Текст книги "Невеста Для Святого"
Автор книги: Сергей Лим
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 8.
Сунутая под нос для предъявления доказательств вурдалачья голова не привела старосту в восторг. Приехавшие с пашни мужики (у кого-то хватило смелости сбегать за ними) мрачно обозрели синюшную облезлую морду и почесав в затылках разошлись по домам, проведать свои семейства. С нами остались только староста и Богун. Мы стояли возле дома старосты и терпеливо ждали, когда нам заплатят.
– Мня… – неопределенно промолвил староста и, недружелюбно посмотрев на нас, уплелся в дом. Я вопросительно глянула на Богуна. Тот успокаивающе кивнул.
– Пошел кубышку открывать – шепнул он.
Я смиренно вздохнула. До вечера было ещё далеко, но всё чего мне хотелось – завалиться на лежанку в вонючем домике Ишева проповедника и понемногу прийти в себя. Хорошо Илорке – её к этому готовили.
Под эти мои размышления, Богун вытащил из-за пояса замызганный тряпичный мешочек и протянул его мне.
– Что это? – не поняла я.
– Как договаривались – объяснил он – грабушки.
Я сунула мешок в сумку. Илорка зыркнула на меня недовольно (всё же главную работу сделала она) но ничего не сказала.
Мы прождали ещё полчаса и уже решили наведаться к старосте в гости, как показался он сам. Сложив ладони лодочками, он нес на вытянутых руках горстку медных монет.
– Девятнадцать грабов. Больше нету – объявил староста и угрюмо посмотрел на Богуна. Богун скривился, я оскалилась. Илорка (очевидно решив, что с паршивой овцы…) подставила карман. Ссыпав туда деньги, староста удалился домой, с величавой поспешностью. Богун потоптался смущенно на месте.
– Ну, благодарствую. Не ожидал я…
– Чего не ожидал? – перебила Илора.
– Что справитесь…, да ещё так быстро.
– Я – эльсартиш четвертого круга – важно сказала магичка – и обычно меньше трехсот грабов за работу не беру. Советую это запомнить на будущее, чтобы не пришлось в дальнейшем самим на нежить охотиться.
Богун странно глянул на Илорку и ответил:
– Будем надеяться, что такого будущего у нас не будет.
Он развернулся и поковылял прочь.
Я выразительно глянула на свою спутницу.
– Ну, во-первых – ты всего лишь соискатель. Сама говорила. А во-вторых, чего ты на мужика напала? Он свое обещание выполнил.
– Если тебе ещё захочется острых ощущений, выбери деревню побогаче – огрызнулась Илора.
– Ладно – миролюбиво сказала я – мы как – здесь заночуем или поедем до трактира?
– Между прочим – с ехидством заметила магичка – тебе ведь обещали нечто четвероногое с копытами. Иначе на чем ты поедешь?
Я стукнула себя кулаком по лбу. Ну, староста! А я дура и забыла совсем. Решительным шагом я двинулась к воротам и принялась тарабанить по ним изо всех сил.
На крыльце появился староста, увидел меня и шмыгнул в стойло. Через мгновенье послышался грохот, треск, ржание и непритязательный набор мужицких ругательных выражений. Мы с любопытством уставились на ворота, ожидая появления, по меньшей мере, норовистого боевого жеребца, которому (ясен перец) невмоготу стало находиться в захудалой крестьянской конюшне, отчего он и взбесился.
Наконец показалась согнутая спина, штаны и лапти. Староста пятился, изо всех сил вытягивая животное наружу. Я замерла в ожидании. Лошадь неожиданно перестала упираться и подалась вперед, отчего староста, потеряв равновесие, кубарем покатился по земле.
– Ат… чтоб тебя хвороба! – с этими словами староста ухватил валявшуюся поблизости хворостину и замахнулся на выскочившее из стойла животное. Лошадь немедленно повернулась к нему задом, приготовившись лягаться. Староста немедленно передумал и, повернувшись к нам, хлебосольно взмахнул рукой.
– А вы думали – я забыл? – наигранно добродушно спросил он – вот, как и уговаривались – лошадка. Сами видели – огонь. Я бы её меньше чем за три сотни не продал. Но, уговор! А дареному коню в зубы не смотрят. Мня…
Моя рука непроизвольно потянулась к затылку и принялась избавлять его от ненужных мыслей, то есть – скрести по нему пальцами. Рыжая начала хихикать. Сначала тихо, а потом всё громче и громче. Ей лишь бы позлорадствовать.
Я задумчиво зашла во двор и принялась разглядывать… то, на чем мне предстояло ехать.
Ну, во-первых, это была лошадь (насколько я понимаю). Во-вторых, лошадь была крепенькой и упитанной, полной сил. В третьих, лошадь была в полоску, как пчела или оса. Черные полоски чередовались со светло-желтыми, что и наводило на мысль о родстве животного с семейством летающих и жалящих. А в последних, лошадь был… он. Жеребец, то есть.
И вот этот самый… жеребец, стоял посреди двора, крепко уперевшись копытами в землю и настороженно следил за моей медленно тянущейся к нему рукой. К его чести надо сказать, что он не артачился и позволил себя погладить. На этом его расположение ко мне закончилось. Едва я потянула за изрядно обгрызенный повод, как конь привел в движение все четыре коле… копыта и, выдернув повод из моих рук, самостоятельно вышел за ворота. Рыжие волосы магички его явно заинтересовали. Я пожала плечами и вышла следом. Жеребец пренебрежительно покосился на меня и с умильной мордой потянулся к Илорке. Та расцвела в улыбке и засюсюкала:
– Ой, какой замечательный, чудесный жеребчик! Тебя можно погладить? Хочешь сухарик? А как тебя зовут?
С этими словами рыжая начала поглаживать довольную жеребячью морду, совать ему остатки хлеба из карманов и болтать всякий умилительный вздор. Я хлопнула себя по лбу и вернулась к воротам.
– Староста!
Мужик уже поднявшийся на крыльцо обернулся с мученическим выражением (да когда же они уедут?).
– А как его зовут? – вопросила я.
– А… э…, ну ето – староста заскреб руками по воздуху, соображая. Затем просиял.
– Хвороба! Хвороба его зовут – ляпнул он. Судя по довольному лицу – придумал на ходу.
Ну, Хвороба так Хвороба. Наверное соответствует. Интересно, позволит он на себя сесть?
Всю недолгую дорогу до дома святоши Илорка не переставала умиляться необычному раскрасу моего нового коня. Дошло до того, что она стала предлагать ему познакомиться с её Пчелкой, сводница. Пчелка, услышав такое, погрустнела и отвернула морду в сторону. Наверное, если бы лошади умели краснеть – Пчелка залилась бы краской (от возмущения) от ушей до хвоста.
Кайк, вопреки моему ожиданию встретил нас радушно. Собственноручно принял у нас лошадей, отвел их в наспех сооруженный загончик (этим он занимался, пока мы вурдалаку гоняли), принес пожертвованную кем-то охапку сена (успел и по дворам пробежаться) и пригласил нас к столу (на кухню).
Стол, по его меркам, наверное, и впрямь был – царский. Горка запеченного в угольях картофеля была основным блюдом. Крынка молока вызвала у меня не самые лучшие воспоминания. Десяток сморщенных соленых огурцов и нарезанный крупными ломтями серый хлеб завершали список выставленного угощения. Мы кисло переглянулись и, со вздохом, уселись за стол.
Выпитый у Богуна квас забулькал-завозмущался внезапным вторжением в обжитую местность плохо пережеванной картошки и серого хлеба. У меня проснулся зверский аппетит. Илора не отставала от меня, запивая (брр, я не враг своему желудку) соленые огурцы молоком. Проповедник достал откуда-то широкую плоскую бутылочку, в которой я узнала популярный в народе дешевый слабоалкогольный напиток эре, изготовлявшийся и продававшийся с разрешения Устольских властей. Горделиво водрузив на стол эту гадость (мы как-то стащили такой бутылек из шкафа отца Деметца и попробовали) Кайк провозгласил:
– Иш великий и всемогущий запрещает употреблять что-либо крепче пива, но мы не согрешим, употребив сей благословенный ИМ напиток в ознаменование достославной победы одержанной двумя ЕГО дочерьми над гнусным порождением Селата.
С этими словами проповедник разлил шипящее пойло по глиняным кружкам и пододвинул их к нам. Не дожидаясь нас, он жадно присосался к своей посудине и одним махом высосал эре до дна. Мы переглянулись и осторожно пригубили благословенный напиток. С того времени как я пробовала его впервые – эре лучше не стал.
Утеревшись рукавом, Кайк осуждающе глянул на наши полные кружки и мы не сговариваясь опрокинули их в себя. Иш знает что… Хмель ударил мне в голову, зато напряжение улетучилось и меня слегка развезло. Кайк налил ещё. Магичка тоже слегка окосела, судя по заблестевшим глазам и прорывающемуся хихиканью.
– А помнишь… хи-хи-хи… как мы от него убегали… хи-хи-хи?
Я благодушно кивнула.
– От кого? – поинтересовался святоша.
– От вурдалака… хи-хи-хи… в разные стороны. Арса визжала как поросенок… хи-хи-хи…
– Это ты визжала, а я просто закричала – обиделась я.
– Так вы давно уже вместе работаете? – проповедник приподнял свою кружку, приглашая выпить. На этот раз мы чокнулись (а точнее сказать – столкнулись) кружками, прежде чем выпить. Стало совсем хорошо.
– Нет – сказала рыжая, – мы недавно совсем… ик… познакомились.
– А много на вашем счету нечисти, если мне будет позволено полюбопытствовать? – учтиво спросил Кайк.
– Это первый – захихикала магичка – я сегодня была молодец…
– И у меня – первый – скромно призналась я.
Кайк изумленно приподнял брови и закивал головой, воздавая нам должное.
– А куда вы сейчас направляетесь, если не секрет?
– Ой, мы ищем одного мужчину – Илорка игриво стрельнула глазками на него (странно, что не попала) – его зовут Авер. Мы нашли его в центре одного ведьминого круга под Устольем.
Что-то царапнуло внутри меня мягкой кошачьей лапкой с полувыпущенными коготками: ох не надо бы ей болтать языком…
– Так-так… – святоша затряс подбородком, показывая как ему интересно, и разлил по кружкам остатки эре – очень интересно. И что он там делал?
– Ой, ну откуда же нам знать? – Илорка ткнула себя растопыренными пальцами в грудь – Мы просто шли по своим делам. Видим – лежит. Привели в чувство, подняли и проводили до ближайшего жилья…
Мда, приврать она конечно мастерица – лениво подумала я, нащупывая – обо что бы облокотиться.
Магичку понесло.
– А он – неблагодарный, даже спасибо не сказал. Просто рано утром ушел и не попрощался.
– Гмм… а в нем не было ничего необычного?
– А что должно было быть необычным? – я почувствовала себя задетой.
Кайк развел руками.
– Ну, не знаю. Всё же ведьмин круг – не самое обычное место.
– Ой, он тоже маг – призналась Илорка – Я это почувствовала. Только не знаю – какой.
– Но он благословлен единым и милосердным? – уточнил проповедник.
– Ну откуда же я знаю?
– А вы, Кайк – спросила я – расскажите о себе?
Святоша смиренно опустил глаза.
– Жизнь моя не блещет подвигами и прочими благоугодными деяниями. Она посвящена Ишу. Вот уже двадцать…, нет – тридцать лет, как я проповедую и несу слово Ишево в самые глухие уголки Пустоши.
– И есть чем похвастаться? Многих обратили? – в моем голосе прорезались довольно-таки злые нотки.
– Мне нечем похвастаться. Я всего лишь плуг…, нет – всего лишь лемех, нож взрезающий и взрыхляющий бесплодные почвы для пахаря, что идет за мной. Пахарь тот – бросит семена Ишевой истины в подготовленные его слугами пашни и взойдут нивы праведной жизни.
Я скривилась. Снова – семена Ишевы…
– Так вот и живу – Кайк ковырнул ногтем кожуру с картошины и облизнул палец. – В этой деревне уже месяц. Просто шел мимо, увидел разрушенную деревню. Жители сами по себе. Податей не платят, молитв не читают. Веруют лишь в магию (несмотря на то, что эльсартиш их стороной обходят), и в свой мужицкий рассудок. Стало быть, мне их уму-разуму учить. Значит, Иш направил меня сюда. Ведь если бы Селат успел раньше – выросло бы здесь гнездо Селатовой ереси и паскудства. Ещё по бутылочке?
Отказываться было лень…
Со слипающимися глазами я кое-как приподнялась со скамейки и отправилась спать. Илорка продолжала болтать со святошей. Я рухнула на лежанку и честно попыталась выполнить пожелание своего организма – уснуть. Как назло – сон не шел. Я провалялась в полузабытьи до утра, слыша, как хохочет Илорка и Кайк вторит ей глуховатым баском. Потом магичка приплелась ко мне (стукнувшись по пути о дверной косяк) и попыталась свалиться прямо на меня. Я недовольно замычала и получила в ответ глупое хихиканье. В голове плавали смутные мысли, не желая оформляться во что-то конкретное. Голова шла кругом и не желала останавливаться. Илорка раз пять за ночь вскакивала с постели и неверными шагами шлепала во двор, икая и шепотом ругаясь. Я – самодовольно улыбалась где-то в глубине увядшего сознания, хваля себя за благоразумность.
На рассвете мои глаза распахнулись сами по себе, и мне пришлось вставать. Под боком тихо похрапывала магичка, уткнувшись носом в замызганное и вонючее одеяло. Сквозь узкие окошки комнаты пища от натуги протискивались тощие солнечные лучи, воздух был пропитан перегаром. Комната совершенно не проветривалась, и мы за ночь так надышали, что можно было не похмеляться.
Что удивительно – я чувствовала себя отдохнувшей и полной сил. Осторожно выглянув из комнаты, я обнаружила неподалеку от входной двери грешное тело святого проповедника. Тот пытался вывести дуэтом носа и рта какую-то сложную музыку, но безбожно фальшивил. Замысловато искривившись, Кайк ухитрялся лежать на своей левой руке и пускал пузыри как младенец. Правая – крепко-накрепко сжимала горлышко бутылки. Но явно не вчерашняя шипучка. Тонкая струйка слюней, стекающая по щеке, довершала картину. Аккуратно перешагнув через тело, я вышла на свежий воздух.
Как всё-таки здорово! Весна. Утро. Свежий воздух. Даже запах навоза, назойливо лезущий в нос и оседающий лепешками на языке, казался прекрасным. Травник скоро закончится и зелени будет ещё больше. Я поискала глазами воду и нашла какое-то ржавое ведро. Вездесущие нахальные воробьи брызнули во все стороны с импровизированного водопоя. Я заглянула внутрь и ужаснулась. Даже в затемненной ведерным дном воде, мое лицо казалось опухшим и измятым, словно я всю ночь спала на нём, а не на подушке. Гхолл! Кстати, вспомнила я по ассоциации со своей физиономией, а куда мы дели голову вурдалака? Помнится, староста к ней и пальцем не прикоснулся. Надо будет спросить у Илорки…
К тому времени, как моя спутница пришла в себя и соизволила выглянуть на улицу, я уже более или менее привела себя в порядок. Смиренный служитель Иша кротко валялся в прихожей и мы не стали его будить. Пока Илора умывалась (издавая ужасные стоны и глухо завывая, как призрак в подвале), я пошарилась на кухне и обнаружила почти целый каравай хлеба. Покопавшись ещё (к своему удивлению) я извлекла из кучи тряпок целую палку чесночной колбасы. Вот те и святоша… Скупердяй селатов! Пожалел ведь для нас колбасы.
Завтракать в душном вонючем сарае мы дружно отказались и решили наказать жадюгу Кайка на свежем воздухе. Я сбегала к ближайшему колодцу за водой и заслужила признательный взгляд магички, немедленно припавшей к ведру. Через некоторое время от колбасы остались только шкурки да веревочка. Каравай я не осилила, а магичка только чуть-чуть поклевала и снова принялась за воду.
За ветхой оградой послышалось осторожное деликатное покашливание.
– Доброго вам утречка!
Мы нехотя обернулись и увидели женщинку лет так за сорок с хвостиком. Она быстро поклонилась и заискивающе сказала:
– Извините, Иша ради, что помешала кушать. Штоб вам вся еда на пользу пошла.
Мы продолжали молча пялиться на неё. Ведь что-то женщине надо от нас. Что?
– Ой! – спохватилась женщинка – я – Люка Зайчиха. Тут неподалеку живу. Может зайдете к нам?
Я посмотрела на Илорку. Та пожала плечами.
Короткий, но искренний вздох.
– Илорка, лошадей наших выведи. Мы скоро уезжаем.
– Ещё чего! Тут скорее всего – по моей части. Выводи лошадей, а я схожу пока.
Пока я выводила на улицу покорную Пчелку и ловила повод недовольного Хворобы, магичка уже скрылась в соседнем дворе. Я с любопытством заглянула через плетень. Мда… не самое зажиточное хозяйство. Домишко так себе, огород и того хуже – весь зарос пыреем. Слева от дома мрачно темнел курятник, чем-то похожий на кенотаф (ложную гробницу) давно уже сгинувших кур.
Зайчиха вовсю жаловалась на боли в пояснице, но к моему удивлению просила вовсе не об излечении.
– Вот госпожа ведь…, ну то есть эльса… Так прихватило, так прихватило. А хозяйство-то ухода требует. Огородик наш уж совсем травой зарос. Мужик мой какую уже неделю в шинке проводит. А вернется – всё с меня горемычной спросит. Вы уж помогите, Иша ради…
– Иша ради – не помогаю – мрачно отозвалась Илорка – так чего вы от меня хотите? От болей избавить? Мужика от кружки отвадить? Или огород за вас прополоть?
– Ой! – радостно подхватила Зайчиха, прижимая обе руки к груди – как вы, госпожа ведьм…, кхе…, в точку попали! А нельзя ли так сделать, чтобы огородик мой от пырея избавить, и чтобы урожай был хорошим – заговорить, и чтобы огурцы прям щас повылазили?
Илорка страдальчески возвела очи к небу и вздохнула.
– Сколько заплатите?
– Ой, ну откуда ж у меня бедной грабы? – застонала-заохала Зайчиха – сами с хлеба на воду перебиваемся. Вы уж Иша ради помогите… Вот и отец святой Кайк говорит: Ишу угодное дело тот сделает, кто безвозмездно ближнему поможет и спасиба ждать не станет.
– Угу – буркнула неприязненно Илорка, понимая, что просто так баба от неё не отвяжется – я всегда знала, что фраза "не жди благодарности, будь благодарен" – какая-то однобокая.
Я изо всех сил замахала ей свободной рукой. Да сделай ты ей, что она просит. Иначе до обеда здесь проторчим.
Рыжая кисло взглянула на меня и неохотно кивнула.
– Ладно. Только вы, Люка, в дом зайдите и не выходите, пока не позову.
– Ой, спасибочки вам, госпожа ведьма – баба принялась мелко кланяться и, не совсем правильно, показывать Илорке оттопыренный средний палец.
– В дом! – рявкнула магичка и Зайчиха, мелко семеня, юркнула в дверь. Илора подошла к плетню и шепнула мне:
– Что делать?
– Колдуй.
– Что колдовать-то? У меня по магии земли не очень получается.
– Ну, выдерни этот пырей, а потом что-нибудь пробубни вслух и рукой взмахни.
– Ага, легко сказать – процедила магичка и обернулась к огороду – Арса, лошади готовы?
– Ну?
– Сейчас отойди подальше, а когда я выбегу из калитки – сразу уезжаем. Хорошо?
– Угу – сказала я, подозревая что-то нехорошее и поспешно уводя лошадей на середину улицы.
За покривившимся плетнем взметнулись вверх девичьи руки и Илоркин голос забормотал какую-то белиберду. Сначала ничего не происходило. Затем я почувствовала, как задрожала земля под ногами. Лошади встревожено дернулись и начали рваться наутек. Я еле их сдержала, с невольным восхищением наблюдая, как с шумом и гулом, в облаках пыли поднимается в воздух приличный пласт земли с огорода Зайчихи.
Небольшой смерч закружил над землей, расшвыривая вокруг мелкие песчинки. Я сплюнула и чуть не набрала полный рот земли. В деревне началась паника. Из соседских окон высовывались встревоженные лица. С грохотом захлопывались ставни, щелкали на дверях запоры. Кто-то из мужиков бегал по улице с вилами наперевес, ничего не понимая, но точно зная – что-то в деревне неладно. Внезапно всё стихло.
Я осторожно подкралась к плетню и заглянула во двор. Магичка оторопело застыла столбом, взирая на дело рук своих. Огромный ковер, сотканный из корневищ, плюхнулся на крышу дома и свисал, закрывая окна и дверь. Огород был абсолютно чист. Земля в нем казалась просто пуховой. Тщательно перебранная и очищенная, ни одной травинки, ни листочка. Стоп! А почему – ни травинки? А где же…?
Илорка вжала голову в плечи и прокралась к калитке.
– Я же говорила – пискнула он, хватаясь за Пчелкины поводья. Я уже сидела на коне.
Смех смехом, а могут ведь и на вилы посадить.
Мы галопом вынеслись на околицу, слыша за спиной набирающий силу крик.
ГЛАВА 9.
Хохоча во все горло мы мчались на юг. Все-таки здорово путешествовать весной, когда сошел снег и трава с каждым днем становится всё гуще. Небо – нежно-голубое, украшенное пелеринками облаков и ни намека на дождь. Легкий ветерок напрасно пытается раскачивать деревья и птицы наполняют небо оптимистичным щебетом. Гулко отдается под копытами лошадей земля, пружиня и словно подталкивая вперед. И если ты едешь за человеком, которого лю… (а ведь и правда – лю…), то мир становится прекрасен и мысли не мешают жить, потому что сердце полно ожидания встречи с ним…
И всё это испортил треклятый жеребец полосатой масти. Этот… кобель – окончательно отрекся от своей новообретенной хозяйки и принялся заигрывать с… нет, вовсе не с Пчелкой, а с Илоркой. То глазки состроит, то мордой тычется в…, ну там где седло. Через стадень это мне ужасно надоело, и я предложила магичке поменяться лошадьми. Ухмыляющаяся магичка как бы нехотя согласилась.
– Не нравишься ты мужикам – заявила она, задирая нос – даже вот ему – Хворобе.
– Ну, если тебе понравился этот конь (как мужчина) – ехидно откликнулась я – то я вовсе не претендую. Мне больше люди нравятся.
Илора картинно закатила глаза:
– Ах-ах-ах, и я даже знаю одного такого…
– А если тебе всё равно, кто будет твоим первым – чего ты за мной увязалась? Можешь на первом же ночлеге стать женщиной. Думаю, Хвороба не откажется.
Магичка злобно сощурилась:
– До чего же ты злая, Арса. Чего ты ко мне привязалась с этой девственностью? Да не нужен мне твой Авер. Я просто так сказала. Можешь бегать за ним по всей Пустоши.
Я пристально взглянула на неё:
– А чего ж тогда…?
– Просто решила составить тебе компанию. Я человек общительный. Знаешь, как надоело шарахаться одной по дорогам? И постоянно кто-то пристает. Если не крестьянин, с просьбой изгнать поселившуюся в доме нечисть – в количестве десяти штук, (причем старается выжать скидку за оптовый заказ), то изголодавшийся разбойник предлагает доставить мне удовольствие за мои же деньги. В какую-нибудь завалящую харчевню зайдешь, и то цепляются – благословение Ишево получить, причем на втором этаже в темной комнатке.
– Что же – рыжие в моде? Или ведьмы? – хмыкнула я недоверчиво-насмешливо.
Илорка вытаращила на меня глаза:
– Да я откуда знаю! Проходу не дают. А покушать-то хочется. Вот и залетаешь в любой трактир злая как самка сихора после родов, чтобы сразу подумали – а стоит ли связываться?
Я злорадно захохотала, представляя себе картину. Магичка надулась.
– Чего ты ржешь? Ничего тут смешного нет.
– Да я вспомнила твою злую рожицу, когда ты в шинок залетела.
Теперь уже хмыкнула Илорка, очевидно тоже вспомнив.
– Слушай, а давай мы Хворобу как-нибудь по-другому назовем?
Я пожала плечами.
– Он теперь твой. Хоть горшком называй.
– Не – не согласилась магичка – Горшком я его не назову. Ну давай придумаем какое-нибудь звучное имя.
– Да придумывай сама – я раздраженно махнула рукой – у меня дальше Кобеля фантазия не работает.
– Я назову его – Оса – глубокомысленно изрекла Илора.
– Но он же – он – возразила я, и не без ехидства добавила – мужчина.
– Ну тогда – Ос – не растерялась она – Ос, ты хочешь чтобы тебя звали Осом?
Жеребец озадаченно прянул ушами и показал зубы.
– Кажется, не хочет – засмеялась я.
– Он мне напоминает одного адептика, который бегал за мной в школе – наконец заявила Илора – Вольгаста Зебера. Я так и назову – Зебер. Ты согласен?
Жеребец невольно вздрогнул телом и сбился с рыси.
– Согласен – неумолимо констатировала магичка. Зебер обреченно кивнул.
Складнях в трехстах, справа от дороги заблестела вода.
– Ой! – взвизгнула Илора – давай искупнемся?
Я критически обнюхала себя, насколько это было возможно. Было бы неплохо конечно…
– Ладно. Только не долго. Окунемся разок и в путь.
Это было уже не озеро, но ещё и не болотце. Пологие берега поросли тростником, но в двух местах были вытоптаны коровьими копытами. Мы кое-как стреножили лошадей и принялись раздеваться. Я недоверчиво оглядела окрестности. Вроде никого нет и с дороги нет обзора. Скинула куртку, платье, сапожки, и на цыпочках подошла к воде, недоверчиво вглядываясь в неё. Вода была чистой и спокойной, без неприятного запаха тины. Интересно, какое тут дно…
– Ого!
Я оглянулась и поймала слегка завистливый взгляд магички.
– Что?
– У тебя фигура – обалдеть – почти искренне вздохнула она – подтянутая и ни капли лишнего. Сразу видно – человек постоянно делает физические упражнения. Это что – в Валлисе вас так готовили?
– Ну да – я почувствовала себя неловко. Фигура как фигура. Что Илорке понравилось – крепкие мышцы? А как бы я иначе сигала через стены и лазила по карнизам? Я согнула руку в локте и слегка сжала пальцы в кулак. Полюбовалась напрягшимися мышцами. Ну…, неплохо. Неплохо сложена. Только что смуглая я…, но что с этим поделаешь? Такая уродилась. До Илоркиной белой кожи мне далеко.
Магичка скосила глаза себе на живот и слегка вздохнула. Ну да, небольшое пузико присутствует. Но это же не страшно. Чего она комплексует? Две недельки упражнений и всё подтянется.
Я вытянула ступню и окунула пальцы в воду. Затем оглянулась на магичку:
– Ну, ты идёшь?
Илорка скинула с себя свои тряпки и с визгом понеслась к воде.
– И-и-их!
Брызги полетели во все стороны. Я невольно посторонилась, прикрываясь ладонью.
– Эй, ты потише… корова!
– На себя посмотри – отозвалась она, фыркая и плескаясь, как стая голодных черепах на кормежке.
Я осторожно вошла в воду и присела, так что вода стала доставать до плеч. Ух! А вода-то прохладная…
Илорка плавала вокруг меня кругами, пока я отмокала от налипшей грязи. Правда отмыться как следует не удалось. Рыжая своим бултыханием подняла со дна тучи ила и мне пришлось зайти поглубже в воду. Неожиданно Илоркина розовая пятка оказалась в опасной близости от меня, и не успела я опомниться, как мне в лицо ударила вода. Ах… ты…! От злости у меня даже язык отнялся. Я подгребла поближе к магичке и плеснула водой прямо в довольное лицо. Илорка взвизгнула и атаковала. Уклониться мне не удалось. С криками, переходящими в визг, мы принялись бить по воде руками, норовя зачерпнуть побольше и плеснуть поточнее. Странно, но на время я совершенно забыла, куда мы едем и как мы здесь оказались. Билась с рыжей самозабвенно, как в далеком детстве, когда перекидывалась снежками с соседскими мальчишками.
Неожиданно меня покачнуло на волне. Илорка вообще ушла с головой под воду и вынырнув принялась отплевываться. Это было странным. Я завертела головой, пытаясь обнаружить причину, вызвавшую волну. Причина была стоящей. Озеро было не таким уж большим – складней триста в ширину. Поэтому показавшийся из воды (у противоположного берега) чей-то зеленый горб, сплошь покрытый бородавками, привел меня в состояние ужаса. Мы не сговариваясь поплыли к своему берегу. Само собой, что купание пошло насмарку. Уже возле берега, обретя под ногами относительно твердую почву, я оглянулась и отчаянно шарахнулась в сторону. Горб был не просто горб. У горба было бугристое склизкое туловище с толстой короткой шеей, венчала которую уродливая плоская голова, ощерившаяся на нас мелкими острыми зубами. И она была в трёх складнях от меня. Илорка завизжала и выскочив из воды скрылась в камышах. Мне не повезло. Правая нога подвернулась и я с размаху плюхнулась в воду, окончательно превратившись в болотную кикимору (ну представьте себе – вся в грязи и тине). Чудовище разинуло пасть и собралось по крайней мере попробовать на вкус мои ноги. Я мысленно помахала рукой отцу Ольгерду и приготовилась умереть. Со свистом пронеслось по воздуху копье и со смачным чавканьем впилось в шею урода. Зверь отвернул в сторону и мотая головой принялся улепетывать. Я совершенно перестала соображать, что делаю, потому что на карачках поползла на берег и только потом взглянула на того, кто меня спас.
Здоровый крепкий парень, с золотистыми вьющимися волосами усмешливо разглядывал меня, уперевшись руками в бока. Я кое-как выползла на берег и рухнула ничком. Силы меня оставили (а ведь никогда не считала себя слабой женщиной). Надо мной раздалось растерянное (и довольно-таки смущенное) покашливание. Затем крепкие руки ухватили меня подмышки и потащили куда-то. Я открыла глаза и, дернувшись, попыталась прикрыться. Гхолл! Мы же купались голышом. Прикрыться было нечем. Парень добросовестно дотащил меня до сложенных вещей и деликатно (всё уже рассмотрел) отвернулся. Я быстро напялила на себя платье. Илорка, пользуясь моментом, подкрадывалась к своей одежде, замирая при каждом шорохе. Я бросила ей её балахон и окончательно пришла в себя. Выжала волосы, стянула их куском бечевки.
– Ну, скоро вы там? – бросил через плечо парень. Я принялась рассматривать его со спины. Хорошие сапоги, почти новые; штаны фиолетового сукна; рубаха тоже не домотканая. Кольчуга, покрывавшая спину (ну и грудь наверное) имела темно-синий цвет и ни капельки не блестела на солнце. Меч, висевший на боку, мне разглядеть как следует не удалось, но явно неплохой (судя по ножнам и серебристой рукояти).
– Подождешь – зло бросила я, видя, что магичка (явно от смущения) запуталась в рукавах платья.
– Подожду – согласился он и принялся насвистывать какую-то песенку.
Илорка, красная как помидор, наконец-то справилась с одеждой и понемногу придя в себя принялась постреливать глазками в парня.
– Всё, можете повернуться – пропела она, быстро приведя в порядок волосы.
Парень с облегчением повернулся. На его левом плече я заметила какой-то цветок. Вышитый само собой, а не живой.
– Ну и что две молодые женщ… девушки здесь делали? Неужели купались? – с легкой насмешкой спросил парень.
– Надо же какой догадливый – сердито бросила я – не прошло и пяти минут, как догадался.
– Ну во-первых, мне показалось что я вас спас. Или вы собирались исследовать кишечник этой твари, а недотепа Феалсо вам помешал? Должен сказать, что подобные исследования ничем хорошим не кончаются. Агуак не проглатывает жертву целиком, и даже не отгрызает куски своими острыми зубами. Он просто хватает вас за руку или ногу и дергает, пока они не оторвутся. И вообще – с вашей стороны было довольно легкомысленно купаться в незнакомом водоеме. Вы ведь не местные?
– Как ты сказал? Феалсо? – не знаю почему, но мне совершенно не хотелось говорить ему "вы".
– Ян Игорек Феалсо, из ордена Феалсо. Рыцарь – парень слегка поклонился.
– Очень приятно – магичка вытащила из сумки свой неразлучный гребень и принялась вычесывать грязь из волос. Я с отвращением напялила куртку, сапоги и поднялась на ноги, чувствуя себя несчастной лягушкой, насильно превращенной в человека. Ручейки грязной воды потекли по телу, беря истоки где-то на макушке. Слава Ишу, Илорка выглядела не лучше.
Рыцарь критически оглядел нас с ног до головы и улыбнулся.
– Тут неподалеку есть деревенька. Если хотите, я провожу вас туда. Баня там точно есть.
Я молча подхватила сумку, меч и пошла к лошади.
– Ого! – послышалось мне вслед – неплохой меч!
Я обернулась и оскалилась в улыбке.
– Неплохой.
Рыцари Феалсо. Кто же о них не слышал, кто же о них не читал. Подвижники светлого духа. Бескорыстные уничтожители нежити и разбойников. Мастера меча и рукопашного боя, способные в одиночку раскидать десяток, а то и больше разбойников. Мужчины, соблюдающие кодекс Феалсо, а не набившие оскомину рыцарские добродетели. Правда что там в этом кодексе написано – никто толком объяснить не может. Но если один из Феалсо будет проезжать мимо двух гибнущих девиц – он обязательно поможет, и не станет в качестве оплаты истязать чужие уши высокопарными фразами, предложениями руки, сердца и коня, а то (не дай Иш) и десятка родственников-нахлебников в придачу. За что их и любят в народе.
