Текст книги "Злая ласка звездной руки (сборник)"
Автор книги: Сергей Синякин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
25 ИЮЛЯ 2006 ГОДА, 14.00
Старший лейтенант милиции Андрей Николаевич Кунжаков нервничал. Нет, дежурить с ним отрядили двух рослых десантников из разведроты, выброшенной у Зимовников еще ночью. Крепкие были ребятишки, надежные, с такими можно не только в разведку пойти. С такими дылдами запросто от сельских механизаторов у женского общежития отбиться можно. Только вот маршрут им достался не слишком удачный – прямо у моста, рядом с поворотом в город, в полукилометре от все еще дышащего жаром телецентра. Если, и в самом деле город заняли инопланетяне, в случае выхода инопланетной техники на оперативные просторы Кунжаков с десантниками оказывался, как говорится, на острие главного удара. В то, что при таком раскладе удастся отлежаться в кустах, Кунжаков не верил, но и Героя посмертно ему получать тоже не особо хотелось.
Одного из десантников, что ростом был повыше, да и в плечах пошире, звали Костей, и родом он был из далекого татарского города Бугульмы. Второй, который постоянно прихрамывал из-за того, что потянул ногу, оступившись у моста, оказался своим, местным, – из соседнего Даниловского района. Звали его Алексеем. Сам Кунжаков служил в Подтелковском районном отделе внутренних дел, но в Даниловке по делам службы бывал, и не раз, да и возрастом они с Алексеем не особо разнились, поэтому, поговорив, они без труда нашли общих знакомых, особенно из числа даниловских девчонок.
Сам Кунжаков был высок и мосласт. Непокорный казачий чуб выбивался из-под фуражки, правда, форма Кунжакову шла как корове седло. Бывают такие фигуры, которым любая форменная одежда противопоказана. Начальник райотдела всегда вздыхал, и настроение у него портилось, когда он видел Кунжакова в форме. Тем более что сегодня старший лейтенант был в галифе и сапогах, которые выдали на два размера больше положенного. Сапоги можно было разве что заменить, но вот галифе Кунжаков вполне мог ушить. Мог, но не ушил. Времени у него все не хватало. Оттого и смотрелся он сейчас как клоун на арене и ни в какое сравнение с бравыми подтянутыми десантниками не шел. Образное выражение начальника о корове под седлом было как никогда актуально.
Время дежурства шло, и постепенно опасения Кунжакова рассеивались. Телевизионная вышка все еще светилась кузнечным жаром, но к чему глаза привыкают, то уже не пугает. Ну подумаешь, раскалился металл по неизвестной причине, так это еще не повод, чтобы в обморок падать.
Были, конечно, некоторые опасения, что еле видимая днем Сфера над Михайловкой испускает вредоносное для организма излучение, но всех успокаивало то, что еще ранним утром химики, похожие в своих одеяниях и противогазах на самых настоящих инопланетян, объехали вокруг купола с разными хитрыми приборами и, вернувшись, дружно заявили, что радиационно-химической опасности нет.
Кунжаков и десантник Алексей с упоением вспоминали знакомых девчонок из Даниловки. Автомат у десантника висел стволом вниз, кобура у Кунжакова тесно застегнута, и вообще казалось, что эти двое забыли, зачем они были у моста поставлены. Десантник Костя сидел на груде белого щебня около дороги и, обмахиваясь выгоревшей панамой, внимательно наблюдал, не едут ли проверяющие, чтобы застать наряд врасплох.
За дорогой к районному центру никто из них не наблюдал, резонно полагая, что в случае угрозы из города никакое наблюдение не спасет.
Ходили среди согнанных подразделений слухи, что город еще ночью оккупировал десант инопланетян. И вроде бы эти инопланетяне в техническом отношении землян здорово превосходили, о чем свидетельствовала и непроницаемая Сфера, повисшая над городом. Уж если инопланетяне на подобные дела оказались мастаками, то оружие у них наверняка имелось такое, что в случае его применения можно смело накрываться белой простыней и ползти на кладбище, благо что оно располагалось по соседству с военным лагерем.
Кунжаков предлагал десантникам отрыть у лесополосы небольшой окопчик, чтобы укрыться в нем на случай начала боевых действий. Алексей поначалу заинтересовался предложением милиционера и даже несколько раз ковырнул землю саперной лопаткой. Однако земля оказалась нашпигованной щебенкой, и оборонительный запал у десантника быстро прошел. Более того, Леха посоветовал старшему лейтенанту самому копать ненадежное укрытие, в котором, если начнутся какие-то активные действия, его, Кунжакова, обязательно накроет чем-то женского рода.
Андрей Николаевич немного поворчал о нарушениях субординации, упирая на то, что он хотя и милицейский, но все-таки офицер, да и возрастом будет постарше некоторых салабонов, которые еще мамкиными пирожками по нужде ходят. Но рыть окопчик самостоятельно не пожелал, отговорившись отсутствием у него необходимого шанцевого инструмента.
Благодаря разговорам и спорам время дежурства шло куда быстрее, да и к присутствию загадочной Сферы все уже немного привыкли, тем более что окраины города были по-прежнему безлюдными и никакой опасности от них не исходило.
Поэтому раздавшиеся с неба странные звуки внимание милиционера и десантников привлекли, но не более того.
Подняв головы, они увидели надвигающуюся из города серую тучу, которая при приближении оказалась гигантской стаей, собравшей в себя воробьев, ворон, сорок, синиц, уток… Господи, да кого только не было в этой стае! Кажется, даже несколько домашних кур металось среди небесных обитателей.
Стая стремительно неслась прямо на Сферу. Самое страшное заключалось в том, что все свои слаженные маневры удивительная стая выполняла без единого звука. Ворона не каркнула, да что там ворона – глупые куры и те не кудахтали!
– Расшибутся! – ахнул Кунжаков и ошибся.
Странная поверхность, надежно отгородившая райцентр от остального мира, была непроницаема только снаружи. Для птиц она никакого видимого препятствия не составила, более того, стая пронеслась сквозь Сферу, словно ее вообще не было!
Оказавшись вне Сферы, напуганные птицы принялись яростно кричать и разлетаться во все стороны.
Из лагеря затрещали выстрелы.
– Стрелять-то зачем? – удивился Кунжаков.
– Как зачем? – удивился Костя. – Они ведь оттуда!
– Свяжись с лагерем, – сказал Кунжаков. – Сообщи, что мы видели. И время обязательно отметь!
– А это на хрена? – теперь уже удивился десантник.
– Для отчета, – объяснил старший лейтенант. – Птицы через нас летели? Через нас. Сообщение в лагере примут, в протокол внесут… В Историю войдем, дружище!
– И чего тебе в ней делать? – искренне удивился Костя. – Менты в Историю не входят, менты в истории попадают!
Кунжаков оставил колкое замечание без внимания. Подняв выданный ему в лагере бинокль, поднес его к глазам и внимательно оглядывал далекие светлые домики.
– И доложи, – сказал он деловито. – В момент пролета стаи людей на окраине города не наблюдалось…
Закончить он не успел. Раздался басовитый звук, словно где-то неподалеку лопнула гигантская струна. Телевышка окуталась голубоватым облаком, и из ее острия в небо ударила ветвящаяся изумрудная молния. Через некоторое время над дорогой прошла волна горячего воздуха, определенно исходившая от телевышки.
– Это что еще за чертовщина? – спросил старший лейтенант, задрав голову и глядя на несколько разноцветных колец, расплывающихся в безоблачной небесной синеве.
Ему никто не ответил. И это было вполне понятным, десантники тоже недоумевали. Ответить на риторический вопрос старшего лейтенанта милиции сейчас не смог бы никто, даже лауреат Нобелевской премии, если бы он здесь оказался по случаю. Но нобелевских лауреатов поблизости не было. Ну что им было делать в степной глубинке забытой Богом Царицынской области?
Где-то высоко в небесах вспыхнуло пламя.
Из лагеря по-прежнему доносились выстрелы и крики. Кунжаков значительно оглядел десантников – так, мол, салаги, знайте, как порой опасна и трудна милицейская служба. Вроде бы и войны нет, а каждый день на боевом посту. Запросто прихлопнуть могут. На одну ладошку положат, второй шлепнут от души, и только мокрое пятно останется.
– Слышь, старшой, – сказал Костя. – А что там справа от дороги за лесопосадкой?
– Кладбище там, – мрачно сказал Кунжаков. – Откуда у тебя, юноша, такие нездоровые интересы? Чем тебя погост заинтересовал?
– Нужны мне твои погосты! – обиженно сказал десантник. – Я к тому, что блестит там что-то странное…
– Ну-ка, ну-ка. – Старший лейтенант отобрал у Кости бинокль и принялся смотреть в сторону кладбища.
Ничего особенного он не увидел, так, непонятное мерцание, похожее на блеск металла.
– А вот об этом, пацаны, лучше помалкивать, – сказал он, немного подумав. – Сейчас хоть генералы и крестятся, но суеверий по-прежнему не любят. Только разинь рот, они тебя в психи зачислят!
26 ИЮЛЯ 2006 ГОДА. 18.00
– Звиздец американскому спутнику, господа-товарищи, – невесело сказал министр обороны Грошев. – И что мы им скажем? Что его жители какого-то Задрюпинска из телевышки раздолбали? Да нас же на смех поднимут!
Кабинет был отделан деревом и оттого казался очень уютным. Из окна кабинета была видна недостроенная высотная гостиница, ставшая достопримечательностью и источником новых анекдотов, и памятник чекистам, похожий на гранитный фаллос.
Принесли чай.
Министр посмотрел вслед миленькой военнослужащей лет двадцати пяти, с круглыми коленками, длинными ногами и погонами рядового на плечах, покачал головой и отхлебнул из стакана. К-контрактница, маму ее черти возили!
– Ну? – уныло сказал он, оглядывая старший офицерский состав царицынского гарнизона. – Как говорил патриот Одессы Мойша Рабинович, что мы имеем с гуся?
Полковники и генералы, набившие кабинет, словно килька консервную банку, подавленно молчали. Получившие знания в военных училищах и академиях, они знали, как вести боевые действия с реальным противником, действиям же против противника виртуального они обучены не были. Про Мойшу Рабиновича анекдоты знали все, но вот что армия имела с таинственного гуся, приземлившегося в Михайловке, никто не знал.
– Мы не можем точно сказать, захвачена ли территория потенциальным противником или окрестности Михайловки являются районом природного бедствия, – сказал начальник академии, летавший в район чрезвычайного происшествия со своей ученой братией. – Отсюда следует вывод, что выстроить тактику действий пока не представляется возможным. Можно, конечно, попробовать провести разведку пригорода с помощью тяжелых танков, но… – Он развел руками. – Предложение использовать для разведки космическую станцию «Мир» после катастрофы американского спутника я считаю неудачным. На станции находятся люди, и мы не имеем права подвергать их неоправданному риску.
– Тебе хорошо рассуждать отвлеченно, – мрачно заметил министр, помешивая ложечкой в стакане. – А мне Президент. или кто-то из его администрации каждый час звонят – доложите обстановку! Что я им скажу? Что мы технику теряем? Что птицы из города улетают? Да после таких сообщений меня быстро в натуралисты переведут! Буду вместо Виталия Пескова очерки в «Комсомолке» печатать да по телевизору «В мире животных» вести! Он вроде на заслуженный отдых ушел? Значит, вакантно место. Кто-нибудь мне скажет, каким образом и каким видом оружия был нанесен удар по американскому спутнику? Все-таки сто двадцать миллионов долларов в космическую пыль обращено! Американцы в сказки не поверят, они к нам претензии предъявлять станут, тем более что орбиту спутника они изменили с нашего согласия.
В задних рядах послышались невнятные восклицания, но докладывать соображения никто не торопился. Военному человеку с суждениями вылезать опасно – обвинят в излишней глупости, попробуй тогда по служебной лестнице выше подняться. Увидят твою фамилию, вспомнят высказывания и притормозят. Будешь три срока, а быть может, и до самой пенсии в полковниках прозябать и выслушивать унылые нарекания супруги, которая спит и видит тебя в генералах.
Наконец от окна нерешительно поднялся командир особого батальона радиационно-химической разведки Плохов. Представившись, он доложил:
– Батальон поставленные задачи выполнил, господин министр! Границы купола обозначены вешками, радиационной, химической или биологической опасности не обнаружено. В ходе операции потеряна одна боевая машина радиационно-химической разведки. Потерь среди личного состава мет. Ведется круглосуточное наблюдение стационарными и передвижными постами.
Доложил и сел с явным облегчением. Чего бы ему не вдыхать с облегчением: Плохов свои задачи худо-бедно выполнил, а что до личных соображений, то был он уверен, что все произошедшее в Михайловке явилось следствием деятельности какой-то тайной лаборатории, по известному принципу размещенной в глухомани. В пришельцев полковник не верил, считать все происками внешнего врага тоже было глупо – будь у противников такие возможности, они бы по столице удар нанесли или по Санкт-Петербургу, чтобы еще большую панику вызвать. Но делиться своими соображениями с министром полковник Плохов не стал. Министру виднее, где у нас разработки нового оружия ведутся, и не Плохову указывать на возможность такого варианта.
Грошев ждал, неторопливо постукивая мясистыми пальцами по полированной поверхности стола. Его подчиненные высказываться не спешили. Трусость подчиненных, узость их взглядов и отсутствие фантазии раздражали министра. Он уже совсем собрался обрушиться на подчиненных с пламенной гневной речью, но в это время зазвонил телефон.
Министр взял трубку, выслушал собеседника.
– Доложите подробнее! – приказал он. Выслушав доклад, он положил трубку и внимательно оглядел присутствующих. Офицеры заинтересованно молчали.
– В… всех вас, – устало сказал министр. – Я-то на пенсию пойду, а вот вы куда денетесь?
– Что случилось, господин министр? – поднялся из своего угла полковник Денисов.
– Что случилось, – жирным неприятным голосом передразнил Денисова министр. – А то и случилось! Все по Брэму – птицы улетели, теперь животные разбегаются.
Он с раздражением оглядел подчиненных.
– Кто мне скажет, что именно там происходит? – спросил Грошев. – Есть ли у нас светлые головы? Или мы только дизтопливо воровать и пропивать умеем?
Конечно, министр имел в виду начальника хозяйственного управления полковника Кимма, арестованного за кражу семисот тонн дизельного топлива, списанного им на учения танкового полка и проданного через гражданского жулика на автозаправочные станции города. Однако многие приняли упреки министра на свой счет и потому промолчали.
– Короче, – сказал министр и залпом допил уже остывший чай. – Приказываю! Создать оперативно-тактическую группу по борьбе с возможными негативными последствиями «Михайловского феномена»! Начальником группы назначить… – Он оглядел присутствующих, остановился взглядом на командующем Северо-Кавказским военным округом и закончил: – Генерал-лейтенанта Сергеева. Заместителей вы подберете себе сам, генерал! Разработать планы разведки территории и действия по изучению феномена. Предусмотреть вопросы взаимодействия с территориальными органами внутренних дел, подразделениями МЧС и местной властью. Создать ударные группировки, способные вести активные боевые действия на случай, если мы имеем дело с инопланетным вторжением. Связаться с РАН по вопросам создания научно-исследовательской группы в районе феномена с привлечением авторитетных специалистов. Подтянуть к районному центру Михайловка наиболее подготовленные подразделения радиационно-химической разведки и защиты. Отдельно предусмотреть вопросы снабжения группировки войск, находящихся в зоне феномена, обеспечения ее транспортом, вооружением, продовольствием. Времени у вас – до полуночи. Все свободны!
Вот так. Главное – поставить перед личным составом задачи и потом требовать их неукоснительного исполнения. Не будь умным, будь жестким в требованиях и дисциплине. А уж подчиненные, если они жить захотят без расставания с погонами, проявят и ум, и сообразительность.
26 ИЮЛЯ 2006 ГОДА, 17.00
Если не повезет, это уже надолго. Даже скорее всего навсегда.
Паническое бегство птиц из города пришлось на их смену. Кунжакова и обоих десантников долго пытали расспросами ученые, потом несколько раз заставили повторить рассказ начальнички всяких рангов и мастей, а потом, уже в завершение всего, заставили писать объяснительные. Кунжаков больше всего боялся, что им отдохнуть не удастся. Перерыв от смены до смены и без того невелик, а тут еще и пожрать надо было, и прикемарить минуток шестьдесят. А вместо этого им раздали ручки, сунули по тоненькой пачке стандартных листков бумаги и приказали все описать в деталях. А чтобы они не сговаривались и совместно деталей не придумывали, начальство приказало всех троих развести по разным палаткам. Старший лейтенант не знал, закончили ли свое художественное творчество пацаны из десанта и что они там понаписали, в своих объяснениях. Молодые еще, неосмотрительные. Ляпнет кто-то из них в горячке что-нибудь лишнее, потом всем троим за одного дурака расхлебывать придется.
Собственно, чего расхлебывать? Ничего особенного они не видели, а про стеклянный блеск со стороны кладбища Кунжаков десантникам распространяться запретил, рассказав к случаю пару историй, как здоровых людей за их длинный язык в «дурку» отправляли – в желтый дом значит. Пацаны смышленые, лишнего болтать не приучены, а если ляпнут что-нибудь значит, правильно о десантниках говорят, что удар ногами о землю вышибает у них остатки мозгов.
Закончив свое сочинение, Кунжаков дождался военных и первым делом поинтересовался, что они там написали. Про блеск на кладбище никто из солдатиков не упомянул, это старшего лейтенанта порадовало. Выходит, брешут люди, все у десантников с мозгами в порядке было. А как же иначе? Элита!
И период между дежурствами оказался более чем удачным. Начальство о старшем лейтенанте вспомнило и послало его в Зимовники установить, кому там шофер с бензовоза горючку продавал. Не одного, разумеется, с коллегами из областного центра. Коллеги эти считали себя истинными сыщиками, поэтому сразу же отправились в поселковую администрацию выяснять, у кого из местных жителей автомашины имеются. Кунжакова они отправили вести опрос населения и вообще заниматься личным сыском. Что они в сельсовете выяснили, Кунжаков так и не узнал, потому что встретились они уже у участкового инспектора. Внешний вид областников свидетельствовал, что времени они зря не теряли и крепость зимовниковского самогона оценили в достаточной мере. Кунжаков с управляющим третьим отделением местного ЗАО выпил немного, но пару бутылок местного самогона в планшетке нес. На всякий пожарный. Поскольку участковый инспектор оказался единственным источником информации, областники подкатили с расспросами к нему. Участковый Иван Иванович Перепелкин – пожилой дородный мужик, у которого уже китель на пупке не застегивался – долго мялся и по-сельски изворотливо уходил от прямых вопросов, а когда уже стало совсем невмоготу, крякнул, сходил в сенцы и принес две бутылки настоящей беленькой. И не фуфло какое-нибудь принес – уже забытую «Русскую», которую лет двадцать назад продавали по талонам. Надо сказать, что столь длительный срок водке не повредил, наоборот, она даже какой-то особенно ядреной стала и в крепости прибавила. Областники сразу пить древнюю водку не рискнули, а подождали, пока участковый с Кунжаковым выпьют. Нашли, значит, подопытных кроликов! Однако Кунжаков с участковым против такого эксперимента возражать не стали, а сразу же налили себе по две трети стакана каждому. Выпили, крякнули, закусили малосольными огурчиками и кабанятинкой браконьерской. Видно было, что участковый в Зимовниках был царь и бог, дом у него была полная чаша, а потому и не стоило ломать голову в догадках, почему он от расспросов областных оперов уклонялся: брал он у этого долбаного водителя бензинчик на халяву, бесплатно брал, потому и юлил сейчас, и выпивку на стол выставлял с разными гастрономическими разносолами.
Сало у участкового было знатное – белоснежное и с многочисленными розовыми прожилками. Сразу видно, что участковый кабанчика откармливал по системе: два месяца помоями и отрубями, а полмесяца – желудями. Только от желудей такие мясные прослойки завязываются. Нежное было сало, таяло во рту.
Областники прикончили вторую бутылку и вышли во двор покурить. Кунжаков подмигнул участковому и жестом показал, что выпивка – выпивкой, а язык распускать все равно не следует. Участковый страдальчески скривился и резанул себя ладонью по горлу. Плохо было участковому, как плохо бывает всякому сельскому жителю, в чью размеренную жизнь неожиданно вторгаются с неприятными расспросами городские жители. Тем более из компетентных органов.
– Ты это… – сказал быстрым шепотом Кунжаков. – Кость им кинуть надо. Дай им пару свидетелей, они и отстанут!
Участковый склонился и дохнул на Кунжакова густым перегаром.
– Да кого же я им дам? – страдальчески сказал он. – Все ведь уважаемые люди! Председателя поселковой администрации по должности сдавать нельзя, директора акционерного общества «Красный коммунар» Курехина тоже нельзя, я от него одну пользу имел, он мне лет двадцать помогает, да и кумовья мы с ним, он у меня дочку крестил…
Да и остальных, как вскоре выяснилось, указывать тоже нельзя было. Поселковый врач, управляющие отделениями акционерного общества, библиотекарша, имевшая старенькие «Жигули»… Кунжаков запоминал фамилии, радуясь, что областники еще курят и у него, сельского милиционера, есть возможность отличиться.
Но тут, как на грех, вернулись областники, некоторое время они подозрительно смотрели на сельских коллег, и, чтобы усыпить их бдительность, Кунжаков достал обе бутылки самогона, заготовленные им впрок.
Подозрительность со стороны старших коллег сразу пошла на убыль, и кончилось все ближе к полуночи хоровым пением. Выпили так крепко, что если бы Кунжакова спросили его собственную фамилию, то старший лейтенант если бы и назвал ее, то с большим трудом. Естественно, что фамилии тех, кто пользовался услугами ворюги, напрочь вылетели из головы. Поначалу все от выпитой водки были смелыми, рвались пред светлые очи начальства, но участковый проявил редкое для пьяного здравомыслие.
– Вот что, мужики, – сказал он. – Хата у меня большая, ложитесь спать. Утро вечера веселее.
И в самом деле – утро оказалось веселее. Пробуждение, правда, было тягостным, но после того как участковый, вздохнув, достал из серванта бутылку спирта, и впрямь стало веселее. Дали немного похмелиться и водителю, все-таки человеку еще машину вести. Кто ж его в трубочку будет заставлять дышать – офицеров милиции полная машина.
Тепло попрощались с участковым, взяли в дорогу жареного мяса, соленых огурчиков, помидоров да капусты «пелюски», чтобы разнообразить выдаваемый в лагере сухой паек.
Уже перед отъездом участковый, добрая душа, сунул в планшетку Кунжакова бутылку спирта. Это было очень кстати, старший лейтенант намекнул своим десантникам, что привезет бутылочку-другую. Он бы и привез обязательно, если бы вчера вечером бдительность не потерял, проявив обычную для пьяного щедрость.
Вернувшись в лагерь, областники пошли докладывать начальству свои скромные успехи. Кунжакова они с собой не взяли, но старший лейтенант этим не слишком огорчился. Он еще с армии усвоил нехитрую истину, что надо держаться подальше от начальства и поближе к кухне. Тем более что полевые армейские кухни уже дымили трубами в чистом поле и розовощекие армейские повара не скупились на добавки пшенной каши, щедро сдобренной салом и тушенкой.
Чуть в стороне от остальных особняком сидели несколько человек в странной форме. Форма была черного цвета и скорее напоминала робу заключенных, а не армейское обмундирование. И мужики в этой форме были на подбор: высокие плечистые, сплошь истинные русаки – светловолосые и голубоглазые. Особенной статью выделялись два прапорщика, в руках у которых и котелки посудой для куколок выглядели. Прапорщики целеустремленно поглощали пищу, не обращая внимания на взгляды окружающих.
– Что за части? – спросил Кунжаков знакомого офицера. Тот многозначительно глянул вверх.
– Спецподразделение, – вполголоса сказал он. – Таким дай волю, за полчаса в нашем лагере камня на камне не оставят, стволы пушек голыми руками согнут!
Кунжаков уважительно поглазел на тайный спецназ, но тут подошла его очередь, и повар щедро оделил старшего лейтенанта горячей, аппетитно пахнущей кашей.
Пристроившись среди завтракающих нарядов, Кунжаков и услышал от солдат рассказ о собачьем исходе из города. Вообще-то бежали из города не только собаки, бежали кошки и прочий домашний скот, мыши в реке Медведица тонули, как лемминги в Северном море. Но всем почему-то запомнились именно собаки. Уж больно они выли, когда стаей неслись по дороге, чтобы разбежаться в зарослях кукурузы. Это чему же в городке надо было случиться, чтобы сторожевые псы рвали цепи и с воем мчались в поля, поджав хвост и с выражением ужаса в глазах?
Худо было в городке. Кунжакова охватило странное недоброе предчувствие, что все закончится очень плохо.
Даже спирт, который в тот же день был выпит с десантниками Костей и Лешей под пшенку, приправленную консервированным мясом, хорошего настроения не прибавил. Бежать надо было из этого проклятого места, бежать. Как собаки бежать, как птицы, покинувшие город еще накануне. Было у Кунжакова предчувствие, что это еще не последнее Ч П, которое их ожидало. Что еще можно было ждать от места, где телевышки по спутникам молниями палят? Лично Кунжаков во всем происходящем видел два варианта – либо это инопланетяне начали оккупировать Землю, словно в старом американском фильме «День независимости», либо нечистая сила вмешалась в человеческую жизнь. Не зря же металлические отблески на кладбище посверкивали.
Ни один из этих вариантов хорошего собравшимся у райцентра не сулил. А от неприятностей надо было держаться подальше. Как от начальства.
