Текст книги "Стэн. Гвардеец Его величества (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Господин генерал-губернатор, – пригубив вино из высокого бокала, произнес лорд Растор, внимательно глядя на Кортеза, – у меня к вам есть одно небольшое предложение.

– Весь внимание, – произнес адмирал, также в свою очередь пригубив вино. Красная, немного вязкая жидкость была невероятно кислой, и Кортезу стоило серьезных усилий не морщиться, когда он пил это невкусное вино, хотя адмирал понимал, что одна бутылочка такого напитка стоит возможно даже больше, чем его месячный оклад адмирала имперского флота.

Владетельный герцог между тем поднялся и сделал несколько шагов к прозрачной стене, полукругом огибавшей его огромный личный кабинет и открывавшей взору восхитительный панорамный вид на окрестности. Вдали, насколько хватало взгляда, стелилось зеленое море девственных лесов, среди которого то тут, то там возвышались небольшие административные комплексы, соединенные между собой серебристыми линиями монорельсов, и виднеющиеся на самом горизонте даже на таком расстоянии поражающая глубиной цвета водная гладь, на фоне которой было хорошо видны две стрелы далекого космопорта.

– У нас, как вы видите, мирная и благополучная система, – оборачиваясь к Кортезу, простер широким жестом руку Растор, показывая на великолепный вид. – Мирная, и благополучная, – повторил он, внимательно глядя на собеседника.

Кортез молчал, ожидая продолжения.

– К счастью, война нас не затрагивает никоим образом, – лорд по-прежнему стоял на фоне волшебного вида панорамы. – Конечно, мы должны радоваться, что судьба нам благоволит, – герцог говорил, произнося слова негромко и внятно, внимательно наблюдая за реакцией Кортеза. – Но за внешним благополучием меня беспокоит то, что расквартированные у нас войска уже долгое время не имеют реального боевого опыта.

Молодой адмирал молчал, глядя на собеседника и не в силах понять, к чему тот клонит.

– Сейчас, когда мир полнится разными слухами, мне как владетелю, которому вверена эта прекрасная система, хочется быть уверенным в ее безопасности, – после небольшой паузы произнес Растор.

Кортез едва не закусил губу – он просто не понимал, какой реакции от него ждет Растор. В задумчивости он перевел взгляд с лица герцога на красивые виды, отхлебнув вино, в этот раз даже не обратив внимание на резкий привкус. Лорд-владетель уже не раз намекал на «разные слухи», но что именно он имеет ввиду, адмирал понять никак не мог, склоняясь в мыслях к тому, что Растор подразумевает возможное начало противостояния в Диких мирах, о чем действительно пульсировало множество домыслов, хотя и имеющих под собой серьезное основание.

– И надеяться на то, что в случае чего к нам придет помощь, не лучший выход, – произнес между тем герцог, возвращаясь за стол.

– Императорский Флот всегда стоит на страже интересов наших граждан, – машинально ответил на это Кортез.

– Особенно когда в нем служат такие достойные командиры, – слегка улыбнулся Растор, глядя на Кортеза и слегка приподняв свой бокал. – Господин генерал-губернатор, – продолжил он, – у нас с вами разные жизненные пути, но мы сейчас с вами находимся в одинаковом положении и делаем одно дело – в наших руках сосредоточена вверенная нам Императором власть над звездными системами, и мы должны думать об их благополучии.

Кортез просто кивнул, стараясь не показывать эмоций – по его мнению, смешно было сравнивать богатую систему на перекрестке торговых путей и населением более двадцати миллиардов человек, с куском освоенного пространства Фронтира состоящего из нескольких планет с враждебной средой, богатую лишь рудниками и орбитальными станциями, персонал которых насчитывает не больше тридцати тысяч существ. Это если считать еще и силы планетарной обороны вместе с экипажами кораблей патрульного отряда – слегка усиленного соединения, оставшегося в подчинении новоиспеченного адмирала, и носившего теперь гордое именование отдельной эскадры. И тем более было смешно ставить на одну ступень потомственного герцога и молодого генерал-губернатора. Но как тактично выразить свои чувства, Кортез не знал. Поэтому он снова промолчал, чуть пожав плечами, не соглашаясь прямо с утверждением лорда Растера, но как бы и не противясь ему.

– К тому же мы должны помогать друг другу по мере сил, – произнес герцог. – Господин генерал-губернатор, как вы относитесь к тому, что мы с вами заключим соглашение о взаимном сотрудничестве, по которому солдаты из войск, расквартированных в вашей колонии, будут проводить отпуска в моей системе? Условия для того, чтобы отдохнуть после тяжелой службы по охране границ Империи у нас здесь прекрасные, могу констатировать сей факт без тени сомнения.

– Ваше предложение льстит мне и, не буду скрывать, очень заманчиво, – ответил Кортез, поднося к губам стакан, чтобы возникшая пауза в его словах не показалась неуместной. – Для воинов вверенной мне Императором системы это будет большая честь, – озвучил сформулированную в уме фразу генерал-губернатор: – Если вы не возражаете, я направлю запрос в оперативное командование Пятого Флота.

Владетельный герцог некоторое время вдумчиво смотрел на собеседника, причем так пристально, что у Кортеса пробежал по спине холодок. Неужто он сказал что-то не то?

– Конечно, – после слишком долгой паузы произнес Растор, – если вы считаете это нужным. Я надеюсь, что ваш запрос как можно быстрее преодолеет все бюрократические препоны.

Лорд снова сделал паузу, ожидая от Кортеза каких-то слов, но адмирал молчал. Он понял, что сейчас за этими вроде бы такими простыми фразами и предполагаемыми действиями стоит действительно большая игра, и влезать в нее, не понимая не то что свою роль, а даже конечную цель, считал глупым.

– Господин генерал-губернатор, – судя по мелькнувшей на его лице тени решил для себя все герцог, – я счастлив нашему знакомству, и надеюсь на его дальнейшее продолжение. Ведь мы с вами, являясь гражданами Великой Империи Эней, волею Его Величества получившие право владеть и управлять, должны с честью и ответственностью пользовать это право, преумножая богатство вверенных нам провинций. Во благо Империи.

Кортез, почувствовав, что аудиенция подходит к концу, отставил бокал в сторону, готовясь прощаться.

– Прошу простить старика, что отнял своим брюзжанием у вас столько времени, – неожиданно изменившимся тоном произнес герцог. Однако, несмотря на его извиняющиеся интонации, взгляд Растора был холоден и безэмоционален.

Генерал-губернатор попробовал было рассыпаться в объяснениях, что герцог никоим образом не отнял у него времени, а наоборот оказал ему невиданную честь, соизволив принять у себя, но был прерван.

– Полноте, полноте, – улыбнулся Растор, глядя все теми же холодными глазами, – поднявшись и подхватив Кортеза под руку, провожая его до дверей своего кабинета.

– Господин генерал-губернатор, – остановившись у высоких резных створок, неожиданно негромким голосом произнес герцог: – Вы скоро будете на Империуме. Это самое сердце внутренних миров, сердце Империи, и жизнь и нравы там очень сильно отличаются от тех, к которым мы привыкли. Поэтому если вас что-то будет смущать, или вы, возможно, обратите внимание на какие-то кажущиеся невероятными слухи, или вам нужен будет совет, помните – я как друг в любой момент буду готов вас принять, выслушать и попробовать помочь советом.

Кортез удивленно посмотрел на Растора, но тот уже распахнул дверь кабинета, перепоручаю гостя мажордому и церемонно прощаясь. Молодой адмирал, покинув дворец владетельного герцога, сначала вернулся к себе в каюту «Кастардии», несколько раз прогнав в памяти весь разговор. После, отправив запрос в оперативное командование Пятого Флота, Кортез на нанятом боллерте направился в одинокое бунгало прибрежной полосы. Когда адмирал встретился с супругой, он уже практически не вспоминал о состоявшемся разговоре.

Генерал-губернатор Кортез еще не догадывался, что беззаботной по сравнению с прошлыми годами жизни ему осталось всего несколько недель – как раз столько времени, сколько требовалось «Кастардии», чтобы достигнуть Империума.

На следующий день владетельный герцог доминиона Целеста стоял в своем кабинете и наблюдал, как огромный и изящный белоснежный лайнер, опоясанный линиями иллюминаторов, бесшумно поднимается на антиграве из космопорта – «Кастардия» принадлежала к элитным, «чистым» лайнерам – кораблям такого класса, которым была разрешена посадка даже на курортные планеты типа Целестии. Когда поднявшись за облака, активировавший Юкаву лайнер исчез, оставив за собой в небе только широкую свечу инверсионного следа, лорд Растор вздохнул, и еще раз проверив активацию защитных систем, подошел к терминалу мгновенной связи.

На вызов ответили почти мгновенно.

– Приветствую, – слегка склонил голову герцог.

Фигура собеседника практически зеркально повторила приветствие.

– Кортез.

– И?

 Герцог ничего не ответил, лишь слегка дернул щекой и отрицательно покачал головой. Вчера, разговаривая с молодым генерал-губернатором, он даже не предложил ему военную помощь – Кортез показался ему человеком из другой галактики – он даже ни разу не реагировал на невероятно толстые намеки на упорно пульсирующие в кругу высшего света слухи. Хотя что с него взять – генерал-губернатор к этому самому свету принадлежал только формально, по сути же только и гоняясь за рейдерами в своей богами забытой системе. Но, надо признать, со своей работой он справлялся неплохо.

Рисковать же, пытаясь с наскока обсудить с Кортезом острые, назревшие в Империи проблемы, Растор не стал. Еще не время.

– Как Он? – поинтересовался герцог.

– Все по-прежнему, – ответил ему собеседник. – И даже хуже.

Жестом попрощавшись, лорд Растор отключился. Вернувшись за свой стол, он уселся в кресло и долгим взглядом воззрился на еще не истаявший в небе белесый след «Кастардии», размышляя о проблемах в Империи.

Проблем было много, невероятно много и на любой вкус. В любом конце огромной державы, в любом секторе можно было навскидку назвать одну, а иногда и несколько, могущих повлиять на благополучии Империи в целом. Но была еще одна, стоявшая особняком. Самая главная, сложная и практически нерешаемая, находившаяся в самом сердце Империи. Проблема, которая последнее время вела страну куда угодно, но только не к процветанию и благополучию.

Император.

Империя, Внутренние Миры. Планета Империум

Империя, Внутренние Миры

Планета Империум

Первый в этом году императорский бал проходил в роскошном дворцовом комплексе на берегу Этрейского озера, на берегу которого швартовалось сейчас множество открытых гравилетов и боллертов, висящих над самой поверхностью воды. Несмотря на абсолютно чистое небо – полеты над территорией были строжайше запрещены, и невероятное количество гостей – более двадцати тысяч приглашений было отправлено по разным уголкам Империи, никакой суеты и толчеи не было – огромная дугообразная пристань могла принять и большее количество приглашенных.

Многочисленные распорядители, коих можно было различить по нарядным ливреям, встречали гостей, направляя каждого в отведенную для него часть парка согласно протокола. Несмотря на то, что прием именовался императорским, лишь малой части приглашенных могло посчастливиться увидеть сегодня Императора не на голо-экранах, а вживую – парковый комплекс, расположившийся на огромной территории просто невозможно было пересечь пешком за время, отведенное на весь прием. Да и бдительная охрана воспрепятствовала бы проходу гостей, чьи приглашения не предполагали допуска во внутренние, близкие к императорскому дворцу места. Большинство гостей было разделено согласно имперского табели о рангах – колониальные чиновники средней руки располагались совместно с баронами и виконтами внутренних провинций, графы и герцоги окраинных провинций Империи рассаживались компании промышленных воротил, периодически среди придворных мундиров и строгих костюмов мелькали группы гостей из других уголков галактики – стран-союзников Империи. На каждой открытой площадке парка, где стояли длинные, накрытые белоснежными скатертями столы с угощениями, находились видные политические деятели, публичные персоны, соответствующие кругу собравшихся представители департаментов Его Величества Собственной канцелярии и различных министерств. И, конечно же, в толпе гостей находилось большое количество представителей службы безопасности Империи.

При всем многообразии гостей на приеме во всех уголках паркового ансамбля царила естественно и разная атмосфера. Непосредственного веселья было больше в местах, максимально удаленных от дворца – молодая и не могущая похвастаться высокородностью знать не упускала возможности развлечься, хотя и здесь чувствовалось некоторое напряжение. Но конечно, беспокойство матрон, которые со всем возможным внимание присматривали вероятные партии для своих чад, выискивая в толпе варианты подостойней, не шло ни в какой сравнение с тем градусом нерва, которым были наполнены на первый взгляд безобидное общение гостей на полянах, в беседках и открытых кафе тех мест, откуда уже было рукой подать до императорского дворца.

У самого берега Этрейского озера эмоции были живее и намного беззаботнее – появились уже первые лица с румянцем от выпитого вина, неслись над столами тосты во славу Империи и Императора, часто перемежаемый здравицами присутствующим здесь дамам, то и дело раздавался громкий и задорный смех. Какового не могло быть и в помине на открытой площадке левого крыла дворца, где собрались сейчас гости, которых по статусу ни много ни мало можно было назвать вершителями судеб Империи. Чего только стоила небольшая группа в строгих мундирах, среди которых были командующие Третьего и Седьмого флотов, генерал-кригскоммисар систем Церния, расположенных совсем рядом с Дикими мирами, командующий Корпусом космодесанта, наместник его императорского величества в Диких мирах и глава департамента промышленности Империи. Собравшиеся перекидывались вполне себе невинными фразами, периодически поглядывая на зал приемов, по которому скользили прекрасные дамы в совершенно сногсшибательных по виду нарядах. Стоило посмотреть в другую сторону, как глазам открывались с высоты птичьего полета завораживающие панорамные виды на весь парковый ансамбль. Но столь разнообразные и привлекательные картины не могли отвлечь присутствующих от главного; только высокий и широкоплечий генерал с черепами в петлицах – эмблемой Второй гвардейской Его Величества бригады космодесанта немного отвлекся от обсуждения и легкими движениями рук приближал изображение висящего в воздухе голо-экрана, разглядывая гостей широко раскинувшегося парка. Он приближал изображение настолько близко, что казалось, протяни руку и можно коснуться кого-нибудь. Впрочем, после негромкого покашливания бригадный генерал понял, что увлекся, рассматривая очень близко одну из гостей приема, и быстрым движением руки смахнул рассыпавшуюся невесомыми лепестками пикселей картинку.

Сглаживая произошедшее, прозвучала вынужденная шутка, несколько натянутых улыбок, но неожиданно присутствующие одномоментно подобрались при виде появившегося на террасе худощавого генерал-адмирала Горстена, министра обороны Империи. Приблизившись к собравшимся, генерал-адмирал осмотрел всех поочередно.

– Его Величество сейчас не обладает свободным временем для принятия решений по интересующему нас вопросу, – произнес он негромко.

Не все смогли сохранить невозмутимость – раздался слитный выдох, а кто-то даже скрипнул зубами. Во взгляде многих появилась растерянность – несмотря на все свои должности, невероятные силы в подчинении, никто из присутствующих сейчас не мог повлиять на ситуацию.

– Кроуден если еще не обнаружил наши силы, то сделает это в ближайшее время, – едва сдерживаясь, заговорил командующий Третьим флотом.

– И мы с вами станем статистами на бойне, а не победоносной армией, пришедшей восстанавливать порядок, – хмыкнул командующий войсками космодесанта.

– Мне хотелось бы верить, что Император способен полностью осознать масштабы возможных проблем, если мы не начнем атаку сейчас. Сегодня. Да черт возьми, чтобы достигнуть полного успеха, атаковать надо было еще вчера! – не выдержал вдруг Гесс Дагран, бригадный генерал Второй гвардейской, высказав вслух мысли, которые одолевали всех присутствующих.

Несколько сочувствующих взглядов скрестилось на Дагране – все понимали, что последней фразой он сейчас положил конец своей карьере. Но во взглядах была и благодарность – все только что сказанное, непременно достигнув Императора и сломав карьеру генералу, все же могло хоть как-то обратить внимание властителя на проблему. Но бригадный генерал не замечал сочувствующих взглядов – он был молод, горяч и особо не опасался гнева императора – Дагран верил в себя и считал, что дальше первой атакующей волны десанта в Диких мирах все равно не окажется.

– Генерал-губернатор системы Лточен Тай Кортез! – прогремел усиленный динамиками голос обер-церемониймейстера, произнесший окончание фразы и это заставило группу высших офицеров на время перестать переглядываться, пройдя ближе к залу. Как того требовал протокол при вручении наград лично императором – чтобы потом журналисты могли нарезать картинку для выпусков новостей, показав весь цвет Империи, наблюдающий за церемонией.

Но никто из генералов и адмиралов не проникся торжественностью момента – мысли всех были далеко отсюда – на границе Диких миров, где в ожидании приказа о начале освободительной операции сосредоточились два флота, почти весь корпус космодесанта и несколько лучших гвардейских дивизий. Кроме этого, в ближайших системах уже были развернуты производственные мощности, построены орбитальные базы и крепости планетарной обороны, развернуты многочисленные ремонтные доки. Все было готово к фронтовой операции, ждали только приказа.

Генерал-губернатор Кортез, который в это время шагал сейчас по багровой дорожке, тоже терзался тревогой, но иного рода – он знал, что его изображение уже сегодня разлетится по всей галактике и надеялся, что никаких проблем с картинкой не будет. Внутренне замирая от волнения, он старался держать голову прямо и двигался между кавалергардами охранной императорской роты, которые были в полной боевой экипировке. Броня у кавалергардов была стилизована под древние доспехи, которые использовались в некоторых мирах тысячи лет назад, когда люди их населяющие сражались друг с другом холодным оружием. Боевой эффективности это не прибавляло, но выглядело, надо сказать, эффектно, особенно в сочетании темно-синего и золотого окраса брони  – цветов императорского штандарта.

Дойдя до условленной линии, Кортез остановился. Он сейчас воспринимал происходящее будто со стороны, сосредоточившись лишь на многократном повторении про себя полученных от гофмейстера указаний. Но все же, внешне сохраняя внешне невозмутимый вид,  Кортез с трудом сдерживал готовящуюся вырваться наружу бурю эмоций – всего за несколько лет его карьера выдала невероятный виток, когда простой коммандер-капитан отряда патрульных кораблей взлетел невообразимо высоко, и вот уже в чине адмирала стоит перед Императором, получая высшую награду – Галактический Крест.

– ...пожаловать адмиралу Тай Кортезу, генерал-губернатору провинции Лточен потомственный титул барона Лточен! – донеслись как сквозь пелену до него слова обер-церемониймейстера.

Сейчас Кортез не смог сдержать своего удивления – нет, в глубине души он надеялся, что Император признает его заслуги, но чтобы вот так, сразу наградить не только высшим орденом, но и даровать наследственный, а не личный титул, у него мечтать даже не получалось.

Момент искреннего выражения чувств не укрылся от тысяч людей, которые находясь на императорском приеме, наблюдали за происходящим в главном зале на голографических экранах, а немного позже режиссеры постарались, чтобы и миллиарды зрителей по всей Империи увидели, что герой галактики, ныне барон Лточен является обычным человеком, не чуждый выражения своих эмоций.

Император, который принял из рук адъютанта награду, заметив изменившиеся лицо Кортеза, едва дернул уголком рта в одобряющей, как показалось новоиспеченному барону улыбке и легким движением прикрепил Галактический Крест ему на левую строну мундира. Вручение символов баронской власти Кортез практически не запомнил – он во все глаза смотрел на невзрачного, невысокого человека в белом мундире, который вернулся на свой трон.

Император приковывал взгляд. Тем, что взгляду не за что было зацепиться при взгляде на властителя одной из самых крупных и сильных держав в исследованной галактике. Обычный человек, немного усталый. И очень молодой по виду. В свою очередь сам Император пристально разглядывал генерал-губернатора, которому только что даровал баронское звание. Этот тупой мужлан из системы с поистине варварским названием, которое император забыл едва услышав, выглядел настоящим увальнем. Вот даже и дернулся не в ту сторону, когда принял баронскую корону и пустую перевязь для шпаги, на которую только предстояло нанести герб. Лицо императора скривилось – внутри колыхнулось раздражение на этого дурака барона, на обер-церемониймейстера, который объявлял очередного кандидата на монаршую благодарность, на эти сальные лица, которые белыми пятнами собрались вокруг, открывая черные дырки ртов для приветственных криков во славу империи и его величества.

Император, не меняя безразличного, немного усталого выражения на лице, медленно-медленно глубоко вздохнул и так же медленно выдохнул. На этот раз титулом награждался какой-то промышленник, но правитель подниматься с трона не стал, шевельнув пальцем руки. Лично Император награждал только тех, кто находился на действительной воинской службе. Это было частью плана, предложенному ему главой департамента стратегического планирования: Империи нужны были герои, и граждане должны были видеть, что героем стать легко, выгодно и почетно. Император ничего не жалеет для своих героев из армии и флота.

Вот еще один герой. И еще один. Со всех концов страны слетелись – взгляд Императора сощурился в очередной вовремя погашенной внутри вспышке ярости. Один из невидимых гостям операторов первого гала-канала, который в этот момент взял крупным планом лицо властителя, поспешно отвернул камеру. За такие кадры недолго и с работы вылететь. В безвоздушное пространство.

Император с трудом дотерпел окончания церемонии награждения, а после поднялся и проследовал в свои покои, пока гости мерзкой гусеницей перемещались по дворцу, направляясь в Золотой зал, где были накрыты многочисленные столы. Там император появился только через несколько часов – ему требовалось время, чтобы восстановить душевнее равновесие. По пути в зал его вновь попытался остановить министр обороны, и даже успел произнести несколько фраз, напомнивших Императору об одной из проблем.

Кроуден. Мерзкое слово, мерзкое название, мерзкие системы. В этот раз император едва сдержался, лишь отмахнувшись от министра, проследовав дальше. Но настроение было безвозвратно испорчено. К Императору вновь вернулся страх.

Он привык бояться. Всю жизнь, с самого рождения он постоянно чего-то боялся. Сначала отца, потом ответственности, терапторов, Кроудена, умников. В те светлые моменты, когда проблемы отступали, император начинал бояться страха – он знал, что страх ушел ненадолго, а скоро вернется. Постепенно на первый план вышел страх за свое здоровье – в последнее время императора начали мучить частые головные боли, а еще периодически бывало, что болезненным спазмом стягивало грудную клетку от шеи до низа живота, будто протягивая внутри жгутом нервов. Правитель часто не мог заснуть – у него начинало сильно стучать сердце, перехватывало дыхание, он ощущал постоянную сухость во рту – пил практически непрерывно, в его спальне стояло сразу несколько графинов воды, которые менялись каждые несколько часов.

Если Император начинал сильнее бояться – подумав, к примеру, несколько раз за вечер о том, что совсем скоро начнется война с Кроуденом, он после этого не мог заснуть. Но если никто его не занимал, проблемы, о которых не говорилось вслух, будто отступали, переставая существовать, и каждое напоминание о них рождало в Императоре вспышки невероятной раздражительности.

Каждый день император проводил по несколько часов в самой лучшей регенеративной камере, которая только существовала в галактике. Стоимость восстанавливающих процедур исчислялась миллионами кредитов, и ежедневно на экране правитель наблюдал полностью зеленую проекцию своего тела. Он был абсолютно здоров. Абсолютно здоров физически, но любой практикующий доктор, если бы ему задали вопрос, ответил бы, что и Императора проблемы с психикой. Впрочем, после того как бесследно исчезли несколько специалистов, допущенных лично к Императору, никто из осматривающих правителя докторов не рисковал высказывать свои мысли вслух. Очень, очень осторожно советовали лишь прогулки на свежем воздухе, спорт и по возможности, не перенапрягаться. Думать о хорошем.

У правителя самой крупной державы в галактике было прогрессирующее тревожное расстройство, но ему боялись об этом сказать. А он сам боялся об этом спросить. Если о проблеме не говорить, ее не существует. Именно поэтому сейчас во многих департаментах скопилось великое множество неподписанных указов. Вопросов, требующих незамедлительного решения было невероятно много, и этот вал уже грозил перерасти в критическую массу. Лишь усилия многих управленцев сдерживали ее – кто-то брал ответственность на себя, где-то проблемы просто переставали существовать – как, к примеру, одна из орбитальных станций, которая просто пришла в негодность и была оставлена гарнизоном после полугодичного ожидания одобрения отправки в систему ремонтного корабля. Никто не стал брать на себя ответственность – если в пределах доменов, систем, пределов, скоплений и даже секторов местная власть могла принимать решения без высочайшего одобрения, то передислокация войск и кораблей между секторами галактики без одобрения Императора могла быть приравнена к государственной измене или попытке переворота. Поэтому громадная космическая станция, на постройку которой было угрохан не один миллиард кредитов, сейчас болталась без гарнизона на орбите оставленной имперскими колонистами планеты – в этом пограничном секторе в эскадре флота просто не было ремонтных кораблей такого класса, чтобы вернуть станцию к жизни. И подобные случаи игнорирования проблем уже исчислялись тысячами.

Следовавший в пиршественный зал Император, раздраженно отмахнувшись от генерал-адмирала, пошагал в сторону огромного помещения, скрипя зубами и думая о том, что Империи необходим другой министр. Второй раз за день он посмел отвлечь правителя с проблемой, напомнив о ее существовании! Правитель, едва сдерживая раздражение, вихрем ворвался в зал и быстрым шагом, не обращая внимания на панику обер-церемониймейстера и гофмейстеров, проследовал к своему месту. Суета придворных его немного позабавила, слегка вернув нарушенное равновесие и правитель, двигаясь уже не так быстро, величественно опустился на свое место.

Когда утихший на несколько полутонов гомон гостей снова поднялся над сводами Золотого зала, Император наконец взял столовые приборы. Властитель собрался было попробовать одно из угощений – чудесное на вид запеченного мяса под румяной корочкой и стоило ему только задержаться на нем взглядом, как предупредительный обер-форшнейдер почти моментально, с поистине цирковой грацией поставил, тарелку перед Императором. Правитель опустил взгляд к кушанью, однако нож, который он держал в руке, чуть скользнул, проехавшись по золотистой корке, и резко дернувший кистью Император задел одно из угощений краем рукава парадного мундира.

Это послужило последней каплей, переполнившей чашу терпения правителя – коротко выругавшись, он что было силы швырнул нож, так что тот разметал на столе несколько вазочек с воздушными закусками, и громко ударившись о высокий и изящный узкий графин, упал на пол, заскользив по нему – бросок был резок и силен. Графин же от удара качнулся, на пару мгновений замер, наклонившись, будто раздумывая – падать или нет, и маятником вернулся обратно. Как раз тогда, когда затихли резкие звуки проскрежетавшего по полу с силой брошенного властителем ножа. Сам же правитель, глядя на графин, акцентировав на нем всю свою ненависть, которая трансформировалась из переполнявшего его раздражения, и запустил в сосуд вилкой, которую держал в правой руке. Столовый прибор с гулким звоном ударился в стекло, графин опять покачнулся, наклоняясь. Вилка же, отскочив от сосуда и быстро вращаясь, отлетев в сторону, весьма болезненно ударила по скуле одного из герцогов, сидевшего за столом неподалеку. Несмотря на сильную боль, высокородный аристократ лишь едва моргнул в момент удара, но никоим образом не выдал своих чувств, продолжая глядеть на соседа и по-прежнему расписывая ему прелести одной из планет своего домена, которую он превратил в место для проведения своих охотничьих сафари. На щеке, шее и воротнике мундира герцога остались пятна мясного соуса, в котором была брошенная властителем вилка, но собеседник герцога на эти пятна даже ни глянул. Как и все присутствующие, продолжая свои беседы, совершенно не обращая внимания на происходящее.

Император между тем с ненавистью глядел на графин, который, побалансировав несколько мгновение на грани падения, вновь неваляшкой вернулся в исходное положение, еще и несколько раз демонстративно прокрутившись на ободе донышка. Этого властитель стерпеть не смог – утробно зарычав, он резко поднялся, наклоняясь над столом и подняв графин, широко размахнувшись, швырнул его на пол. Полетели по сторонам осколки, некоторые из которых залетели даже на столы по соседству, брызнуло жидкостью, капельки которой попали на некоторых придворных. Впрочем, опять же никто не обратил даже толики внимания на произошедшее. Почти никто.

– Не смотрите! – тихим шепотом, но с невероятными эмоциями произнес сосед расположившегося поодаль за одним из столов барона Кортеза, который принимал участие в пиршестве вместе со своей спутницей. Как раз в тот момент, когда Император только швырнул нож, адмирал обернулся на резкий звук, не сумев скрыть удивления, но этот неистовый шепот заставил его опустить глаза.

– Правитель очень занят проблемами державы и очень волнуется за судьбы подданных, – произнес сосед Кортеза – седоволосый дворянин в придворном мундире, который заметил изумление новоиспеченного барона и его спутницы. Невеста адмирала выделялась среди других – она была очень молода и обладала своей красотой, а не приобретенной с помощью корректирующей медицины. В чертах ее лица не было правильности, присутствовала и даже некоторая асимметрия – оно было красиво естественной, натуральной красотой, значительно выделявшейся среди других лиц, которые были идеальными. Настолько идеальными, что в своей однообразности были похожи друг на друга.