Текст книги ""Чатос" идут в атаку"

Автор книги: Сергей Шингарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Обогнув Толедо с севера, эскадрилья прошла над аэродромом. Затем Еременко развернулся и лег на обратный курс. Вскоре стала довольно отчетливо видна линия фронта.

И тут Леонид Рыбкин, стремясь привлечь внимание командира, качнул несколько раз истребитель. В слепящих лучах солнца навстречу эскадрилье летела группа «фиатов».

Еременко быстро перестроил эскадрилью. Едва «чатос» закончили маневр, как на них бросились фашистские истребители. В воздухе образовался клубок. Затем он распался на вертикальное колесо и горизонтальный круг.

После первой атаки Еременко и Кузнецов вывалились из огненного клубка. И тут же на них бросились два выкрашенных под цвет ящерицы «фиата». Оба И-15 легли в глубокий вираж. Еременко и Кузнецов одновременно нажали гашетки. Один из «фиатов», задымив, вошел в крутую спираль и после нескольких витков сорвался в штопор. В этот момент в багровом облаке разрыва исчез следующий «фиат». Не успела удариться о землю вторая фашистская машина, как вслед за ней огненным метеором понеслась вниз третья.

Бой оттянулся к линии фронта. Еременко успел заметить, как еще один «фиат», напоровшись на огненное препятствие, вспыхнул и камнем пошел к скалам. «Кажется, Миша Якушин сбил фашиста», – довольно подумал комэск. Через несколько минут еще два пылающих вражеских самолета упали за линией обороны республиканских войск.

Фашисты начали выходить из боя. Они пикировали почти до самой земли и уходили на запад.

«Пора и нам домой». Еременко, Кузнецов и пристроившийся к ним Шелыганов набрали высоту; постепенно подошли остальные. Несколько раз командир эскадрильи пересчитал самолеты. В строю летели все «чатос», час назад поднявшиеся вместе с ним с Сото.

К аэродрому эскадрилья подошла плотным строем. На земле никто и не подозревал, что только что она вела тяжелый бой.

Заруливая истребитель на стоянку, Еременко видел, кик к нему бегут приземлившиеся летчики. «Довольныребята, – улыбнулся комэск. – Первый бой, горящие фашисты. А наши все целы».

Окружив своего командира, они молча стояли и ждали, что скажет он. Каждый из них полагал, что Еременко должен был непременно видеть его в бою. Им было и невдомек, что командир вместе со всеми только что держал труднейший в своей жизни экзамен.

– Кто сбил? – спросил Еременко. Летчики переглядывались и молчали. Губы командира эскадрильи дрогнули в едва заметной усмешке.

– Так что ж, выходит, фашисты сами себя поджигали? Ты как думаешь, Миша? – обратился он к Якушину.

Тот недоуменно пожал плечами:

– Не знаю. Я, например, не могу утверждать, что свалил фашиста. Хотя патронов в лентах осталось немного. – Понятно. Что же мне в донесении писать?

– Горели ведь «фиаты»? – густым басом проговорил Серов. – Горели. Ну а кто их сшибал? – Анатолий развел руками.

– Ладно, так и доложу: горели, а отчего и от кого – неизвестно, – подытожил Еременко.

В тот час, когда эскадрилья Еременко совершила посадку на Сото, на другом краю Испании с аэродрома Альберисия в воздух ушли «чатос» капитана Бакедано. Альберисию с рассвета и до темноты бомбила фашистская авиация. Франко, несколько раз приезжавший на Северный фронт, торопил командование своей ударной группировки – ему грезился захват Астурии.

Бывали дни, когда измотанные непрерывными боями летчики совершали до десяти боевых вылетов. Противник, имея огромное численное преимущество, совсем обнаглел. Неожиданное появление на севере эскадрильи советских летчиков-добровольцев несколько поубавило пыл у фашистов. Пришлось им прикрывать свои бомбардировщики сильными эскортами истребителей.

Эскадрилья Бакедано вместе с И-16 Валентина Ухова защищала с воздуха важнейший порт и узел сопротивления республиканцев Сантандер. Но если И-16 на первых порах выполняли чисто истребительские задачи, то «чатос» использовались командованием как многоцелевыесамолеты. К их крыльям были приделаны бомбодержатели. Нагрузившись мелкими бомбами, они с бреющего полета штурмовали колонны противника. А после штурмовки уже как истребители вели воздушные ьои. Эти вылеты чередовались с разведкой противника над Бискайским заливом и Кантабрийскими горами.

Начав испытывать на Северном фронте новейший Ме-109, фашисты надеялись, что их скоростной, хорошо вооруженный истребитель будет безнаказанно расправляться с республиканскими самолетами. Однако республиканские летчики, используя отличные маневренные качества своих машин и их сильное пулеметное вооружение, решительно противостояли «мессершмиттам».

Еще 15 мая 1937 года в упорном воздушном бою на подходе к Бильбао Леопольд Моркиляс сбил первого «мсссершмитта». Немецкий пилот лейтенант Виндель покинул горящую машину и спустился на парашюте. Его доставили в штаб. В кармане комбинезона Винделя оказался личный дневник, одна из записей которого гласила: «Герника. 26 апреля. Нам приказано расстреливать все, что мы видим и что двигается…»

Тогда, в апреле, «мессершмиттов» еще не было в небе Испании. Виндель на Гернику летал на Хе-51. А новый истребитель ему дали как отличившемуся в разрушении древнего испанского города. Бывший студент гамбургского технического училища стал соучастником невиданного в истории цивилизации преступления.

Герника…

26 апреля 1937 года над небольшим городком, расположенным восточнее, Бильбао, появились «юнкерсы». Армада «хейнкелей» и «фиатов» прикрывала бомбардировщики. В районе Герники республиканской зенитной артиллерии не было. В то время у республиканцев на всем Северном фронте насчитывалось не более десятка истребителей. Фашисты это знали.

На маленький, тихий городок, являющийся древней святыней и символом национальных свобод Басконии, посыпались бомбы. Пламя, дым, обломки… Те, кто бомбили Гернику, знали, что никаких военных объектов и к в городе нет. Но бомбардировщики делали все новые и новые заходы на беззащитный город.

Горели земля и камни, рушились здания. Жители Герники бросились в сады и поля, окружающие город, пытаясь там спастись от бомб. Тогда «хейнкели» и «фиаты» с бреющего полета начали расстреливать людей.

В этом аду жители Герники гибли не только от осколков и пуль. Видя смерть своих близких, люди сходили с ума. Так продолжалось три часа. Герника была сметена с лица земли. Только обуглившиеся, дымящие развалины да трупы являлись молчаливыми свидетелями совершенного преступления… Участь Герники разделили Дуранго, Бильбао и ряд других городов. В небе Испании фашизм вел тотальную воздушную войну…

В этот день, 30.июня 1937 года, фашисты бросили более ста самолетов на Сантандер. Воздушные пираты шли к городу с разных сторон. Враг знал, как мало истребителей у республиканцев, и, чтобы распылить эти и так небольшие силы, использовал свой излюбленный прием «звездного» налета.

Взлетевшая с аэродрома Альберисия эскадрилья И-16 под командованием Ухова атаковала «юнкерсов» и «савойи» над Кантабрийскими горами. Комэск Бакеданр повел свою эскадрилью навстречу летающим лодкам «дорнье».

В двадцати пяти километрах от Сантандера, над заливом, «чатос» встретили сорок фашистских машин. Голубовато-серые, похожие на хищных птиц «дорнье» открыли огонь из бортовых пулеметов. На «чатос» устремились истребители прикрытия.

Девять против сорока.

– Атака! – подал сигнал Бакедано.

Суровая обстановка воздушной войны в небе Испании выработала у республиканских пилотов это правило: противника не считают – его атакуют!

Расшвыряв заслон из Хе-51, «чатос» устремились к летающим лодкам. Но путь им преградили спикировавшие с высоты «мессершмитты».

Бакедано, Моркиляс и Магринья, оказавшиеся прямо перед фашистами, положили свои истребители в вираж. Из просвета между облаками выскользнула пара «охотников». Пунктиры пулеметных трасс в упор вошли «чато» Бакедано.

Комэск был ранен. Над его истребителем взвился огненный султан – пули угодили в бензобак. К горящему самолету бросилась еще несколько «хейнкелей» и «мессершмиттов». Бакедано удалось выйти из-под удара. Его машина оказалась на встречно-пересекающемся курсе с «дорнье». Не целясь, видя перед собой только крестастую машину, капитан надавил гашетки. От летающей лодки полетели куски обшивки. А Бакедано, чувствуя, что это его последние очереди, продолжал огонь.

У летчиков республиканской авиации существовал неписаный закон: «Пока машина держится в воздухе – дерись». И Бакедано дрался.

Фашисты не хотели упустить свою жертву. Их истребители вновь атаковали комэска. Рафаэлю Магринье удалось сбить один из «хейнкелей». Моркиляс не подпускал фашистов к горящему И-15 снизу. На помощь им пришли Фео и Сан Хосе. Вокруг машины комэска образовалась карусель. Бакедано стал доворачивать в сторону берега.

В этот момент у его истребителя были перебиты тяги управления двигателем. На капитане вспыхнула одежда. Собрав последние силы, он решил покинуть снижавшийся к воде «чато». Бакедано расстегнул привязные ремни, с трудом оторвался от сиденья и грудью лег на борт кабины. Дальше сил у него не хватило. Неуправляемый истребитель медленно накренился на крыло. Капитан вывалился из самолета.

В расплывающемся перед глазами Бакедано тумане закрутились небо, свинцовые волны залива, носившиеся и небе свои и фашистские истребители. С трудом он дотянулся до вытяжного кольца и раскрыл парашют…

Бакедано потерял сознание. Он не видел, как по нему продолжали стрелять фашистские пилоты, как их отгоняли огнем его боевые друзья. Не видел капитан и того, как к месту его приводнения, отстреливаясь от «мессеров» из своего единственного пулемета, устремился сторожевой катер. На полном ходу моряки выхватили Бакедано из воды.

Взбешенные фашистские летчики не оставили в покое сторожевик. Ливень огня обрушился на его палубу, где лежал истекающий кровью летчик. Были ранены два матроса и пулеметчик. Бакедано получил еще несколько ранений. На сторожевике возник пожар.

Оказались подбитыми истребители Фео и Сан Хосе. Они вышли из боя. «Мессеры», «хейнкели» и два И-15 – Моркиляса и Магриньи – стреляя, носились над самыми волнами.

На полном ходу катер вошел в бухту Сантандера. Объятое пламенем судно с поднятым на мачте международным сигналом «Мне нужна помощь» шло мимо стоящих на рейде английских, французских и голландских военных кораблей, осуществлявших «контроль» на море. Но ни один из них на помощь не пришел.

Над Сантандером и портом продолжался воздушный бой. Подойдя к объятому огнем причалу, моряки под осколками рвущихся бомб покинули полусгоревшее судно и перенесли летчика и своих товарищей в подвал портового склада…

Моркиляс и Магринья с почти сухими баками возвратились на Альберисию. На стоянке их ожидала переводчица Ляля Константиновская.

– Что с Бакедано? Где он? Моркиляс отрешенно махнул рукой.

К Ляле подошел Сан Хосе.

– Сеньорита! Они в капитана так стреляли, так стреляли, что будь он из металла…

Взгляд Константиновской встретился с темными, широко открытыми глазами Магриньи.

– Рафаэль! Это правда?

Рафаэль молчал. Бакедано, Бакедано, добрый молчаливый Бакедано…

Только вчера, вернувшись из боя, он ласково сказал Ляле: «Буду свободнее – вырежу тебе из бука попелье. Этот матросик у нас в Испании вроде вашего русского петрушки. В молодости я хорошо вырезал. А теперь все некогда». И вот не стало Бакедано…

Внизу – Мадрид

В ночь с 5 на 6 июля 1937 года республиканские войска перешли в наступление на Центральном фронте. Обойдя сильные опорные пункты мятежников Льянос и Кихорна, они внезапным ударом к утру овладели Брунете и устремились к реке Пералес…

Еременко вел эскадрилью к Мадриду. Западнее, линии задымленного горизонта, шел наземный бой.

Уточняя перед вылетом линию боевого соприкосновения, Еременко видел, как обрадовались летчики, услышаво взятии Брунете. Республиканская армия наступает!

Внизу уже запетляла река Мансанарес и показалась и изогнутая подковой перед западной частью города линия фронта. Слева на зеленых холмах раскинулся Мадрид.

На траверзе Северного вокзала показались приближающиеся с запада темные точки. Фашисты? К Мадриду на одной высоте с И-15 подходили истребители противника Хе-51. Еременко уже хорошо различал серые с белыми хвостами машины. Но фашисты как будто не торопились атаковать. «Разведчики? Или хотят оттянуть нас от Мадрида?»

И тут произошло непредвиденное. Внезапно строй самолетов противника дрогнул и развалился. Горящими обломками вниз повалились три «хейнкеля». Это со стороны солнца их атаковали незаметно подошедшие «москас». Десятка скоростных истребителей ударила по центру боевого порядка фашистов.

Молниеносная атака И-16 спутала противнику все карты. Над Королевским мостом «москас», не дав врагу опомниться, зажгли еще одного «хейнкеля». Все это произошло в считанные секунды.

И тут «чатос» Еременко с другой стороны атаковали фашистов. «Хейнкели» развернулись и, огрызаясь огнем, понеслись в сторону Брунете. Республиканские истребители устремились за ними.

Бой шел над Боадильей, когда показалась большая группа двухмоторных бомбардировщиков До-17. Фашисты шли курсом к Мадриду. Находившиеся ближе к ним Еременко, Кузнецов, Рыбкин и Божко Петрович бросились в атаку. Остальные во главе с Серовым продолжали бой с истребителями.

Выполнив полупетлю, Еременко оказался над одним из бомбардировщиков. И тут же струя раскаленного металла вошла в похожий на щуку До-17. Второй очередью в упор командир эскадрильи срезал у бомбовоза правый руль поворота. А Божко Петрович всадил очередь в левый двигатель фашиста. Еременко еще раз нажал гашетки. Оставляя за собой длинную пряжу дыма, бомбовоз пошел к земле.

В это время Кузнецов и Рыбкин расправились со вторым «дорнье». Бомбардировщики, бесприцельно бросая бомбы, заметались по небу.

Еременко взглянул на часы: полетное время было на исходе. «Идем к Мадриду», – подал он сигнал. С аэродрома Алькала на смену им подходила еще одна эскадрилья «москас»…

Этот день, начавшийся тяжелым боем, не сулил летчикам покоя. Едва И-15 сели на Сото, над аэродромом появился бомбардировщик СБ. Сделав круг, он резко пошел на снижение. Пронесся над посадочной полосой и, круто развернувшись, пошел на второй круг.

– Что-то у него не в порядке, раз на наш пятак задумал садиться.

Летчики, стоя на краю аэродрома, встревоженно смотрели в небо.

– У него штурманская кабина разбита и моторы маслом хлещут, – проговорил, соскакивая с подножки «пикапа», приехавший с центра летного поля Рыцарев.

Не выпуская шасси, СБ снова пошел на посадку.

– Колеса! – закричал Серов, словно летчик «катюши» мог его услышать.

И на этот раз бомбардировщик не сел. Едва не зацепившись за деревья, он опять вошел в разворот.

– Неладно у них на борту. Готовьте санитарку, – приказал командир эскадрильи.

«Катюша» вновь появилась над Сото. Машина шла над самыми верхушками пробковых дубов. Вихрь от винтов срывал и кружил в воздухе поблекшие от жары листья. Над границей аэродрома летчик убрал газ. Самолет коснулся земли. Вспарывая фюзеляжем посадочную полосу, со скрежетом и визгом, окутанный густым облаком пыли, самолет пополз по каменистому грунту.

Когда к севшему бомбардировщику подкатили машины, глазам добровольцев предстала такая картина. Не обращая внимания на подъехавших, командир самолета и стрелок-радист пытались вытащить из разбитой кабины не подававшего признаков жизни штурмана.

– Валентин! Валентин! Очнись! Мы у себя! К своим сели! – повторяли они.

Но привалившийся к пулемету штурман не отзывался.

– Неужели убит? – ни к кому не обращаясь, растерянно проговорил летчик.

Только тут он повернулся к подошедшим, и все увидели его белое, без кровинки лицо.

Серов, Рыцарев и механик Карлос, разломав каркаскабины, осторожно подняли с сиденья тело штурмана и положили его на землю.

– Где вас так? – участливо спросил Еременко.

– Вы здесь старший?

– Да.

Летчик неестественно вытянулся и сделал попытку шагнуть к командиру эскадрильи. Но, поморщившись, остался на месте.

– Вы ранены?

– Пустяки. Прошу передать немедленно в штаб авиации. Над Пералес-де-Милья мы были атакованы потребителями неизвестной конструкции. – Летчик наморщил лоб. – Машина выглядит так: тонкий фюзеляж, короткие, обрубленные крылья. Опознавательные знаки мятежников – две черные перекрещенные полосы в форме буквы Х на белом фоне. Их было не менее двенадцати. Скорость как у «катюши»[16]16
  Скорость СБ на высоте 4000 метров достигала 424 километров в час, что в то время значительно превышало скорость не только бомбардировщиков Англии, Германии, Франции, Италии, США, но даже истребителей.


[Закрыть]. И еще: к реке Пералес из Саламанки выдвигается колонна автомобилей. Длина около пяти километров.

Лицо летчика исказилось. Охнув, он стал медленно оседать на землю. Его подхватили…

6 июля эскадрилья «чатос» совершила еще шесть вылетов к Мадриду, Брунете и Вильянуэва-де-ла-Каньяда, пид которыми разгорелись упорные воздушные бои. К исходу дня Вильянуэва-де-ла-Каньяда была взята штурмом наземных республиканских войск.

Поздно вечером Еременко вызвали к Птухину на аэродром Алькала-де-Энарес. У генерала Хозе находились эмиссар Агальцов, командир эскадрильи И-16 Минаев невысокий, совсем юный с виду летчик.

– Как народ себя чувствует? – озабоченно спросил Птухин.

– Настроение хорошее. Жара только допекает.

Агальцов, в течение всей недели внимательно следивший за действиями новой на мадридском участке фронта эскадрильи, улыбнулся:

– А что с рассвета в бою – это не в счет?

– Начинаем привыкать.

– Ну что ж, хороший ответ.

– Знакомьтесь – это Иван Лакеев. Тот самый, что сегодня над Мадридом выхватил у тебя «хейнкелей», – представил невысокого летчика генерал.

– Им тоже хватило, – улыбнулся Лакеев.

– Хватило и даже с избытком, – согласился Еременко.

Птухин пригласил всех к столу, на котором лежали план Мадрида и карта Центрального фронта. Уточнив обстановку, он озабоченно сказал:

– Международный конгресс писателей-антифашистов, открывшийся четвертого июля в Валенсии, завтра с утра продолжит свою работу в Мадриде. – Красным карандашом Птухин подчеркнул заштрихованный квадрат с надписью «Аудиториум». – Это один из крупнейших залов Мадрида, – пояснил он. – В ночь на пятое июля «савойи» бомбили Валенсию. Наверное, теперь фашисты будут стремиться еще более ожесточенно бомбить Мадрид.

– Зачем же прямо на переднем крае проводить заседания конгресса? – удивился Еременко.

– Такой вопрос возникал у многих. Конечно, можно было для конгресса выбрать место и поудобнее, например французскую Ривьеру. Но писатели решили собраться в Испании – стране, которая первая дала отпор фашизму. Ну, а то, что заседания конгресса будут проходить в Мадриде, городе, на окраине которого проходит передний край обороны, – это символично. Так вот, друзья, – продолжал Птухин, – наша задача – не допустить ни одного самолета противника в район «Аудиториума». И в район кинотеатра «Гойя», где после обеда продолжит свою работу конгресс.

Он указал командирам эскадрилий квадраты города, над которыми предстояло патрулировать истребителям, порядок их смены эскадрильями с других аэродромов, расположенных в зоне Мадрида.

– Седьмого и восьмого июля я буду находиться на «телефонике». После посадки звоните мне на башню, – закончил разговор Птухин. – Все, о чем мы здесь говорили, нужно как можно лучше разъяснить летчикам.

– Можно ехать? – заторопился Еременко.

Шестнадпатиэтажное здание телефонной компании в Мадриде, на верхней площадке которого были расположены посты ПВО и артиллерийские наблюдатели.

– Не спеши, Иван Трофимович. Вам всем следует еще побывать в штабе и уточнить в деталях порядок завтрашней боевой работы.

– К тому же, – улыбнулся Агальцов, – штабники приготовили тебе, Иван, небольшой сюрприз.

Пройдя в конец длинного коридора, Агальцов и Еременко вошли в ярко освещенную комнату.

У двери стоял часовой. Четыре человека в светлых замшевых куртках сидели на стульях. А над столом, рассматривая какие-то документы, склонился Кутюрье.

– Если есть желание, можете познакомиться. Это экипаж сбитого «дорнье». Между прочим, среди них имеется знатная особа, – приветствовал он Еременко.

Изрядно уставший за день комэск про себя чертыхнул фашистов. Но все же с некоторым интересом посмотрел на немцев.

– Вот этот, – Кутюрье указал на худого, узколицего штурмана, – утверждает, что его отец – советник Гиммлера.

– Что ж из этого? – пожал плечами Еременко. – Жив остался, и на том пусть скажет спасибо.

Обратившись к пленным, Кутюрье по-немецки объяснил, кто находится перед ними. Тогда со стула поднялся широкоплечий, рыжеватый командир «дорнье»:

– У меня один вопрос. Впереди нас к Мадриду шло два десятка «хейнкелей», не считая непосредственного прикрытия. Как вам удалось пройти через их заслон?

Еременко снова пожал плечами. Ему не очень хотелось разговаривать с пленными, тем более отвечать на их вопросы.

– Переведите ему, – обратился он к Кутюрье. – Полагаю, лучше об этом узнать у командира заслона, если, конечно, им удастся встретиться. А теперь я бы хотел их кое о чем спросить. Вот представитель Германии в лондонском Комитете по невмешательству в испанские дела Риббентроп совсем недавно отрицал участие немецких граждан в варварских бомбардировках городов и сел Испании. Чему же нам верить? Своим собственным глазам или словам Риббентропа?

– Большая политика – не наше дело, – пробормотал в ответ командир «дорнье».

– Ну, еще бы! Ваше дело – бомбы кидать на испанских детей!

Резко повернувшись, Еременко направился к выходу.

С рассвета 7 июля «чатос» прикрывали Р-зеты капитана Мигеля Алонсо, которые бомбили подходившие к реке Пералес колонны противника. После двух боевых вылетов эскадрилья Еременко находилась в готовности номер один, когда на Сото позвонил Птухин:

– В девять тридцать вам с ореликами быть над «телефоникой».

Когда они подлетали к Мадриду, над городом уже барражировали И-16 Ивана Лакеева, а над линией боевого соприкосновения республиканских и фашистских войск кружила эскадрилья Александра Минаева.

Небо южнее вокзала Делисиас вспучилось разрывами зенитных снарядов. И сразу, взмыв вверх с площадки «телефоники», в воздухе рассыпались пять красных ракет. Противник! Всмотревшись, Еременко заметил идущих со стороны моста Принцессы «фиатов». Очередями верхних пулеметов он указал ведомым направление атаки.

Скрываясь в лучах солнца, «чатос» сближались с противником. Мгновение, – и над Андалузским мостом, вокзалом Делисиас и табачной фабрикой в небе завертелся ревущий огненный клубок.

А с запада на город наплывал широкий клин «юнкерсов» и «дорнье». На перехват их устремилась эскадрилья Александра Минаева.

После первой атаки «фиатов» «чатос» разделились на несколько групп.

В начале боя был ранен Хозе Редонта. Окружившие его «фиаты» теснили истребитель испанца за Мансанарес. К отбивавшемуся от фашистов летчику прорвался Леонид Рыбкин. Редонта пристроился к своему ведущему. На головокружительных виражах они вдвоем продолжали бой с девятью «фиатами». Пытаясь вырваться из кольца, «чатос» пошли в лобовую атаку. Один из «фиатов» шарахнулся от несшегося на него Рыбкина и врезался в другой фашистский истребитель. Удар… Сцепившись крыльями, объятые пламенем «фиаты» упали на пустырь у Андалузского моста. А Рыбкин и Редонта присоединились к пришедшим им на помощь Петрову и Карпову.

«Выдержит ли Хозе?» – глядя на залитое кровью лицо испанца, волновался Леонид. Он сигналом показал ведомому, что ему следует выйти из боя, но тот отрицательно покачал головой.

В этот момент с юга подошла новая группа «фиатов». Летевшие выше их Еременко, Серов и Якушин атаковали ведущее звено. Еще один фашист был сбит. Из его кабины выбросился летчик и раскрыл парашют.

Бортовые часы истребителя комэска показывали, что они находятся в воздухе пятидесятую минуту. «Значит, заседание конгресса в «Аудиториуме» открылось вовремя», – подумал Еременко, провожая взглядом спускавшегося на город парашютиста.

И тут неожиданно со стороны солнца появилась четверка бело-голубых остроносых монопланов. Не вступая и бой, они пронеслись мимо и умчались к Нижнему Карабанчелю. Зоркие глаза Еременко схватили некоторые летали незнакомых машин: закрытую плексигласовым фонарем кабину пилота, срезанные концы крыльев и топкую нить радиоантенны. «Не об этих ли фашистских истребителях говорил вчера командир подбитой «катюши»?»

Внимание комэска привлек вышедший около него из атаки «чато» Вальтера Короуза. На какую-то долю секунды машина австрийца, потеряв скорость, зависла. И сразу снизу-сзади к нему устремился «фиат». «Пропал Вальтер», – мелькнуло в голове Еременко.

В этот момент летевший выше и правее Короуза «чато» совершил немыслимо резкий переворот. Одновременно сверкнули пулеметные трассы: фашист открыл огонь по австрийцу, а «чато», не выходя из переворота, – по фашисту. Первым вспыхнул «фиат». Короуз кинулся к Еременко, но горящий «фиат» не отставал от него. Тогда атаковавший фашиста «чато» всадил в борт и заливной бачок машины противника еще несколько очередей. Фашистский истребитель взорвался. В дыму и пламени скрылся и атаковавший его «чато».

Подошла эскадрилья Григория Плещенко, которую Птухин поднял с Барахаса. «Чатос» Еременко стали выходить из боя…

Только после посадки, увидев, как Вальтер Короуз обнимает Михаила Якушина, Еременко понял, кто спас австрийца.

Не один Еременко заметил новые остроносые истребители. Их видели Виктор Кузнецов и Том Добиаш. С «Телефоники» бело-голубые машины наблюдали Птухин и Кутюрье. «Это «мессеры», – предупредил Еременко генерал Хозе.

Шел третий день успешно развивавшейся Брунетской операции. Командование мятежников и интервентов, стремясь остановить выходящие к реке Пералес республиканские войска, продолжало спешно перебрасывать с севера к району прорыва свои наземные части и авиацию. Наступление на Сантандер Франко временно приостановил.

В полдень 8 июля с постов воздушного наблюдения находившемуся на «телефонике» Птухину стали докладывать о подходе к Мадриду более трех десятков «фиатов».

– Одни? Без бомбовозов? – переспросил Птухин.

Кутюрье, принимавшего доклады постов.

– Одни.

Птухин посмотрел на часы.

– Через три минуты должен подойти Еременко, – сказал он, провожая взглядом разворачивавшиеся над ними «москас» Лакеева, у которых истекало время патрулирования.

– «Чатос»! – тут же громко доложил офицер-испанец, находившийся на площадке «телефоники».

Над Северным вокзалом, оттянутые уступом назад, эшелонированные по высоте, показались звенья эскадрильи Ивана Еременко.

– Что за строй? – удивился Кутюрье.

Генерал Хозе не успел ответить. С запада появились «фиаты». Два верхних звена И-15 с ходу врезались в клин фашистских машин. Сразу вспыхнул один «фиат».

– Хорошее начало!

Птухин приложил к глазам морской бинокль. В окулярах завертелся плотный клубок истребителей.

Бой начал оттягиваться к Королевскому театру и площади Пуэрта-дель-Соль. Теперь и без бинокля были видны все перипетии воздушной схватки.

Над театром «чатос», те, что шли ниже основной группы, сбили еще одну фашистскую машину. И тут загорелся И-15. Республиканский истребитель с креном прошел над «телефоникой». Было видно, как летчик скольжением пытается сбить пламя. Два И-15 поспешили на помощь товарищу и отогнали заходивший на него в атаку «фиат». Горящая машина, снижаясь, развернулась к северной окраине Мадрида.

За спиной генерала раздался гулкий взрыв. Разваливаясь на куски, на центр города падал еще один расстрелянный «фиат». Но, несмотря на потери, фашисты не выходили из боя.

– Неспроста они так на рожон лезут. Пакость, что ли, какую-нибудь готовят? – проговорил Евгений Саввич.

То, что самолетов противника в два с половиной раза больше, чем республиканских, Птухина не удивляло. К этому он привык. Насторожило его упорство, с которым дрались фашистские пилоты. На всякий случай он приказал поднять в воздух с Барахаса эскадрилью Александра Минаева и подготовить к взлету с Алькалы-де-Энарес И-16 Лакеева.

Ожесточение схватки нарастало.

Подошли И-16 Минаева. Птухин облегченно вздохнул: теперь силы равны.

Стремительным ударом «москас» оттеснили «фиатов» к Каса-дёль-Кампо. Бой продолжался над территорией, занятой мятежниками.

Эскадрилья Еременко, пройдя над западной частью города, развернулась к центру Мадрида.

– Внимание! – громко крикнул Кутюрье.

Разговаривавший по телефону со штабом авиагруппы Птухин бросил взгляд по направлению его руки. Со стороны солнца в отвесном пике неслись тонкофюзеляжныe остроносые машины. «Мессеры»? Генерал с силой сжал поручни ограждения площадки. Чем-то зловещим веяло от этих светлых, с хищным профилем машин. Птухин знал, что еще в мае фашисты стали применять «мессершмитты» на Северном фронте. Но здесь, над Мадридом, «мессеры» раньше не появлялись. Значит, после вчерашней разведки противник решил показать, чего стоит Me-109, прошедший «акклиматизацию» на севере.

Несмотря на внезапность нападения, республикансккие летчики не дрогнули. Верхнее звено И-15 длинными пулеметными очередями разрушило компактный строй фашистов. «Мессершмитты» веером разошлись в разные стороны. Первая атака фашистов сорвалась.

Сжавшись в единый, ощетинившийся огнем комок, «чатос» вступили в бой. В этот момент к Мадриду подошла эскадрилья Лакеева. Она с ходу атаковала противника…

В небе началось такое столпотворение, что Птухин уже не мог разобрать, где свои, где чужие машины.

Имевшие светлую окраску «мессершмитты» моментами были совсем незаметны на фоне голубого неба.

Тяжело настоящему воздушному бойцу наблюдать с земли, как в небе дерутся с противником твои товарищи. Генерал Хозе сознавал, что в эти минуты над Мадридом шла борьба не только техники и искусства пилотажа. В этом бою проверялась моральная стойкость республиканских летчиков, их умение навязать свою волю противнику. Он знал многих, кто в этот момент сидел в кабинах истребителей. И верил в них.

В стороне от «телефоники» с диким ревом пронесся объятый огнем самолет. Птухин впился глазами в падающую машину. В лучах солнца сверкнула светлая полировка – это был «мессершмитт».

И тут же крутым разворотом другой «мессер» зашел в хвост выходящему из атаки И-15. «Конец парню», – мелькнуло в голове у Птухина. Но шедший слева и выше «чато» вдруг резким маневром, едва не опрокинувшись на спину, в какой-то миг оказался в хвосте у фашистского истребителя. Брызнули очереди пулеметов.» Окутавшись дымом и теряя высоту, «мессер» понесся на запад.

Все произошло так быстро и неожиданно для Птухина, что он опомнился только, когда услышал возглас испанского офицера:

– Браво,»чатос»!

Бой достиг наивысшего напряжения. Гигантская карусель, расцвеченная пулеметными трассами, крутилась в небе.

За боем наблюдали и мадридцы. Год войны научил жителей города хорошо разбираться в типах своих и фашистских самолетов. И при каждой победе республиканских летчиков улицы города оглашались ликующими возгласами.

Постепенно бой оттянулся к Каса-дель-Кампо. Противник стал выходить из схватки. А в голубое небо тянулись жирные дымные столбы – это догорали на земле «фиаты» и «мессершмитты»…