Текст книги "Луна над Лионеей"

Автор книги: Сергей Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

14

Иннокентий открыл глаза, увидел Настю и произнес какую-то длинную фразу на неизвестном языке.

– Я тоже рада тебя видеть, – сказала Настя.

– Нет, я сказал другое. Я сказал, что чуть не умер из-за тебя, глупая женщина.

– Я тоже думала, что сдохну, пока тащила тебя сюда. Но, как видишь, выжила. Думаю, и с тобой все будет хорошо.

– Со мной все будет… – Иннокентий огляделся по сторонам. – Куда это ты меня притащила?

– Это такое секретное место. Для разных секретных дел.

– Что в переводе значит…

– Подземная тюрьма Андерсонов.

– И что мы тут забыли?

– Одну важную вещь.

– Ладно, – сказал Иннокентий. – Только если ты задумала какую-нибудь глупость…

– Я? Ну что ты, мои поступки всегда отличались этим, как его, рационализмом, – не очень весело рассмеялась Настя.

– Так что мы все-таки забыли в этом холодном… – взгляд Иннокентия остановился на приоткрытой двери. – Если это подземная тюрьма Андерсонов, то это должно быть… Елизавета? В этом металлическом ящике – Елизавета?

Он вскочил с пола, бросился к двери, заглянул внутрь, отшатнулся, посмотрел на Настю, снова заглянул внутрь…

– Зачем? – наконец спросил он. – Зачем ты меня сюда привела? У нас с Лизой давние счеты, это так, она убила нашего сына, она едва не убила меня, так что у меня есть масса причин желать ее гибели… Но при чем тут ты? Почему это стало для тебя так важно именно сейчас? Ты хочешь, чтобы я ее убил? Но она такая же бессмертная, как и я, она слаба, но вряд ли даже сейчас… Стоп, – он схватился за голову. – Нет, тут что-то другое. Ты оглушила меня и притащила сюда, потому что знала, что по своей воле я сюда не пойду. Что тебе от меня надо, Анастасия? Или чудовище, принявшее облик Анастасии? Что тебе надо?!

Настя выждала, пока он перестал вопить, и сообщила:

– Дверь закрыта. Ключи – у меня. Я не выпущу тебя, пока ты меня не выслушаешь.

– Как интересно! Мы встретились, когда ты выпустила меня из подземелья, а теперь ты запираешь меня в подземной тюрьме! Как это называется – эволюция? Круговорот подземелий в природе?! – Иннокентий снова перешел на крик. Настя смотрела на тощую фигуру, бешено жестикулирующую, находящуюся явно на грани нервного срыва, а то и непосредственно за гранью…

Все это было неправильно. Иннокентий походил сейчас на карикатурного безумного ученого в своей подземной лаборатории, но уж никак не на…

– Ты знаешь легенду о потерянном страннике? – спросила Настя.

– Что? Какую еще…

– Есть легенда, что после сотворения мира один из ангелов захотел спуститься на землю и…

– Ты уверена, что сейчас самое подходящее время для сказок? Место меня тоже смущает, Анастасия. Я ничего не боюсь в этом мире, но ты начинаешь меня пугать, потому что я совершенно не понимаю, зачем ты все это делаешь…

– Сядь, успокойся и выслушай меня. Пять минут – и тебе все станет ясно.

«Надеюсь, мне тоже все станет ясно».

Когда творение мира было завершено, один из старших ангелов предстал перед Создателем и сказал ему: «Отец мой, долог был труд по сотворению этого мира, много сил и умения мы вложили в него. И теперь, когда наша работа наконец завершена, не позволишь ли ты мне ступить на эту землю и посмотреть на нее вблизи, увидеть горы и реки, вдохнуть запах цветущих садов, умыться в прохладной воде горного озера, услышать пение птиц…»

Создатель был суров и сказал: «Нет». Однако ангел не отказался от своих намерений и через сто земных лет снова пришел к Создателю с той же просьбой. И вновь услышал он отказ.

И лишь на третий раз Создатель ответил: «Хорошо. Желаешь узнать земную жизнь во всей ее полноте? Пожалуйста. Но для этого тебе придется на время стать обычным земным жителем, чтобы мог ты видеть, слышать, обонять и осязать созданный нами мир во всех его проявлениях. Ты на себе узнаешь, насколько хорош этот мир или плох. Может быть, потом я захочу услышать твой рассказ».

И возрадовался ангел и возблагодарил Создателя, а прочие ангелы завидовали ему, ибо видели в этом разрешении особое благоволение Создателя.

Когда же пришел час ангелу принять вид земного обитателя и прийти в мир, оказалось, что ангельская сущность слишком велика, чтобы вместиться в смертное тело, будь то человек, двуликий, лесной хозяин, великан или даже дракон. И тогда сказал Создатель ангелу: «Будет разделена твоя сущность надвое, одну половину я помещу в тело мужчины, другую – в тело женщины. Увидишь ты мир не двумя глазами, а четырьмя, коснешься его не десятью пальцами, а двадцатью. И знание твое об этом мире будет полнее вдвое».

И снова возрадовался ангел, и был он разделен и помещен в два разных тела.

Также сказано было Создателем: «Когда посчитаешь ты, что видел достаточно и пора уже тебе возвращаться домой, пусть две твои половины соединятся, и тогда твое путешествие завершится».

И пришел на землю ангел небесный, имея вид двух разных людей, мужчины и женщины, и ходил он по земле, смотрел и слушал, пробовал земные плоды и пробовал земную жизнь…

Но земля обладает свойством притягивать к себе живое и мертвое. Камень, брошенный в небо, неизменно упадет вниз. Растение, тянущееся к солнцу, неизбежно завянет и превратится в прах. Человек, как бы ни пытался уйти от земли, в нее возвращается.

Земля не могла отнять у ангела жизнь, ибо был он из воинства господня, однако со временем сумела она отнять у ангела память, и забыл тот о своем небесном происхождении, забыл о своей второй половине, которую следует найти ради возвращения домой. И с тех пор ходят по свету мужчина и женщина, потерявшие друг друга и потерявшие знание о себе…

– Пять минут прошли, – перебил ее Иннокентий. – То есть, наверное, прошли, потому что у меня нет часов. Что я должен был понять? Какое это имеет отношение ко мне?

– Я слишком сильно стукнула тебя по голове, – вздохнула Настя. – Ты – это одна половина, Елизавета – вторая половина. Вместе вы – потерянный ангел.

– Нет, – быстро ответил Иннокентий. – Ничего подобного. Этого не может быть. Потому что…

– Люциус, – сказала Настя. – Он знал это. Он знал, но ему хотелось быть одним-единственным ангелом на земле. К тому же он тебе завидовал. Ну, то есть тому тебе, который был ангелом. Но когда Елизавета отравилась, он испугался и примчался, чтобы ее спасти. Я была там, Иннокентий. Я видела его, я слышала его слова. Он сказал Лизе…

– Я твой брат, – сказал Люциус. – Твой младший неразумный брат, который должен был сохранить тебя. И помочь тебе вернуться.

– Вернуться куда? – вяло проговорила Елизавета.

– Домой.

– …и он назвал имя. Валентин. Тебя зовут Валентин.

Настя вытащила из кармана ключ, подошла к двери, отперла ее и бросила ключ на пол:

– Все, больше мне нечего сказать. Больше я ничего не знаю. Может быть, я полная дура, может быть, я все перепутала и все неправильно поняла. Но если ты в самом деле две тысячи лет пытался понять, кто ты есть, то моя версия – не самый плохой вариант…

Она стояла в дверях, готовая уйти, но не уходила, потому что ждала ответа.

– Пленник, – сказал Иннокентий скорее даже не ей, а самому себе. – Люциус все время называл меня пленником собственного тела.

– Она тоже, – Настя кивнула в сторону металлического ящика, внутри которого лежала бледная рыжеволосая женщина. – Она тоже пленница своего тела. И она тоже утратила память. Ты должен помочь ей, ты должен помочь себе. И… Помочь всем нам. Сделать что-нибудь с этим миром. Исправить. Спасти. Ты ведь жил здесь, с нами, ты попробовал этот мир, ты знаешь, что он неплохой, просто… – она развела руками, потому что слова закончились. Все закончилось, все уже было сказано и сделано, и оставалось только повернуться и выйти, а потом ждать, но не чуда, а закономерного развития событий. Все должно было стать на свои места.

Настя обернулась: Иннокентий стоял у приоткрытой двери и смотрел на ящик с Елизаветой. Он как будто стоял у кромки моря, еще не решив, стоит ли ему лезть в воду, которая выглядит такой неприветливой.

– А она? – Иннокентий повернулся к Насте. – Она все это знала? И зачем она тогда сказала, что я – ее брат?

– Скорее всего, она тоже все забыла. И про брата она сказала, чтобы отвлечь твое внимание. Хотя… Есть другое объяснение. Я не уверена, но… После того как вы с Елизаветой забыли, кто вы есть, а Люциус не стал напоминать, он стал здесь старшим ангелом, и он пользовался своим положением на всю катушку. Но в глубине души – фигурально выражаясь – он знал, что виноват. Он присматривал за вами и старался как-то облегчить ваше существование. Это ведь он подобрал тебя после взрыва в доме Макса, да? Так вот, когда у вас с Лизой случилось… – она помедлила, подбирая правильное слово, но потом поняла, что можно обойтись и без всяких слов, – Люциус понял, что это уже чересчур, а потом – ребенок от двух половинок ангела, кем бы он стал? Не мог ли он воссоединить в себе способности обоих родителей и их память? Люциус боялся этого, он хотел это остановить, и поэтому он мог прийти к Елизавете и открыть ей как бы правду, ужасную правду о том, что на самом деле вы – брат и сестра. Это заставило ее убить ребенка, отдалиться от тебя и… Но это только моя версия. Если ты сам поговоришь с Лизой, ты узнаешь больше. Если ты вернешься к истинному себе, ты узнаешь все.

– Странное чувство, – сказал Иннокентий. – Твои слова… Ты говоришь со мной, как будто я – это кто-то другой. Кто-то сильный. Но я не уверен…

– А ты попробуй. В конце концов, что тебе терять? Ты ведь бессмертен.

– Я должен обдумать твои слова.

– Думай. Не буду тебе мешать.

– Подожди! Что это значит – пусть две половины соединятся? Потому что, если имеется в виду… – Иннокентий скорчил странную гримасу, у которой оказалась прозаическая расшифровка. – Если это про секс, то мы с ней уже были любовниками, но при этом не превратились в ангела. Хотя… – Иннокентий задумался. – Ощущения были довольно странные…

– Еще бы.

– Так что ты думаешь?

– Я не думаю, что «соединение двух половин» – это про секс. Должно быть какое-то другое соединение. Какое-нибудь духовное…

– Какое? – не понял Иннокентий.

– Да откуда я знаю? Я уже сказала все, что могла. Кто из нас двоих ангел, в конце концов?

– Я? – не очень уверенно произнес Иннокентий, все еще переминаясь на пороге комнаты с ящиком.

– Ты, Валентин, ты.

15

Подъем наверх занял целую вечность. Настя тащила под мышкой меч, а вот чувства триумфа или гордости за саму себя она не захватила; все перевешивалось усталостью и болью в мышцах. «Все-таки спасение мира – очень утомительное занятие, – подумала она. – Хуже, чем вскапывать огород. Гораздо хуже».

Дворец все больше становился похожим на дом с привидениями, – заброшенный, полный странных звуков, теней, призраков прошлого. Только при этом надо было еще внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться об очередной труп.

Несколько заплутавших зомби бродили по коридорам, тупо глядя в никуда, Настя устало бросила им «Кыш-кыш!» и присела возле колонны, чтобы передохнуть. Из глубины дворца раздавался глухой грохот – зомби пробивали проход вниз, в прошлое, чтобы Леонард смог поживиться останками древней расы. Расхититель гробниц. Демонам бы не понравилось такое неуважение. Впрочем, кто их спрашивает? Мнением живых-то никто особо не интересуется, что уж говорить о мертвых…

Снаружи смеркалось, но Настя все же заметила фигуру в дверном проеме и усмехнулась:

– Давид, похоже, что твое свидание накрылось. У девушки явно нашлись занятия повеселее. Сколько ты еще собираешься ждать, а?

Человек обернулся.

– Давид? – уже не так уверенно произнесла Настя.

– Положите оружие, принцесса, – сказал Армандо и направил на нее пистолет.

– Еще чего! Раскомандовался!

Он нажал на курок, и пуля ударила по соседней колонне. Настя бросила меч:

– На, держи, идиот! Это всего лишь меч. Думал, я начну бросаться в тебя тяжелыми металлическими предметами? И попаду с двадцати метров?

– Мечи бывают разные, – сказал Армандо. – Вам ли этого не знать, Анастасия.

– И телохранители тоже бывают разные. Вам ли этого не знать, Армандо, – съехидничала Настя, а затем поняла, что правильнее было бы воспринимать собеседника не как Армандо, а как малознакомого мужчину с пистолетом. Правильнее было бы его опасаться, а значит – засунуть сарказм куда подальше, глубоко вдохнуть и надеяться, что все кончится быстро и безболезненно. Так было бы правильнее – но это не значит, что именно так Настя собиралась сделать.

Армандо ничего ей не ответил, подошел поближе, присмотрелся к мечу и убрал оружие. Некоторое время они молча смотрели друга на друга, и Армандо был, как всегда, на высоте – в длинном черном пальто, с тонким черным портфелем, и что самое удивительное – в безупречно сверкающих ботинках. Настя виновато посмотрела на собственную обувь, запачканную мелом, кровью, а может быть, даже останками взорвавшегося зомби, и вздохнула.

– Я уж не знаю, что вы там про меня напридумывали, принцесса, – сказал Армандо, приняв вздох на свой счет. – Вы же меня совсем не знаете. Я не рыцарь без страха и упрека, я обычный человек, которому нужно выплачивать банковский кредит…

– Так все дело в деньгах? Фишер предложил тебе больше денег, да?

– И в деньгах тоже. Но не только. Я был обязан одному человеку, который в свою очередь был обязан Фишеру, – обычная история.

– И как насчет нескольких поколений твоих предков, которые верой и правдой служили Андерсонам?

– Не надо трогать моих предков. У них были свои проблемы, у меня свои. Я ведь никого не убил и не покалечил – хотя у Фишера бывали разные идеи. Я просто передавал информацию.

– Нет, не просто!

Здравая мысль о малознакомом мужчине с пистолетом была мелко порублена и спущена в унитаз, в атаку пошли первородные инстинкты, и перед носом у Армандо возмущенно затрепетал тоскующий по маникюру Настин палец.

– Ты втерся мне в доверие! Сначала ты «по секрету» рассказал мне «страшную тайну» про планы Утера и Фишера убить Анжелу и ее сына, я повелась, устроила побег и испортила отношения с Утером, что было очень на руку Фишеру. И после этого я доверяла тебе, как никому в этом дворце, я рассказывала тебе все, и в том числе я рассказала тебе про Дениса, а Фишер взорвал самолет, чтобы решить конфликт с вампирами!

– Это не я подкладывал взрывчатку, я вообще был не в курсе…

– Да, конечно, невинен, как дитя! Он просто передавал информацию… – Настя едва не захохотала дьявольским смехом, но Армандо решительно убрал ее возмущенный палец с глаз долой и одарил взглядом, в котором читалось недвусмысленное предложение заткнуться. – …информацию, – по инерции вырвалось у Насти, а потом она и в самом деле заткнулась, не из страха перед взглядом Армандо, а поняв, насколько неуместным будет ее хохот в этих стенах.

– Информацию, которая почему-то оказалась неверной, – уточнил Армандо. – Принцесса, давайте посмотрим правде в глаза – я обманывал вас, вы обманывали меня. Мы квиты.

– Нет, – упрямо сказала Настя. – Мы не квиты.

– Ну да, наибольшим злопамятством отличаются слоны и обманутые женщины, – вздохнул Армандо. – Поверьте, что когда я выбирал сторону, личные симпатии не играли никакой роли. Вы хорошая девушка, Настя, но есть вещи поважнее личных симпатий.

– И ты сейчас вернулся во дворец ради этих важных вещей?

– Мистер Фишер забыл кое-какие бумаги. Это еще одна моя услуга ему, надеюсь, последняя.

– Не надейся, – злорадно бросила Настя. – Раз он посадил тебя на крючок, то… Эй!

Она не ожидала, что Армандо воспримет ее выпад так близко к сердцу – дуло пистолета посмотрело Насте в глаза, и сразу же за испуганным «эй!» грохнул выстрел, потом еще один. И еще один.

Настя открыла глаза, увидела перед собой Армандо с пистолетом в руке и разозлилась не на шутку:

– Если ты думаешь, что это смешно, то должна тебе сказать…

Армандо поднял с пола меч, стряхнул ножны, оттолкнул Настю в сторону и резко взмахнул клинком. Кто-то вскрикнул, но теперь Настя точно знала, что это не ее крик. Армандо ударил мечом еще раз, и теперь голова окончательно отделилась от тела.

– Я не думаю, что это смешно, – сказал Армандо. – Я думаю, что тебе нужно уходить отсюда. Куда-нибудь в безопасное место. Если такие еще остались.

Настя медленно повернулась и увидела у себя за спиной обезглавленное тело в грязно-коричневой одежде. Голова с длинными спутанными волосами откатилась на пару метров, оставляя за собой след чего-то вязкого и черного.

– Это кто? – спросила Настя.

– Вампир, – сказал Армандо.

– Ах да, – спохватилась Настя. – Вампир. Конечно.

– Что значит – конечно?

– Они же объявили нам войну за то, что мы не выдали им Дениса и унизили народного героя Накамуру. Они обещались напасть на Лионею ближе к вечеру.

– Они сдержали свое слово, – Армандо ткнул мертвеца носком ботинка. – По-моему, это рубедрианин.

– Рубедри… Секта?

– Вот именно, вампирская секта, которая никогда не признавала Лионейский договор и считала, что все прочие расы – просто вампирское меню. Они еще назывались «Чистая кровь». Вожди вампирских кланов утверждали, что рубедрианская секта разгромлена, посажена в тюрьмы…

– Значит, в тюрьмах был день открытых дверей. А это что? – Настя склонилась над трупом.

– Не знаю. Анастасия, если рубедриане во дворце – тебе нужно немедленно уходить.

– Это у него рация, – выпрямилась Настя. – Странно, точно такую же выдал мне Смайли, только она у меня сломалась…

– Анастасия, у меня тут машина, я довезу тебя до границы. Пойдем.

– А еще он дал мне пистолет, но я расстреляла все патроны по зомби. Вот дура, правда? – Настя нажала кнопку на рации. – О, эта работает.

– Настя…

– …имени гордого народа детей ночи, – сказала рация. – Если король Утер Андерсон сохранил еще немного смелости и чести, мы ждем его в зале для поединков. Мы ждем еще десять минут, а потом от имени гордого народа детей ночи будет пролита кровь…

– У них заложники, – тихо сказал Армандо.

– …кровь принцессы Амбер и принцессы Анастасии.

– Что? – удивленно спросила Настя у рации. – Кого?

– Это просто трюк, – сказал Армандо и просто попытался отобрать у Насти рацию. – Просто ловушка.

– Нет, не думаю, – сказала Настя.

– Но ведь ты здесь.

– Я-то здесь… Ты не мог бы вернуть мне меч? Может быть, он мне еще пригодится.

– Он тебе не пригодится, – сказал Армандо. – Это секта прирожденных убийц, которые выпьют тебя досуха за секунду. Это тебе не объевшиеся грибов горгоны, это воины, которые пришли сюда ради мести. Включи рацию и скажи, что это ловушка, чтобы Утер – если он еще жив – туда не ходил. И будем убираться отсюда.

– Если Утер туда не пойдет, они убьют их обеих.

– Кого – их? – Армандо начал терять терпение.

– Амбер и Марину.

– Что еще за Марина?

– Мой секретарь. Она была вместе с Амбер, и у нее была сумка с моими вещами. А раз это дикие вампиры, то, может быть…

– Все люди для них на одно лицо? Не уверен. Для них сейчас главное – выманить Утера, ради этого они скажут что угодно. Настя, может быть, у них и нет никаких заложников, может быть, все это блеф…

– Вот надо пойти и разобраться. Дай мне меч.

– Нет.

– Я все равно пойду туда. Я должна там быть. Я велела Амбер и Марине идти в «Оверлук», и я отвечаю…

– А я – нет, – сказал Армандо. – Мне нужно всего лишь забрать бумаги, – он протянул ей пистолет. – Возьми. Пули обычные, но это даст тебе хоть какой-то шанс. Все лучше, чем махать этим тяжелым куском металла.

Она взяла пистолет, взвесила в его ладони. Это тоже был кусок металла, тоже созданный убийства ради, но почему-то он не давал такой иррациональной уверенности в победе, как подаренный Денису меч.

– Ты уходишь? – сказала она в спину Армандо.

– И тебе советую сделать то же самое. Я уже сказал – я не рыцарь без страха и упрека, я обычный человек.

– Да-да, и что-то там про банковский кредит.

Армандо молча вышел через разгромленный дверной проем и растворился в сумерках. Настя выждала еще пару минут, но чуда не случилось. Она подняла с пола меч, заткнула пистолет за пояс и пошла в сторону Западного крыла, пшикая по дороге на заплутавших зомби.

Чем ближе Настя подбиралась к западной части дворца, тем осторожнее становились ее шаги, тем внимательнее она прислушивалась и приглядывалась, но все это оказалось совершенно бесполезным. Вампир-рубедрианин просто вылез из-под лестницы, отбросил в сторону кровоточащий кусок чьей-то плоти, с интересом посмотрел на Настю и сказал:

– Хррр….

16

Это оказалось не столько больно, сколько страшно и противно. В обычной жизни (читай – в другом мире) полагалось бы отползти в сторону, свернуться калачиком и лежать так столько дней, недель или месяцев, пока пережитое не потеряет остроту, не станет воспоминанием, засунутым на дальнюю полку между другими мерзостями.

Но это в другом мире. Здесь у нее не было времени на такую роскошь. Она могла позволить себе лишь краткий привал, на пару минут, не больше – ноги просто подгибались, отказываясь идти дальше, сердце скакало, словно теннисный мячик, а рука безостановочно терла шею, стараясь убрать оттуда следы крови и чего-то еще, какой-то липкой мерзкой жидкости, которой щедро поделился с ней рубедрианин.

Слабым утешением было то, что она пока была жива, но Настя не была уверена, что это надолго, и она не была уверена, что это – жизнь. Тем не менее ей ничего не оставалось, как двигаться дальше.

Со стороны арены для поединков доносился шум, но это был не приевшийся грохот разрушения древних стен, это были какие-то иные звуки; издававшие их существа разрушали не каменные постройки, а нечто более ценное. Надежду? Чьи-то жизни?

– Празднуете победу? – спросила Настя, ткнув стволом в шею Марата, чуть повыше воротника кожаной куртки. Она узнала его со спины, он же еще раньше узнал ее по звуку шагов и запаху, но не стал об этом говорить, чтобы не показаться невежливым.

– Они празднуют, – шепотом ответил Марат, не оборачиваясь. – А ты что тут делаешь? Беги отсюда, пока они тебя не заметили. Это же… Это же звери.

– Да? – Настя плотнее прижала ствол. – Серьезно? То есть они – плохие вампиры, а ты – хороший?

– Они – другие вампиры, – торопливо шептал Марат. – Если бы ты столкнулась с кем-нибудь из них вблизи…

– Только что.

– Ха, – изумленно сказал Марат. – Ну и как?

– Это было грубо, – оценила итоги встречи Настя. – Сколько их там, на арене?

– Я не хотел сюда идти, но они взяли меня как переводчика. И потому что я уже бывал в Лионее. Знаю местность.

– Ты не ответил на вопрос.

– Ты спросила – сколько? Они все здесь. Вся секта рубедриан. Четыре с лишним десятка. И еще Накамура.

– Он тоже в секте?

– Нет, – Марат как будто ухмыльнулся. – Но он теперь герой, он сам напросился к рубедрианам в этот поход. Я-то не хотел, меня заставили…

– Да-да, ты уже говорил: переводчик. Я узнала твой голос по рации. Ты говорил про заложников, двух принцесс, но вот я стою позади тебя, и на заложницу я не очень похожа…

– Я говорю то, что мне велят.

– То есть на самом деле у вас нет заложников?

– Есть. Они захватили Амбер и еще какую-то девушку, я сказал, что она тоже из королевской семьи, иначе они бы уже ее выпили. И не только выпили. Ты ведь знаешь, что делают рубедриане помимо того, что пьют кровь?

– Отрезают головы?

– Это вначале. Они используют все тело жертвы. По-разному.

– То есть ты спас моего секретаря от съедения? Ну что же, тебе это зачтется.

– Принцесса, уходите отсюда, это безнадежно, вы не сможете никого тут спасти!

– Но ведь ты говорил по рации, тебя должны были услышать, сейчас сюда придет король Утер со своими людьми, и тогда…

– Принцесса, вам плохо видно из-за моей спины. Утер уже пришел. И все его люди тоже.

Марат шагнул чуть вперед и в сторону, чтобы Насте было видно, и она увидела…

К этому времени я уже четко усвоила: не стоит ждать подарков от судьбы вообще и в этот день особенно. Поэтому, увидев на арене для поединков короля Утера Андерсона, я не закричала, и не стала рвать на себе волосы, и не упала в обморок. Я просто вздохнула и приняла увиденное за факт.

Утеру крепко досталось уже во время первой стычки с зомби, той самой, где меня так здорово вырубили. Похоже, что после этого Утер только тем и занимался, что ввязывался в драки, где его лупили чем попало превосходящие силы противника. Короче говоря, он представлял собой зрелище одновременно жалкое и прекрасное.

Он едва стоял на ногах, сплевывал кровью на арену (заставляя ноздри рубедриан жадно раздуваться), сохранял равновесие лишь за счет какой-то палки с острым наконечником, но при этом посылал какие-то ободряющие жесты в сторону Амбер и Марины.

Те были поставлены на колени, и под подбородок каждой было подведено серпообразное лезвие ритуального рубедрианского ножа. Не знаю, насколько мог ободрить Амбер и Марину вид короля Утера, но иной надежды у них не было, потому что «люди Утера», о которых я так легкомысленно заявила… Это был миф. Это был пепел. Это были изможденные и окровавленные охранники из компании Гарджели, совсем не привыкшие к битвам с вампирами и зомби, а потому абсолютно деморализованные. Ах да, и еще – их было двое. Их осталось двое. Причем они стояли в окружении десятка рубедриан, и было ясно, что их жизнь не продлится и секунды, если будет подан должный знак.

А тот, от кого ожидали нужного знака, стоял посреди арены, затянутый в черные доспехи, грозный и беспощадный Маси Накамура, герой детей ночи и гроза людей. Придурок.

Может быть, вампиры потом и будут слагать о нем легенды, но, по-моему, все, что нужно знать о Маси В. Накамуре, укладывается в одну фразу: везучий козел отпущения. Когда спор между Утером и вампирами по поводу участи Марата еще только начинался, вампирские старейшины придумали хитрый выход из ситуации. Они хотели сохранить лицо и при этом не рассориться с Утером Андерсоном, поэтому они решили вызвать его на поединок, но в качестве своего бойца выставить какое-нибудь вампирское недоразумение, обреченное на гибель. Вот на роль этого недоразумения и был избран Маси В. Накамура, отпрыск боковой линии одного из аристократических кланов. Его вызвали в Лионею, чтобы потом Утеру было кого порубить в капусту, однако обстоятельства сложились так, что на поединок против Накамуры вышла Амбер Андерсон, Накамура одержал победу и неожиданно стал героем всей вампирской расы.

От чего ему окончательно снесло крышу. Он возомнил себя героем-освободителем вампирского народа, а неудачная попытка зарезать меня лишь подстегнула его амбиции и его ненависть к Андерсоном. Неудивительно, что он примкнул к рубедрианам и оказался в нужное время в нужном месте.

Короля Утера и Накамуру отделяло метров пять-шесть каменного пола, на нем были выбиты какие-то древние письмена, а уже поверх старинных букв рубедриане кровью прочертили широкую полосу, рубеж между поединщиками. Короче говоря, я успела как раз вовремя, чтобы увидеть, каким унизительным фарсом закончится славная история Лионейских королей.

Раньше мне не приходилось бывать в зале для поединков, так что было самое время осмотреть это историческое место: восьмиугольная арена непосредственно для боя; вокруг, на небольшом возвышении, места для зрителей, поделенные на двенадцать секторов, по числу Великих Старых рас. Сейчас эти места были заняты рубедрианами; предвкушая ритуальное кровопролитие и падение Лионеи, они не сдерживались в эмоциях. Я никогда не любила людей с длинными сальными волосами, а уж когда длинные сальные патлы прицеплены к черепу плотоядного урода в коричневом халате, забрызганном кровью, – это уже очень далеко за горизонтом моей терпимости. И вот такие уроды пришли в Лионею как хозяева, расселись в первом ряду и, ковыряя длинными когтями меж зубов, стали ждать убийства, которое станет сигналом к новым убийствам. К счастью, сидели они на противоположной от меня стороне арены и были так увлечены ковырянием в зубах и ободрительными воплями в адрес Накамуры, что меня до поры до времени не замечали.

А я замечала: дальше, за спинками испоганенных кресел, был устроен ярус стоячих мест для не особо важных персон, а оттуда лучеобразно расходились коридоры, выводящие на первый этаж дворца. Как раз в начале такого коридора спиной ко мне стоял Марат и наблюдал за происходящим на арене.

– Если ты переводчик, почему ты здесь? – спросила я. – Почему ты не переводишь королю, Накамуре и остальным уродам?

– Они уже все друг другу сказали, – ответил Марат. – А здесь я стою, потому что хотел потихоньку отсюда сбежать. Через этот коридор. Но потом очень не вовремя явилась ты со своим пистолетом.

– Я всегда не вовремя, – сказала я. – Пора бы уж привьи<-нуть.

В этот момент рубедриане заорали, Марат подался вперед, я за ним…

– Началось, – сказал Марат.

С тем же успехом он мог бы сказать:

– Закончилось.

Все и на самом деле произошло очень быстро.

Когда Накамура выхватил меч и торжественно поднял его над головой, рубедриане завопили так, что у Насти заболело в ушах.

– Звери, – пробормотал Марат.

– Будем надеяться, – вырвалось у Насти. Марат удивленно покосился на нее, ожидая разъяснений, но в этот момент Накамура нанес удар, и Марату стало не до Настиных загадок.

Даже издали Утер производил впечатление усталого старика, которому и стоять-то тяжело; должно быть, вблизи все выглядело еще хуже, и это впечатление вдохновило Накамуру на удар мечом, который должен был стать историческим для расы детей ночи, для династии Андерсонов и еще много для кого.

Только ведь и король Утер понимал значение момента. И он не хотел уйти, как несчастная жертва новых варваров, он хотел настоящего поединка, и на удар Накамуры ответил своим ударом.

Вампирский меч и обломок лионейского копья встретились и сцепились намертво.

Что оказалось неприятным сюрпризом для Накамуры. Он изо всех сил дернул меч к себе, но тот крепко засел в древке. Рубедриане орали как сумасшедшие, но это ничуть не помогало их бойцу, и дело было не в мече и не в древке, а в столкновении стратегий – один из бойцов хотел красиво победить, а второй не хотел некрасиво умирать, и этот второй подход сработал лучше.

Король Утер на самом деле умирал уже давно, может быть, со дня покушения, а может быть, со дня побега Дениса, первого или второго, уже не важно… И сейчас он был готов к тому, что ожидаемая смерть наконец случится, он был готов принять ее – но на своих условиях. Выйдя на арену, Утер увидел тех, кто рвался владеть миром после его смерти, и взбесился от того, насколько жалкими и уродливыми выглядели рубедриане и примазавшийся к ним Накамура. Это пробудило в нем воина, пусть ненадолго, пусть на несколько мгновений, но и этого оказалось достаточно…

Впрочем, все это мои домыслы. Никто не знает, что происходило в голове Утера. Нам оставалось лишь наблюдать со стороны, и со стороны это выглядело примерно так.

…чтобы Утер как будто вырос и раздался в плечах, нависнув над Накамурой сердитым медведем, который совсем не просил, чтобы его будили, но раз уж у кого-то хватило наглости…