Текст книги "Параллельное оружие, или Чем и как будут убивать в XXI веке"

Автор книги: Сергей Ионин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

КОНСЦИЕНТАЛЬНОЕ ОРУЖИЕ

Процитируем интересный документ, с которым любой может ознакомиться в том же Интернете.

Из архива «Российского аналитического обозрения»

Редакцией «Российского аналитического обозрения» был получен странный документ, на котором стоит какой-то суровый штамп (возможно, приемной Совета безопасности?) и в котором оторвана (руками, грубо и неряшливо) нижняя и верхняя части листа с подписями и другими указаниями на авторство письма. С документа сняли копию и тут же на всякий случай уничтожили.

Мы полагаем, что публикация данного документа позволит обратить внимание профессионалов, озабоченных проблемой построения мощной, хорошо защищенной и немилитаристской Российской государственности на принципиально новый тип безопасности и на само понятие «безопасность», в структуру которого входит не только вопрос «от чего защищаться», но и два других, не менее важных вопроса: что защищать (цели и будущее России) и кому защищать (или кто способен защищать – только тот, кто владеет действительно современными технологиями и типами оружия)?

Секретарю Совета безопасности РФ А. И. Лебедю.

Конфиденциально.

Уважаемый Александр Иванович!

К Вам обращается группа… (осталась часть слова – «онструкт…», возможно, оно значит «конструкторов»? – Ред.)…

Мы считаем необходимым обратить Ваше внимание на принципиально новый аспект стратегической безопасности страны. Речь идет об образовательной или гуманитарной безопасности. Наиболее конкретно и материально данный род безопасности воплощается в учебных пособиях и учебниках, а сами учебники становятся сегодня новым типом стратегического оружия – консциентальным оружием (от латинского «консциенциа» – сознание).

Дело в том, что ключевым фактором мощи страны является сегодня, с нашей точки зрения, уже не атомная бомба или иной вид вооружений, а сама способность проектировать и изготовлять бомбу и подобные ей изобретения. Кстати, эта точка зрения полностью совпадает с точкой зрения покойного Ричарда Никсона, которую он изложил в своей книге «Победа без войны» и которая во многом обусловила поражение СССР в «холодной» войне. Для нас очевидно, что и суть Ваших предложений по модернизации армии (мобильные сверхквалифицированные бригады и инфраструктура опорных баз) также основывается на имеющей первостепенную важность способности побеждать не числом, а умением, не количеством танков, а правильным их применением.

Таким образом, основным полем войны, противостояний, партнерства между государствами и иными геополитическими субъектами сегодня становятся сами «умы», а если точнее – состояние и качество сознания. Именно соревнованием сознаний определяется реальная, не фиктивная мощь страны. Причем важно подчеркнуть: сознание ныне становится не метафорой, не банальным указанием на преимущество умного над дураком, а предельно конкретным и рассчитываемым предметом воздействия и оперирования.

Не случайно СМИ становятся сегодня нередко более грозным и многократно более коварным оружием, чем танки и самолеты. Также не случайно, что мало кто понимает реальное устройство и механизмы СМИ-удара по сознанию. Но это не отменяет того факта, что сегодня сознание (невидимое, нематериальное, то, что нельзя пощупать) становится столь же материальным, как и мощь неощущаемого атомного ядра.

Из этого, разумеется, не следует, что надо перестать заниматься танками и самолетами, войсками стратегического назначения и пр. Из этого следует, что (…) начало XXI века, самые первые годы XXI века станут временем консциентальной войны. Проблема консциентальной войны и ставит на повестку дня проблему образовательной безопасности.

Оружейной материей консциентальной войны являются, с нашей точки зрения, учебники и целевые пособия, включающие в себя телевидение, дисплеи и программы персональных компьютеров, компьютерные игры и, конечно же, традиционные книги. За всей этой материей стоит дидактика – то есть форма целевого воздействия на сознание.

Важно подчеркнуть, что образовательная безопасность принципиально отличается от информационной безопасности – так же, как консциентальные войны абсолютно отличны от информационных войн. Разумеется, в сферу образовательной безопасности попадает как вопрос защиты компьютерных программ и систем, так и вопрос организации правильного восприятия информационно-пропагандистских ударов противника. Однако проблема образовательной безопасности отнюдь не сводится к этим двум второстепенным вопросам, но имеет свой собственный предмет: выращивание многомерного целеорганизованного сознания на самобытной историко-традиционной культурной основе и превращение такого сознания в материальную силу.

Мы готовы более подробно, с детальной аргументацией, пояснить наше видение. Но суть нашего обращения к Вам сводится к двум предложениям:

1. Профессионалы, которые способны отвечать за безопасность страны, должны сегодня обратить внимание на проблему образовательной безопасности и консциентального оружия. Именно Россия может и должна стать лидером в этой области, поскольку имеет здесь ряд принципиальных изобретений и поскольку уровень российской практико-ориентированной науки о сознании является пока что недосягаемым для других стран и иных геополитических субъектов. В целях безопасности страны необходимо начать широкомасштабную разработку и изготовление консциентального оружия. Необходим особый секретный консциентальный проект.

2. Необходимо срочно создать КБ, в котором можно было бы начать работы над российским консциентальным оружием. По образцу созданного в разгар Великой Отечественной войны Главного управления по реализации уранового проекта предлагаем создать Главное управление по реализации консциентального (дидактического) проекта.

Мы готовы провести все предварительные и итоговые работы по данному проекту, представить детальные обоснования наших утверждений.

Просим Вас…

(Текст обрывается.)

Так откуда же «растут ноги» этого письма? Далеко ходить не надо. Еще в первые месяцы после предательского Хасавюртовского мира, ставшего во многом продолжением разнузданной избирательной кампании этого же 1996 года, политологи Ю. В. Громыко и Ю. В. Крупнов, анализируя ситуацию и причины этого политического дефолта России, выдвинули концепцию «консциентальной войны».

В чем суть термина.

Разрыв связи между поколениями. Создание людей, для которых будут безразличны прошлые и будущие поколения. Стирание их этнородовой идентификации. Создание человека-никто, без роду-племени. Вот это и есть консциентальная война. Задача в том, чтобы освободить сознание человека от различных этнокультурных ограничений, чтобы можно было помещать в это свободное сознание любые другие матрицы.

Консциентальность происходит от латинского слова conscientia – сознание (а, кстати, также и совесть) и связано с сознанием. Соответственно, консциентальная война – война на поражение сознания.

Разумеется, в массовом плане базовую работу по поражению сознания в настоящее время выполняют средства массовой информации и коммуникации. С позиции оборонного строительства необходимо создание особого рода войск, которые бы могли предотвращать применение консциентального оружия или, при необходимости, использовать такое оружие. В период войны в Югославии в первой половине 1998 года существовал ряд проектов телеспецназа или медиаспецназа. Высшим достижением правильно организованной консциентальной войны – войны на поражение сознания и его способности к свободной идентификации – является создание такой ситуации, когда в самый разгар боевых действий и в условиях катастрофы у населения, включая «профессионалов» политики и военного дела, «элиту», возникает абсолютно очевидное и трижды достоверное переживание наивысшего расцвета мира и бесконечной далекости войны…

Ю. В. Громыко пишет в своей работе, посвященной этой войне: «Консциентальная война сознаний, где предметом поражения и уничтожения являются определенные типы сознаний. То есть задача ставится не более, не менее как следующим образом: в результате консциентальной войны определенные типы сознаний просто должны быть уничтожены, перестать существовать, их не должно быть. А носители этих сознаний, наоборот, могут быть сохранены, если они откажутся от форм сознания – предметов разрушения и поражения. Типы сознаний – предметы поражения в консциентальной войне – должны быть вытеснены за рамки цивилизационно допустимых и приемлемых форм. Это происходило и раньше, когда один тип организации сознания вытеснял другой, как, например, христианство сменяло язычество. Но в настоящий момент эта конкуренция и борьба принимает тотальный характер, становится чуть ли не единственной и ведущей. Очень важно понимать, что уничтожение определенных типов сознания предполагает разрушение и переорганизацию общностей, которые конституируют данный тип сознания».

Не будем комментировать этическую сторону теории Ю. В. Громыко, но в конце концов, а если кто-то не хочет, чтобы «вытесняли»… А возвращаясь к сути письма А. Лебедю, можно, наверное, сказать, что авторы его, ухватившись за созданный политологами термин, хотели предложить себя в разработчики нового оружия и создатели системы руководства всеми вышеперечисленными видами оружия, способного хоть как-то влиять на сознание и психику человека. Ну, руководство у нас есть. Есть Верховный – президент, есть министр обороны, Генштаб… Есть системы контроля над разными чемоданчиками и кнопками. Но ведь, видимо, хотелось, чтобы все было в одних руках… Чьих? А если в нечистых?

ЧАСТЬ IV

ЗАПРЕЩЕНО, ЗАБЫТО, УНИЧТОЖЕНО?
(ХИМИЧЕСКОЕ И БИОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ)

Отравители отравителям

Еще в середине прошлого века некоторые «светлые головы» считали, что применение химических и биологических средств поражения позволило бы успешно вести ограниченные войны без риска втянуться в ядерный конфликт, а в случае тотальной войны способствовало бы «дешевой» победе. Свои призывы узаконить бесчеловечные средства вооруженной борьбы они пытались аргументировать «гуманностью» этих средств.

В то время в СССР и США из года в год увеличивались ассигнования на разработку новых отравляющих веществ и биологических возбудителей болезней. В противоборствующих на мировой арене странах была создана военно-промышленная база для производства принятых на вооружение отравляющих веществ и средств ведения биологической войны. Готовились к применению химического и биологического оружия и вооруженные силы европейских стран НАТО. В городах Зентхофен и Гейленкирхен (близ Аахена) работали специальные военные школы.

Большое значение придавалось массированному и внезапному применению химического и биологического оружия в сочетании с другими средствами массового поражения.

Отметим, что боевые свойства этих видов оружия позволяют осуществить нападение незаметно для противника и таким образом отвести угрозу немедленного ответного удара или скрыть факт агрессии.

Химическое оружие применялось американцами в Корее и в Южном Вьетнаме.

Во Вьетнам был переброшен филиал Научно-исследовательского института № 408 по изучению методов химической и биологической войны. Газета «Уолл-стрит джорнэл» сообщала, что речь вдет о том, чтобы освоить «более утонченные разновидности химических веществ».

Поначалу некоторые «специалисты» пытались обосновать «гуманность» применения химического и биологического оружия, использование которого во всем мире считается преступлением перед человечностью, – прибегали с этой целью к различным научным обоснованиям и историческим справкам. Но в конце концов пришли к выводу: есть другой, более простой выход – подмена понятий.

Так химико-биологическое оружие исчезло из лексикона «ястребов», но появилось этническое…

Считается, что химическое и биологическое оружие может заменить ядерное в случаях, когда по политическим или военным соображениям применение ядерного оружия невыгодно, поскольку сопряжено с началом и ведением глобальной войны, либо не соответствует скрытым целям агрессора.

Для нас последний посыл наиболее интересен, поскольку с тех далеких времен прошло чуть более 50 лет. И оба вида оружия, как химическое, так и биологическое, признаны преступными и предназначены к уничтожению. Что и делается в России. Пусть медленно, но методично и упорно мы идем к освобождению от этого бесчеловечного оружия. Казалось бы, человечество начинает забывать о самом существовании этого оружия… Но, как увидим, любителями экстремальной химии и биологии найдена лазейка в международной казуистике.

Химическое оружие

После Первой мировой войны специалистами медицинской службы армии США было заявлено, что отравляющие вещества являлись не только одним из наиболее эффективных средств поражения, но и наиболее гуманным средством, которое когда-либо применялось на поле боя. Люди, пораженные отравляющими веществами нервно-паралитического действия, либо умирают, либо полностью выздоравливают. Из их слов следовало, что хотя человек, подвергшийся воздействию этих отравляющих веществ, выглядит тяжело страдающим, он может надеяться на светлое будущее.

«Почему мы принимаем методы войны, при которых человеку наносят смертельные ожоги, калечат конечности, лицо, оставляют его слепым или потерявшим разум, и в то же время говорим, что химическое и биологическое оружие является неприемлемым?» – вопрошал полковник Джилкрист, один из сотрудников медицинской службы, собственно, врач, давший клятву Гиппократа. Ему трудно было понять своих оппонентов, ведь на протяжении многих лет в Америке отравляющие вещества считались и использовались как наиболее гуманные средства обуздания толпы. Еще бы, вот Наполеон разогнал толпу пушками, конечно – варвар… Надо заметить, что и сейчас химические вещества используются в некоторых штатах для приведения в исполнение приговоров смертной казни как более гуманное средство, нежели повешение или расстрел.

Американцы – рационалисты, после Второй мировой они сделали вывод, что использование ОВ на Тихоокеанском театре, несомненно, обеспечило бы им значительное преимущество. В операциях по захвату островов Гуадалканал, Сайпан, Лейте, Иводзима и других применение отравляющих веществ могло бы спасти тысячи жизней.

Тысячи тонн бомб и артиллерийских снарядов были сброшены на эти острова в ходе артиллерийской подготовки, до того как войска высадились на берег. Однако они все же были встречены сильным огнем японцев. Так, например, один из островов группы Тарава, имевший аэродром, обороняли 4 тыс. японских моряков. Несмотря на ожесточенный обстрел острова с кораблей и бомбардировку с воздуха, американским войскам пришлось в течение четырех дней вести ожесточенные бои за овладение островом. Американцы потеряли около 4 тыс. человек, включая 1026 убитыми, и были вынуждены заново строить разрушенную взлетно-посадочную полосу аэродрома. Если бы вместо снарядов и бомб были применены отравляющие вещества, весь вражеский гарнизон был бы уничтожен или выведен из строя за 2–3 дня, было бы полностью подавлено сопротивление высадке десанта, а взлетно-посадочная полоса сохранилась бы в пригодном для немедленного использования состоянии.

«Мнение о том, что химическое и биологическое оружие негуманно, вероятно, основано на следующих трех факторах: сравнительной новизне этих видов оружия в их современном виде, пропагандистской кампании, проводившейся западными союзниками против применения отравляющих веществ в годы Первой мировой войны, и, наконец, просто боязни неизвестного», – считал Джилкрист. Ну, во-первых, надо сказать, что во время Первой мировой от газов больше всего страдали именно солдаты союзников, американцев же желтое крыло газовых облаков почти не коснулось. А во – вторых, рассуждения, какое оружие лучше или какие мины гуманнее, – разговор в пользу бедных, демагогия, поскольку любое оружие убивает.

У американцев был веский аргумент: применив химическое оружие, они не сбросили бы атомные бомбы против Хиросимы и Нагасаки, в результате чего погибли сотни тысяч мирных жителей этих городов. Сомнительно. Ведь надо же было показать дядюшке Джо (Сталину) и всему миру, кто в доме хозяин.

Интересно отметить, что в те годы в выборе средств ведения войны вооруженные силы США были ограничены наставлением, известным под названием «Законы наземной войны», в котором один из пунктов гласил: «Особенно запрещается…применять виды оружия, снаряды или вещества, рассчитанные на то, чтобы причинять ненужные страдания». Давалось и толкование этого положения: «Оружие, причиняющее ненужные страдания, может быть определено только в свете существующей в США практики… Принято считать незаконным использование пик с зубцами, пуль неправильной формы, наполненных стеклом снарядов, не разрешается смазывать пули какими-либо веществами, вызывающими воспаление ран, или делать на поверхности пуль и на ее сердечнике насечки».

Другой пункт запрещает применение яда или отравленного оружия. Однако яд здесь рассматривается главным образом как средство заражения колодцев.

Дымы, яды… газы!

Применение химических средств началось в далеком историческом прошлом. В настоящее время ни у кого не вызывает сомнения, что понятие «химическая война» первоначально связывалось с использованием зажигательных средств. В далекие времена костры и раскаленные угли применялись в качестве средства защиты от хищных животных и нападения людей, затем стали использоваться при осаде укрепленных городов и крепостей, а также для их защиты. С этой целью применялись горящие масла и другие легковоспламеняющиеся вещества. Позже, но все еще за многие сотни лет до нашей эры, начали использовать в качестве средства ведения морской войны так называемый греческий огонь. Эта зажигательная смесь состояла из легковоспламеняющихся, но трудногасимых веществ, таких как смола, сера, вязкие вещества, применяемые в сочетании со смесью нефти и негашеной извести. Греческий огонь обладал свойством самопроизвольно воспламеняться при контакте с водой.

Многие известные в литературе примеры ведения химической войны весьма сомнительны. В этих примерах дается описание ядовитых дымов, образующихся при сгорании различных смесей. Не вызывает никакого сомнения, что такие дымы обладали сильным раздражающим действием и даже могли вызвать смерть. Так, римляне во время войн зажигали мешки с перьями для выкуривания противника из пещер, других укреплений. Во многие зажигательные смеси включалась сера.

В истории известно много примеров применения ядовитых веществ для отравления метательного оружия или водоемов.

Древнегреческий писатель II века н. э. Павсаний в десятитомном «Описании Эллады» рассказал о применении ядовитых веществ в 600 году до н. э. в Цирре. Войска, возглавляемые Солоном, начали войну против сиргарийцев. Воды реки Плейстус текли по каналу в город Цирру. Солон дал указание отвести поток воды в сторону от города. Сиргарийцы продолжительное время выдерживали осаду, употребляя дождевую воду и пользуясь имевшимися в городе колодцами. В это время войска Солона собрали большое количество корней чемерицы и бросили их в созданное ими водохранилище. После того как ядовитые вещества, содержащиеся в корнях растений, заразили воду, Солон распорядился направить ядовитый поток по прежнему руслу. Сиргарийцы, долгое время испытывавшие жажду, набросились на отравленную воду. В результате у большинства воинов, защищавших город, возникло острое желудочное заболевание. Они побросали свои посты, и воины Солона легко захватили город.

Использование ядовитых веществ в 184 году до н. э. описано Юстином, римским историком I века н. э. При подготовке к морскому бою против правителя Пергамского царства Эвмена Ганнибал приказал собрать в глиняные горшки множество всевозможных ядовитых змей. В самый разгар боя эти горшки были заброшены на вражеские корабли. Моряки Эвмена вначале не обратили на это никакого внимания, однако когда на их кораблях появилось множество змей, они сдались.

Во время Гражданской войны в Америке некто Джон Даути (Нью-Йорк) посоветовал Эдварду Стентону, тогдашнему военному министру, использовать хлор, тот самый газ, который позднее был применен в сражении на Ипре в 1915 году. Кстати, Даути рекомендовал использовать хлор в артиллерийских снарядах. Такой способ являлся более совершенным по сравнению с газобаллонной атакой, предпринятой в упомянутом первом крупном химическом нападении в 1915 году.

В ходе Первой мировой войны фронт на западе быстро стабилизировался. Сложная система траншей протянулась от Ла-Манша до Швейцарии. Открытых флангов не было. Чтобы продвинуться хотя бы немного вперед и овладеть участком местности в несколько сот квадратных метров, наступающий должен был преодолеть сильный пулеметно-артиллерийский огонь, проволочные заграждения и сопротивление хорошо окопавшегося противника. Чтобы избежать длительной войны на изнурение, наступающая сторона должна была найти новый способ прорыва развитой системы позиционной обороны противника. В то время Германия была одной из ведущих стран в области производства химических веществ, главным образом красителей. Немецкие ученые-химики предложили применить на войне отравляющие вещества. Однако германское командование согласилось с этим предложением не сразу, а только после того, как все обычные средства вооруженной борьбы оказались недостаточными для достижения целей войны.

Подобное решение проблем позиционной войны предлагалось учеными и командованию Антанты. И французы еще в августе 1914 года, использовали ружейные гранаты, наполненные этилбромацетатом. Эти гранаты получили название слезоточивых, хотя токсичность этилбромацетата в два раза больше токсичности хлора, примененного немцами 8 месяцев спустя – 22 апреля 1915 года севернее Ипра в Бельгии. Тогда около 17 часов со стороны немецких позиций в долине реки Ипр появилась полоса серо-зеленоватого тумана, ветром сносимого в сторону французских частей.

Тяжелый газ заполнял траншеи, солдаты и офицеры задыхались, газ обжигал им органы дыхания, разъедал легкие. Это был ядовитый хлор, 180 тонн которого всего за 5 минут были выпущены немецкими войсками. В результате газовой атаки было поражено более 15 тыс. человек, 1/3 из которых – смертельно.

Непробиваемый до этого фронт был прорван. Этот «успех» вдохновил немцев на следующую газовую атаку, уже против русских. Западнее Варшавы 31 мая того же года на фронте протяженностью 12 км было выпущено 264 тонны хлора. 9 тыс. русских солдат были отравлены, каждый седьмой из них погиб, однако наступление немецких войск, последовавшее после газовой атаки, было отбито.

Дьявольская гонка продолжалась. По ходу Первой мировой войны Германия непрерывно создавала новые, все более изощренные виды химического оружия и без промедления использовала их в военных условиях.

Вся химическая промышленность Германии тех лет целиком и полностью была ориентирована на производство боевых отравляющих веществ. В мае 1916 года немцы «дали путевку в жизнь» хлорпикрину В сентябре того же года союзная им Австро-Венгрия применила против французов бромциан, месяцем позже Франция ответила на это хлорциановой атакой.

Наконец, 13 июля 1917 года германская армия на Западном фронте, на реке Ипр, против французов применила иприт, самый страшный газ Первой мировой (свое название он получил от реки Ипр). Боевая эффективность иприта превосходила все известные в то время отравляющие вещества. При попадании на кожу иприт вызывает образование страшных пузырей, которые лопаются, превращаясь в гнойные язвы, не заживающие многие недели. При сильном отравлении наступает смерть.

Наиболее чувствительны к иприту глаза. Даже сравнительно низкие концентрации этого яда вызывают воспаления и образование язв с последующей потерей зрения. Именно иприт повинен в том, что десятитысячные колонны ослепших солдат еще многие годы блуждали по дорогам Европы после окончания Первой мировой войны.

Но самое страшное свойство иприта – его способность влиять на наследственность – было обнаружено лишь в начале 1950-х годов. По этому признаку он похож на ионизирующую радиацию, вследствие чего его еще называют «лучевой яд». Те, кто выжил после ипритных атак, очень скоро умерли от лейкозов и других раковых заболеваний.

Мы ничему не учимся

Химическая гонка закончилась только с последними залпами Первой мировой. Даже находясь в безнадежной ситуации, на ее завершающем этапе немцы успели продемонстрировать всему миру дифосген, дифенилцианарсин и дифенилхлорарсин, которыми начиняли снаряды и мины.

Франция пополнила этот список синильной кислотой. В гонку хотели включиться и американцы, однако все их разработки были завершены только к концу войны и остались нереализованными.

С середины 1917 года начали широко использовать комбинированные смеси отравляющих веществ, что увеличивало их поражающую способность. В общей сложности на противника воюющие стороны вылили 125 тыс. тонн ядов. Половина из них приходится на Германию.

В последний год войны 50 % артиллерийских снарядов, выпущенных немцами, были химическими.

Результаты химических атак в Первую мировую ужасают: погибло 1 млн 300 тыс. человек, втрое больше стали инвалидами. По ориентировочным оценкам, еще около миллиона человек умерли от последствий отравлений в течение нескольких лет после окончания боевых действий. Потрясенные такими «результатами», в 1925 году все страны подписали Женевский протокол, запрещающий применение химического оружия.

Но не надо думать, что «ужасные последствия» газовых атак кого-нибудь и когда-нибудь останавливали. Применялись отравляющие вещества и в период после Первой мировой войны. И здесь мы оказались впереди планеты всей, правда, еще до принятия Женевского протокола.

Восстание Антонова на Тамбовщине подавлялось со страшной жестокостью. За малейшее подозрение в связях с антоновцами следовал расстрел. Но вот любопытный приказ будущего красного маршала Тухачевского от 12 июня 1921 года о применении газового оружия, обнаруженный в архивах исследователем истории антоновского восстания писателем Петром Алешкиным.

Приказ

командования войсками Тамбовской губернии

о применении удушливых газов против повстанцев.

№ 0116 г. Тамбов.

«Остатки разбитых банд и отдельные бандиты, сбежавшие из деревень, где восстановлена Советская власть, собираются в лесах и оттуда производят набеги на мирных жителей.

Для немедленной очистки лесов приказываю:

1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми удушливыми газами, точно рассчитывать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось.

2. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов с ядовитыми газами и нужных специалистов.

3. Начальникам боевых участков настойчиво и энергично выполнять настоящий приказ.

4. О принятых мерах донести.

Командующий войсками Тухачевский

Наштавойск генштаба Какурин».

Первоначально появление этого приказа воспринималось как акт устрашения. Однако сейчас стали выявляться факты применения химического оружия. Столичная Комиссия по борьбе с бандитизмом приняла постановление от 19 июня 1921 года, предписывавшее «к газовым атакам прибегать с величайшей осторожностью». В таком указании не было бы нужды, если бы речь шла лишь об устрашающем приказе. Можно привести и прямые свидетельства: артобстрел «острова, что северо– западнее села Кипец» (Карай-Салтыковская волость): «выпущено 65 шрапнелей, 49 гранат и 59 химических».

Донесение не сообщало ни повода, ни результатов этой стрельбы 2 августа 1921 года. И это против своего народа!

Применялись ОВ и позднее.

В 1936 году Муссолини решил применить иприт в войне против Абиссинии (Эфиопии). Итальянцы использовали ОВ, нарушив Женевский протокол 1925 года, запрещающий применение на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств. ОВ использовались главным образом авиацией. Поскольку эфиопы не имели никаких средств противохимической защиты, их потери были огромны.

Япония в войне против Китая применяла химическое оружие в период с 1937 по 1943 год. Китайцы также не имели средств защиты и несли большие потери.

В Европе немцы не решились применить химическое оружие. Это не означает, однако, что они не были готовы к его использованию. Мало того, в Германии постоянно велись работы над созданием новых ОВ. Помимо отравляющих веществ, «опробованных» во время Первой мировой, в Германии незадолго до начала войны были созданы самые опасные боевые нервно– паралитические газы. Их разработкой под крышей концерна «И.Г.Фарбениндустри» еще в 1934 году начала заниматься группа химиков под руководством Шрадера. Спустя три года немцы уже имели первый килограмм нервно-паралитического газа – табун. Если бы при высадке союзников в Нормандии немцы применили табун, то нет никакого сомнения, что союзные войска оказались бы отброшенными за Ла-Манш, так как после высадки солдаты оставили противогазы на побережье и продолжали продвижение без средств химической защиты. В следующем году Шрадер синтезировал на порядок более токсичный газ – зарин. Создание этих сверхмощных ядов было дополнительным стимулом к борьбе за мировое господство.

Гитлер отводил химическому оружию далеко не последнюю роль, особенно в войне с «неполноценными расами» на Востоке. Готовясь к нападению на СССР, немцы еще с января 1940 года начали строить заводы по производству нервно-паралитических газов и других отравляющих веществ. На заводе в Дихернфурте в сутки производилось по 12 тонн табуна, всего же этого яда было наработано 12 тыс. тонн. С июня 1944 года был освоен выпуск зарина, по 600 тонн в месяц.

В том же году, когда Германия уже отступала на всех фронтах, Шрадером был разработан еще более сильный газ – зоман, в 15–20 раз ядовитее зарина, однако до его выпуска дело так и не дошло.

Почему же Гитлер не решился на развязывание химической войны?

Специалисты считают, что в начале войны немцы не нуждались в применении химического оружия по той простой причине, что их наступление развивалось в соответствии с разработанной стратегией «молниеносной войны».

Позднее, когда начались бомбардировки Германии, немцы не рискнули развязать химическую войну из страха перед ответным применением отравляющих веществ по немецким городам. Вполне очевидно, что использование немцами химического оружия в заключительном периоде войны не могло уже оказать существенного влияния на итоги войны, хотя применение ими этого оружия и могло несколько отодвинуть сроки ее окончания.

В 1942 году Соединенные Штаты получили сведения, что Германия готовится применить в широких масштабах отравляющие вещества против Великобритании и СССР и что японцы в ряде случаев уже использовали химическое оружие в войне против Китая. Получив эти сведения, президент Рузвельт выступил 5 июня 1942 года с заявлением, в котором указал, что применение отравляющих веществ против Китая или какой-либо другой страны, входящей в Объединенные Нации, будет рассматриваться как начало химической войны против Соединенных Штатов и что при таких обстоятельствах США предпримут соответствующие ответные действия.