Текст книги "Пересекающиеся Миры. Волшебницы (СИ)"

Автор книги: Сергей Лизнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Согласен. – кивнул Аркадий Аркадьевич. – Давай, излагай свою версию.

– Я насчёт прослушки. А что если Александр Николаевич, ну вы поняли.

– Костя! – Аркадий Аркадьевич остановился, повернулся к Константину Александровичу и посмотрел ему в глаза. – Я скорее поверю в то, что это ты прослушка, чем Саша. Мы с Сашей росли в одном дворе. Не сказать чтобы дружили, так, приятельствовали. Когда подросли, в институты поступили. Я-то институт умудрился закончить, а Саша, тот спортом занимался, боксом.

Ну а тогда, да, вы те времена не застали, ну разве что в штанах на лямках, было такое время, когда можно было хапнуть много и сразу. Вот спортсмены и подались, их братками называли, так сказать, на заработки, и Саша с ними. Из института ушёл, придурок, в кожаную куртку и в адидасовские спортивные штаны обрядился, тьфу ты. Правильно сказал Михаил Задорнов: бандиты живут хорошо, но недолго. Саньке повезло, жив остался, но зато чуть было не угодил в тюрьму, причём надолго. Пришлось вытаскивать, а статья была очень серьёзная. Хорошо у меня к тому времени появился начальник, золотой мужик, ну а в последствии и наставник, по типу нас с тобой. Вытащил тогда он Саню, а куда тому идти, опять на разборки ездить? Пристроили как смогли. Ну а как я этот пансионат прикупил, так сразу же предложил ему стать директором. Что интересно, и слава богу, нашёл себя Александр Николаевич. Наверняка заметили, талант у него к этому делу, ничего не скажешь.

– Да, что есть то есть. – согласился Константин Александрович. – А вы, Аркадий Аркадьевич, никогда не рассказывали о своём наставнике.

– Нужды не было, вот и не рассказывал. – пнув комок снега ответил Аркадий Аркадьевич. – Расскажу, да хоть сегодня, под шашлыки, да под водочку. Что-то я в последнее время водку стал жаловать, а ведь раньше на дух не переносил, только коньяк. Видать патриотизм во мне просыпается. Ладно, пошли, пошли.

***

– А что говорить? – более-менее успокоившись спросила Татьяна.

– Да что хочешь, только не матерись. – улыбаясь ответила Катя. – Не люблю матерщинников.

– Я тоже. – согласилась Татьяна, и немного подумав, видать что-то придумала, сказала. – Ладно, слушайте.

– Да не напрягайся ты так, не рожаешь! – одёрнула Татьяну Ира гладя как та аж покраснела вся. – Спокойно, спокойно, как будто на лугу цветы собираешь. Говори.

– Ехали медведи на велосипеде... – чуть дрожащим голосом произнесла Татьяна. Почему этот отрывок из стишка? А потому что в тот момент в её голове больше ничего не было.

– А чё мандражируешь?! – смеясь спросила Катя. – Ну ты учудила! Сама придумала или научил кто?!

– Сама. – хоть и не в её правилах, покраснела Татьяна.

– Нормально, Тань, нормально. – одобрила первую сказанную на языке охотниц фразу Ира. – Дрожь только надо убрать, но это временно, пройдёт. А то что импровизируешь, это наоборот хорошо, очень хорошо. Чует моё сердце скоро ты такие кренделя будешь закручивать, что ахнешь!

– А теперь что? – Татьяна, ну прямо как тот воздушный шарик сдулся, так она была разочарована: вроде бы всё получилось, но уж больно скоро закончилось.

– Тань, а ты представь беременную бабу. – Катя, видать только-только придумала сравнение, аж цвела вся в предвкушении от эффекта сравнения из разряда хохмы. – Да не себя! Предположим забеременела женщина, и только у неё начался токсикоз, она сразу же бегом в роддом и орёт изо всех сил: мне рожать, срочно!

Верно люди подметили: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Правда это не сказка, ну почти не сказка, но всё равно. Покуда Татьяну инструктировали, покуда в нужное эмоциональное состояние приводили, покуда болтали, а потом смеялись над Катиной шуткой, глядь, и вечер на дворе, почти стемнело.

– Девчат, оставайтесь у меня. – сначала было чуть-ли не взмолилась, правда потом опомнилась и начала хитрить Татьяна. – А то я себя знаю, обязательно говорить начну, ну и, сами понимаете.

– Что, сами понимаете? – в полутьме выражение лица Иры было трудно рассмотреть, но по тону вопроса Татьяна догадалась, что та поняла причину просьбы.

– То, сами понимаете! Я же талантливая!

– А пожрать что-нибудь дашь?! – вопрос прозвучал как бы ответом. Это Катя спросила.

– А то! – включая свет в комнате воскликнула Татьяна и, видать уже всё придумала, начала было суетиться. – Сейчас, девки, мы с вами жратвы вкусной из ресторана закажем!

– Тань, у тебя кроме жратвы в голове ещё что-нибудь шляется? – спросил Катя.

– Конечно! Бывает, что мужики шляются.

– Ну... Мужики, они у всех в головах шляются. – рассмеялась Катя.

– Девчата. – Татьяна, будто кто-то напомнил, аж вздрогнула, спросила. – А среди, ну таких как мы, мужчины есть или только женщины?

***

Подходя к пансионату, наверное метров за пятьдесят, Аркадий Аркадьевич заметил какую-то суету:

– Во, смотрите, потеряли. – показав на суетящуюся у здания пансионата прислугу весело сказал он и добавил. – И, ребята, давайте без конспирологии, тут все свои, проверенные.

На самом же деле Аркадию Аркадьевичу, да и его воспитанникам тоже, было приятно, что о них кто-то беспокоится, да хотя бы так. Правда причина беспокойства была вполне объяснимой: автомобили на месте, а самих гостей нет, и след простыл. Не те люди, Ангелы, чтобы идти на трассу попутку ловить или же такси вызывать, хотя, такси заметили бы.

– Александр Николаевич! – весело крикнул Аркадий Аркадьевич. – Что, марсиане объявились, или к министру на доклад срочно?!

Александр Николаевич, ясно дело, стушевался, а как же?! Ладно, если бы пятилетний внук сбежал куда-то, а тут три взрослых, здоровых мужика... Даже если человек сам расскажет о причине своего настроения, даже если самыми страшными клятвами поклянётся, что это так, если не поверишь, не очень-то и ошибёшься. Настроение – штука до того сокровенная, что порой его причины даже обладателю неизвестны, а тут другому человеку, хоть и другу детства, ну и Константину Александровичу с Андреем.

Неизвестно как Александр Николаевич, всё-таки знакомы с детства, а что Константин Александрович, что Андрей другим, кроме как серьёзным, сосредоточенным как солдат перед атакой, Аркадия Аркадьевича никогда не видели.

– Вообще-то мы в беседку, пошли с нами. – пригласил Александра Николаевича Аркадий Аркадьевич.

"Вожатый удивился, трамвай остановился...", приблизительно такой была реакция Александра Николаевича на приглашение.

– Это, если хотите, зов предков, возвращение к истокам. – усевшись на беседочную скамейку продолжил Аркадий Аркадьевич. – Я о шашлыках.

Вот знаете, к рыбалке, что к летней, что к зимней, ну никакой тяги, скорее наоборот, никчёмная трата времени, иногда аж раздражает. А вот шашлыки – это совсем другое дело. И дело тут вовсе не в том, что жареное мясо вкуснее той же жареной рыбы, ну или ухи. На рыбалку и на шашлыки вовсе не наесться-напиться ходят. Это и дома можно сделать. Налопаться, напиться и дома, на кухне, можно. Вообще-то и плясать на кухне можно, но немного не то, тесновато. Да и, если можно так сказать, психически здоровые люди на природе не напиваются, это всё равно, что самому себе за шиворот нагадить.

Все расселись вокруг стоявшего посередине беседки стола. Александр Николаевич положил дрова в стоявший тут же то ли очаг, то ли камин и затопил его.

– Насчёт рыбалки, Аркадий Аркадьевич, я с вам согласен, сам не понимаю этого удовольствия. – согласился Константин Александрович. – А вот шашлыки, это целый процесс, даже можно сказать, ритуал. Одно только мясо с вечера надо начинать мариновать.

– С вечера говоришь?! – хорошее настроение упорно не хотело покидать Аркадия Аркадьевича.

Он хитро посмотрел сначала на Константина Александровича, затем на Андрея, а потом подмигнул Александру Николаевичу:

– Александр Николаевич, мы вообще-то хотели попросить тебя угостить нас шашлыками, но раз такое дело. – Аркадий Аркадьевич, ну прямо как актёр в театре, выдержал паузу как бы давая понять зрителю, мол, подождите, сейчас вы все тут или со смеха лопните, или в слезах утонете.

Видимо посчитав паузу достаточной, Аркадий Аркадьевич, поднялся, потянулся, как будто собрался в прорубь нырять и опять подмигнул Александру Николаевичу:

– Саша, объяви-ка нашему шашлычному кудеснику выходной.

Не поняв в чём дело, уж больно всё непривычно сегодня – сплошные сюрпризы Аркадий Аркадьевич преподносит, Александр Николаевич уже хотел было спросить о причине столь необычной просьбы, но не успел.

– Видишь, молодёжь взбунтовалась? – глядя на своих подопечных весело сказал Аркадий Аркадьевич. – Учишь их, учишь, никакого толку! Воспитывать буем! Скажи чтобы принесли мясо, не маринованное, соевый соус, побольше, и лук.

Глава VII

Проснуться до свету? Да раз плюнуть, даже легче! За всё время, которое Алёна провела в ученицах, а по другому и не скажешь, у бабки Василисы она до того привыкла к этому, что иногда даже чуть-ли не со страхом задумывалась: неужели и в городе она будет вставать в три часа то ли ночи, то ли утра? То что для городской жизни считалось важным, тот же распорядок дня, нет, не тот который ради здоровья, а тот который привязан к работе, здесь, в деревне, был совершенно ненужным, а потому за ненадобностью забывался. Здесь совсем другой распорядок дня: подъём до зари, работа не с девяти до шести, как в бухгалтерии, а весь световой день по хозяйству. Ну а как стемнеет, значит пора ложиться спать, да и умотаешься за день. Такой вот в деревне распорядок дня.

Все сохранившиеся и не сохранившиеся избы деревни были по уши окутаны зимой, прямо как пуховым одеялом. Наверное именно в таких вот деревнях времена года и их смена выглядят и воспринимаются совсем по другому, на полную силу, не то что в том же городе. Это если как: одно дело посмотреть на фотографию той же Алёны, например, и посмотреть на неё в живую. А посмотреть было на кого, даже на фотографии. За то время, которое Алёна живёт у бабки Василисы, хоть она и до этого не была ни толстухой, ни заморышем, спортом занималась, превратилась Алёна прямо-таки в эталон русской красавицы. Работа по хозяйству бабки Василисы, походы в тот странный лес где царство мха нисколько её не сгорбили, не изуродовали физически, а лишь усилили красоту дарованную ей Природой и родителями. Что интересно, и Алёна поначалу этому удивлялась, кожа на ладонях нисколько не огрубела от крестьянской работы, не стала похожа на наждачку, оставалась всё такой же нежной и цветом розовой.

К бабке Василисе Алёна попала хоть и без восторженного визга, уж больно смущала какая-то глухая деревня, но и вовсе не супротив своей воли. Когда Александр Валентинович доложил Аркадию Аркадьевичу о том, что Алёна – охотница он, разумеется не специально, сведений почитай никаких не было, ввёл в заблуждение своего наставника. На то время Алёна не была никакой охотницей, потому что была самой обыкновенной феей. Если девчатам: Ире, Кате, Татьяне и Варе со Светой очень и очень повезло, у них была Зоя Павловна – самая настоящая волшебница, то Алёне получается не повезло, в их Купели волшебницы не было. Мир волшебниц, охотниц, фей устроен таким образом, что только волшебница могла простую женщину, да хоть прямо с улицы, посвятить в феи или же сразу в охотницы как это случилось с Татьяной, Варей и Светой. В феи охотница могла посвятить, имела на это Силу, а вот в охотницы уже нет, это могла сделать только волшебница. Вот и отправили Алёну в глухую-преглухую деревню к бабке Василисе, а уж то, что та – самая настоящая волшебница Алёна убедилась очень даже в скором времени.

Тогда, помнится, была зима и сейчас зима, значит прошёл год или что-то около этого. Специально Алёна время не считала, не делала зарубки на какой-нибудь деревяшке, а зачем? Телевизор, а что телевизор? Выпуски новостей бабка Василиса не смотрела, а в сериалах про число, месяц и год не рассказывали, сериалы жили в каком-то своём времени.

Разумеется глаза Алёны стали ярко зелёного цвета, а это означало, что бабка Василиса хоть и была лютым диктатором, но диктаторство это распространялось в основном на работу по хозяйству. В остальном же за этот почти год бабка Василиса сделала из Алёны самую настоящую охотницу, наверняка не хуже Иры, дала ей необходимые как охотнице и Силу, и Знание.

***

Константин Александрович и Андрей с удивлением и даже с мелькавшими временами в глазами искорками ужаса наблюдали за Аркадием Аркадьевичем, за тем как он управлялся с мясом, которому в скором времени предстояло превратиться в шашлык, а что, тоже своего рода волшебство. Ладно молодёжь, как назвал их Аркадий Аркадьевич, даже Александр Николаевич с любопытством смотрел на «артикуляции» проводимые другом детства в отношении мяса.

Разумеется мясо уже было порезано на порционные куски, а о его свежести и говорить глупо. Аркадий Аркадьевич сложил мясо в пластмассовую бадейку с высокими краями, затем добавил туда крупно нарезанный лук, перемешал всё это, поперчил, нет, не солил, и всё залил соевым соусом.

– Полчаса, засекайте время. – вытирая руки весело сказал Аркадий Аркадьевич.

Каждый взглянул на свои часы. Со стороны это наверное выглядело, как киношное: "Товарищи командиры, сверим часы". Сделано это было скорее чисто автоматически, нежели чем в ожидании кулинарного чуда от Аркадия Аркадьевича. Не сговариваясь, молча, Константин Александрович и Андрей были уверены, а Александр Николаевич просто-напросто знал об этом: даже если Аркадий Аркадьевич испортит мясо – ничего страшного, мясных запасов в пансионате столько, что Аркадий Аркадьевич замучается все их портить.

– И не смотрите на меня так как будто я вам только что доказал, что в компании Маркса и Энгельса был третьим. – улыбаясь сказал Аркадий Аркадьевич присаживаясь за стол. – История, ребятушки, она имеет свойство повторяться. Тем она и прекрасна, и нестерпима одновременно.

Дело было лет двадцать тому назад с той лишь разницей, что было это летом. Помнится мы точно также как сегодня гуляли, болтали о своём и обо всём на свете, и тут захотелось нам шашлыков! Так захотелось, что как говорится, хоть святых выноси! Начали соображать, где бы их заполучить? Увы заполучить их в готовом виде было негде, можно сказать, окраина города, никаких культурных заведений. – Аркадий Аркадьевич, и это невзирая на то, что на улице всего-то минус пять потёр руки, подышал на них как будто только что из Якутии и весело сказал. – Ну что сидите? Молодёжь, наливайте! Или опять вас учить?!

Андрей разлил водку. Выпили, выдохнули. Занюхали хлебушком, а больше ничего такого и не было и Аркадий Аркадьевич продолжал:

– И тут Витёк, эх, хороший парень, жаль потом порастерялись, получилось так, и говорит, мол, пошли, будут вам сейчас шашлыки. А там как раз рядышком небольшой базарчик был. Пошли, купили мясо, попросили порезать и, я тогда не менее вашего удивился, Витя купил две литровые бутылки соевого соуса. Ещё кое-что прикупили по мелочи, да, у какой-то бабули пустую трёхлитровую банку выпросили и пошли шашлыки делать, благо рядышком лесок был. И знаете...? Да что вас баснями кормить, скоро сами увидите!

***

Говорят умываться холодной, прямо ледяной, водой для кожи полезно и не только для кожи, вообще для здоровья. Вообще-то ещё полезнее жить в заброшенной деревне, где нет ни водопровода, ни канализации, ни Интернета с его, в кавычках, прелестями. Зато есть чистый воздух, свежий, ароматный ветер, чистое небо и природа почти возвратившаяся к своему исходному состоянию.

Вот если бы в городе, по будням, не надо было спешить на работу, неизвестно на сколько бы растягивался утренний ритуал в виде посещений: ванны, туалета, ну и так далее. В деревне же утренний ритуал всегда максимально оптимизирован и можно даже сказать краток, как приказ командира.

Бабка Василиса уже сидела за столом накрытым к завтраку и как обычно была недовольна:

– Долго спишь, девка, а ещё дольше до ветра ходишь. – утро ещё толком не наступило, а она уже ворчала на Алёну.

– Доброе утро, бабушка. – Алёна уже давным-давно привыкла к её ворчанию и не обращала на него никакого внимания.

Присев за стол Алёна принялась разливать из самовара по чашкам кипяток и сдабривать его заваркой из заварного чайника. Завтрак был хоть и прост, зато без каких-либо, по словам бабки Василисы, выкрутасов и балабасов: чай, мёд, разумеется хлеб, но не белый, а чёрный, самолично испечённый бабкой Василисой. К чаю была отварная картошка и сметана, вот вроде бы и всё. С чаем и с сахаром было понятно, автолавка привезла, а вот где бабка Василиса брала мёд и сметану для Алёны поначалу было загадкой. Дело в том, что никто в деревни ни коров, ни пчёл не держал, и возраст уже не тот, да и вообще... Только уже гораздо после догадалась Алёна откуда оно всё. Правда поначалу аж чесалась вся, особенно язык, как хотелось спросить о происхождении невиданных в деревне продуктов питания, но бабка Василиса была до того строга, что вопрос от страха замирал и распадался на отдельные слова и буквы так и не добравшись до языка.

– И тебе солнышка светлого, девка. – ответила на приветствие бабка Василиса. Что интересно, за всё это время она ни разу не назвала Алёну по имени, всё девка да девка.

Видать знаменитое: когда я ем..., приписываемое пионерским лагерям зародилось гораздо раньше, нежели чем правительство молодой республики озаботилось воспитанием подрастающего поколения, завтракали молча. Несмотря на отсутствие городских чудес у бабки Василисы было чему удивляться. Те же мёд со сметаной, это так, можно сказать, мелочи. Ещё больше поразило Алёну то, что бабка Василиса пила чай исключительно вприкуску, сахара-песка для неё ну просто не существовало, не признавала она его. Поначалу Алёна, если бы можно было, рот от удивления открыла бы, ну ни разу в своей жизни она не видела, чтобы так пили чай. В кино видела, но то кино было про старые, дореволюционные времена, а сейчас...

– Всё, девка, хватит тебе тут бездельничать, на печи бока отлёживать. – поставив чашку на блюдце вверх дном, мол, чаепитие закончено, проворчала бабка Василиса. – Пора тебе до дому ехать, поди соскучилась.

– Да что вы, бабушка? – а ведь Алёна правду сказала. Не скучала она по городу, уже не скучала.

С каждым днём Алёне было у бабки Василисы всё интереснее и интереснее, не иначе даруемая бабкой Василисой Сила говорила сама за себя.

– Ладно врать-то! – чуть повысив тон проворчала бабка Василиса. – Знаю, что не соскучилась. Не по ком тебе там скучать, разве что по родителям. – а ведь Алёна о себе ничегошеньки не рассказывала. – Вот когда придёт твоё время волшебницей становиться, тогда и приезжай. – и тут, Алёна аж ошалела, бабка Василиса улыбнулась! – Только осенью приезжай, а то картошку некому выкапывать, а я старая уже, нету у меня силов на картошку.

На Алёну как будто ведро кипятка вылили, таким было её состояние когда она услышала о том, что ей предстоит стать волшебницей:

– А что, бабушка, – стараясь говорить спокойно спросила Алёна. – придёт моё время?

– Э, девка, да ты мало того что лодыря, ты ещё и глупая. – опять улыбнулась бабка Василиса. – Помнишь ты искала меня?

– Помню, бабушка.

– Ты тогда ещё захотела в Страну попасть. Так вот, девка, тогда ты выдержала главное испытание на волшебницу. Так что придёт твое время, обязательно придёт.

– Так просто? – удивилась Алёна.

– Ну это тебе просто, а другим невдомёк вовсе, даже не подумают. – вставая из-за стола и тем самым давая понять, что волшебным разговорам час, а делу время сказала бабка Василиса. – Со стола прибери и как рассветёт снег во дворе почистить надо, вон сколько намело, хватит ленничать. Сегодня у нас среда, в пятницу, с автолавкой, домой поедешь.

***

Шашлыки оказались, скорее непривычно вкусными, чем очень вкусными, а может и наоборот, не до размышлений было.

– Ну как? – спросил Аркадий Аркадьевич.

Ладно, спросил и спросил. Хотя глядя на уплетающих за обе щёки шашлык: Александра Николаевича, а уж его шашлыками не удивишь, Константина Александровича и Андрея, эти тоже, ну если не профессионалы по части поедания шашлыков, то крепкие любители, это точно, можно было и не спрашивать.

– Очень вкусно. – как самый молодой, а значит самый нетерпеливый, набитым мясом ртом промычал Андрей.

Константин Александрович, тот сначала прожевал очередной кусок, а уж потом ответил:

– Знаете, Аркадий Аркадьевич, и вкусно, и непривычно. Обычно шашлык когда маринуют, уксусом сдабривают, а тут уксуса вовсе нет.

– Уксусом, Костя, шашлык сдабривают лишь пока ещё не отловленные идиоты. Это как те самые недобитые помещики, которые водку супом закусывают. – смеясь ответил Аркадий Аркадьевич. – Правда, Александр Николаевич?

– Правда. – кивнул головой друг детства. – Уксус, это когда или денег жалко, или фантазии не хватает. Настоящий шашлык, Константин Александрович, и уксус вещи несовместимые. – и уже обращаясь к Аркадию Аркадьевичу. – Да уж, умыл ты меня. – незаметно для всех и для самого себя Александр Николаевич перешёл с другом детства на ты, и судя по ответной улыбке Аркадия Аркадьевича это стало как бы окончательной отменой официоза. – Вкусно, очень вкусно, и очень просто, что тоже немаловажно. Позволишь принять на вооружение?

– О чём разговор?!

Дело не в зиме и не в морозе, хотя всего-то минус пять, это о простоте сервировки стола. Можно конечно же было взять с собой приготовленные шашлыки и пойти в дом, а там уж Александр Николаевич забацал бы такой стол, что даже знаменитое птичье молоко, нет, не конфеты, некуда было бы поставить. В беседке из съестного присутствовало лишь: конечно же сами шашлыки, только-только с мангала, чёрный хлебушек, кетчуп, и всё, да, ещё бутылка водки, как же без неё? Кстати, проверено не одним поколением, те же шашлыки они гораздо вкуснее, когда на столе кроме хлеба, по большому счёту, больше ничего и нет. Все остальные заморские и не заморские яства и прочие кулинарные чудеса заменяет самая обыкновенная простота, нет, не та которая хуже воровства, а другая, простота обстановки которая стирает все сословные, должностные и всякие прочие различия столь необходимые там, за порогом беседки.

– Здорово! – вытерев губы и пальцы салфеткой сказал Аркадий Аркадьевич. – Я ведь с того раза больше таких шашлыков и не ел. Это что-то сегодня на меня "стих" нашёл.

Да, шашлыки были съедены до самого последнего кусочка. Судя по довольным физиономиям друга детства и воспитанников шашлыки понравились, ну а простота обстановки наверняка лишь усилила их вкус. Кончено можно было бы пожарить ещё, но зачем? Всё и всего должно быть в меру отмеряемую каждым конкретным случаем иначе передоз, как говорят наркоманы, получится и всё насмарку.

– Ну что, в дом пойдём или посидим ещё? – спросил Аркадий Аркадьевич.

– Давайте ещё немного посидим. – не иначе опять, как на правах самого младшего предложил Андрей.

– Ну что ж, давай. – согласился Аркадий Аркадьевич и, видать сегодня у него было столько хорошего настроения, что девать некуда якобы серьёзно спросил Андрея. – Андрей, скажи пожалуйста, когда мы тебя женить будем?

Обычно услышав в свой адрес подобный вопрос человек, даже если свадьба завтра, слегка теряется, вот и Андрей не исключение.

– Не знаю, Аркадий Аркадьевич. – то ли от скромности, то ли от того, что ответить было нечего слегка потупился Андрей.

– А где твоя девушка, ну та с которой ты приезжал? Имя запамятовал.

– Алёна. Не знаю, Аркадий Аркадьевич, пропала куда-то, ещё перед стажировкой.

– И что, так до сих пор не объявилась? – вопрос прозвучал как бы между прочим, но, и это было прекрасно известно присутствующим, Аркадий Аркадьевич просто так подобные вопросы не задаёт. – Ну не переживай, глядишь, и объявится. Ну а не объявится, жених ты завидный, другую найдёшь, а если что, мы тебе поможем.

Последняя фраза была воспринята скорее как шутка, нежели чем что-то серьёзное, в конце концов не в компании приподъездных бабушек находился Андрей. Поулыбались вот и всё, вот и вся реакция на возможную помощь в поиске невесты для Андрея.

– Ладно, мужики, – вставая из-за стола сказал Аркадий Аркадьевич. – Пошли-ка в дом. И подмёрзли малость, и после шашлыков отдохнуть слегка не помешает. Не анекдоты же травить! Вечером поговорим как следует. – благодушие как будто стёрли с лица Аркадия Аркадьевича, и обратившись к Александру Николаевичу. – Саш, накормишь нас ужином? И чтобы сам присутствовал, это приказ! – хитро подмигнув другу детства сказал Аркадий Аркадьевич. – Ладно, мужики, пошли, про перстни не забудьте.

Глава VIII

– Саш, когда днём нас потерял, – улыбнулся Аркадий Аркадьевич. – ты в моём кабинете наши перстни видел?

– Видел. – кивнул Александр Николаевич.

– Что думаешь?

– Не знаю.

– Прослушка это, Саша.

– Аркадий Аркадьевич, сам знаешь, у меня на этот счёт всё чисто. – прямо-таки чуть-ли не обиделся Александр Николаевич на такое.

– Я не о пансионате, Саш, я о перстнях.

– Они? – когда на лице человека одновременно присутствуют выражения удивления и работы мысли, как правило он выглядит забавно, но только не сейчас, да и не тот человек Александр Николаевич, соображает быстро. – Думаешь оттуда?

– Молодец, догадался.

– А как?!

– А хрен его знает!

По случаю вечернего времени зал с камином был погружён в полумрак, освещением служил лишь огонь в камине, а звуковым сопровождением вечера было потрескивание горящих дров. Обычно Александр Николаевич не участвовал в застольях гостей, и вовсе не потому что его считали прислугой и за стол не звали, просто оно как-то так повелось. А сегодня, ещё днем, Аркадий Аркадьевич хоть как бы и в шутку, но на самом деле вполне серьёзно, нет, разумеется не приказал, а сказал чтобы Александр Николаевич в обязательном порядке вечером присутствовал на ужине.

– Мы, Саш, что днём гулять-то ходили, – продолжал Аркадий Аркадьевич. – мы как раз это и обсуждали. Помнишь моего наставника?

Судя по тому, что Александр Николаевич как-то нервно кивнул в ответ головой, даже не кивнул, а скорее как бы дёрнул ею, Константин Александрович и Андрей поняли о ком шла речь, о том самом "золотом мужике".

Продолжение дневного разговора, если честно, немного нервировало Андрея, уж слишком серьёзным и даже опасным был этот разговор. Нет, разумеется Андрей даже и не думал уходить в сторону, мол, сами разбирайтесь, и дело не в том, что в значительной степени его нынешнее благополучие зависело от Аркадия Аркадьевича и Константина Александровича. Просто, и тут ничего не поделаешь, появился ещё один фактор, да, этот разговор, от которого теперь его благополучие будет зависеть не менее, чем от наставников, и не дай бог, если больше. Андрею было понятно, Аркадий Аркадьевич, а вернее его наставник, тот самый "золотой мужик", затеял какую-то свою игру, причём игру большую, и сейчас Аркадий Аркадьевич проводит мобилизацию своих подопечных, как ни крути, а генералы без солдат воевать не в состоянии.

А вот вечер был ну просто прекрасным, тихим и уютным, почти домашним, разве что кошки на коленях не хватало. Ужин, нет, это был не совсем ужин, скорее вечернее чаепитие, вечерний чай. На столе подобно величайшей вершине мира красовался самовар отражая своими начищенными боками огонь камина. Разумеется самовар был не электрический, вот ещё глупости! Ну и конечно же стол был сервирован соответствующим образом. На столе не было с виду очень красивых и очень вкусных, но зато очень вредных для организма элитных блюд, всего лишь: хлеб, сливочное масло, икра, что та, что та, пироги различных форм и начинок, холодная говядина порезанная тоненькими ломтиками, карамельки, ну и конечно же царицы любого чаепития – баранки.

***

– Раз уж, Саша, ты обо всём догадался не буду тебе пересказывать наш дневной разговор. – Аркадий Аркадьевич отпил ароматного чая, на мгновение зажмурил глаза, как будто смаковал чайный букет. – Да в общем-то никакого разговора и не было, о подозрениях насчёт прослушки рассказал вот и всё.

Может я и накручиваю, не знаю, время покажет, но после того как услышал предположения моего наставника насчёт прослушки стал я анализировать происходящее как здесь, у нас, так и там, у них. И скажу я вам, очень интересные вещи получаются. Там, в Эдемии, тон во всей политической и экономической жизни задают две партии, всего лишь две. Остальные партии, движения и прочая ерунда, я вам за месяц штук десять таких создам, это декорации и не более того. А теперь смотрите, что происходит у нас. У нас политику, слава богу, внутреннюю политику и экономику тоже определяют две силы – проститутки, тех, увы, гораздо больше, и мы. Все остальные, ну разве что за исключением президента и его команды, тоже что-то типа декораций, только поуродливее и посмешнее, чем там у них. Ничего не напоминает? Я о происходящем у нас. – и не дождавшись ответа продолжил. – По большому счёту это та же двухпартийная система, только не так чётко очерченная как там, копия, мать её ети. А если копия, то автор, что у оригинала, что у копии один должен быть.

Вот я и подумал: а что если и мы, и проститутки были созданы искусственно? Ну мы, это понятно что искусственно, потому что гораздо позже всего этого хапужно-бюрократического племени появились, как бы им в противовес. Вот и приходи кума любоваться, вот тебе и двухпартийная система, которая грызётся между собой не на жизнь, а насмерть, потому что в отличии от Эдемии ставка у нас куда, в кавычках, веселее – вплоть до физического существования. Ну а те, которые, не знаю для чего им это надо, скорее всего тут принцип: разделяй и властвуй работает, внимательно наблюдают за нашими кулачными боями в том же правительстве и в Госдуме. Когда надо кого-то или усилят, или наоборот, ослабят, ну чтобы шоу маст гоу он, ага, чтобы представление продолжалось. Как они это делают? Говорил уже: хрен его знает!

Тишина стояла такая, что потрескивание дров в камине можно было сравнить с ударом кувалды по рельсу. Не сказать чтобы присутствующие были ошарашены услышанным от Аркадия Аркадьевича, здесь несколько другое. Не дети малые, все и знали, и тем более видели происходящее в стране, а Константин Александрович и Андрей не только наблюдали, но и в той или иной степени участвовали в этом почитай на самом верху, в Госдуме. Скорее, да что там скорее, так оно и было, причиной такого всепоглощающего молчания было то, что Аркадий Аркадьевич озвучил причину, самую главную причину происходящего, так сказать, указал на саму раковую опухоль до поры до времени оставив метастазы в покое.

– И тут, мужики, сами знаете в какой стране живёте, возникает второй из двух исконных вопросов: что делать? На первый вопрос ответ более-менее ясен, хоть и не окончательно, а вот на второй... Короче, думать надо, крепко надо подумать, мужики. – Аркадий Аркадьевич замолчал, затем встал, подошёл к камину, разбил на части кованной кочергой почти догоревшие дрова и вернулся на своё место. – Через неделю давайте-ка встретимся и опять поговорим, да, именно поговорим, а не только я буду речи произносить. Не сочтите за недоверие, но как говорится, на всякий случай, дело добровольное. Кто не захочет, неволить не буду, каких-либо репрессий тоже не будет.