Текст книги "Один я остался без силы – 2! (СИ)"

Автор книги: Сергей Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 23
В камеру…

Рассказанная Раисой Петровной история натолкнула меня на очень интересные мысли. А что если та субличность, что отвечает за защиту Потехина, тоже является тем самым «защитником», который в будущем планирует забрать под контроль тело Теневика?

Ведь что, по сути, меня попросили сделать эти субличности? Не допустить дальнейшего разделения сознания Михаила. Иными словами, устранить моими руками возможных конкурентов. Или кем они там друг друга считают…

И самое плохое, что узнать это я смогу, только лично поговорив с отцом Михаила. Что в принципе невозможно сделать, учитывая его не совсем адекватное состояние. Хотя… остается вариант залезть к нему в голову и побеседовать с его «защитником» напрямую. Думаю, так можно узнать много чего интересного.

Но что-то мне подсказывает, что так просто меня к Сапрыкину не пустят. Если его действительно держат в особой тюрьме, то все посещения будут строго задокументированы, а значит завалиться туда с ребенком, то есть со мной, будет практически невозможно. Разве что, придется снова воровать чью-нибудь внешность. Надо будет пообщаться с Макеевым по этому поводу.

Тем временем Раиса Петровна закончила свой рассказ.

– Вот и всё, – произнесла она, отпивая из чашки. – Лев Сапрыкин… Левушка… мой герой… в мгновение ока превратился в кровавого маньяка.

– Говорю же вам, в тот момент Левушка не контролировал своё тело. Им управлял этот проклятый «защитник»! – Раиса Петровна говорила с такой болью в голосе, словно это произошло вчера, а не девятнадцать лет назад.

Я посмотрел на Макеева, как бы спрашивая, можно ли продолжить допрос. Он ответил едва заметным кивком. При этом его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалось напряжение. Значит, тему развивать можно. Отлично.

– Нуууу… хорошо, – начал я, стараясь сохранить спокойный тон. – А что говорил этот самый «защитник»? Зачем он сделал то, что сделал? Я хорошо разбираюсь в этом вопросе, поэтому могу сказать, что каждая субличность имеет свои цели и мотивы. Даже если они кажутся безумными, в них всегда есть определенная логика, которую просто нужно понять.

Раиса Петровна замерла, её пальцы сжали край стола так, что костяшки побелели. Она смотрела куда-то вдаль, словно пытаясь разглядеть в прошлом то, что давно хотела забыть.

– Он… он говорил, что это было необходимо, – произнесла она дрожащим голосом. – Что сила требует жертв. Что только так можно было остановить Ужаса Пустоши. Что Лев сам передал ему контроль над телом. Но я… я не верю этому. Мой муж никогда бы не согласился убить своих людей. Они все ему были как дети!

Её слова повисли в тишине, а напряжение в комнате можно было резать ножом.

Что-то мне подсказывает, что этот самый «защитник» – не просто субличность. Он точно является чем-то большим. И его мотивы, какими бы они ни были, явно выходили за рамки простого выживания.

– А что, если… – начал я, но тут Раиса Петровна резко подняла голову, её глаза горели.

– Не надо гадать, – прервала она. – Левушка был хорошим человеком. А этот… этот «защитник» – это не он. Это что-то другое. Что-то чужое.

Я кивнул, но в голове уже крутились новые вопросы. Что, если «защитник» не просто субличность? Что, если он был кем-то… или чем-то, что пришло извне? В конце концов, у меня уже есть яркий пример перемещения в другой мир в виде меня хорошего. Так почему «защитник» не может оказаться таким же гостем из другого мира?

Хотя нет… эта теория звучала бы логично, если бы у его сына, Михаила, не начались такие же проблемы. Так что сейчас все смахивает на семейный… кхм… недуг, справиться с которым может только очень серьезный специалист.

– И где он сейчас? – спросил я, стараясь сохранить спокойствие. – Неужели все эти годы он провёл в особой тюрьме? А что его сокамерники? Или он в одиночке сидит? Тогда не удивительно, что человек окончательно поехал куку… то есть… я хотел сказать, что такое долгое времяпровождение в одиночестве сведёт с ума кого угодно.

Раиса Петровна обменялась многозначительным взглядом с полковником.

– Шестнадцать лет назад Лев неожиданно пошёл на поправку. Он глубоко раскаивался в случившемся и вёл себя максимально миролюбиво: не грубил охране, не жаловался, а только просил книг побольше, чтобы развлечь себя, пока сидит в одиночке. Мы даже подумали, что он начал приходить в себя…

– Но что-то пошло не так? – сразу догадался я.

Макеев кивнул, его лицо стало мрачным, словно он вспоминал что-то, что предпочёл бы забыть:

– После года наблюдений руководство приняло решение перевести его в тюрьму строгого режима под Гринбургом. Там были другие условия, больше контактов с людьми… Мы думали, что это поможет ему окончательно восстановиться. Но оказалось, что это было огромной ошибкой.

Он замолчал, словно подбирая слова, а Раиса Петровна опустила глаза, её пальцы нервно сжимали край стола.

– Уже на следующий день после переезда Лев устроил настоящее побоище, – продолжил Макеев, его голос стал глуше, словно он лично присутствовал при тех событиях. – Он убил и покалечил семьдесят два человека. Заключённых, охрану, даже персонал на кухне… Лев пытался убить любого, до кого мог дотянуться. В тот день…

Он замолчал, словно не в силах продолжать. Раиса Петровна подхватила:

– В тот день мы поняли, что «защитник» никуда не исчез. Он просто ждал. Ждал подходящего момента, чтобы снова вырваться на свободу. И когда Лев оказался среди людей, он… он потерял контроль. Окончательно и бесповоротно.

Вот тут у меня было иное мнение – дело совсем не в притворстве. Подозреваю, что этот самый «защитник» заставил одну из наиболее миролюбивых и безобидных субличностей взять Льва под контроль. Ну а дальше оставалось только ждать, пока руководство Бастиона расслабится и решит перевести его в местечко поприятнее, откуда «защитник» сможет попробовать сбежать. Как оно в итоге и случилось.

– И что с ним теперь? – спросил я, прерывая недолгое молчание. – Где он сейчас?

Вместо ответа Раиса Петровна нервно дернула плечами, после чего поднялась со стула и направилась заваривать новую порцию чая. Слово снова взял Макеев.

– После того инцидента его окончательно изолировали. Теперь он в специальной камере, глубоко под землёй.

Судя по тону полковника, разговор пора было сворачивать. Не думаю, что спустя столько лет Раисе Петровне будет приятно слышать, в каких ужасающих условиях содержится ее муж.

– Раиса Петровна, – начал я, выбирая слова с осторожностью, – мы постараемся разобраться с проблемами вашего мужа и сына, но и вам нужно кое-что сделать.

– Что угодно! – с вызовом ответила женщина.

– Я понимаю, как сильно вы переживаете за Михаила. Но, возможно, стоит немного ослабить опеку. Ваш сын… он уже не ребёнок. И если продолжать держать его в таких строгих рамках, это может привести к печальным последствиям.

Раиса Петровна нахмурилась, её глаза сверкнули:

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что его сознание уже начало делиться, – твёрдо произнес я. – Из-за постоянного давления и контроля внутри него формируются субличности. Если это продолжится, он может потерять себя. Совсем.

Раиса Петровна побледнела, её руки сжались в кулаки. Макеев, видя, как напряглась атмосфера, вмешался:

– Он прав. Михаил нуждается в свободе. Иначе мы рискуем получить ещё одного Сапрыкина.

Раиса Петровна опустила голову, её плечи дрогнули. Она понимала, что мы правы, но признать это было невероятно сложно.

– Хорошо, – наконец прошептала она. – Я попробую.

– В таком случае… – Макеев поднялся со стула и вытянулся в струнку, – не смеем больше отнимать у вас время. Тем более, что у нас еще есть, чем сегодня заняться.

Я тоже попрощался с женщиной, но напоследок все-таки захватил с собой парочку песочных печенек. Уж больно эти заразы вкусные…

* * *

Спустя каких-то пятнадцать минут мы уже были в моей комнате для тренировок, где я только-то закончил обратную трансформацию. Как ни странно, возвращение в собственное тело, пусть оно и было детским, я воспринимал с облегчением.

Взрослая форма, хоть и давала силу и возможности, всегда оставляла после себя странное послевкусие – будто я на время становился кем-то другим. А в этом теле, хоть и маленьком, я чувствовал себя… собой.

– С тлудом успели! – выпалил я, стараясь справиться с детской речью, которая всё ещё норовила исказить каждое слово. – Есе бы минут десять, и все, плишлось бы плевлащаться плям пли ней.

Макеев, стоявший у двери, кивнул, но его взгляд был рассеянным. Он явно думал о чём-то другом.

– Сапрыкины всегда были верными подданными Долгоруких, – произнёс он, словно на автомате. – Так что не думаю, что Раиса Петровна раскрыла бы нашу тайну.

Его голос звучал отстранённо, и я понял, что его мысли были далеко. Вероятно, он, как и я, размышлял о загадочной личности «защитника». А точнее – о том, способен ли Михаил Потехин, сын Сапрыкина, превратиться в такого же монстра, каким в итоге стал его отец. Ведь если это так, то этого толстого добряка придётся как можно скорее изолировать от общества. И уж тем более его не стоило допускать до работы с детьми…

Не удивлюсь, если полковник прямо сейчас позвонит своему помощнику и потребует найти срочную замену Потехину. Хотя бы на время, пока он не подберёт кого-то более подходящего для моей защиты.

– Еси вы думаете о воспитателе, то не беспокойтесь, – сказал я, натягивая свободные штанишки, которые вечно норовили сползти. – Его субичности есе слишком нелазвиты, так что влемени у нас более чем достаточно.

Макеев вздохнул, его лицо оставалось серьёзным.

– Мы не можем быть в этом уверены на все сто процентов.

– Это даааа… – протянул я, следом за штанишками надевая смешную футболку, на которой Пожиратель проигрывал человеку в шахматы. – И стоб убедиться в этом навельняка, мне надо встлетиться с этим Саплыкиным. Вы можете это устлоить?

Полковник замер, его глаза сузились. Он явно взвешивал все «за» и «против».

– Это будет непросто, – наконец сказал он. – Сапрыкин содержится в особо охраняемом блоке. Доступ к нему строго ограничен.

– Но вы же можете устлоить? – настаивал я, глядя на него с детской непосредственностью, которая, как я знал, иногда действовала лучше любых аргументов.

Макеев вздохнул ещё раз.

– Хорошо. Я попробую. Но только если вы пообещаете следовать всем моим указаниям. Никакой самодеятельности.

– Обещаю! – радостно выпалил я, хотя внутри уже начал строить планы.

Макеев кивнул, но его лицо оставалось серьёзным. Он понимал, на что идёт. И я понимал. Встреча с Сапрыкиным могла стать ключом ко всему, что происходило. Но она же могла преподнести мне массу не очень приятных сюрпризов.

* * *

Через несколько часов мы уже ехали в сторону тюрьмы. Я сидел на заднем сиденье, стараясь не ёрзать, хотя внутри всё кипело от нетерпения. Макеев, сидевший за рулём, молчал, но его напряжённая поза выдавала, что он тоже нервничает.

Когда мы наконец прибыли, меня поразила мрачность этого места. Высокие стены, колючая проволока, камеры на каждом углу – всё это выглядело как декорации к суровому фильму про тюремную жизнь.

Мы прошли через несколько уровней безопасности. Для этого мне пришлось наступить на горло своей гордости и залезть в сумку, которую приготовил Макеев. Как же хорошо, что человека такого ранга не рискнут обыскивать.

Да и зачем? Заключенный тут один, а если он попробует сбежать, половина военных города сразу же узнает об этом. Дело в том, что в тело Теневика вживлен чип, который моментально подаст сигнал при попытке к бегству. Руководство Бастиона хорошо выучило прошлый урок, поэтому больше не допустит даже попытки побега.

Наконец полковник остановился, поставил сумку на пол и открыл ее. Мы оказались перед тяжёлой металлической дверью с надписью: «Камера № 1. Лев Сапрыкин. Особо опасен».

– Он там, – сказал Макеев, его голос звучал мрачно. – Но будьте осторожны. Сапрыкин… нестабилен.

– Лазбелусь, – спокойно ответил я, поправляя одежду. Путешествие в багаже мне не особо понравилось.

Дверь открылась с громким скрежетом, и я впервые увидел Сапрыкина.

Он сидел на полу, скрестив ноги, его глаза были закрыты, а руки скованы смирительной рубашкой. Его фигура казалась хрупкой, почти призрачной, но в воздухе вокруг него витала какая-то странная, тяжёлая энергия.

– Лев, – тихо позвал я, стараясь придать голосу более взрослые нотки. Получилось, к слову, так себе.

Сапрыкин не ответил. Только подойдя ближе заметил, что губы шевелились, словно он с кем-то беззвучно разговаривает.

Я сделал шаг вперёд, затем ещё один. От этого психа можно было ждать чего угодно, но я был наготове. Да и Макеев, вон, держит Сапрыкина на мушке, готовый в любой момент выстрелить.

Помимо смирительной рубашки, тело Теневика было сковано специальными цепями. А еще в камере было установлено специальное освещение, которое не давало объектам отбросить тень.

– Штош… посмолим, что ты за звель такой…

Я уверенно протянул руку и прикоснулся к плечу Сапрыкина.

И в тот же момент мир вокруг меня рухнул.

Глава 24
«Защитник»

Разум Сапрыкина оказался мрачным, но удивительно структурированным пространством. Это был бескрайний лабиринт из тёмных коридоров, стен, покрытых трещинами, и дверей, которые вели в неизвестность. Воздух был густым и плотным, а свет – тусклым, едва освещающим путь. Каждый шаг отдавался эхом, будто пространство реагировало на моё присутствие.

Субличности Сапрыкина были разбросаны по этому лабиринту, словно обитатели огромного, но запущенного дома. Они были разными – как внешне, так и по характеру. Казалось, каждая из них представляла собой отдельный кусочек его личности, оторванный и живущий своей жизнью. Одни были яркими и заметными, другие – едва различимыми, словно тени, прячущиеся в углах.

Первым я встретил маленького мальчика. Он сидел в углу, прижавшись спиной к холодной стене, и выглядел как уменьшенная копия Льва – лет семи, с большими, полными страха глазами и растрёпанными волосами.

Его одежда была простой, даже бедной: короткие штанишки и рубашка, которая казалась ему великоватой. Он обхватывал колени руками, словно пытаясь защититься от чего-то невидимого, и шептал что-то себе под нос. Его голос был тихим, почти неслышным, но я уловил обрывки фраз:

– Не надо… пожалуйста… не хочу…

Когда я подошёл ближе, он вздрогнул и резко поднял голову. Его глаза встретились с моими.

– Не подходи ко мне! – испуганно крикнул он, отодвигаясь ещё дальше в угол. – Он не разрешает разговаривать с чужаками! Он накажет!

– Получается, тут были гости и до меня? – пробормотал я, оглядываясь вокруг. – Любопытно…

Лабиринт разума Сапрыкина явно хранил следы чужого присутствия – едва заметные царапины на стенах, обрывки чужих эмоций и явная аура чего-то чужеродного. Сперва я подумал, что это реакция на мое появление, но теперь появились новые догадки.

Кто-то уже пробовал сюда проникнуть, причем, совсем недавно. И этот кто-то очень непрост, раз не побоялся встречи с «защитником», да еще и на его территории.

Хотя… кто сказал, что он ушел отсюда целым и невредимым? Не удивлюсь, что жестокая субличность прикончила незваного гостя, что в реальности превратило этого чудака в овоща.

А вообще, надо бы побольше почитать про Суперов, владеющих ментальными способностями. Возможно, даже получится у них что-то почерпнуть. Чтение мыслей, например, мне бы очень пригодилось. Очень приятная способность. Особенно в бою. Знать наперед, о чем думает твой противник, дорогого стоит.

Но пока что мне предстояло разобраться с текущими проблемами. Ведь «защитник» явно не собирался встречать меня с распростёртыми объятиями. А значит, придется отбиваться всеми возможными способами.

– Тебе не нужно бояться, – мягко сказал я, подходя ближе. – Я здесь, чтобы помочь.

Он посмотрел на меня с недоверием, его губы дрожали.

– Помочь? – произнес мальчик. – Прошлый тоже обещал помочь, но в итоге не продержался и минуты. А он был больше и сильнее тебя.

Учитывая, что я выгляжу как годовалый ребенок, то кто угодно будет выглядеть больше и сильнее меня.

– В чертогах разума не важно, насколько ты силен в реальности. Тут важна твоя ментальная стойкость. – Я дружелюбно улыбнулся и протянул ему руку. – Может, познакомишь меня со всеми? Пора возвращать вас к нормальной жизни.

Мальчик смотрел на мою руку, словно она была чем-то опасным. Его глаза метались от моей ладони к моему лицу, а затем снова вниз. Он явно колебался, разрываясь между страхом и слабой надеждой.

– Он… он не разрешает, – прошептал он, но в его голосе уже не было прежней уверенности. – Он сказал, что все чужаки – враги.

– А я не чужак, – мягко ответил я. – Я здесь, чтобы помочь тебе и всем остальным. Чтобы вернуть вас к нормальной жизни.

Мальчик сжал губы, его маленькие пальцы переминали края рубашки. Он выглядел так, будто внутри него шла настоящая битва. Наконец, он медленно, почти нерешительно, протянул руку и коснулся моей ладони.

– Он… он всё равно накажет меня, – прошептал он, но уже не отстранялся.

– Он не сможет, – уверенно сказал я. – Потому что я не позволю.

Мальчик посмотрел на меня, и в его глазах мелькнул слабый проблеск доверия.

– Хорошо, – тихо сказал он. – Я покажу тебе. Но… будь осторожен. Он везде.

Мы двинулись вперёд, и с каждым шагом лабиринт вокруг нас словно оживал. Стены, покрытые трещинами, начали шевелиться, а вдалеке послышались странные звуки – то ли шаги, то ли шёпот. Мальчик сжимал мою руку всё сильнее, но не останавливался.

– Там, – он указал на одну из дверей, которая выглядела старше и массивнее остальных. – Там они.

Я подошёл к двери и положил руку на её поверхность. Она была холодной, почти ледяной, и от неё исходила странная вибрация.

– Кто они? – спросил я, хотя уже догадывался.

– Остальные, – прошептал мальчик. – Только помни… не все против защитника. Кто-то уже давно смирился и в мгновение ока нападет на тебя. Берегись.

Я глубоко вздохнул и толкнул дверь. Она открылась с громким скрипом, и передо мной предстало новое пространство. Огромный зал, заполненный множеством людей. Если быть точнее, десятками двумя, не меньше. Каждый из них был уникальным – одни выглядели как взрослые версии Льва, другие – как совершенно чужие люди. Они стояли, сидели или бродили по залу, словно не замечая друг друга.

И среди них, в самом центре, возвышался тот самый «защитник».

Его теневая фигура пульсировала, словно живая, а глаза горели холодным, безжалостным огнём. Он был единственным, кто выглядел не совсем как человек.

Защитник повернулся ко мне, и его голос прозвучал как гром:

– Левушка… смотрю, ты привел сюда чужака. Разве мы не говорили с тобой об этом?

Я почувствовал, как мальчик сжал мою руку ещё сильнее, но не отступил.

– Он. Я…

Мальчик явно стушевался под взглядом темной субличности.

– Я здесь, чтобы поговорить.

Рядом с «защитником» стоял высокий, крепкий мужчина, с лицом, изрезанным шрамами. Он был воплощением силы и решимости. Его глаза горели огнём, а в руках он сжимал меч, который, казалось, был частью его самого.

Подозреваю, что именно так выглядел Лев в пике своей боевой формы.

– Зачем ты здесь? – спросил он, положив ладонь на рукоятку меча. – Это наша территория. Уходи, пока можешь.

Говорил он спокойно, уверенно, без малейшей агрессии. Подозреваю, что воин искренне хотел завершить конфликт мирно, не переходя к более радикальным мерам.

– Сказал же, хочу поговорить… – я отпустил руку мальчика-Левушки и сделал несколько шагов вперед. – Думаю, выражу общее мнение, если скажу, что атмосферка тут так себе.

Большинство субличностей отводили взгляд, но некоторые смотрели на меня с настоящим вызовом. Сразу понятно, кто здесь «под защитником», а кто хочет освободиться из-под его влияния.

– Нам не интересны разговоры с чужаком, – холодно ответил воин. – Уходи.

В этот момент ко мне подошла новая версия Льва. Этот был худым, с очками на носу и блокнотом под мышкой. Его лицо было сосредоточенным, а глаза блестели от любопытства.

– Молодой человек, а можете рассказать, как вы сюда попали? – пробормотал он, открывая блокнот и собираясь сделать записи. – Это пространство должно быть закрыто для посторонних. А тут второй гость за какой-то месяц. Необычно-необычно…

– Лев Михайлович, отойдите от нашего гостя, – приказал «защитник», поднимаясь с собственного трона. Его теневая фигура продолжала «плыть», не позволяя рассмотреть истинную внешность.

– Я пришёл не для драки, а чтобы поговорить о Михаиле.

Имя младшего Сапрыкина повисло в воздухе, словно раскат грома. Субличности переглянулись, а на лицах некоторых из них я заметил искренний интерес. Правда, задать мне вопросы они все равно не решились.

Тем временем фигура «защитника» дрогнула, и на мгновение в его глазах мелькнуло что-то, похожее на любопытство.

– Михаил? – прохрипел он, наклоняясь вперёд. – Что ты знаешь о нём?

– Он твой сын, – продолжил я, чувствуя, как напряжение в зале нарастает. – И у него начинаются те же проблемы, что и у тебя. Он борется с собой и своими демонами, а я пытаюсь ему помочь.

«Защитник» замер, его теневая фигура пульсировала всё сильнее.

– Ты лжёшь, – наконец произнёс он, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

– Я не лгу, – ответил я. – Он находится на грани. И если ты не поможешь ему, то он повторит твой путь и тоже окажется в темнице.

«Защитник» засмеялся, но его смех звучал неестественно, словно он пытался скрыть свои истинные эмоции.

– Ты ничего не понимаешь, мальчишка. Михаил – это моя кровь. Он сильнее и талантливее меня. И совсем скоро он придет и освободит своего отца из этого заточения!

Он был слишком уверен в своих словах, словно появление Потехина в этой темнице всего лишь вопрос времени. И сделал он это не просто так.

– С чего вы это взяли? – с подозрением спросил я. – Что… что случилось с предыдущим гостем? Вы о чем-то договорились?

Вместо ответа «защитник» ухмыльнулся, после чего повернулся к воину, который стоял рядом, и кивнул.

– Убери его.

Воин без лишних слов шагнул вперёд, его меч засверкал в тусклом свете зала.

– Последний шанс, – сказал он, поднимая оружие. – Уходи.

– Я не уйду, – ответил я, чувствуя, как моё тело начинает меняться.

Воин бросился вперёд, его меч рассекал воздух с устрашающей скоростью. Но я был готов. Мои руки удлинились, словно резиновые, и я легко увернулся от удара, обернувшись вокруг него.

– Что за… – начал воин, но я уже действовал.

Моя рука вытянулась, словно хлыст, и ударила его по руке, выбивая меч из его хватки. Воин попытался отступить, но я был быстрее. Моя нога растянулась, обвив его по пояснице, и я с силой швырнул его в стену.

Он тяжело рухнул на пол, словно подкошенный, и его тело на мгновение обмякло. Угрозы от воина больше не исходило.

– Неплохо, – раздался голос «защитника». Я обернулся и увидел, как его теневая фигура медленно приближается ко мне. Его глаза горели холодным огнём, а вокруг него витала аура невероятной силы. – Но ты всё ещё не понимаешь, с кем имеешь дело.

– Я понимаю, – ответил я, чувствуя, как моё тело снова готовится к бою. – Ты – страх Сапрыкина. Его боль. И я не позволю тебе уничтожить его.

«Защитник» засмеялся, и его смех, низкий и гулкий, будто раскаты далёкого грома, наполнил зал.

– Тогда докажи это, – произнёс он, и прежде чем я успел среагировать, его теневая фигура растворилась в воздухе.

Он исчез, словно его и не было, лишь на мгновение мелькнув в тени у стены, затем – в углу зала, потом – за моей спиной. Его голос звучал отовсюду и ниоткуда одновременно, словно сам мрак говорил со мной.

– Ты думаешь, что можешь победить меня? – прошептал он, и я почувствовал, как холодная тень скользнула по моей шее.

Я напрягся, готовясь к удару, но его не последовало. Вместо этого «защитник» материализовался прямо передо мной, его глаза пылали холодным огнём, а теневая фигура пульсировала, словно живая.

– Ты даже не понимаешь, с чем имеешь дело, – продолжил он, и снова исчез, оставив после себя лишь лёгкий шорох.

Я крутился на месте, пытаясь уловить его движение, но он был повсюду и нигде. Тени вокруг меня оживали, шевелились, словно готовясь наброситься.

– Я не боюсь тебя, – сказал я, хотя внутри всё сжималось от напряжения.

– Ошибаешься, – раздался его голос прямо у меня за спиной. – Меня боятся все!

Я резко развернулся, но было уже поздно. Его рука, холодная и тяжёлая, как сама тьма, схватила меня за плечо. Я почувствовал, как моё тело на мгновение онемело, но тут же собрал волю в кулак и вырвался, отпрыгнув в сторону.

Кажется, пора вытаскивать козыри, иначе живым мне отсюда точно не выбраться…