Текст книги "1904: Год Синего Дракона (СИ)"

Автор книги: Сергей Курган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Курган Сергей Леонидович
1904: Год Синего Дракона

Глава 1. Санкт-Петербург – Порт-Артур.

Первая половина февраля 1904г.

Особый литерный поезд КОС ЕИВ.

Транссибирская магистраль.

Вперед-вперед-вперед! Ложечка тихонько позвякивала о край стоящего на столике стакана, вторя перестуку колес на стыках Великого Сибирского пути. Литерный вне расписания даже не мчался – он стрелой летел на Дальний Восток, унося с собой самую таинственную группу людей во всей Империи. Почти два десятка Особых Советников Его Императорского Величества с каждым часом удалялись всё дальше и дальше от Петербурга. Подальше от столичной суеты, сплетен и дворцовых интриг. На самый край земли. Во Владивосток, Маньчжурию и на Квантун. Туда, где они сейчас нужнее всего. На войну...

Только вчера они пролетели мимо Бугуруслана – красивого небольшого города, расположившегося на возвышенности у берега замерзшей реки в окружении живописных заснеженных полухолмов – полугор. На фоне этой сверкающе-белой оправы городок с его ярко разукрашенными строениями, с горящими на солнце золотыми куполами церквей был особенно красив и выразителен. Словно пришел из народных сказок на берег реки Кинель, да так и остался тут навсегда... А дальше к северу протянулась цепь низких гор, покрытая темными пятнами дубрав по гребням и распадкам – Кинельские Яры... Сами собой пришли на ум строки Аксакова:

Вот родина моя... Вот дикие пустыни,

Вот благодарная оратаю земля!

Дубовые леса и злачные долины,

И тучной жатвою покрытые поля!

Да, сии строки Сергей Тимофеевич написал именно об этих местах.

И вот уже остались позади Оренбургские степи, как до того – Новгород, Москва, Тула, Ряжск, Пенза, Самара... Поезд останавливался на станциях лишь на короткие промежутки – чтобы догрузить тендер паровоза углем и заправить водой, и снова – вперед-вперед-вперед!

Этой ночью проскочили Уфу, где остановка у тускло освещенных перронов вокзала губернского центра была такой же короткой – уголь, вода – и снова – в путь! На восток!

В свете утреннего солнца поезд мчался, оставляя вдоль пути роскошные белые усы мятого пара, а в морозную синь ясного февральского неба из паровозной трубы с пыхтением устремлялись клубы темного угольного дыма, моментально "седея" на крепком уральском морозце... Ибо за окнами особого литерного уже величаво плыл Урал. Этот древний и прекрасный Каменный Пояс, отделявший европейскую Россию от Сибири.

Поезд постепенно поднимался всё выше среди гор, покрытых хвойными и лиственными лесами. Сергей сидел, периодически потягивая чай и молча глядя в на мягкие, округлые очертания древних гор. За миллионы лет природа сгладила острые вершины, и теперь уже почти ничто не напоминало о некогда бушевавшей здесь грозной силе миросотворенья, сжимавшей, перекручивавшей и поднимавшей из недр на огромную высоту миллионы тонн камня. Теперь всё это было обработано ветром и водой – неутомимыми скульпторами природы, создавшими этот своеобразный ландшафт, присыпанный снегом, словно сединой. Горы были почти сплошь покрыты лесом – его зелено-бурый ковер лишь изредка прорывался отдельными голыми скалами – их желтые, красноватые или бурые пятна разбавляли монотонность лесистых склонов, простиравшихся до самого горизонта и терявшихся в его голубоватой акварельной дымке.

– Серег, вот ты мне скажи – вы с Капером что, родственники? – спросил вдруг Илья, заставив Сергея оторваться от живописного пейзажа, проплывавшего за окном.

– Нет, адмирале, мы с Володей – однофамильцы! – улыбнулся Сергей, а сидевший рядом Капер тихо засмеялся в кулак – а к чему это вдруг такой вопрос?

– В смысле – однофамильцы? – глаза Ильи за тонкими стеклами очков округлились от неподдельного удивления.

– В смысле – Капер – морской разбойник, Вольф – лесной разбойник. Так что мы с Володей – однофамильцы, как ни крути! – Сергей сам не мог сдержать улыбку, глядя на вице-адмирала Российского Императорского флота, сидящего напротив него с круглыми, как пять копеек, глазами.

– Ты всё, блин, шутишь! – беззлобно бросил Илья.

– Да, есть такой грешок, но без этого в нашей ситуации можно просто умом тронуться. Так что лучше уж шутить, чем ловить поехавшую крышу. Так с чего был вопрос о родстве-то а, Илья?

– А ты что, не слышал, о чем мы минуту назад говорили с Володей?

– Честно? Не слышал. Отвлекся, наверное, глядя на горы. Прости... – была такая черта у Сергея – он мог увлечься чем-то своим, совершенно игнорируя всё остальное, происходящее вокруг, "присутствуя отсутствовать", как он сам это называл, – Так о чем вы там с Володей говорили?

– Да он мне только что почти слово в слово повторил твой вчерашний монолог о том, что всё наше предприятие – чистой воды авантюра!

Сергей улыбнулся.

– Вот видишь, Илья, у умных людей мысли сходятся!...

– Ты опять со своими шуточками! Вообще-то мысли сходятся, согласно народной поговорке, у дураков!

– А вот сейчас обидно было! – пробасил Капер.

– Вот именно! – присоединился к разговору сидевший за соседним столом Флеш.

– А мне не обидно? – голос "Адмирале" непроизвольно повысился, – вы уже в который раз заводите одну и ту же заезженную пластинку – "авантюра", "мальчишество", "всёпобедизм"... Сколько можно-то, а? Как мы сможем победить, если вы сами не особо-то верите в победу? Я-то думал, что этот вопрос мы решили ещё там, в Елагинском, а вы – опять двадцать пять!

– Не "опять двадцать пять", Илья! Просто это – правда. Авантюра такая, каких ещё свет не видывал, – Сергей несколько раз покрутил ложечку в стакане с остывающим чаем, а потом, подняв глаза, продолжил, – Я, если честно, до сих пор не понимаю, как Николай решился на подобное и чем ты его там убедил или заманил, но... Другого выхода у нас всё равно нет. Увы... Так что волей, а скорее – неволей, мы все вынуждены участвовать в этой затее. Так сказать – добровольно-принудительно...

– Ага, колхоз – дело добровольное! – вставил свои "пять копеек" Гарик.

– Да, типа того, – продолжил Сергей, – И, поскольку деваться нам всё равно некуда, особенно, если учесть, что наш мир всё равно уже не вернуть...

– Не надо про наш мир, Волчара, пожалуйста... – при этих словах бас Капера прозвучал особенно печально.

– Хорошо, Володя, не буду, у самого на душе хреново..., – и, уже повернувшись к "Адмирале", – Так вот, Илья, что б ты понимал – одной веры в победу не достаточно. Как и золотых погон на наших плечах. Никто ни в Артуре, ни ещё где-либо в Российской империи местного пошива не будет с радостью выполнять наши распоряжения и приказы только потому, что мы такие вот все раскрасивые.

– Я это понимаю прекрасно, чай не дурак – тут же отозвался Илья. Он хотел было что-то ещё сказать, но немного не успел – Вервольф заговорил первым.

– А никто и не говорит, что ты глупец, Илья. Твои планы в принципе правильные, но, как бы это сказать...

– Да как есть – так и говори!

– Хорошо! Так вот. Они – слишком оптимистичны.

– Возможно. И что ты предлагаешь?

– Немного подыграть нашим недругам. Думаю, они сами нам в этом помогут.

– В каком смысле?

– Ну, думаю ни для кого здесь не секрет, – Сергей обвел взглядом всех присутствующих Советников, – что сухопутной обороной Квантуна командуют Стессель и Фок. Если честно, то я даже не знаю, чего в этих людях больше – глупости или предательства. Так вот, не секрет также и то, что командовать им там осталось недолго. Это уж Илья Сергеевич обеспечит.

Илья расплылся в мечтательной улыбке, очевидно, уже предвкушая, какими пинками он будет гнать из Артура этих "деятелей". Вервольф тем временем продолжал:

– Но далеко они не уедут, это уж как пить дать. Никак не далее штаба Линевича и Куропаткина. Где-нибудь там и осядут. И будут гадить нам при любой возможности. Или, что ещё хуже, получат от Линевича какой-нибудь армейский корпус и организуют оборону на одном из направлений ударов японцев.

– И японцы эту оборону проломят в самый неподходящий момент, – продолжил за Вольфа Скиф.

– Да, тёзка, ты совершенно прав – проломят. Со всеми вытекающими последствиями. Да даже, если и не поставит их Линевич аль Куропаткин командовать каким-либо соединением, а оставит при штабе, то всё равно – на Ялу нашим японцев не остановить. Ты уж, Серёж, не обижайся, но дай-то бог, чтобы с твоей помощью смогли их остановить на линии перевалов.

– Ну, тут уж я постараюсь. И как можно раньше.

– Это если тебе дадут крылья расправить. А я, почему-то, уверен в обратном – Линевич у Николая на хорошем счету, Куропаткин – тот вообще у Государя Императора в любимчиках ходит. Так что, боюсь, что задвинут они твою группу Советников на самые задворки. И, что самое противное, нет у нас против них никаких козырей. Пока что нет.

– То есть, потом они у нас появятся? – нетерпеливо спросил Илья.

– Надеюсь, что да. Но, не раньше лета.

– А почему так долго? – не выдержал Флеш.

– Потому, Вань, что пока они не прокакают сражение на реке Ялу, а это – апрель, пока не нависнет угроза прорыва через перевалы и выхода к Инкоу, а это – уже июнь будет, до тех пор никто группу Скифа особенно в серьез-то и воспринимать не будет. А вот когда они обделаются по полной программе, вот тогда и бросят вас на съедение уже вошедшим во вкус японцам...

– Да уж, весёленькую картинку ты нарисовал, тёзка, – протянул задумчиво Скиф и подпер рукой подбородок.

– Обхохочешься просто! – поддержал Гарик, – То есть нужно потерять все выгодные рубежи обороны, положить кучу народу, чтоб до кое-кого в Петербурге дошло, что не всё то золото, что блестит?

– Как ни прискорбно, други, это звучит, но всё именно так, – Сергей на несколько мгновений замолчал, словно что-то обдумывая, а затем продолжил, – Если хотите знать моё мнение, то единственный выход в данной ситуации – забрать под непосредственное командование группы Скифа какое-нибудь армейское соединение. Скажем – гвардейские части, которые Его Величество обещал отправить нам в помощь, и за то время, пока наши "великие стратеги" будут показывать себя во всей красе – успеть подготовить их к ведению современной войны и в критический момент спасти ситуацию на фронте. Как по мне – то это единственный адекватный выход из назревающей ситуации.

– Да уж... – протянул Скиф.

– Не раскисай раньше времени, Серёга! -постарался приободрить своего товарища Вольф, – Может, все ещё обойдется и к тебе начнут прислушиваться раньше. Например – после битвы на берегах Ялу.

– Да что-то мне подсказывает, что, пока гром не грянет, Куропаткин с Линевичем не перекрестятся. А время-то уйдет!

– Ты прав, время уйдет! – констатировал Илья, – так что готовься, Советник Скиф, стать "фронтовым пожарным". И команду свою подготовь, чтобы смогли вовремя потушить этот пожар...

Поезд начал замедлять свой стремительный бег на восток, вагон пару раз качнуло на стрелках. Илья посмотрел в .

– Что за станция?

Вервольф тоже глянул в . На берегу речки в долине меж невысоких, местами покрытых лесом гор, высились трубы, домны, цеха сталелитейных заводов. Над их трубами весело клубились струйки дыма, уходя в высокое зимнее небо. Сам город был практически невидим, скрываясь на берегу озера за поворотом реки среди лесистых гор.

– Златоустовские заводы, господа офицеры! – громко произнес Вервольф, – Предлагаю выйти – немного размяться. А то, чай, засиделись, поди!

Пока паровоз заправляли, советники группками прохаживались вдоль перрона. Прямо здесь же, на станции, продавались различные предметы утвари из стали и чугуна, инструмент и клинки. Завидев золотопогонную публику, торговцы наперебой стали зазывать их к своим товарам.

Вервольф тоже решил посмотреть на предложенное к продаже железо.

Утюги, сковороды, ухваты и всевозможные чугунные печки его не интересовали, а вот к клинкам он питал давнишнюю страсть.

– Господин генерал, что вам будет угодно приобрести? Сабли, шашки, кинжалы – всё к Вашим услугам!

Сергей улыбнулся. Торговец, не особо разбирающийся в тонкостях мундиров и знаков отличия, по ошибке принял его за сухопутного.

– С превеликим удовольствием, любезный. Только не генерал, а контр-адмирал флота Его Императорского Величества.

– Прошу-с прощения, Ваше превосходительство, не извольте гневаться – не силен я в военном мундире!

– Не волнуйтесь, уважаемый! Не престало человеку военному гневаться на то, что гражданский люд не разбирается во всех тонкостях воинского мундира.

Лицо торговца при этих словах Сергея заметно повеселело

– И, покажите-ка мне, любезный, что у Вас есть из сабель и шашек?

– Вот, пожалуйста, Ваше превосходительство – очень широкий выбор. Есть сабли с богато украшенными рукоятями...

– Нет, любезный, меня больше интересует сабля без лишних изысков на эфесе, но с хорошим качеством клинка. Если таковые есть – покажите.

– Есть, конечно, Ваше превосходительство, – тут торговец немного приостановился, очевидно, подбирая слова, дабы не обидеть ненароком покупателя столь высокого ранга, – Не извольте сомневаться, клинки у нас очень хорошего качества. Просто я думал, что человеку Вашего ранга... более пристало бы...

– Носить оружие, украшенное соответственно его статуса? – улыбнулся Вервольф.

– Совершенно верно, господин адмирал, именно это я и хотел сказать.

– Так то оно так, любезный. Да вот только едем мы не на парад, а в бою все эти украшения ни к чему будут. Посему, меня в первую очередь интересует качество клинка, его баланс, а уж всё остальное – вторично.

– Есть у меня такой клинок, Ваше превосходительство! Не особо богат украшениями, но сталь на клинке очень удалась. Вот, посмотрите! – и он протянул Вервольфу ничем издали не примечательную саблю.

Сергей взял её. Рукоять удобно легла в правую руку. Золоченый эфес, изготовленный без излишеств, был предназначен для выполнения своей основной функции – служить надежной защитой для руки, а не поражать богатством и роскощью отделки. Клинок выскользнул из ножен, тускло сверкнув в лучах февральского солнца. По долам изящно серебрился тонкой филигранью узор булатной стали. В меру тяжелая, сабля была удобной в хвате и производила впечатление добротно сработанной вещи. "Взяв у руку – маеш вещь!" – вспомнилась тут же старая шутливая суржиковая поговорка, заставив его чуть улыбнуться. Отступив от лавки на два шага назад, оглядевшись по сторонам, чтобы случайно не зацепить прохожих, Вольф несколько раз взмахнул клинком – сначала медленно, а потом провел сразу серию быстрых финтов. Баланс клинка был изумителен – сабля словно стала продолжением руки. Это было то самое ощущение, что вот оно – твоё.

Через минуту, расплатившись с торговцем, он уже шел по перрону с покупкой в руке к группе стоящих у вагона товарищей.

– О, Волк себе "ножичек" прикупил! – раздались веселые возгласы, Наверное – чтоб было чем колбаску порубить?

– Ага, и огурчики порезать, если что! – в том же духе ответил Сергей, подходя к товарищам вплотную, – Одно только плохо – тушенку открывать неудобно!

– Это ещё почему? – с притворным удивлением спросил Капер.

– Да сразу и крышку и дно банки откупориваешь – всё мясо выпадает! – рассмеялся Сергей.

– "Только шашка казаку по степи подруга, только шашка казаку в степи жена!" – процитировал-пропел строки Розенбаума Скиф.

– Не шашка это, а сабля! – возразил Гарик

– Да знаю я, но ведь из песни слов не выкинуть!

– А ну-ка, ну-ка! Дайте взглянуть! – Флеш протянул руку к сабле.

– Спички детям не игрушка! – шутя ответил Вольф, пряча своё приобретение за спину.

– Да ладно, Серег! Дай посмотреть! – в голосе Ивана прозвучали обиженные нотки.

– Держи! – всё так же улыбаясь, Вольф достал саблю из-за спины и протянул Ивану. И уже серьезно добавил, – Сабля офицерская боевая заточенная. Так что аккуратнее!

Флеш взял её и, держа двумя руками за ножны, словно взвешивая, спросил:

– А чего так официально, Вольф? "Сабля боевая офицерская..."

– Так положено, Вань! Когда передаешь кому-то оружие, положено называть его и описывать его состояние. Я хоть и давно служил-то, но это не забывается... Только тогда был "АКМ-74 боевой незаряженный", а теперь вот "сабля..."

– Это точно, Волчара! – раздался бас Капера, – Армия не забывается. Как бы давно не служил!

– Да вы и сейчас на службе-то! – раздался за спиной голос Ильи, – аль забыли, господа Особые Советники?

– Забудешь с тобой, как же! – улыбаясь, произнес Капер.

Тут раздался характерный звук извлекаемой из ножен стали, и Иван несколько раз взмахнул саблей. Клинок, сверкая на солнце, очертил в воздухе дугу, потом вторую, третью...

– Эй! Поаккуратнее с ножичком! Дырку сделаешь – потом не запломбируешь! – почти процитировал фразу киногероя Гарик.

– Подумаешь! – фыркнул Флеш, вкладывая клинок в ножны.

– Я тебе скажу одну вещь, ты только не обижайся, да, Вань?

– Попробую, Игорь, – протянул Флеш, передавая саблю обратно Сергею

– Так вот, я просто видел, какие финты крутил Вольф там, возле лавки, и как махал саблей ты тут.

– И?

– Серега умеет пользоваться этой штуковиной. В отличие от тебя.

– Я это тоже заметил – произнес Илья, – Серег, расскажешь нам, как и где ты научился?

– А вам, парни, какую историю рассказать – правдивую или интересную? – хитро прищурившись, спросил Сергей.

Над перроном зазвучал протяжный паровозный гудок.

– Ну вот, господа, не судьба услышать вам сию басню давно минувших дней! – развел руками Вервольф,– По вагонам!

– Ну, у нас ещё долгий путь впереди, – запрыгивая на ступеньки, произнес "адмирале", – Как-нибудь за рюмкой вечернего чая расскажешь!

– Всенепременно! Разве что не успею! – произнес ему вдогонку Сергей, пропуская вперед себя Флеша и Володю Капера.

Первые клубы мятого пара с характерным звуком вырвались на свободу из заточения чугунных цилиндров машины-компаунд и паровоз, под тихий лязг выбирающих слабину сцепок начал плавно увлекать состав за собой. На восток...

***

Поезд, не останавливаясь, обогнул Златоуст, так что особо полюбоваться городом не пришлось, но даже поверх вершин деревьев был виден красивый город на берегу небольшого озера, зажатого меж зеленых от покрывавшего их хвойного леса, гор.

Поезд мчался всё дальше от Златоуста, по заснеженным долинам меж седых вершин Урала.

Разбившись на группы, Советники занимались проработкой каждый своих вопросов – примерные зоны ответственности Илья им назначил сразу, и теперь координировать работу Корпуса, а вернее, той его части, что отправилась на восток, стало намного легче. Сейчас Илья периодически наблюдал, как парни в группках о чем-то оживленно дискутировали, потом принимались что-то записывать, потом опять о чем-то спорили вполголоса. А иногда и погромче.

Тогда Вервольф, сидевший отдельно от остальных, отрывался от карты Квантуна и немного осаживал крикунов.

Перед Ильей, а официально – вице-адмиралом Российского Императорского флота, командующим Эскадрой Тихого океана и командиром Корпуса Особых Советников Его Императорского Величества Модусом Ильей Сергеевичем лежали несколько экземпляров "Морского сборника" – первый, четвертый и седьмой номера за 1897год. Те самые, в которых Степан Осипович впервые опубликовал свои "Разсужден╕я по вопросамъ морской тактики". Конечно, в знаменитом труде Макарова содержались и спорные моменты, но много было действительно новаторского и нужного. Достать "Рассуждения..." отдельной книгой Илья не смог – они издавались до этого всего пару раз, фактически представляя собой перепечатку из "Морского сборника" – того самого, номера которого ему и достал где-то Вервольф, пока Илья общался с Императором да решал массу других насущных вопросов. "Читай, анализируй и делай правильные выводы, если хочешь стать настоящим командующим эскадрой!" – сказал ему тогда Сергей тоном, не терпевшим возражений. Была у него такая особенность – иногда, в нужный момент, сказать так, что даже мысли не возникало поступить иначе. Те главы "Рассуждений...", в которых Степан Осипович описывал таранную тактику, Илья, естественно, пропускал, а вот остальные – об артиллерийской стрельбе, маневрировании, важности морального состояния экипажей – всё это давало интереснейшую пищу для раздумий. Иногда – для коллективных обсуждений какого-либо спорного вопроса... Эх! Почему же в этом мире история пошла иначе, чем в его родном? Хоть и, казалось, почти всё так, как было и у них, но... Почему Макаров в этом мире умер в 1903 году, а не подорвался в последний день марта 1904г вместе со своим флагманским броненосцем? Почему её величество Судьба распорядилась так? Или, готовила место для того, кто должен занять место погибшего адмирала? Чтобы победить в войне. Чтобы история смогла пойти по иному пути. Но ведь для этого стоило всего-навсего не допустить гибели Макарова в тот хмурый мартовский день. Или, может, Судьба решила попробовать в этой роли именно его? Посмотреть, хватит ли у них всех сил на эту...нет, всё-таки авантюру – тут Вольф прав. Не безнадежная, конечно, но авантюра. Что ж, придется им всем стать на время героями авантюрного романа... Вот же занесла нелёгкая!

Илья в очередной раз оторвался от чтения, оглядев своих товарищей и, по совместительству, подчиненных. Вервольф всё так же, склонившись над картой, что-то замерял циркулем, потом сверялся с записями в рабочей тетради и ставил очередную отметку на карте. Он в общих чертах набрасывал план обороны Квантуна от японской осадной армии. Предложение ускоренными темпами усиливать Порт-Артурские форты он отмел на самом первом совместном совещании, заявив, что если эти форты понадобятся, значит, войну они уже проиграли. Поскольку ключ к обороне Артура вовсе не высота 203 – гора Высокая, а коммерческий порт Дальний. Пока Дальний в наших руках, пока оборона перешейка не взломана – до тех пор можно быть спокойным за судьбу Артура и эскадры. Но, как только Дальний приберут к рукам японцы, с этого момента падение Артура становится лишь вопросом времени. Исходя из этого, и строил свою оборонительную стратегию Сергей. Две недели, что они находятся в пути – хороший запас времени, чтобы просчитать и взвесить основные моменты плана. Тонкости, как заявил Вольф, обсуждать он будет с Кондратенко уже на месте. Как только Илья взашей вытурит из Артура Стесселя и Фока.

Скиф, вместе с Кацо и Ресвальдом, сидели за другим столиком, вынашивая планы по ведению войны в Манчжурии. Им, пожалуй, придется труднее всего – Линевич с Куропаткиным вряд ли обрадуются советникам и их советам. По крайней мере – на первом этапе их уж точно никто всерьез воспринимать не станет. Тут Вольф прав.

Третья группа – группа Вани Флеша. Им предстоит заняться операциями Владивостокского отряда крейсеров. Хоть они и не блокированы, как эскадра в Желтом море, но сторожащий их Камимура – тоже не подарок. Особенно, если учесть его численное преимущество над силами ВОК. Поэтому задача номер один на ближайшее время – привести во Владик корабли отряда Вирениуса. Тогда можно будет говорить с Камимурой на равных.

А дальше... Дальше – "война план покажет"...

А за окном мелькали полустанки, разъезды. Ненадолго останавливались в Миассе с его аккуратными домиками, расположившимися в окружении озер и лесов на берегу одноименной реки – пополнили запас воды, и снова – вперед!

***

Днём поезд остановился на довольно крупной станции. На торцевой стене протянувшегося вдоль перрона в основном одноэтажного (только в центре было два этажа) оранжево-белого кирпичного здания вокзала висела вывеска "Ст. Челябинскъ". Российский триколор развивался на высоком флагштоке над крышей из кровельного оцинкованного железа. На перронах высились ажурные столбы электрического освещения. В промежутках между вагонами можно было разглядеть город с широкими, но не мощеными улицами, вдоль которых стояли деревянные, в основной своей массе – одноэтажные дома. Их крытые железом крыши были прикрыты снегом, как и улицы города, отчего последние визуально казались ещё шире. Многочисленные лавки и какие-то склады окружали вокзал и станцию. Дальше, в городе, виднелись купола храма, сверкавшие позолотой в лучах зимнего солнца. Недалеко расположился Николаевский поселок – ровные ряды домиков и бараков для переселенцев. А многочисленные пути станции были заняты вагонами – пассажирскими, грузовыми, платформами. Уже начинали проявляться признаки того, что дорога находится на пределе своей пропускной способности из-за увеличения объема воинских перевозок. Нужно было срочно реорганизовывать систему движения. И Вольф и Илья это прекрасно понимали. И ещё со времени пребывания в Елагинском дворце было готово решение – на Байкале сейчас как раз находился министр путей сообщения Хилков. Он занимался немыслимым дотоле делом – организовывал и контролировал работу по прокладке железнодорожной колеи прямо по льду Байкала. Как только закончат эту работу, всю неуёмную энергию министра следует направить на организацию работы Транссиба по экстренным графикам военного времени. Поэтому соответствующее письмо Государя Императора к своему министру уже лежало в портфеле вице-адмирала Модуса. Ну а встречи с Хилковым им никак не миновать – дорога тут только одна. И на западный берег Байкала она выходит в одном единственном месте.

***

Конечно, интересно было бы проехаться или пройтись по улицам старого Челябинска, но время... Время неумолимо неслось вперед, и вскоре их поезд вновь рванулся на восток, что есть сил – наверстывать упущенное на бункеровке время. И замелькал за окнами калейдоскоп больших и малых станций – Курган, Петропавловск, полустанки, разъезды...

Всё так же стучали колеса на стыках. Всё также пейзаж за окнами вагонов стремительно убегал назад, а взору путешественников открывались всё новые виды. Уральские горы постепенно сменились бесконечной, до самого горизонта степью, однородность которой порой нарушали небольшие перелески да замерзшие озера. В её необъятных просторах лишь изредка виднелось жильё, но то тут, то там, попадались заснеженные стога – значит, степь не была такой уж дикой, как казалась на первый взгляд.

К вечеру следующего дня прибыли в Омск. Холодный, неприветливый ветер встретил их в этой столице Западно-Сибирского Степного края. Тот самый ветер, что летом нес пыль из степи и навевал тоску на каторжанина Достоевского, теперь мел поземкой по перронам станции. Именно тут, в Омске, они пересекли скованный льдом Иртыш, над гладью которого бережно держал дорогу своими могучими стальными клепаными руками огромный мост. Два его береговых пролета были небольшими, но зато шесть главных своими изящными фермами, казалось, парили высоко надо льдом зимней реки. Сам Омск – крупный город, со всеми его домами, гостиницами, магазинами и дворцами, училищами и кадетским корпусом, куполами православных церквей и соборов, шпилями костела и даже минаретом мечети, с вмерзшими в лед реки пароходами у заснеженных причалов – лежал к северу от железнодорожной станции, раскинувшись пестрым лоскутным одеялом на берегах рек Иртыш и Омь в месте их слияния, прикрывшись сверху серым покрывалом пасмурного февральского неба. Тревожным криком птицы прозвучал над станцией свисток паровоза, и приземистое здание Омского вокзала, вытянувшееся вдоль перрона, медленно поплыло в окнах вагонов назад, словно освобождая место другим пейзажам.

* * *

А пейзаж за окном всю первую половину следующего дня не отличался разнообразием – бесконечная сибирская степь. Заснеженная и, на первый взгляд – совершенно дикая и безлюдная. Как же отличалась она от таких привычных взору Вольфа обжитых степей Украины! Или, как сказали бы тут и сейчас большинство – Малороссии. Вновь мелькали небольшие станции с деревянными постройками и множеством грузовых вагонов, ждущих своей очереди на отправку по назначению. Затем начали попадаться редкие перелески. И вот, уже после обеда, на 1328 версте Западно-Сибирской железной дороги, их взорам предстало величественное зрелище – закованная в ледяной панцирь река Обь.

Могучие стальные руки моста бережно держали над ледяной гладью тонкую ниточку железной дороги, пока поезд на протяжении 820 метров летел по ней над замерзшей рекой. А на берегу – небольшая одноименная станция и поселочки при ней – сначала – у самой воды – мостостроителей, и уже у станции – пристанционный. Деревянные избы ровными рядами, местами стоящие почти вплотную, не очень красивые, выстроенные на скорую руку, несколько каменных домов и церковь в центре. Небольшая промежуточная станция Транссиба – одна из многих. Расположилась она всего в полутора верстах от моста и реки на слегка возвышенном месте, так, что с неё был виден и мост и сама река. Пока поезд заправлялся, советники дружно высыпали на перрон – размяться, подышать свежим морозным сибирским воздухом, да сходить на станцию в буфет – перекусить чего-нибудь для разнообразия. Кормили их в поезде просто замечательно, но человек – такое существо, которому всегда хочется разнообразия и чего-нибудь новенького... Но большинство стояли на перроне станции, любуясь видом могучей сибирской реки, самой длинной реки России, над которой огромными клепанными пролетами повис железнодорожный мост, который они только что проехали.

– Лепота! – пробасил Капер, глядя на переплетение стальных балок моста, контрастным узором выделяющееся на фоне заснеженной реки и таких же белых берегов и прекрасно видимым в чистом морозном воздухе даже с такого расстояния. От ближнего, правого берега реки, к противоположному, покрытому местами бело-зеленым лесом, по мосту сейчас как раз катился поезд, спешащий из Сибири в европейскую часть необъятной России.

– Да, Володя, красиво! – согласился стоящий рядом Вервольф.

Сквозь стальное кружево моста струился дымок и пар идущего на запад паровоза. Морозец легонько покусывал за щёки и нос, напоминая – ты – в Сибири!

– Вот только захолустье, конечно, ещё то, – прозвучал за спиной голос Флеша.

– Да-да! Глухомань! – вторили ему советники.

Вольф, улыбаясь, повернулся к ним:

– Глухомань, говорите? Захолустье? – его физиономия всё шире расплывалась в улыбке, – А если я скажу, что мы сейчас с Вами находимся в будущем третьем городе России после Москвы и Питера?

– Да ну нафиг! Не смеши, Вольф!

– А я серьезно. Это сейчас он – мало кому известный безуездный город Ново-Николаевск – бывший поселок мостостроителей, а теперь – пристанционный поселок и город переселенцев при станции "Обь", в шесть улиц и четыре десятка кварталов. А в будущем это не что иное – как Новосибирск, господа Особые Советники! – Сергей обвел взглядом слегка ошарашенных товарищей, – Вот так вот! За столетие – из захолустья в третий по населению город страны.

Советники задумчиво озирались вокруг – ведь они сейчас стояли, фактически, в самом центре будущего мегаполиса. А Вольф тем временем продолжал: