Текст книги "Сын Люцифера. Книга 4. Демон"

Автор книги: Сергей Мавроди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

3.

Первое, что сделал Чиликин, вернувшись домой, это прошел, не раздеваясь, на кухню и включил чайник. Потом проследовал с пакетом к себе в комнату и высыпал на кровать деньги. Пять аккуратных пачек в банковских упаковках. Чиликин их даже с наслаждением понюхал, жадно и глубоко вдыхая ни с чем не сравнимый, волнующий запах свеженапечатанных денег. Запах свободы, счастья и благополучия. Запах жизни!

Смерти! – пришло вдруг ему в голову, и он тут же, передернувшись от отвращения, брезгливо отбросил пачки подальше от себя. Ему даже руки пойти помыть захотелось, тщательно, с мылом, настолько явственно почудился ему поползший вдруг по комнате отчетливый, тошнотворный, сладковатый, тлетворный запах. Еле-еле слышный, легкий, но все же ощутимый. Запах склепа. Могилы. Гроба.

Черт! Во нервы-то как разыгрались! – с трудом перевел дыхание Чиликин, постепенно успокаиваясь. – Прямо кисейная барышня какая-то! Скоро истерики и обмороки начнутся.

Смотреть на разбросанные по кровати деньги было, тем не менее, неприятно. Как будто это и не деньги были вовсе, а... Чиликин даже не мог понять, что именно они ему напоминали, какие ассоциации вызывали, но что-то, несомненно, зловещее и пугающее, в них было. Привет с того света! Дружески протянутая рука дьявола. Его хищно растопыренная пятерня. Приглашение в ад. Пропуск. Входной билет. С последующим уведомлением о благополучном прибытии. Следующие пять пачек – клиент прибыл.

А ведь я их никогда не увижу, те пять пачек! – сообразил неожиданно Чиликин, и эта простая и очевидная мысль почему-то вдруг потрясла его. – Десять пачек будут означать, что я уже в аду.

А может, в раю? – невесело усмехнулся он. – Да, жди!.. Как же!.. В раю. Размечтался! Самоубийцам рай не светит. Они прямехонько в ад отправляются. Прямиком в какой-то там круг. Надо будет у Данте потом посмотреть, в какой именно. К чему хоть готовиться?!

Да, вообще шутки шутками, а... Неделя, значит... Поня-ятно... Чтой-то я не радуюсь? А? Так удачно все с бабками решилось. Прямо как в сказке! А мне чего-то грустно... Хучь плачь.

Насчет бабок, кстати, – покусал нижнюю губу Чиликин, заваривая чай. – Как-то все это... На удивление легко и просто... Ни тебе никаких расписок, ни хуя... вообще ничего! Вынул просто из бардачка 50 косарей и дал. «Вот Вам, Андрей Павлович, пакет еще – а то, я вижу, Вам положить некуда!» Чуде-са-а!..

А если я... А чего я? Куда я денусь? Тем более со своей болезнью? Да и зачем?.. Так-то оно так, но все-таки... Разные же люди бывают. Бывают такие идиоты отмороженные!.. Скажет: «Не брал я ничего!» – и чего ты с ним будешь делать? Тем более, что он уже одной ногой в могиле стоит, хуй ли ему! По хую все!!

Дать первому встречному, через две минуты разговора, 50 тыщ евро!.. Причем без всяких документов!.. Непонятно!.. Не-по-нятно!.. Ничего непонятно! Понятно только, что ничего непонятно. Ладно, впрочем, какая мне в конце концов разница? Мне-то что? Их проблемы. Может, для них 50 косарей – вообще не деньги? Так... семечки... По хую мне все это! Сами пусть разбираются.

Мне вот что интересно – черт! чай горячий, обжегся! – чего это он мне так много денег-то дал? Причем сразу, сам предложил, не торгуясь! Я бы и за полтинник согласился... Легко! Да за какой там «полтинник»! И за двадцатку бы с радостью, и за десятку. Черту бы душу продал. Заложил. Да и..! – мысленно махнул рукой Чиликин. – Можно было и еще дешевле меня купить, если постараться. С потрохами. Цена мне – грош. Денег ни копья, семью с хуем оставляю. С голой жопой. Кормилец, блядь, поилец. «Я!..», «Я!..», «Глава семьи!..», «Моя работа!..». «Я», блядь!.. «Глава»!.. Головка. От хуя! Тьфу!! – Чиликин опять в сердцах хлебнул горячего чая и зашипел от боли. – Ну все, пиздец! Все небо сжег, – он покатал языком во рту свисавшие сверху клочья нежной кожицы. – Ч-черт! Да, так насчет денег.., – Чиликин рассеянно пощекотал большим пальцем подбородок. – Чего меня беспокоит-то? Что много дали? Ну а мне-то что? Много не мало. Действительно ведь дали. Не просто пообещали, не развод какой-то голимый, а правда все! Правда дали. Вон они в комнате лежат! На кровати валяются. Можно пойти полюбоваться, – при воспоминании о деньгах Чиликина опять передернуло. – Так что, чего я беспокоюсь? Все путем. Лучше не бывает! Хуже, впрочем, тоже. А если и бывает, то редко... Ладно, ладно! Хватит кукситься. А заодно хмуриться и злобиться. Как в песне поется. Меня, вон, сам ангел смерти похвалил. На черной БМВ. «Молодцом» назвал. Надо держать марку.

Чиликин допил чай, вымыл чашку и пошел в комнату. Убрал в пакет деньги, лег на кровать, включил телевизор и стал ждать жену. Ему не было скучно. Наоборот! Время текло теперь неправдоподобно быстро. Летело! Стрелой! Безжалостный хронометр внутри него неумолимо отсчитывал минуту за минутой, и он постоянно к нему прислушивался. Вот и еще одна прошла... И еще... Черт!!

4.

Через час 42 минуты 23 секунды вернулась из поликлиники жена. Чиликин услышал, как хлопнула входная дверь, и выглянул в коридор.

Да, точно. Господи, что сейчас начнется! – Чиликин поморщился. – Может, не говорить? – малодушно подумал он, понимая в то же время прекрасно, что это в данной ситуации совершенно нереально.

Можно, конечно, подождать результатов повторного обследования, но что это даст? Чушь ведь все это! Лажа. Вероятность ошибки ничтожна. Да вообще ноль! Какая там «ошибка»! И кровь, и на мониторе они что-то там увидели. Углядели. Ладно, короче. Чего себя иллюзиями зря тешить. Позориться только. Лицо терять. Не маленький, чай. Не ребенок. Не страус, чтобы голову в песок прятать. Надо смотреть правде в глаза. Как и подобает!.. Н-да... Подобает, подобает!.. – Чиликин с тоской посмотрел на потолок. Говорить все равно не хотелось. – А то что я ей потом скажу? – принялся дальше убеждать себя он. – После повторного обследования? Через неделю, когда все наверняка подтвердится?

«Дорогая! Вот деньги, я завтра повешусь! Не поминай лихом!»? Так, что ли? Надо же все по-людски все-таки делать. По-человечески. Заранее хоть сказать. Обсудить. Пообщаться. Да и про деньги, про вторую половину все объяснить.

Или уж не говорить?!.. А? – лихорадочно заметался в мыслях Чиликин, чутко прислушиваясь в то же время ко всем, раздающимся из коридора, звукам и шорохам. Сейчас войдет! – Чего тут «объяснять»?! Оставлю лучше письмо подробное, где все ей распишу. По пунктам! Что и как. Набор инструкций, блядь. «Мою посмертную записку отдавай ТОЛЬКО в обмен на...» Ну, и так далее, в том же духе...

Обидится, конечно... – тяжело вздохнул про себя Чиликин. – Ну а мне-то что? – тут же успокоил он сам себя. – Мне это к этому моменту уже все равно все будет. До фени. До лампочки! Я к этому моменту уже далеко-о буду!.. На том свете. Какой с меня спрос? – Чиликин все никак не мог решиться. В волнении он вскочил с постели и принялся быстро расхаживать по комнате. – Да и меня же надо понять! – начал оправдываться он. – Очень мне приятно последнюю неделю жизни на положении тяжелобольного проводить! Смертника какого-то. Лучше уж оттянуться как следует напоследок! По полной программе. Махнуть, может, куда-нибудь на пару дней! По кабакам побродить. Бабки есть...

Да, «есть»! А вдруг?.. – Чиликин на мгновенье остановился. – Да-а!.. – махнул он рукой. – Вдруг, вдруг!.. Если «вдруг», тогда и думать будем. Разберемся! Только не будет ведь никакого «вдруг»! Ясно все, как белый день. «Вдруг» только пиздецы случаются. Вот они-то – пожалуйста! Сплошь и рядом. Глазом моргнуть не успеешь, как он уж, проклятый, тут как тут. Вдруг! А хорошие дела...

Не скажу, короче! – окончательно решил он и сразу же почувствовал невыразимое облегчение. Даже повеселел. Разговоры, блядь, все эти!.. Слезы... Уходить надо достойно. Без соплей.

– Ты дома? – удивилась жена, входя в комнату. – Ты же на работу вроде собирался?

– Завтра пойду, – беспечно ответил Чиликин, привлекая ее к себе. – Иди лучше ко мне...

* * *

На следующий день, часов в 11, когда Чиликин еще лежал в постели и задумчиво курил, пуская дым в потолок, входная дверь хлопнула, и через секунду буквально в комнату ворвалась зареванная жена.

– Почему ты мне вчера ничего не сказал?! – с порога закричала она.

Чиликин от неожиданности даже сигарету изо рта в кровать выронил и сразу же с проклятиями начал ее искать.

– Что не сказал? – наконец, смог произнести он, снова закурив и обреченно про себя вздохнув. Он уже знал «что».

– Про свой вчерашний диагноз, – опять заплакала жена. – Что у тебя вчера обнаружили?

– Почему, почему!.. – смущенно забормотал Чиликин. Как тут объяснишь? Почему?.. Потому. Кончается на «у». – Не точно же еще! – наконец нашелся он. – Решил подтверждения подождать. Когда повторные анализы сдам. Чего тебя раньше времени беспокоить? Я же знаю, ты волноваться будешь, переживать... – попытался он слегка подольститься к жене. – А может, не подтвердится еще ничего... (Да, как же! – тоскливо усмехнулся он про себя.)

– А про деньги почему ничего не сказал? Про самоубийство это? – опять спросила жена.

– Что-о-о??!! – Чиликин от изумления привстал и снова выронил сигарету. – Что? – повторил он через мгновенье, когда стряхнул ее на пол и затушил в пепельнице. – Откуда ты знаешь?

– Так, значит, это правда? – в голос зарыдала жена.

– Да подожди ты! – в нетерпении прикрикнул на нее Чиликин. – Говори толком. Откуда ты можешь это знать? И про диагноз, кстати, тоже? Тебе что, из больницы, что ли, звонили? (Откуда у них может быть мой телефон? – тут же сообразил он.)

– Нет, не из больницы, – всхлипнула жена, осторожно промакивая глаза платком.

– Так откуда ты знаешь? – Чиликин сел на кровать. – Кто тебе сказал?

– Ну, этот... – жена судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться, – мужчина... который вчера с тобой встречался... И деньги тебе дал... Я у Веры сидела...

Чиликин в полном ошеломлении смотрел на жену, не веря собственным ушам.

– Он что, позвонил твоей подруге? – недоверчиво переспросил он. – А откуда?..

Чиликин хотел спросить: «А откуда он телефон узнал?», – но понял, что спрашивать бесполезно. Она-то чего знает? Откуда... откуда?.. От верблюда! Судя по всему, организация, с которой он вчера столкнулся, была гораздо более серьезная, чем он поначалу подумал. Да он, собственно, и не думал еще вообще на эту тему. Некогда было. Да и не до того. А если бы подумал хоть немного, – и сам бы мог догадаться. Когда речь о таких бабках идет!.. В общем, суду все ясно. Откуда у него телефон.

Неясно только, какого хуя он ей позвонил? Что это вообще за блядство!! Хотя бы предупредил. Как это: взять.., ничего не сказав.., позвонить?.. просто поставить меня перед фактом... Вообще пиздец!! Вот возьму и не повешусь ни хуя! Нет, ну наглость просто неописуемая! Да и зачем??!! Зачем???!!! Мы же договорились обо всем?! Жену-то зачем трогать?

– Что он тебе сказал? – набросился Чиликин на все еще всхлипывающую жену. – Повтори мне все как можно точнее, слово в слово.

– Ну, он спросил сначала, знаю ли я, какой тебе диагноз вчера поставили? – залепетала испуганная жена, глядя на Чиликина широко открытыми глазами. – Я сказала, что нет. Ты же мне ничего не сказал.

– Так.., – подбодрил ее Чиликин. – Дальше.

– Ну, он сказал тогда, – жена опять заплакала, – что рак печени-и-и!..

– Да не реви ты! – с досадой сказал Чиликин. – Говори, чего дальше было.

– Дальше он сказал про то, что он тебе предложил заработать денег, и ты согласился.

– Как именно он сказал? А, ну да... – Чиликин вспомнил начало их разговора. – Подожди, подожди! – вдруг сообразил он. – Он тебе это что, все прямо по телефону говорил?

– Нет, – опять всхлипнула жена, – в машине этой черной...

(Блядь! – выругался про себя Чиликин.)

– Так вы встречались, значит? – еле сдерживаясь и стараясь изо всех сил говорить спокойно, терпеливо переспросил он.

– Ну да, – как нечто само собой разумеющееся подтвердила жена. – Он прямо к Веркиному дому на машине своей подъехал. Верка там, наверное, обалдела! – вдруг с чисто женской непоследовательностью, ехидно добавила она.

Чиликин стиснул зубы и на секунду закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки.

– Юль! – преувеличенно-спокойно начал он. – Ты мне можешь подробно все рассказать? Как все было? От начала до конца? Можешь?! Неужели это так трудно??!!! – сорвавшись, закричал он, не в силах больше сдерживаться.

(Нет, ну правду говорят: все бабы дуры, – с ожесточением подумал он. – Дуры! дуры!! дуры!!! Тупорылые, безмозглые курицы! У нее муж через неделю вешается, а она ему про свою подругу Верку впаривает! Такую же дурищу набитую, как и она сама. Да по хую мне, обалдела она там от чего-то сил нет!! По хую!!!)

– Но я же тебе уже все рассказала! – обиделась, наконец, и жена, окончательно перестав плакать.

– А теперь расскажи мне все снова и с самого начала, – настойчиво повторил Чиликин. – Ты сидела у Верки, он туда позвонил... И что?

– Ну, и подозвал меня...

– Как? Просто по имени? Просто «Юлю»? Или, может, по имени-отчеству? По фамилии? – сразу же настырно перебил Чиликин.

– Да я откуда знаю?! – в голосе жены послышались легкие нотки раздражения. Она явно не понимала, чего он от нее хочет, и к чему вообще весь этот допрос? Ну, подозвали и подозвали! По имени не по имени!.. Да какая разница! Вот пристал, как банный лист! – Верка сказала: «тебя» – ну, я и подошла. Взяла трубку.

– Ну, хорошо! – не отставал Чиликин. – Ты взяла трубку. И что он тебе сказал?

– Ну, что? – совсем уже раздраженно пожала плечами жена. – «Здравствуйте, Юлия Владимировна! (Ага! Значит все-таки по имени-отчеству, – с удовлетворением отметил для себя Чиликин, решив больше по возможности не перебивать и не переспрашивать. А то поссоримся еще напоследок, чего доброго!) Я по поводу диагноза Вашего мужа. Его вчерашнего обследования. Нам с Вами надо срочно встретиться, – жена остановилась, припоминая. Чиликин ждал. – Я тут рядом, выходите через 5 минут, я у подъезда буду стоять». И номер машины продиктовал.

– Так ты ему что, даже адрес не диктовала? – удивленно уточнил Чиликин. – Он сам знал, куда подъехать?

– Ну да, – наморщила лоб жена. – Кажется, не диктовала. Да я и сама его не знаю!

(Так-так-так! – подумал Чиликин. Он и сам не знал, почему он все это так дотошно выспрашивает, но чувствовал, что это важно. – Так это, значит, он и мой адрес вчера наверняка знал. А меня просто так спросил. Чтобы не пугать сразу. Не спугнуть! Поня-ятненько...)

– Ну, хорошо. И дальше чего было? Ты села в машину, и что он тебе сказал?

– Ну, вот и сказал... – на глазах у жены появились слезы. – И про диагноз твой... И про договоренность вашу... – она опять заплакала. – Как ты мог на такое согласиться? – сквозь слезы еле выговорила она. – Это же какой грех! Самоубийство!

– Ладно, грех... – смущенно пробормотал Чиликин. (Сам знаю! А хуй ли делать?! «Грех»!.. А семью оставлять без денег – не грех?!) – Юль! – чуть помолчав, осторожно сказал он. – Ты же знаешь нашу ситуацию. Денег нет. Как ты жить будешь? Да еще с ребенком?! Святым духом, что ли, питаться? Я хочу, чтобы мой ребенок вырос нормальным, здоровым... Чтобы жил не хуже других. Чтобы у тебя было все хорошо. Так что... куда деваться? Грех не грех... Выбирать не приходится!.. (А лучше было бы, если бы ты на панель пошла? – хотел добавить он, но удержался. – «Грех»!..)

Жена, не отвечая, заплакала еще сильнее. Чиликин дрожащими руками закурил кое-как сигарету и уставился в одну точку. Мыслей в голове не было. На душе было бесконечно-тоскливо и грустно.

Вот один день и прошел... – внезапно с ясностью осознал он. – Всего шесть осталось... «Легче гусиного пуха улетает жизнь...» «А счетчик щелк да щелк, да все одно – в конце пути придется рассчитаться!» Придется!.. Рассчитаемся, раз придется... Придется, так придется.

– А он тебе не сказал, кстати, зачем он вообще тебе все это рассказал? Не объяснил? – все же спросил на всякий случай Чиликин, хотя и не надеялся услышать в ответ ничего нового.

Жена некоторое время молчала, всхлипывая, потом, шмыгая носом, прерывающимся голосом с трудом ответила: «Сказал, что, когда речь идет о таких деньгах, никаких неожиданностей быть не может. И он должен быть уверен, что все заинтересованные лица в курсе, – голос жены прервался. – Так он сказал», – после паузы добавила она.

(Вот сволочь! – злобно выругался про себя Чиликин. – Тварь бессердечная!! А хотя чего я его ругаю? – тут же спохватился он. – Для него ведь это просто дело. Он бабками своими рискует. Да и вообще он со мной совершенно по-джентльменски себя ведет. Грех жаловаться. Никаких расписок. Деньги вперед. Все! Чего я от него еще хочу-то? Сочувствия? Пожалуйста! Но за дополнительную плату. Вешайтесь не за сотку, а за тридцатку – так вообще рыдать над вашим телом буду! Навзрыд! Могу до, могу после – как договоримся. Да-с.

Бизнес есть бизнес. Это всего лишь деньги. Ничего личного. Как, впрочем, и лишнего. Все лишнее – только за дополнительную плату! Да-с.

Юля тоже хороша! Целый час ее раскалывал, пока хоть что-то путное наконец узнал. Хотя чего с нее взять! Женщина... Одни бигуди в голове.

Впрочем, да и сам-то я!.. Тоже тот еще молодец! Среди овец. Накинулся на нее, как коршун. Целое расследование затеял. Что да как?! «Слово в слово!» А чего в итоге выяснил? Такого уж важного? Что Волга впадает в Каспийское море? Что им не нужны неожиданности, и они хотят подстраховаться и быть уверенными, что жена в курсе и не возражает? В суд на них потом не подаст и заяву ментам не кинет? Так это и так ясно было. С самого начала. Мог бы и сам все это сообразить, своим жалким умишком дойти. Пинкертон хренов! Шерлок, блядь, Холмс.)

– Так он тебе что, действительно 50 тысяч евро дал? – услышал вдруг Чиликин вопрос своей жены и, глубоко задумавшись, уйдя с головой в свои невеселые мысли, не понял даже сразу, о чем, собственно, идет речь.

– Что? – переспросил он.

– Я говорю: он тебе правда 50 тысяч евро уже дал? – повторила свой вопрос жена.

– Да, – нехотя признал Чиликин. Он достал пакет и высыпал деньги на кровать. – Вот они.

Жена зачарованно уставилась на валявшиеся на кровати пачки. Такого количества денег она никогда в жизни не видела. Потом робко взяла одну пачку и нерешительно повертела ее в руках.

– Здесь действительно 50 тысяч? – тихо спросила она.

– Да, – подтвердил Чиликин. – В каждой пачке ровно по 10 тысяч. Видишь, сотенные купюры, по 100 евро. В пачке 100 штук. Сто по сто – десять тысяч.

– Да-а... – так же тихо протянула жена, рассматривая пачку. – Каждая такая бумажка – целых 100 евро! А их тут целая пачка. Раз! – 100 евро! еще – раз! – еще 100 евро! С ума можно сойти!

– Можно, можно!.. – пробормотал Чиликин, убирая деньги.

Жена проводила их долгим взглядом. Потом посмотрела на мужа.

– Так ты действительно хочешь это сделать? – совсем уже еле слышно прошептала она. Глаза у нее опять предательски заблестели. – А как же я?

– Юль, ну давай не будем! – Чиликину и так было невыразимо тоскливо. – Ну чего воду в ступе толочь? Ты взрослый человек, все прекрасно понимаешь. Если у меня рак, мне жить от силы полгода. Ты же знаешь, у меня родители от рака умерли, я все это сам видел. Собственными глазами. Как это бывает. Да плюс еще щас лекарства, уход понадобятся... А где у нас деньги? А так хоть семье что-то оставлю! Ребенку.., – Чиликин почувствовал, как к горлу подкатывает ком. – Ладно, давай не будем больше об этом! – с трудом справившись с собой, негромко попросил он. – Хорошо?

– Но это же грех страшный! – жена смотрела на него с ужасом, широко раскрытыми глазами. – Я не смогу жить, зная, что ты из-за меня...

– Перестань! – страдая, перебил ее Чиликин. – И не вини себя ни в чем. Считай, что я из-за ребенка делаю. И давай закончим, а? Мне и без того тяжело... Честное слово!..

5.

Последующие шесть дней пролетели для Чиликина как один миг. День.., второй.., третий... Кажется, только вчера был вторник, и вот он уже опять! Уж с самого утра Чиликин чувствовал себя не в своей тарелке. Жена куда-то умчалась, по каким-то своим делам (Чиликин, честно говоря, слегка слукавил, сказав ей, что позвонить ему должны только завтра, в среду), и он сидел один на кухне, беспрерывно курил, бездумно смотрел в окно и ждал звонка. Вот сейчас!.. Вот сейчас!..

В глубине души он все-таки никак не мог до конца поверить в реальность происходящего. Ну как это так – он не сегодня-завтра должен умереть? Что это значит?

Меня не будет, что ли, больше вообще? Как это? Никогда?.. Мир, солнце, земля, вода, деревья, небо, ветер, птицы, люди вокруг – все это останется, а меня не будет? Вообще?! Никогда-никогда?.. Не может этого быть!!

Чиликин представил себе, как он вешается. Встает на стул.., одевает на шею веревку.., чуть-чуть ее затягивает... Потом резкое, короткое движение ногами – и!.. Бр-р!..

Чиликин вспомнил, как он читал где-то, что какой-то врач ставил на себе эксперименты. Вешался, а ассистент в последний момент вынимал его из петли. Врача интересовало, что испытывает повесившийся. И как, в частности, люди умудряются повеситься порой даже лежа, на спинке кровати? Казалось бы, инстинкт самосохранения должен включиться в последний момент и заставить человека вылезти из петли, когда он начнет задыхаться. Тем более, что это в данном случае вроде бы так просто?! Однако не тут-то было! По словам врача, как только петля затягивается, человек уже не в силах даже пошевелиться. То ли аорта там какая-то на шее сразу пережимается, то ли еще что, но факт остается фактом. Человеком мгновенно овладевает чудовищная слабость, тело становится как ватное, а все существо его захлестывает волна совершенно непереносимого, смертельного ужаса.

Чиликин словно наяву увидел, как равнодушные санитары вынимают его мертвого, посиневшего из петли, небрежно кладут на носилки и везут в морг. Там догола раздевают, прикрепляют к ноге бирку и швыряют на цинковый стол. А рядом стоят такие же точно столы и на них тоже лежат такие же точно голые тела. Мужские и женские. Безобразные пожелтевшие трупы каких-то отвратительных голых сморщенных старух, бомжей, алкоголиков и пр. и пр.

Как его потом катят на колесиках на вскрытие, распиливают грудную клетку, череп, копаются во внутренностях... Затем опять зашивают...

А он все это время безучастно и равнодушно лежит, и все это и чувствует, и не чувствует. Пошевелиться он не может, боли тоже нет, тело словно уже и не его, но какие-то ощущения в нем все-таки еще остались. Он нечто вроде одушевленного камня или куска сырого мяса. Безучастного к тому, что с ним делают, но все-таки все это каким-то образом ощущающего.

Затем его снова одевают, кладут в гроб и везут на кладбище. Закрывают гроб крышкой, забивают гвоздями и опускают в сырую и холодную могилу. Закидывают сверху землей и уходят. Навсегда.

А он остается лежать под землей, в этом узком, тесном, душном гробу, где нет воздуха, невозможно вздохнуть, невозможно ни пошевелиться, ни перевернуться. Придавленный сверху тяжелым, плотным и толстым слоем земли... Глубоко под землей... В гробу...

Громко зазвонил телефон. Чиликин вздрогнул и, не успев даже ничего понять, быстро схватил трубку.

– Да!

– Андрей Павлович? – услышал он знакомый неторопливый голос.

– Да, это я.

– Здравствуйте. Нам надо срочно встретиться. (Чиликин почувствовал, что внутри у него все оборвалось.)

– Здравствуйте. Когда? – дрогнувшим голосом спросил он.

– Лучше прямо сейчас. Скажем, через 10 минут на прежнем месте. Вас устроит?

– Да, вполне, – Чиликин запнулся. – А... потом мы..?

– Я Вас не задержу, Андрей Павлович. Буквально на полчаса.

– Хорошо, – с неописуемым облегчением выдохнул Чиликин. Фу-у-у!.. У него словно камень с души свалился. Значит, не сегодня. Уу-уу-ух!.. Ну, естественно! Мы же договорились: неделя-две. Значит, неделю-то еще уж точно можно будет выторговать. А там посмотрим. Чего сейчас загадывать? Чего об этом вообще думать?! Неделя – это целая вечность.

– И деньги с собой, пожалуйста, захватите, – вдруг услышал он. – Ну, что я Вам в прошлый раз давал.

– Простите?.. – начал было Чиликин.

– Андрей Павлович! Я Вам все при встрече объясню! – сразу же оборвал его собеседник. – Выходите, на месте все обсудим, – в трубке раздались короткие гудки.

Все хорошее настроение Чиликина мгновенно бесследно улетучилось. Господи! Что еще случилось?! Он передумал?.. Почему?..

Чиликин быстро оделся, схватил пакет с деньгами и выбежал из подъезда. Ровно в назначенное время, минута в минуту, к подъезду подъехала знакомая БМВ. Чиликин лишний раз на нее невольно полюбовался, прежде чем залезть внутрь. Краса-авица!..

Сколько, интересно, людей ради нее повесились? Ради того, чтобы сидящий рядом с непроницаемым видом мужчина смог ее купить? 10?.. 20?.. 100?.. Чиликин поежился. Мужчина, казалось, почувствовал его настроение и еле заметно усмехнулся. Затем внимательно посмотрел Чиликину прямо в глаза и после паузы сказал:

– Поздравляю Вас, Андрей Павлович! Вы здоровы. Ваш диагноз оказался ошибочным.

– Что? – даже не понял сначала Чиликин. Об этом варианте он вообще даже как-то не думал. – Что Вы сказали??!! – чуть не закричал он буквально через секунду. – Откуда Вы знаете?!

– Ну, Вы же сдавали повторные анализы, – невозмутимо пояснил мужчина, с любопытством глядя на Чиликина. – Сегодня утром результаты их стали известны.

– А?.. А, ну да. Понятно... А почему же первый раз?.. – чуть помолчав, спросил Чиликин.

Он еще никак не мог осмыслить до конца услышанное. Как это «здоров»? Все кончилось? Весь этот кошмар. Так просто?

– У Вас есть одна очень редкая особенность организма. Это ввело врачей в заблуждение, – спокойно объяснил мужчина, все так же проницательно глядя на Чиликина. Казалось, он видел его насквозь. Чиликин молчал, не зная, что сказать. – Андрей Павлович! – после паузы все так же спокойно продолжил собеседник. – Как Вы сами понимаете, наша договоренность теперь автоматически теряет силу. Впрочем, если Вы хотите... – вдруг неожиданно пошутил он и усмехнулся.

– Нет-нет! – охотно подхватил его шутливый тон Чиликин и тоже широко улыбнулся. – Боже упаси! Вот Ваши деньги! Все, как договаривались.

– Прекрасно! – мужчина взял у Чиликина пакет с деньгами и небрежно сунул его в бардачок, даже не разворачивая. – Теперь еще одно, Андрей Павлович! – Чиликин смотрел на своего собеседника, все так же радостно осклабившись. – Прочтите, пожалуйста, вот это, – мужчина протянул Чиликину какой-то сложенный вчетверо листок.

– Что это? – автоматически спросил Чиликин, разворачивая листок и быстро пробегая его глазами. – Что это? – повторил он дрожащим голосом через мгновенье, подняв глаза. Улыбка так и застыла на его лице, как приклеенная.

– Читайте сами! – пожал плечами его собеседник.

Чиликин еще раз прочел. Сначала быстро, а потом все медленнее и медленнее.., останавливаясь.., словно спотыкаясь.., на каждом... слове...

Расписка

Я, Чиликина Юлия Владимировна, разрешаю использовать труп моего мужа, Чиликина Андрея Павловича, в качестве объекта для сексуальных действий (некрофилия), а также разрешаю видеосъемки этих действий, за 20 (двадцать) тысяч евро.

Число. Подпись.

Десять тысяч евро получены.

Число. Подпись.

– Что это значит? – наконец, с трудом выдавил из себя он, медленно снова подняв глаза на сидевшего рядом с ним человека.

– Ну, Вы же сами видите!.. – опять чуть заметно пожал плечами тот. – Расписка Вашей жены.

– Что такое «некрофилия»? – тяжело спросил Чиликин, хотя прекрасно это знал.

– Совокупление с трупом, – невозмутимо пояснил ему его собеседник. – Но Вы же и сами, Андрей Павлович, это знаете. Зачем спрашиваете?

– Она что, мой труп продала, что ли? Чтобы его трахали потом перед камерой? Когда я повешусь? – в голове Чиликина все это просто не укладывалось.

Это же вообще дикость какая-то! «Некрофилия»!.. Да Юлька и слов-то таких не знает! Она и не слышала о таком никогда, наверное!.. Да к тому же она верующая, в конце концов! Если самоубийство грех, то это-то что? Это не грех даже, а..! Слов таких нет в человеческом языке!! Это за гранью уже не то что морали, а... Надругательство над трупом мужа... Бред! Бредни!! Бред, бред, бред! Чушь!!!

– Вас, наверное, удивляет, Андрей Павлович, зачем я Вам это показываю? – вежливо поинтересовался мужчина.

– Да!! – Чиликин соображал с трудом. В голове у него царил полный кавардак. Беспорядочно мелькали лишь отдельные обрывки каких-то бессвязных мыслей. Рак.., смерть.., деньги.., ребенок.., некрофилия.., деньги... Деньги.., деньги.., деньги... Слишком много событий сразу на него обрушилось. Новостей. Выздоровление чудесное.., потом вдруг эта расписка... – Удивляет! А действительно, зачем? – он напряженно замер, ожидая ответа и впившись глазами в своего собеседника. Может, это все же шутка какая-то идиотская? Розыгрыш? Понарошку?

– Затем, что Юлия Владимировна, судя по всему, деньги возвращать не собирается, – любезно разъяснил мужчина. – Поэтому я вынужден обратиться по этому вопросу непосредственно к Вам.

– Какому вопросу? – тупо переспросил Чиликин. Он вообще уже почти ничего не понимал и не воспринимал. Лоб горел, в висках стучало, мир вокруг слегка покачивался, колыхался и куда-то плыл.., плыл.., плыл... Куда-то далеко-далеко... В какие-то волшебные, неведомые дали... В сказочную страну Оз. Туда, где порхают над цветками феи, где нет ни рака, ни некрофилии, ни денег, ни предательства. Где обо всем этом можно забыть. Навечно. Навсегда! Забыть!! Забыть!.. Забыть!!! «Говорят, что где-то есть острова, где растет на берегу забудь-трава...»

Лучше бы я умер, – с тоской подумал он.

Мужчина чуть более внимательно посмотрел на Чиликина и с каким-то даже сочувствием терпеливо повторил:

– По вопросу денег. Ваша жена получила от меня 10 тысяч евро – видите, внизу ее расписка! – а возвращать их сейчас, судя по всему, не хочет. Или не может, – добавил он, чуть помедлив.

– Почему не хочет? – огромным усилием воли заставил себя сосредоточиться Чиликин. – Или, Вы говорите, не может. Что значит: не может? Почему?

– Ну, я полагаю, что она просто уже потратила часть денег! – улыбнулся мужчина. – Вы же понимаете – женщина...

– Как это «потратила»?! Она что, не понимала, что, возможно, возвращать придется?.. Нет, погодите! – очнулся Чиликин. – К деньгам мы еще вернемся. Все я Вам, разумеется, отдам, не волнуйтесь! – в глазах у собеседника что-то мелькнуло. Вероятно, последнее замечание Чиликина его слегка позабавило. – Не о том сейчас речь. А когда Вы ей это предложение сделали? Ну, насчет меня... – Чиликин запнулся, с трудом подбирая слова. – Моего тела?.. Что, неужели сразу при встрече? Когда диагноз мой сообщили?