355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Котов » Раненые звезды (СИ) » Текст книги (страница 6)
Раненые звезды (СИ)
  • Текст добавлен: 20 марта 2021, 06:30

Текст книги "Раненые звезды (СИ)"


Автор книги: Сергей Котов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Я молчал, переваривая информацию. Нет, у меня не было никаких сомнений, что Катя говорит правду. Я это чувствовал. Но мне, наверно, впервые в жизни стало по-настоящему страшно.

– Как думаешь, как долго у вас это будет получаться? – спросил я, чувствуя, как непривычно скрипуче звучит мой голос, – как долго вы сможете затыкать все дыры?

– Умница, Гриша, – в этот раз улыбку я не ощутил, но почувствовал кое-что другое. Непривычную нежность в ее голосе, – отличный вопрос. Нет, долго мы так не сможем. Даже у нас ресурсы ограничены. А с национальными правительствами и другими игроками договориться не удается. Каждый уповает на «авось». Думаю, еще год-два мы продержимся. Едва ли больше.

– И какой же план? – спросил я.

– План? – Катя сделала вид, что не поняла.

– Как вы собираетесь обеспечить выживание?

– Есть только один шанс остановить деградацию системы, – ответила Катя, – нужно направить экспансию во вне. В космос. Но для этого есть непреодолимые препятствия.

– Что за… – я хотел спросить «что за препятствия», но в этот момент раздался звук тяжелого удара; металлическая стена резервуара загудела. От неожиданности я прикусил язык. Катя едва успела включить фонарик, как последовал второй удар, еще сильнее первого. Со стороны двери посыпалась ржавчина.

12

– В лодку, быстро, – скомандовала Катя, – рюкзаки захвати.

Я немедленно выполнил ее распоряжение. В лодке вибрация ощущалась не очень сильно, хотя волны поднялись так высоко, что грозили вот-вот начать перехлестывать через бортик.

– Ложись на дно. Закрой все светлые части тела курткой. Что бы ни случилось, не высовывайся. Снаружи начинается закат – может, и прорвемся…

Я послушно лег на пахнущее резиной дно, и натянул на голову капюшон. Через секунду почувствовал легкую вибрацию от включенного электромотора, мы двинулись вперед. Раздался еще один мощный удар. Я всерьез начал опасаться, что оглохну. Но удары внезапно прекратились, и на время снова вернулась тишина, нарушаемая только плеском потревоженной воды, и едва слышным гудением электромотора.

– Поняли, что дверь не самая обычная, – прокомментировала Катя, – сейчас взрывчаткой попробуют. Вовремя мы убрались – а то могло контузить. Сейчас держись! – сказала она громе, и вовремя: резиновое дно ухнуло куда-то вниз, чтобы через секунду больно ударить меня по рукам.

Сложно оценить, как быстро мы двигались: Катя выключила фонарик, а движение воздуха в затхлой влажной тьме создавало обманчивое ощущение сильного сквозняка. Но, когда, наконец, раздался взрыв, я понял, что мы успели пройти довольно большое расстояние. Несколько сотен метров – не меньше.

– Быстро учатся, – сказала Катя, – думала, хоть до ночи фора будет. Сейчас старайся не шевелиться, мы наружу выплываем!

Прежде, чем замереть на дне лодки, я успел заметить красные отсветы, играющие на влажных стенах узкого тоннеля. А потом я почувствовал, что мы оказались на открытом пространстве.

Сильнее всего я опасался, что нас уже ждали снаружи. Если наши преследователи оказались настолько прозорливыми, что смогли обнаружить вход в убежище, что им мешало найти из него выход? Но, должно быть, время работало на нас. Прочесывание местности и работа с архивами – это все довольно долго. Как бы то ни было, мы успели проскочить.

Когда почувствовал, что мы начали замедляться, я осторожно пошевелился, и приподнял голову. Сходу сориентироваться не удалось, мы были слишком близко к высокому, поросшему жухлой травой и обильно присыпанному осенними листьями берегу. Прямо в центре берега зияла огромная, в человеческий рост, труба коллектора, забранная ржавой решеткой.

– Что смотришь? Приготовься, как подойдем ближе – хватайся за решетку, и тяни на себя. Я дам назад мотором, старайся удержаться ногами, не свались в воду! – скороговоркой проговорила Катя.

– Куда тянуть-то? – спросил я, – в какую сторону?

– На себя, сказала же! – прошипела Катя.

Лодка ткнулась носом в решетку, больше времени на расспросы не оставалось. Я обхватил ногами плотный резиновый борт, схватился за решетку поухватистее, и дернул на себя. Как раз в этот момент Катя переложила мотор, и лодка резко отскочила назад, как мячик. К моему удивлению, решетка легко поддалась: отрылась вправо с легким скрипом. Катя снова переключила режим мотора, и мы двинулись вперед, в плещущую темноту, отчетливо пованивающую канализацией.

Когда мы уже были внутри, Катя неожиданно остановила лодку.

– Решетку закрой, – сказала она, – так выиграем еще несколько минут. А то и часов.

Я молча развернулся, и снова дернул решетку на себя. Та встала на место, как влитая. Снаружи полыхал закат при ясном небе: большая редкость для московской осени. Всего год назад в такую погоду я бы отправился на пробежку в парк; тогда будущее виделось таким ясным, а перспективы такими радужными… работай себе, прокачивай навыки, повышай уровень – и все будет в шоколаде. Покупка квартиры, казалось, была не за горами, и дальше – семья, дом, а, может, и свое дело? Кто знает, как оно могло бы сложиться? Я стиснул челюсти, и заставил себя смотреть вперед, в наступающую черноту.

Труба коллектора была очень длинной. По моим прикидкам, мы проплыли уже пару километров – и никаких боковых ответвлений, и, разумеется, никакой вентиляции. Дышать становилось все труднее. Вонь, влажность и мало кислорода. Кстати, интересно, куда он девается? Разве что бактерии пережигают. Их тут действительно много – вон, на стенах целые отложения, совсем как строматолиты, окаменевшие останки цианобактериальных матов, самых древних обитателей Земли… Про эти маты нам в отряде поисковиков рассказывал профессиональный археолог. Мы тогда нашли плиту необычную – думали, остаток бетона от ДЗОТа. Но все оказалось проще: ледник в палеолите принес кусок древней подложки материковой плиты, и ее использовали как часть естественного рельефа при создании укрепрайона. Только теперь я сообразил, что довольно отчетливо вижу окружающее. Вода тут светилась изнутри – и куда более ярко, чем в коллекторе. Призрачное такое, зеленоватое свечение, от которого становилось не по себе.

– Кать? – тихо спросил я, – какого фига тут происходит? – я указал на воду.

– Не парься, – ответила Катя; несмотря на смысл сказанного, ее голос звучал напряженно, – радиопротектор будет действовать еще почти сутки. А протектор у нас очень хорош. Стоит, как самолет – но свою работу выполняет на ура. С таким мы бы даже в Чернобыле выжили.

– Ну, там довольно многие выжили, – я пожал плечами, – потом, правда, мучились малость…

– С нашим протектором мы бы выжили даже в четвертом энергоблоке во время аварии. Так понятнее?

– Да, – я кивнул и покачал головой, – извини. Сказывается нервотрепка постоянная. И потом: разве радиацию может быть видно? Почему вода светится?

– С физикой у тебя так себе, – вздохнула Катя.

– Смотря что понимать под физикой, – я улыбнулся, напряг бицепс и продемонстрировал ей. Мышцы было отчетливо видно даже под курткой.

– Это называется черенковское излучение, – сказала Катя, улыбнувшись; то, что она не стала язвить или грубить в ответ меня, конечно же, обрадовало, – скорость света в разных средах неодинакова. Гамма излучение выбивает из вещества быстрые электроны. И скорость этих электронов может превышать фазовую скорость света в воде. Поэтому, когда они движутся, возникает нечто вроде ударной волны. Отсюда такой эффект.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Стоп. Это значит, что вода радиоактивна? – спросил я.

– Донные отложения в коллекторе, – пояснила Катя, – мы сейчас проходим самый зараженный участок. Перед выходом на поверхность эффект постепенно сойдет на нет.

Так и случилось. Когда пахнуло свежим воздухом, призрачное тревожное свечение исчезло. Я еще никогда в жизни так не радовался скупым звездам, высыпавшим на все еще подсвеченным градиентом заката неожиданно высоком небе.

Становилось прохладно. Я даже опасался заморозков. Долго сидеть в неподвижности, обдуваемым ветром в выстуженной резиновой лодке – так себе удовольствие.

– В рюкзаке – химические нательные грелки, и утепленные куртки, – словно услышав мои мысли, сказала Катя, – достань по комплекту, себе и мне. Хорошо?

Она все так же сидела возле двигателя. Руля у лодки не было – она управлялась поворотом самого винта. Я полез в рюкзаки и достал то, что она просила. Нательные грелки были мне знакомы по зимним вылазкам с поисковиками, но эти были какие-то особо продвинутые: тонкие, но с большой площадью.

– На сколько грелок хватит? – спросил я, протягивая комплект Кате.

– Часов на двенадцать, – ответила она, – сейчас не особо холодно. Реакция будет идти медленнее.

Внушительно. Значит, не замерзнем, даже сидя неподвижно.

– А долго нам плыть? – продолжал я, пристраивая на торсе грелку, и надевая поверх теплую куртку.

– Если не тормознут до МКАДа, то, надеюсь, часов двенадцать. В нашем деле непредсказуемость – серьезное преимущество. Вряд ли какому аналитику придет в голову, что мы будем достаточно наглыми для того, чтобы долго бегать по реке. Но посты могут выставить, на всякий случай.

Я мрачно улыбнулся, глядя на приближающуюся светящуюся гирлянду первого Бесединского моста.

13

В это раз нам повезло. Если посты и были – то нас они проворонили. Лодка шла удивительно тихо. Катя старалась держаться берега – и это было разумно: черной точке легко затеряться среди береговых кустов. Уже за Беседенскими мостами пару раз встретились груженые щебнем баржи, идущие встречным направлением. Я опасался, что кто-то из команды может полюбопытствовать, и подсветить нас прожектором – но, опять же, совершенно напрасно.

Когда очередная баржа прошла мимо, и бухтение ее двигателя растаяло за поворотом русла, над рекой стало удивительно тихо. Где-то вдалеке шумели автострады, но привычный ровный городской гул пропал. Только вода тихо плескала на носу ходкой лодки, да чуть гудел электромотор.

– Кать? – осторожно спросил я.

– Да, – ответила она, вглядываясь куда-то вдаль.

– Куда мы сейчас? В убежище? Или поменяем транспорт, и продолжим бега? Как долго это будет продолжаться? Нас ведь нагонят, в конце концов.

Она вздохнула, помолчала полминуты, потом все-таки ответила:

– Нет, мы не в убежище. Я решила сделать неожиданный ход. Понимаешь, ситуация очень уж нестандартная. Того, что случилось – быть никак не могло.

– Какой ход?

– Хочу проверить одну теорию, – она снова вздохнула, и взглянула на меня, – честно говоря, давно хотела. Но ты очень долго не находился, – она улыбнулась.

– Надеюсь, эта проверка не на плато Путорана будет? – спросил я.

– Нет, – Катя покачала головой, – слишком далеко. Да и не должно было там остаться ничего ценного.

– Кстати, что ты там искала? – спросил я, – на Плато?

– Следы. Как обычно – мы, простые люди, можем искать только косвенные следы, – Катя пожала плечами, – уверен, с тобой мы бы нашли намного больше. Вряд ли это представляло бы практическую ценность – но это было бы очень интересно для истории.

– И как? Следы нашлись?

– Нашлись, – кивнула Катя, – даже более чем нашлись… это плато – один большой след применения тектонического гравитационного оружия, судя по всему. Направленное локальное воздействие на кору. Мы уже можем опознать такие технологии, но пока даже не близки к пониманию, как оно на самом деле работает. Если ты не в курсе – все Плато – это один сплошной вулкан. Точнее, вулканическая провинция. Остатки тех вулканов называются траппы, и они…

– Я в курсе, – ответил я, – у нас один знакомый из отряда очень любил про свой поход на плато рассказывать. Значит, сейчас мы направляемся в место, где тебе тоже встретились подобные следы?

– Что-то вроде того, – согласилась Катя, – плюс моя чуйка.

– Чуйка? – переспросил я.

– Чуйка, чуйка, – Катя согласно закивала, – спасала меня не раз. Вот и теперь мне кажется – именно там есть нечто очень ценное. И я даже примерно предполагаю, что именно. Если оно действительно там – мы сможем без потерь выйти из сложившегося кризиса.

Я вздохнул. Помолчал минуту, сделав вид, что удовлетворился ответом. Потом все-же сказал:

– Кать…

– Да? – она сидела вполоборота, делая вид, что чем-то очень заинтересовалась на другом берегу.

– Как все-таки называется твоя организация? – спросил я, – ты не ответила в прошлый раз.

– Я думала, ты итак понял, – Катя неожиданно мягко улыбнулась, – у нее нет названия. И это – залог нашего успешного выживания. Очень сложно уничтожить то, для чего даже слова не придумали.

– А когда ты познакомишь меня со своими боссами? Ну, мы же должны как-то обговорить условия сотрудничества, там… другие важные вещи. Ты многое объяснила – но далеко не все.

– Гриша, Гриша… – вздохнула Катя.

– Гриша, Гриша, – подтвердил я, – уже двадцать три года, как Гриша.

– Жаль, что ты не принял предложение во время службы. Сейчас тебе было бы намного проще.

– Ты о чем? – насторожился я.

– Я про то, когда тебе предлагали поступать в Академию, – спокойно объяснила Катя, – тогда у тебя была какая-то оперативная подготовка. И ты бы не задавал странных вопросов.

– Ты про того чувака из контрразведки, что ли? – уточнил я, – который год пытался меня завербовать, на патриотической основе? Стоп! Как долго вы за мной на самом деле следили? – я почувствовал, что в лодке стало неожиданно холодно; куда холоднее даже, чем на глубине, под темной маслянистой водой.

– Да успокойся ты, – Катя небрежно махнула рукой, – мне только час назад твое полное досье сбросили. Как раз сейчас просматривала, – она показала на свои глаза; если приглядеться – можно было разобрать легкое мерцание на радужке. Продвинутые линзы. Круто, что сказать.

– Ясно, – кивнул я, – так когда будет нормальная встреча? И нормальный разговор?

– Гриша, – Катя снова мне улыбнулась, – я полномочна принимать любые решения, и обсуждать любые вопросы, касающиеся нашего сотрудничества. Если мы о чем-то договоримся – не сомневайся, так и будет. Или тебе нужна официальная бумажка с подписью? Что касается руководства. При нормальных обстоятельствах вы, конечно же, никогда не встретитесь. Это и называется глубокая конспирация.

– Ясно, – кивнул я, отвернулся, и стал глядеть на набегающую темную воду.

– Кстати, пока не забыла, – сказала Катя, – твоих родителей пришлось эвакуировать. Они в безопасности, и ни в чем не нуждаются.

– Спасибо, – ответил я, – когда с ними можно будет связаться?

– Не раньше, чем разрешится этот кризис, – ответила Катя.

Я снова вернулся к наблюдению за водой. Но на душе у меня стало значительно легче.

В какой-то момент я, видимо, задремал, и проснулся оттого, что Катя легонько толкала меня в плечо. Лодка лежала в дрейфе с выключенным мотором.

– Что случилось? – спросил я шепотом, осмотревшись в поисках угрозы.

– Ничего, все в порядке, – ответила Катя, – благополучно прошли Коломну. Еще немного – и я поверю, что нам удалось уйти. На вот пока, нужно перекусить обязательно – неизвестно, когда потом представиться возможность, – она протянула мне уже разогретый пластиковый пакет с приборами из комплекта знакомого мне рациона.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Спасибо, – сказал я, принимая угощение. Я действительно был очень голоден.

Мы молча перекусили, потом Катя вернулась на корму, и включила двигатель. Лодка с легким плеском двинулась вперед.

– Слушай, может, я тебя сменю, а? – предложил я, – а ты поспишь пару часов?

– Нет, – Катя покачала головой, – ты путь не знаешь.

– Так можно же объяснить! – возразил я.

– Долго и ненадежно. А навигатора для тебя у меня нет. К тому же, я продержусь на стимуляторах – а вот тебе очень важно быть утром хоть как-то отдохнувшим. Нам потребуются все твои способности.

– Думаешь, так легко мне уснуть будет? – вздохнул я, – глядя на то, как ты работаешь?

– А ты на воду гляди, – улыбнулась Катя, – получилось один раз, получится и второй.

Я не нашелся, что ответить. И действительно стал глядеть на воду, в которой отражались россыпи скупых подмосковных звезд.

14

В следующий раз я проснулся, уже когда на востоке чуть брезжил рассвет. Большая и широкая река сменилась узеньким потоком, почти ручейком, на котором непонятно как помещалась лодка, умудряясь при этом не задеть поросшие камышом берега. Кругом была шуршащая падающими листьями непроходимая чаща.

– Где это мы? – спросил я, потягиваясь.

– Шатурский район, – ответила Катя, – речка Полиха. Уже прошли Цну… слушай, а займись завтраком, ладно? Я отрываться не хотела – скоро рассвет, а до места идти еще прилично.

– Конечно, – с готовностью кивнул я, подвигаясь к рюкзакам, – надо меня раньше разбудить было!

– Зачем? – улыбнулась Катя, – ты как раз вовремя.

Пока я разогревал завтрак, речушка вдруг сильно расширилась, и превратилась в одно из торфяных озер, в изобилии разбросанных по Шатурскому району. Катя продолжала уверенно править лодкой, не снижая скорости, и вскоре мы снова вернулись в русло реки, уже на противоположном берегу.

– То место, куда мы направляемся, – сказала Катя, складывая одной рукой мусор в контейнер из-под рациона, – находится прямо посреди деревеньки. Мы не можем никак его изолировать от внимания местных жителей, и это самая тонкая часть моего плана. Если ты обнаружишь то, что я ожидаю – это же смогут увидеть и все местные жители. Поэтому действовать надо будет быстро.

– Это я могу, – подтвердил я, и спросил: – а где мы возьмем инструмент для раскопа?

– Инструмент? – Катя недоуменно замигала.

– Ну, там лопаты хотя бы, – я пожал плечами, – хотя и металлодетектор, наверно, был бы не лишним. Та штука, которую я нашел в карьере – она казалась металлической.

– А, ты об этом, – ответила она, – думаю, делать раскопки необходимости не будет. Та штука, которая там должна находится – она или непосредственно на земле, или прямо в воздухе.

Я посмотрел на Катю. В рассветных сумерках выражение лица разобрать было сложно – но, похоже, она не шутила. Поэтому я просто вздохнул и промолчал.

Когда лодка ткнулась носом в густо поросший камышом берег, уже совсем рассвело. Утро вышло морозным; на жухлой траве блестел иней. Ночные заморозки – обычное дело для ясной погоды осенью.

Мы забрали рюкзаки, а лодку Катя решила оставить, как есть, вместе с электромотором. Сказала, что лишний груз нам совершенно ни к чему. «Вот повезет кому-то», – подумал я.

Пройдя по тронутым морозам грунтовым тропинкам между заборами участков, уступами спускающихся к речке, мы вышли на широкую деревенскую улицу. Впрочем, асфальтом тут тоже и не пахло, так что ночные заморозки оказались очень кстати. Иначе все ботинки давно были бы грязи.

Улица вела к невысокой аккуратной церквушке с синей крышей, и небольшому деревенскому погосту. Чуть левее погоста, в сторону речки, концентрическими кругами лежало несколько крупных валунов, практически полностью утопленных в грунт. Кое-где виднелись следы раскопов. Но самое интересное было в центре этого круга. Там, прямо в воздухе, сантиметрах в тридцати над почвой, висел плоский черный блин; довольно крупный – пара метров в диаметре. Его чернота не была абсолютной: он влажно поблескивал на утреннем солнце, словно был выкрашен глянцевой краской.

– Что это за место? – спросил я, – похоже на какое-то капище. Кстати, я говорил, что в Царицыно, где мы были – есть одно действующее? Как раз на курганах?

– Это мегалитический памятник, – ответила Катя, – древняя обсерватория. Очень вероятно, что культовое сооружение, так что ты прав. – Отвечая, она не переставала напряженно и пристально на меня глядеть, – скажи… ты видишь что-то еще? – наконец, спросила она.

– Эту черную штуковину? – я указал рукой на диск.

Катя посмотрела в указанном направлении. А потом, без всякого предупреждения, как подкошенная упала на колени, и спрятала лицо в ладонях. Растерянно глядя на ее спину, я не сразу сообразил, что она рыдает.

Я растерянно всплеснул руками. Потом присел рядом с Катей, и аккуратно погладил ее по спине. Всхлипы стали реже, потом вовсе прекратились. Она, не поднимая головы, сделала глубокий вдох. Потом выпрямилась, и посмотрела на меня. Мне кажется, ради такой улыбки, которую она мне подарила, мужчины должны быть готовы решительно на все: или полезть в огонь, или даже приготовить борщ.

– Ох, да что же это я, – Катя поднялась, отряхиваясь, – наверно, побочка от стимулятора.

– Тебе нужна помощь? – спросил я тревожно.

– Нет, все в порядке, – Катя покачала головой, – но нам надо скорее двигаться. Рюкзаки не забудь!

– Куда двигаться? – спросил я, и недоуменно заморгал.

– Туда! – Катя решительно указала на черный диск; я вздрогнул. – Знаю, мне тоже страшно, – продолжала она, – но это наш единственный шанс.

– Это что-то типо портала что ли? – спросил я.

– Древняя транспортная система, – ответила Катя, – другие видящие обнаруживали ее следы, и мы построили теоретическую модель, которая позволила вычислить критические точки входа. Мы знали, что здесь что-то должно быть – но у нас не было видящего, чтобы это что-то обнаружить.

– А другие организации? Правительство? Почему не обнаружили?

– У них не было модели, – Катя с улыбкой пожала плечами, – но нам действительно пора. Вход нужно закрыть изнутри – тогда местные не смогут его обнаружить. Скорее, – она посмотрела куда-то в сторону церквушки. Там, подозрительно косясь в нашу сторону, ковыляла бабулька с двумя огромными сумками.

Катя решительно двинулась к висящему в воздухе диску. Мне ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней.

Я пошел первый. Вовсе не потому, что Катя настаивала – просто мне это показалось правильным. Я ожидал чего угодно: плеска воды, дикого ускорения, как в фильмах показывают, или резкого перехода, когда хлоп: и ты уже в другом месте. Но внутри диска оказалась абсолютная чернота и тишина. Сердце неприятно зачастило, подкатывая к горлу. Прошиб холодный пот – когда я понял, что не могу найти дорогу обратно: сделав пару шагов, вытянув вперед руки, я не обнаружил совершенно ничего. «А что, если это ловушка? Что, если она этого и добивалась – запереть меня в этом черном нигде?» – стучала в голове постыдная паническая мысль. А потом, совсем рядом, послышался спокойный и веселый Катин голос:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ну вот, мы закрылись, – сказала она, – ты где?

Свет маленького светодиодного фонарика в Катиной руке показался мне спасительной путеводной звездой. Я облегченно вздохнул.

– Эй! Ты чего? – обеспокоенно спросила Катя.

– Не люблю темноту и замкнутое пространство, – ответил я, – даже на лифтах стараюсь не ездить без необходимости.

Катя удивленно округлила глаза.

– Вот как, – сказала она немного растерянно, – ну да ладно. Это не замкнутое пространство. Вот увидишь, пошли! – она сделала приглашающий жест рукой.

Мы оказались в каком-то узком коридоре с серыми каменными стенами. Вниз уходили ступени, сделанные из такого же камня. Катя уверенно пошла по этим ступеням.

– Куда это мы перенеслись? – спросил я, – этот круг – он что-то вроде портала между измерениями, да?

Катя рассмеялась.

– Извини, – сказала она, успокаиваясь, – но ты пересмотрел кинофантастики. Или в игры переиграл. Игры с пространством – это технологии высшего порядка. И они не могут пережить сотни миллионов лет на автоматическом обслуживании. Нет, тут более надежная и простая система, построенная всего-то на оптической иллюзии.

– Ясно, – кивнул я, хотя на самом деле ясно совершенно не было, – так куда мы все-таки идем?

– Скоро увидишь, – Катя повернулась ко мне, и заговорщически подмигнула.

Спуск был довольно глубоким – мы шли больше часа. Узкий тоннель с лестницей привел нас внутрь такого же каменного помещения цилиндрического сечения, напоминающего платформу метро глубокого залегания, только поменьше. Слева от нас, у самой стены стояло нечто, что я поначалу принял за обтекаемую голову какого-то жука – потому что поверхность этого предмета была сделана из материала, дающего разноцветные желто-зелено-синие блики, как хитин. Оно было ростом с человека, и походило на лежащий на боку гигантский снаряд, покрытый странными обтекаемыми выступами, немного похожими на крупную морскую гальку.

Катя уверенно направилась к этому предмету. Я, пожав плечами, последовал за ней.

– Встань здесь, – она указала на небольшую площадку, расположенную справа от «головы» предмета.

Я послушно занял указанное место. В этот момент часть борта объекта исчезла, открывая проход в просторный салон. В том, что это был именно салон не могло быть никаких сомнений – внутри были широкие, мягкие на вид кресла с высокими спинками, разделенные обтекаемыми белыми столиками. Там было даже что-то вроде иллюминаторов. Они засветились изнутри, и на них появилось черно-белое изображение, похожее на рентгеновское. На изображении было нагромождение линий, полостей, каких-то валунов. Внизу, под всем этим, находилось что-то вроде более-менее однородной плиты.

– Нравится? – улыбнулась Катя, – давай же, заходи! – она легонько толкнула меня в спину.

С облегчением опустив рюкзак на шершавый пол капсулы, я с наслаждением вытянулся в кресле. Проход внутрь исчез так же, как и появился – бесшумно и быстро. Я оглядел внутренности аппарата. Приглушенный желтоватый свет шел от потолка. Впереди салона было два круглых иллюминатора, силуэты которых снаружи я принял за глаза насекомого. Сейчас они были совершенно темными. Материал кресел напоминал дорогой мягкий пластик.

Обычно каждый вид транспорта имеет свой запах. Современные поезда пахнут железом, пластиком, новой обивкой и санитайзерами. Самолеты – стерильной сухостью, озоном и приятной химией, которой чистят салоны между рейсами, совсем чуть-чуть – авиационным керосином. А тут пахло едва уловимой затхлостью. Такой запах бывает в автомобилях, которые несколько лет простояли в гараже без движения.

Пока я оглядывался, капсула пришла в движение. Я почувствовал легкий толчок, черно-белый пейзаж за иллюминатором поплыл справа налево.

– Ну все, – сказал я, завороженно глядя на мелькающие тени, – давай рассказывай уже: что это за штуковина, почему ты уверенна в ее безопасности, и главное – куда и зачем мы направляемся?

– Хорошо, – кивнула Катя, – отчего ж не рассказать? Мы внутри аварийной капсулы транспортной системы инопланетной цивилизации, которая пыталась колонизировать наш мир около двухсот пятидесяти миллионов лет назад.

– Неожиданно, – вздохнул я, пытаясь собраться с мыслями, – куда мы направляемся? Есть какое-то представление? И почему эта штуковина до сих пор работает? Я ведь правильно понимаю – колонизация не получилась? Почему они оставили все это? – я жестом указал на внутренности капсулы.

– Потому что это аварийная система с колоссальным запасом по самовосстановлению, – ответила Катя, – но, конечно же, не все участки уцелели. Просто среднерусской равнине повезло: тут кристаллическая плита мало изменилась. Вот тоннель и сохранился. А направляемся мы туда, куда и должен вести аварийный тоннель: к эвакуационному кораблю. И оставили они все это по одной простой и очевидной причине – их аванпост был уничтожен до того, как они смогли воспользоваться аварийной системой.

– Кто их уничтожил? – спросил я, – почему? Они ведь должны были оставить какие-то следы! Хотя, да… понятно.

– Мы не знаем, кто их уничтожил, – Катя пожала плечами, – но очень бы хотели это выяснить. А следы той битвы насколько обширны, что даже простые люди могут их легко обнаружить. Мы предполагаем, что их аванпост находился на плато Путорана. И против них было применено гравитационное оружие, буквально утопившее аванпост в лаве. Кстати, именно это событие привело к самому масштабному вымиранию в истории Земли.

– Ясно, – кивнул я, – а эти штуки, – я указал на иллюминаторы, где мелькающий монохромный пейзаж слился в сплошные серые линии, – это что-то вроде рентгена?

– Думаю, да, – ответила Катя, – плита внизу – это как раз и есть кристаллическая платформа, на границе которой проложен тоннель. Но ты же понимаешь – эту капсулу я вижу впервые, так же, как и ты. Раньше мы могли только строить теоретические догадки о ее свойствах и спецификациях.

– Теоретически? – спросил я, – для любой теории нужна база. Откуда вы ее брали?

– О, это самая интересная часть работы, – улыбнулась Катя, – множество свидетельств древних видящих осталось в виде письменных памятников. Махабхарата, Рамаяна, Пятикнижие… ты когда-нибудь пробовал их читать?

Я развел руками, и улыбнулся.

– По статистике, даже среди людей, которые считают себя верующими, Пятикнижие, или Ветхий Завет, действительно читали менее одного процента. А поняли написанное и того меньше. А там много интересного, поверь. Описание коммуникационных технологий, электричества, радиоактивности, реактивного движения. В общем, всего того, что современному человеку опознать было бы не трудно. К примеру, трагическая гибель сыновей Аарона – это ведь типичное нарушение правил техники безопасности при работе с высоковольтным оборудованием! В общем, когда мы много читаем – мы становимся своего рода видящими.

Помолчали. Я стал даже задремывать, когда почувствовал, что капсула начала замедляться.

– Приехали? – спросил я.

– Вероятно, – ответила Катя, напряженно вглядываясь в иллюминатор.

– Есть представление, куда нас привезли? – спросил я.

– Есть, – кивнула она, – с высокой степенью вероятности, я знаю, где мы. Поэтому одевайся как можно теплее. Не забудь грелку, еще остался комплект. И активируй сразу после того, как мы выйдем.

– Принял, – кивнул я, разбирая снаряжение из рюкзака.

Мы оказались в точно таком же цилиндрическом помещении, из которого отправлялись. Вход в тоннель загораживал сам аппарат, да, честно признаться, мне не очень-то и хотелось смотреть туда. Всю дорогу я был очень благодарен неведомым инженерам за рентгеновские иллюминаторы; без них мне было бы совсем не хорошо. Да, я хотел как можно скорее выбраться из подземелья. Поэтому поднимался по каменной лестнице, не обращая внимание на жару; в конце концов, термобелье из рюкзачного комплекта, и снаряжение оказались очень хорошими – без труда отводили лишнюю влагу.

Наконец, уже наверху, я шагнул в указанном Катей направлении. И тут же сбился с дыхания: кругом была жесткая снежная буря, а ветер чуть не сшиб меня с ног. Мы вышли прямо из какой-то гранитной скалы. Я с трудом прошел пару метров, и осмотрелся. Скала это была очень необычной: выщербленный гранит вздымался вертикально вверх, на высоту тридцати метров. Это была даже не скала, а столб. Приглядевшись, сквозь белое марево я смог разглядеть еще несколько таких же.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю