Текст книги "Древний Рим"

Автор книги: Сергей Утченко

Соавторы: Дарья Каллистова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Зачем ты говоришь мне это? – раздражённо воскликнул Цезарь. – Ты же знаешь, что деньги мне нужны были для солдат.

– Да! Но я не вполне понимаю: зачем нужно было тебе подкупать солдат? – спросил Аристий. – Народ ещё верит Цезарю. В Риме помнят, как ты смело выступал против жадных богачей в дни твоей молодости. Иди прямо! Зачем тебе окольные пути, зачем опираться на наёмников? Или ты уже не веришь больше в силы римского народа?.. А кто не верит в силы народа, тот не может быть настоящим его защитником и другом. Подумай об этом, Цезарь.

С этими словами он накинул мокрый плащ и вышел в темноту. Долго ещё Цезарь пристально смотрел вслед ушедшему, мучительно о чём – то думая.

Осада Алезии

Старый римский солдат Марк Субурий положил топор, отёр рукой пот, обильно струившийся со лба, и огляделся вокруг. Нежаркое сентябрьское солнце медленно склонялось к западу и скоро должно было скрыться за высоким холмом, на котором темнели стены галльского города Алезии. Оттуда слышался звук трубы. Это сменялись часовые укреплённого лагеря Верцингеторига, расположенного у стен города. Мощный вал римских осадных укреплений опоясывал весь холм. На валу виднелись немногочисленные отряды римлян. Большая часть армии была занята на равнине сооружением новых оборонительных укреплений, обращённых наружу – против ожидающегося со дня на день ополчения галлов. Вся равнина была усеяна работавшими легионерами. Одни копали рвы, другие из вынутой земли строили насыпь, третьи забивали в насыпь брёвна. Работы близились к концу, и картина внешней линии укреплений уже ясно вырисовывалась. Три широких рва следовали один за другим на расстоянии около 100 м. В средний ров была пущена вода из реки. За рвами высился вал, укреплённый частоколом с зубцами, за которыми могли скрываться стрелки. Через каждые 25 м на валу были сооружены многоэтажные башни, в которых можно было разместить много солдат, и специальные метательные орудия – для перекрёстного обстрела.

Подойдя к частоколу, старый Субурий повернулся спиной к Алезии и довольным, взглядом осмотрел результаты работы: впереди ров, налево и направо по ровному полю сплошными рядами торчали из земли, целые стволы деревьев, заострённые – сучья которых переплетались между собой. Пробиться через эту рустую и колючую заросль было очень трудно. Стволы были глубоко закопаны в землю, чтобы их нельзя было выдернуть и оттащить в сторону. Пять рядов таких заграждений шли вплотную один за другим. Недаром их называли «могильными столбами».

– Неплохо сработано, – внезапно услышал над своим ухом старый солдат. Рядом с ним стоял начальник его подразделения – центурион Тит Бельвенций. – Пора собирать людей и возвращаться в лагерь. Пойдём со мной полем, проверим работу наших солдат. Ведь ты знаешь толк в этом деле.

Поле перед «могильными столбами» было безлюдно. Только где – то впереди виднелись отдельные фигуры копавших землю солдат. Центурион и Субурий шли, осторожно ощупывая ногами почву. Вдруг центурион оступился, под ногами его затрещал хворост и посыпалась земля.

– Осторожнее, а то сегодняшний ужин тебе придётся есть, сидя на колу, – усмехнулся солдат, поддерживая побледневшего центуриона. На дне открывшейся сужающейся книзу неглубокой ямы виднелся большой заострённый кол. Эти ямы солдаты называли в шутку «лилиями», так как они были расположены в несколько рядов, треугольниками, напоминающими чашечку цветка. Когда центурион и Субурий, пройдя это опасное поле, подошли к ручейку, начало уже темнеть. На берегу ручья молодой солдат только что кончил закапывать в землю странной формы кол, с торчавшими из него в разные стороны длинными крюками; на некотором расстоянии видны были солдаты, заканчивавшие ту же работу.

– Все руки ободрал, пока посадил его на место. Зачем нужны эти крючья? На них может напороться только слепой, – недовольно проворчал молодой солдат, увидев подходившего центуриона.

– Ночью все слепые, – ответил центурион. – Вернее всего галлы попытаются прорвать наши укрепления неожиданно. Легче всего им сделать это ночью. Вот тогда – то и пригодятся эти крючья. Стоны напоровшихся на крючья галлов заранее предупредят нас об их приближении.

– Сколько земли мы здесь переворотили за шесть недель, и всё из – за каких – то варваров, которые, может быть, ещё и не придут, – со вздохом сказал молодой солдат, собирая свой инструмент.

– Цезарь знает, что делает, – прикрикнул на него центурион. – Собирайся скорее! – И, обращаясь к Субурию, добавил: – Ополчение галлов уже в пути.

Забирая по дороге закончивших свою работу солдат, центурион направился к лагерю.

«Нет, не зря мы работали, как волы, все эти недели, – думал он по дороге. – Эти укрепления освободят нам часть солдат для необходимых резервов. Ведь нам, чтобы не выпустить Верцингеторига, придётся сражаться на два фронта: против гарнизона Алезии и против войска галлов, идущего к нему на помощь. Галлы могут сосредоточить все силы и ударить в каком – нибудь одном месте, а мы должны держать оборону и на внешней и на внутренней линии укреплений. Если у нас не будет резервов, галлы легко смогут освободить Верцингеторига».

* * *

С реки тянуло ночной сыростью. В римском лагере все, кто мог, разожгли костры, и только часовые на валах, закутавшись в короткие шерстяные плащи, шагали взад и вперёд на своих постах, зорко вглядываясь в темноту. Где – то в этой предательской мгле скрываются галлы.

Пять дней назад галльское ополчение подошло к Алезии и стало лагерем за ручьём, на возвышенности. Галлы уже два раза пытались прорвать оборонительную линию со стороны равнины, но им не удалось преодолеть рвы, волчьи ямы и высокий вал, стойко обороняемый легионерами. Особенно опасен был второй ночной штурм. Поэтому и сегодня ночью римские часовые внимательно вглядывались в темноту, казавшуюся ещё гуще от тумана, поднимавшегося с реки. Этот туман мешал видеть многочисленные костры галльского лагеря на равнинен огни в осаждённой Алезии.

В римском лагере было необычайно тихо. Вчерашнее нападение галлов стоило жизни многим. Поэтому большинство солдат было настроено мрачно. Небольшими кучками сидели они у костров, разложенных перед кожаными палатками. Многие скинули свои короткие плащи и кожаные панцыри, покрытые металлическими пластинками, и остались в одних шерстяных рубахах. Несколько человек сушили над огнём одежду. Другие чинили разорвавшиеся ремни своей солдатской обуви – калиг. Это были толстые подошвы пристёгивавшиеся широкими ремнями, образующими густую сетку для защиты ноги. Подошва калиги подбивалась гвоздями, очень полезными при маршах в горной местности.

К палаткам были прислонены большие щиты. Некоторые щиты были круглые и овальные, но большинство имело прямоугольную форму. Такой щит мог прикрыть всё тело воина. Для облегчения веса его делали из тонких досок, обтянутых сначала холстом, а поверх его – бычьей кожей. Края щита окаймлялись металлическими полосами. На многих щитах были также поперечные металлические полосы и острые бляхи посередине, так что ими можно было не только обороняться, но и бить врага, нанося ему тяжёлые, рваные раны. Чтобы не перепутать оружие, на внутренней стороне щитов были надписаны имена их владельцев.

К одной из палаток подошёл уже известный нам центурион Бельвенций, положил на щит свою трость – знак его власти и орудие наказания провинившихся солдат – и молча подсел к костру, у которого грелась небольшая кучка воинов. По тому, как быстро потеснились солдаты, уступая ему место у огня, видно было, что начальник сумел заслужить у них большое уважение. Обогрев над огнём озябшие руки, центурион, также молча, снял свой железный шлем, взял щепотку золы и принялся усердно чистить те места, где, как ему казалось, едва начинали намечаться пятнышки ржавчины. В это время один из молодых солдат нарушил молчание, установившееся с приходом центуриона.

– Почтенный Бельвенций, – сказал он, – до твоего прихода все здесь спорили о том, как могло случиться, что мы попали в такое тяжёлое положение после того, как войска Цезаря, казалось, навсегда покорили всю Галлию. Центурион, кончивший чистить шлем, повернулся к спрашивавшему, поглядел на него и ответил:

– Лучше ложитесь спать. Я думаю, что завтра нам предстоит тяжёлый день. И вообще, солдату не годится много болтать. Меньше слов, больше дела. – И, отвернувшись, он вынул из ножен и принялся осматривать свой короткий меч. Проверив остроту обеих его сторон, он вынул брусок и подточил остриё, затупившееся во время боя прошлой ночью. Он подумал, что меч сослужил ему хорошую службу и что римляне правильно сделали, отказавшись от принятых в древности неудобных мечей, которыми нельзя было колоть, а можно было только рубить. В тесноте рукопашной схватки короткий обоюдоострый римский меч, с тонким острым концом, был удобнее длинных и тяжёлых мечей галлов.

Молодой солдат умолк, но затем опять вкрадчиво обратился к центуриону:

– Уважаемый Бельвенций, ты – старый, опытный воин, служишь здесь, в Галлии, под командой Цезаря с самого начала войны и знаешь много такого, что могло бы пригодиться нам, молодым солдатам. Ты лучше других можешь сказать, почему восстали галлы и велика ли угрожающая нам опасность.

Бельвенций смягчённый упоминанием о его опытности и знаниях, вложил меч обратно в ножны и начал:

– Галлы были недовольны большими налогами, которые наложил на них Цезарь. Может быть, налоги были действительно тяжелы, но Цезарь не хочет, чтобы его солдаты вернулись домой нищими.

– Нашёл, благодетеля! – неожиданно рассмеялся Марк Субурий, сидевший с другой стороны костра. – Задаривая солдат, Цезарь заботится прежде всего о себе. Опираясь на преданные ему легионы, он рассчитывает захватить власть в Риме и подчинить себе народ.

– Не смей так говорить о великом Цезаре, – горячо возразил центурион. – Мне всё равно как он относится к народу и хочет ли он захватить власть. Я знаю одно: он – лучший полководец, с которым я когда – либо служил. При нём войско не останется без добычи и щедрых подарков. А если Цезарь станет диктатором, я стану хозяином такого поместья, которое позволит мне приятно прожить старость, ни о чём не заботясь. Цезарь знает центуриона Бельвенция, а Бельвенций знает Цезаря.

– Боюсь, что вместо больших поместий мы получим по небольшой могиле в Галлии! – усмехнулся Субурий. – Посмотри на войско Верцингеторига. С таким храбрым противником нам ещё не приходилось встречаться. Они сражаются за землю и свободу, а мы своей кровью добываем богатства купцам и ростовщикам.

– Скверный у тебя язык, Марк, – покачал головой Бельвенций. – Храбрее и опытнее тебя нет солдата во всём легионе, и, если бы не твоя дерзость, ты давно уже был бы центурионом, Ты всё время порицаешь Цезаря, а смотри, как крепко он сумел запереть в Алезии лучшее войско галлов. Верцингеториг сидит там, как в мышеловке.

– Хороша мышеловка, – невесело рассмеялся старый воин. – Мы больше похожи на человека, ухватившегося за хвост разъярённого быка. Ни повалить, ни выпустить. Осадили Верцингеторига в Алезии, а он вызвал ополчение галльских племён, и те заперли нас в нашем лагере. Мы между двух огней. С одной стороны Верцингеториг, а с другой – ополчение почти всех галльских племён.

– А правда, что в галльском ополчении больше двухсот пятидесяти тысяч человек? – робко спросил молодой солдат, начавший разговор.

– Пустое, – ответил центурион. – Если бы это было так, они одновременно атаковали бы наши укрепления во многих местах. Однако они всё время вели атаку только в одном месте. Это значит, что у них нет достаточно сил, чтобы создать численное превосходство сразу в нескольких местах. Всё же положение наше трудное. Не знаешь, где и когда они ударят всеми силами. Ну, довольно разговоров, ложитесь спать, завтра нам предстоит трудный день.

С этими словами центурион поднялся и пошёл по лагерю, чтобы ещё раз проверить посты.

Лагерь был хорошо укреплён. Недаром в течение ряда столетий, проведённых в непрерывных войнах, римляне совершенствовали технику постройки укреплённого лагеря. Где бы римляне, ни останавливались во время похода, они сразу же начинали строить укрепления. Не имея во время сражения у себя в тылу укреплённого лагеря, они чувствовали себя неуверенно. Лагерь служил им надёжным убежищем. Часто уже торжествовавший победу враг, преследуя разбитые римские легионы, неожиданно для себя останавливался в растерянности перед мощными укреплениями лагеря и терпел поражение при попытке овладеть им.

Лагерь имел форму правильного четырёхугольника. Враг прежде всего встречал на своём пути ров шириной в два с половиной метра. Стенка рва со стороны лагеря переходила в вал – насыпь, сделанную из выкопанной земли. Насыпь была укреплена дёрном и метра на четыре возвышалась надо рвом. На валу обычно строили ещё частокол, прикрывавший защитников лагеря от стрел и метательных копий. С внутренней стороны на вал вёл покатый откос, чтобы римляне могли легко и быстро взбежать на вал для защиты частокола.

Лагерь имел четыре выхода. Главные ворота были повёрнуты к врагу. По бокам их иногда строились многоэтажные башни. Враги чаще всего старались пробиться именно здесь, где через ров был перекинут мостик. Поэтому было важно, чтобы защитники могли сверху, не мешая друг другу, забросать их градом стрел и дротиков.

От этих ворот через весь лагерь шла главная улица, соединявшая их с воротами на противоположной стороне лагеря. Главную улицу пересекала вторая улица, соединявшая между собой боковые ворота.

Часть лагеря, примыкавшая к главным воротам и отделённая широкой поперечной улицей, предназначалась для полководца, его телохранителей и штаба. Здесь находилась широкая площадь, на которой могли собраться солдаты, если полководец хотел обратиться к ним с речью. В таких случаях он поднимался на особое возвышение, чтобы его хорошо было видно и слышно. Здесь также стоял жертвенник для принесения жертв богам. Остальную часть лагеря занимали палатки солдат, расположенные правильными рядами. Каждый легион, каждая манипула занимали строго определённое место. Поэтому у римлян не могло быть во время тревоги никакой суеты и беспорядка.

Проверив часовых, центурион поднялся на одну из башен, прикрывавших главные ворота, обращённые к врагу. Два солдата молча посторонились, пропустив его к одному из узких окон башни.

– Всё равно ничего не видно, – сказал один из них. – Темно так, что не видно даже огней Алезии.

– Хорошо ещё что из – за такой мглы осаждённые не могут обмениваться сигналами с галльским ополчением на равнине, – мрачно сказал центурион.

Осматривая линию римских укреплений, частью которой был лагерь, глядя на смутно видневшиеся горы, центурион думал, что место для лагеря Цезарь выбрал не случайно. Это место было самым слабым звеном в цепи римских укреплений вокруг Алезии.

Возвышенность подходила здесь почти непосредственно к горе, на которой была расположена Алезия. Охватить эту возвышенность своей линией обороны у римлян не хватило бы воинов; вот почему укрепления проходили в этом месте по склону, что было очень опасно, так как враги могли обстреливать и штурмовать их сверху. Именно поэтому Цезарь и решил укрепить это место лагерем с большим количеством воинов.

– Боюсь, что завтра галлы, наконец, догадаются напасть на нас с горы, – тихо сказал Бельвенций, спускаясь с башни.

* * *

На следующий день, около полудня, как и предполагал Бельвенций, галлы направили основной удар с горы на римский лагерь у подножия. Одновременно Верцингеториг напал на лагерь с другой стороны. Галлы, засыпая землёй и связками прутьев рвы и ловушки, подошли к укреплениям римлян. Большой отряд галлов, построившись «черепахой», подошёл вплотную к частоколу. Передний ряд держал щиты перед собой, в то время как задние, подняв их над головой, образовали сплошную крышу, подобную панцырю черепахи. Со всех сторон большие толпы галлов, как муравьи, карабкались на валы и частоколы. Многие скатывались в ров, поражённые длинными метательными копьями катапульт, тяжёлыми ядрами баллист, дротиками и стрелами. Но на место павших прибывали всё новые и новые толпы. Туча стрел и дротиков летела в защитников лагеря с вершины горы, господствовавшей над местностью. Римские легионы, понеся большие потери, начинали ослабевать. В этот момент на одной из башен лагеря показался высокий человек в пурпурном плаще. Он стоял и спокойно смотрел вниз на толпы сражающихся и умирающих людей.

– Цезарь смотрит на нас! – крикнул центурион Бельвенций, указывая на человека в красном плаще. Молодой солдат, прошлой ночью вызвавший центуриона на разговор, обернулся.

– Не зевай! – прикрикнул на него Марк Субурий, сбивая копьём лезущего на частокол галла. – Сейчас они ворвутся на вал.

Минутой позже сильный отряд галлов при помощи лестниц прорвался через частокол. Огромный галльский воин в рогатом шлеме ударом длинного меча зарубил римского знамёнщика и захватил знамя – длинное древко – с серебряными украшениями. Молодой солдат беспомощно опустил меч и в растерянности, как бы ожидая помощи, взглянул на башню, где только что стоял Цезарь, но на башне уже никого не было. Одновременно он увидел, что вся римская конница, стоявшая справа от лагеря, у ручья, покидает свою позицию и во весь опор скачет куда – то прочь.

– Всё пропало. Цезарь бежал! – отчаянии крикнул молодой солдат, бросая щит.

– Куда? – закричал центурион, ударив его тростью. – Назад! Выручай знамя!

Солдат, привыкший к повиновению, мгновенно повернулся. Он увидал, как Марк Субурий вместе с подоспевшим к нему на помощь центурионом опрокинули огромного галла; увидел, как упало на землю знамя и кто – то в свалке наступил на него. Он бросился вперёд и поднял знамя. Старый Марк и центурион Бельвенций, сдвинув щиты, плечом к плечу удерживали напирающих галлов.

Внезапно натиск галлов ослабел. Наступление с горы прекратилось. Ободрённые римляне сбросили оставшихся ещё на валу галлов в ров.

– Смотри, смотри! – крикнул центурион, показывая за частокол влево, на равнину. Нестройные ряды галлов, только что наступавшие на римские укрепления на равнине, прекратив штурм, разворачивались теперь влево. Оттуда, из – за горы, на них надвигались правильными рядами римские легионеры. Конница Цезаря заходила им в тыл, отрезая дорогу к галльскому лагерю.

Крик восторга вырвался у центуриона Бельвенция.

– Мы думали, что конница, бежит, – воскликнул он, – а она, оказывается, по приказу Цезаря, с нашими резервами обошла гору и теперь ударила в тыл наступающим галлам. Победа за нами!

Молодой солдат не отрываясь, следил за развёртывающейся на равнине битвой. Тесные прямоугольники римских когорт, по 360 человек в каждой, быстрым шагом надвигались на врагов, потрясая двухметровыми метательными копьями – пилу мама. Сойдясь с галлами на расстоянии примерно 25 м, первые два ряда легионеров разом метнули свои пилумы. Тяжёлые двухметровые копья, вонзаясь в щиты галлов, изгибались под тяжестью древка и волочились по земле, мешая воинам быстро и свободно маневрировать. Галлам приходилось бросать щиты, так как освободить их от копий уже не было времени. Вслед за тучей пилумов римские легионеры, обнажив мечи, стремительно ринулись вперёд. Закипела рукопашная схватка, в которой лишённым щитов галлам пришлось плохо. После короткой битвы галлы обратились в бегство. Конница преследовала и рубила бегущих галлов, и только немногим счастливцам удалось укрыться за стенами лагеря.

Этот штурм был последним. Ночью стало известно, что ополчение галлов тайком покинуло свой лагерь и расходится по домам, бросив Верцингеторига и осаждённый гарнизон на произвол судьбы.

В этот тяжёлый момент народный вождь галлов ещё раз показал своё исключительное благородство и преданность интересам доверившихся ему людей. Он понимал, что после ухода освободительной армии осаждённым уже не вырваться из окружающего их кольца. Верцингеториг созвал в Алезии собрание воинов и сам предложил выдать его врагам или убить, чтобы тем спасти остальных от гнева озлобленных римлян. К римлянам отправили послов для переговоров о сдаче, Цезарь потребовал от гарнизона сдать всё оружие и выдать Верцингеторига живым. Он хотел насладиться унижением человека, причинившего ему столько волнений.

Гордый вождь галлов прекрасно сознавал, на какую мучительную смерть он себя обрекает. Он выехал из Алезии на боевом коне в своём лучшем вооружении, подъехал к римскому лагерю и, сняв оружие, сложил его у ног Цезаря.

Цезарь не пощадил Верцингеторига. Его отвели в тюрьму, где и держали почти шесть лет для того, чтобы потом провести в триумфальном шествии на потеху римской толпе. После этого он был казнён. Каждый римский солдат получил в награду за эту битву по одному рабу из числа сдавшихся в Алезии. Но часть галлов была отпущена домой. Это были главным образом воины тех племён, где ещё правила знать. Опираясь на эти племена, Цезарь надеялся снова укрепить свою власть во всей стране.

Благодаря поддержке знати римляне утвердились в Галлии на этот раз уже надолго.