Текст книги "1904: Год Синего Дракона (СИ)"

Автор книги: Сергей Курган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– Ну, это вряд ли! – рассмеялся Кондратенко, – Вам победы над господином Того хватит с лихвой, чтобы покрыть себя славой!

– Ну а теперь серьезно, господа, – Вервольф не отрывал карандаш от того места, где на голубой глади залива были нанесены значки канонерских лодок, – К сожалению, глубины залива Хэнуэза не позволяют свободно оперировать нашим судам на всем его пространстве. По этой причине часть местности, по которой будут наступать японские войска, бьющие по нашему правому флангу, будет находиться вне зоны видимости для наблюдателей с наших кораблей. Да и высоты на берегу бухты местами будут затруднять стрельбу по противнику. Поэтому предлагаю максимально затруднить задачу для атакующих, использовав в качестве передовых укреплений два старых китайских форта – на высоте 35 у деревни Шудятунь и форт береговой обороны на безымянной горе у деревни Чандятень. С них прекрасно просматриваются и простреливаются все дальние подступы к нашему правому флангу.

– Да, господин советник, но общее состояние старых китайских фортов далеко от идеального, – вступил в разговор Рашевский, – я их осматривал ещё в январе, когда мы с Романом Исидоровичем готовились к усилению позиции у Наньшаня. По исполнению – форты добротные, строились в своё время под руководством немецких военных инженеров, но они уже почти десять лет не используются, часть материалов местное население растащило на личные нужды для собственных построек. Хотя, при желании, для непродолжительной обороны их использовать можно.

– Я так подозреваю, продолжительная оборона там и не планируется? – Кондратенко, как всегда, буквально на лету вникал в суть поступавших идей и предложений. Эта черта, подмеченная ещё при рекогносцировке на Наньшане, вновь убедила Вервольфа в абсолютной правильности назначения именно Романа Исидоровича командующим Квантунским укрепленным районом. Да, по другому, собственно, и быть не могло – человек, блестяще окончивший Инженерную академию и Академию Генштаба, он прекрасно разбирался как в вопросах тактики, так и инженерного оборудования позиций. А если к этому ещё добавить его неуёмную кипучую энергию и организаторский талант, то станет совершенно очевидно, что лучшего командующего для укрепрайона и желать нельзя.

– Совершенно верно, Роман Исидорович! Без серьезной подготовки позиций долго там не продержаться, а на эту самую подготовку у нас сил может и не хватить. Но вот сбить японцам темп наступления, расстроить их планы и нанести им дополнительные потери ещё до того, как они выйдут к основной нашей позиции – этим просто грех не воспользоваться.

– Согласен с Вами вполне, вот только есть одна немаловажная деталь – отступать с этих позиций нашим частям придется по открытой местности да ещё и под огнем противника. Можем понести серьезные потери в людях. А артиллерию вообще проблематично будет увезти с этих позиций.

Илья пристально посмотрел на товарища – неужели тот ошибся в своих планах?

Вервольф и сам видел этот недостаток позиции ещё при проработке плана обороны. И он, сколько ни думал, нашел только один вариант...

– А мы не будем увозить артиллерию из фортов, Роман Исидорович!

Кондратенко удивленно посмотрел на советника. Но тот невозмутимо продолжил:

– Я предлагаю расположить на этих укреплениях старые китайские пушки, причем выбрать наиболее изношенные и те, к которым у нас в крепости наименьший боезапас. Расстрелять по японцам все имеющиеся снаряды, а затем отойти из форта на высоте 35, только не по открытой местности к Циньчжоу и Наньшаню, а в другую сторону – к берегу залива и береговому форту. Во-первых, там на склонах есть пара оврагов, и, используя эти складки местности, можно избежать значительных потерь, а, во-вторых, эта ложбина находится как раз напротив позиций наших легких кораблей. Их артиллерия надежно прикроет отход наших частей. На береговом форте продержаться можно будет дольше, а при отходе, опять же, корабли обеспечат и прикрытие, и эвакуацию гарнизона.

– И, всё же, отход будет делом довольно рискованным, – Кондратенко пригладил свою аккуратную бороду, – Хотя, с другой стороны, соблазн задержать противника на подступах и нанести ему дополнительные потери – весомый аргумент, чтобы рискнуть.

– Я бы предложил использовать в данном деле охотников-добровольцев, которые изначально будут знать, на какой риск им придется идти. И командира им подыскать соответствующего.

– Ну уж за этим дело не станет! Слава Богу, в Русской армии достаточно храбрых офицеров!

– Да тут, Роман Исидорович, одной храбрости, думаю, маловато будет. Нужен инициативный офицер, способный иногда действовать нешаблонно и не боящийся ответственности за это, если он считает такое действие правильным в данной ситуации.

– То есть Вы хотите сказать, что уже присмотрели кого-то из моих людей на эту роль? – Кондратенко пристально посмотрел в глаза Вервольфу, слегка улыбнувшись.

'А Роман Исидорович, на самом-то деле, не так прост, как кажется на первый взгляд. Несмотря на не шибко богатый опыт командования подразделений, людей 'читает' хорошо!', – пронеслось в голове советника, – 'Что ж! Тем лучше для нашего общего дела!'.

– Да, Вы совершенно правы. Есть у меня на примете один такой офицер. Поручик Владимир Георгиевич Карселадзе. Если не ошибаюсь, он в данный момент прикомандирован к 25-му Восточно-Сибирскому стрелковому полку.

– Ну что ж! Раз Вы так в нём уверены, то пусть так и будет.

– Замечательно! Поскольку на этом вопрос с гарнизоном наших передовых опорных пунктов, в первом приближении, можно считать решенным, то осталось обсудить только инженерное оборудование этих позиций. Посему предлагаю завтра на месте наметить детальный план действий. Заодно предлагаю посетить и китайские береговые батареи Талиенвана.

– Вы и их планируете использовать для обороны, господин советник?

– При наличии достаточного количества орудий – в обязательном порядке. Они имеют весьма выгодное расположение – установив на них дальнобойные морские орудия, мы не только перекрываем секторами обстрела практически весь Талиенванский залив, но и можем дотянуться до южных и восточных подступов к Наньшаню, – карандаш советника уткнулся в красный сектор, перекрывавший добрую часть перешейка, – Посему предлагаю: установить на восточном форте дальнобойную батарею с обеспечением кругового обстрела из орудий, а два других форта использовать, как укрепленные казармы резервов и склады боеприпасов и продовольствия.

– Весьма интересное предложение! – задумчиво произнес Кондратенко, и, повернувшись к Белому, спросил – Что скажете, Василий Федорович?

Начальник Квантунской крепостной артиллерии, пригладив рукой короткую, с уже изрядной сединой, бороду, изрек:

– В принципе, позиция действительно хороша и держит под обстрелом как часть перешейка, так и большую часть залива. Конечно, в открытое море с неё не достать, но вот ближние подходы к Дальнему и правый фланг перешейка она прикроет надежно. Поэтому высказываюсь однозначно за! На время строительства новых батарей у Дальнего она прикроет этот порт, а позже – будет дополнительной поддержкой нашему сухопутному фронту.

– Значит – решено! – подытожил Кондратенко, – Завтра выдвигаемся в Талиенван на старые китайские форты и на месте намечаем план работ. Времени у нас мало, откладывать вопрос в долгий ящик не будем.

– Тогда осталась нерешенной только одна проблема, – забросил ещё одну 'удочку' советник

– И какая же, позвольте полюбопытствовать?

– Левый фланг позиции.

– Но оборона левого фланга нами уже серьезно усилена, – заметил Григоренко.

– Серьёзно, не спорю, Аполлон Аполлонович! – Вервольф про себя в очередной раз улыбнулся чудному сочетанию славянской фамилии и греческих мифическо-божественных имени и отчества начальника Порт-Артурских инженеров. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что в Артуре был ещё один Аполлон. И, что характерно, тоже Аполлонович. Но виду, естественно, советник старался не подавать, и потому продолжал и далее вполне серьезно, – Но всё же, не смотря на все меры, предпринятые для усиления позиций, левый фланг является самым слабым звеном в обороне перешейка. Сейчас постараюсь максимально полно аргументировать свою точку зрения. Итак, как Вы все знаете, после вероломного нападения противника и выхода из строя сразу трех кораблей первого ранга и потери четвертого в Чемульпо, наша эскадра утратила инициативы в войне на море. Сейчас положение постепенно начинает исправляться, но 'Ретвизан' и 'Цесаревич' в строй вернутся ещё не скоро, так что в ближайшие месяцы японцы будут иметь преимущество на море. Значит, мы не можем полностью контролировать воды залива Циньчжоу, а ведь именно в него упирается линия обороны на нашем левом фланге. Таким образом, все наши укрепления на этом крыле обороны окажутся под огнем не только полевой артиллерии японцев, но и корабельных пушек их канонерок. А это, для справки, орудия калибром от 120 до 260 миллиметров. Под их 'чемоданами' не то, что полевые укрепления, долговременные форты долго не выстоят! Это первый фактор, играющий на руку японцам на левом фланге. Второй – это малая глубина прибрежной полосы залива – при отливе дно обнажается на несколько сот метров, что позволяет врагу обойти наши укрепления по полосе обнажившегося дна и мелководья вброд и ударить нам во фланг. Но сделать это они смогут лишь после того, как орудия канонерок подавят наши позиции на левом фланге. Следовательно, основной проблемой левого фланга является именно возможность его обработки корабельной артиллерией. И именно устранение этой проблемы является для нас с Вами, господа, залогом успешной обороны всей позиции на перешейке. Поэтому для нас с Вами просто жизненно необходимо предпринять все меры к скорейшей постройке на левом фланге Тафашинских высот замаскированной береговой батареи, которая станет неприятным сюрпризом для японских морячков, а также заминировать сам залив там, где это позволяет глубина. Ну и, само собой, инженерные заграждения в полосе прилива...

Ещё с полчаса они дружно обсуждали, как затруднить обход левого фланга по мелководью, причем Гарик вновь продемонстрировал свои замечательные качества сапёра (которые тоже 'бывшими не бывают'). Потом, в общих чертах, набросали основные принципы управления артиллерийским огнем и взаимодействия между пехотой и артиллеристами. Василий Федорович пообещал продумать всё в мелочах и через два-три дня предоставить свои труды на всеобщее рассмотрение. Как и окончательное расположение позиций для ещё только строящихся железнодорожных батарей. В конце концов, общим собранием к исполнению был принят план обороны, составленный из двух, лежавших сейчас на столе перед Кондратенко, карт – его собственной и Вервольфа.

Несмотря на давящую усталость – всё-таки уже двое суток без сна, советник был доволен. В основных чертах план был очень хорош. Кое-где – так даже излишен, но... На войне не бывает слишком много убитых врагов. Остались, конечно, не проработанными некоторые второстепенные вопросы, но основной скелет обороны намечен, а мясом он уже обрастет во время подготовки позиции. 'Мелочи отшлифуем по мере реализации' – подумал он про себя.

Илья, судя по блеску глаз и легкой улыбке, тоже остался доволен. На том и попрощались. Правда, перед этим условились о завтрашней поездке к фортам Талиенваня. И, уже пожимая на прощанье руку Кондратенко, советник попросил Романа Исидоровича взять с собой завтра и поручика Карселадзе. Пусть сразу готовится к тому, что его ждет. Генерал улыбнулся в усы и ответил, что поручик всенепременно поедет завтра вместе с ними.

На обратном пути, трясясь в коляске по освещенным мутным светом электрических фонарей улицам Артура, Илья вдруг спросил:

– Серег, я так понимаю, этого самого поручика, как его там?...

– Карселадзе?

– Да-да! Карселадзе. Так вот, этого самого Карселадзе ты ведь не случайно решил поставить командовать форпостами нашей обороны? Колись, что за фрукт?

– Если официально – то Владимир Георгиевич Карселадзе – герой Андижанской резни..., – увидев взгляд адмирале, Вервольф поспешил уточнить – Был такой эпизод – подавление восстания в Туркестане. Повстанцы, убив часового, напали на спящий гарнизон, успели вырезать пару десятков солдат, многих ранили, но остальные дали достойный отпор, рассеяв нападавших и даже захватив их знамя.

– А неофициально?

– А неофициально – это человек, который не побоялся публично и открыто назвать Стесселя и иже с ним выскочками и бездарностями.

– Вот как? И что было дальше?

– А во что было дальше, я расскажу тебе уже в салоне 'Петропавловска' – улыбнулся Вервольф, – За стаканчиком горячего чаю. Тем более – уже подъезжаем.

Пред ними действительно уже вырастала из вечерней мглы темная громада флагманского броненосца.

Сидя за столом, Вервольф тихонько посербывал горячий нектар превосходного чая, с удовольствием ощущая тепло, разливавшееся от янтарного напитка по всему телу.

– Ну, давай, не тяни! Рассказывай! – Илья сел напротив, рядышком расположились Гарик и Капер.

– Так вот – эта история в прошлом нашего мира началась с того, что один не в меру пафосный и сверхпатриотичный товарищ, который, к тому же, царский генерал, безмерный восхвалитель дома Романовых, монархист до мозга костей и кончиков всех немногих волос на своей лысеющей голове...

– Одним словом, кадр ещё тот, – вставил Гарик.

– Да-да, Игорь, ты совершенно прав! Вот только фамилию его я запамятовал, ну да не суть важно. Так вот, этот крендель и ещё один такой же 'победоносец', уж точно не помню кто, так вот, присылают в Артур открытые телеграммы, в которых сравнивают местное военное руководство, то бишь наших разлюбезнейших Анатоле и Старка угадай с кем? С Нахимовым и Суворовым! И выражают полную уверенность, что эти два великих военачальника в пух и прах разнесут японскую армию и порвут флот Того, как тузик грелку.

– Придурки... – протяжно пробасил Капер

– Ну, мы то, Володя, знаем, чем закончилось это их командование в нашей истории! Тут-то этого ещё не знают! Но! Вот тут то и начинается самое интересное. Когда наш поручик прочитал эти телеграммы, то пошел на телеграф и ответил одному и второму... Хорошо так ответил... Душевно... Точное дословное содержание не помню, но то, что открыто называл местное начальство бездарями и выскочками, которым до Нахимова с Суворовым, как до Киева раком – то это точно. За что и был отдан Стесселем под суд, получил то ли арест, то ли гауптвахту, не помню. Потом отправили его из Артура, от греха и Анатоле подальше в распоряжение Куропаткина, где он храбро сражался с японцами. Вот такие пирожки с котятами...

– А молодец поручик! – произнес Илья

– Представляю лица этих самых восхвалителей, когда они получили его телеграммы! – Улыбнулся Гарик.

– А вот это Вы, батенька, зря представляете! – отхлебнув очередной глоток чая, произнес Вервольф.

– Это ещё почему?

– Потому как телеграммы никуда не отправили, Игорь, – Сергей вздохнул, – Телеграфист просто сдрейфил посылать подобное, и вместо этого доложил о тексте телеграмм своему начальству, а то – своему, а уж то – Стесселю.

– Блин!!! Такой облом! – не выдержал Капер, – А как было бы здорово, если бы эти 'писятели', – это слово он произнес именно так, с ударением на первом слоге – получили бы ответ поручика!

– Ну, ежели кто из Вас хочет написать свой вариант 'Письма запорожцев турецкому султану' или 'Наш ответ Чемберлену' – то может завтра просмотреть телеграммы за последнюю неделю – может они и успели прийти до устранения Анатоле и Старка от командования... Потому как, ежели нет – то уже, наверное, и не будет...

– Предлагаю не тратить силы на подобную ерунду – у нас и так мало времени, а работ и забот с каждым днем всё больше. – Попытался направить разговор в нужное русло Илья, – А вот выбор твой, Серег, насчет командира гарнизона наших форпостов правого фланга целиком и полностью поддерживаю – если этот, здешний Карселадзе действительно такой же, как и тот, 'наш' поручик – то это именно тот человек, что нам нужен для такого дела.

– Ну, это мы уже завтра и узнаем. – Вервольф допил последние несколько глотков чая, – А сейчас, если вы не возражаете, адмирале, – я пойду немного посплю, а то что-то разморило совсем.

– Да-да, конечно! Спокойной ночи! А мы тут с парнями ещё пообсуждаем кое-какие мелочи.

– Ну, тогда до завтра! – Вервольф поднялся из-за стола и направился к выходу. Уже в дверях он остановился и, обернувшись, тихо произнес – Чуть не забыл! Хочу ещё раз напомнить вам, что двадцать шестого, а может, и раньше, если распогодится, Того придет обстреливать Артур. Обязательно придет. Я на пару дней уеду на Талиенвань и в Дальний, так Вы уж тут, пожалуйста, подготовьтесь к встрече дорогих гостей. А потом уж и я приеду – подсоблю в подготовке.

– Хорошо, Серег, не переживай, всё сделаем! Иди спать – и так уже двое суток на ногах!

– Будет исполнено! – и улыбнувшись, Вервольф исчез в дверях...

Глава 10. Старые камни.

22 февраля 1904 года.

Порт-Артур. Железнодорожный вокзал.

– Ваше превосходительство! Поручик Карселадзе, прибыл по Вашему приказанию! – высокий красавец-грузин вытянулся в струну перед генерал-майором Кондратенко.

– Вольно, поручик! – отдав честь, произнёс Роман Исидорович, – Присоединяйтесь к господам офицерам из моего штаба, нам сегодня предстоит совершить одно весьма любопытное путешествие.

И, уже повернувшись к своему штабу:

– Господа офицеры! Если кто не знаком – поручик Владимир Георгиевич Карселадзе! Тот самый, о ком вчера вели разговор на совещании...

И Роман Исидорович чуть заметно загадочно улыбнулся...

На полный удивления вопрошающий взгляд поручика он только и сказал:

– Скоро! Скоро, поручик, сами всё узнаете!

И взглянул на часы. Без трёх минут девять. Поезд уже минут десять, как подошел к перрону и терпеливо ждал сбора всей делегации, шипя паром и тихонько вздыхая клубами дыма.

Поручик, повернувшись к стоящим у вагона офицерам, спросил:

– Господа, если не секрет, скажите, кого мы ещё ждём?

– Да, Владимир Георгиевич, не секрет! – произнёс Рашевский,– ждём моряков.

– Моряков?

– Их самых – ответил ему уже другой голос, – да вот что-то наши 'зайчики', похоже, опаздывают.

Роман Исидорович нахмурился:

– Ну как вам не совестно, господа! Нам сейчас как никогда нужно вместе держаться и помогать друг другу, а Вы – 'зайчики'! ... У моряков, между прочим, ещё есть две минуты. К тому же, новое руководство эскадры пока что не заслужило, как мне кажется, подобного сравнения...

– К тому же, мне прекрасно известна эта 'Сказка про белых зайчиков'! Так что для меня вовсе не секрет, как Вы нас называете "за глаза"...

От неожиданности многие штабные вздрогнули. Из белёсой пелены стелющегося над перроном пара вынырнула черная фигура с золотыми погонами на плечах. Вервольф улыбался. Совершенно случайно его появление произошло в стиле 'Deus ex machina', застав 'сухопутных' врасплох.

– Доброе утро, господа! – он совершенно не злился на штабных Кондратенко за 'зайчиков', хотя некоторые из них выглядели сконфужено-смущенно, – Здравия желаю, Роман Исидорович! Рад видеть Вас!

– Здравия желаю, господин Советник! Вы уж простите...

– Да не стоит просить прощения, Роман Исидорович! 'Сказочка' – то возникла не на пустом месте. И, если быть честным до конца, то, в некоторые морячки с нашей эскадры вполне заслужили такое к себе отношение.

После крепкого рукопожатия советник кивнул в сторону поручика:

– А это, я полагаю, и есть Владимир Георгиевич?

– Совершенно верно. Поручик Карселадзе, как Вы и просили, будет сопровождать нас сегодня.

Карселадзе стоял совершенно сбитый с толку. Мало того, что его уже пару минут с нескрываемым интересом рассматривали, словно музейный экспонат, все штабные, так ещё и этот контр-адмирал, которого все почему-то называют 'советником', знает его по имени-отчеству. Не может же он знать всех поручиков Порт-Артура? Значит – что-то тут не то...

– Господин поручик! Вы, наверное, никак не можете понять, чем вызван такой интерес к Вам? – словно прочитал его мысли тот самый 'советник'.

– Признаться – да, Ваше превосходительство! Несколько удивлён интересом к моей скромной персоне.

– Ну что ж! Думаю, пора уже немного и удовлетворить Ваше любопытство. Путь у нас не очень близкий – пока будем ехать, всё и узнаете.

И, уже обращаясь ко всей группе:

– По вагонам, господа! Зимний день короток, а сделать нам предстоит немало!

* * *

Низкое небо висело над головой лоскутным одеялом, сотканным из туч сотен оттенков серого. Хоть немного и потеплело по сравнению со вчерашним днём, на улице всё же было довольно неуютно. Особенно – после тёплого вагона спец поезда, доставившего их в Тилиенвань. Здесь же, на вершине полуострова, глубоко вдававшегося в тёмные, покрытые белыми барашками волн, воды залива, влажный морской ветер чувствовал себя полноправным хозяином. Вервольф стоял посреди широкого орудийного дворика округлой формы. Сделано было добротно. Как и на первых двух фортах – западном, и центральном, очень похожим на этот, восточный, который они сейчас осматривали. Конечно, годы запустения дали о себе знать, и многое было утрачено, но всё это было вторично – снятые местными жителями двери, оконные рамы, местами разобранная каменная кладка внешней ограды и противодесантной стенки, соединявшей десять лет назад все три форта Талиенваня по берегу. Многое из этого всё равно не понадобится в будущей обороне, остальное – предметы внутреннего обустройства и быта, оборудование погребов – можно довольно быстро установить новые. Самое главное – полуподземные каменные казармы, подземные пороховые и снарядные погреба, потерны, ведущие от казарм к орудийным дворикам – всё это осталось практически целым и неповрежденным. Правда, везде царили грязь и мусор – извечные спутники разгрома и запустения. Но это всё было вполне поправимо.

Не спеша, Вервольф поднялся на бруствер. Покрытый пожухлой прошлогодней травой, земляной вал тянулся вперед на многие метры, плавно переходя в береговой склон, а затем круто снижался к самой воде, к тому месту, где пенные волны прибоя разбивались о покрытые водорослями камни под обрывистыми берегами. Далеко на юго-западе, почти скрытый холмом центрального форта, виднелся Дальний, приютившийся у подножия гор на противоположном берегу залива...

– Ваше превосходительство, разрешите обратиться! – голос Карселадзе вывел советника из состояния задумчивой созерцательности.

– Разрешаю, поручик!

– Господин Советник! Мне бы всё-таки хотелось уяснить, почему Ваш выбор пал именно на меня?

Вервольф улыбнулся. Очевидно, поручика этот вопрос терзал всё то время, пока они ехали в поезде и ходили по фортам, но только теперь, когда представилась возможность задать его наедине, он всё же, решился. Поскольку все остальные сейчас ещё осматривали внутренние помещения форта, то у них с поручиком было минут пять для задушевной беседы.

– То есть Вас, дорогой Владимир Георгиевич, интересует, почему именно Вам предложили возглавить оборону на передовых рубежах?

– Да, причем меня смущает именно то, что не приказали, а предложили...

– Хорошо, поручик, я Вам расскажу. Постараюсь быть с Вами предельно откровенным, потому и Вас попрошу высказываться, не стесняясь. Итак! Предложили потому, что мне на этих позициях нужен человек, который добровольно, именно добровольно, а не повинуясь долгу исполнения приказа, согласится командовать этими рубежами. А почему именно Вам? Вот тут как раз всё очень просто. Мне на этой позиции нужен смелый, решительный и инициативный командир. Который будет действовать в отрыве от остальных сил, не оглядываясь на начальство и способный принимать решения самостоятельно.

– Вы считаете, что я соответствую данным требованиям?

– Вполне, поручик! Тем более, что у меня есть две замечательные рекомендательные телеграммы на Вас!

– Вот как? И, позвольте узнать, от кого, если не секрет?

– Не секрет. От Вас! – и Вервольф широко улыбнулся.

На лице Карселадзе застыло удивление:

– От меня? Вы, верно, шутить изволите! – только и смог вымолвить он.

– Да, Владимир Георгиевич! От Вас. Именно от Вас! Какие уж тут шутки! Через три месяца японец будет на Квантуне, у меня шутить времени нет, уж простите... А телеграммы – вот они.

И Сергей достал из полевой сумки два телеграфных бланка.

– Я Вам зачитаю пару интересных фрагментов в них. Вот, например: '...шлю правдивое сказание о здешних Вас интересующих и волнующих делах: здесь нет людей долга, а есть бездарные выскочки, лишенные творческой плодотворной и предусмотрительной государственной работы...', а вот тоже любопытная фраза: '...никто из нас знающих здесь не верит и не видит, особенно теперь, Суворова, Нахимова и Скобелева, лишь одних достойных предводительствовать великим русским народом в сражениях и баталиях, в том, в ком Вы ошибочно то нашли...'. Любопытные фразы, не правда ли, господин поручик?

– Как они к Вам попали?!

– А Вы, Владимир Георгиевич, думали, что телеграфист отважится подобное переслать в Петербург или князю Амилахвари? Негласная цензура-то не дремлет, поручик! Это Вы достаточно смелый и честный человек, чтобы написать такое. А вот генерал Стессель, везде посадивший своих людей, был бы об этих строках совсем иного мнения. И немедля отдал бы Вас под суд. Вот только незадачка вышла. Стесселя то – того, сняли с занимаемой должности. Вот телеграфист и растерялся. И отправлять подобное боязко, и положить на стол некому... Нет Анатоле... В общем, на телеграфе я их сегодня утром и забрал.

– Вы считаете, что в этих телеграммах что-то не соответствует действительности?

– Если честно, поручик, то есть там такой момент. Не в том, что касается характеристик, которые Вы дали прошлому руководству крепости и эскадры, а в том, как Вы расцениваете нападение японцев. Дневной бой – тут да, я с вами согласен. Но вот ночное нападение – это не смелая рыцарская атака, как Вы пишете. Это подлое нападение без объявления войны. Как и захват нашего транспортного корабля ДО начала боевых действий. Это всё – нарушение законов и обычаев ведения войны. Они даже все формальности не потрудились соблюсти. Вот так, господин поручик!

– И что Вы собираетесь делать с этими телеграммами, Ваше превосходительство?

Карселадзе стоял, весь напряженный. По его лицу было видно, что он готов уйти в глухую оборону, но от своих слов отказываться не собирается. Вервольф улыбнулся – 'Это хорошо, что ты такой упёртый и стоишь на своём. Значит, не ошибся я в тебе!'

– Что я собираюсь делать? Да ничего особенного. Собираюсь вернуть их Вам! – и он протянул трепещущие на ветру бланки поручику.

Тот машинально взял их. Но теперь вместо глухой обороны на лице его читалась явная растерянность.

– И что прикажете мне с ними делать, господин советник?

– Ничего не прикажу. Решайте сами. Если хотите выслушать моё мнение – то они уже несколько запоздали. Прошлого руководства крепости и эскадры тут уже нет. Конечно, ни я, ни адмирал Модус не тянем на звание 'Нахимова', как и Кондратенко – не Суворов. Так что, если считаете нас такими же бездарностями и выскочками, как Старк, Стессель и иже с ними – то можете отправлять. Препятствий вам чинить никто не будет. Телеграфиста я предупредил – Ваши телеграммы он примет и отправит немедля. Так что решать – только Вам.

Карселадзе стоял, не зная, что сказать и что делать. Всё только что произошедшее никак не вписывалось в привычный образ действий старого руководства крепости.

– В общем, – Сергей решил первым нарушить молчание, – не зависимо от Вашего решения, моё предложение возглавить оборону передовых позиций остаётся в силе. Если хотите полюбоваться на эти самые позиции отсюда – то взгляните на вершины холмов на севере от нас. Там и увидите то, что предстоит защищать.

И Вервольф протянул поручику свой бинокль.

И, пока Карселадзе рассматривал смутные очертания старых фортов на противоположном берегу бухты Хэнд, на бруствер поднялись остальные, во главе с Кондратенко.

– По-моему, довольно неплохой форт. Особенно, учитывая, сколько лет он стоял в запустении!

– Да, Роман Исидорович! – отозвался Вервольф, – Мусора и грязи, конечно, много. Но это не страшно – вычистить-вымести, пробелить свежей известью – и вполне нормальная батарея получится!

– Я бы даже сказал – весьма и весьма неплохая! – подключился к разговору Рашевский.

– Сергей Александрович, как считаете – успеем всё здесь привести в порядок к концу апреля?

– Я думаю, господин советник, что батареи будут готовы к началу апреля, если, конечно, пушки прибудут вовремя.

– Ну вот и славно! А теперь, господа, думаю, пора нам податься на тот берег бухты, чтобы осмотреть будущие передовые позиции.

– Поедемте, господа! – произнёс Кондратенко, – Время не ждет.

От станции Кинчжоо до старого китайского форта на высоте 35 – чуть более пяти вёрст. По дорогам из замерзшей грязи, среди небольших китайских деревень с чудными названиями – Удятен, Киндзятен, Шудятунь. Кирпичные и глинобитные фанзы, крытые черепицей (кто побогаче) или стеблями гаоляна. Сады фруктовых деревьев во дворах. Сараи, хлева... В общем – всё, как в обычных русских деревнях. Только архитектура у построек другая – характерная, китайская. Как и у лиц встреченных по дороге местных жителей.

Старый форт располагался на вершине холма, над самой деревней Шудятунь. Конечно, до фортов Талиенваня ему было далековато – как по монументальности укреплений, так и по их сохранности. Но, для временной обороны он вполне подходил. Правда, это было видно уже только отсюда, с самого форта. Снизу, от деревни, он казался совершенно бесполезной грудой старых камней. Хотя на самом деле ещё вполне мог способствовать успешной обороне. Но только временной. Ибо господствующие высоты отрогов горы Самсон начинались в полутора верстах севернее позиции – сначала одиночной высотой 45, а затем, чуть дальше – в трёх-четырех верстах – целым массивом высот, переходящих далее к северу в крутые горные склоны. Вервольф повернулся к Кондратенко:

– Что скажете, Роман Исидорович? Как Вам позиция?

– Вполне неплохое место для передового рубежа обороны.

– Мне тоже так кажется. А если всю подготовку форта надёжно замаскировать, чтобы оттуда, снизу, ничего не бросалось в глаза, то можно будет пренеприятнейший сюрприз преподнести врагу, – и, уже повернувшись к поручику, – Владимир Георгиевич, хотелось бы и Ваше мнение услышать.

– Позиция хорошая. Причем, её можно ещё укрепить. А если будет ещё и пара-тройка орудий – то можно очень хорошо кровь пустить японцам! Вот здесь и вон у того угла можно устроить очень хорошие позиции для орудий...