Текст книги "Пространство для человечества"

Автор книги: Сергей Синякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава двенадцатая

Баги стояли в засаде с раннего утра.

Быть может, они заняли место на опушке еще ночью. А утром их просто никто не заметил. Попробуй заметить зеленого палкообразного дракона, который, смиренно сложив свои смертельно опасные лапы, застыл в полной неподвижности и ничем не отличается от зеленых стволов деревьев. Бага, который замер в засаде, невозможно разглядеть даже вблизи. Его замечают, когда зубчатые суставные лапы стремительно разгибаются, а страшные клешни хватают намеченную жертву и тянут ее к пилообразному рту, из которого уже нет спасения.

Пусть даже зрелище летящего бага завораживает, пусть он кажется изящной китайской игрушкой на фоне голубого неба, похвастать, что они видели полет бага, могли очень редкие наблюдатели. И прежде всего именно потому, что баг прожорлив, во всем движущемся он в первую очередь видел пищу.

Так было и на этот раз.

Коровы пошли на утреннее пастбище, и тут уж баги развернулись. Резню они устроили грандиозную. Серо-зеленые тушки коров лежали в лужах зеленоватой крови, их было много, даже считать никто не стал. Это понятно, баги безмозглы и азартны. В отличие от других хищников они режут своих жертв не только для пропитания, но и для удовольствия. Чтобы насытиться, каждому багу хватило бы двух-трех коров. Но баги жаждали крови.

Спасибо еще, что из людей никто не пострадал.

Двое флейшмановских спасателей оказались в поселке весьма кстати. И амуниция соответствующая у них случайно была при себе. Одного бага они сбили из гранатомета при смене хищником позиции, другой улетел, потеряв конечность, и это было очень плохо, конечности у багов вырастают заново быстро, а сами хищники злопамятны, тем более что погибший баг оказался самкой, чья брюшина раздулась от зеленоватых яиц.

Теперь в любое время можно было ожидать прилета мстителя.

Сергеев поговорил со спасателями.

Первый был молод, высок и плечист, у него было удлиненное усталое лицо, на котором выделялись светлые щетинистые усики. Спасатель был горд одержанной победой, усики его топорщились от зажатого в зубах мундштука, и оттого спасатель, которого звали Владимиром, говорил немного невнятно и словно бы с превосходством.

Второй оказался крепеньким мускулистым парнем лет двадцати пяти на вид. Звали его Андрей, и выглядел он немного попроще своего коллеги.

– Скорость у него, – уныло сказал Андрей. – Мы за ним было в чащу кинулись. Там все зеленью заляпано, словно стадо коров порезано. А баг ушел к вершинам и затаился. Тут его вблизи хрен увидишь, а уж на такой высоте… Жаль, упустили. Теперь вернуться может.

– Вернется – положим, – вынимая мундштук изо рта, сказал Константин. – Я уже с Флейшманом связывался, тот добро дал на засаду у Поселка. Потом еще и поисковики подтянутся. Найде-ем!

– Последнее время баги поселков избегали, – сказал Сергеев. – После большой облавы их вообще не было видно, а теперь опять появились.

– Расплодились, наверное, – лениво сказал Константин. – До зимы-то еще далеко!

– Не было печали, – сказал Сергеев. – До начала нашествий еще полгода, а тут – баги. Чувствую, ребята, будет вам. в этом году работенка. Скажите Флейшману, чтобы боеприпасами запасался. Это ведь еще броневики не пошли, странников не было.

– Справимся, все так же лениво сказал Константин. – Раз мы сюда пришли, обязательно будем хозяевами. Ладно, Андрей, давай еще разок по окрестностям пробежимся. Скоро вертолет придет, нам еще в поиске участвовать. А сюда пусть молодняк подтянут. Охранять – не искать, для этого чутья не требуется:

Похоже, они еще участвовали в поиске людей с вертолета. Вертолет нашли, а людей нет. И надо было продолжать поиск, чтобы спасти их или убедиться в том, что они мертвы.

Сергеев попрощался и неторопливо побрел по направлению к Поселку. До Поселка было рукой подать, но Сергеева не отпускало чувство настороженности – там, где устроили засаду два бага, вполне мог ждать жертву и третий.

Разноцветные домики Поселка на опушке леса выглядели красочно и живописно.

Монтировали их по цветам, потому и названия улиц были вполне соответствующими – Розовая, Зеленая, Бежевая. Официально Поселок именовался по установленной наверху нумерации – восьмым. Сами жители называли Поселок Цветочным из-за обилия огромных пряно пахнущих зарослей алобелых цветов, которые знакомы были лишь специалистам, остальные дали им привычное бытовое название – вьюнки.

Соседний седьмой поселок его жители называли Конфетным из-за той же разноцветности домов. Названия выглядели несколько по-детски, но, если положить руку на сердце и сказать откровенно, точно так же выглядели и сами дома, которые от типовых строений людей отличались именно непредсказуемостью окраски и форм.

Багов по дороге не встретилось, но и обычно активная фауна Района на этот раз вела себя спокойно, и на глаза людям представители ее старались не попадаться.

Поэтому Сергеев без приключений добрался до дома.

Вероника уже хозяйничала на кухне.

– Пришел, – констатировала она. – Живой, здоровый. Слушай, Коля, зачем нам это было нужно? Мы вполне могли дожить свою жизнь, не подвергаясь этим опасностям. Нет, мы, бабы, все-таки дуры. Ну зачем я согласилась на эти глупости?

– Пусть будет, как будет. Между прочим, Султанов сделал мне предложение. Как ты думаешь, что он мне предложил?

– Путешествие, – не отрываясь от скворчащей сковороды, сказала Вероника. – Что еще он мог предложить, чтобы у тебя так загорелись глаза? Конечно, ты согласился?

– Посмотрел бы я на дурака, который от него отказался бы, – сказал Сергеев. – Представляешь, после нашей экспедиции мы сможем не представлять, а знать, как выглядит наш Район!

– Есть будешь? – спросила Вероника. – Некогда было готовить. Это ведь только вы, мужики, думаете, что работаете и устаете. Между прочим, мы уже второй день работаем на твою экспедицию.

– И ты не сердишься? – обрадовался Сергеев. Вероника с грохотом поставила на стол сковороду.

– Ешь, – сказала она. – Если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие постоянно мыть посуду, то ты, Коленька, ошибаешься. Но если ты думаешь, что в эту экспедицию ты отправишься один, – она ловко бросила на пластиковую подставку несколько кусочков тонко нарезанного белоснежного батона, – то ты ошибаешься вдвойне!

Сергеев взял кусок батона и надкусил его. Хлеб оказался удивительно нежным на вкус и совсем не походил на обычный хлеб.

– Странно, – сказал Сергеев. – Это ведь не хлеб, Ника! Жена засмеялась.

– С сегодняшнего дня, – сказала она, – это будут считать хлебом. Невкусно?

– Язык проглотить можно, – искренне признался Сергеев.

– Вот и глотай, – засмеялась Вероника. – Это же просто хлеб, местных деликатесов ты еще не пробовал.

– В этом мире у меня есть только один деликатес, – засмеялся Сергеев, жадно обнимая жену за тонкую и горячую талию, которую он узнал бы под любым, даже самым безобразным костюмом.

– Память у тебя, – сказала Вероника. – Надеюсь, ты сохранишь ее и дальше.

– Странно, – целуя жену в шею, сказал Сергеев. – Я сегодня был у Султанова и слышал, как он по телефону Шедарию кроет. Быстро Гурген исправился!

– Это не он исправился, – сердито отозвалась Вероника. – Это мы сами испекли в коротковолновой печи.

Она отстранилась и заглянула Сергееву в глаза:

– Значит, ты согласился? Сергеев отпустил ее.

– Все нормально, Никуша, – виновато сказал он. – Обычные вопросы по картографии, карты Района мы ведь пока не имеем.

– И Султанов предложил тебе возглавить экспедицию, – закончила Вероника. – Карту ведь надо составить? Должны же мы знать, уважаемый, в каком мире живем, – очень похоже передразнила она Султанова. – А ты, конечно, согласился. Ведь согласился?

– Пока только подготовить план такой экспедиции, – покаянно признался Сергеев.

– Сергеев, – строгим голосом сказала жена. – Ты врешь, как будто от любовницы вернулся. Не умеешь ты врать, Сергеев!

– Не умею, – довольно согласился Николай. – А тебе бы хотелось, чтобы я научился?

Вечером они лежали в постели.

За пластиковыми стенами коттеджа что-то поскрипывало, в высоте слышалось тонкое гудение, но на это вполне можно было не обращать внимания. Как и думать о том, что через три-четыре недели придется продираться через заросли, менять спущенные колеса и аккумуляторы «лендроверов», отбиваться от еще неизвестных, но оттого не менее опасных обитателей Района, и никто не смог бы внятно сказать, что может ожидать людей в этом опасном путешествии по местам, где не ступала нога человека. «Э-э, брат, – сказал себе Сергеев. – Это ты врешь. Нога человека здесь ступала, и не раз, только вот место от этих хождений не стало более понятным и безопасным. Оно так и осталось загадочным и обещающим беды любому путнику, как бы он ни был подготовлен к своему путешествию».

– Коля, ты спишь? – тихо спросила Вероника. – Я так решила – если ты пойдешь в эту экспедицию, значит, и я в нее пойду.

Вот только этого ему не хватало!

Однако возражать Сергеев не стал, слишком хорошо он знал характер своей жены, а потому и молчал. Некоторые проблемы способно разрешить только время.

Глава тринадцатая

Вот эту гору Дронов помнил.

Ее назвали Лысой горой, она располагалась на севере Района, и они в былое время не раз приземлялись в окрестностях горы на вертолете. Теперь он точно знал, что они идут правильно. Только вот до Поселка оказалось дальше, чем он рассчитывал.

В своих переходах они выбрали оптимальный вариант – начинали двигаться с наступлением сумерек, когда лаун на некоторое время затихал: дневные хищники, насытившись, отправлялись на ночевку, а ночные еще не выбирались из своих логовищ. Риск, конечно, оставался, но куда же без риска в дауне? И на хищника можно наткнуться в любое время, и без убежища остаться – не всегда же на пути встретится надежная пещерка с единственным входом. Пока им сопутствовала удача.

– Не спеши, – раздраженно сказал Симонов. Он все еще приволакивал больную ногу, идти ему было трудно, но Симонов терпел.

– Я понимаю, что тебе тяжело, – не оборачиваясь, сказал Дронов. – Но ты уж соберись, Паша, туг совсем недалеко. Я эти места хорошо знаю.

– Это хорошо, – прохрипел Симонов. – Черт, нам бы верхом, мы бы живо добрались! Жаль, что здесь нет лошадей.

Дронов посмотрел наверх.

Гора показалась ему неестественно высокой, с вертолета она выглядела иначе. Если смотреть с вертолета, верхушка горы едва поднималась над лауном. Если подняться на эту гору, можно было, наверное, увидеть Большое озеро. И Поселки.

– Тащиться ради этого в гору? – удивился Симонов. – Только не сейчас, Дима, только не сейчас!

Приближались сумерки. Если подняться на гору, можно увидеть горизонт и гигантский диск красного светила. Дронов знал это точно, но вслух ничего не сказал. Следовало позаботиться о ночлеге. Еда у них была, они набрали ее в дороге. Место для ночлега! Они бродили в окрестностях горы около часа и не находили ничего похожего.

Между тем небо над головой заметно потемнело, по лауну бродили сумерки, тени Покачивались, сплетались и вновь расплетались, они трепетали, вздрагивали, казались живыми.

Возможно, дело обстояло именно так – всякую тень должно что-то отбрасывать.

– Кажется, мы влипли, – сказал Дронов. – Придется ночевать под открытым небом.

– Можно вернуться в заросли, – предложил Симонов. – Свалим три или четыре дерева и укроемся в буреломе. Ночь-то продержимся, верно?

А вот такой уверенности у Дронова не было. В лауне встречались не только скачущие и прыгающие монстры, извивающихся и стелющихся по земле гадов тоже хватало. И еще был Бич лауна, к счастью, в ночное время его можно не опасаться. Следовало что-то предпринять, и Дронов решился.

– Ты прав, – хмуро сказал он. – Давай возвращаться. Мы еще можем успеть. Если повезет, нам не придется рубить стволы.

– Уже почти в темноте они вышли к остову автомашины.

– Я его несколько раз с вертолета видел, – объяснил Дронов, пытаясь открыть дверцу. Колес у машины не было, и корпус врос в землю. После нескольких попыток дверца со скрипом приоткрылась, и им удалось пробраться внутрь. Там были целы даже сиденья. Корпус сохранил стекла, поэтому сквозняка не было, ветер с шорохом обтекал остатки автомобиля. Судя по внешнему виду, машина была достаточно старой – «ЗИМ», а быть может, даже «Победа», в старых марках машин Дронов разбирался слабо. И он плохо представлял, какого черта этот некогда шикарный лимузин делал в лауне, кто его сюда перегнал и для каких целей. Не иначе тогдашнее начальство с шиком здесь разъезжать собиралось. В «бардачке» Дронов нашел моток тонкой, но жесткой стальной проволоки, и это его обрадовало ничуть не меньше Робинзона Крузо, нашедшего на берегу корабельный сундучок с плотницкими инструментами. Он еще не знал, куда этот моток можно употребить, но был твердо уверен: такая вещь бесполезной оказаться не может. Симонов, кряхтя и сопя, тяжело перебрался на заднее сиденье и завозился, растирая ногу.

– Ноет, зараза, – смущенно пожаловался он. – Черт, угораздило меня. Был бы ты один, сейчас бы уже вдвое больше прошел. Все-таки можно пройти, можно. Смотри, мы уже который день в пути, а ни одной серьезной передряги не случилось. По-моему, все эти слухи о смертельной опасности лауна сильно преувеличены. Ну жрут они друг друга, так это же объяснимо: идет борьба за выживание видов. При известной сноровке…

– Тише! – прервал его Дронов.

Где-то в стороне раздался странный шум, словно кого-то волокли по земле, потом послышался странный противный звук, который, казалось, рвал душу, и прямо перед ветровым стеклом, чудом уцелевшим на брошенной автомашине, возникло два огромных немигающих глаза. Определить размеры существа, которому глаза принадлежали, было затруднительно, они постоянно меняли свою высоту, потом придвинулись еще ближе, и существо поползло через машину. А вот длина у него была неимоверная. Они сидели и слушали, как тяжелая масса чудовища скользит по крыше автомобиля. При соприкосновении тела с металлом слышался скрежет, в воздухе стоял странный резкий запах, не похожий на все известные людям. Казалось, что оно будет двигаться вечно, поэтому оба с облегчением вздохнули, когда скрежет прекратился и в сумерках стало видно длинное округлое гигантское тело, которое, изгибаясь, стремительно удалялось прочь.

– Вот так, – назидательно сказал Дронов. – А в одиночку да на открытом воздухе тут и пришел бы путнику звиздец.

– А я уж стрелять собрался, – признался Симонов. Полное, лицо его смутно белело на заднем сиденье. – Слушай, я, конечно, представлял, что такие гады где-то здесь водятся. Должны быть, раз влаги много. Но чтобы он такой был! Мне и в голову не приходило!

– Окстись, Пашенька, – усмехнулся Дронов. – В кого стрелять? Это же самоубийцей надо быть, чтобы попытаться в одиночку с таким монстром расправиться. Прикинь, что бы потом произошло, ведь ему разряд с нашего импульсника не более чем щекотка. По ним из гранатометов лупить надо, и то страшновато, не знаешь точно, возьмет ли его граната. Ты видел длину этой твари? Она же в половину улицы нашего Поселка, точно тебе говорю.

Они сидели в машине и терпеливо ждали наступления утра – там тоже имелся период молочных сумерек, когда солнце еще не взошло, а дневные обитатели лауна еще не сменили уходящих на покой ночных собратьев. Период этот был довольно коротким, но и его люди старались использовать с максимальной выгодой – пройти столько, сколько позволят обстоятельства. Запах масла и озона в салоне давно исчез, более того, снизу несло какой-то падалью, но с неудобствами надо было мириться. Симонов тяжело заворочался на заднем сиденье.

– И не уснешь, – пожаловался он. – Вот попали, а, Дима? «Лошадь бы нам, – с тоской подумал Дронов. – Лошадку. На ней бы мы быстро доскакали. Скорее всего нас уже не ждут. Нет, поиск, конечно, еще идет, отдельные группы в районе катастрофы работают. Когда пропал Силецкий, его искали около месяца. Только все это трепыхание, конечно. Лаун своего не отдает…» Он прикрыл глаза.

Лежать оказалось неудобно, в бок упирался какой-то острый рычаг, в таких условиях заснуть практически невозможно, и все-таки надо было попытаться, надо было обязательно заснуть, потому что сонному человеку днем в лауне делать нечего, за невнимательность лаун обязательно потребует расплаты.

«Лошадку бы нам, – в который раз сонно помечтал Дронов. – А еще лучше – автомашину, внедорожник, вот это было бы кстати».

В Поселке, наверное, сейчас было светло и безопасно. Коммунальная служба получила с Материка прочные пластиковые переходы, которые начали устанавливать между домами, поэтому нападений разной мелкой сволочи из лауна в Поселке уже почти не опасались. Удивительно, что до такой простой мысли никто не додумался раньше. И плевать на то, что пластика раньше не знали, в конце концов, такие переходы можно было делать из чего угодно, даже из прорезиненной ткани, которая в прошлые годы шла на изготовление армейских плащ-палаток и комплектов химической защиты. Главное – сам принцип. А принцип один – обеспечить безопасность населения Поселков. Конечно, до шестидесятых на эту безопасность просто плевали, кого жалеть было, уж не заключенных, которые по приговору получали свой червонец в зубы без права переписки и вместо уральских рудников и якутских приисков отправлялись сюда, в Район.

Прошлого Района не знал никто, от всего прошлого в Поселке осталась одна-единственная достопримечательность – семидесятипятилетний дядя Саша, Александр Николаевич Староверов, легенда Района, его самый древний обитатель, пришедший с первопоселенцами. Дронову всегда хотелось посидеть в компании со стариком, послушать его жуткие и необычные рассказы о прошлом времени, похожие больше на страшную сказку для младших научных сотрудников дошкольного и школьного возраста, только вот как-то все не выходило, вечно Дронову не хватало времени на подобные посиделки. А ведь если вдуматься, этих самых свидетелей героического прошлого Района почти и не осталось, их сейчас единицы уже, и разбросаны они по всей стране – кто в деревне под Тулой, кто в новосибирском Академгородке пытается наукой заниматься. А скоро уйдут и они, и тогда уже ничего не останется, одна сказка, и все. А ведь их надо заставить писать историю Района, подумал Дронов. Странно, что никто из начальства не додумался до очевидной вещи – посадить за стол историка, архивариуса, журналиста, на худой конец, и заставить его воссоздавать историю Района по сохранившимся документам, что покоятся в архивах КГБ и уже не существующего Секретариата ЦК КПСС, по рассказам еще живых ветеранов, по приказам и инструкциям, которые ветшают и желтеют в Совете. Это ведь очевидно, что отсюда мы никуда не уйдем. Если человек куда-то приходит, он приходит навсегда. Или надолго. Человек всегда приходит и покоряет природу, как бы чужда она человеку ни была. Как говаривал старик Мичурин, мы не можем ждать милости от природы, взять их у нее – наша задача. Только если мы не получаем от нее милости, то пусть и она от нас этой милости не ждет. Покорим ее так, что она и взбрыкивать перестанет. Правда, до последнего времени покорить природу оказывалось не так уж и просто, лаун ошибок не прощал. Достаточно вспомнить гибель Поселка-четыре. И это ведь тоже уже история, подумал Дронов, ворочаясь на неудобном сиденье. В самом деле, если мы с Симоновым выберемся отсюда, я поставлю вопрос об историке, пусть начальники чешут репы, это ведь очевидно, что у любого сообщества своя собственная история, а если общество сокрыто пока завесой секретности от широкой общественности земного сообщества, то эта история приобретает особое качество – она становится интригующей. Это как история разведки, ее страницы никому раньше не были знакомы, поэтому, став достоянием общественности, интересуют всех. А собственно, если смотреть на вещи трезво, мы и занимаемся разведкой, мы расчищаем площадку для будущего человечества. Мы – разведка на службе у Будущего.

Нет, не получалось у Дронова заснуть.

Он сел, с досадой открывая глаза, и замер от неожиданной фантастической картины – в черных и оттого невидимых во тьме зарослях лауна плясали огоньки. Их было много, их невозможно было сосчитать, они плясали в воздухе, сплетаясь в сложные замысловатые и кажущиеся невозможными узоры. Они извивались в длинных бесконечных хороводах, которые гасли и вновь появлялись в самых невероятных местах, огоньки жили таинственной ночной жизнью, вот они погасли, неожиданно вспыхнули вновь, замерцали, словно Передавали друг другу неведомую информацию, и так же неожиданно погасли вновь, чтобы вновь появиться высоко в небе.

Дронов завороженно наблюдал за пляской огоньков в лауне. Огоньки вдруг погасли, и над спящими, сонно ворочающимися, хищно хрустящими челюстями зарослями, полными загадочных неповторимых звуков, медленно поплыл светящийся шар, отбрасывая на спящие джунгли бледный колеблющийся свет.

Сзади чертыхнулся и заворочался, негромко поминая матушку и связанные с ней присказки, Симонов.

– Слушай, – негромко сказал он. – Это еще что за чертовщина?

– Откуда я знаю? – вопросом на вопрос отозвался Дронов. – Было и было. Ты давай спи! Нам еще долго идти!

Легко сказать – спи! Особенно если тебя вновь поманили загадкой, а объяснять ничего не стали. Это все равно что дочитать заковыристый детектив до последней главы, а последнюю главу отложить для прочтения в неопределенном будущем. Вы такого не пробовали? Вы дочитывали книгу глубоко за полночь? Можете себя поздравить, вы здравомыслящий человек без каких-либо отклонений в психике. Любая загадка существует для того, чтобы ее в конце концов разгадали.

Симонов на заднем сиденье сонно всхрапнул. Дисциплинированный человек! Приказано спать, вот он и спит. Дронов посидел еще немного, бесполезно тараща в темноту глаза, но ничего интересного больше не увидел. Лаун жил своей обычной ночной жизнью.

Дронов откинулся на кресле и приказал себе уснуть. Устав караульной службы в их ситуации соблюдать не стоило, случись что-то неприятное, лучше было бы вовсе не просыпаться.

Уже засыпая, он мысленно прикинул оставшийся им с Симоновым путь, а прикинув, в который раз похолодел от нехороших предчувствий – нормальному человеку такой путь просто не осилить.