Текст книги "Десятая планета(изд.1945)"

Автор книги: Сергей Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 45 страниц)

XV

Юра наблюдал за академиком. Тот сидел, закрыв глаза. Юра знал, что это бывало с его учителем, когда он обдумывал какую-нибудь сложнейшую задачу.

– Юриссимус, – произнес наконец академик, не открывая глаз, – приведите ваш туалет в полный порядок. Перевяжите галстук. Пригладьте волосы. Обмахните пыль с ваших лаковых ботинок… Я не хочу, чтобы мой ученик… Впрочем, об этом после. Готово?

– Сию минуту, – заторопился Юра, завязывая галстук самым модным узлом. – В порядке.

Академик повернулся к Юре и раскрыл глаза. Он улыбнулся и кивнул на дощечку с волнистыми линиями:

– Здесь на языке обитателей Десятой начертано: «Подойди к изгороди, обопрись на нее и смотри».

Юра изумленно вытаращил глаза на академика.

– Вы знаете их язык?

– Да, – усмехнулся академик. – Теперь пришел ваш черед удивляться. Я тоже удивлялся, когда вы ошарашили меня своим открытием. Извольте подойти вон туда и смотреть.

Юра приблизился к изгороди.

– Не удивляйтесь, – громко сказал ему вслед академик, – и не бойтесь. Вы вздрогнули? – крикнул он. – Что вы видите? Ну?..

Юра обернулся. Лицо его было искажено негодованием.

– Обезьяна бьет человека… женщину…

Академик приподнялся со скамьи и приказал:

– Прыгайте через изгородь. Вырвите из лап обезьяны палку и бейте обезьяну досмерти.

Юра решительно перепрыгнул. И тотчас академик услыхал его изумленный возглас:

– Михаил Сергеевич! Они исчезли… Здесь никого нет!..

Академик медленно, с торжествующим видом приблизился и протянул Юре руку через изгородь.

– Вы вели себя храбро… Не задумались отплатить выродку за оскорбление женщины. Прошу вас обратно.

– Что это значит? – спросил Юра взволнованно и недоумевающе, перебираясь к академику.

Улыбка пробежала по лицу ученого.

– Это значит, что перед нами прекрасное объемное безэкранное кино. Почему оно именно здесь? Что изображают эти фильмы? Это мы с вами узнаем. Пока установлено основное. Перед нами кино. Особенное, любопытное… Приводится в действие автоматически. Вот так…

Академик налег грудью на перекладину изгороди. Тотчас перед ним и Юрой развернулся безэкранный странный и страшный фильм. Обезьяны гнали живых людей на двигавшийся вверх конвейер стакера. Юра стиснул зубы.

– Ах, из пулемета бы по обезьянам!..

Академик отступил от перекладины и долго водил по ней пальцем.

– Вот! – наконец воскликнул он торжествующе. – Вот этот выступ и есть рычаг, который приводит в действие механизм проекции… Но нам некогда разбираться в деталях. Я не удивлюсь, если вокруг нас тут почти все автоматизировано. Мы кое-что знаем, – лукаво подмигнул он Юре. – Но на всякий случай мы должны соблюдать осторожность.

– Да, конечно, Михаил Сергеевич, – согласился Юра. – Полагаю, что здесь могут быть запрещенные или опасные зоны.

– Да, – кивнул утвердительно академик. – По-видимому, обитатели Десятой широко пользуются телемеханикой[6]6
  Телемеханика – механическое воздействие на расстоянии.


[Закрыть]. Я начинаю думать, что они отлично… Ну, в дальнейшем мы проверим… А пока, – он сделал рукою любезно приглашающий жест, – поищем пристанища.

– Хотя я ужасно устал, – тихо вздохнув, сказал Юра, – но что делать, пойдемте…

– Зачем итти? – усмехнулся академик. – Мы поедем.

XVI

Юра решил ничему не удивляться. Он покорно шел за академиком, который поглядывал на таблички, и, что-то бормоча, подошел к началу довольно широкой дорожки.

– Я не знаю, милый Юриссимус, ни обитателей вашей Десятой, ни их языка, – сказал академик мягко, – но мы явились сюда не с пустыми руками: у нас есть знания и сообразительность… Поэтому прошу… Дорожка эта подвижна, она сама нас довезет…

– Куда? – воскликнул Юра.

– Не знаю, – сознался академик. – Увидим.

Академик оказался прав. Дорожка двигалась вперед.

– Вероятно, я, бродя по этому треугольнику, случайно включил световое реле, и теперь все дорожки заработали, – произнес академик, тихо переступая по блестящему песку и осматриваясь. – Насаждения, обратите внимание, Юриссимус, очень оригинальны… Они не похожи на реставрацию ископаемых геологических эпох, а?

– Конечно, нет, – отозвался Юра тоном, который свидетельствовал, что прежнее спокойствие и уверенность вернулись к нему. – Это скорее, я полагаю, искусственно выведенные формы.

– Пожалуй, – согласился академик и вдруг встрепенулся: – Прекрасно… Оно так и должно быть…

– Что именно? – спросил Юра осторожно.

Он знал, что вопрос невпопад бывал нередко поводом для взрыва раздражительности академика. Но, к радости его, академик объяснил:

– Мы просмотрели все фильмы на треугольнике. По-видимому, ваша тропинка и вот эта двигаются от треугольника. Почему? Зачем? Ясно: публику после сеанса развозят.

– Какую публику? – недоумевал Юра.

– В данном случае нас с вами. Но на треугольной площадке может поместиться триста-четыреста зрителей. Подвижные дорожки к их услугам. Дорожек всех три. Куда они ведут? По теории вероятности, тут три возможности: или на отдых, скажем в ресторан, или на выход, или дальше…

– На выход откуда? – пожал плечами Юра. – Или куда дальше?

Глаза академика смотрели с ласковой снисходительностью.

– Простите, но при запасе знаний вам нехватает сообразительности. На выход из… – академик не договорил и хотел схватить Юру за руку, но не успел. – Пересадка! – крикнул он. – Перепрыгивайте, Юриссимус…

Дорожка кончалась. От нее углом в разных направлениях бежали две новые. Академик вступил на левую, Юра попал на правую. Оба они разъехались в разные стороны.

Юра успел только закричать:

– Куда это я? – и скрылся из глаз академика за пышными широколистными кустами.

Академик помахал рукой:

– До скорого свидания!

Он был спокоен и даже улыбался.

XVII

Если бы академику Солнцеву впоследствии пришлось делать подробнейший доклад о своем путешествии на Десятую планету, он не смог бы сообщить ничего существенного об этих минутах, когда он был вторично разлучен с Юрой. Он лишь отметил, что горизонтальный эскалатор двигался не по строго геометрической прямой… Напротив, дорожка делала причудливые зигзаги, хотя и довольно плавно. Отдельные группы насаждений выглядели очень нарядно, и становилось жаль, что они мелькали довольно быстро. Дорожка пронесла академика через мост. Он с удовольствием видел, как синеватые воды красиво дробились о поросшие мхом камни.

– Вода… Настоящая вода, – пробормотал академик.

Но это открытие не произвело на него особого впечатления. Он не чувствовал жажды и отнес это к действию освежающего апельсинового гибрида.

Ему хотелось как можно скорее осмыслить все, что он видел.

Дорожка спустилась с горки, обогнула небольшой фонтан, обсаженный мелкими цветами, потом взобралась выше и вдруг раскрыла очаровательную перспективу причудливого, блещущего на солнце здания.

Академик невольно залюбовался этим произведением архитектурного искусства. Самым необычным было то, что такое же здание находилось под первым, перевернутое вниз своими узорчатыми башенками, золотыми шпилями и тонкой, стройной колоннадой…

Заглядевшись на эту картину, академик чуть было не упал, но ему показалось, что кто-то поддержал его и тем самым спас от падения. Было ясно, что дорожка кончилась и по инерции выбросила его на твердый грунт. Академик сделал несколько шагов и остановился, чувствуя необычайный восторг.

Ему не хотелось ни о чем думать – ни о страшных безумных обезьянах, ни об опасностях, которые могли подстерегать его на каждом шагу. Он отдался блаженному мгновению созерцания. Он испытывал подобное чувство, когда, оставшись один со своими мыслями в обсерватории, наблюдал небесные светила и думал о бесконечной, разнообразной живой вселенной. И сейчас ему было все равно, что зеркальная гладь, в которой отражалось величественное здание, была лишь безмятежной поверхностью большого пруда, заключенного в овал мрамора с низенькой серебряной решеткой, и деревья вокруг напоминали с детства любимые задумчивые земные липы к каштаны…

Громкое восклицание заставило его повернуться направо.

Юра стоял поодаль и усердно обмахивал носовым платком колени.

– Стукнулись? – участливо спросил его академик, приближаясь.

– Зазевался, – смущенно ответил тот. – Очень уж неожиданно. Где мы?

– Это я вас должен спросить, – рассердился академик. Он был явно недоволен, что Юра нарушил очарование. – Вы меня завезли на Десятую… Извольте объяснить-с…

Юра смущенно потупил глаза.

– Тогда продолжим разговор, прерванный на разъезде, – продолжал академик более миролюбиво. – Подойдемте поближе к этому… дворцу. Полагаю, что мы припланетились в пункте, где находится чтот-о вроде парка забавных аттракционов. Перед нами, надо думать, одно из главных зданий. Могут встретиться неожиданности. Будем готовы к ним…

Они подошли почти к краю пруда и двинулись по берегу к зданию. Стаи проворных рыбок носились в прозрачном хрустале воды, и длинные травы лениво шевелились на дне.

– Сколько времени по вашим часам, Юра? Я забыл свой хронометр…

– Семь пятьдесят четыре, – ответил молодой человек.

– Если парк открывается в восемь, то мы сейчас встретимся с обитателями Десятой, – медленно выговорил академик, что-то обдумывая. – Кто они? У нас в распоряжении есть время сообразить… Что вы предполагаете?

Юра посмотрел на дворец.

– Вряд ли обезьяны смогли построить такое здание, – нерешительно произнес он.

– Вы делаете успехи в сообразительности, – одобрил академик. – Вряд ли также обезьяны стали бы любоваться кинофильмами, которые их обличают. Вспомним, что в любом эксперименте при равных условиях мы вправе ожидать одинаковых результатов. Я бы сказал, примерно одинаковых… Трудно добиться абсолютного тождества… Если Десятая в основном дублет Третьей, то… вы понимаете мою мысль?

– Вполне, – весело подхватил Юра. – На Десятой – люди.

– Именно, Юриссимус. В основном те, кого мы видели в стадии рабства. Фильмы там, на треугольнике, – исторические документы, друг мой… Может быть, я ошибаюсь… А вот мы и у самого дворца.

– Войдем? – спросил Юра, увидав, что академик остановился.

Перед ними открылась широкая лестница. Ряд колонн скрывал белоснежные стены.

– Не станем спешить, – отозвался академик.

Он внимательно посмотрел на табличку, прикрепленную к серебряному столбу. Среди волнистых линий на ней были изображены разноцветные концентрические круги.

– Сначала обойдем вокруг дворца, – сказал академик тоном, не допускающим возражения. Он протянул руку, указывая в просвет между деревьями. – Пойдем вот так.

И вдруг увидал, как лицо Юры исказилось от ужаса.

– Где ваша рука? – шопотом вымолвил Юра.

Академик взглянул на то место, где должна была находиться его рука, и побледнел – руки не было.

Они подошли к краю пруда и двинулись по берегу к зданию.

XVIII

Это длилось секунды. Академик чувствовал свою руку. Она существовала. Но он ее не видел. Рука исчезла, как будто он сунул ее в тьму. Но никакой тьмы не было и в помине.

Академик отдернул руку, крепко прижав ее к груди. Рука опять была на своем месте, настоящая, его собственная рука.

Он сунул опять руку в пространство. Рука пропала, сделалась невидимой.

– Уу… – пробурчал академик. – Превосхо… – С размаху, словно кидаясь в холодную воду, он протянул вперед и другую руку, она также исчезла. – …дно. Восхитительно, – забормотал академик. – Юриссимус, очнитесь… Похож я на Венеру Милосскую?

Он выдернул руки из пространства и, смеясь, обнял Юру:

– Небольшой фокус исчезновения. Прощайте. Физические обоснования загадочного феномена обдумайте на досуге…

И, оттолкнув опешившего Юру, он быстро шагнул вперед.

– Ау… Где я?

В трех шагах от себя он видел Юру, беспомощно озиравшегося вокруг.

– Я не вижу вас, Михаил Сергеевич…

– Шагайте через синюю черту на грунте, Юриссимус, – засмеялся академик, – и увидите…

Юра сделал шаг и очутился по другую сторону черты.

– Я вижу вас! – вскричал он, смотря на академика.

– А теперь отойдите обратно, – сказал тот.

– Не вижу! – крикнул Юра, опять перешагнув через черту.

Некоторое время они забавлялись этим маленьким приключением.

– Все понятно, – наконец сказал академик. – Вот ребятишкам тут раздолье! А какая простая выдумка. Я объясню потом. Идемте дальше…

Обогнув дворец, они увидали раскрытую дверь. Ступени, ведшие к ней, были истерты. Видимо, здесь постоянно бывали многие посетители.

– Шагнем, Юриссимус? – бодро произнес академик, – На всякий случай, держитесь за мою руку. Если и провалимся в преисподнюю, то все-таки вместе…

Торжественная тишина окутала их в большом сумрачном зале. Взявшись за руки, они медленно двигались вперед.

Еле слышно скрипнула плита пола под тяжестью их шагов. И тогда тихая, нежная музыка раздалась откуда-то сверху. Они подняли глаза и застыли.

Испещренная причудливыми узорами мельчайших звезд, покоилась над ними тонкая голубая чаша неба. Узоры передвигались, сплетались в узлы, снова расплетались, плыли бесконечным потоком.

Из мириадов точек выделилась одна. Она светила из голубой бездны тусклым желтоватым светом. Она висела в пространстве, увеличиваясь и будто наливаясь лучистым прозрачным соком, подобно янтарной ягоде. И можно было заметить, как светились и кружились вокруг нее десять пылинок, то исчезая, то снова появляясь…

– Вот это модель! – восхищенно прошептал академик. – Вот это планетарий…

Он слышал, как Юра что-то ответил, и еще крепче сжал его руку.

– Млечный путь… смотрите… Наше Солнце – одна из звездочек, составляющих это скопление – Галактику… А вокруг Солнца…

– Десять планет, Михаил Сергеевич! – воскликнул Юра. – Обратите внимание, они показывают нам движение галактического потока по двум противоположным спиралям. А центральное сгущение Галактики они тоже расслоили…

– Вижу. Это изумительно!

Солнце успело затеряться в толпе таких же светящихся крошек. Музыка смолкла. На противоположной стороне сама собою раскрылась широкая дверь… Через нее виднелась знакомая гладь пруда.

– Сеанс окончен, Юриссимус. Давайте удирать, мы не брали билетов на представление…

Лучи жаркого утреннего солнца отражались от воды. Солнцев и Юра вышли на террасу. Академик узнал вдали золотые дорожки и мост через речку. Деревья чуть покачивали верхушками.

Тьма наступала так быстро, что академик не сразу понял, в чем дело. Серые тени набегали неукротимо, будто их гнал злой волшебник. Порыв ветра прогудел, как сирена. Звезды неожиданно вспыхнули. Особенно блистала Вега. Полярная с Медведицей нависли над далекой рощей.

– Затмение, Михаил Сергеевич, – проговорил Юра.

– Нуля с тремя хвостами мало вам за поведение! – зловещим шопотом произнес академик. – Хоть бы «лейку» взяли с собой. Хоть бы закопченное стекло… Затмение, наблюдаемое с Десятой… Подумать только! А он берет с собой бутерброды и яблоки. Отойдите от меня! Я за себя не ручаюсь…

Юра покорно отошел на почтительное расстояние. Академик яростно шарил в карманах. Ему казалось, что там должно было заваляться что-либо подходящее для наблюдения затмения, вроде куска густофиолетового стекла. Но ничего похожего там не оказалось…

Звезды погасли. Солнце снова сияло.

Академик подбежал к Юре, сжав кулаки:

– Марш на Третью! Везите сюда немедленно телескоп.

– Какой?

– Какой влезет в вашу вагонетку. Меридианный крут. Спектроскоп. Две фотокамеры… Погодите, я напишу распоряжение Татьяне Юрьевне… И пусть позвонят ко мне на дом, чтоб не ждали. Я здесь задержусь…

Он выхватил кусок бумаги и карандаш. Но в эту минуту солнце снова стало меркнуть.

– Второе затмение? – пробормотал он.

– Оно так и должно быть, Михаил Сергеевич: ведь у Десятой две луны.

Академик в бешенстве затопал ногами:

– Не луны, а спутники! И не два спутника, а четыре. Скорость обращения тех двух не такова, чтобы обежать вокруг Десятой к этому моменту…

Юра закивал головой.

– Простите, ровно четыре спутника.

– Выражайтесь точнее. Не менее четырех спутников. Можете вы поручиться, что сейчас не произойдет третьего затмения? Что?

В темноте при отсвете пышной солнечной короны академик распекал Юру в самых язвительных выражениях. А когда снова посветлело, он еще больше разошелся:

– У вас туман в голове… Вы перепутаете и привезете мне сюда не астрономический прибор, а…

Он хотел добавить: «а гастрономический набор», но Юра прервал его деликатно:

– Простите, мы не одни. Нас слушают.

Он слегка повел глазами. Академик живо обернулся.

Невдалеке на площадке около колонны стояли люди и смотрели на него.

XIX

Ближайший человек показался академику похожим на знакомого профессора физики Лариона Петровича. Нехватало только громадных очков в черной оправе. Академик не смог рассмотреть в подробностях одежду этих людей. Во всяком случае, они не успели надеть фраки и белые жилеты.

– Вы куда? – прошептал он Юре, испугавшись, что тот бросится разыскивать свое межпланетное такси. – Приказание пока отменяется. Попробую поговорить с этими лицами.

Он с достоинством приблизился к людям. Для него не было сомнений, что это настоящие живые люди.

– Позвольте, – произнес он учтиво, отвешивая легкий поклон, – представиться: Солнцев. А это профессор Кричигин.

Юра поклонился.

Люди смотрели, видимо ни слова не понимая. Академик решил пояснить:

– Моя фамилия Солнцев. – Он показал на Солнце – Это Солнце.

Человек, похожий на знакомого физика, кивнул головой, улыбнулся и ответил словом, которого академик не понял.

– Мы прибыли с Земли… То есть с Третьей планеты…

Физик пожал плечами. Академик повторил объяснение на семи известных ему языках, включая древнегреческий.

Люди ответили, оживленно жестикулируя. Академик пошевелил пальцами в задумчивости.

– Уу… фонетический метод не годится. Перейдем от рассказа к показу. – Он приблизился к человеку, похожему на Лариона Петровича. – Извольте сообразить, уважаемый гражданин. Смотрите на эту бумагу… Бумага… А это карандаш… Я пишу… Рисую…

Академик нарисовал кружок и взлохматил его линиями во все стороны.

– Это Солнце.

Юра заглянул через плечо академика и нашел, что рисунок напоминает скорее уродливого ежа, чем главное небесное светило.

Академик трудился над рисованием схемы солнечнопланетной системы:

– Извольте видеть… Меркурий… Вторая – Венера…

Возможно тщательнее он вычертил орбиту Земли. Поставил точку на орбите и пояснил:

– Земля.

Один из людей прикоснулся пальцем к бумаге. В руках у него не было ни карандаша, ни пера, но на линии орбиты, вычерченной академиком, теперь появилась вторая точка. Она обозначала место Десятой планеты в солнечной системе. Казалось, что человек мог писать на бумаге каким-то током, невидимо излучавшимся из его пальца.

Другой человек, похожий на Лариона Петровича, раздельно и четко произнес:

– Зяльмэ… Зяльмэ…

Академик радостно изумился:

– Отлично… Договорились… Юриссимус, оказывается название Десятой уже существует… Зяльмэ. Так?

Люди вокруг утвердительно закивали головами и, показывая на почву, растения, на далекие холмы, произнесли ясно:

– Зяльмэ…

Один из них, молодой, тщательно причесанный и выбритый, показав на чужепланетцев, сказал серьезно:

– Земля.

Схема академика имела успех. Он нарисовал путь планетоплана, Марс и Сатурн с его кольцами… Люди передавали друг другу бумагу, переговаривались, кивали головами. Академик рассказывал о своих ночных приключениях и в пылу объяснений даже взял за пуговицу одного из подвернувшихся зяльмэан. Тот изобразил на лице своем любезность и тоже взял академика за пуговицу. Юра счел необходимым вмешаться:

– Они не понимают… Позвольте, я объяснюсь. Меня на Алтае один пограничник пробовал учить говорить по-китайски таким способом. – Юра показал на кончик своего носа: – Нос, – сказал он. – Нос.

Показал на собственный глаз:

– Глаз… мой глаз.

Дотронулся до носа и глаза академика:

– Его нос, его глаз.

Люди сначала умолкли в легком недоумении, потом встрепенулись. Похожий на Лариона Петровича протянул руку. Юра быстро сообразил:

– Рука… ваша рука… Это – ваша рука. А это – моя рука.

Он чуть не подпрыгнул от радости. Человек отозвался просто, как будто жил на Земле:

– Моя рука. Это – моя рука.

Академику показалось, что он ослышался. Но Ларион Петрович, как в уме называл его академик, продолжал, отлично выговаривая слова:

– Позвольте, я объяснюсь… Вы прибыли с Земли… То есть с Третьей планеты…

Академик был так изумлен, что еле мог вымолвить:

– Юриссимус… Еду к вашему пограничнику… Вот это методист!

Юра, улыбаясь слушавший то, что говорил ему гражданин Десятой, прервал академика:

– Мы приглашены к завтраку. Смотрите, авто подано…

Академик увидал, что к площадке, где они стояли, прямо по воздуху подплыл открытый экипаж. Он двигался на высоте нескольких метров от поверхности Зяльмэ. Человек, управлявший воздушным авто, почтительно поклонился зяльмэанам, и академик заключил из этого, что они довольно важные особы.

Ларион Петрович любезно сказал академику:

– Вот моя рука. Прошу…

Юра уже расположился в экипаже. Академик с удовольствием занял предложенное ему место вместе с хозяевами. Ларион Петрович сделал знак рукой, и экипаж, слегка покачиваясь, как бы поплыл по воздушным волнам. Это было очень приятно. Академик почувствовал себя, как за пять минут до банкета, – у него разыгрался огромный аппетит.