Текст книги "Гиены (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 39. Изразцов Евгений. 30 апреля, утро

Женя открыл глаза за мгновение до того, как тишина взорвалась грохотом выстрелов. Хорошо так, густо начали работать – сразу из множества стволов. Прислушавшись, Джексон будто вживую представил пулевой дождь, наполняющий воздух.

Он тихо выскользнул с сиденья Патриота и побежал в сторону темнеющей на фоне предрассветного неба груды срубленных деревьев. Когда Женя подбежал к укрытию на краю распадка, в котором сейчас стояли БТР с Патриотом, Савичев лишь коротко глянул на него и снова развернулся в сторону панорамы боя.

Укрывшись за одним из стволов, Женя тоже начал всматриваться, изредка поглядывая на лейтенанта. Тому все было прекрасно видно – глаза его закрывала нашлепка прибора ночного видения.

Хотя небо и посеребрило рассветом, но ночь до конца еще не отступила, и громада масштабной стройки почти не различалась. Четко Жене были видны лишь линии трассеров, мечущихся в темноте. И все это в обрамлении росчерков от рикошетов пуль, медленно-медленно взлетающих вверх и опускаясь вниз падающими звездами. С одной из сторон стрельба велась гуще, в стороне еле различимого сейчас коттеджного поселка. Джексон подвинулся еще ближе к Савичеву – авось тот снизойдет, объяснит. Но лейтенант, не отрываясь, всматривался в сторону стрельбы. Может хоть сейчас что-то понятно будет – подумал Джексон, также глядя в испещренную трассерами темноту ночи.

Вчера, после того как прошла волна, на базе они так и остались – пока связывались с другими городами области, пока ждали, не будет ли еще подобных волн. Но когда стало понятно, что больше пока буйства стихии не намечается, было принято решение все же выдвигаться в сторону завода. Выехали в ночь по оставшейся распутице и только недавно прибыли на место, укрывшись в небольшом распадке.

Надо сказать, ехать Савичев опасался – дороги были серьезно размыты, но Царь, метавшийся по всей территории части, только наорал на него – поясняя, что сейчас каждая минута на счету.

Путь дороги и пострадали, но доехали – серьезные сложности только в одном месте были, где насыпь подмыло, и Патриот едва не перевернулся. Машину тросом выдергивать пришлось, но справились довольно быстро. Уже подъезжая к заводу, заслышали стрельбу – и сразу обозначать себя не стали. Укрылись неподалеку, в распадке местности с вырубленным вокруг лесом – как раз неподалеку темнела лесозаготовительная техника и естественным укрытием возвышались стопки древесных стволов. Савичев ждал рассвета.

Вдруг со стороны завода несколько раз грохнуло и один из коттеджей буквально вспух огнем.

– Черт, – негромко выругался лейтенант, быстро поднимая прибор, закрепленный на шлеме. – Сеня, колхозника и Толстого сюда.

– Короче, – обернулся Савичев к Джексону, – кто-то воюет с теми ребятами, кто на заводе. Плохо воюют – сейчас в нашу сторону отступают. Как раз чуть светает – они и ринулись, чтобы по лесу можно было свалить. Думаю, сейчас впрягусь за них – броню только вперед выкачу и пугну немного. Ты давай во-он там, – показал Жене лейтенант направление, – позицию займи. Если мы начнем, поддержишь. Колхоз, епть! Почему так долго!? – резко сменив тон, обрушился в этот момент лейтенант на подбежавшего бойца, но тут же произнес другим тоном, – сюда смотри…

Джексон быстро добежал до Патриота, выцепил Дима и они вместе направились по полосе вырубки. Пройдя немного, углубились в лес по дуге отходя от расположения Савичева. Выйдя на опушку, присели – одна из шальных очередей хлестнула по деревьям совсем неподалеку.

У Дима рации не было – дефицит. Подумав, Джексон кивнул на небольшой пригорок с раздвоенным деревом.

– Здесь устраиваемся. Держи, – протянул он тому винторез и показал на густые кусты, – Здесь закопайся, но без нужды тоже не стреляй.

– Жек, что там происходит? – поинтересовался Дим-Дим.

– Да черт его знает, – пожал плечами тот, – кто-то с кем-то воюет, а Савичев решил всем сразу навтыкать.

Устроившись под раскидистым деревом, Женя достал дальномер, положил рядом. Подготовив винтовку к стрельбе, он установил ее на сошках и приник к прицелу. Солнце еще не взошло, – но утро уже вступало в права. Понемногу небо из серебристого превращалось в почти прозрачное, готовясь впитать в себя синеву дня. Земля же была укутана рассветной дымкой, остающейся после исчезающей темноты ночи.

Теперь картина происходящего была Жене примерно понятна – он видел несколько новых, огороженных забором заводских корпусов, у ворот которых несколько машин стояло. Там суетились люди с оружием, кто-то грузился в машину. Метров пятьсот – прикинул Женя на глаз. Четыреста девяносто одни – удовлетворенно хмыкнул он, глянув в дальномер. Оценив расстояние, присмотрелся к защитникам завода. Темненькие – удивился он, у некоторых на голове платки повязаны.

– Муджахеды, а вы как здесь? – произнес Женя себе под нос, не сдержавшись, и принялся дальше осматриваться.

Чуть ниже ворот, в коттеджном поселке до сих пор не прекращалась перестрелка. Несколько домов горело, стекла во многих были выбиты. Женя присмотрелся и заметил, что группа людей, продолжая отстреливаться, перебежками отступает в вдоль дороги, пользуясь естественными укрытиями. Бежали они как раз туда, где бойцы Савичева расположились. Женя посмотрел расстояние – двести пятьдесят метров до коттеджей и чуть больше трехсот до одной из желтых машин, предназначенных для валки леса.

Прислушавшись, Женя расслышал в той стороне рокот двигателя, а чуть погодя увидел темную тушу бронетранспортера, медленно и осторожно ползущего среди лесозаготовок.

Бегущие – пытающиеся отойди от коттеджного поселка бойцы, уже добрались до оросительной канавы. Вдруг растянувшись цепью, заняв позиции, они начали активно садить в сторону завода. Почти сразу же от коттеджного поселка сорвалось два черных уазика и, подпрыгивая на ухабах, помчались прочь, в сторону спасительного леса.

Муджахеды на заводе засуетились, с крыши одного из корпусов начал громко работать пулемет. По машинам бьет – понял Джексон и внимательно всмотрелся на крышу здания. Увидев пулемет, он хмыкнул – незнакомое что-то. Ручка в сторону как-то боком отходит, да и короб совсем не как на Печенеге. За пулеметом кстати, были не духи – двое серьезных мужчин в тактических костюмах песочного цвета – оба в черных касках и очках противоосколочных.

В наушнике раздался голос Савичева – лейтенант отдал приказ работать по заводским.

Джексон сразу же навелся на пулеметчика, выбрал слабину спуска и замер изваянием. В тот момент, когда воздух рвануло басовитым рявканьем пушки бэттээра, он выстрелил. В плечо с силой ударило – грохнуло так, что воздух задрожал вокруг.

Присмотревшись, Женя слегка поморщился – едва не смазал. Пулемет валялся отброшенный в стороне от ограждения плоской крыши, рядом валялся стрелок, зажимая брызжущее кровью плечо с болтающейся лишь на клочьях кожи и одежды рукой. Опять выстрел, опять упругий удар пяткой приклада в плечо. В этот раз наглухо – изломанное тело второго номера покатилось по крыше, безвольно разбрасывая руки

Женя не засматривался –проконтролировав попадание, сполз по земле вниз и побежал среди деревьев. Вломившись в кусты неподалеку от места, где Дим сейчас был, он пополз вперед.

Отсюда видно было не ахти – просматривалась лишь часть дороги и несколько коттеджей. Но Джексон напрягся – как раз сейчас туда подрулил пикап с установленным на дуге пулеметом. Тоже неродное, незнакомое – не смог определить оружие Джексон.

Моджахеды на пикапе были сильно встревожены. Ну да, когда по тебе с брони тридцатимиллиметровой пушкой садят, кто бы ни испугался. Женя только навелся на водителя пикапа, как машину буквально рвануло, разрывая изнутри. Ввысь взлетели ошметки металла и человеческих тел – почти сразу все клубами черного дыма заволокло.

Осколочно-фугасные – определил тип снарядов Женя и начал рыскать в прицел в поиске других целей. Вдруг он услышал знакомый лязг. Подняв голову – прислушался – ну да, Дим-Дим из винтореза стреляет. По кому только?

Аккуратно осмотревшись – так и не поняв, кого выцеливал Дим-Дим, Женя вновь начал приник к прицелу – открытым глазом контролируя окружающее пространство. В перекрестье прицела мелькали разбегающиеся духи, несколько разбитых машин. Вдруг один из коттеджей вспух огнем и нещадно задымил изо всех окон. Через некоторое время к зданию подлетел БТР, встав за укрытием. Рыкнув, боевая машина развернулась на пятачке и выползла из угла.

Между тем с другой стороны завода послышалась слаженная стрельба. Посмотрев вдоль забора, Женя совсем вдалеке увидел разнотипные камуфляжи партизан – изредка мелькающие в подлеске.

В ухе периодически звучал голос Савичева, но Женя слушая его, не воспринимал – приказы лейтенанта его не касались – он был занят поисками мишеней. Но даже не особо прислушиваясь, Джексон смысл улавливал, понимая что под прикрытием брони воины Савичева заняли часть коттеджного поселка и начинают его зачищать.

Партизаны Толстого в этот момент зашли в тыл заводским.

Тут БТР с ревом двигателя прыгнул вперед и сразу заработала пушка, плюясь огнем. Ворота завода снесло серией попаданий и сразу за ними вспух шар пламени. Мельком Джексон отметил несколько фигур в горящей одежде, покатившихся по земле. Но краем – он по-прежнему осматривал сектор за сектором в поисках достойной цели.

– Прекратить огонь! – дошел до него смысл прозвучавшей команды. Оторвавшись от прицела, Женя увидел, как от одного из коттеджей отделилась фигура моджахеда – и прихрамывая, опасливым бегом затрусила в сторону ворот, размахивая когда-то белой тряпкой.

Минут десять стояла тишина, стрельбу не открывала ни одна из сторон. Вдруг у ворот коттеджа появилось около десятка человек с поднятыми руками и выстроились шеренгой.

– Джексон, внимательно, – раздался в ухе голос Савичева.

– Принял, – коротко ответил Джексон и вновь приник к прицелу.

Подвоха не было – когда к шеренге у ворот подрулил БТР и выскочившие из него несколько бойцов сноровисто начали вязать пленных, ничего не произошло. Партизаны Толстого между тем зашли на территорию сквозь одну из секций не до конца возведенного забора. Они сразу же исчезли из вида, но выстрелов слышно не было.

Тем не менее Женя с Димом еще около получаса оставались на позиции – пока Савичев полностью завод не занял. Лишь когда лейтенант скомандовал Жеке отбой, они с Димом спустились и пошагали в сторону заводских корпусов.

Пока шли, Джексон увидел вереницу пленников, которых вело несколько бойцов со стороны лесозаготовок – это были напавшие на завод, которым зубы обломали. Джексон прищурился, присматриваясь с удивлением – уже безоружные военнопленные все были в черных костюмах, на руках желтели какие-то повязки. Он не удержался и, не дожидаясь пока они приблизятся, вскинул винтовку, посмотрел в прицел. Догадка подтвердилась – желтые нашивки «ВысоцкТрансГаз», рядом эмблемы вышки со скрещенными топорами.

– Дим, там эти педики, с которыми девчонки уехали, – произнес Женя и пояснил на вопросительный взгляд, – Охрана, на дороге!

– Черт, – поджал губы Дим: – А девчонки тогда где?

– Пойдем, узнаем, – сменил направление Женя, двинувшись в сторону колонны пленников.

Дошли быстро, и после разрешения Сени выхватили одного из толпы. Расспросив пленника, парни выяснили, что едва выехав с базы охранники общей колонной ехали совсем недолго, а вскоре разделились.

Старший, белобрысый Владимир, поехал в одну сторону вместе с красным Кашкаем, а остальная группа направилась занимать территорию завода. Но с этим вышли сложности. Русских на заводе не было, а «турки» – как их охранник назвал, сразу стрелять начали, стоило лишь потрепанной волной колонне появиться у ворот. Про волну охранник со волнением рассказал – оказывается, они по рации узнали о ее приближении и гнали что было сил, лишь в последний момент залетев на холм с заводом. Водой колонну не накрыло, так, обмочило только – эту высоту, как и часть дивизиона, волна не взяла.

Сдав пленника обратно и оказавшись на заводе, друзья узнали остальные детали схватки и предшествующих событий – Савичев не церемонился, допрашивал всех жестко – и турков строителей, которые обороняли завод, и пытавшихся его занять охранников ВысоцкТрансГаза.

В статус пленников лейтенант перевел всех, не заморачиваясь – в тот момент, когда на позиции его бойцов вылетел Хантер с бегущими следом черными, Савичев положил их в землю, выкатив вперед броню, отсекая отступающих от нападавших духов. Разбираться с охранниками не стал, повязал всех и огнем отогнав защитников завода, поехал сам к ним устанавливать армейские порядки. Позже, заняв коттеджный поселок, лейтенант нашел турка, говорившего по-русски и отправил его парламентером.

Условия предложил простые – или сейчас все сдаются, сложив оружие, или он сейчас завод с землей ровняет, не разбираясь, кто прав, кто виноват. И предупредил, что остальные части русской армии уже на подходе.

Засевшие на заводе турки, как оказалось, особой агрессивностью не отличались, а стреляли тоже не просто так – уже на второй день после переноса на завод было сразу два нападения – быстро сориентировавшаяся группа беглых зэков и небольшая бригада, вероятно из Севастьяново.

Кроме турков-строителей на заводе находились воины из европейской частной охранной компании – узнав об этом, Джексон понял причину появление так удивившего его незнакомого оружия.

Захватчиков в живых из черных осталось человек десять. Все стояли тесной группой, разведенные с пленными обитателями завода.

– И что делать теперь с ними? – поинтересовался Джексон у Савичева.

– Да [черт] знает, – пожал плечами лейтенант, – Царь сказал в каталажку пока всех, а здесь оборону наладить и быть готовым к приему беженцев.

– Каких? – непроизвольно переспросил Женя.

– Половину Великополья [совсем] смыло, – покачал головой лейтенант, – а что по области, по деревням, вообще никто не знает.

– Как смыло? На холме же город? – удивился Женя.

– Не знаю, – помотал головой Савичев, – сам удивился, но говорят плохо там все.

– А Севастьяново? – быстро спросил Дим.

– Только с Щербаковым связь есть – что с остальными, не знает никто, – ответил Савичев. – Но надеюсь, там легче – должен же был этот вал силу потерять. Очень надеюсь на это, – добавил после паузы лейтенант.

Глава 40. Михаил Юрьевич, 30 апреля, утро

Козачев, Михаил Юрьевич, заместитель начальника отдела по межведомственным взаимодействиям комитета по внешним связям правительства Санкт-Петербурга, сидел в пустом школьном кабинете второго этажа Красноборской школы номер два и предавался одной из своих любимых привычек. Ковырялся в носу. Задумавшись, Михаил Юрьевич всегда непроизвольно запускал палец в нос – и лишь в последние несколько лет он приучил себя делать это в одиночестве.

Привычка ковыряться в носу у него была давняя, еще с детства, и приносила много неудобств. Козя, Козявка, так дразнили его в школе. Козявкин, за глаза называли его в институте – после того, как Михаил Юрьевич вернулся из армии, мало кто осмеливался подшучивать над ним в открытую. Он и до армии то был немаленьким – высокий, статный, а после службы совсем здоровым вернулся. Так что о привычке его знали все знакомые, но дураков шутить больше не находилось.

Щелчком сбив козявку с ногтя, Михаил Юрьевич засунул руку в карман штанов и вытер указательный палец о ткань внутри. Скрестив руки на груди, принялся раскачиваться с пятки на носок. Сквозь мутное и пыльное стекло кабинета был виден внутренний двор школы и несколько грязно-серых зданий силикатного кирпича. Низкие облака ползли по небу, почти касаясь крыш, от которых в безветрии тянулись вверх крупные нитки дыма из многочисленных труб.

Михаил Юрьевич сцепил пальцы замком и потянулся, подняв руки вверх. Пахнуло несвежим телом и, что самое паршивое – пахло от него. Он с отвращением покосился на брошенное в углу ватное одеяло, на котором сегодня коротал ночь.

Сюда его отправили вчера вечером, выгнав из гостиничного номера – когда стало ясно, что уехавшие бойцы спецгруппы вряд ли вернуться. Период их молчания затянулся, а возможности выйти на связь были – в фургоне радиостанций была. И если присутствие бойцов спецназа, которые были в подчинении Михаил Юрьевича, еще сдерживало местных, то когда они уехали, он стал ловить на себе очень, очень недружелюбные взгляды.

И [наглая самка] Надежда как пристроилась – вьется рядом с Васильевым этим – с ненавистью подумал Михаил Юрьевич и заскрипел зубами от ярости. Еще бы – вся рабочая группа института приткнулась рядом с этим здоровым ублюдком, а Михаил Юрьевича побоку! Вчера, после прошедшей волны, залившей улицы города – к счастью без больших разрушений, про него все как будто забыли и внимания не обращали. Он даже пайку себе на кухне с трудом выбил – сначала даже давать не хотели, долго сверяясь со списками

Еще раз выдохнув сквозь стиснутые зубы, Михаил Юрьевич с силой сжал кулаки и зажмурился. Ничего, он еще всем покажет! И всех накажет. Эта мысли, как ни странно, его успокоили – он, прикрыв глаза, прислонился лбом к холодному стеклу. Вдруг вспомнилось, как еще неделю назад его лоб холодил стеклопакет кабинета в Смольном. Также задумавшись, Михаил Юрьевич тогда глядел в окно, к стеклу прислонившись, когда в его кабинет постучались.

… – Разрешите, – чуть заглянул в дверь высокий молодой человек со впалыми щеками. – Игорь Федорович? – спросил он, постепенно, шажок за шажком, втекая в кабинет.

– Да, по какому поводу?

Михаил Юрьевич не был Игорем Федоровичем; Игорь Федорович приходился ему тестем. Собственно, благодаря Игорю Федоровичу Михаил Юрьевич и занимал вот уже как второй месяц должность заместителя начальника отдела по межведомственным взаимодействиям комитета по внешним связям правительства Санкт-Петербурга. Напутствуя Михаил Юрьевича утром в первый день при вступлении в должность, тесть похлопал его по плечу и на вопрос о том, в чем будет заключаться его работа, ответил: «Нихера не делай, можешь в носу ковыряться», затронув этим напутствием самые глубинные струнки в душе Михаила Юрьевича.

Несмотря на напутствие, с самого первого дня в должности Михаил Юрьевич кипел жаждой деятельности. К его чести надобно сказать, что родственные связи невесты совершенно не играли никакой роли в развитии их отношениях – познакомился он со своей будущей женой случайно, остановившись глубоко за полночь у моргающей аварийкой типично женского автомобильчика на кольцевой автодороге. Помог приятной девушке колесо пробитое поменять.

После стремительного и бурного развития отношений, Михаил Юрьевич далеко не сразу осознал объем благосостояния семьи своей избранницы. Чувствуя себя немного не в своей тарелке от размера средств, которыми его жена вполне себе беззаботно распоряжалась, Михаил Юрьевич хотел доказать себе и окружающим, что тоже не лыком шит.

– Молодой человек, по какому поводу? – повторил Михаил Юрьевич, глядя на замявшегося гостя.

– Игорь Федорович, вас приглашают на срочное совещание в семьсот тридцать первый кабинет, – видимо справившись с сомнениями, бодро отрапортовал посланец.

Михаил Юрьевич задумался. Видимо, паренек Игоря Федоровича в лицо не видел ни разу. Но Игорь Федорович сегодня точно ни в каком совещании участия принять не сможет – он еще утром улетел якобы во внеплановую рабочую поездку по Пермскому краю, а по факту сейчас грелся на Тенерифе в компании своей молодой помощницы. Тесть сам об этом заговорщицки шепнул вчера Михаил Юрьевичу, сообщая об отмене традиционного воскресного обеда в кругу семьи.

– Проводите, – приняв решение, Михаил Юрьевич поправил галстук и снял со спинки кресла свой пиджак.

Молодой сотрудник, только недавно назначенный координатором при попечительском совете одного из профильных подкомитетов правительства Санкт-Петербурга и очень нервничающий за качество исполнения своей работы, только кивнул. Он и сам не знал, где находиться семьсот тридцать первый кабинет. Собственно, кабинета с таким номером в Смольном и не было.

Но, получив задание срочно собрать четверых чиновников, парень носился по этажам как угорелый и, увидев одного из оповещенных им ранее о совещании чиновников, заходящего в неприметную дверь, выводы сделал. Кто знает, не будь парень таким внимательным, многих проблем Михаил Юрьевич бы избежал.

После двух минут быстрой ходьбы, он по указанию провожатого зашел в указанную дверь и попав в просторный кабинет, не показывая удивления, осмотрелся. Очень простая обстановка и ничего лишнего – на одной стене полотно для проектора, на другой огромная карта России. В центре стоял длинный простой стол и напрочь казенного вида стулья, вызвавшие ассоциации с общепитовской столовой.

За столом сидел лишь один человек – лицо его было знакомо. Михаил Юрьевич вспомнил, что и на свадьбе тот присутствовал, и на некоторых семейных торжествах у тестя появлялся. Олег Станиславович, всплыло в памяти имя.

– Здравствуйте, – подошел к столу Михаил Юрьевич.

– Ты кто? – удивленно воззрился на него сидящий, – А, вспомнил тебя. Игорь где?

– Игорь Федорович не может, я за него. Он сейчас не в городе.

Когда было необходимо, Михаил Юрьевич мог выглядеть харизматично и убедительно -этого не отнять.

– Ай, точно – он же с [женщиной гулящей] своей укатил, – даже хлопнул себя по колену Олег Станиславович и поморщился. Вдруг дверь распахнулась и в кабинет быстрым шагом зашло еще несколько человек.

– Рассаживайтесь, – произнес стремительно двигающийся высокий и седой худощавый мужчина, бросая папку на стол. Пройдя дальше, он открыл окно для проветривания и выдал длинную матерную тираду.

Этого человека Михаил Юрьевич ни на свадьбе, ни на семейных торжествах не видел, но вспоминать даже не пришлось – он часто появлялось на картинке федеральных каналов. Закурив сигарету, седой сел во главе стола и будто на стеклянную стену наткнулся, увидев Михаил Юрьевича.

– Ты кто? – с чувством сильного удивления произнес он.

– Игоря зять это, – ответил Олег Станиславович, за что Михаил Юрьевич испытал к нему искреннюю благодарность.

– Зачем пришел?

– Игорь Федорович оставил за себя, наделив полномочиями, – веско произнес Михаил Юрьевич.

«Давай, бди тут», – прощаясь, хлопнул его по плечу тесть – поэтому Михаил Юрьевич почти не покривил душой.

– Замену готовит, – вставил Олег Станиславович, который тоже закурил и опять Михаил Юрьевич его мысленно поблагодарил.

– Олег, под твою ответственность, – покачал головой седой и отвел цепкий взгляд от Михаила Юрьевича. Судя по тому, как дернул уголком рта Олег Станиславович, решению этому он был не рад -но спорить не стал. Михаил Юрьевич было подумал, что может стоит отыграть назад – тесть его ни в какие рабочие вопросы посвящать и не думал, но тут седой заговорил и момент был упущен.

– Жора, – менторским тоном обратился тот к одному из присутствующих, – Жора, ты помнишь, я просил тебя завод рядом с Великопольем проверить? Так какого ты моим указанием утерся [лупень]?! – закричал вдруг он так, что вздрогнули все присутствующие. – Какого лешего я должен чужую елду в заднице чуять, из-за того, что один мудак работу не может нормально выполнить? Мне самому надо было проверять, а?

Седой уже не кричал, но Михаил Юрьевичу стало не по себе. Тому, которого Жорой назвали – судя по бледности лица, было не то что не по себе, а очень страшно уже. На его лбу даже несколько бисеринок пота появилось.

Следующие несколько минут Жора имел откровенно бледный вид – оказалось, что назначенный главой Великопольского района некий Васильев человек далеко не случайный, а его присутствие в медвежьем угле связано с постройкой завода. Когда седой пообещал вырвать Жоре ноги, Михаил Юрьевичу подумалось, что действительно может вырвать. Несмотря на то, что Михаил Юрьевич был мужчиной далеко не робкого десятка, ему стало очень неуютно.

– Мы узнали, что это….

– Молчать! Лучше Жора тебе молчать сейчас…

Михаил Юрьевич еще сильнее захотел сказать о том, что попал сюда практически случайно – но тут седой опять заговорил, а когда Михаил Юрьевич понял, о чем речь, было уже поздно.

– Короче, друзья, завод этот строится как полимерный, полимеры там и будут производить. Но, Жора [любить] тебя дурака, слышишь ты меня [личинка человека]? Завод кроме полимеров будет заниматься захоронением радиоактивных отходов, используя догадайся что? Правильно, наше метро, которым мы уже столько лет прекрасно пользовались. Почему я это узнаю раньше тебя Жора, ты мне скоро и расскажешь.

– Чьи? – подал голос один из участников, до этого момента молчащий.

– Чьи конкретно, нет пока информации. Из-за бугра – знаю только, что по железке через Карпогоры планируют возить, – седой мимоходом показал на карте маршрут следования – из Архангельска примерно до Кировской области, небрежно отмахнувшись пальцем по карте.

– Так та… – только открыл рот Михаил Юрьевич, как сидящий рядом Олег Станиславович резко ткнул ногой под столом.

Михаил Юрьевич сразу замолчал, решив уточнить позже, каким образом из Карпогор до Кирова можно напрямую доехать по железной дороге. То, что прямой ветки не существует, он знал – сам был родом из Архангельской области и периодически бывал в родных краях.

– Из Архангельска обычной железки нет, а из Карпогор на Сыктывкар метро уже лет тридцать как построили. Северный рукав на Косьву, – пояснил седой, коротко глянув на Михаила Юрьевича и продолжил: – Как раз и будут в ту ветку закладывать, которой мы так хорошо пользуемся, все уже согласовано.

– А если к… обратиться? – спросил, указав пальцев в потолок тот самый чиновник, что про принадлежность отходов спрашивал.

– Есть неподтвержденное пока, но стойкое мнение, что сам, – также ткнул пальцем вверх седой, – имеет в этом деле интерес не менее тридцати процентов. Если не подтвердиться – пойду сразу же, но там уже на месте карусель завертелась, целый город выстроили. Завод возводят немцы, по факту турок нагнали. Только вчера два чартера в Кирове приземлились и автобусами к Великополью повезли. Жора, слышишь ты меня? – седой повысил голос, а Жора – лишь недавно дородный и статный мужчина, совсем посерел – казалось, он был готов провалиться сквозь землю.

– Короче проект свертываем и переезжаем в Высоцк. Материальная база там есть, оборудование перевезем из Великополья. На месте определимся. Олег? Слышишь, я Игорю это хотел поручить, доведи до него.

– Сроки? – коротко спросил Олег Станиславович.

– Завтра к вечеру там котлован уже должен быть на месте тридесятой части. А оборудование в Высоцк к послезавтрашнему дню перевезти надо – раньше все равно не успеть.

– С материалом что делать?

Седой подумал секунду и пожал плечами.

– С Давидом решить на месте.

– Полномочия?

– Олежа, не делай мне мозг хоть ты, а? – поморщился седой. – Пусть поднимает всех кого надо, в случае чего мне звони. – Вопросов нет? – осмотрелся он. Вопросов нет, свободны. Жора, ты помнишь, что через двадцать минут ко мне в кабинет.

Едва вышли из кабинета, как Олег Станиславович слегка кивнул головой, приглашая Михаил Юрьевича следовать за собой и стремительно двинулся по коридору, по пути уже набирая кого-то в мобильном телефоне. Пройти оказалось необходимо всего ничего и вскоре мужчины зашли в один из кабинетов.

– Сережа, – произнес в трубку Олег Станиславович, – прямо сейчас надо Игоря найти, да, да, его. Он вчера с любовницей улетел, на Тенерифе скорее всего. Да, предполагаю – он с ней в основном туда летает. Давай, жду.

Олег Станиславович бросил на стол трубку и спрятал лицо в ладонях. С полминуты он так посидел, потом громко выдохнул и взъерошил волосы.

– Наталья, чаю принеси, – бросил он в селектор и откинулся в кресле. – Да ты располагайся, – указал Олег Станиславович на стулья – Михаил Юрьевич все еще стоял, не решаясь присесть. Только он сел, как зашла миловидная женщина лет около сорока, поставив чашку, сахарницу и блюдо с нарезанными дольками лимона перед хозяином кабинета.

– Михаил же тебя, да? – спросил Олег Станиславович, размешивая сахар в чашке, когда помощница вышла. – Миша… – протянул он и замолчал.

– Знаешь, Миш, – после долгой паузы, задумчиво глядя в пространство, заговорил Олег Станиславович: – Давным-давно я пришел на завод работать. Слесарем инструментальщиком. Знаешь, сколько мне лет было? Пятнадцать. Я тогда только-только в Смоленск из деревни приехал. Деревня у нас глухая была, в школу по пятнадцать километров ходили. В общем, пришел я на завод, а там… все рабочие мужики, опытные уже, они мне такими знающими казались. Каждому в рот заглядывал, слушал внимательно.

Михаил Юрьевич не понимал пока смысла этого монолога, но внимательно слушал, демонстрируя полную увлеченность рассказом. Собеседник, сделав паузу и отхлебнув чаю, продолжил.

– Потом поработал немного, притерся и уже смотрю – этот мелочный, этот за воротник закидывает, этот алчный, а этот просто глупый. После вообще оказалось, что я только недавно начав работать, больше многих в некоторых вопросах соображаю. Соседям по цеху перестал в рот смотреть, но мастер участка мне тогда вообще человеком с другой планетыказался. Я, помню, на него с восторгом смотрел, когда он что-то говорил. После меня в комсомол приняли, а там еще такой же – секретарь комсомольской организации. И ему в рот смотрел, впитывал все, что тот вещал. Это не говоря уже о директоре завода, тот вообще за божество считался. Ты служил кстати? Хм, молодец. А меня не взяли по здоровью, трагедия была. Ладно, это я все к чему. Лет до двадцати пяти мне казалось, что те люди, которые по должности выше меня они по определению умнее, грамотнее, опытнее…

Олег Станиславович вдруг замолчал, подошел к шкафу, достал оттуда коробку с сигарами и уселся обратно в кресло. Отрезав кончик с помощью специальной гильотины, стоящей на столе, он достал из стола длинные и толстые сигарные спички, зажег одну. Подождав, пока прогорит головка, он начал поджигать сигару, не приближая кончик слишком близко к огню. С полминуты он поворачивал сигару вокруг огня и когда на конце появился тлеющий венчик, начал на него аккуратно дуть. Михаил Юрьевич смотрел за процессом, не решаясь прервать действо – хотя вопросов хотелось задать много.

Олег Станиславович между тем откинулся в кресле, сделал несколько затяжек, делая долгие паузы между ними и как ни в чем не бывало, продолжил монолог.

– Я очень быстро рос по карьерной лестнице – но у меня будто бы глаза зашторены были. На каждой должности, через какое-то время коллег будто заново узнавал – этот мелочный, этот за воротник закидывает, этот алчный, этот глупый. А потом случай был – на пьянку попал с первым секретарем горкома – по-взрослому все, с девочками, ансамбль песни и пляски областной… и знаешь, у меня в один момент как глаза открылись – люди то все одинаковые. Вся эта мелочность, глупость, алчность, безалаберность, она везде, Миша!