Текст книги "Игрушка для императора"

Автор книги: Сергей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Я накинул на наследника сухой варркановский плащ, а сам присел рядом.

Холод не страшен мне. Я варркан. И организм знает, что делать. Чтобы забыть о холоде. Чтобы не вспоминать о горячем огне. И чтобы не слушать тихие всхлипывания наследника.

Вздыхай, не вздыхай, но ясно одно. Оливер не так уж и крут. Всего несколько неприятных часов в холодной воде и сила воли покинула его. А что будет впереди? Обуза. Если я не приведу его в порядок, то мне придется не сладко.

Я положил ладонь на лоб Оливера. Он вздрогнул, но ничего не сказал.

– Положи руку на сердце, – попросил я его. По легкому движению я понял, что он выполнил просьбу, – Хорошо. Сейчас будет немного больно. Но ты потерпи. Я делаю это ради тебя.

Не дожидаясь согласия или несогласия наследника, я резким движением откинул его голову, а второй ладонью нанес Оливеру удар чуть ниже гортани. Наследник коротко захрипел, и тело его обмякло.

Это ненадолго. Несколько минут. Пусть его душа отделится от уставшего тела. Так нужно. Я не могу колдовать над телом, в котором обитает душа. Пусть полетает. Рядышком.

Прикоснувшись кончиками пальцев к вискам временно мертвого наследника, я прикрыл глаза и доверился сознанию варркана. Пришло его время. Пусть покажет, на что способны души тех, кто скрывается в его бездонных глубинах.

Где вы, души давно умерших холдеров и магов? Придите и сделайте из этого маленького тела камень. Где вы, души воинов и великих воителей. Придите и сделайте из этого маленького тела железо. Ветер, унеси с собой его страх. Вода, смой с него неуверенность и робость. Ночь, наполни его жилы ненавистью и злобой. Но оставь чуть-чуть места для любви. Чуть-чуть. Любовь не занимает много места.

Дикий крик разорвал ночь на две половины. Ту, в которой над нами витала душа наследника, наблюдая за великим чародейством. И та, в которой лежали, вцепившись друг в друга два тела. Тело варркана, отдававшего часть себя. И тело юноши, впитывающего в себя частички знания и мощи варркана.

Я не мог иначе. Я знаю, что это против всех правил. Варркан не обязан, да и не должен ни с кем делиться своими знаниями и силой. Но если я не сделаю этого, то наследник просто умрет. Не сейчас, так через день. Не через день, так через два. Потому, что с таким телом, такими мыслями и такими знаниями в этой земле не выжить.

Когда Оливер очнулся, я занимался вполне уважаемым занятием. Ловил выпущенные нелюдями камни и отправлял их обратно. Причем точность и кучность с моей стороны была гораздо лучшей, нежели у моего противника. Практически каждый булыжник достигал своей цели, и с берега то и дело раздавались вопли боли и негодования. Простым камнем нелюдь не убьешь, но нервы потрепать можно.

– Что со мной? – Оливер приподнял голову, морщась от боли. Последствия варркановского проникновения.

– По голове попало, – соврал я, направляя плот на самую середину реки. В этом месте она как раз расширялась достаточно, чтобы спокойно, не заботясь о сопровождающих, отвлечься от града камней.

– По голове…, – наследник сжал виски, – Как-то странно все. Необычно.

Будет странно, если в голову забили черт знает что. Но до поры до времени знания скрыты. Если я все рассчитал правильно, то они раскроются в полной мере только в минуты опасности. А пока только повышение общих жизненных показателей.

– Жарко, – Оливер скинул мой плащ и вытер со лба пот. Первые признаки нового воспитания. Даже утренний сырой туман не берет, – Послушай, варркан. Мне снилось, что я умер. И ты, варркан, для того, чтобы спасти меня, отобрал на время душу.

– Тьфу ты, – плюнул я. Сам виноват. Забыл убрать остаточные воспоминания. Запомнил стервец таинство колдовское. Что он еще помнит? – Мой юный друг, когда меня последний раз кирпичом по голове оприходовали, мне тоже кошмары снились. Так что выбрось все из головы, и займись делом. Мы уже почти прибыли на место. Где твое оружие? Да выкинь ты мешок свой. Не о еде надо думать. Пожрать всегда найдем. Нет, не вешай его на пояс. Если хочешь быстро воспользоваться мечом, всегда носи его за спиной. Вот так. И руки свободны, и по ногам не стучит.

Оливер послушно делал то, что я говорил. Прикрепил серебряную шпагу отца за плечи, выкинул в воду котомку с остатками еды, подтянул потуже ремни.

– Так? – наследник переминался с ноги на ногу и вопросительно поглядывал на меня.

– Попрыгай.

Оливер попрыгал. Ничего не болталось, ничего не звенело, ничего не грозило отвалиться. Теперь небольшой экзамен.

– Ну-ка, дружок, посмотрим, что ты умеешь?

Выпущенную с двух метров молнию способен остановить не каждый. И уж совсем тяжело парировать это заклинание, находясь в полусонном состоянии.

Но Оливер сделал это. И не только это.

Он, с совершенно удивленным лицом, сам не осознавая, что творит, остановил голубую стрелу, намотал ее на руку и, раскрутив, выпустил ее обратно, в меня.

– Хм, – сказал я, отклонив разряд в сторону, – Неплохо. Совсем неплохо.

– Я? – наследник смотрел на свои руки, – Но меня не учили этому. Я не мог этого сделать. Варркан, что со мной?

– Учили, не учили, не важно, – заложенные мной знания отвечали моим же требованиям, – Это все от булыжника, что в голову попал. Сдвинулось у тебя там все. Вот и научился. Такое бывает.

Оливер не поверил. Он пристально посмотрел на меня, хотел что-то спросить, но передумал. Если не дурак, то и дальше ни о чем не станет спрашивать.

Я отвернулся от наследника, оставляя его наедине со своими вопросами, подошел к самому краю плота и посмотрел в ту сторону, откуда, по моим прикидкам, должен был появиться замок. Тот самый замок, в котором скрывается Император.

Утренний туман не растаял, но местное солнце уже выпускало из-за гор свои щупальца, чтобы разогнать сырую предвестницу дня. Еще немного, и наступит день. Солнечный день. Судный день.

Рядом, чуть позади, встал Оливер.

– Спасибо, варркан, – говорил он тихо, едва слышно, – Я знаю, что ты что-то сделал для меня. Что-то, о чем я еще не знаю. И камень здесь ни при чем. И я хочу, варркан, открыть тебе мою маленькую тайну. Я хотел это сделать после того, как мы уничтожим Императора, но…

– Замок! – прервал я наследника. Мне его маленькие тайны по большому и звонкому бубну. Я в этом мире только гость. На некоторое время. И тайны королевских особ мне не нужны. Потом передумает, пожалеет и откроет сезон охоты на старого варркана. Зачем? Тайна она на то и тайна, чтобы ей оставаться.

Лучи светила прорвались сквозь горную защиту, копьями вонзаясь в туман, прогоняя его последние, разрозненные отряды. И из позорного бегства утреней хозяйки вставали, словно сказочные герои, высокие башни величественного замка. Еще далекого, но отчетливо различимого.

– Вот он. Взгляни, мой друг, и запомни это утро и это место. Когда-нибудь, через сотни лет твои потомки поставят на берегу мраморную плиту и напишут на ней: – «Здесь был Оливер сын Луиза, который приобрел силу после удара по голове камнем». Красота!

Оливер, прерванный на полуслове, только вздохнул. Тяжело говорить что-то тому, кто не хочет слушать.

– Варркан, тебе не кажется подозрительным, что вокруг не видно ни одного нелюдя? Посмотри, они исчезли.

Я и сам видел, что на берегу, кроме осоки, да редких деревьев нет ни одной души. Ни живой, ни, что более странно, мертвой. Повымирали что ли все? Только куда дальше вымирать?

– Разберемся, – пообещал я, – Сойдем на берег и разберемся.

Плот, шурша, пришвартовался к песчаной отмели, и мы высадились на берег. Наше появление ничем особым не ознаменовалось, если не считать, что над головами пролетело два местных воробья. Дохлых, словно их неделю гоняли по полю.

– Не нравится мне все это, – эти слова хотел сказать я сам, но Оливер меня опередил. Вот что значит отдать человеку частицу себя самого. Мыслит как я. Двигается тихо и осторожно. Опять же, как я. Если еще и драться станет также как я, то можно сказать, варркан прожил жизнь не зря.

– Поднимемся повыше, – данное предложение наследник одобрил. Он и сам хотел предложить нечто подобное, но на этот раз я оказался проворнее, – Осмотримся, что к чему. Потом и к замку двинем.

Сознание не предвещало никакой опасности, поэтому я, не скрываясь, широкими шагами зашагал к намеченному обзорному пункту. Если замок в осаде, то нам прежде всего необходимо выяснить, что за силы осаждают его. Оливер прав. Ситуация не совсем интересная. По всем имеющимся у нас сведениям, замок должен находиться в плотном кольце желающих освободить Императора. Но пока я не встретил и не почувствовал ни одного, даже самого завалящего нелюдя.

Может быть, где-то произошла ошибка? Может, и нет в крепости никакого исчадия ада. Или все совсем наоборот? И вообще, тот ли этот замок?

– Другого замка здесь нет, – Оливер разговаривал сам с собой, тем не менее, отвечая на мои мыслимые вопросы, – И Император находится здесь. Я чувствую это. Не смотри на меня так, варркан. Я не смогу объяснить свои чувства. Это где-то в сердце.

Не скажу, что мне понравились слова наследника. Выходит, он, простой королевский отпрыск чувствует, а я, варркан со стажем, как полено березовое? Может ему еще и плащ свой варркановский отдать? И меч в придачу?

Мы уже вскарабкались на берег и во все глаза разглядывали обстановку. Картинка, аж дух захватывает.

Равнина, голая, что пузо годовалого виппера. Вдалеке темная полоса леса. Совсем немного оврагов, холмов и прочей географической структуры.

Замок словно на ладони. Восемь остроконечных башен, широкая и высокая крепостная стена. Что скрывается за ними, разобрать трудно. Толи гражданские постройки, толи еще одна крепость. Но наличие внутри высоченной центральной башни определенно имеет место. И нигде не видно ни одного защитника. Вообще, никого не видно.

– Если нелюди сняли засаду, то где обитатели крепости? – парнишка мыслит трезво и главное, точно, – А если нет, то я ничего не понимаю. Может сходим, разузнаем?

– Подожди! – вскинул я руку, – Тихо!

Меня что-то беспокоило. Непонятное чувство близости чего-то опасного и огромного потихоньку заволакивало мозг. И где-то в глубине сознания робко стукнули барабаны, предвещающие начало варркановского боевого гимна.

– Чувствуешь?

Оливер мелко затряс головой. Куда уж ему с чувствами. А я чувствую, потому что знаю, нелюди никогда не уходят, не получив добычу. А они ее не получили. В этом я уверен.

Мелкая, неприятная дрожь отдалась в ногах, прошла через тело и замерла на кончиках пальцев рук. Я задумчиво потер их, размышляя о природе этого странного явления. Но объяснения не находил. А барабаны уже надрывались, сотрясая меня и заставляя поскорее обнажить серебряный меч. Но против кого?

– Чертовщина какая-то, – поморщился я, – Ждем еще пять минут, потом спускаемся к крепости. Оливер, ты меня слышишь? Оливер!?

Наследник стоял лицом ко мне, спиной к замку и широко раскрытыми глазами смотрел на меня. Я слегка засмущался, но потом неожиданно понял, что этот непонятно красноречивый взгляд относится отнюдь не к моей персоне. Я медленно, очень медленно, повернулся, и внутри все оборвалось. Словно сотни струн, которые держат на себе жизнь, разом оказались перерезаны, разорваны в клочья и скручены.

Прямо на нас быстро надвигались нелюди.

Это была не небольшая кучка зажравшихся трупами нелюдей. И это был даже не отряд оборванных и нечесаных разбойников, потерявших человеческое лицо. На нас двигалась армия. Именно армия. Вооруженная короткими мечами, изогнутыми луками, острыми копьями. Одетая в доспехи, со щитами, с лестницами и развевающимися стягами.

Тысячи и тысячи. И еще тысячи. Все пространство в несколько мгновений оказалось заполнено этой неимоверной силой. И все это грозило смять нас в самое ближайшее время.

– Это… они? – рука наследника рванулась к серебряной шпаге, но я остановил его.

– Они самые, – варркановский боевой гимн уже не просто звучал во мне. Он разрывал внутренности, наполняя сердце предвкушением битвы. Но драться с таким множеством нелюдей просто безумство, – Не хватайся за оружие. Оно здесь не поможет. Даже если мы будем биться с тобой, как легендарные герои ваших сказок, нас просто затопчут. И никакой славы.

– Но что делать? – я никогда не видел Оливера таким серьезным. В глазах его не было ни тени страха, и это мне понравилось.

Что делать, что делать! Проявлять смекалку и хитрость. Одной силой и колдовством с такой махиной нам не справится. Жаль, рядом нет Дракона с его серебряными солдатами. Те времена далеко. Придется выкручиваться самому.

– Не думаю, что Император послал эту толпу по наши души. Скорее всего, они идут на замок. И никто сейчас не станет разбираться, живые мы, или давно стухшие. Мы сольемся с наступающими. Если получится, конечно. Но рискнуть стоит. Слушай внимательно, королевский наследник, и не наваляй полный короб дураков. Не смотри им в глаза. Не поворачивайся к ним лицом. Смотри только на крепость. Не доставай шпагу. И постарайся держаться поблизости от меня. Не знаю как, но мы должны пробраться в замок. Жаль, что не сделали этого раньше. А теперь поработай ногами.

Первая волна нелюдей уже приблизилась к нам настолько, что дальше тянуть было некуда.

Я схватил с земли первую попавшуюся палку, задрал ее над головой, постарался изобразить на лице свирепость и заорал:

– Даешь замок!

Первые шеренги нелюдей обволокли меня, словно волна одинокий камень на морском берегу. Подхватили, сжав со всех сторон, и понесли к крепости. И в уши ударил многотысячный крик: – «Даешь замок!».

Получилось.

Топот. Рев. Безумство. И еще сотни звуков, чувств и эмоций. Разболтанное в одной миске. Невыносимое чувство. По сознанию острый нож несогласия. Барабаны захлебываются, не в силах совладать с присутствием нечеловеческих существ. Плечо нелюдя справа. Плечо нелюдя слева. Впереди спутанные клочья волос нелюдя. И в спину смрадное дыхание.

Они кругом. И они стремительно, подхватив меня с собой, бегут к замку. Они знают только одно. Там, за высокими и толстыми стенами их ждет Император. И еще награда в виде теплого, только что убитого мяса. Как тяжелы их мысли. Как непереносимы их желания. И в какую мышеловку угодил я сам и затащил с собой наследника? Он где-то рядом. Я чувствую. Иногда слышу его голос, вторящий диким крикам нелюдей. Он все понял и делает все, чтобы слиться с ними. Иначе нельзя. Иначе верная и мгновенная смерть. Даже не успеть вытащить меч. Даже не успеть вздохнуть. И вспомнить о тех, кто ждет и любит. И надеется.

Замок все ближе. Черные башни уже не кажутся такими черными. Солнце сделало свое дело, осушив их от тумана и окрасив в серый цвет. И от башен в сторону наступающих посыпались остроконечные стрелы. Немного стрел. Но достаточно, чтобы рядом бегущие тела то и дело спотыкались споткнувшись о невидимую преграду, вспыхнули серебряными мешками и осыпались пеплом под ноги бегущих.

Вопящая волна навалилась на стены, замерла на одно мгновение и откатилась. Или показалось, что откатилась. Под стенами выросла стена жадного огня. Не знаю, что придумали обороняющие, какое оружие использовали, но сотни нелюдей навсегда останутся черной, сгоревшей пылью под стенами замка.

Где наследник? Его нельзя оставлять одного. Натворит сдуру дел. Я еле сдерживаюсь, чтобы не заорать диким голосом и не выхватить серебряный меч. А что говорить о парне, которому впервые пришлось столкнуться нос к носу с представителями недружественного племени.

Я верчу головой, отыскивая череп Оливера.

Кажется он. Шагах в двадцати и чуть позади. Во что бы то ни стало добраться до него. Во что бы то ни стало.

Я протискиваюсь сквозь вопящие тела, пытаясь пробиться через обезумевшее море. На меня не обращают внимания, толкают, как последнего нелюдя. Еще немного. Вон его глаза, глаза готового сорваться человека. Бешеные, горящие огнем ненависти.

Тяжелая рука ложится на мое плечо, рвет к себе, развертывает на сто восемьдесят градусов.

Передо мной возникает лицо вконец обнаглевшего нелюдя, с наполовину содранной на лице кожей. В правом его глазу застрял порядочный булыжник, а второй глядит на меня зло и внимательно.

– Куда?! – рычит он, скаля желтые зубы, – Вперед! Император зовет нас!

– Ага, – соображаю я и коротко пинаю ногой.

Должного эффекта не получается. Да и не должно было получиться. Нелюди практически невосприимчивы к физической боли. Вот если бы серебром приласкал, тогда да. Другое дело.

У нелюдя вытягивается лицо, отчего застрявший в глазнице камень смешно сползает к скуле. Единственный глаз пялится на меня, и лицо вновь меняется. Теперь камень ползет ко лбу.

– Ты?! – почти хрипит нелюдь. Его рука непроизвольно дергается к выбитому глазу.

Повезло. Ничего не скажешь. Среди огромной армии напороться на одного нелюдя, которому удалось на реке засвистеть точно в глаз. И случайностью это не назовешь. Случайностей у варркана не бывает.

Нелюдь, узнав, с кем имеет дело, крякает, чуть приседает и замахивается ржавым, но вполне работоспособным мечом. И быть бы мне рассеченным на две половинки варрканом, если бы не серебряная стрела, вонзающаяся в здоровый глаз нелюдя.

Что я говорил о случайностях?

Нелюди вокруг немного отступили от серебряного пламени, загорающегося на теле поверженного одноглазого. Вернее, безглазого. Так вернее. И стали подозрительно недружелюбно поглядывать в мою сторону. С чего это заслуженная, проверенная в боях и разбоях нелюдь бросается с мечом на странного, вполне симпатичного и чистенького нелюдя? Вопрос? А если есть вопросы, то необходимо давать ответы. Пока не набросились всем скопом и не сожрали на радостях.

– Брат, – коротко пояснил я, топорща нос и сжимая лоб, как настоящая нелюдь при приступе гнева, – Единственный.

Поверили все и сразу. Кроме одного со снесенной напрочь черепной коробкой. Мозгов нет, вот и не верит ни во что. А может просто побаловаться захотелось. Дико завизжав, он затряс копьем и ринулся в мою сторону. И его вид не внушал никаких иллюзий. Насадит на острую палку, как поросенка. Надо бы потом проверить, как отсутствие мозгов у нелюдей влияет на способность распознавания друзей и врагов.

Когда приходит время колдовать, варркан колдует. А когда приходит время махать мечом, варркан достает серебро.

Я не успел сделать ни того, ни другого. Серебряная стрела, выпущенная твердой рукой защитника замка, резко изменила направление полета ровно на девяносто градусов и, выразительно свистнув, мягко вошла в шею недоверчивого нелюдя. Не издав ни звука, он рухнул у моих ног, потянув ко мне, прямо скажем, грязные руки.

Нелюди зашумели и кое-кто даже перехватил поудобнее оружие. А это значит, что вновь требуются объяснения. Но я вновь не успел и слова сказать. Ко мне подпрыгнул нелюдь с густой бородой, приставил свой нос к моему, набычил глаза и глухо поинтересовался, еле ворочая языком:

– Тоже? Брат? Твой?

– Естественно, – в носу от прикосновения щекотно, – Вы мне все эти… братья.

Нелюдь с трудом оторвался от моего носа, быстрыми движениями почесал под бородой подбородок, затем повернулся к сморщенной, от желания убивать, толпе и громко возвестил, указывая на вторую кучку черного пепла:

– Брат! Два!

Бородатый нелюдь пользовалась несомненным авторитетом у товарищей, потому что кровожадный гул стих, сменившись на восклицания, относящиеся к освобождению Императора. А я в это время отыскал глазами Оливера, который во время неприятной истории находился за спинами возбужденной толпы. Оливер ответил на мой взгляд и чуть заметно улыбнулся. И ко мне пришло понимание, что все это время Оливер не выпускал меня из вида. И две стрелы, случайно оказавшиеся в нужное время в нужном месте, не так уж случайны.

Мы смотрели друг на друга, единственные живые существа среди океана нелюдей, и мне почему-то подумалось, что к этому парню я испытываю нечто большее, чем просто уважение. Если бы он не был королевским наследником, из него бы получился настоящий друг.

– Ты! – бородатый нелюдь ткнул пальцем мне в грудь. Мне как раз пришло в голову, что наш с Оливером разговор глазами чем-то напоминает сцену из земного кинофильма про разведчика Исаева. Только песни про грибные дожди не хватает, – Ну! Ты! Слышишь!

Я не нашел ничего лучшего, чем уткнуться растопыренными ноздрями в нос бородатого.

– Я! Слышу! Еще как. Чего надо?

Бородатый сморщился, дернулся, громко чихнул, обрызгивая меня желеобразной массой, напоминающей крахмальный клейстер. Лучше пересилить себя и дать вещам противоположное по сути имя, чем тут же вырвать из себя тошноту и гадливость.

– Ты! Близко нельзя. Аллергия.

– Извини, – много я еще не знаю про нелюдей. Много. Интересно, а убьет ли их капля никотина?

Бородатый протер нос рукой с густым волосяным покровом и вновь обратился ко мне:

– Ты. Должен. Первым. В замок.

Вот так. Без предварительных уговоров и тщательного изучения личного дела. Хорошенькая ситуация. Как с нелюдями сражаться, так варркан. Как на стены лазать, снова варркан. Они что, сбесились все в этом мире?

– А почему? – поинтересовался я. И в знак уважения к заслугам бородатого нелюдя добавил: – Ты!

Бородач деловито рыгнул, дернув головой. Получилось совсем не по нелюдски. Именно таким движением два века назад боболоки выражали свое нетерпение.

– Ты. Смелый. И. Брат. Один. Два. Мертвы. Иди, – нелюдь достаточно красноречиво подтолкнуло меня в сторону крепости, а напоследок добавил, – Иначе разорвем на мелкие кусочки.

Прорезавшееся красноречие служило доказательством, что дела обстоят весьма и весьма плохо. Может, нелюди своим тупым чутьем догадывались, что я не один из них. Поэтому и посылали на верную смерть. А может, действительно, считали, что смерть, якобы, братьев весомая причина для проявления геройства. Так или иначе, я медленно двигался по направлению к замку, подталкиваемый нетерпеливыми нелюдями. Некоторые делали это весьма вежливо, а особо шустрые так и норовили пихнуть посильнее.

– Эй! – раздался за спиной голос, в котором я узнал Оливера, – Я с ним. В герои. Тоже брат.

Молодец наследник. Сообразил.

Я уперся ногами в землю, чтобы дождаться сообщника, чтобы вместе с ним заняться геройскими делами. Но не получилось. Тот же самый нелюдь, который тыкался в меня носом, схватил Оливера за плечо и грубо откинул его в сторону, добавив при этом, что сосункам, не пившим человеческой крови, с героями не по пути.

Оливер попробовал не согласиться, и тут же получил несколько тычков. Затем его дружно оттеснили с места описываемых событий. А меня, в это время, дружно вскинули на руки, и доставили к передовой. Даже слова не успел наследнику сказать. Чтоб держался и верил, что я его вытащу.

– За братьев! За Императора! – неслось со всех сторон. У меня сложилось впечатление, что вся армия, воодушевленная моим признанием в родстве, только и ждала, что бы я личным примером показал, как надо карабкаться на стены и брать приступом чужие города. Нашли дурака.

Позор на седую голову варркана. Вместо того, чтобы обрушить справедливый гнев на нелюдей, я должен выполнять их общее желание, и своим поступком воодушевить их на новые подвиги. Во славу того же Императора, будь он неладен. Но что делать? Будь я хоть трижды варрканом, одному с такой толпой не справится. Десять, сто, в крайнем случае, тысяча. Вот и все, на что я способен. А здесь их куда больше.

Десять смертников из числа худосочных нелюдей, подхватили длинную лестницу, и под градом стрел, выпущенных невидимыми снизу защитниками крепости, устремились к стенам. Причем делали они это с нескрываемой радостью, как заколдованные, повторяя слова о кровной мести и о любви к Императору. Все десять сгорели в серебряном пламени, но поставленную задачу выполнили. Лестница, пусть слегка и криво, уперлась в стену.

– Да здравствует брат! – пронеслось над огромной армией. У ребят прекрасно налажено оповещение. Еще бы не толкались так сильно, вообще все прекрасно было бы.

– Держи, брат! – один из нелюдей, мужичок с синюшным лицом и впалыми до задней черепной коробки, глазами, вырвал из моих рук сучковатую палку, заменяющую оружие, и всучил короткий меч. Слегка деформированный и абсолютно тупой. Наверняка выкопали на старых курганах.

Армия нелюдей, словно по команде, разом отхлынула от стен на безопасное расстояние и, словно на деревенском спектакле, уселась на вытоптанную многочисленными ногами землю. Некоторые вытащили из карманов сахарные косточки не первой свежести.

Меня, естественно, оставили одного. С тупым мечом и озадаченной физиономией. Значит, поддержки ни с земли, ни с воздуха не ожидается. Это и хорошо, и плохо. Конечно, работать в одиночку всегда неинтересно. Да и вредно для здоровья. Особенно, если учесть, что на стенах замка есть кому за мной присмотреть. И в случае чего выпустить пару сотен серебряных стрел.

Где-то на краю армии нелюдей возникло неясное движение. Оно быстро приближалось, пока я не понял, что нелюди, повинуясь толи инстинкту, толи еще чему-то, вскидывают к небу руки и организуют волну. Вместе с этим они дружно, во всю глотку заскандировали:

– Брат! Брат! Брат!

Даже защитники замка перестали вести прицельный огонь. Наверно, их тоже заинтересовал придурок, торчащий одиноким пеньком посреди поля, и собирающийся захватить крепость.

Я покачал головой, вздохнул, сказал:

– Бардак.

И, опасливо поглядывая на башни, двинулся к лестнице.

Отвести десяток другой стрел не составляет особого труда. Есть специальные заклинания, призывающие на помощь духов защитников. Есть колдовские отворотные травки. Есть, в конце концов, Сфера Невидимости. Но ничего из вышеперечисленного не годится. Если станут стрелять, то все разом. Травку надо собирать в строго отведенное для этого время ода. А Сфера Невидимости работает исключительно на представителей нечистой силы.

Я быстро проконсультировался с душами тех, кто был во мне. Ничего. Ни одно из многих сознаний не знало, чем помочь бедному варркану. Ни колдуны, убивающие жарким огнем все живое в радиусе ста метров. Ни воины, грозно бряцавшие оружием. Никто, кроме человеческого сознания. Оно одно вылезло вперед и подленько так посоветовало смываться ко всем чертям. За что тут же было запихано в темные участки мозга с пометкой «до востребования».

Нелюди за спиной надрывались, устав махать руками. Замок молчал, ожидая, что будет дальше. А мне надоело топтаться и крутить шеей.

Прикрыв один глаз и сжав поплотнее зубы, я поставил правую ногу на перекладину лестницы. Подождал несколько секунд. Вроде ничего. Поставил вторую ногу.

Сверху раздался голос:

– Идиот!

Я могу ошибаться, но, по всей видимости, идиотом обозвали меня.

– Эй! Там! – я задрал голову и посмотрел вдоль отвесно нависающей надо мной стены, – Не стреляйте!

– Парламентарий что ли? – ответили сразу же.

– Он, он! – отвечать, кто я на самом деле смысла не было. Не поверят.

– А мы парламентариев не принимаем! – голос сверху слился со звуком освобожденной тетивы и прямо перед моим носом, в перекладину, за которую я держался, вонзилась серебряная стрела. Неприятно.

– Я не нелюдь, – оглянувшись на нелюдей, возбудившихся от только что произошедшей сцены, зашипел я, – Я человек.

Но наверху мало верили словам.

– Из тебя человек, как из меня упырь со средним образованием.

Очевидно, эта шутка в здешних местах пользовалась неизменным успехом, потому что сверху донесся дружный хохот защитников. Но так как мне самому смеяться было несподручно, я не оценил юмора.

– Я с миром иду, – сообщил я, и, в подтверждение своих слов, отбросил тупой меч. Из лагеря нелюдей донесся восхищенный вздох. Наверно решили, что я с голыми руками замок приступом возьму, – Вот видите! У меня ничего нет.

Наверху немного посовещались, потом голос, который посчитал, что из него не выйдет упырь со средним образованием сообщил решение:

– Валяй, нелюдь. Только медленно, медленно. Трошки дернешься, мы тебя разом на сало пустим. Усек? Для нас, хороший нелюдь, это мертвый нелюдь.

Другое дело. Теперь главное, без проблем подняться, а там выясним, кто есть кто. Неприятное это занятие, по лестницам лазать. Дурацкое чувство, что твоя макушка превращена в медленно движущуюся мишень для стрельбы из луков. А вдруг у кого нервы не выдержат? Жизнь летящей стрелы коротка. Или в небо без толку, или по самое оперенье в мясо. Второе хуже и гораздо короче. Не уследить.

Голова поравнялась с краем стены, и суровый голос потребовал:

– Руки за голову, ноги на ширину плеч. Закрой глаза, парламентарий хренов, и не чуди.

Пришлось подчиниться.

Ловкие руки накинули на лицо матерчатый мешок, пропахший навозом и мышами, потом ухватились за запястья и помогли перелезть на площадку.

– Ишь ты, – кто-то старательно меня ощупал, – Видать недавно закачурился. Совсем свеженький. Даже не воняет.

– Точно, – хозяин второго голоса больно ткнул меня пальцем в живот, – Толстый и упитанный. Разодет, как пугало огородное.

– Может, не нянчится с ним, а замочить прямичко тута? – поинтересовался первый.

– Папа рассердится, – совершенно справедливо заметил второй, – Свяжи-ка ему руки, а то они черти хитрые, на все способны. И на шею удавку не помещает.

Сказано, сделано. На шею накинули удавку и затянули так, что я чуть не захрипел от обиды и нехватки воздуха.

– Не дергайся! – предупредил голос, упирая в спину тяжелый, твердый предмет, предположительно топор, от которого за версту разило серебром, – А теперь весело ножками двигай. Сейчас папу нашего увидишь. Уж он-то с тобой пообщается по всем правилам.

По производимому защитниками шуму я определил, что меня сопровождают пять человек. Двое ведут под мышки, один постоянно тычет топором в спину, оставшиеся держат мою голову под прицелом.

Мы куда-то спускались, подымались, двигались по переходам, по мостикам. Сначала под ногами был камень, потом земля. Потом снова камень, и закончилось все шуршащей соломой.

– Стой, парламентарий, – я остановился, – Руки растопырь! И лапы свои на ширину плеч изволь.

Я развел руки в ширину. Готовясь принять объятия обрадовавшегося человечества. Но человечество не обрадовалось, а быстренько прихватило руки новыми путами. Теперь уж совсем приятная картина получилась. Голова в потемках, руки распяты, хорошо хоть, что кляп в рот не вставили.

– Может, кляп ему всобачить? Или зубы предварительно выбить, чтоб не кусался?

Если бы спросили меня, то я согласился бы на первый вариант.

– Снимите мешок! – значит решили, что с зубами менее хлопотно. А может и нет. Это не сопровождающие меня лица, а новый персонаж.

Властный, достаточно мужественный голос. Мужчина пятидесяти лет. Белый. Рост средний, полнота средняя. Чирей на левой ягодице, кариес на четвертом зубе сверху. Изжога по утрам. От кислого вина. Постоянная мигрень. От набегов нелюдей. Мысли все больше о безопасности замка.