Текст книги "Пересекающиеся Миры. Волшебницы (СИ)"

Автор книги: Сергей Лизнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Бокал невероятно громко зазвенев осколками разбился о пол, впрочем, вполне резонным для пустого помещения разбился. На звон разбившегося стекла прибежал бармен: мало-ли, может помощь какая нужна! Но помощь никому не была нужна, во всяком случае Александру Александровичу, это уж точно.

– Что случилось? – глядя на Александра Александровича спросил он.

– Кажется обморок. Вызови скорую. – спокойной, как-будто ничего не произошло ответила девушка.

Бармен побежал звонить, а девушка как сидела, так и продолжала сидеть и смотреть в одну точку, подобно тому самому, знаменитому Сфинксу. Лишь на секунду её глаза вспыхнули, от них протянулись два ярко-зелёных луча и упёрлись в противоположную стену, но всего лишь на секунду. А тонкие губы девушки растянулись и приняли положение чем-то напоминающее улыбку. Но бар был пуст, и этого никто не заметил.

***

Скорая и полиция умудрились приехать одновременно, бармен перестарался ещё и полицию вызвал.

– Что у вас случилось? – обыденно, как будто что-то на пол упало спросил один из полицейских.

– Ну-ка! – отодвинул рукой полицейского доктор. Подошёл к Александру Александровичу и приложил палец к шее, – Готов.

– Что здесь произошло? – строго, как и полагается спросил второй полицейский.

– Ничего не произошло. – как будто и правда ничего не произошло ответила девушка. – Подошёл мужчина, вот он, – она кивнула на Александра Александровича. – попросил разрешения присесть за мой столик. Я разрешила. Затем он позвал бармена и заказал два бокала Мартини. – бармен кивнул, мол, правда заказывал Мартини. – Бармен принёс. Он поднял бокал и тут же упал лицом на стол. Вот и всё.

– Вино успел выпить? – подозрительно спросил первый полицейский.

– Нет, не успел. – всё также спокойно ответила девушка.

– Ну что, доктор, труп не криминальный, нам здесь делать нечего. А что с ним?

– Инфаркт микарда, вот такой рубец! – со свойственным только медицинским работникам специфическим юмором ответил словами одного из киногероев молодой фельдшер.

– И чего не живётся? Видел как упакован?! – хмыкнул один из полицейских когда они вышли из бара. – Ладно, поехали.

– А видел какие у девицы глаза? Зелёные, аж смотреть больно! – вопросом на вопрос ответил напарник.

– Видел. Говорят у ведьм такие же.

Глава V

– Зоя Павловна, ну как она? – после того как ушла Татьяна спросила Маргарита Валентиновна.

– Нормально. Жить будет. – похоже слегка ироничный тон в разговоре и слегка насмешливый взгляд были стилем Зои Павловны. – Ты где её откопала? А то так и не рассказала.

– В автобусе. Еду, а она сидит, собой всё сиденье занимает, вот мне и стало её жалко.

– Ладно, посмотрим, что это за Татьяна. Но судя по тому, что месячную программу не моргнув глазом купила, тётка нормальная, не мямля. Ну и не бедная конечно, но это не самое главное. Давай-ка Маргарита чайку попьём, как ты?

– Здравствуйте! – весело, чуть-ли не крикнула, сказала вошедшая в офис девушка. – Опа! Вовремя я! Как чувствовала, тортик прихватила.

Не красавица, но вполне симпатичная такая девушка. Возраст – лет двадцать пять, среднего женского роста, с хорошей фигурой. Чёрные, натуральные волосы, прямой нордический нос, тонкие и губы и глаза, поразительно ярко зелёного цвета глаза. Да, та самая девушка, что давеча была в баре.

– Привет, Иришка! Давай, наливай скорее чай, чайники ещё горячие. – обрадовалась появлению девушки Зоя Павловна. – Ну-ка, поухаживай за старухами: мне самый маленький кусочек, а Маргарите Валентиновне самый большой. – Зоя Павловна откровенно веселилась, юморила.

– Ну какие же вы старухи?! – донеслось из маленькой кухоньки расположенной рядом.

– Что, мы с Маргаритой Валентиновной ещё о-го-го?! Маргарита Валентиновна, оказывается мы ещё с тобой ого-го, поняла, ведьма старая?! – продолжала Зоя Павловна.

– Больше, чем ого-го, Зоя Павловна! – в одной руке Ирина держала кружку с чаем, а в другой, на ладони, торт. – Сейчас тарелки и нож принесу.

– Ну тогда давай нам по мужику! Прямо сейчас давай! Мы им всем покажем о-го-го!

Так, за шутками прошло чаепитие. Кроме Зои Павловны, Маргариты Валентиновны и Ирины в офисе никого не было, да вообще в нём редко когда бывало сразу больше пяти-шести человек. На самом деле офис не был офисом сетевой компании, Татьяна по аналогии с другими подобными местами определила его как сетевой и оказалась неправа. Правда она не знала об этом, пока не знала. Если собрать всё, так сказать, население офиса, то их наберётся всего-то двадцать человек, и что примечательно, исключительно женщины. Вообще-то ничего удивительного в этом нет, всем известно, женщины более активны вне работы нежели чем мужчины. Мужик что, отработал, пришёл домой, поел и на диван, всё: папу не трогать, папа устал. А женщина, та и весь день на работе, и домой придёт, приберёт, поесть приготовит, мужу пару ласковых скажет в смысле обнимет-поцелует, с детьми повозится. И ещё умудряется куда-то переться, по типу этого офиса. Но здесь, из двадцати женщин пятнадцать были не старше Ирины, то есть, не старше двадцати пяти.

– Ну, красавица, рассказывай, где была, что поделывала? Спасибо за торт. – поставив пустую чашку на стол спросила Зоя Павловна.

– Охотилась. – коротко ответила Ирина.

– Кто? – весёлось Зои Павловны как рукой сняло.

– Александр Александрович.

– Тот самый?

– Да.

– Поблагодарил?

– Поблагодарил.

– Так, ну-ка красавица пойдём я тебя посмотрю. – вставая сказала Зоя Павловна и направилась в комнату предназначенную для диагностики. Ирина тоже встала из-за стола и направилась вслед за Волшебницей.

***

Да, Зоя Павловна была Волшебницей, но не книжной или киношной, а настоящей, понимаете, НАСТОЯЩЕЙ! О существовании Волшебниц как таковых и объединения под названием Волшебницы в стране мало кто знал, даже трудно представить скольким о них было известно. Ну, например, Аркадию Аркадьевичу было известно, то-то он всполошился когда узнал, что Алёна – охотница. Охотницы, они тоже волшебницы, Ирина, кстати, тоже охотница, это на ступеньку ниже, чем волшебницы. Есть ещё феи, этих много. Феи, это по большому счёту поддерживающие волшебниц в их делах и вообще, как группа поддержки. Кстати, любая фея, если конечно пожелает, может стать охотницей, ведь волшебницы не признавали верховенство каких-то там способностей к чему-либо, типа, умеет на велосипеде ездить или не умеет? Для них было главным: хочет или не хочет?

У волшебниц, в отличии от тех же новолюдей, не существовало какой-либо чётко сформулированной программы. Новолюди с ними всё понятно – мужской клуб и этим всё сказано. Какая самая главная задача в жизни стоит перед мужчиной? Правильно – самореализация, которая в современной жизни в большинстве случаев приобретает свой, специфический окрас и называется, карьера. У волшебниц же всё совсем по другому. Если новолюди на сто процентов мужчины, то волшебницы на сто процентов женщины, а ведь издревле известно, женщина интересуется всем подряд, грубо говоря, везде засунет свой прекрасный носик.

Разумеется волшебницы не занимались только тем, что заставляли "благодарить" их того или иного человека, и уж тем более по заказу, вот ещё глупости! Охота включала в себя не сколько радикальные меры по отношению к человеку, сколько применение к нему хоть и мягкой, но прямо-таки железной в своих объятиях силы направляющей, по мнению волшебниц, неразумного и непутёвого человека в нужном направлении. Кому нужном? Да всем нужном, волшебницы не искали выгоды исключительно для себя. Ну разумеется не без греха, жить на что-то надо, на выручку от препаратов не проживёшь. Время от времени они охотились с целью добыть денег, но в мягкие и стальные объятья охотниц попадали исключительно законченные мерзавцы набившие свои карманы посредством воровства или казнокрадства. В основном же каждая из охотниц сама определяла объект охоты и её характер, Волшебницы в это не вмешивались, они как бы стояли над процессом.

Вот взять ту же Маргариту Витальевну, она тоже охотница, но, охотница с другой, так сказать, специализацией. Она предпочитает, как в случае с Татьяной, помочь человеку страдающему каким-либо недугом. Вы что же думаете, Татьяна сама что ли согласилась прийти на тестирование? Ага! Как бы не так! Это всё Маргарита Витальевна. Но сделано это было до того тонко, что никто в мире, разумеется кроме волшебниц, никогда и ни за что не догадался бы, что Татьяну привели в офис как первоклассницу в школу первого сентября.

Другое дело Ирина. У неё специализация более жесткая, агрессивная. Но здесь ничего удивительного нет, молодая ещё, кровь горячая. Она предпочитает ставить на место зарвавшихся хамов и хапуг, действует жёстко, а иногда так и вообще как в случае с Александром Александровичем.

Кстати, об Александре Александровиче. Если обыкновенному человеку рассказать о причине по которой Александр Александрович "поблагодарил" Ирину, в лучшем случае он не поверит, а так, посчитает это чудовищной дикостью превосходящей любое безумие. Как-то в интервью одной из радиостанций Александр Александрович, и дёрнул же кто-то за язык, заявил: "Человек, не умеющий зарабатывать деньги не имеет права на жизнь. Это ржавчина". А Ирина это случайно услышала, и вот вам результат. Да, он умел зарабатывать деньги, но слишком увлёкся и потерял право на жизнь. А насчёт ржавчины: усопшие, они не ржавеют, они разлагаются, гниют.

***

А с Татьяной и правда произошло чудо небывалое, за три месяца она сбросила сорок килограмм и превратилась из бесформенной биомассы в симпатичную такую пышечку. Единственное, что огорчало Татьяну, так это обвисшая кожа и то, поначалу. Зоя Павловна в приказном тоне сказала Татьяне, чтобы та даже и не думала обращаться к пластическим хирургам:

– Вот, это тебе уже знакомо. – показала она две баночки. – Теперь тоже самое, но не вовнутрь, а снаружи. Раскрываешь капсулы, высыпаешь содержимое и смешиваешь с детским кремом, потом намазываешься. Понятно?

Татьяна кивнула головой, мол, понятно. Теперь она безоговорочно верила Зое Павловне и была готова даже каким-нибудь там солидолом себя вымазать, если Зоя Павловна скажет, что поможет. Но Зоя Павловна в таких вещах как здоровье шуток не допускала, тем более что тут не только здоровье, но и красота, женская красота.

И как бы в противовес Татьяну очень обрадовало то, что теперь надо было полностью сменить свой гардероб. Если бы кто знал с каким отвращением она смотрела, а тем более одевала на себя невероятных размеров трусы, бюстгальтеры, кофты, брюки, пальто, куртки, это был громкий ужас!

В остальном же все было, лучше не придумаешь. Татьяна даже решила, ну как только кожа встанет на место, поехать куда-нибудь за границу, на те же Мальдивы, например, и оторваться там по полной. Стосковалась Татьяна и тело её, и её душа стосковались по естеству противоположного пола, ой как стосковались. Почему не здесь, не дома? А там обстановка совсем другая, праздничная, и на душе у Татьяны был праздник, так что, один в один.

– Таня, ты когда всё у тебя придёт в норму не исчезай, заходи. – в время одного из визитов в офис сказала ей Зоя Павловна.

– Да вы что, Зоя Павловна! – у Татьяны аж слёзы выступили, как будто Зоя Павловна её за зря обидела. – Теперь выгонять будете, не уйду! Так и знайте!

– Вот и хорошо. – улыбнулась Зоя Павловна. – Пойдем чаю попьём.

Признаться, Татьяна и не собиралась прощаться с офисом, с Зоей Павловной, с Маргаритой Валентиновной, и не потому что, а вдруг что заболит или ещё что, вот она помощь самая лучшая в мире, теперь Татьяна была в этом уверена. Не из-за того, что её буквально вернули к жизни, а просто по человечески за это время Татьяна привязалась Зое Павловне, весёлой, ироничной женщине, к тому же весьма острой на язык и к Маргарите Валентиновне, в противовес Зое Павловне женщине по интеллигентному стеснительной. С другими обитателями офиса, так уж получилось, Татьяна дружбы не свела, а оно и не удивительно. В основном в офисе находилась только Зоя Павловна, ну разве кого приведут на диагностику, или же кто сам придёт. Бывало конечно, девчата собирались, пили чай а то и винцо, болтали о том, о сём, но бывало это не так уж часто. Сама Татьяна, наверное подобно Зое Павловне, тоже была, лучше на язык не попадайся, поэтому получилось так, что Татьяна стала помощницей Зои Павловны, нет, не по тестированию и препаратам, по штукам и приколам. А что, когда бизнес налажен твоё присутствие не особо-то и нужно, а у Татьяны два её бутика работали не хуже швейцарских часов. Расширяться она не хотела справедливо решив, вернее, вспомнив прочитанную в какой-то книге поговорку: Широко шагаешь, штаны порвёшь, поэтому свободного времени у неё было в достатке.

***

У Андрея началась ангельская жизнь, в смысле, жизнь Ангела. Это там, в Эдемии, он бы не то чтобы никем, но и далеко не тем, кем стал дома. Хоть и пошёл Андрей по хитрой дорожке общественного деятеля был он вполне нормальным парнем, не подонком. Не был любителем выпендрежа и уж тем более не был любителем каких-либо якобы почестей, которые на самом деле являются обыкновенной лестью. Тем не менее, когда они подъехали к к входу в пансионат и он увидел, что его, да, его, сейчас Константин Александрович не в счёт, встречает не только Александр Николаевич, но и сам Аркадий Аркадьевич, что-то там, где-то глубоко в душе всё-таки на пару секунд шевельнулось и сладко заныло.

– Ну, здравствуй, Андрей Викторович. – рукопожатие было крепким, наверное даже чуть более крепким, чем полагается в таких случаях. – С возвращением тебя, с возвращением, – и уже с явным намёком на произошедшее. – с благополучным возвращением. – и тут же, совсем другим тоном. – Александр Николаевич, что же ты гостей на ветру держишь, в дом не приглашаешь?

– Прошу, прошу. – Александр Николаевич распахнул входные двери. – Прошу в дом.

– Давай дежурные охи, вздохи, сопли оставим в покое. – все трое шли за Александром Николаевичем, а куда, Андрею было неизвестно, опять наверное какой-нибудь сюрприз. – Я, Андрей, разреши уж без отчества, по свойски, действительно очень рад твоему возвращению и тому, что всё хорошо. Поверь, это не пустые слова. – тем временем продолжал как бы свою приветственную речь Аркадий Аркадьевич. – Но перво-наперво самое главное, а потом уже всё остальное. Знаешь что самое главное?

– Ну, – Андрея замялся. – это смотря в какой ситуации.

– Запомни, Андрей, самое главное во всех ситуациях, это баня! – воскликнул Аркадий Аркадьевич. – Эх, совсем парень одичал на чужбине. Ничего, сейчас мы из тебя всю заморскую дикость веником-то выгоним. – "И этот говорит, не заграница, а чужбина. – автоматически отметил для себя Андрей".

Напарившись, намывшись и напившись ароматного, настоянного на травах чая, в ожидании обеда все трое расположились в кабинете Аркадия Аркадьевича. Александр Николаевич подал коньяк, пересыпанные сахаром тонко нарезанные дольки лимона, две вазочки с красной и чёрной икрой, и слегка поджаренные тосты. Аркадий Аркадьевич на правах хозяина разлил коньяк по бокалам, причём разлил всем троим, что говорило, Константин Александрович сегодня останется в пансионате. Ну и хорошо, всё веселее.

– Ну давай, рассказывай. – пригубив коньяк сказал Аркадий Аркадьевич и пристально, как тот гипнотизёр, посмотрел Андрею в глаза.

– А что рассказывать? – искренне, без какой-либо издёвки, пожав плечами спросил Андрей. – сами всё знаете.

– А ты на нас не обижайся. – поняв ответ по-своему сказал Аркадий Аркадьевич. – Не со зла всё это, не со зла. Ничего не поделаешь, Андрей, таковы правила игры. Мы с Костей в своё время точно также, как и ты отправлялись в полную неизвестность. Не будем гадать почему оно так, наверное потому чтобы не разбежались, а может ещё причины имеются, не знаю.

Я тебе вот что скажу. – Аркадий Аркадьевич немного помолчал, посмотрел в окно, затем допил коньяк. – Самое главное, это то, что всё хорошо закончилось, поверь, оно не всегда хорошо заканчивается. И ещё, скажу тебе не как твой старший наставник, а как человек проживший на свете поболе тебя и повидавший поболе тебя. Многие из членов клуба, да и не только членов, есть такие которые осведомлены о наших внутренних делах, но членами клуба не являются, готовы отдать всё на свете, чтобы поехать на стажировку. Я не знаю по каким критериям там отбирают кандидатов, но поверь, отбирают далеко не всех, туда попадают единицы, понимаешь, единицы!

Согласен, процедура, что первая, что вторая не из приятных, по себе знаю. Но, Андрей, есть ведь и третья процедура, которая как раз сейчас и происходит. Ты стал Ангелом! Ну да, ты пока ещё не понимаешь, что это такое. Ты стал элитой среди элиты, это если говорить о нашем клубе, а уж об остальных даже говорить смешно.

Андрей, подавляющее большинство человечества, за редким исключением, а мы, Ангелы, как раз и есть это исключение, работают подневольно, и это невзирая на занимаемую ими должность, да будь ты хоть министр, всё равно подневольный. У них есть Хозяин, у всех у них. Рассердился Хозяин, пнул того же министра под зад, а ведь может так пнуть, что и в сторожа не возьмут, вот тебе и всё министерство. У нас же, Андрей, нет хозяина, потому что мы сами Хозяева.

– А те? – Андрей хотел как-нибудь назвать тех двоих приходивших к нему, но не знал как, поэтому просто кивнул головой в сторону окна.

– Они не хозяева, Андрей. Для нас они скорее ангелы-хранители. В жизнь, в дела наши не вмешиваются, с советами не лезут, просто внимательно за нами наблюдают с тем, чтобы в случае каких-либо нежелательных обстоятельств прийти на помощь. Понимаешь?

Андрей скорее автоматически кивнул головой, потому что, если честно, из сказанного Аркадием Аркадьевичем почти ничего не понял. А не понял он скорее всего потому, что на себе ещё не испытал, что такое быть Ангелом.

***

– Поспешай девка, поспешай. – ворчала бабка Василиса перебирая несмотря на маленький рост и сухощавое телосложение большими, прямо-таки мужскими руками очищенный от земли мох. – Земля, она когда вся вместе – матушка, а если комьями и пылью, то вражина лютая. Земля она умная, хитрая. Как ты к ней оборотишься, так она с тобой и поступит. Ежели руками к ней оборотишься, пашню будешь пахать, хлебушек растить, она тебе Силу даст, а если разлёгся в тенёчке, руки-ноги раскинул, хорошо тебе, лежишь, ничего не делаешь, высосет Земля-матушка из тебя силу, а если и оставит, то совсем чуть-чуть, чтобы хватило до дому дойти, на печку залезть и помереть там.

Поспешай девка, поспешай, до свету успеть надо, иначе всё коту под хвост. Солнышко, оно мох не любит, оно из него, как Земля из лодыря-лентяя тоже всю Силу высасывает, а нам его Сила нужна. Не успеешь, в погребе запру, там будешь доделывать, так и знай.

Алёна перебирала собранный в странном лесу мох, вернее будет сказать, убирала с него даже самые маленькие комочки земли. Работка была ещё та, но бабка Василиса несмотря на свою щуплую внешность обладала такой властью над людьми, что аж мурашки по коже. Нет, Алёна не жаловалась, знала куда шла и на что шла, поэтому терпела, очищала мох. Хорошо хоть мох этот был как резиновая губка, сейчас такие не делают, Алёна у своей бабушки видела, не разваливался на кусочки, а оставался целым, таким, каким его Алёна сорвала.

Девушка не была дурой, тем более гламурно-восторженной дурой, была разносторонне развита, поэтому в своё время прочла книги Максима Горького «Детство» и «В людях», так что довольно-таки хорошо себе представляла каково раньше доводилось молодёжи пребывающей в обучении, в людях. Она тоже находилась в обучении, тоже в людях, в лице бабки Василисы.

Бабка Василиса эксплуатировала Алёну не на сто и даже не на двести, а наверное процентов на тысячу. Алёне приходилось выполнять всю работу по дому и сверх того, но она не жаловалась, не то чтобы терпела, знала, так надо.

– Нам, девка, от моха этого Сила нужна. Такой Силы здесь нет, поэтому поспешай, поспешай, девка, до свету успеть надо. – продолжала бубнить бабка Василиса.

Единственное, на что пожаловалась Алёна, так это на плохое освещение. Нет, электричество в доме было, но бабка Василиса категорически отказалась его включать заявив, что свет, который из лампочки, он мёртвый, он только для телевизора живой, а для всего остального мёртвый. Электрическая льгота телевизору была предоставлена за то, что бабка Василиса страсть как любила по вечерам смотреть бесконечные сериалы про любовь и при этом комментировать их. Вот только её комментарии были странными, а иногда очень странными, совсем не такие какими награждают слезливые сериалы обыкновенные женщины.

– Никогда не говори: не могу, Сила покинет. – забурчала бабка Василиса. – Каждому человеку Сила дадена, и она в ём постоянно живёт, дом у неё в человеке находится. А вот если человек тот скажет: не могу, помогите, Сила может и обидеться на то, что человек к ней не обратился и уйти искать другой дом. Ладно, только до свету успей.

Не вставая с лавки бабка Василиса взмахнула рукой и над руками Алёны закружили как бы пятна света чем-то похожие на жуков. Пятна-жуки встали в круг и закружили свой хоровод. Сразу же перебираемый мох будто бы вспыхнул от обилия света. Если смотреть с боку, со стороны, жуки светились матовым жёлто-розовым светом, зато под ними светло было так, как наверное светло под бестеневой лампой в операционной.

Глава VI

Глядя на прохожих Володька Коровин время от времени задавался вопросом, особенно глядя на мужиков: почему они не служат в полиции? В свои тридцать два года он уже одиннадцать лет прослужил в патрульно-постовой службе пребывая на сегодняшний день в звании сержанта. Володька особо не размышлял когда дембельнулся, а чего тут размышлять, нервы тратить? Отгулял как полагается дембельское и прямиком в полицию. Приняли. Подучили маленько и вперёд: вот тебе улица, а вот ты, иди, обеспечивай порядок и законность на вверенной тебе территории. Ты на ней власть, ты и только ты. Чуть что, не с мэра или с депутата будет спрос, а с тебя, потому-то и дана тебе такая власть как над территорией патрулирования, так и над людьми на ней проживающими и по ней перемещающимися.

Это только дураки боятся ответственности, а сержант Володька дураком не был, а значит нисколько её не боялся, наоборот, он наслаждался этой ответственностью, потому она, ответственность, подразумевала под собой власть. Не сказать, что служба не пыльная, а вы попробуйте восемь часов на ногах. И смотреть по сторонам, только смотри, дураков, их везде и в любое время суток хватает. Но, может повезло, а может ещё что, за одиннадцать лет Володьке ни разу не пришлось задерживать вооружённого преступника, участвовать с теми же преступниками в перестрелках, так что, жить можно.

Перестрелки и задержания, это, так сказать, одна сторона жетона полицейского патрульно-постовой службы, редко встречающаяся, а есть и другая, ежедневная, вернее, как бы это сказать, ежедежурная, так что ли. Вот она, эта сторона, и есть то, что раскрашивает унылую патрульно-постовую службу в более-менее яркие цвета. Раньше самым ярким цветом этой стороны патрульно-постовой медали были пьяные, подгулявшие мужики, но время не стоит на месте и подгулявших мужиков сменили ларёчники и мелкие, хм, блин, предприниматели. Сейчас же, нет, мелкие деляги остались, но к ним ещё добавились таджики и вообще все, кто хоть чуть-чуть своей рожей отличается от рожи Володьки Коровина. во где золотое месторождение!

Если с торгашами и ларёчниками существовал некий устный договор на тему: когда и сколько чего, то с таджиками, как говорят артисты, сплошная импровизация. Идёт такое дитя южных гор и долин, и ведь сразу видно, нету у него ни документов, ни права находиться на Володькиной родине и тем более на его участке, а он находится, вон он, чешет. Что он здесь делает? Ясно дело, работает где-то, деньги зарабатывает. Иногда Володька, особенно за пивасом с сослуживцами юморил говоря, что наверняка он по таджикски говорит лучше, чем эти гастарбайтеры по русски. Останавливаешь такого, а он смотрит преданно куда-то в сторону и мямлит по факту на неизвестно каком языке, что у него с документами всё в порядке, просто они у хозяина лежат, ну или ещё что-нибудь в этом роде. Вывод отсюда какой, наказать? Нет, зачем наказывать, мы же не звери в конце концов! Достаточно через применение власти объяснить неразумному всю пагубность его проступка. Происходит это посредством перетекания денежной купюры, тарифы строго соблюдаются, из кармана таджика в карман Володьки Коровина. И как только купюра оказывается на своём единственно правильном, а значит законном месте, всё, свободен, иди себе куда надо, ака, или аксакал, хрен тебя знает как правильно.

Это всего лишь один пример из суровой патрульно-постовой службы Володьки Коровина, а случаев тех, как окурков на асфальте, не пересчитаешь. Да, служба хоть и трудная, за то правильная, закон надо соблюдать, так думал Володька. В подтверждение правильности своих мыслей в свои тридцать два года имел Володька Коровин красную лоснящуюся морду, явно обозначившийся живот и Ладу Приору белого цвета. Ничего не поделаешь, всем сейчас нелегко, кризис.

***

У многих наших граждан, особенно у жителей больших городов и их окрестностей слово пригород сразу же подразумевает, вернее связывает с собой слово электричка. А что, весьма удобное транспортное средство для передвижения из тихого, в летнее время утопающего в зелени пригорода в огромный, шумный и бестолковый город, на ту же работу.

Станция электрички, некоторые её называют по типу городского транспорта, остановка. Маленькая даже не площадь, а скорее площадка перед ней, вот вроде бы и всё. Нет, не всё.

Картонка аккуратно завёрнута в целлофан и уложена на землю. На неё, на картонку раскладываются: чеснок, лучок, перчик, ставятся баночки с вареньем, да, хрен, как же без него?! Всё своё, всё с сада и огорода, которые ещё с босоногого детства наизусть знаешь. Сама на раскладной стульчик уселась и, подходите люди добрые, всё свеженькое, со своего огорода, без разных там химий, которые в магазинах продают.

Бабушка. Самая обыкновенная бабушка всю жизнь прожившая в своём частном доме в этом то ли городке, то ли в посёлке, в пригороде одним словом. Вся такая чистенькая, аккуратненькая, обета хоть и бедно, но, если взять ту же армию, ни один, даже самый вредный старшина, не найдёт на её одежде даже самого маленького пятнышка грязи, даже если будет в микроскоп разглядывать.

Пенсия, она штука не всегда весёлая, особенно если один живёшь. Дед помер, дети поразъехались, в город поузезжали. Спрашивается, и чего им в родном доме не жилось, чем не угодил? Сама-то бабушка раньше тоже в город ездила, на работу, трамваем управляла. Это сейчас называется водитель трамвая, а раньше, вагоновожатый, а оно как-то приятнее. А теперь пенсия, а где вы у таких вот бабушек большие пенсии видели? Нету их, больших пенсий для них, законом не предусмотрены. Но это не беда. Есть огород, который всегда накормит. Но вот силы уже не те, не то что раньше. Теперь весь день в огороде в согнутом состоянии не очень-то постоишь. Правда, чего греха таить, огород щедрый, а бабушке, тем более одной, много ли надо? Вот и придумала она ходить к железнодорожной станции, продавать то, что, как бы это сказать, лишним, не съеденным, осталось.

А что, народ нынче, совсем другой народ, не такой как раньше. Все куда-то бегут, как будто их кнутом черти подгоняют, все какие-то серьёзные, а может быть злые, кто их разберёт? Вот бабушка и решила помочь народу, хоть чуть-чуть но облегчить им жизнь. Бежит вот такая фифа, это она здесь фифа, а дома, халатик, передник, и марш мужу и детям щи готовить! Бежит, глядь, чесночок лежит, лучок, петрушечка, перчик. Она же если в большой магазин пойдёт наверняка забудет, там другие продукты покупаются. А тут, вот оно всё, свеженькое, чистенькое, хоть сейчас ешь.

Помощь людям? Конечно помощь! И бабушке хоть и маленькая, но тоже помощь. На денежки от продажи вырученные можно молочка купить или кефирчика, а если торговля удачная, то и сметанкой себя побаловать, а то дорогая, зараза.

***

– А вот и нарушитель. – перед бабушкой стоял полицейский лет тридцати, совсем молодой ещё, но уже с пузом и рожа вся красная. – Что, бабуся, нарушаем?

– Чего ж милок я нарушаю? – робко, это не теперешнее хамло, раньше люди к милиции уважительно относились, запричитала бабушка. – Всё своё, всё со своего огорода, никаких химий, где же я нарушаю?

– Закон, бабуся, нарушаешь! – важно, как будто только что Аль Капоне словил, ответил Володька Коровин. – Сейчас вызову машину и поедем в отделение протокол оформлять, а потом в суд, а как ты хотела? Закон, он строгость любит, его соблюдать надо.

– Не надо, милок, отделения, не надо в тюрьму. – испугалась бабушка. – А ты возьми вот, чесночок, в борщ добавлять будешь, вот лучок, а вот хрен, злой хрен, забористый.

– Зачем оно мне? – презрительно скривил рожу Володька Коровин. – Есть это всё у меня, не нищеброд, да и по закону не положено. Значит не хочешь в отделение?

– Не хочу, милок, ой не хочу.

– Тогда плати штраф!

– Ой, милок, где же я тебе денег-то возьму? Нету у меня денег.

– Тогда в отделение! Саня, вызывай машину! – это он напарнику.

***

– Отстань от бабушки, сволочь! – в голове Володьки Коровина как будто граната взорвалась настолько громким был приказ.

Володька сразу же позабыл о бабушке и, вот что значит служба, принялся озираться по сторонам в поисках неизвестного командира.

– Иди в отделение и напиши рапорт об увольнении! – громыхнул второй приказ.

На этот раз не помогла даже выучка и опыт службы в патрульно-постовой службе. Володька напрочь забыв о бабушке и о напарнике твёрдым шагом направился туда, куда было приказано. Напарник, Санька, сначала было хотел остановить Володьку, окликнул его, но тот не обратил никакого внимания на окрик товарища. Затем Санька попытался за руку остановить Володьку, но тот так сильно толкнул напарника, что тот аж упал. В конце концов, патрулирование всё-таки, Санька плюнул на напарника, пусть идёт куда хочет, а он, Санька, да наплевать, борзеть тоже не надо, напишет на него рапорт, пусть разбираются.

Ну а дальше всё происходило как в кино каком-нибудь. Володька, он всё соображал и ничего не соображал одновременно, направился по месту своего базирования, в отделение полиции. Перед ним стояла задача, всего одна задача, но зато очень и очень важная – написать рапорт об увольнении из полиции. Зачем надо писать рапорт Володька даже если бы и хотел задуматься, не смог бы, а он и не задумывался: надо, значит надо, привык к тому, что приказы не обсуждаются.