресшего из мертвых, и сказал, что он все знает. Чуть не целую ночь рассказывал он им о проделках Осии и о великой войне его с Ован-Черри-Тринидад. Теперь он делает доклад об Идитоле. Зал набит народом. Это все своя публика, металлисты, они не пустили ни одного чужого, и ни одного газетчика от предпринимательской прессы. Пусть ка повертятся!

Председатель встал, показал собравшимся товарищам на Стифса. И об’яснил, что это то и есть тот отчаянный человек, который уехал за океан поискать насчет Идитола и что он теперь выложит им всю историю, как на ладони.

Аудитория дружно захлопала. Стифс молодчина, он дельный малый.

Стифс рассказывал.

Идитол сконструирован в лучшем виде, товарищи, нами – работниками лаборатории синдиката Ован-Черри-Тринидад в Скалистых Горах. Товарищи знают, что он не такой человек, чтобы хвалиться зря, но он не может отказать себе в удовольствии рассказать им, что когда опыты начали налаживаться, то старый инженер прямо сказал ему, что его изыскания очень сильно помогли делу. Да, он так и сказал. Идитол изготовлен: – это некоторый состав горючего, он обладает особыми качествами, так как его, так сказать, физико-химическая сущность заключается не в том из чего он сделан, а в самом строении тех мельчайших частиц, из которых состоит вещество Идитола и которые, как всем известно, называются атомами. Он может быть употреблен на много различных целей, благодаря этому. Работы над Идитолом повели к установлению новых состояний вещества, над этим работала целая компания специалистов-физиков, работает и сейчас. Рассказы о том, что Идитол – взрывчатое вещество, суть не более, как детские сказки. Действительно, при приготовлении Идитола, получается промежуточный продукт, способный производить очень большие разрушения, но он неудобен для обращения, и это не есть Идитол. Не все еще закончено, но они на верном пути, и многое уже сделано. Построены чрезвычайно легкие, маленькие и дешевые двигатели, сконструирован летательный аппарат, который может нестись с ужасающей скоростью. Может быть, Идитол разрешит даже задачу междупланетных сообщений.

Но он скажет об этом подробнее в конце. Товарищам, конечно, интересно узнать, что было в Америке и почему провалилась начавшаяся революция. Он хотел бы об’яснить, что собственно никакой революции и не было: – была война так сказать идитолистов с антиидотолистами, причем последние вербовались из биржевых отбросов и просто воров. Эта война естественно увлекла в свое течение и рабочих, так как она приняла формы и размеры настоящей войны. Все хорошие разговоры наросли на ситуации уже после. Война кончилась победой идитолистов, именно синдиката Ован-Черри-Тринидад, он разгромил в конце концов с помощью рабочих, заметьте, – банду жуликов, заваривших эту кровавую кашу, и довольно хорошо вознаградил товарищей за то, что им пришлось перенести, – если, конечно, считать, что деньги могут помочь тем, кто потерял родных и семьи.

За Идитолом охотились в Европе Диггльс-банк, который продался довольно быстро главе антиидитолистов, консорциуму Осии Лавуэрса, и который напал на след одного из изобретателей. У них ничего не вышло с этой слежкой, так как первый то изобретатель, именно тот, от которого и получил Идитол свое имя, Эдвард Идитол, вызвал при помощи своих аппаратов извержение вулкана и землетрясение на острове, где происходили переговоры о продаже изобретения. Но этот изобретатель, с которым имел дело Диггльс-банк, инженер Порк, успел спастись, как он спасся и раньше с парохода «Циклоп», взорванного тем же Эдвардом Идитолом. Таким образом Эдвард Идитол охотился за Порком, а за ними обоими охотятся: Диггльс-банк, Осия Лавуэрс, а также и наш синдикат через Большую Кредитную Ассоциацию.

Но оказывается и третий изобретатель: – это молодой человек, Ральф Родвиг, датчанин. Его открывает банк «Бразильский Флорин» и начинает охотиться и за ним. «Бразильский Флорин» упустил этого юношу, за которым кстати гонялась и полиция, уже не из-за Идитола, а за то, что Родвиг был членом активистской группы анархистов.

Банки подкупают друг у друга служащих, начинается сущая кутерьма, они ловят все, и Диггльс-банк, и Брафлор, и БКА, и Осию, и Ован-Черри-Тринидад и еще ряд более мелких банков, впоследствии примкнувших большею частью к Осин, все они ловят неведомого изобретателя Идитола, нанимают целые полки сыщиков, поджигают и взрывают друг друга, устраивают друг у друга забастовки и почти революции. Они сбиваются постоянно с толку тем, что не могут установить, кого же они собственно ловят: – Эдварда, Порка или Родвига? И пока идет эта невероятная склока, синдикат Ован-Черри-Тринидад решает и совершенно резонно, как показало дальнейшее, что изобретателей несколько, что идея Идитола носится в воздухе, – а, следовательно, ее можно поймать. Ован-Черри-Тринидад собирает целую кучу физиков, инженеров, химиков, математиков, целый корпус ученого народа, одним словом, увозит эту публику в пустыню, снабжает их всем необходимым – и начинает правильную осаду Идитола; Идитол не выдержал, и месяц тому назад сдался на милость победителя. Он в наших руках.

Глупости и пустяки рассказывают те, кто думает, что Идитол может вызвать безработицу. Уже образованы грандиозные компании, уже строятся заводы для идитолических аппаратов, – и скоро для них потребуется масса народа, если не считать всех тех, что заняты сейчас на этих грандиозных постройках.

После этого с час еще об’ясняет им Стифс, что такое Идитол, как его можно использовать, что он принесет нам и прочее, и прочее.

Стифс сияет.

Он кончает свой доклад. Он кончил.

Председатель встает и говорит, что за поздним временем товарищ Стифс не сможет ответить на массу записок, которые он получил. Дискуссию перенесем на следующее заседание. Нет возражений?

Есть. Встает некто и просит с места дать ему слово для коротенького вопроса в порядке профессиональной дисциплины. Хорошо. Он имеет слово в порядке профессиональной дисциплины.

Он стоит там в глубине залы, внутри толпы. Все оборачиваются к нему.

Он хотел сказать вот что. Товарищ Стифс нам все очень хорошо рассказал. Даже прекрасно. Видно, что его хорошо кормили в Америке, не то что нас здесь – это очень хорошо видно…

Председатель прерывает его.

Пусть говорит! – кричат с мест.

Председатель соглашается.

Так вот, его значит там здорово кормили. Товарищ Стифс, небось, забыл о том времени, когда сидел у нас в пекарне, да-с…

Стифс вскакивает. Он просил бы…

Председатель останавливает его. Он получит слово в свою очередь.

Это ведь не Америка с ее лабораториями, наша пекарня. Конечно, всякому хочется делать то, к чему он привык. Это он к тому и говорит, что он не обижается, когда видит, что Стифс уже забыл о социализме и стал опять питаться подачками буржуев, – он этому не удивляется, он это считает естественным. Сперва существование, а потом уже идеология. Это всякий знает. Он вот что только хотел спросить товарища инженера Стифса: а как же быть теперь со всемирной революцией?

Он садится на место.

Председатель встает и говорит среди всеобщего молчания:

– Товарищи, наше время истекает. Разрешите оставить этот вопрос открытым до будущего заседания?

66
Да здравствует Ован-Черри-Тринидад, непобедимый синдикат!

Они делали первую пробную поездку на новом летательном идитолическом аппарате. С невероятной быстротой неслись они над морем, – ибо решили облететь мир, на что требовалось теперь всего неделю, а в дальнейшем дело будет идти и скорее. Они мчались трос: старший инженер лаборатории Ован-Черри-Тринидад и председатель синдиката мистер Эвис со своим невозможным негритенком. Они ехали превесело, так как неслись на такой высоте, откуда их и не увидишь, и им нечего было бояться столкнуться с каким-нибудь воздушным кораблем. Сидели себе в аппарате, мчались и весело проводили время, так как делать им было нечего – и они вели душеспасительный разговор о том, что будет на том свете с проклятущим Осией, кровопийцей и чортовой куклой. И важный инженер не мог не хихикать себе под нос, когда он слышал, какую они несли чепуху, Эвис и его черномазый приятель. А сверх того, они везли с собой недурную порцию рому. На троих – или двоих с половиной – этого было более чем достаточно. Поэтому они были в очень недурном настроении.

Вечером третьего дня Эвис сказал своему инженеру, что теперь бы самое время попробовать, как действует их взрывающий аппарат, который они везли с собой и держали в страшнейшем секрете. Они вытащили карту и наметили себе одно местечко в океане, где можно было безопасно провести этот опыт, так как там не было ни одной живой души. Кроме того это местечко лежит в стороне от пути судов. Так что они никого не потревожат и никто не пострадает. Им осталось уже совсем немного долететь, и они поднялись еще выше, так как не представляли себе точно, каково будет действие нового аппарата.

Но все таки они честно осмотрели в маленькие телескопы это местечко, каменный, скалистый островок. Никого и ничего не было видно. А инженер заметил, что и быть то там никого не может, так как весь островок в страшнейших бурунах, и к нему с океана нипочем не подойти. На него только и можно, что с неба свалиться. Эвис поглядел в какой-то книжке. Эта самая мертвая скала Тихого океана, если вы желаете знать: не больше трех квадратных километров поверхностью.

Поднимемся еще повыше и приступим. Здесь нет свидетелей, нет кстати и этой дубины Стифса, дельного малого, но набитого по самый затылок социалистической чепухой.

Инженер опускает за борт их идитолического корабля свой аппарат, который представляет собой длинную коробку вороненой стали, у которой есть деревянный упор, который он приставляет себе к груди. Он перекидывает себе ремень за голову: таким образом аппарат держится у него на груди и руки у него свободны.

Инженер открывает сверху свою коробку. Маленькая крышка поворачивается и перед ним целый ряд рычажков и указателей, ну точь-в-точь, как у машиниста на паровозе, только в очень маленьком виде.

Инженер хмурится. Он выдвигает из коробки еще какую-то планочку, па которой прикреплена трубка. Он щелкает и в трубке загорается огонек.

Эвис внимательно следит за ним.

А их корабль, сам, без ухода, летает колесом над островком.

Они так высоко, что если бы там и был кто, так он бы их нипочем не заметил.

Наконец Эвис придвигается к рулям и передвигает какие-то рычаги. Их идитолический аппарат останавливается – и неподвижно висит на страшной высоте, неподвижный, над маленьким островком Тихого океана, на котором никого не может быть, так как он окружен бурунами, и на него можно только свалиться с неба.

Инженер наклоняется, переводит стрелки, трогает рычажки, смотрит в трубку с огоньком. Еще рычажки. Колесики. Еще… готово!

Они наклоняются и смотрят вниз:

Они ничего не видят, так как снизу поднимается вверх целая пучина воды и пара. Огонь мелькает в дыме и воде.

Глухой грохот начинает долетать до них.

Он все усиливается, этот грохот, он оглушает их – он вроде как гром, когда молния падает около вас рядом.

Минут пять продолжается этот грохот.

Вода, пар, огонь, дым, камни, все бушует вместе. Колоссальные валы разбегаются по океану.

Все смолкает.

Пар стоит невероятной тучей, застилая им море.

Они спускаются. Они облетают тучу сбоку. Спускаются ниже ее. Из тучи льется проливной дождь.

Колоссальные валы бродят по океану, сталкиваясь и образуя пропасти и горы.

Никаких следов острова нет.

Он уничтожен.

Тогда Эвис и негритенок встают, оба на вытяжку, и орут, что есть силы, ровно и точно, буква в букву:

– Да здравствует Ован-Черри-Тринидад, непобедимый синдикат!

Москва, 1922 г.

* * *

Роман С. Боброва «Спецификация идитола» публикуется по первому книжному изданию (Берлин: Геликон, 1923) с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В тексте исправлены некоторые очевидные опечатки. На авантитуле – обложка книги 1923 г. раб. Л. Козинцевой.