Текст книги "Пресс-хата для Жигана"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Так наряд уже отбился. Спит в казарме наряд, – бледнея, объяснил солдатик.

На лице у него отчетливо обозначились веснушки. Каптерщик поднялся и несильно толкнул солдата.

– А чем нам закусывать прикажешь? Портянками, «душок» долбаный? Или из ремней отбивные делать? Вы что, сынки, вконец оборзели? Мы, может, последние дни наслаждаемся мирной жизнью. А вы, сынки, борзеете по-черному.

Покачнувшийся солдатик робко проблеял:

– Никак нет. Я щас подыму наряд. В момент картошечки сварганим. Вы подождите малёк. Я мигом. Я бегом…

Рядовой не спускал испуганных глаз с качающегося на стуле старшего сержанта. Тот с неожиданной благосклонностью махнул рукой:

– Вали, родной. Укладывайся в люлю и никого не поднимай. Завтра все козлы, бывшие в наряде по кухне, получат в грудак. «Дедов» уважать надо, а не кидать, как лохов.

Не веря своему счастью, солдатик выскочил за дверь. До завтра еще далеко. А сегодня можно спокойно выспаться.

Каптерщику такая снисходительность не понравилась. Он увеличил дозу, расплескав часть спирта мимо кружек, нарезал сало и с осуждением сказал:

– Нельзя салабонов распускать. Зачем бойца отпустил?

– А что? – прикладываясь к кружке, спросил старший сержант.

– В пятак надо было вмазать. И наряд на правилку построить. Полегли они спать… – завелся каптерщик. – А нам часто массу давить удавалось?..

– Не часто, – вспоминая первый год службы, помрачнел Мармелад.

Каптерщик, растягивая на груди тельник, развил тему:

– То-то и оно! Гоняли нас и в хвост, и в гриву. Дня от ночи не отличали, зато людьми стали. Нюхнули службы как положено и не загнулись. Жалость в армии самая худшая зараза. Никого жалеть нельзя. Иначе бардак в армии будет. Согласен, Мармелад?

Тяжелый запах спирта, смешанный с запахом пота и табачным дымом, повис в комнате. Раскрасневшийся каптерщик все подливал и подливал.

– Чего молчишь, товарищ старший сержант? Не врубаешься в мыслю?

– Насчет чего?

– Насчет бардака в армии.

Мармелад усмехнулся, показав ряд белоснежных зубов:

– Дурак ты, Пономарь.

– Это почему?

– Мы завтра с этими пацанами воевать отправимся. Сегодня ты его дрючишь, а завтра он весь автоматный рожок тебе в спину засадит. Или гранату под ноги метнет, и поминай как звали.

Каптерщик отрыгнул и, подняв осоловевшие глаза, сказал:

– Вот поэтому я и не хочу отправляться на войну. Там все равны. Пуля не разбирает, кто ты – офицер или солдат. Всех без разбора валит.

Разглядывая лежавшие на столе скудные остатки пищи, старший сержант неожиданно предложил:

– Слушай, хорош пургу гнать! Не сегодня-завтра отправка. Погрузят в эшелон и на войну. Давай вместо этих гнилых базаров рванем в самоволку. На прощанье гульнем как положено. Может, мокротелок каких-нибудь снимем. Перепихнемся. А то ведь на войне яйца оторвать может.

Приятель громко расхохотался:

– Ну ты мастер загибать. А идея ништяк! Надо проветриться.

В самоволки приятели время от времени ходили, хотя замкомвзводу делать это было непросто. Положение обязывало все время находиться в части. Но сегодня, одурманенные спиртом и расслабленные неопределенностью, морпехи решили гульнуть.

Закрыв каптерку, они вышли в коридор. Уронив голову на тумбочку, дремал дневальный. Проходя мимо, старший сержант ткнул его в грудь.

– Не спи, боец, замерзнешь…

Выйдя на улицу, они обогнули плац. В отдалении светились окна караульного помещения. Взяв курс в противоположную сторону, самовольщики двинулись к складу горюче-смазочных материалов. Там в обветшавшем заборе была прореха, за которой вилась тропинка – прямиком к городским кварталам.

Город подступал к части громадинами многоэтажек и призывно манил огнями.

– А я бы хоть сейчас на гражданку, – мечтательно произнес Пономарь.

– Кому мы там нужны? Щенки детдомовские, – с неожиданной злостью бросил старший сержант.

Чуть поотставший каптерщик сказал:

– Ты не прав. Крутиться надо. Деньгу заколачивать. Будут бабки, и все проблемы – побоку. Бабки – это сила. Пока мы в казарме чалимся, конкретные пацаны капусту рубят. Кто на «меринах» гоняет. Кто дома строит или на Канарах отдыхает. А ты, блин, к чеченам в горы собрался.

Дождавшись товарища, Мармелад ухмыльнулся.

– На войне тоже заработать можно.

– Из чеченских берлог барахло вытаскивать? Фигня все это. Сколько на горбу утащишь… Мелочовку. Это в древние времена победителям покоренные города на разграбление отдавали. Сейчас все по закону, – сплюнув под ноги, Пономарь выругался. – Одни на войне жируют, а других заставляют башку под пули подставлять.

Возле склада горюче-смазочных материалов приятелей остановил часовой:

– Стой! Кто идет?

Бывший в авангарде Мармелад подошел поближе к калитке в проволочном ограждении.

Часовой предупредил:

– Стой! Стрелять буду…

На что Мармелад разразился гневной тирадой:

– Я тебе стрельну! Я тебе так стрельну, мудила, что вместе с этой хреновой соляркой до луны лететь будешь. Своих, дебил, не узнаешь?

Подбежавший часовой узнал старшего сержанта, наводившего ужас не только на разведбат, но и на молодых бойцов из других подразделений. Он быстро поднял крючок и отворил калитку, пропуская морпехов на пост.

– Виноват, товарищ старший сержант. Не узнал в потемках, – поправляя ремень автомата, пробормотал боец.

Проходя мимо часового, Мармелад бросил:

– Ладно. Держи пасть на замке. Если что, ты нас не видел.

– Могила, товарищ старший сержант, – эхом откликнулся часовой, в душе позавидовав самовольщикам.

Даже свежий воздух не разогнал хмельных паров, клубившихся в мозгах у морпехов. Их шаги были нетвердыми, а речь путаной. Коварный спирт, растекавшийся вместе с кровью по всему телу, брал свое.

Выбравшись за пределы части, морпехи направились к близлежащему микрорайону. Возле автобусной остановки круглые сутки работал киоск, торговавший всякой мелочью.

– Может, накатим еще по одной? – заплетающимся языком предложил Пономарь.

Старший сержант столь же бессвязно пробубнил:

– Только по пиву. Водяра не пойдет.

– Заметано. По пивку, и баста!.. Потом крутанемся возле домов. Девочек поищем, – выдыхая алкогольные пары, произнес каптерщик.

Неожиданно его приятель остановился. Слегка пошатываясь, вспомнил очевидное.

– У тебя бабки есть?

– Нет, – пожал плечами Пономарь.

– И у меня нет. А без капусты нам этот хорек из «комка» пива не даст. Он в кредит не торгует.

Пьяная удаль заиграла в крови у каптерщика. Он расправил плечи, почесал грудь под тельником и бесшабашно предложил:

– Давай харю набьем лавочнику. Возьмем ящик пивка, а его будку спалим. Это, чтобы морской пехоте пивняка на вексель не выдать! Настоящий беспредел.

– Притормози. Мы пока не в Чечне, – одернул его Мармелад, способный еще более трезво соображать.

Проблема разрешилась по ходу продвижения к «комку».

На окраине микрорайона стоял дом, обращенный подъездами к пустырю. Многоэтажку недавно заселили, но возле подъездов уже стояли автомобили. Вокруг не было ни души. Дом казался покинутым кораблем, плывущим под темными небесами.

Придержав приятеля за руку, Мармелад сказал:

– Видишь белую «девятку»?

Пономарь бросил взгляд на припаркованные возле крайнего подъезда «Жигули».

– Вижу, – с трудом ворочая языком, произнес он.

– Мы аккуратненько вскроем стеклышко. Пошуршим в салоне и надыбаем чего-нибудь интересного. Потом пойдем в «комок» и возьмем пивка, – перейдя на заговорщицкий шепот, предложил старший сержант.

– А чего интересненького? – не понял приятель.

– Магнитолу, например. Может, в бардачке заначку найдем. Мужики любят делать заначки там, куда жены нос не суют, – засмеялся Мармелад.

Стараясь не шуметь коваными «берцовками», морпехи подошли к машине. Стекло дверцы возле места водителя было приспущено. Мармелад положил обе ладони на торец стекла, надавил и расширил щель. Затем просунул руку в салон, отщелкнул блокировочную кнопку замка.

Забравшись внутрь, старший сержант сразу принялся ломать панель дешевой магнитолы. Отсоединив провода, передал магнитолу каптерщику.

– Держи шарманку.

В это мгновение с балкона первого этажа метнулась чья-то тень и раздался истошный женский вопль:

– Грабят… скоты… Что же вы делаете?

– Ноги, Мармелад, ноги делаем, – завопил каптерщик.

Вылетев из машины, как камень из пращи, старший сержант метнулся в спасительную темноту, в направлении улиц, а Пономарь рванул к пустырю.

Там каптерщика и нагнал хозяин «девятки», оказавшийся, как на грех, оперативником местного уголовного розыска. Сбив грабителя подсечкой, он завалил его в грязь и для острастки еще попинал.

Избитого морпеха, застуканного на месте преступления вместе с украденной магнитолой, поместили в камеру гарнизонной гауптвахты. А потом в клубе части состоялось выездное заседание трибунала. В зал, где по субботам и воскресеньям показывали кино и проводили собрания, Сергея Пономаренко доставили под конвоем. До этого его долго мурыжил военный дознаватель, прыщавый лейтенант с липким взглядом.

– Сережа, – сладко увещевал он, – ты ведь был не один. Зачем брать всю вину на себя? Ты пойдешь в дисбат, а подельник будет гулять на свободе. Это несправедливо. Ну, Сережа, кто еще с тобой был?

С равным успехом лейтенант мог обращаться с этим вопросом к телеграфному столбу. Каптерщик отрицал наличие подельника.

Комбриг, старавшийся замять чрезвычайное происшествие во вверенной ему части, вышел на гарнизонного прокурора. Привел веские доказательства бессмысленности затеянного дела.

– Их рота через несколько дней в Чечню уходит. Давай дадим задний ход – уговаривал комбриг.

Прокурор приводил свои доводы:

– Зачем вам такая гниль на войне? Если здесь паскудит, то что натворит в Чечне? И потом, нам тоже показатели нужны.

В переполненном клубе, куда согнали весь личный состав части, свободный от караулов и нарядов, яблоку было негде упасть. Представитель прокуратуры зачитал обвинение. Солдат первого года службы, назначенный народным обвинителем, трясущимися губами произнес какую-то туфту о священном долге, армейской чести и о том, что воровать вообще нехорошо. Плешивый судья с погонами полковника мирно дремал, подперев подбородок рукой. Когда секретарь, девица с длинными ногами и арбузной грудью, на которую пялился весь клуб, деликатно кашлянула, судья встрепенулся.

– …назначить наказание сроком в полтора года с отбыванием в дисциплинарном батальоне, – прошепелявил судья, зачитывая приговор

Конвойный приказал Пономаренко завести руки за спину. Холодная сталь наручников сковала запястья. Только сейчас каптерщику стало по-настоящему страшно.

На несгибающихся ногах он в окружении конвоя двинулся к выходу. Возле двери клуба арестанта ждала крытая машина, предназначенная для перевозки заключенных.

Возле машины арестанта остановил старший сержант Иннокентий Ротов. Не обращая внимания на грозные оклики конвоя, Мармелад подошел к арестанту и тихо сказал:

– Спасибо, братан, что не сдал. За мной должок…

Глава 11

С тех пор много воды утекло. Многое изменилось и в судьбах армейских дружков. Каждый пошел своей дорогой. Но даже параллельные линии, как известно, где-нибудь да пересекаются…

Из Чечни Мармелад вернулся другим человеком. Он научился убивать. Там, на горных перевалах и в сумрачных долинах, старший сержант морской пехоты отточил свое мастерство. Убийство стало для него ремеслом, приносящим радость. Убивать Мармеладу действительно нравилось. Он пьянел от восторга, наблюдая, как вместе с кровью из чьего-то тела вытекает жизнь.

На самые рискованные операции старший сержант шел добровольно. Он не был героем и к чеченам особой ненависти не питал. Политика, стремление к независимости, религиозные проблемы не касались морского пехотинца. С таким же успехом он мог воевать против марсиан. Но когда в чеченском селении подписали мирный договор, старший сержант почувствовал себя обманутым.

Война закончилась.

Иннокентию Ротову, подумывавшему подписать контракт о продолжении службы, податься было некуда. На гражданке его никто не ждал, а однообразная мирная жизнь казалась убогим времяпрепровождением для слабаков.

Дембельнулся Мармелад, переслужив положенный срок. Не долго думая, отправился на родину. Родина встретила морпеха неприветливо. Никакие военные заслуги в расчет не принимались. Работу отставному сержанту предлагали низкооплачиваемую, а то и вовсе идиотскую – вроде дворника в ЖЭКе. Мармелад от унизительных предложений отказывался, пока не вспомнил о старинном друге отца..

Крепкий еще дед по прозвищу Кащей вел активную общественную работу. Якобы отошедший от дел, матерый уголовник был старостой церковной общины. На средства общины и самого Кащея реставрировался храм. Церковь иконы «Божьей матери, Утоли моя печали» уже сияла позолотой куполов, когда Мармелад навестил церковного старосту.

Встреча, круто изменившая жизнь отставного морпеха, состоялась в строительном вагончике Закончив распекать напившихся строителей, по чьей вине застыла машина бетона, Кащей вызвал водителя и отвез Мармелада в свой загородный дом.

Там, за столом с обильной выпивкой и богатой закуской, состоялся примечательный разговор. Старик, чьи лучшие годы прошли в «крытках» и на зонах возле Полярного круга, отличался завидным аппетитом. Поглощая деликатесы, он внимательно рассматривал гостя.

– Рубай, Кеша. Не стесняйся. И выпей со стариком беленькой. За папашку, царство ему небесное, накатим по стопарю, – разливая смородиновый «Абсолют», произнес церковный староста. – Что может быть лучше, чем похавать и бабу помацать… Прости, господи, за словоблудие, – Кащей размашисто перекрестился.

Дом был обставлен с претензией на царскую роскошь. Мебель сияла позолотой, а оклады икон – серебром и золотом. Перед ликами святых горели лампады. На столе стояла фарфоровая посуда девятнадцатого века. Жизнь рецидивист Кащей доживал достойно.

– Так с чем пожаловал? – отрывая хвост у свежесваренного на укропной воде рака, спросил он.

– Работу бы мне подыскать, – заискивающим тоном произнес Мармелад.

– Работа работе рознь. Сколько ни паши, пьяным не будешь. Можно быкам в деревне хвосты крутить, а можно настоящим делом заняться. Так, чтобы и нос был в шоколаде, и в кармане деньга шуршала, – поблескивая золотыми фиксами, загадочно сказал Кащей.

От четвертой рюмки Мармелад наотрез отказался. Ему предстояло сделать выбор. А выбирать бывший морпех предпочитал на трезвую голову. Пока Кащей крушил розовые панцири членистоногих, его собеседник цедил минералку.

Наконец, хитрый старик вскользь спросил:

– Ты где, сынок, служил?

– В Чечне альпинизмом занимался.

– По горам с мокрой задницей носился или за семью контрольно-пропускными пунктами генеральские тела охранял? – недоверчиво переспросил хозяин дома.

Вместо ответа Мармелад взял невесть как затесавшийся среди столового серебра самодельный нож с плексигласовой наборной ручкой. Проведя пальцем по лезвию, не целясь, метнул нож в дверной косяк. Лезвие вошло в дерево по самую рукоятку.

Старик даже не повернул голову. Докушав очередной рачий хвост, Кащей вытер руки салфеткой, налил в серебряную рюмку водки, выпил и, с наслаждением крякнув, отметил:

– Такими номерами, Иннокентий, в цирке удивить можно. Меня фокусами не проймешь. Не такое в жизни видывал. Но парень ты толковый. Справный фраерок. И папашу твоего я уважал. Так что, страдалец за Отчизну, работенку мы тебе подыщем, – неожиданно взгляд старика стал колючим. – Ты только просеки, родной, ко мне вход – рубль, а выход – два.

Угрозу Мармелад проигнорировал. Спокойно посмотрел на насупившегося деда, похожего на облезлого филина, и, сплевывая в ладонь косточки от маслин, спросил:

– Что за работа?

– По профилю, Кеша. По профилю… – пряча улыбку, ответил Кащей.

На прощание церковный староста снабдил гостя деньгами. Это были не мятые рубли из церковной копилки, а полновесные американские доллары, извлеченные из пачки, перехваченной лентой банковской упаковки.

Вручая подъемные, Кащей посоветовал:

– Ты бабками-то не сори. Я ведь не сироте подаю, аванс проплачиваю. Бабло отработать придется. От халявных денежек крышу сносит, а от заработанных мозги в нужном направлении крутятся. Так что не шикуй. Свечечку за упокой родителя в церкви поставь. Обедню закажи. Помяни, как следует, батяню.

– Ладно, – кивнул Мармелад, спускаясь с крыльца. – Когда на работу являться?

Смерив гостя взглядом, церковный староста махнул короткопалой пятерней, украшенной вытатуированными перстнями.

– Отдыхай служивый. Работа подождет.

Через неделю Кащей вызвал Мармелада к себе. Встреча состоялась на берегу реки, где старик удил рыбу. Устроившись в зарослях, окружавших старицу, Кащей раз за разом забрасывал блесну, рассчитывая поймать щуку.

– Люблю за зубастой погоняться. Хитрая рыбина, но жадная А по жизни надо уметь делиться, – распутывая зацепившуюся за камыш леску, с легким недовольством бормотал старик. – Тут один чурбан делиться не хочет. Я по-хорошему объяснял. Все расклады подбивал. Пытался добазариться с урюком, а он ни в какую. Уперся рогом. Предъяви непонятные мне лепит. Говорит, я на чужую долю лапу положил. А я, Иннокентий, никогда на чужое не зарился. Но как говорится: чужой землицы нам не надо, но и своей ни пяди не отдадим…

Брошенная блесна сверкнула на солнце и скрылась в воде. Поставив удочку на распорку, Кащей достал из кармана куртки фотографию. На ней был запечатлен бородатый толстяк азиатской наружности в окружении плечистых парней и длинноногих блондинок

– Вот, сынок Этого урюка завалить надо… По силам задачка, – без долгих предисловий, прямо в лоб, выдал дед, чья худоба и тщедушность и впрямь делали его похожим на известного сказочного персонажа.

Мармелад посмотрел на потенциальную жертву и вернул фотографию рыбаку.

– Трудно подобраться к чурке? – поинтересовался он.

Внимательно следя за вяло покачивающимся на воде поплавком, Кащей ответил:

– Непросто. Кое-какие наводки я дам. С инструментом могу подсобить. А дальше сам колоду тасуй. Башку тебе не зря к плечам приварили. Покумекай соображалкой. А я в долгу не останусь…

Этнический узбек по прозвищу Сулейман, контролировавший распространение наркотиков в городах Подмосковья, отмечал в загородном ресторане свое пятидесятилетие. Заведение, расположенное в березовой роще, плотно охраняли люди наркоторговца. Все подъезды к ресторану были заблокированы. Каждую машину, каждого пассажира тщательно проверяли.

Примерно через четыре часа после начала пиршества, когда в зале уже царила пьяная неразбериха, к ресторану подкатил голубой фургон. Внутри грузовой «Газели» истошно блеяли перепуганные барашки. Заглянувший внутрь охранник спросил водителя:

– Ты чего привез?

Поставщик, крепкий парень со шрамом над верхней губой, объяснил:

– Свеженину на шашлыки.

Охранник по рации попытался выяснить, кто заказывал баранов. Запарившийся шеф-повар, боявшийся потревожить гостей, схватился за голову.

– Может, это причуды Сулеймана, – сдвинув на затылок накрахмаленный колпак, сказал он помощнику. – У нас в меню шашлыки из осетрины, перепела на вертелах, маринованная оленина

Помощник шеф – повара, ответственный за праздничный торт, отмахнулся.

– Хрен поймешь этих азиатов. Может, им в кайф рожи в бараньем жире пачкать? Пусть пропустят эту отару. А то потом нам отдуваться придется. Сулейман, как напьется, совсем дурным делается.

Охранник тщательно обшмонал поставщика. Забравшись в машину, телохранитель наркоторговца осмотрел каждый угол, даже под сиденья заглянул. Убедившись, что все в порядке, пропустил «Газель» на охраняемую территорию.

Так Мармелад пробрался на вечеринку.

Поставив машину возле черного хода, он вошел в ресторан, точнее, в его служебные помещения. По коридорам суетливо бегали официанты в униформе, работники кухни и прочая обслуга.

Заметив, что один из официантов отклонился от традиционного маршрута, пролегавшего между кухней и залом, Мармелад последовал за ним. В туалете для персонала, находившегося в конце длинного узкого коридора, двоим было тесновато. Официант заперся в кабинке, а Мармелад стал около умывальника. Подставив под струю воды ладони, терпеливо ждал, пока официант справит нужду. Когда тот наконец «отстрелялся», Мармелад как бы вскользь спросил:

– Когда торт подавать будут?

– Да скоро уже, – встав в очередь к умывальнику, ответил официант. – Свечами оформим и повезем. Главное, в темноте не облажаться. На какого-нибудь гостя не наехать.

– А что, и свет выключать придется? – стряхивая капли с ладоней, поинтересовался Мармелад.

– Обязательно, – вопрос вызвал у официанта законные подозрения; он удивленно уставился на незнакомого человека. – Ты из охраны или новенький?

Верхняя губа Мармелада, изуродованная шрамом, поднялась, как у волка, показывающего клыки.

– Не угадал, братан. Я из другой конторы.

Коротким ударом по горлу он вырубил официанта. Быстро снял с него униформу и осторожно выглянул в коридор. Убедившись, что путь свободен, он выволок официанта из туалета, спрятал в закутке под подвальной лестницей и переоделся. Форменные брюки подпоясал ремнем с прямоугольной металлической пряжкой.

Пряжка представляла собой хитроумную конструкцию, бывшую тайной для непосвященных. Скрепленная шарнирами с блокировочным механизмом, она легко раскладывалась, превращаясь в достаточно широкую полоску металла. Одна грань этой полоски была остро заточена.

Проверив, насколько легко пряжка отделяется от ремня и в порядке ли шарниры, Мармелад вышел из укрытия, стараясь не попадаться на глаза людям из службы безопасности Сулеймана. В общей суете и полумраке коридора это оказалось несложным.

Кульминационный момент пиршества приближался.

Многокилограммовый торт, водруженный на столик, вкатили в зал. Впереди гордо шествовали шеф-повар и его помощник. Где-то позади, в группе официантов, толкавших столик, маячило лицо человека со шрамом.

Торт пылал десятками свечей. Их свет рассеивал мрак. Сулейман под аплодисменты попытался задуть свечи. Не справившись, он крикнул гостям:

– Помогайте…

Приглашение наркоторговца было воспринято с восторгом. Каждый почитал за честь задуть свечу на праздничном торте. На несколько секунд зал погрузился в темноту. Никто не обратил внимания на то, как за спиной у Сулеймана появился белый призрак.

Приведя свой инструмент в боевое состояние, Мармелад отработанным движением взрезал глотку наркоторговцу от уха до кадыка. Булькая кровью, вытекавшей из раны толчками, Сулейман опустился на стул. В общем гаме и шуме никто не услышал его предсмертные хрипы.

Когда вспыхнули лампы, гости замерли от ужаса. Наркобарон бился в предсмертных конвульсиях.

Воспользовавшись паникой, Мармелад выскользнул из ресторана. Прежде чем сесть в «газель», выпустил на свободу баранов. Очумевшие животные разбежались во все стороны. У каждого барана под брюхом был прикреплен брусочек тротила с радиоуправляемым детонатором. Густая шерсть надежно скрывала взрывное устройство.

Сев в кабину, Мармелад достал из бардачка пульт. Заметив мечущихся охранников, процедил:

– А это вам на закуску.

Пальцы киллера, точно пальцы пианиста по клавишам, забегали по кнопкам пульта. Взрывы гремели по всей территории. В дыму было не отличить несчастных животных с развороченными внутренностями от ползающих на четвереньках людей.

Голубая «Газель» беспрепятственно покинула территорию увеселительного заведения, превращенного в земной ад…

Кащей остался доволен акцией.

Расспрашивая обо всем до мельчайших подробностей, он удовлетворенно кряхтел, хихикал и потирал искривленные артритом пальцы:

– Лихо завернул! С причудой. Но в нашем деле лишние понты ни к чему. Проще действуй. Так оно вернее.

Следующее убийство Мармелад совершил спустя месяц.

Очередной жертвой стал высокий чин из Главного таможенного управления. По скудной информации, предоставленной Кащеем, таможенник не выполнил условий контракта. Большую партию электроники, ввезенной из-за границы, обложили пошлиной. Со следующей партией повторилось то же самое. А третью поставку вообще арестовали и разместили на складах временного хранения.

Растолковывая расклады, Кащей цедил:

– Эта сука прикормлена нами была. Каждый месяц пять косарей отстегивали. За помощь по отдельному тарифу платили. А он кидать вздумал.

– Может, зажали по службе? – осторожно предположил Мармелад.

– Да нет. В этой конторе все как обычно. Он конфискованный товар по дешевке в одну фирмочку спихнет. А директором фирмочки его двоюродный брат… Чистое кидалово. Мы уже другого человечка на крючок посадили. Обещал помочь. Но этого хмыря надо убрать.

Слушая тихий говор старика, Мармелад равнодушно пожал плечами:

– Надо так надо. Давай наводку.

Дед ласково дотронулся до предплечья киллера. Заглядывая в лицо Мармеладу, попросил:

– Только без фантазий, Кеша. Таможенник к одной бабе перепихнуться заглядывает. Домой возвращается не позже одиннадцати. Вот по пути и попробуй суку перехватить. Особо не усердствуй. Сделай так, чтобы было похоже на ограбление. Пусть менты шпану ищут или за обкумаренным лохом гоняются, – Кащей хлопнул себя по острым коленям. – Помни, Иннокентий. Государева человека валить придется. Не засветись.

Таможенника нашли возле подъезда собственного дома с множественными колото-ножевыми ранами. Он дополз до первой ступени крыльца, где и умер. Карманы жертвы оказались вывернутыми и опустошенными.

Портмоне, органайзер, швейцарские часы «Омега» и друтие побрякушки Мармелад выбросил в реку.

Список жертв бывшего сержанта морской пехоты пополнялся с устрашающей быстротой.

Кащей исправно выплачивал обещанные деньги и давал новые задания. Но что-то в поведении старика настораживало. Иногда Кашей бросал на молодого подручного странные, тяжелые взгляды. Так смотрят на вещь, которую собираются отправить на свалку.

Мармелад знал о судьбах киллеров. Наступал однажды момент, когда столь опасных свидетелей пускали в расход. Но любой человек до последнего момента не хочет поверить в плохое. Каждому свойственно заигрывать с судьбой. Надеяться обмануть рок и избежать неизбежного.

Тем не менее, Мармелад старался быть начеку. Он контактировал только с Кащеем. Встречались они, за исключением первой беседы, или в укромных местах, или в церкви, где, кроме подслеповатых старух и столь же древнего батюшки, их никто не видел.

Следующей жертвой киллера оказался прелюбопытнейший субъект.

Представляя его, Кащей опять напирал на патриотические чувства, круто замешенные на ненависти к особям иной расы. Показывая фото мужчины с физиономией, похожей на печеный картофель, бубнил:

– Задолбали инородцы. Травят русский народ дурью, а таньгу в карман складывают. Вот, к примеру, Малахай, – палец старика уткнулся в фотографию. – Скупает тут паленые тачки и переправляют к себе в Киргизию. Слыхал про Чуйскую долину?

– Рай для наркоты. Конопля под самое небо растет, – проявил недюжинные познания Мармелад.

– Вот, вот, – поддакнул дед, – травки полна коробушка. Так они еще заводик сляпали. Чистейший героин гонят. А наши менты все об афганской дури вопят. У них под боком, в братской, можно сказать, республике, «герыч» тоннами банкуют, а они все за бугром войну ведут. Тупари... – дед горестно поцокай языком, словно сожалея о близорукости правоохранительных органов и политиков. – Короче, сынок. Надо отправить Малахая на беседу с Аллахом. Пассажир серьезный. Тертый калач. На зоне морда обуглилась. Кто-то толково поработал над киргизом. С той поры охранников вокруг него – орда беспредельная. Но ты не гужуйся. Вали чурку как в голову придет. На небе Аллах разберется, если кого лишнего вместе с Малахаем пустишь в расход. Но амбец киргизу должен быть конкретный…

Готовясь к покушению, Мармелад чувствовал за собой слежку. А может, он просто устал и это ему кажется? Уж слишком напряженный график работы организовал старик. Впервые Кащей потребовал полного отчета о ходе подготовки к операции.

Столь мелочная опека еще больше насторожила Мармелада.

Покушение на киргиза должно было состояться прямо возле дома, где он жил. Малахай снимал апартаменты в обычной пятиэтажке. Предприимчивый делец скупил все квартиры на лестничной клетке четвертого этажа, пробил в стенах дверные проемы и сделал в расширенной квартире евроремонт.

По плану Мармелад должен был выстрелить из гранатомета в машину, на которой рассекал Малахай. Идеальной огневой точкой была выбрана крыша соседнего дома. Параллельно, почти впритык, стояла еще одна крупнопанельная пятиэтажка. Дома разделяла неширокая улица, обсаженная молодыми деревцами

В день акции странное спокойствие овладело Мармеладом. Сложив в длинную спортивную сумку гранатомет «Муха», он засунул за пояс пистолет «ТТ», спрятал во внутренний карман куртки две запасные обоймы и сканер, позволяющий прослушивать эфир.

Сканер был настроен на частоту «мобилы» киргиза. За эту хитрую штуковину Мармелад отдал полштуки «зелени». В два раза больше заплатил бородатому рахиту, умеющему подключаться к коммутаторам сотовой связи GSM. Компьютерщик по своим каналам в компании мобильной связи пробил номер телефона киргиза, определил частоту и помог настроить сканер. Теперь Мармелад имел возможность контролировать телефонные разговоры жертвы в любое время суток.

Такую же шутку он хотел сыграть и с Кащеем. Но дед оказался на высоте. Сигнал с его мобильника шел искаженным. Внутри навороченной трубки стоял миниатюрный генератор помех, делавший прослушку практически невозможной. Бородатый умелец крепко запал на это техническое новшество и пообещал Мармеладу:

– Я эту фишку тоже разгрызу. Дай срок.

– Чтобы только поздно не было, – в задумчивости ответил киллер…

На огневую позицию Мармелад пробрался без помех за час до рассвета. Все было загодя подготовлено – вырван замок на двери чердака, разостлан картон, чтобы не холодно было лежать, определена точка, с которой открывался наилучший обзор территории…

Киргиз вставал рано. В восемь выезжал в город.

Скорее ради любопытства, чем по необходимости, Мармелад включил сканер и вложил в ухо наушник. Ровно без четверти восемь будущая жертва позвонила какому-то Тофику.

– Тофик. Сегодня полный облом. Я в берлоге отлеживаюсь после вчерашнего. Коза попалась – сущий зверь. Заездила меня. Легче верблюдицу удовлетворить, чем ее. Она чуть мой балдометр вместе с бейцалами не проглотила. До сих пор ходули трясутся.

Собеседник киргиза резко оборвал разговор:

– Малахай, хорош грузить. Завязывай ты под бухалово марафетом баловаться. В нашем бизнесе это полное западло.

«Так. Сегодня не выгорело. Этот мудак целый день собирается на койке валяться», – подумал Мармелад, особо не анализируя услышанное.

Долго оставаться на крыше было опасно. Мало ли кто может подняться. Собираясь уходить, он заметил, что на крыше соседнего дома в утренних лучах солнца что-то блеснуло. Дом находился у него за спиной.