Текст книги "Следователи из отдела статистики (СИ)"

Автор книги: Сергей Спящий

 
Старик как-то сник и кряхтя развернулся потрусив к облюбованной скамье: –Верно говоришь, нет больше врагов. А может и есть, только слишком далеко. И сидят тихо как мыши. Вчера враг, сегодня друг, завтра опять враг.
 

-Так не бывает– сказала Таня.

–Как не бывает?

–Чтобы сегодня друг, а завтра враг. Значит: он не был настоящим другом, если потом стал опять врагом.

–Может быть и не бывает– согласился старик усаживаясь на скамейку. Сиденье под ним пошло волнами, изменяя форму, чтобы было удобнее сидеть.

 
Таня собрала продукты в сумку. Неподвижно сидящий старик закрыл глаза. На его лицо падала тень от листвы и солнечные лучи – редкие и от того более ценные, сумевшие пройти между тысяч листьев.
 

-Как хорошо здесь в начале лета– прошептал необычный пенсионер.

–Вы здесь живёте?– спросила Таня.

–Жил когда-то давно. Сегодня я ускользнул от докторов. Было бы преступлением продолжать лечиться в такой хороший день.

 
Таня растерянно хлопала глазами.
 

-Решаешь должна ли ты известить медиков о моём местонахождении? Пустое. Доктор Галишенко прекрасно знает где меня искать, так как сбегая из под его присмотра я каждый раз прихожу сюда. Тем более если бы я не хотел, чтобы меня нашли, то меня бы и не смогли найти.

 
Заинтригованная Таня запросила через спутник, личную программу-секретаря, информацию о странном пенсионере подставляющем сморщенные щёки под пронзающие листву лучи. Она надеялась узнать по крайней мере имя. Но в ответ пришло только «не хватает прав для доступа к информации».
Подтащив сумки к скамейке, Таня села рядом. От места где они сидели открывался прекрасный вид на затенённую алею по которой она недавно пришла сюда.
 

-Это хороший дом– неожиданно произнёс старик: –Раньше в нём жило очень много прекрасных людей. И сейчас, наверное, живут. Только уже совсем другие люди…

–Сколько вам лет?– поинтересовалась девушка.

–Много. Гораздо больше, чем хотелось бы и мне и моему доброму доктору Галишенко. А ведь мы с ним родственники. Доктор Галишенко правнук моей двоюродной сестры. Как по твоему называется степень нашего родства?

–Не знаю.

 
Старик кивнул. Помолчал немного, потом сказал: –Иди, знакомься с домом и своими новыми соседями. Ведь завтра, наверняка, первый день на новой работе? Так иди, а я посижу ещё немного.
Таня колебалась, пока старик не цыкнул на неё. Подхватив сумки и отойдя на пару шагов, девушка оглянулась. Её знакомый, казалось бы, спал лёжа с закрытыми глазами на скамейке прогнувшей спинку чуть ли не вдвое против стандартного положения.
 

-Всегда будь настороже. И отставляй правую ногу чуть дальше– не открывая глаз посоветовал старик.

–Хорошо, я постараюсь– пообещала Таня.

 
Пройдя две сотни метров до входа во второй подъезд, Таня наткнулась на мужчину натягивающего волейбойную сетку между двумя столбами. Справа располагался спортивный городок, а слева, защищённые от разошедшихся игроков стеной из прозрачного пластика, росли цветы. Среди цветов стояли друг напротив друга две скамейки. На одной сидела девушка в светлом летнем комбинезоне оставляющем открытыми руки до плеч и загорелые бёдра. От плеч и выше она была окутана золотым сиянием преломляющего поля выглядевшем довольно блекло на солнце. Наверное, кому-то звонила или просто желала посидеть в одиночестве, чтобы никто не беспокоил.
Натягивающий сетку мужчина подозрительно взглянул на Таню.
 

-Здравствуйте– сказал девушка: –Я буду здесь жить!

–Ну здравствуй– ответил мужчина неожиданно низким голосом.

 
Глядя на его мучения с завязками, девушка предложила: –Вам помочь?
 

-Сам справлюсь.

 
Пожав плечами она направилась к входу в подъезд.
 

-Постой– окликнул мужчина: –Волейбол любишь?

–Не очень– честно призналась Таня: –У меня прыгучесть слабая.

 
Справившись с завязками, мужчина посмотрел на Таню. Взгляд у него оказался твёрдым как гранит, а глаза были светло-синие, практически серые.
 

-Если слабая, то тем более надо развивать.

 
Таня немного устала и поэтому не хотела прямо сейчас, ещё не переступив порог жилой ячейки, знакомится с двумя командами составленными из жильцов проживающих в этом доме. Поэтому она неопределённо мотнула головой и торопливо юркнула в подъезд. На площадке перед лифтом столкнулась с парнем и девушкой. Они с любопытством взглянули на Таню, но ничего не сказали. Только приветливо кивнули. Таня тоже кивнула, но, кажется, её жест остался не замеченным. Волосы у девушки были заплетены в тугой хвост, а парень на ходу снимал клипсу-думалку. Похоже волейболисты уже начали подтягиваться к спортивной площадке.
 

-Добро пожаловать– сказала жилая ячейка.

 
Чемодан на колёсиках Таня прислонила к стене. На сером фоне он смотрелся вызывающе красным, точно какой-то огромный цветок. Мамины бутерброды сложила в холодильник, а пироги съела, попутно обнаружив удивившее её отсутствие чашек, кружек и стаканов. Задумчиво провела пальцем по ободу серебряной тарелки гадая: уж не работал ли прошлый жилец на этом самом кировском БиоМате. Или это был кто-то из более ранних жильцов?
Не обязательно было представляться старшему по дому прямо сейчас. По неписанным правилам вежливости это можно сделать в течении недели. Зайдя в общедомовую сеть, Таня набросала короткую записку в духе:
«Привет, я Таня. Буду работать в управлении статистики и логистики по октябрьскому району, поэтому если кто-то не найдёт в магазине чай своего любимого сорта или в столовой скажут, что закончилась диетическая колбаса – обращайтесь с этим ко мне. Будем выписывать чай и добывать колбасу. Всем доброго вечера. Очень рада жить в вашем доме, здесь такой замечательный парк и волейбольная площадка.
Сегодня планирую обустраиваться, а завтра буду рада новым знакомствам. До встречи, товарищи!
Поскриптум: вроде бы через пару месяцев близ Новосибирска стартует отборочный тур гонок на автоциклах. Я хотела бы участвовать. Кто-нибудь может помочь с вступлением в новосибирский совет автоциклистов? Если начну проходить официальные процедуры в установленном порядке, то боюсь не успеть до начала гонок. У меня есть рекомендация от Топкинского совета автоциклистов и справка из школьного конструкторского совета, но похоже они не сильно помогут. Очень жду помощи или совета.»
Раз уж она уже вошла в домовую сеть, то, потворствуя неудержимом любопытству, Таня заглянула на информационные порталы её непосредственных соседей по этажу. В квартире слева проживала семья биотехников переживающая радость рождения второго ребёнка. Их портал заполняли фотографии розовощёкого младенца на руках у того или иного родителя. Попадалась одна фотография, где их первый ребёнок – дочка пяти лет – привстав на цыпочки заглядывала в колыбель. У неё было донельзя удивлённое лицо, как будто восклицающее: –Вот те раз. Да у меня теперь есть младший брат, товарищи!
Справа от Тани жил молодой человек о котором можно сказать всего две вещи. Он синтез-химик и он либо скрытный по природе человек, либо просто не любит общаться в сети. Даже фотографию не стал выкладывать.
За ним проживала девушка Нина, а может быть бабушка Нина Александровна. Её собственная фотография отсутствовала так же как указание возраста в анкете. Она выложила в свободный доступ множество трёхмерных голографических моделей со вкусом сконструированных в шестой версии «модель-строя». Там были животные, большей частью кошки от обычных домашних, до саблезубых, обитавших ещё в те времена, когда обезьяна только-только собиралась становиться человеком. Были модели домов, машин, деревьев. Для каждой модели тщательно воссоздавалась её внутренняя структура, позволяя имитировать процесс движения неотличимый от естественного движения объекта. Любую можно было брать и сходу использовать в качестве пользовательского интерфейса для программной сущности. Но ни возраст, ни место работы Нина нигде не указала. И её фотографии Таня тоже не могла нигде найти.
Кстати, о фотографии. Превратив часть стены в зеркало, девушка поправила волосы и отдала команду сделать несколько снимков с разных ракурсов. Потом выбрала лучший, отправив его вдогонку за своим приветствием.
За то ли девушкой, то ли бабушкой Ниной располагалась берлога всего месяц назад закончившего дипломный проект роботехника Никиты. Дипломный проект Никиты было невозможно увидеть невооруженным глазом потому, что размерами он был не больше песчинки. Специализацией Таниного соседа по этажу была сельскохозяйственная нанотехника. Ему двадцать один год, на год меньше чем Тани. И судя по фотографии, как всякий уважающий себя роботехник, Никита с ног до головы обвешан различными штуками увеличивающими скорость мышления, искусственными нейронными сетями и прочими устройствами. Частично стандартными, частично сконструированными самостоятельно. Вполне вероятно, чтобы у него мог быть, например, съёмный третий глаз на затылке. Некоторые роботехники делали себе механические руки или глаза на спине, желая видеть происходящее вокруг них со всех сторон.
За Никитой жила Светлана, тоже работехник и тоже с нано-специализацией. Только её творения занимались не отловом вредителей и микроподкормкой корней сельскохозяйственных культур, а контролем за состоянием зданий и их ремонтом, при необходимости. Светлана работала в управлении строительства. Она и Никита приходились друг другу братом и сестрой. Их жилые ячейки располагались дверь в дверь. И, судя по всему, Тане скучно при таком соседстве уж точно не будет.
Больше ячеек на этаже не было. Таня немного побродила по форуму, наткнувшись на старое сообщение какого-то жильца с вопросом об отсутствии в квартире ложек. Вилки были, а ложек ни одной. Либо в доме существовала дурацкая традиция съезжая зачем-то забирать с собой один вид столовых приборов, либо совсем непонятно.
Сквозь открытое окно в комнату вливался прогретый солнцем воздух. Слышно как внизу кричали мальчишки играя в безопасников и шпионов. День шёл к окончанию. Жалящий свет солнца становился мягким и добрым. Ветра практически не было. Верхушки берёз и клёнов смотрели ровно вверх, а на низкорослых рябинах едва-едва подрагивали длинные, словно указательные пальцы, листочки.
Какая вероятность, что в одном городе два человека будут читать одну и ту же книгу? На самом деле весьма большая учитывая, что книга это переработанный МасКультПросветом дневник знаменитого капитана Позднякова, а город – Новосибирск. Конечно не Пекин и уж тем более не Москва, но всё же добрых десть миллионов жителей. Есть где разгуляться статистической вероятности. Десять миллионов – больше чем проживает в Антарске – подземном городе в советской части Антарктиды.
А какова вероятность, что не сговариваясь друг с другом эти двое решили для себя каждый день прочитывать записи капитана Позднякова примерно за месяц. Вместе с ним и (не зная того) друг с другом участвуя в научной экспедиции проходившей более чем полтора столетия назад? В принципе тоже немаленькая. Форма книги в виде дневника предполагает чтение в соответствии с временными интервалами.
Как видишь, мой друг: не было ничего особенно удивительного в том, что Николай и Татьяна синхронно двигались по дневнику капитана Позднякова.
Вот и сейчас, Таня забралась в кресло раньше чем оно успело поменять цвет на морскую волну подчиняясь приказу хозяйки. Синее кресло в серой квартире. Круг света падает на поглощенную чтением девушку. У серой стены стоит не распакованный красный чемодан. Там одежда и всякие женские глупости, милые её сердцу.
 
 
«…На земле, где-то за полгода до отлёта, соглава планируемой экспедиции и капитан космического корабля «Shining» (в переводе Сияющий) Дайке Сугимото спросил меня: –Знаешь, что означает моё имя?
Разговор проходил часов в девять вечера, когда закончились дневные тренировки, лекции и мозговые штурмы и мы наслаждались редко выпадающим на долю готовящегося к полёту экипажа свободным временем. Основной и запасной экипажи товарищей из Японии прибыли несколько месяцев назад, успели немного пообвыкнуться, попрактиковаться в языке и их забавный акцент уже не так резал слух. Или это мы сами привыкли?
Я ответил: –А разве оно что-нибудь означает?
На правах двух капитанов мы сидели в стороне от братающихся экипажей двух разных народов. Не помню как это называлось по-научному и под каким наименованием значилось в плане совместных тренировок. Но на самом деле мы целых пять дней отдыхали на лесной базе в благодатном Краснодарском крае. Днём читали друг другу обзорные лекции, которые каждый член экипажа должен был подготовить заранее по своей основной специализации. Устраивали мозговые штурмы, стараясь придумать какой-то новый способ эффективного получения кислорода или самовоспроизводящейся биомассы в промышленных масштабах, до которого не додумались учёные предоставившие нам насыщенную программу экспериментов по достижению Марса. Люди из комитета государственной безопасности практически не попадались на глаза. Мы чувствовали, что предоставлены сами себе. Это был отдых после утомительных тренировок.
Вечером мы, в смысле основной и запасной экипаж «Товарища» – угощали коллег шашлыком, истекающем каплями горячего жира, от которого японцы пришли в ужас и традиционными сибирскими пельменями – вызвавшими у заокеанских товарищей недоумение. Они учили наших ребят ловить рыбу в текущей неподалёку речушке. Причём не удочками и даже не сетями, а остро заточенными палочками похожими на длинные иглы или крохотные копья. В прозрачной воде легко увидать покатый рыбий бок. Но нанизать его на «копьё» оказалось удивительно сложно из-за разницы в коэффициентах преломления света водя ной и воздушных сред. Потом японцы разделывали рыбу и ели её сырой. Дикий народ!
Судя по рассказам Дайке и остальных: на родине у них творится что-то невообразимое. Три четверти всей земли скуплено американскими и европейским корпорациями. Большинству японцев негде работать и нечего есть на своей земле. Они вынуждены наниматься в услужение к своим грабителям и помогать им ещё больше закабалять свой народ, чтобы только иметь возможность жить на земле отцов. Прямо какой-то апокалипсис частной собственности. Кажется у нас десятилетия назад и то не было настолько плохо. Словом я не удивлюсь, если к нашему возвращению на месте угнетённой Японии возникнет Японская социалистическая республика. Прогнавшая разжиревших кровососов. Забравшая все их фабрики, заводы, склады и прочее построенное японцами на японской земле. Никто не спорит: братьям-японцам будет не просто, но Советский Союз поможет!
Я говорил об этом с Дайке, шёпотом, в ночное время – потому, что инструкции запрещали вести подобные разговоры. Мол не время ещё. У нас здесь научная экспедиция, а не штаб мировой революционной армии. Пока не время!
Похоже я несколько отвлёкся, что недопустимо для капитана космического корабля. Итак: где-то между девятью и десятью часами вечера мы с товарищем Сугимото сидели в деревянной беседке потемневшей от времени и дождей. Сквозь резные стенки виднелись языки пламени и два наших экипажа рассевшихся вокруг костра. Этакие побитые жизнью, заматеревшие пионеры. А ведь и правда пионеры!
 

-Разве оно что-нибудь означает?– ответил я Дайке Сугимото.

–Конечно, все наши имена несут смысловую нагрузку.

 
Японец пил крепкий чай заваренный из лесного сбора до которого неожиданно оказался большим охотником. Маленькая, чуть больше чем у мальчишки, рука легко и без усилия держала двухлитровую кружку с чаем.
 

-Что же означает твоё имя, товарищ Сугимото?

–Великое дерево– он помолчал, сделал глоток и добавил: –С тех пор как мою кандидатуру утвердили в качестве участника экспедиции я усматриваю в этом предопределение.

–Предопределение?– переспросил я не понимая, что за чушь с мистическим уклоном он сейчас пытается мне объяснить.

–Дерево. Семена. Наш полёт…

 
Дайке любил изъясняться подобными короткими фразами не отвечая толком. Как будто начинал рисовать картину тушью и бросал сделав несколько штрихов. Вроде бы понятно, что хотел сказать, но остаётся ощущение недосказанности и многозначительности. Я ненавидел эту его привычку.
По совету психологов наблюдающих за нами во время «взаимной притирки», ограничился улыбкой вместо ответа. Дайке успел сделать очередной глоток из порядком опустевшей кружки. В беседке пахло старым деревом от стен, лесом и травами от чая и дымом от пылающего неподалёку костра.
Неожиданно для самого себя я кивнул на смешавшиеся вокруг костра экипажи так, что не сразу разберёшь где кто есть и поинтересовался: –Какая цель у этого твоего предопределения?
С совершенно серьёзным видом Дайке сказал: –Возможно, что цели просто нет.
Я тогда растерялся и не нашёлся с ответом. Сейчас я мог бы показать Дайке Сугимото цель – она виднелась на наших обзорных экранах и была прописана в расчётах наших электронных машин. Он сам мог бы увидеть её всего лишь опустив глаза на любой из экранов. Наша цель сияла далеко впереди холодной, отрешенной красной звездой. Она стоила того, чтобы идти к ней. Определённо: она того стоила…»
 
 
Всё верно мой друг, ты понял всё правильно. Третий и последний герой нашей истории – Евгений Семёнович Поздняков, капитан двадцать седьмой марсианской. И не важно, что его уже нет на свете. Когда-нибудь люди смогут оживить всех павших в сражении или в труде и просто всех хороших людей. Так обязательно будет. По-крайней мере очень хочется в это верить. И смерть исчезнет. Смерть станет мифом, страшной историей рассказываемой детям на ночь.
Да, смерть исчезнет, но дети продолжат рождаться и взрослеть. Потому, что космос невообразимо велик и нечеловечески безжалостен. В сражении с ним людям понадобится весь их опыт и все их силы. И может быть даже этого окажется недостаточно. И, разумеется, капитан двадцать седьмой марсианской будет там – на границе бесконечной, расширяющейся сферы, в самом сердце битвы.
А будем ли там мы с тобой, читатель?
 
 
Глава4
Почему-то никто не оспаривает очевидный факт, что цель капиталистов прибыль, но многие оспаривают, что цель советского государства – наиболее полное удовлетворение растущих материальных и духовных потребностей людей. Для миллионов людей это не очевидно. Что я могу об этом сказать? Только одно – что все упрёки «миллионов людей», которым в СССР чего-то не додали, сводятся к тому, что Ленин не построил коммунизм на утро после взятия Зимнего. Зато те же самые «миллионы людей» считают, что достаточно стать предпринимателем-капиталистом, и на тебя сразу же посыпятся золотые горы.
El-Scorpio

«Ко второй декаде ноября успешно завершилась удалённая проверка третьего ретранслирующего спутника связи. Спутник корректно ответил по протоколу на входящие запросы. Пропускная способность канала связи с Землёй остаётся в девяносто шесть процентов от максимальной. Все мы вздохнули с облегчением. Этот тоже в норме. Остался ещё один. И последний мы сами выведем непосредственно на орбиту Марса.
Выявленные на прошлой недели неполадки в системе навигации «Товарища» устранены путём внеплановой откалибровки. Калибровочные данные поступали с Земли и непосредственно с «Сияющего». Повторная проверка не выявила расхождений в системе навигации.
В видеописьме Люба сказала, что первыми словами моего сына были «космолёт», «папа» и «ишь!». Видимо последнее обозначает название корабля, на котором мы летим. Как же сильно я люблю их обоих.»
 
 
Таня проснулась по звонку будильника. Мощное начало знаменитой на весь Союз песни «вставай, вставай человек» буквально выбросило её с кровати, вымывая остатки сна не хуже контрастного душа. Хорошая звукоизоляция позволяла быть уверенной, что её утреннее музыцирование никак не помешает соседям.
Таня стояла растрёпанная, с чуть-чуть припухлым после сна лицом, в одной задравшейся до пупка маечке и купалась в волнах музыки гремящей между двумя стенами жилой ячейки, словно в лучах тёплого летнего солнца.
Когда закончился первый куплет и начался второй, девушка пошла в ванную. Вставай – требовала песня. Живи – утверждала она. Человек живет, чтобы творить. Сколько прекрасных творений ещё не родились под твоими руками. Какие великие дела пока ещё живут в воображении. Когда ты собираешься начать работать над их воплощением? – спрашивала песня. Человек живет, чтобы любить, сражаться и защищать то, что любит. Начался новый день, так скорее принимай его вызов.
Когда закончилась песня, ставшая де-факто неофициальным гимном уже двух поколений молодых людей Советского Союза. Таня стояла, расставив руки, чувствуя, как на её коже высыхают последние капли воды после душа. Смолкла сушилка, чья работа по звуку походила на деловитое гудение шмеля описывающего круги над приглянувшимся цветком. Стало тихо и весело.
Сегодня был её первый день на новой работе и Таня встала с запасом. Выглянув в окно она увидела тускнеющую полоску рассвета на фоне перистых облаков.
 

-Доброе утро– сказала девушка этой светло-алой полоске пока она окончательно не исчезла в набирающем силу сиянии дня.

 
Управляющая программа жилой ячейки послушно отозвалась: –Доброе утро.
 

-И тебе тоже доброе утро– засмеялась Таня.

 
Вчерашние бутерброды из холодильника не выглядели привлекательными, но она всё равно их съела потому, что бутерброды делала мама. Спустившись в столовую, Таня обнаружила её практически пустой. Только молодой человек у окна меланхолично запивал вишнёвым компотом гречневую кашу с жареным луком и порезанным сверху вареным яйцом. Посмотрев на него Таня и себе заказала компот. Автоповар налил в стакан густой тёмно-красной жидкости источающей одуряющий вишнёвый аромат.
Таня села напротив молодого человека. Он кивнул ей, а она ему. Так они сидели пока парень не доел кашу и не произнёс извиняющим тоном: –У меня на сегодня запланировано столько дел. Наверное, целый миллион разных дел.
 

-И у меня– отозвалась Таня.

–Ты новенькая?

–Только вчера заселилась.

–Тогда поздравляю с заселением. Хочешь совет? Если Степаныч станет настаивать на дежурстве в столовой, то бери в качестве общественной нагрузки что угодно, только не столовую. Кстати: я и Андрей из триста семьдесят третьей отвечаем за спортивную площадку рядом с домом.

 
Таня сказала: –Отличная площадка.
 

-Спасибо, хотя там уже краска с брусьев слезает. Какая-то плохая краска попалось. Или брусья красили под дождём? Сегодня-завтра отскоблим и покрасим заново. Думаешь голубой и зелёный будут выглядеть нормально? Блин, опаздываю. Всё, пока!

 
Размышляя кто такой Степаныч и чем плохи дежурства в столовой в качестве общественной нагрузки, Таня допила компот. Дома она несколько месяцев отвечала за небольшую столовую на шесть десятков человек во время школьной практики. Ничего сложного. Проверяй состояние автоповоров и роботов-уборщиков похожих на плоские чёрные блины скользящих над полом слизывающих языками тугого воздуха крошки и пыль. И ещё надо проверять работу больших автоматических посудомоечных машин. Обеззараживающие лампы включаются когда столовая пустует. Они самообновляющиеся и практически вечные. Срок службы ламп сравним со сроком жизни дома, а это столетия эксплуатации. Дом снесут раньше и построят заново более красивым и удобным. Пожалуй, единственная сложность заключается в необходимости контролировать поставку продуктов для автоповаров и чистящих средств для блиноподобных роботов-уборщиков и посудомоечных машин. Но и это вовсе не трудно.
Зев машины проглотил стакан с остатками компота.
Столовая понемногу наполнялась людьми. Выходя, Таня столкнулась с мужчиной, который вчера натягивал сетку.
 

-Привет– улыбнулся он: –А мы вчера выиграли: восемь-пять.

–Поздравляю– Таня посторонилась пропуская девушку в кремовом комбинезоне.

–В следующий раз не отлынивай. Матч-реванш состоится через неделю или две.

–Ничего не могу обещать– уклончиво ответа Таня: –Если буду свободна.

 
Город встретил свою новую жительницу длинными мальвами покачивающимися за прозрачной стеной отделяющей цветочные клумбы от спортивной площадки. На турнике кто-то активно подтягивался, работая неторопливо и размеренно, как паровой поршень. Тане немедленно захотелось крутануть «солнышко», но времени на утреннюю зарядку уже не оставалось.
 

-Вечером– пообещала себе девушка.

 
Что испытывает человек в первый раз идущий на работу в новое место? Он волнуется, сомневается и ждёт. В нетерпении ускоряет шаг. Смотрит по сторонам, отмечая сотни незначительных деталей. Время от времени глубоко вдыхает. И оглушительно чихает, если при вдохе в нос попадает пыльца.
Вживую Анна Семёновна, её непосредственный руководитель, выглядела добрее, чем во время сеанса видеосвязи. Наверное потому, что сейчас она уже убедилась в Таниных знаниях и невеликом (всего полгода работы по специальности в Топкинском статистическом управлении) опыте и принимала новую работницу, а не устраивала ей экзамен. На груди у Анны Семёновны кувыркался и корчил рожи ярко оранжевый львёнок. Программная сущность, живущая внутри активной ткани комбинезона, выглядела настолько уморительной, что смотреть без улыбки на его выкрутасы никак не получалось. Запястье правой руки начальницы охватывал бирюзовый, с вкраплениями сияющих собственным, а не отражённым светом голубых звёздочек, браслет-жестоуловитель. Он смотрелся изысканным украшением, но на самом деле служил для отслеживания положений руки носителя позволяя преобразовывать жесты в управляющие команды (а то и вовсе писать программы конструируя из пальцев запутанные руны программных кодов. Некоторые программисты и операторы любили работать танцуя – всем телом создавая программный код и управляя его выполнением. Даже возникло отдельное направление искусства. Правда оно не получило существенной известности.). Ногти на руках у Анны Семёновны едва заметно мерцали изменяя цвет и интенсивность. Вполне вероятно, что поверх них лежала тончайшая плёнка датчиков положения позволяющих браслету-жестоуловителю точнее отслеживать мельчайшие моторные команды.
Поверх обрезанного до размеров футболки комбинезона с нарисованным львёнком лежала тонкая цепочка. Самая обычная цепочка, кажется из серебра. Что было довольно странно, так как мода навешивать на себя золото или драгоценные камни осталась в далёком прошлом. Да и какой смысл, если каждый может заказать в службе синтеза, хоть сто килограммов искусственных алмазов во всём превосходящих природные и в любой допустимой форме. Хочешь – сделай себе алмазный шлем и ходи в нём как глупый дошкольник, не понимающий настоящей ценности вещей.
Скорее всего серебряная цепочка что-то значила лично для руководителя октябрьского отдела в новосибирском управлении статистики.
 

-Здравствуйте– пролепетала девушка.

–Здравствуй, Таня– Анна Семёновна развернулась к новой работнице: –Что же ты начинаешь рабочий день с того, что приходишь чуть не на сорок минут раньше?

 
Они были одни в большой, светлой комнате. Внутри активного покрытия пола росла нарисованная трава так, что казалось будто они стоят на лугу. Вдоль стен деловито сновали по своим виртуальным делам нарисованные ёжики. Комната была большой, рассчитанной на полсотни человек, а может быть и больше. У стен выстроился ряд диванов. Ёжикам они казались вырастающими из земли валунами и они, недовольно фыркая, обходили их. Самые смелые забирались и с довольным видом разгуливали по спинкам. Если кому-то из статистиков требовалось уединение, то он просто включал преломляющее поле исчезая для остальных в облаке золотого сияния, поэтому никаких перегородок не имелось.
 

-Девочки начнут подтягиваться к полудню– объяснила Анна Семёновна: –Больше половины вообще работает удалённо. Редко когда весь отдел собирается вместе. Я специально пришла сегодня пораньше. Так и думала, что ты придёшь до начала рабочего дня. Но за сорок минут это уж слишком.

 
Львёнок показал Тане язык.
 

-Извините– понурилась девушка.

–Все мы такие были. Главное хорошо и ответственно выполнять порученное нам дело. А будем ли мы сидеть сиднями в управлении или станем работать нежась на пляже под солнышком – дело десятое. Или даже двадцатое. Разве в Топкинском статистическом было не так?

 
Таня порывалась сказать, что она непременно обязуется ответственно и хорошо работать, но промолчала. Такие вещи надо доказывать делами, а не сотрясать воздух пустыми обещаниями.
Сделавший сальто назад львёнок подмигнул. Анна Семёновна сказала: –Думаю сегодня на работе появится больше народу чем за всю неделю. Девочки придут знакомиться с тобой, готовься.
Заметив, что Таня с трудом подавляет улыбку наблюдая как нарисованный львёнок крутиться на месте пытаясь поймать собственный хвост, Анна Семёновна с гордостью объяснила: –Младший сын вырастил. Правда забавный? Неоднократно просили откопировать, но я считаю, что будет скучно, если все станут носить копии одной и той же программной сущности. Только уникальное красиво, ты согласна?
Таня не были ни согласна ни несогласна так как раньше не думала об этом. На всякий случай она кивнула и Анна Семёновна начала объяснять ей особенности работы прогноз-статистика в октябрьском отделе новосибирского статистического управления.
Одним кажется будто статистика это очень просто. Собрал цифры в статистические матрицы и сиди себе. Иные полагают статистику чем-то заумным и ужасно сложным. Ещё бы, ведь она должна предугадывать изменение потребностей отдельного человека (например в шоколадках) и огромного промышленного комплекса (например увеличение объёма поставок инфокристаллов в связи с возросшим планом по производству активного покрытия потому, что на Марсе планируется в этом году прирост населения на 9,2% вместо 7,8% прошлого квартала и в связи с этим нужно строить больше домов, столовых, школ и ещё нужно форсировать темпы строительства орбитальной верфи, куда через два десятка лет сможет пойти работать 9,2%-ый прирост населения красной планеты. Не обязательно именно эти триста тысяч (или сколько там составляет 9,2% от общего числа советских людей живущих на Марсе) младенцев. Может быть те, чьё рождение планируется в следующем квартале останутся на планете или уедут на Землю или отправятся ударными темпами терраформировать Венеру, а вместо них кто-то другой выучиться на инженера и будет на орбитальной верфи, которая сейчас только начинает строиться, собирать корабли доставляющие венерианским тераформаторам оборудование и сырьё. А может быть и звездолет нацеленный на одну из далёких и пока ещё недостижимых звёзд. Кто знает, какие двигатели люди смогут строить через два десятка лет?
Население Союза растёт (а так и должно быть если человек хочет быть хозяином, а не гостем за пределами двух обжитых планет) и следует заранее предусмотреть рабочие места для будущих граждан. Потому, что оставить человека без возможности трудится на благо общества есть одно из худших преступлений на свете. Это тоже самое, что держать его связанным по рукам и ногам и кормить с ложечки всякими вкусными деликатесами. Человек только тогда человек, когда работает на общее благо. Это вам скажет любая обезьяна, не догадавшаяся в нужный момент взять в руки палку да и треснуть ей тигра подбирающегося к другой, не родной, обезьяне.
Так вот: чтобы не упустить ничего нужного, но и не потратить человеческое время и усилия на какую-нибудь ерунду, статистики предоставляют советам всех уровней: от совета отдельно взятого дома до высочайшего совета народных депутатов прогнозы на основании найденных закономерностей. И если предсказать увеличение потребности завода в инфокристаллах относительно просто, то «угадать» желание новосибирцев кушать в этом квартале больше шоколадок весьма сложно. И правда, как узнать, что захочется человеку завтра, если он сам не знает? Но предсказывают угадывают или хотя бы пытаются это сделать. Они работают в тесном сотрудничестве с психотехниками, генограммистами, математиками, искусственными интеллектами и всеми остальными.
Существует целое множество различных специализаций для статистиков. Кто-то обрабатывает чудовищно огромные массивы данных, пытаясь сквозь цифры различить смутные очертания ближайшего будущего всей советской цивилизации. Да что там советской – будущее всего человечества скрыто в информационных массивах так же как прекрасная скульптура спрятана в куске мрамора до того как к ней прикоснётся рука мастера.
Другие статистики работают над увеличением человеческого счастья. Конечно человек не станет особенно несчастным если не получит утром любимого молока или ту же самую шоколадку. Что такое шоколадка по сравнению с орбитальными станциями, опытным строительством межзвёздных кораблей, колонизацией Венеры, далёким и таинственным сигналом приходящим откуда-то со стороны дельты Лебедя? По сравнению со всем этим дефицит шоколада в магазинах пустышка, ерунда, ничего не значащая мелочь. Но вот человеческое счастье отнюдь не мелочь. И на Тане и на сотне тысяч молодых и не очень статистиков по всему Союзу лежит ответственность за то, чтобы творцы могли творить, воины защищать, а учённые изобретать, не заботясь о том, чтобы достать дефицитный шоколад или, скажем, фирменные джинсы. Потому, что шоколада в магазинах не то чтобы завались, но как раз столько, сколько понадобиться и ещё немного сверх того – на всякий случай. А одежду себе шьёт, а вернее морфирует по собственному вкусу каждый, кому интересно этим заниматься.
Не космонавт-первопроходец, не храбрый боец красной армии, не гениальный программист – Таня, девушка двадцати двух лет отроду, из октябрьского отдела статистики погрузилась с головой в накопленные базы данных за последние половину столетия. Точнее попыталась погрузиться. Чуть ли не каждые полчаса приходил кто-то из новоявленных коллег. Приходилось всплывать из виртуальности, знакомиться, принимать поздравления и всяческие пожелания. И только начнёшь работать, как обязательно придёт кто-то ещё.
Ничего не поделаешь. Сегодня Тане не удалось нормально поработать. Зато она познакомилась с Леной, Ирой, другой Таней (с забавной фамилией Коваленко) и Мишей Беликовым. Вернее она познакомилась, наверное, с сотнями двумя человек, но именно эти четверо задержались в отделе, а не просто пришли, познакомились и ушли.
Лена старше Тани на четыре с половиной года. У неё короткая причёска – ёжик жёстких, острых волос. Большие глаза и длинные, красивые пальцы. Она очень спокойная и, кажется, Лену ничего не может вывести из себя.
Ира живёт через два дома от Тани. Она заплетает волосы в сотню косичек и чтобы не тратить на это несколько часов откуда-то достала строительного робота, переделала и перепрограммировала его так, что он сам на себя перестал быть похож. Теперь всё, на что он годится это заплетать волосы в косички и расплетать обратно. Но зато уж это он делает мастерски.
Ира принесла нашей Тане печенье. Это так мило приходить знакомиться с новым человеком и приносить ему печенье. К сожалению, Таня съела утром целую гору вчерашних бутербродов и получа массу впечатлений от знакомств с большим количеством новых людей. Поэтому она совершенно не хотела есть. Большую часть печенья проглотил Беликов Михаил, один из немногих мужчин блаженствующих в женском коллективе октябрьского статистического отдела. А вообще-то он работал матстатом-ом, разрабатывая сложнейшие математические алгоритмы для машинного анализа больших информационных массивов. Но Таня всё равно успела попробовать одну печенюшку. Оказались из пшеничной муки с изюмом.
В конце рабочего дня, когда все давно ушли, Таня осталась в большой светлой комнате наедине с Леной, Ирой, Таней Коваленко и закутанным с ног до головы в золотое сияние Мишкой-грозой печенья. В тот момент её почтил вниманием сам Новосибирск.
Город-интеллект вошёл через дверь как самый обычный человек, если бы он не был голограммой спроецированной активным покрытием пола и стен. Новосибирск носил клетчатую рубашку с закатанными по локоть рукавами. Очень хорошо нарисованные выгоревшие на солнце джинсы с выглядевшими совершенно настоящими потертостями на коленях. Ботинки у него были в пыли, как если бы Новосибирск явился прямиком со стройки и не дал себе труд почистить обувь. На рубашке, рядом с карманом, красовался значок новатора выдаваемый за внедрение в производство доказавшего свою полезность нововведения. Наверняка значок был заслуженным, так как Новосибирск работал одновременно в сотне мест и уж хотя бы по одному направлению мог предложить что-то полезное. Сам предложил и сам внедрил – ведь он был не человеком, а городом-интеллектом, способным одновременно думать тысячу мыслей и заниматься сотней разных вещей.
Непривычная к выкрутасам нового начальства, Таня вздрогнула так как у Новосибирска вместо человеческой головы была нарисована голова кота с усами, ушами и шерстью – со всем чем положено. Впрочем, кошачья голова на теле человека в клетчатой рубашке, выгоревших джинсах и побитых, пыльных ботинках выглядела вполне гармонично.
 

-Привет– сказал Новосибирск усаживаясь напротив Татьяны: –Как впечатления от первого дня?