Текст книги "Чужие уроки — 2009"

Автор книги: Сергей Голубицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Примечания

1 «Черная Скала» (англ.).

2 См. «Крамерика – репортаж с петлей на шее» («Бизнес−журнал», 2008, № 7).

3 За 236 миллионов долларов, при том что один только небоскреб на Мэдисон−авеню, в котором располагается штаб−квартира Bear Stearns, по самым скромным оценкам стоил 1 миллиард 200 миллионов долларов.

4 Разумеется, Финк не говорил, что его компания ВЫШЕ государственной власти, просто она никому никогда не отказывает в консультациях, ну а просят почему−то все одновременно – и демократы, и республиканцы!

5 См. «Nebula Nebulorum» («Бизнес−журнал», 2008, № 18).

6 Как знает читатель, это заигрывание Администрации со «шведской моделью» так никогда и не было доведено до конца – см. «Шведскую иллюзию» («Бизнес−журнал», 2009, № 3).

7 Гизбар (древнееврейск.) – сокровищехранитель.

Рыцарь дуста

Опубликовано в журнале «Бизнес-журнал» №11 от 02 ноября 2009 года.

На одном из приемов в Белом Доме предприниматель Шелдон Адельсон гордо ввернул в разговоре с Джорджем Бушем: «Вы знаете, а я самый богатый еврей в мире!» Президент улыбнулся и отечески похлопал шустрого старичка по плечу. «Дабья» даже не догадывался, чем обернется для него это знакомство. Пару лет спустя он будет жаловаться одному высокопоставленному израильскому политику: «Есть тут у нас один сумасшедший еврей-миллиардер, который постоянно на меня кричит!»

Герой нашего рассказа – Шелдон Адельсон. Неистовый, несносный, назойливый, грубый, властный, склочный, сутяжный, малообразованный и совершенно гениальный предприниматель, достигший на пике карьеры заоблачных высот. Вспоминает инвестиционный банкир Кен Молис: «Недавно в разговоре он назвал себя Шелдоном Адельсоном Третьим. Я говорю: cлушай, я не знал, что твой папа был Шелдоном Адельсоном Вторым (папа нашего героя был бостонским таксистом – С.Г.). А он: не, не был! Просто я третий самый богатый американец!»

Шелдон Адельсон мечтал догнать и перегнать Уоррена Баффетта и Билла Гейтса. И не без основания: в 2007 году его состояние перевалило за 26 миллиардов долларов, и до Великих Бриджменов1

[Закрыть] оставалось рукой подать. Год спустя акции Las Vegas Sands, головной компании Адельсона, упали на 95%, и предприниматель опустился на «позорное» 178-е место (с 3,4 миллиарда). Весной 2009-го у Адельсона оставалось чуть более 1 миллиарда, а долги Las Vegas Sands превысили 10 миллиардов: в ситуации, когда банки практически прекратили выдавать кредиты, покрывать задолженность при всем желании оказалось нечем. Компания пропустила выплаты по корпоративным облигациям – верный признак грядущего банкротства.

Вдруг – чудо! 76-летний Шелдон Адельсон, который давно уже передвигается с палочкой (периферийная невропатия с 2001 года), вспоминает молодость, трясет стариной и связями – et voila! – долги реструктурированы, положительные денежные потоки восстановлены, а семь аналитиков из 17, отслеживающих состояние дел Las Vegas Sands, дают сегодня безоговорочную рекомендацию акциям компаний – Strong Buy2

[Закрыть].

Добавим к головокружительному возрождению тот факт, что свой первый миллиард Шелдон Адельсон заработал… в 2002 году (!), и получим уникальную иллюстрацию «американских горок», которые в бизнесе свидетельствуют либо о превратностях внешних обстоятельств, либо о сложностях личного характера. Случай Шелдона Адельсона особый: всеми своими достижениями он обязан исключительно собственному таланту, а всеми неудачами – проискам врагов.

По крайней мере, так ему самому кажется. Ну и реагирует на неудачи соответственно: «Мистер Адельсон устраивает вендетту против каждого, кто, по его представлению, становится на пути. Какой бы пустяковой ни была обида, он приходит в ярость и нацеливает все свои деньги и влияние на то, чтобы низвергнуть противника. Адельсон истратил не одну сотню тысяч долларов, чтобы Республиканская партия смогла эффективнее атаковать меня в телевизионном эфире», – жалуется Шелли Беркли, конгрессвумен партии демократов от штата Невада, с которой Шелдон Адельсон сражается уже 10 лет.

В свое время (в 1997 году) Шелли Беркли, работавшая в Las Vegas Sands вице-президентом по правовым вопросам и государственным сношениям, не подумав крепко, рекомендовала Адельсону сохранить для старых сотрудников рабочие места в новой компании. Момент был выбран крайне неудачный, потому как Шелдон Адельсон уже выходил на полномасштабную тропу войны с профсоюзами: «Старые демократы поддерживают профсоюзы, а он как раз собирался переломить хребет профсоюзам, поэтому ему нужно было переломить хребет и демократам», – подливает публичными откровениями масла в огонь Шелли Беркли.

Как бы то ни было, Адельсон будущую конгрессвумен уволил и с тех пор не прекращает вендетту. Иначе никак: детство Шелдона прошло в Дорчестере, пролетарском районе Бостона. Папа – таксист, еврейский иммигрант из Литвы, мама – швея-надомница из украинского штетла. Четверо детей, все спали в одной комнате. Но главное – главное творилось на улице. Как только юный Шелдон появлялся на улицах родного Дорчестера, сразу же огребал накердышей от ирландских детишек. Будущий миллиардер, правда, вспоминает, что мутузили не только его, но сути дела это не меняет. Шелдон Адельсон до того поднаторел на улицах антисемитского микрорайона, что будущая жизнь по части пинков и подзатыльников всегда казалась ему безмятежной прогулкой.

Главное же – Шелдон научился давать сдачи, а со временем превратился в форменного питбуля. В 2005-м лондонская Daily Mail опубликовала статью, в которой всего-то и написала, что Адельсон – «безжалостный казино-барон, заправляющий Лас-Вегасом». Адельсон дал команду «Фас!». И юристы засудили газету, выдавив 4 миллиона фунтов стерлингов «морального ущерба». Довольный сутяга передал деньги онкологической клинике и быстро переключился на Джона Смита, видного колумниста популярнейшего Las Vegas Review Journal.

В том же 2005 году наивный Смит допустил промашку: опубликовал в стране безграничной свободы слова книгу «Акулы в пустыне», в которой мечтательно намекнул на связи могулов Лас-Вегаса с организованной преступностью. Из всех могулов обиделся один Адельсон: засудил Джона Смита, издательство Barricade Books и его владельца Лайла Стюарта. Смит обанкротился, издательство закрылось, Лайл Стюарт отдал богу душу.

Впрочем, по закону всемирного равновесия не только Адельсон стращает оппонентов, но и оппоненты – его. Благо, поводов для недовольства в бурной деловой биографии предпринимателя – хоть отбавляй. Глобальная неуживчивость «самого богатого еврея в мире» вывела на тропу судебных баталий обоих его сыновей от первого брака – Митчелла и Гарри3

[Закрыть], а также «главного благодетеля» Шелдона Адельсона – гонконгского бизнесмена Ричарда Суэна, опрометчиво познакомившего нашего героя с вице-премьером Китая Цянь Цичэнем.

Встреча с китайским чиновником увенчалась для Адельсона уникальной лицензией на строительство казино в Макао, бывшей португальской колонии, перешедшей под юрисдикцию Поднебесной в 1999 году. На китайском трамплине Адельсон из инвестиции в несколько сотен миллионов кредитных долларов сделал десятки миллиардов, великодушно забыв поделиться обещанными комиссионными с Суэном.

Деньги гонконгцу суд вернул неслабые – 48,3 миллиона долларов! Приемным сыновьям повезло меньше. В свое время Шелдон в неосторожном порыве отеческой любви отписал детям небольшую долю в своей компании Interface. В 1995 году папа передумал и выкупил сыновнюю долю обратно из расчета совокупной стоимости предприятия в 430 миллионов долларов. Митчелл и Гарри, крепко сидевшие на кокаине с героином, особо не спорили и подписали соглашение в обмен на скромные отступные.

Четыре месяца спустя после заключения сделки Шелдон Адельсон продал одно из подразделений Interface – всемирно известную компьютерную выставку Comdex – японскому софтверному дистрибьютору SoftBank за 862 миллиона долларов. Услужливые стряпчие быстро пересчитали Митчеллу, что его доля в Interface по результатам вновь открывшихся обстоятельств равнялась не пяти миллионам долларов, которые он получил от отца, а как минимум 15. Митчелл обиделся и подал иск в суд, в котором провел, может быть, и лучшие, но, увы, безрезультатные годы своей жизни. В 2004 году последняя инстанция отказала Митчеллу в иске, и через несколько месяцев он скончался в возрасте 48 лет от передозировки.

Путь к вершинам бизнеса Шелдон Адельсон начал в 12 лет: одолжил у дяди 200 долларов и купил себе право распространять газеты на людном перекрестке Бостона. Бросил школу, наладил продажу на передвижных ярмарках рекламных объявлений в городских газетах, покупал мелким оптом мыло, шампунь и салфетки, собирал из них туалетные наборы и толкал в мотели и гостиницы с небольшим наваром, баловался автоматами по продаже леденцов, учредил с братом Ленни фирму De-Ice-It по продаже спреев с автомобильным дефростером, поступил на курсы судебного репортера, бросил, пошел в армию, устроился ипотечным брокером, промышлял финансовым консультированием. Даже у родного отца голова шла кругом от обширного спектра деловых интересов подающего надежды юноши: «Шелдон, – говаривал старый бостонский таксист, – ты, как конский навоз, – повсюду!»

Худо-бедно к 35 годам неуемный Адельсон сколотил кубышку в 5 миллионов долларов. Прорыв случился в 1979-м, когда Шелдон услышал модное понятие – персональный компьютер – и глубоко задумался. Охватить разумом новую страницу в судьбах человечества не позволяло образование4

[Закрыть], зато сердце подсказало безошибочное решение. В то время Шелдон Адельсон изо всех сил пытался доказать Лас-Вегасу, что заниматься бизнесом в Городе Грехов могут не только потомки Меера Ланского, Бени Зигеля, Йоси Захера, Джейка Фактора, Морриса Кляйнмана, Гаса Гринбаума и Мо Далица5

[Закрыть], но и дети честных таксистов и швей-надомниц.

Идея Адельсона была гениальна и прозрачна, оттого непонятно, почему она не пришла в голову ни одному гику из Массачусетского технологического института или Университета Беркли. Раз уж все кругом носятся с этими дурацкими компьютерами, почему бы их не объединить в один большой и выразительный геволт?! Так появился на свет Comdex – всемирно известная и самая престижная компьютерная выставка, которую Шелдон Адельсон учредил в Лас-Вегасе.

Талантливый предприниматель действовал по старинке, но верно: арендовал у коренных вегасцев свободные площади по цене 15 центов за квадратный фут и продавал их участникам выставки по 40 долларов. Скромная маржа позволяла не только сводить концы с концами, но и задумываться о светлом будущем. Джейсон Чуднофский, будущий президент Interface, управляющей компании Comdex, вспоминает: «Шелдон сидит в майке и поедает китайскую хавку из картонной коробки. Джейсон, говорит, иди ко мне работать, и скоро будем общаться с министрами! – Какой церкви? – спрашиваю. – Да не церкви, а всяких там государств6

[Закрыть]. Зная прошлое Шелдона, с трудом, признаюсь, верил – он столько денег терял в жизни!»

С Comdex Шелдон не прогадал. За десять лет выставка компьютерных чудаков принесла Адельсону денег столько, чтобы хватило на покупку у патриарха Кирка Керкоряна легендарного The Sands Hotel & Casino (за «скромные» 128 миллионов). Мечта сбылась: у Шелдона Адельсона образовался собственный казино-отель в Лас-Вегасе, что автоматически приобщало его к лику легендарных могулов.

Казалось бы: сиди себе тихо и радуйся жизни. Не тут-то было! Неугомонный антрепренер знал только одно направление по жизни: против шерсти. До появления Адельсона Город Грехов специализировался исключительно на низкопробном кайфе: гостиничные номера по бросовым ценам (10–20 долларов в сутки), дешевый общепит, дешевые варьете и дешевый гамблинг от квотера за ставку. Адельсон не просто взорвал The Sands Hotel & Casino (в самом прямом смысле слова – уничтожение легендарного отеля направленным взрывом транслировали даже в прямом эфире телевидения), но пересмотрел всю концепцию удовольствия в пустыне.

Воздвигнутый на месте старого Sands за 1,5 миллиарда долларов (кредитных, разумеется), шикарно-китчевый Venetian Hotel Resort Casino стал первым в Лас-Вегасе роскошным convention center, местом корпоративных сходок и великосветских раутов. Номера по 300 долларов за сутки, элитные рестораны, бутики с заоблачными ценами, заезды в начале и середине недели (а не по традиционным уик-эндам), казино – как скромное, стыдливо задвинутое в угол приложение к крутой тусе. Старожилы Лас-Вегаса умирали со смеху, предсказывая Шелдону Адельсону скоропостижные похороны.

Новоиспеченный могул не только выжил, но и заткнул за пояс большинство конкурентов. К Venetian добавился Palazzo (1,8 миллиарда долларов), а управляющая компания Las Vegas Sands вышла на биржу (декабрь 2004), превратив в одночасье Шелдона Адельсона в небожителя.

Между тем мечтания о «министрах всяких государств» никак не оставляли Адельсона в покое. В 1988 году Шелдон развелся, а вскорости – и овдовел. В том же году сошелся на «слепом свидании» с Мириам Фарбштейн, многодетным врачом из Израиля, влюбился и осчастливил. Свадьбу провели знатную – не где-нибудь, а в самом Кнессете, здании израильского парламента, украшенном фресками Марка Шагала. Разумеется, по спецразрешению.

Событие стало переломным в мировоззрении Адельсона – отныне он целиком переориентировался на нужды исторической родины и всю свою неутомимую энергию направил на улучшение жизни средиземноморского государства: яростно поддерживал Биби Нетаньяху и ультраконсерваторов, лоббировал неоднократные срывы переговоров с палестинцами в Белом Доме («дело принципа»), создал бесплатную ежедневную газету «Израэл Хайом» («Израиль сегодня»), которую превратил в идеологического близнеца американской Fox News, учредил Институт стратегических исследований с Натаном Щаранским во главе, но главное – выделял колоссальные суммы денег на благотворительность: 25 миллионов долларов музею Холокоста «Яд Вашем», 30 миллионов – программе «Таглит» (бесплатные 10-дневные поездки на Землю Обетованную для подрастающего поколения рассеянной по миру диаспоры), 200 миллионов на медицинские и образовательные проекты фонда имени себя – вот лишь поверхностный перечень благотворительности Шелдона Адельсона в Израиле. Не случайно его считают даже «больше чем Ротшильдом».

Выход на международную арену придал деловой хватке Адельсона недостающую уверенность. В Лас-Вегасе Шелдон мучился и всегда говорил, что чувствует себя аутсайдером. Даже в Белом Доме ощущал себя скованным по рукам и ногам упрямым нежеланием чиновников пусть даже самого высокого ранга исполнять его прихоти (помните бушево: «Этот сумасшедший еврей-миллиардер постоянно на меня кричит!»). Зато в Китае, Сингапуре и Индии Адельсон вдохнул полной грудью и заработал по-взрослому.

Я уже намекнул, что свои главные деньги Шелдон Адельсон заработал в Поднебесной, вернее, в Макао. Португальская колония всегда являла собой самое злачное образование на всем Дальнем Востоке: проституция, перевалочный центр наркоторговли, нескончаемая война триад и круглосуточный казиношный угар под несменным руководством Стенли Хо, который более 40 лет являлся монопольным хозяином игорного бизнеса в этой провинции.

В континентальном Китае игорный бизнес прикрыли коммунисты еще в 49-м году: Мао Цзэдун справедливо полагал рулетку «капиталистическим пороком», который «причинил народу на протяжении истории не меньше горестей и страданий, чем опиум». Последующие 50 лет «порок» тихо тлел в сердцах безропотных проводников идей «культурной революции», пока, наконец, португальцы не вернули Макао под контроль Пекина на самом исходе многострадального века.

Первым делом неокоммунисты лишили семейку Хо монополии, вторым – обратили взоры на могулов Лас-Вегаса на предмет осмысленных инвестиций. Тут и подоспел Шелдон Адельсон со своим заманчивым предложением: построить на острове некое подобие Venetian – его невадского конвеншн-центра. Иными словами, акцент ставился на гостиничный бизнес и корпоративные мероприятия. Ну а рулетка – не более чем шутливое приложение.

Шелдон Адельсон грамотно продемонстрировал китайским товарищам дружеское расположение, изящно пролоббировав в Конгрессе (через приятеля Тома ДеЛея, руководителя парламентского большинства) заявку Пекина на проведение летних Олимпийских игр в 2008 году, и первым получил вожделенную лицензию.

Строительство развлекательного центра Sands Macao обошлось Адельсону в 265 миллионов долларов, и все эти деньги отбились в первый же год после открытия (2002 год). Да и в общем и целом китайский проект не разочаровал: Шелдон увеличил свое состояние в 14 раз, зарабатывая в лучшие годы более 1 миллиона долларов в час (!).

Сегодня на очереди строительство еще 7 казино-отелей на общую сумму в 6 миллиардов долларов в Макао (усилиями Адельсона остров давно уже превратился в крупнейший игровой центр мира) и развертывание аналогичного по амбициозности проекта в Сингапуре: открытие нового казино Marina Bay Sands, которое, по слухам, обойдется Шелдону Адельсону в беспрецедентные 5,4 миллиарда долларов, запланировано уже на следующий год (2010).

Как видите, дела у нашего героя идут вполне себе прытко, и похоже, что слухи о кончине, связанные с плачевным состоянием игорного бизнеса в Америке и долговыми обязательствами Las Vegas Sands, несколько преувеличены.

Выходит, обывателям не остается ничего иного, кроме как щелкнуть в восхищении языком и смириться с аксиомой, что великая Метафора Пассионарности («Уличные университеты – самый выигрышный субститут традиционного образования») не только заложила фундамент Америки, но и продолжает править миром в XXI веке?

Я бы не спешил, однако, с выводами. Дело даже не в том, что чисто технически разорение Шелдона Адельсона в рамках существующей кредитной системы – плевое дело (было бы желание!). Дело в органической ущербности нахрапистого бизнеса «уличных бойцов» и «рыцарей дуста», которые традиционно сильны в тактике и хиловаты в стратегии. Шелдон Адельсон блестяще расправляется с оборванцами-журналистами у себя на родине и либеральными политиками в Израиле, но существуют вещи, которые просто не доступны его пониманию.

Например, такие: в последние месяцы китайское правительство стало неожиданно манипулировать разрешениями на въезд в Макао с материка (главный источник доходов островных казино!), ограничивая его под предлогом контроля за оборотом валюты и спекуляциями. Догадываетесь, что это значит? Правильно: первая ласточка! За которой последуют вторая, третья и десятая. А кончится все тем, что Пекин скажет спасибо шелдонам адельсонам и заберет под себя весь игорный бизнес по остаточной стоимости!

И так – не сомневаюсь – будет со всеми, кто пришел в Китай зарабатывать шальные шекели. Согласитесь, подобного вероломства не смог бы предвидеть даже такой хитрый гешефтмахер, как Шелдон Адельсон!

Впрочем, до часа Х еще далеко, а потому рулетки как ни в чем не бывало продолжают крутиться в задуманном направлении.

Примечания

1 Баффетт и Гейтс – заядлые игроки в спортивный бридж.

2 «Немедленно покупать» – наивысший рейтинг. Голоса остальных аналитиков распределились следующим образом: 7 – Hold (сохранять в портфеле), 1 – Moderate Buy (умеренно докупать), 2 – Strong Sell (немедленно продавать). (Англ.)

3 Справедливости ради уточним, что дети Шелдона от первой жены Сандры были приемными.

4 Шелдон Адельсон не пользуется компьютером и поныне.

5 Имена легендарных мафиози, учредивших Лас-Вегас.

6 Английское слово «minister» означает одновременно «священник» и «министр».

Прелюдия для аматёра

Опубликовано в журнале «Бизнес-журнал» №12 от 01 декабря 2009 года.

Он сел за рояль исполнить прелюдию Скрябина. Руки его дрожали, он буквально умирал от страха, но было видно, что он собирается довести дело до конца любой ценой».

Профессиональная пианистка Элен Мерсье о своем муже Бернаре Арно

Говорит ли вам что-нибудь название компании LVMH? Вопрос риторический, поэтому подойдем с другой стороны: как насчет элитных шампанских вин «Dom Perignon» и «Veuve Clicquot»? Коньяка «Hennessy» и самого дорогого в мире десертного вина, уходящего корнями в XVI век, «Chateau d’Yquem»? Модных домов «Givenchy», «Kenzo», «Loewe», «Celine», «Berluti», «Fendi», нью-йоркской гордости «Donna Karan», сумок «Louis Vuitton», духов и часов «Christian Dior», швейцарских элитных хронометров «Zenith» и «TAG Heuer»? Сетей универмагов «Le Bon Marche», «Sephora» и «La Samaritaine»?

Имена, конечно, у всех на устах, только – связь-то какая? А самая прямая: все перечисленные старинные (и не очень) компании и торговые марки, объединенные понятием luxury1

[Закрыть], равно как и еще 60 менее броских, но влиятельных подразделений, принадлежат человеку по имени Бернар Арно и его компании LVMH!

LVMH сегодня – это 17 млрд евро    ежегодного дохода (по результатам 2008 года), 2 млрд евро чистой прибыли, 77 тысяч сотрудников, 2 300 торговых точек во всех странах мира. Бернар Арно – самый богатый человек Франции, по версии Forbes (16,5 млрд долларов), дважды женат, пятеро детей, нувориш. Пришел ниоткуда, скупил лучшие дома мод и винодельческие хозяйства, принадлежавшие столетиями древним французским дворянским родам. Создал крупнейшую в мире империю предметов роскоши.

Самое поразительное, что сегодня практически все известные старинные торговые марки поделены между тремя холдингами – LVMH, французским PPR (принадлежит другому нуворишу-миллиардеру Франсуа Пино) и швейцарским Richemont (хозяйство южно-африканского нувориша-миллиардера Антона Руперта). А значит, история, которую я собираюсь сегодня рассказать, – вовсе не частная биография Бернара Арно, а универсальный паттерн, по которому развивается весь бизнес luxury последние 20 лет. Вернее, даже не паттерн, а схема передела собственности, перетекающей из рук высокородных творцов-основателей в карманы… ну, разумеется, не нуворишей, стоящих во главе новых холдингов, а банковского капитала, который просто довершает на наших глазах революцию, начатую во второй половине XIX века.

Старожилам «Бизнес-журнала» нет нужды повторять, что люди типа Бернара Арно (Франсуа Пино, Лакшми Миттала – ряд можете продолжить сами по заголовкам «Передовой» и «Чужих уроков») – это талантливые, я бы даже сказал, гениальные менеджеры, которых снабдили всем необходимым финансовым капиталом и политическими связями, доверив великое дело перераспределения собственности. Бернар Арно справился с поставленной задачей исключительно эффективно.

Скажем, головная компания – LVMH, – которую Арно проглотил в 1987 году, за первые десять лет его правления удвоила рыночную капитализацию, что позволило Арно с полным моральным правом отметать наветы в чудовищной по безнравственности технике своих поглощений: «LVMH мы купили на бирже. И если посмотреть на Vuitton, то мы в три раза увеличили ее прибыль и объемы производства. Поэтому каждый наш инвестор должен быть очень счастлив».

Как Бернару Арно удается добиваться таких впечатляющих показателей в столь проблемной деловой отрасли? Вот характерная схема. Блистательный и благородный fashion house графа Юбера де Живанши ушел под LVMH в 1993 году. Из уважения к заслугам (как-никак – основатель и генератор идей) де Живанши оставили во главе одноименного предприятия до пенсии (в 1995 году). Перед уходом граф, прославившийся в 50-е созданием гардеробов божественных Одри Хепберн и Жаклин Кеннеди, передал хозяйство своему любимцу – Доминику Сиро, наследственному кутюрье, птенцу гнезда Ива Сен Лорана.

ДИЗАЙНЕРЫ БЛИЖЕ К АРТИСТАМ, ЧЕМ ИНЖЕНЕРЫ, – УВЕРЕН АРНО. – ОНИ НЕ ОБЫКНОВЕННЫЕ МЕНЕДЖЕРЫ. НУЖНО НАУЧИТЬСЯ БАЛАНСИРОВАТЬ ИХ КРЕАТИВНОСТЬЮ И РАЦИОНАЛЬНОСТЬЮ

Бернар Арно, который десятью годами ранее понятия не имел, что такое haute couture и с чем его едят, тут же Сиро сместил и назначил на его место юного и скандального британского гея, сына водопроводчика, Джона Гальяно, прославившегося моделями юбок, прикрывающими верхнюю половину ягодиц, и платьями, сконструированными из газетных вырезок.

Через год Арно перебросил Гальяно на другой фронт, доверив возглавить флагман империи – Christian Dior, а Givenchy отдал на откуп еще более активному британскому гею Александру МакКвину, который с ходу порадовал прессу заявлением, что «Хепберн давно померла».

И что же вы думаете? Французский истеблишмент повздыхал-поохал по поводу предательства национальных традиций и их уничтожения островными ремесленниками, покривился-поморщился пару-тройку месяцев, а потом, как безумный, ринулся сметать с прилавков все новые модели Christian Dior и Givenchy, безоговорочно подтвердив креативную прозорливость Бернара Арно.

Откуда же взялось столь тонкое знание жизни у человека, не имевшего к haute couture никогда никакого отношения? Об этом я и попытаюсь рассказать.

* * *

Золотой ключик Бернару Арно подарили его родители: папа-инженер и мама – профессиональная пианистка. Рискну предположить, что именно такое сочетание открыло миру гениального бизнесмена. Мог бы финансист успешно управлять Christian Dior? Никогда в жизни! А человек искусств, утонченный кутюрье? Ответила сама история: сегодня практически не осталось известных домов мод, которые принадлежали бы их основателям, людям творческим и… безалаберным.

Сам Бернар Арно весьма четко осознает грань, разделяющую belles arts и суровый бизнес: «Дизайнеры ближе к артистам, чем инженеры. Они не обыкновенные менеджеры, и нужно научиться балансировать их креативностью и рациональностью. Их следует помещать в реальную среду. Иногда они запаздывают, и приходится с этим мириться, если ты собираешься работать с ними и понимать их».

Большую часть детства Бернар провел на стройках небольшого семейного подряда, специализировавшегося на выполнении общественных работ. На стройки внука затаскивал дедушка – видимо, чтобы не допустить губительного влияния невестки, настойчиво обучавшей ребенка игре на фортепьяно. Бернар Арно не стал профессиональным пианистом и получил инженерное образование в Еcole Polytechnique, однако на всю жизнь сохранил любовь к высокому искусству, пусть даже на любительском уровне.

Именно это сочетание породило гениального бизнесмена, как нельзя лучше подходящего для работы на ниве самого удивительного псевдоискусства, каковым является haute couture: «Только если вы глубоко цените то, что создают творческие люди, любите манеру их мышления, часто непредсказуемую и иррациональную, вы сможете научиться их понимать. А научившись понимать, сможете заглянуть в их мозг и в их ДНК»!

В этой фразе сконцентрирована вся формула успеха Бернара Арно. В ней – и внутреннее самоустранение из креативного мира, и страстное желание изучить «морских свинок» в лаборатории, влезть в их мозг, расчленить их иррациональную ДНК – и все для того, чтобы отлить продукты творчества этих талантливых «чудаков» в золотые слитки. Естественно, дизайнеры, работающие в бесчисленных подразделениях LVMH, боготворят Бернара Арно. Хозяин никогда не вмешивается в творческие процессы, не мешает спать до обеда, гулять по ночным гей-барам, отращивать метровые плети волос, красить тонкие мужские губы и подводить веки.

Бернар Арно не повышает голоса, не издевается и не унижает свою креативную паству властными окриками и грубыми приказами: «Никогда мне не говорили, что, скажем, розовое – это цвет, который обязан доминировать в «Celine» в текущем сезоне», – радуется Майкл Корс, дизайнер из Нью-Йорка, которого Хозяин поставил во главе подразделения, специализирующегося на элитных изделиях из кожи.

Арно всегда предельно вежлив и ненавязчив: «Черные и серые модели этой сумки почти граничат с рыночной дешевизной, а красное… на мой вкус – это уже слишком… это просто не Диор!» – классический образец приказа в LVMH удалить «неправильную» цветовую гамму из линейки сезона.

Такова эстетическая составляющая успеха Бернара Арно. Займемся теперь его деловой хваткой.

После окончания Еcole Polytechnique юный инженер Бернар Арно вернулся в родную деревню Рубэ, чтобы продолжить семейный строительный подряд. По крайней мере, так надеялось и казалось его отцу. На ликвидацию отеческой фирмы у Арно-младшего ушло ровно пять лет. В 1976 году он отдал Ferret-Savinel за 40 миллионов франков в очень правильные (как показала вся его дальнейшая судьба) руки – концерну Societe Nationale de Construction. Строительный гигант принадлежал семье Ротшильдов.

Руки были до такой степени правильные, что отец Бернара Жан Арно, узнавший о сделке уже после того, как она была заключена, не стал оспаривать самоличное решение сына, а лишь подивился редкостному таланту отпрыска завязывать уникальные знакомства.

Удачно ликвидировав ненавистный строительный подряд, Бернар Арно на несколько лет отбыл за океан – набираться жизненного опыта и торговать недвижимостью. Американская контора Арно – Ferinel – спекулировала кондоминиумами во Флориде и, по официальной версии, – вполне процветала. Думаю все же, что успехи были явно преувеличены, поскольку при первой оказии Бернар Арно бизнес свернул, собственное жилье продал и, окрыленный новой экономической политикой президента Франсуа Миттерана (смена курса произошла в 1984 году), вернулся на родину.

Новая экономическая политика Франции середины 80-х замечательнейшим образом известна соотечественникам по началу годов 90-х: стартовало глобальное перераспределение собственности. Так же, как и в России, во Франции процесс шел грубо, примитивно и по-хамски: гигантские предприятия объявлялись банкротами (на ровном месте), национализировались государством, а затем передавались в правильные частные руки за бесценок под честное слово не гнобить пролетариев и не воровать слишком уж откровенно.

Вся империя Бернара Арно выросла из единственного гешефта по имени Boussac. Правительство Миттерана национализировало гигант текстильной промышленности и сразу же приступило к поиску частного инвестора. У аукционных дверей столпилось много наивных соискантов, среди которых была и компания Louis Vuitton, с ней мы скоро познакомимся. Однако Бернар Арно пошел иным – единственно правильным – путем. Анна Деваврен, жена предпринимателя, случайно оказалась двоюродной сестрой бывшего владельца Boussac. Поэтому продажа акций, оставшихся на руках после банкротства и национализации, по щадящей цене состоялась в рабочем порядке.

С этими акциями Бернар Арно и подкатил к французскому правительству, клятвенно пообещав сохранить все рабочие места и не раздербанивать бизнес. Правительство сказало: «Неси, мил человек, 80 миллионов долларов, и по рукам!» У Арно после продажи Ferret-Savinel и американских спекуляций оставалось только 15 миллионов, поэтому он мгновенно согласился.