Текст книги "Пляшущие тени (СИ)"

Автор книги: Сергей Игнатьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Влад был прав. Черноволосому типу впору в вестерне сниматься, в роли условного индейца. Я внимательно всмотрелся в портрет моего обидчика. Тотчас подступила ярость, закрутилась перед глазами ржавыми точками.

– Э, спокойнее, – ухмыльнулся Тролль, почувствовав. – Не разнеси мне тут все.

– Слушай, – сказал я. – а можно как-нибудь эту рожу почетче сделать? И пробить ее. Есть у вас что-то вроде фотобанка или подборки какой-нибудь по мордам? Ну, тех, кто в нашем бизнесе крутится?

– Сделаем, – сказал Тролль. – Только вы, парни, одной полудюжиной девчачьей водички не отделаетесь. С тебя, Влад, нормальный «Гиннес».

– Будет тебе «Гиннес», – оскалился Влад. – Ты главное чучело это найди, которое Дине фейс подрихтовало. А мы уж ему устроим веселую жизнь.

* * *

Я отправился домой, чтобы попробовать отдохнуть, наедине с самим собой разобраться в произошедшем. Влад и Тролль между тем принялись за дело с энтузиазмом охотничьих собак, выпущенных по следу.

Прямо в пальто, перчатках и туфлях я завалился на застеленную кровать. Порылся в промежутке между стеной и кроватью, нащупал недопитую бутылку коньяка. Она дожидалась меня там с того самого дня, когда я вернулся с охоты на маньяка.

Вытащил пробку, глотнул прямо из горла, сморщился.

Надо было думать о работе, надо было раскручивать нить. Контора, Лоза, Никита, Древо… Все мешалось у меня в голове.

Еще мысли по причудливой траектории постоянно возвращались к Оксане, крутились вокруг нее.

Вот ведь, решил отвлечься и для этого пошел служить Конгломерату. Так и тут все время с ней сталкиваюсь!

А Никита? Из-за него я здесь, во всем этом. Ввел меня в мир черных сил, а сам пропал. Чтобы вот так странно снова явить себя мне. А когда понял, что обнаружен, сбежал, попросив приятеля прикрыть отступление, хорошенько зарядив мне по фейсу. Так что ли получается?

В этом чувствуется заговор Высших Сил. Они меня недолюбливают.

Глупо, нелепо. Кто я во всем этом? Так, мальчишка, оказавшийся посреди громадного поля, на котором выясняют свои отношения футбольные команды призрачных великанов. Попробуй теперь бегать так, чтобы тебя не растоптали.

– Яблоков в игре! – сказал я вслух. – Главное, не растопчите.

Оксана… Я и она. Я, со своими тараканами в голове и неразделенными чувствами. И она, такая красивая, умная, перспективная, такая взрослая и уверенная в себе женщина. Которой подвластны черные вихри, пляшущие тени и даже размытый узор будущего.

– Ведьма, – я отпил из бутылки. Помотал головой.

Какой-то громадный театр абсурда. Куда я попал?

Я стащил пальто, бросил на кушетку. Прошел в кухню. Стаканы и тарелки у меня стояли на узком столике возле мойки. В моих чудесных съемных апартаментах полки для посуды отсутствовали.

Взяв чистый стакан, я залез в холодильник. Нашлась даже половинка лимона. Заплесневеть не успела, красота! Я нарезал лимон на блюдце, взял его с собой в комнату. Плеснув коньяку в стакан, включил телевизор. Пощелкал пультом – ток-шоу про суд, криминальная хроника, разоблачение тайных заговоров, ток-шоу про суд, криминальная хроника, торги на бирже, негр в меховой шубе и золотых цепях, криминальная хроника… Я оставил передачу про сурикатов, глотнул из стакана. Попытался расслабиться.

Ничего, твердил я самому себе, я постараюсь разобраться во всем этом. Раскручу все нитки. И тебя Никита, раскрою, за милую душу.

А тебя, Оксана, я все равно поймаю. Как комету за хвост.

Эту мысль я додумывал, уже засыпая.

Проснулся я от того, что в кармане пальто, лежащего рядом, вдохновенно играл крошечный оркестрик. «Кармина бурана». Звонил Стас.

За окном уже смеркалось, телевизор бухтел про борьбу с коррупцией.

Я вытащил телефон, приложил к уху:

– Да?

– Денис, спускайся, я у подъезда.

– А? – сонно спросил я.

– Тролль с Владом нашли твоего индейца. Особую группу вводят в дело.

– Понял, иду!

Я поспешно вскочил с кровати, выключил телевизор. Побежал в прихожую, на ходу напяливая пальто и вытаскивая из кармана ключи.

6. Оперативные мероприятия

Музыка ревела, грохотала, визжала, лазерные лучи прочерчивали зал, яркие вспышки били по глазам, множество тел двигалось на танцполе, подчиняясь ритму. На высокой сцене, заводя толпу, извивались танцовщицы в мини-юбках, непонятно как удерживая равновесие на чудовищных платформах сапог. Здесь все было слишком. Слишком громко, слишком душно, и слишком сильно пахло потом, алкоголем, табачным дымом, острыми духами.

– Этот тип с фотки у нас в базе был, – Стас на ходу вводил меня в курс. – «Проводник», работает на Контору. В одном дельце засветился уже. Кличка, что примечательно, Микмак.

– Чего?

– Кинга не читал что ли? – удивился Стас. – Там у него индейцы такие.

– Не читаю фантастику.

Я зажмурился, помотал головой. Мне нужно было сосредоточиться, увидеть клуб взглядом «сигнальщика», но в таких условиях это было непросто.

– Какая же это фантастика? – обиделся Стас. – Вон, гляди, наши уже работают.

Я открыл глаза, внимательно оглядел зал, в который мы спускались по широкой лестнице.

Федор ошивался возле стойки. Светлые волосы тщательно уложены гелем в подобие панковского «ирокеза». Облачен он был пиджак цвета коровьей шкуры, одетый поверх белой футболки, на шее поблескивала цепочка.

Влад крутился неподалеку, пританцовывал с какой-то девицей, внимательно оглядывая окрестности.

– Короче, пока ты спал, мы адрес его пробили. Установили наблюдение. Только Федор с Владом подъехали к дому, он выходит. В тачку сел и покатил куда-то на окраину. Наши за ним. Приехал к черту на рога, железная дорога там, гаражи, пустырь… И ангар стоит. Микмак в ангар, на входе раз! Появляются два автоматчика, словно ниоткуда! Ясен пень, тоже непростые ребята. Федор с Владом затаились, чтобы они их не почуяли по энергетике. Короче он выходит, садится в тачку и едет сюда…

– Ясно, – сказал я.

Я уже видел нашу цель, этого Микмака.

Рассеяв внимание, включив подсознательные механизмы, увидел его в цветных вспышках, в безумной карусели. Углядел чуть подрагивающее, расплывающееся пятно. Размытое желтое свечение.

– Вот он, – сказал я Стасу. – Возле стойки внизу, в левом углу, третий табурет с края.

Мы спустились по ступеням к танцполу. Стас нырнул в толпу. Пританцовывая, стал пробираться к Владу. На полдороги он попался в лапки блондинке в откровенном платьице, не без труда освободился от нее, очаровательно улыбаясь, продолжил движение. Со Стасом такое всегда происходит, когда операции проводятся в массовых местах развлечений.

Я подошел к барной стойке, уселся на табурет рядом с Федором.

– Выйдет на улицу – будем брать, – сказал он, не глядя. – Здесь шумно слишком.

Микмак проболтался некоторое время у стойки, вылакал бокал «голубой лагуны», потом прижал к уху телефон. Стал что-то орать, пытаясь перекричать музыку. Он отлепил зад от стула и направился к выходу. Мы двинулись следом. Из толпы танцующих выбрались Стас и Влад, пошли параллельным курсом.

Микмак свернул в сторону туалетов. Влад последовал за ним, Стас направился к выходу.

– Гляди, минусы! – услышал я за спиной.

Мы с Федором оглянулись.

У входа толкалось много народу, но этих троих я выделил сразу. По напряженным взглядам, которыми они вцепились в нас.

– Глянь-ка, – сказал Федор досадливо. – Вот и Контора подвалила.

Их было трое. Два качка в ярких обтягивающих футболках, и невзрачный паренек в розовой рубашке. Видимо невзрачный был «индикатором». Для индикатора мускулатура и свирепость не важны. Главное, чтобы чувствовал, брал след.

– Эй, ребята? – оскалился Федор. – Какие-то проблемы?

– Вы мешаете нашей операции, – процедил «индикатор», выступая вперед. – Прошу вас немедленно удалиться.

– Какая еще операция? – сморщился Федор. – Хорош лепить.

Мы с ним оба вдруг почувствовали давление невидимого пресса. Почувствовали и наши противники.

Через входные двери появился Иштван. На нем было варварски шикарное узорчатое пальто, мерцающее золотыми искрами, подбородок спрятан в толстом черном шарфе.

– Я не опоздал, мальчики? – спросил он подходя. – Здравствуйте, господа, – это уже нашим оппонентам.

Тем временем объект покинул сортир. Влад следовал за ним, как тень.

«Проводники» подались вперед, и тут же я почувствовал энергетический всплеск. Иштван отгораживал их от входа незримой стеной, заставлял отступить, дрогнуть.

Окружающий нас народ, разгоряченная молодежь, охрана, конечно, ничего не замечали.

– Где объект? – процедил Иштван, не сводя глаз с «проводников».

В его зрачках плясали черные вихри.

Мы с Федором переглянулись.

Мы чувствовали, невидимые силы закипели вокруг, задвигались, разбуженные Иштваном и сопротивляющимися «проводниками», поползли по клубу.

«Проводники» не двигались с места, пялясь на Иштвана. Белые искорки мерцали в их зрачках.

У входа царила толчея, но люди начали потихоньку обходить пространство между Иштваном и «проводниками», интуитивно сторониться.

– Берите цель, – приказал Иштван. – С этими я сам разберусь.

Народ внутри продолжал плясать, отрываться, двигаться, подчиняясь оглушительному ритму. Некоторые, уже не выдерживая накатывающего на них напряжения, пытались покинуть зал, впадая в панику, проталкиваясь к выходу среди дергающихся потных тел.

Мы с Федором кивнули друг другу и бегом рванули вперед.

Расталкивая случайно подвернувшихся посетителей, протиснулись к выходу.

Вдруг я почувствовал, за спиной будто бомба взорвалась, незримая волна толкнула нас с Федором. Это было совершенно бесшумно и от того еще более страшно. Яркий белый свет мигнул в глазах, ударило в виски острой болью. Зажужжали, загудели сонмы черных прожорливых москитов.

Прикрывавший наш маневр Иштван вступил в противоборство с «проводниками».

* * *

Мы выбежали на улицу как раз вовремя.

Микмак, озаряемый яркими огнями реклам, шел вдоль машин, припаркованных у тротуара. За спиной его тенями двигались Влад и Стас.

Я сразу увидел – не увидел глазами, а почувствовал, поймав след его эмоций – куда он идет. К машине, к синей «субару», в которой ждет Никита.

– Федор, где твоя тачка? – пробормотал я.

Он покосился на меня. Указал кивком в сторону парковки.

– Живо в нее.

– А ребята?

– Мне видней! – бросил я второпях. – Живо, ну!

Федор поверил мне, «сигнальщику».

Мы побежали к Федоровскому джипу, серебристой «Хонде».

Микмак тем временем подошел вплотную к «субару», Никита распахнул дверцу, высунулся из-за руля и ударил по нашим парням. Не выстрелил. Врезал силой «кукловодов», незримыми черными вихрями.

Со стороны это выглядело дико. Идет парень, за ним еще двое. Первый подходит к машине, двое, шедших следом, окликают его. Тут раскрывается дверь машины, высовывается водитель, выставляет раскрытую пятерню и с силой толкает воздух перед собой.

И двое здоровых парней летят кувырком вдоль по улице, врезаясь в прохожих, сбивая их с ног…

– В машину, быстро! – заорал Никита.

Микмак нырнул в «субару», она заревела, сдавая назад от парковки.

Мы с Федором синхронно хлопнули дверями, он завел двигатель, стал выруливать на улицу.

– Синяя «субару», – подсказал я.

– Уже понял, – кивнул он.

«Субару» выехала на улицу, влилась в поток машин, а за ней следом бежали вскочившие с тротуара Влад и Стас. Они на бегу засовывали руки в карманы плащей.

– Не стреляйте, кретины! – пробормотал я с досадой. – Только панику устроите!

Они, будто услышав меня, не стали. Замедлили шаг, сообразили, что уже поздно, дальнейшее преследование бессмысленно. «Субару» удалялась, оставив Стаса и Влада на тротуаре с перекошенными от разочарования лицами, но мы с Федором неслись за ней по пятам.

Федя водил мастерски. По его словам, у себя в поселке он за руль чуть не в двенадцать лет сел.

Он умело маневрировал, стараясь держаться на одну-две машины от «Субару», не теряя ее из вида, но и не показываясь на глаза Никите.

– Я знаю, куда он едет, – сказал Федор, выкручивая руль.

– И куда?

– Мы там уже были сегодня. Ангар на окраине.

– Что там? Офис Конторы?

– Может и так, – он пожал плечами. – Черт их знает, где у них офис… А Никитос, звиздюк, значит, больше не играет за наш клуб?

– Похоже на то.

* * *

Место, куда мы приехали следом за синей «субару», выглядело неприятно. Я и не знал, что в Москве есть такие места.

С одной стороны был карьер с черными силуэтами экскаваторов на фоне груд щебня. С другой стороны уходила вверх грунтовая дорога, ведущая к гаражам. Где-то рядом была железнодорожное полотно, там, громыхая и лязгая, проходил грузовой состав. Вокруг были густые заросли высохшего бурьяна, глубокие лужи и колеи.

Наш джип стоял за деревьями, фары погашены. Разбитая дорога, по которой мы приехали, следуя за Никитой, шла под уклон, упираясь в ангар посреди пустыря, заваленного строительным мусором.

С нашего места было видно «Субару», стоящую напротив ангара. В салоне мерцали огоньки сигарет. Никита и Микмак кого-то ждали.

Крошечные снежинки кружились и танцевали, плавно опускаясь на лобовое стекло.

– Рано в этом году, – сказал Федор.

Глядя на первые снежинки, на миг я даже позабыл, для чего мы здесь.

Зима, думал я, укроет Москву белым полотном, сделает ночи длинными, людей замерзшими, простуженными и хмурыми, а небо – пасмурным. Потом она, конечно же, отступит, и вновь зазвенят по тротуарам ручьи, заиграют на солнце радужные бензиновые пятна, и в человеческих сердцах вновь загорятся теплые искорки. И будут улыбки, и цветы, и солнечные зайчики. Вот только согреемся ли мы? «Минусы», «кукловоды», адепты незримых черных сил. Которые даже друг с другом вон как грызутся. Безумцы, заблудившиеся в лабиринтах лжи.

Завибрировал в кармане телефон, возвращая меня к реальности. Звонки мы с Федором выключили.

– Да?

– Где вы? – спросил Иштван.

– Следим за объектом. У ангара, в который Микмак днем заезжал. Оба здесь, ждут кого-то.

– Ясно. Ничего не предпринимать, ждать нас. Скоро будем.

Я убрал телефон в карман.

– Чего там, Динь? – спросил Федор, мерно перемалывая челюстями жвачку и вглядываясь в сумрак.

– Иштван звонил. Скоро приедут. Просили не начинать представление без них.

– Окей. Раз просили – не будем…

Мы молча ждали.

– Курить хочется, – признался я. – Прямо сил нет как.

– А мне водки, – сказал Федор. – Возьмем Никитоса за задницу – оттянемся по полной.

Я кивнул.

– Иштван даст отгул дам, – мечтательно протянул Федор, с хрустом потягиваясь. – поеду на рыбалку… Ты-то бывал когда-нибудь на рыбалке?

Я покачал головой.

– Эх ты, москвич, – Федор подложил руки под голову, удобно устроился в водительском кресле. – У нас под Краснорецком такие места рыбные есть. Сказка. Люблю, когда природа близко. Там все честнее как-то становится. Правильнее… Динь?

Я оторвал взгляд от мерцающих в салоне «субару» огоньков, посмотрел на него.

– Поехали со мной, а? Порыбачим?

– Звучит заманчиво, – сказал я честно.

– Класс, – Федор щелкнул жвачкой, улыбнулся. – Дай пять, старик. Значит, забились?

– Забились, – я ударил с ним по рукам. – Только сейчас давай пособраннее будь, хорошо?

– Говно вопрос, – Федор подобрался, положил руки на руль, стал смотреть в сторону ангара.

В это же время внизу, у ангара наметилось движение.

Двое вышли из машины. Никита раскурил новую сигарету, пряча огонек в ладонях. Нервничает, наверное, скотина. Микмак зябко поводил плечами, прятал руки в кармане куртки.

К ним навстречу, из ангара, вышел третий. С дипломатом в руке.

– Гляди, – пробормотал я.

Все трое подошли к машине, выложили дипломат на капот. Стали что-то возбужденно обсуждать. Никита бурно жестикулировал, видимо, в лицах изображая то, что произошло у клуба.

Потом все трое склонились над дипломатом.

Никита вытащил что-то из него, повертел в руках. Что-то узкое, едва заметное.

– Что за хрень? – щурясь, спросил Федор.

– Тихо, погоди…

Никита закрыл чемодан, полез в карман. Достал телефон, прислонил трубку к уху. Кивнул, спрятал телефон обратно. Указал своим спутникам на машину. Они расселись по местам, заработал двигатель. «Субару», рассекая сумерки ярким светом фар, поползла вверх по дороге, по направлению к нам.

Нашу «Хонду» от дороги отделяли сухие заросли и черные древесные стволы. Да теперь еще снег заполнял все белым мельтешением, залеплял стекла. Нас они вряд ли могли заметить.

Проезжая мимо нас, «Субару» вдруг резко затормозила.

Нас разделяло шагов двадцать.

Никита, распахнув дверь, стал стрелять прямо из машины. Его приятели выскочили следом. Тоже принялись палить по нам из пистолетов.

Я даже не понял сначала, что произошло, когда лобовое стекло вдруг подернулось сеткой трещин, брызнуло в лицо острой крошкой.

– ФЕДЯ! – заорал я.

И Федор, словно кивая в ответ на мой крик, дернулся носом вперед, забрызгивая разбитое стекло красными каплями.

Я судорожно дернул за дверь машины, раскрывая ее, чувствуя, как царапает лицо осколками стекла, вывалился на грязную землю, чуть припорошенную снегом.

Никита и двое его приятелей шли к машине, стреляя на ходу. Не целясь, не таясь, не жалея патронов. Шли и палили. Хлесткими бичами разрывая воздух, щелкали выстрелы. Лобовое стекло «Хонды» превратилось в крошево.

Я перекатился по снегу.

Троица подходила, на ходу перезаряжая пистолеты.

У меня оружия не было. Конечно, в Особой группе я состоял недавно, да еще «сигнальщиком», кто ж мне его доверит?

Они же Федора убили, дошло до меня. Просто взяли и убили его! Только что, на моих глазах… а сейчас будут убивать меня!

Нет! Ярость закипела. Ярость проснулась. Зароилась ржавой крупой, загудела жадной мошкарой.

Что ж Никита, зря ты меня этому научил. Зря втянул меня во все это.

Я ударил по ним. Как тогда, давным-давно, в школе, не осознавая своих возможностей. Нечаянно, неумышленно ударил по Штырю и его приятелям. Как вполне осознанно, желая узнать пределы своей силы, ударил по тому маньяку.

От души влепил по подступающей ко мне с пистолетами наперевес троице черным вихрями, пляшущими тенями.

И мошкара черными молниями метнулась к ним на встречу, впилась в них, подхватила, отбросила назад.

Спутники Никиты полетели к «субару», смешно выставив вперед руки, выгнув спины, будто бумажные куколки.

Никита понесся назад, разрывая грязь ботинками, колени его выгнулись, он с воплем оторвался от земли, ногами вверх и головой вниз, и с силой уткнулся лицом в землю, в присыпанную снегом разъезженную колею.

Я пошел им на встречу, не ослабляя давления незримой силы, которая бушевала сейчас вокруг, поднятая моей волей. Упиваясь этой властью, не зная ее границ и пределов, не зная ее тайных управляющих механизмов. Ничего не зная, действуя по наитию.

Это ведь было основным принципов «минусов», «кукловодов», и «проводников» и всех прочих. Действия подсознания, скрытых ресурсов человеческого организма. То, что они привыкли скрывать от остальных, кичась своей избранностью, тщательно оберегая свою тайную власть от людишек.

Вот вам ваша избранность! Вот вам!

Их расшвыряло по пустырю, как котят.

А впереди в снегу, где остались рытвины от ног взмывающего в воздух Никиты, я увидел предмет, выпавший у него из-под куртки.

Тонкий прутик густого зеленого цвета.

Я невольно остановился, не обращая внимания на брошенных в грязь «проводников», на Никиту, забыв даже про погибшего Федора, чья расстрелянная машина была у меня за спиной.

Я нагнулся и поднял этот прутик, разглядывая его, ощущая исходящий от него ток, попадая под его воздействие. Замер, зачарованный им.

7. Изумрудная Лоза

– Положи Лозу! – крикнул Никита, приподнимаясь, стирая с лица грязь. – Не глупи!

– Зачем она тебе?! – закричал я, поднимая глаза на Никиту. – Для чего ты устроил все это?

Он поднялся с земли, покачнулся. Весь он был перемазан грязью и снегом. Из разбитой брови текла кровь. Но он улыбался.

– Хочу пожить красиво, – оскалился он, трогая бровь. Поднес пальцы к лицу, посмотрел на кровь, сплюнул. – И долго, Дениска! Очень долго!

– Ради этого ты прикопался ко мне тогда? – спросил я. – На даче? Чтобы потом разыграть комедию с похищением, а я отправился к вам на базу, доставил рукопись твоим начальникам? Ты знал, что меня будут проверять, а у тебя никогда не получилось бы выдержать проверку у Управляющего. Так?…

Он жестом остановил подступающих «проводников».

– Продолжай! – сказал он. – Мне даже интересно послушать твою версию.

– Тебе нужен был человек со стороны, который ничего не сечет в ваших делах. Такой совсем бестолковый. Чтобы он увидел своими глазами твое похищение, чтобы заставил Управляющего разворошить осиное гнездо… А в Конторе знают, какой ты хороший?

– А зачем им знать? – он ухмыльнулся. – Это вот мы втроем знаем, а остальным не надо.

«Проводники» презрительно смотрели на меня. Ждали команды своего предводителя, чтобы броситься, атаковать.

– Но почему я?! – крикнул я в лицо Никите. – Какого лешего ты выбрал меня?!

– Вообще-то мы планировали на твое место Оксану, – сказал Никита. – Я специально следил за ней, ее как раз брали в Конгломерат. А поскольку ты постоянно пытался за ней приволакивать, ходил вокруг да около кругами, с томным взором, я и заметил тебя. Ей скажи спасибо. Я слегка «почитал» тебя, и ты мне понравился… Слушай, я тебе не врал, Яблоков. Может, слегка что-то не договорил.

Он засмеялся.

Я держал в руке смешной тонкий прутик, и больше мне нечего было противопоставить двоим вооруженным «проводникам» и «кукловоду», предавшему Конгломерат.

– Ты уж меня извини, – ухмыльнулся Никита. – Просто так фишка легла, честно. Последний раз прошу… Давай по-хорошему? Например так… Ты мне Лозу – а я тебе ногу прострелю аккуратно. Твои ничего не заподозрят, ножку перебинтуют тебе и все целы. Ну как?

Он заржал еще громче.

Он врал, конечно. Даже если бы я добровольно отдал ему Лозу, меня бы он все равно прикончил. Он же был «минус», хоть и метался отсюда туда и обратно, как угорелый.

– Пошел ты, Никитос, – сказал я.

Он перестал улыбаться.

– Кончайте его, – сказал он своим приятелям.

Услышав его команду, оперативники подались вперед.

Я почувствовал, как в меня впивается что-то. Сжимает в ледяных тисках. Проникает внутрь. Они оба сейчас собирали силу для удара, наметив меня, как цель.

В следующий миг я рванулся с места.

Микмак стал первой моей жертвой.

Черная крупа завихрилась вокруг моего несчастного прутика.

Им я и хлестнул обидчика по ноге.

Он дико закричал, красные брызги из распоротой ноги упали на снег. Не знаю, могла ли действительно Лоза помочь тем, кто ищет Древо… Но как розга она сгодилась отлично. К тому же я влил в гибкий прут вьющиеся вокруг черные вихри, увеличив силу удара втрое.

Я отбросил прутик, перекатился по земле.

Второй «проводник» стал палить по мне из пистолета. На мгновение я оглох от выстрелов. Оказался между стрелком и орущим Микмаком. «Проводник» прекратил пальбу, опасаясь зацепить товарища.

– Поиграем? – прошептал я.

Тьма застилала мне глаза. Роилась вокруг.

Фигуры «проводников» таяли в моих глазах, становясь просто очень яркими и размытыми пятнами света. Слишком яркими. Невыносимо яркими. Мне очень хотелось погасить их.

– Микмак! – закричал «проводник». – Уходи влево, мешаешь!

Микмак поковылял, окропляя снег красным, громко матерясь и пытаясь нацелить на меня пистолет. Поплелся он не влево, а вправо, все спутав, мешая приятелю.

Никита стоял на месте, но подергивался из стороны в сторону, влево-вправо, как змея, решаясь, что делать.

Я воспользовался заминкой. Ударил по ближайшему «проводнику» завихрениями черной дроби.

Его отбросило прочь. Он полетел к деревьям, размахивая руками, с хрустом врезался спиной в черный ствол, упал лицом в снег, затихнув.

– Аааа! – закричал Микмак. – Тимка-а-а!

Мы встретились взглядами.

Он прищурился, собираясь прикончить меня одним ударом. Яркие белые точки заплясали в его зрачках, прыснули из них, раскрываясь в воздухе сияющим прямоугольником. Окно ослепительного света. Мерцающей белой пыли.

Мое тело начала бить крупная дрожь. Я чувствовал, как каждая клетка моего тела наполняется безумной, ослепляющей яростью.

Я кинулся ему навстречу.

Повалил Микмака на снег. С размаху засадил ему в скулу кулаком. По-простому, без всяких парапсихологических фокусов.

– Это тебе за кафе! – прошипел я, припечатывая его затылком об землю. – За испорченное свидание!

Он сбился, потерял управление энергетическим потоком.

Окно, сиявшее в воздухе, рассеялось мириадами сверкающих песчинок. Облаком белой пыли.

Микмак захрипел, оскалился, попытался ухватить меня узловатыми пальцами за шею.

Я встряхнул его за грудки, оторвал от земли и отшвырнул прочь от себя. С усилием, многократно увеличенным роящимися черными вихрями.

Микмак с воплем отлетел к «Субару», с грохотом и звоном стекла врезался головой в окно машины. Обвис, судорожно подергивая конечностями.

В этот момент ударил Никита.

Словно острой иглой ткнули мне в спину. Здоровенной толстой иглой куда-то в середину позвоночника.

Я выгнулся, захрипел, повалился на землю кулем. Дикая боль пронзила тело, от спины разбежалась по всему телу ручейками ядовитой кислоты, выжигающей изнутри.

Катаясь по снегу, я кричал, матерился, выл раненным хищником, бессильно пытаясь сломать невидимое острие, которое Никита медленно всаживал в меня.

Никита приближался ко мне, чавкая своими военными ботинками по грязи.

Я лежал навзничь на снегу, обессиленный, измученный. Даже пальцами пошевелить не мог. Во рту чувствовался солоноватый привкус крови.

Никита остановился надо мной. Посмотрел сверху вниз с любопытством.

Я прищурился, пытаясь побороть раздирающую меня боль. Пытаясь собрать вихри черной силы, облака черной мошкары.

Бесполезно. Ничего не получилось.

– Больно? – поинтересовался Никита. – Даже хорошо, что ты этих двоих уделал. Теперь Контора за них впишется, точно начнется бойня. Все по плану. Отлично все получилось, вот будет дов…

Раздался резкий хлопок.

Куртка на груди у Никиты вспучилась ярким красным цветком. Мне в лицо ударило горячими липкими брызгами.

Никита покачнулся, с недоумением посмотрел на свою грудь. Медленно повел подбородком.

– Т-ты?! – изумленно просипел он, увидев кого-то.

Раздался еще один хлопок. Никита повалился навзничь.

Я потерял его из поля зрения. Одурел от боли, ничего не видел и не слышал.

Повернув голову, я смотрел в синее зимнее небо, укутанное тучами. Еще были видны верхушки деревьев. На бурую листву, еще не успевшую опасть, нежно ложились снежинки. Вот это, пронеслось в голове, последнее, что я вижу. Тоскливо…

Надо мной появилось расплывающееся лицо Иштвана.

Он что-то говорил мне, широко раскрывая рот и играя черными бровями, но я не слышал. Смотрел за крохотные снежинки, падающие на его седую голову.

Ну вот, подумал я, и он здесь. Значит, наша взяла.

– Ло… за…  – прохрипел я, сам себя не слыша.

Что-то горячее, липкое и соленое пузырилось на губах, мешая говорить. Ах да, моя кровь.

Он понял, закивал, показал мне зеленый прутик, сжатый в его кулаке, стал говорить что-то, видимо успокаивающее, но я его не слышал.

Мутный туман обволакивал мое сознание. Было уже почти совсем не больно. Наверное, так это и происходит. Перестаешь чувствовать боль и все. Просто перестаешь быть.

– Ну, тише-тише, – донесся откуда-то издалека, из-за тумана, голос Иштвана. – Все будет хорошо. Главное не двигайся, Денис. Все будет в порядке…

Слышался шум двигателя, хлопанье дверей, какие-то возгласы.

– Быстрее! – кричал кто-то незнакомый. – Быстрее, тащите его.

– Ну, как он?! – тревожно спрашивал кто-то. Кажется, Влад.

Были еще какие-то голоса. Какие-то звуки. Метались надо мной какие-то тени. Чьи-то лица. Я оторвался от земли. Видимо, меня несли куда-то.

Боль кончилась, а вязкий туман заполонил собой все.

Я отключился.

* * *

– Как твое самочувствие, Денис? – спросил Управляющий шоколадно-карамельным голосом.

– Честно говоря, бывало и лучше, – признался я. – Но я иду на поправку, спасибо.

Неделю я пролежал в койке. В каком-то частном пансионате, в отдельной палате, с видом на разлапистые ели из окна.

Со мной работали специалисты особого рода. Пичкали меня какими-то пилюлями, отпаивали горькими отварами, непонятно из чего приготовленными. Один раз даже приходила старушка со сморщенным скуластым лицом, в большой меховой шапке, которую она даже в больничной палате не стала снимать. На шее у нее было ожерелье из звериных зубов. Она окуривала меня каким-то дурманным дымом, подвывая что-то нечленораздельное и делая быстрые хватательные движения сухонькой ладошкой.

На поправку я пошел как раз после ее визита.

Теперь я чувствовал себя почти здоровым. Хотя и находило подчас головокружение, начинало мутить и приходилось, в поисках точки опоры, хвататься за ближайшие поверхности.

Я сидел в кабинете Управляющего.

Хозяин кабинета и Иштван смотрели на меня, как энтомологи на ценнейший экземпляр какой-нибудь суматранской бабочки.

– Ты хорошо поработал, Денис, – сказал Управляющий. – Мы все очень довольны тобой.

Я кивнул, принимая похвалу.

Управляющий посмотрел на Иштвана, будто предлагая ему высказаться.

– К сожалению, у нас возникли некоторые трения с Конторой, – сказал Иштван. – В связи с этим было принято решение временно убрать тебя из Москвы.

– В каком смысле?

– Поедешь на стажировку, – сказал Управляющий. – к нашим европейским товарищам.

– Вот как? Это… Неожиданно.

– Ты не пожалеешь, – сказал Иштван. – Отправляешься в Прагу. Признаться, я даже слегка завидую тебе… Приведешь себя в порядок, развеешься. Главная твоя задача даже не стажировка, главное – отдыхай. Считай это заслуженным отпуском.

Управляющий и Иштван одарили меня приятными улыбками.

* * *

– Значит, уезжаешь, – сказала Оксана задумчиво.

– Письма писать будешь? – я попытался пошутить.

И, разумеется, как всегда бывало в ее присутствии, почувствовал себя полным дураком. Отвернулся, стал смотреть на купол Храма Христа Спасителя, отливающий ярким золотом.

Мы опять стояли на мосту через Москва-реку. Вечно у нас с ней диалоги над водой происходят, подумал я. В следующий раз надо будет попробовать пригласить ее в зоопарк. Если следующий раз будет, конечно.

– Напишешь что-нибудь, отвечу, – сказала Оксана спокойно.

– Ясно, – сказал я трагически.

На ее лице появилось откровенно скучающее выражение.

– Послушай, зачем ты позвал меня сюда? – спросила она нетерпеливо. – Чего ты хочешь?

– Попрощаться хотел.

– Попрощался?

– Угу.

Она чуть вытянула вишневые губы, выжидающе глядя на меня.

– Слушай, – я покусал губу, пытаясь подобрать слова. – Неужели ты до сих пор не поняла?

– Все мне понятно, – сказала она со вздохом. – Понимаешь, Денис, мне конечно приятно и все такое. Но боюсь я не смогу тебе с этим помочь.

– О чем ты?

– Я не хочу идти ни на какие жертвы, – сказала она, играя тонкими бровями. – Пойми, наконец, мне не нужно это.

– Да я же люблю тебя, – выпалил я неожиданно для себя самого.