Текст книги "Где моя башня, барон?! (СИ)"

Автор книги: Сергей Харченко

Соавторы: Антон Панарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

Ожидаемого боя стенка на стенку не вышло. Тридцатилетки рванули вперёд, а вот мои ровесники замерли в нерешительности, за что и поплатились.

Жилистый мужик с татуировкой якоря на плече со всего размаха влепил промеж глаз молодому. Жалобно пискнув, тот полетел на асфальт, где его мгновенно забили ногами. Всё это я успел рассмотреть, пока уклонялся от ударов двух бестолочей, насевших на меня.

Мужик с разорванной губой попытался ударить меня ногой в грудь. Ну а я сделал шаг навстречу. Немного сместившись, набросил на себя покров маны, врезал по опорной ноге мужика. Он, громко матерясь, повалился на асфальт, но добить я его не успел.

Второй со слезящимся глазом решил попытать счастья. Хотел нанести боковой в висок. Но я ушёл под его руку, пробил двоечку в печень и бороду. Мужик, согнувшись в три погибели, тихонечко осел на пол.

Смотри-ка, а первый уже очухался.

– Ну куда ты? Полежи, отдохни! – крикнул я ему и впечатал коленом в переносицу.

Удар получился не очень сильным, но противник «удачно» упал. Ударился об асфальт, отключаясь. Два – ноль в пользу Авдеева!

Слева трое накинулись на ушастого и вколачивали его в землю ударами ног. В прошлом мире я научился драться грязно, и судя по всему, лучше места не найти, чтобы показать, что такое настоящая грязь.

С разбега я ударил в пах стоящему слева. Центральный начал поворачиваться в мою сторону и тут же получил тычок в глаз. Твою мать! Я забыл, что на мне покров маны, и за малым чуть не ослепил мужика. Надо быть аккуратней.

Третий боец успел и повернуться ко мне, и даже замахнулся в мою сторону. Но тут же упал и схватился за кадык, громко захрипев и выпучив глаза. Если бы я вовремя не опомнился и не ослабил удар, убил бы, точно. Поэтому мужик получил лишь массу не очень приятных ощущений, но жить будет.

– Стоять можешь? – спросил я ушастого, лицо которого превратилось в отбивную.

Уставившись на меня, он прошептал губами-варениками:

– Сзади.

Развернувшись на месте, я присел и нанёс удар. Попал чётко в солнечное сплетение мужика, выведя его из строя. Вот только нападавший сзади оказался наименьшей проблемой.

Весь молодняк лежал на полу, и остался только я. Я и десять тридцатилеток. Красота!

– Вы хотите крови⁈ – выкрикнул я, обращаясь к публике.

Вот только публика меня не поддержала:

– Ха-ха! А этот сопляк с непомерным самомнением!

– Давай! Сдохни уже!

– Я против тебя двести рублей поставил!

А жаль. В прошлой жизни я бился на аренах Маркарта, и зрители всегда встречали меня оглушительным воем. Ну ничего, здесь обо мне тоже заговорят. Дайте только время.

Десятка дуболомов ринулась в атаку. Никто из них даже не слышал о работе в команде. Каждый стремился добраться до меня первым, из-за чего они только мешали друг другу. Что ж, так даже лучше.

Вперёд вырвался амбал с расквашенным носом и опытался дотянуться до меня прямым ударом. Я улыбнулся, отклонил голову назад и вместе с этим ударил ногой в его колено. Что-то хрустнуло в его коленной чашечке. Это не перелом, всего лишь небольшое смещение. Амбал взвыл, попытался дотянуться до меня. И я сделал подсечку. Он неудачно упал на руку, выворачивая локтевой сустав и завыл от боли. А вот это уже вывих.

Следующий нападающий даже не понял, что случилось. Я рванул ему навстречу и, уклонившись от удара, впечатал апперкот в подбородок, швырнув его на товарищей.

Спустя минуту на ногах остался стоять только один тридцатилетка. Испуганно он посмотрел на своих искалеченных дружков.

– Сдаюсь, – пробормотал он, поднимая руки.

Я подошёл к ушастому и рывком поднял его на ноги.

– Тем, кто потерял сознание, ничего не заплатят. Стой и не качайся, – тихо буркнул я, придерживая его плечом.

– Спасибо, – выдавил Фёдор, вытирая кровь, сочащуюся из носа.

Вопль толпы прервали одинокие аплодисменты, доносящиеся со второго этажа.

– Браво! Браво мои маленькие воители! Вы показали отличный бой. Особенно ушастый! – выкрикнул Крапивин и, не сдержавшись, хихикнул. – Правила есть правила. Бой завершился, а на ногах остались лишь двое. Оба получают по сотне рублей! Следующими на арене выступят…

Что дальше говорил этот театрал, я не слушал. Подхватив ушастого под руку, я потащил его в сторону ожидавшей нас девушки.

– Владимир, Фёдор. Вот причитающийся вам приз, – девушка протянула нам два конверта с призовыми деньгами.

Фёдор, несмотря на то что едва стоял на ногах, с улыбкой выхватил конверт и спрятал его за пазухой.

– Чего смотришь? Делай так же, – посоветовал парень. – Тут вагон проигравших на ставках месячное жалование. Могут попробовать отнять.

– Смотрю, ты здесь уже не в первый раз, – заметил я.

– Ага. Не в первый, – кивнул Фёдор. – Правда, раньше был зрителем. Но когда стало туго, понял, что нужен постоянный заработок, а не вот это гадание на чайной гуще.

– Кофейной, ты хотел сказать, – поправил я парня.

– Да насрать. Хоть на молочной. Суть ты понял, – фыркнул ушастый и, скривившись от боли, схватился за бок.

– Рёбра целы? – поинтересовался я.

– Жить буду. Меня Фёдор зовут. Воробьёв. Для друзей просто Воробей… Кстати, спасибо. Ты мне если не жизнь, то здоровье точно спас, ну и соточку подарил. Так что можешь звать Воробьём, – улыбнулся Федька, продемонстрировав выбитый передний зуб.

– А меня Владимир, – представился я.

– Ага. Приятно, – хмыкнул Фёдор и, оттолкнувшись от меня, самостоятельно принял вертикальное положение. Он попытался сделать величественное выражение лица, но весь образ рухнул, когда его живот громогласно заурчал. – Твою мать. Так жрать хочется. Пойдём перекусим?

– Веди, – улыбнулся я и двинул следом за «лучшим» бойцом вечера. – А ты ради денег дерёшься?

– Ясен пень. Без рубликов живётся и голодно, и тоскливо, – выдавил Воробей и, помолчав, добавил: – Не, ну так-то не только ради этого. На турнирах часто присматриваются к бойцам. Если хорошо себя покажешь, то могут и работёнку какую подкинуть или в семью взять.

Мы вышли из промзоны и пошли по Производственной улице, которая прилегала к парку.

– Усыновят, что ли? – спросил я, не понимая, о чём ушастый говорит.

– Хе! Ага, блин. И удочерят заодно, – хохотнул Фёдор. – Не, в Хабе у нас три группировки. Краснореченские – по названию главной улицы, где они осели. Железнодорожники получили название от района обитания. Ну и Воронежские тоже названы так из-за улицы, на какой обитают.

– И чем эта шпана промышляет? – скептически спросил я, так как банды казались такой мелочью на фоне того, что творит Мышкин.

– Шпана, блин. Если б кто из группировки услышал, что ты их так окрестил, живо бы язык отрезали, – покачал головой Воробей. – Краснореченские крышуют купцов. Торгаши, конечно, негодуют, но сделать ничего не могут. Будут жаловаться полицаям – в их магазин случайно влетит бутыль с керосином, и привет. Ну и выходит, что купчары платят налог и императору, и Краснореченским. Нам сюда.

Федька махнул рукой в сторону лавки с названием: «Шкварки и картофан».

– А с остальными что? – нетерпеливо поинтересовался я, ведь город для меня раскрывался под совсем другим ракурсом.

– Не здесь, – коротко бросил он, постучал в приоткрытое окошко и крикнул: – Дядь! Дай два кулька и тархун! Два тархуна!

– Эт ты, ушастый? – послышался возмущённый голос из глубины лавки, и показался лысеющий торговец. – Ты, собака, мне ещё пятёрку торчишь!

– Да не бухти ты. Я как раз пришёл, чтоб расплатиться. На, – Воробей достал конверт и передал мужику десять рублей.

– Во. Это совсем другое дело. Хлеб нужен?

– Если бесплатно, то нужен, – расплылся в улыбке Воробей.

– Халявщик, – покачал головой торгаш и добавил: – Через десять минут всё будет.

Пока еда готовилась, Федька продолжил рассказ:

– Железнодорожники контролируют всю промышленность. А заводчанам проще налог платить, чем рубиться с бандой. Сам понимаешь, там деньги такие крутятся, что этот налог и незаметен. Тем более владельцы заводов сами порой пользуются услугами Железнодорожников, когда нужно проучить кого-нибудь.

– Странно всё это, – заметил я. – Днём смотришь – добропорядочный город. Куча полицаев, чистые улицы…

– Ага, а вечером зашёл не в ту подворотню и перо под ребро получил. Полицаи к группировщикам не лезут, потому что все прикормлены. А те, кто отказался сотрудничать, давно вниз по течению Амура уплыли с распоротым брюхом. Мы ведь на отшибе империи живём. Сюда имперская власть не особо-то и доходит, – произнёс Федька, затем шмыгнул носом и, заглянув в лавку, крикнул: – Ну долго ещё? Жрать хочу, сил нет!

– Жди молча! – рявкнул торговец и неловким движением обжёг палец о масляную сковороду. – Ай! Твою мать! Ушастое несчастье!

– Ага. Я тебя тоже, дядь, очень люблю и уважаю, – оскалился Федька и повернулся ко мне. – Ну так вот. Воронежские держат ремесленников, кабаки всякие, рыбаков, фермеров и прочую мелочёвку. Ну и всё. Больше никого нет.

– И как они? Не грызутся за сферы влияния? – поинтересовался я.

– Ну, порой бывает, – хмыкнул Фёдор. – Но там их быстро утихомиривают сверху.

– С какого верху?

– Ну ты чё? Всем в Хабаровске заправляет граф Мышкин. Так-то город принадлежит князю Громову и налоги в его казну идут, а оттуда часть уже в имперскую. Вот только князь в Москву перебрался жить, а на то, что тут происходит, ему плевать. Копеечка каждый месяц стабильно капает, он и рад.

– Выходит, Мышкин поделил город между бандами?

– Не просто поделил! Он сделал так, что банды друг с другом незримо конкурируют. И если хоть кто-то оступится, другие с радостью сожрут их с потрохами, – Федька замолчал на секунду и принюхался. – Чуешь?

Торговец из глубины лавки вынес нам свёртки масляной бумаги и две бутылки лимонада.

– Спасибо, дядь, – улыбнулся Федька и выхватил свёртки из рук торговца. – Давай у речки сядем.

Свернув в парк, мы прошли сотню метров и упёрлись в крошечную реку под названием Чёрная. Не знаю, кто решил, что это река. Как по мне, так больше похожа на ручей. Впрочем, журчит и ладно. Заодно можно будет руки помыть.

Федька всучил мне свёрток и тархун.

– Ешь, пока хрустящая, – махнул он головой.

Я развернул свёрток и утонул в невероятном аромате жирного сала, выжаренного до хруста. Свёрток был поделен на три ячейки. Самая большая с золотистой картошкой, вторая поменьше вмещала в себя шкварки, и в третьей лежали малосольные огурцы и хлеб.

Картошка была восхитительна. Похрустывала на зубах, а внутри – нежнейшая! Шкварки приятно обволакивали рот солоновато-жирным привкусом. Когда жирности становилось слишком много, её отлично сбивали малосольные огурцы.

Умяв свой кулёк, я залпом выпил тархун и рухнул в прохладную траву, закинув руки за голову.

– Федька. А кто крышует охотников? – озвучил я мысль, которая ранее не приходила мне в голову.

– Хе! Гвоздя никто не крышует, – принялся объяснять Фёдор. – Мужик суровый, с ним никто не станет яйцами меряться. Сколько ни меряйся, всё равно проиграешь. Ты же понимаешь, шпана это шпана, а вот охотники это, считай, частная армия. Против таких не повоюешь.

От слов Воробья стало тепло на душе. Я сделал правильный выбор. Да и не хочу я заниматься криминалом. Не моё это.

Федька допил тархун и, выпустив громкую отрыжку, сказал:

– Я вот хочу к Железнодорожникам, там вся сила, – он ткнул пальцем в небо, – Промышленность такая тема, которая будет двигать прогресс тысячелетиями! Я поэтому и записался на турнир. Железнодорожники частенько там толковых ребят примечают и к себе зовут.

– А не думал к охотникам податься? – прищурился я.

– Я? К охотникам? Ха-ха-ха! – зашёлся в смехе Воробей. – Да ты видел меня-то? Я с людьми не могу справиться, куда мне против тварей тягаться? Нет, Владимир, мне так высоко никогда не летать.

– А ты пробовал? – спросил я, смотря на звёзды.

– Да чё тут пробовать, я знаю, – отмахнулся Федька и, сорвав травинку, запихнул её в зубы.

Позади послышались шаги. Приближалась группа из шести человек, по крайней мере столько я насчитал по звуку. Заметив нас, один из толпы свистнул.

– Вы чё тут трётесь? – каркнул голос, явно настроенный на конфликт.

* * *

Ломбард Измаила Шульмана

– Какой замечательный экземпляр, – бубнил себе под нос Шульман, разглядывая золотой браслет, инкрустированный опалами. – Ого! Даже клеймо есть. Так-с, посмотрим.

Он окунул браслет в прозрачный раствор, который тут же начал бурлить, растворяя всю грязь.

– Ничего себе! Изготовил сам Левшов? Красота! – воскликнул он. – Это добавит к стоимости минимум пять тысяч.

Дверь в ломбард открылась, и внутрь вошёл мужчина средних лет. Серый костюм, чёрные ботинки и белая рубаха. Внешность вошедшего оказалась настолько непримечательной, что Шульману даже не за что было зацепиться взглядом.

Это немало удивило владельца ломбарда. Обычно видя посетителя, он сразу мог понять, к какому классу принадлежит человек. Стоит ли с ним торговаться? Не выкинет ли чего дурного? И так далее. А сейчас перед ним стоял мужчина, которому можно было прилепить только один ярлык – обычный.

Шульман повторно осмотрел гостя и понял, что изучение браслета его привлекает куда больше, чем беседа с незнакомцем.

– Я уже закрываюсь, – пробурчал он. – Приходите завтра.

– У меня к вам пара вопросов. Это не займёт много времени, – сказал мужчина, как будто не слышал слов Шульмана.

– Прошу вас покинуть помещение и пристально изучить вывеску. На ней написано «ломбард», а не «справочная», – недовольно буркнул Шульман, и поправив очки, продолжил смотреть на браслет.

– Я знаю, куда пришел, – спокойным тоном сказал мужчина и улыбнулся. – Скажите, к вам не приходили в последнее время необычные люди? Может, рассказывали что-то странное или продавали? Меня преимущественно интересует молодёжь. Возраст от шестнадцати до двадцати пяти лет.

– А я ещё раз вам говорю. У меня здесь не справочная. К тому же личности моих клиентов конфиденциальны, и я не вправе их разглашать. Как понимаете, мне не нужны проблемы. Уходите, пока я не позвонил заводчанам, – теряя терпение, сказал Шульман и спрятал браслет под стол, понимая, что назревает конфликт.

– Заводчанам? И что они сделают? Произведут какие-нибудь запчасти? – добродушно усмехнулся мужчина. – Мне это ни к чему. Ответьте на вопрос и я уйду.

– Я вижу, вы не местный. Так я поясню. Заводчане, они же Железнодорожники, крышуют мой ломбард, и если вам дороги зубы, то выметайтесь отсюда подобру-поздорову, – сказал Измаил, поправив очки.

Но собеседник его не слушал и продолжал как попугай твердить одно и то же:

– Ответьте на вопрос и я уйду.

Шульман нащупал под столом пистолет и рывком вытащил его, наставив на гостя.

– Проваливай. У тебя три секунды, после я спущу курок, – прорычал он.

– Это ваш выбор, – смиренно сказал гость.

Дальше произошло то, чему Шульман не мог дать объяснения. Вот мужчина стоял во входных дверях, а в следующее мгновение его силуэт размылся, и он оказался за спиной владельца ломбарда.

Рука гостя стальной хваткой вцепилась в предплечье Измаила и вывернула его за спину, отчего тот выронил пистолет. Железяка звякнула и покатилась по полу, а лицо Шульмана врезалось прямо в столешницу. Кровь потекла из разбитого носа, а по стёклам очков побежала сеточка трещин.

– Что вы делаете⁈ Я вызову полицию! – взвизгнул торговец, понимая, что дело пахнет жареным.

– Ответьте на мой вопрос и я уйду, – настойчиво твердил незнакомец, всё сильнее выкручивая руку.

– Вы понимаете, что у меня ломбард⁈ Я только и делаю, что работаю со странными личностями! – выкрикнул Шульман.

– В ваших словах нет конкретики, – сухо сказал мужчина и потянул руку так, что плечевой сустав заскрипел, а связки натянулись, причиняя Измаилу нестерпимую боль.

– А-а-а!!! – закричал торговец, с надеждой смотря на дверь. Вдруг кто-то из Железнодорожников по воле случая окажется рядом и сможет спасти его? Но, к сожалению, спасения не было.

– У вас одна минута, – так же спокойно произнёс незнакомец. – После этого ваша правая рука выйдет из строя, оставив вас калекой на всю жизнь. Время пошло.

– Я не… Я не знаю… – мычал Измаил, судорожно вспоминая, кто к нему заходил в последнее время. – Игорь Шмыга принёс картину, но я её уже продал.

– Он местный? – спросил незнакомец.

– Да! Да! Живёт на Заречном переулке, – выпалил он, надеясь на то, что нащупал нужное воспоминание.

– Не интересует. Нужны незнакомцы. Кто ещё? – спросил гость, немного ослабив хватку.

– Был один парень! Принёс на продажу золотой песок! Точно! Это он вам нужен! – радостно проскулил Измаил. – На вид восемнадцать, чёрные волосы, колючий взгляд. Хитрый как лис! Он потом ещё пару кинжалов продал и кольцо.

Торговец выдал всё, что знал, лишь бы сохранить здоровье.

– Ты сейчас описал половину Хабаровска, – мужчина спокойно растоптал надежду торговца на спасение и сильнее выкрутил руку, так что связки вновь заскрипели. – Говори точнее. Кто такой, куда пошёл?

– А-а-а!!! Я не знаю! Не знаю! – кричал Шульман, обливаясь слезами, а потом вспомнил важную мелочь и, всхлипывая, затараторил: – У него в кошельке была визитка союза охотников! Наверное, он из СОХ.

– Охотник? Интересно, – мужчина отпустил руку торговца и положил перед его носом клочок бумаги с написанным от руки номером. – Вот мой телефон. Если объявится – позвонишь. Лучше ведь общаться со мной по телефону, чем при личной встрече, да?

– Да. Да. Я обязательно позвоню. Спасибо. Извините меня. Я позвоню… – мямлил Шульман, сжимая в руке телефон незнакомца.

Мужчина поправил одежду, вышел на улицу и закурил.

* * *

У входа в ломбард

Кречет Ярослав Игоревич, следователь тайной полиции, не собирался причинять вред этому старику. Пришлось лишь немного на него надавить.

Кречет поправил воротник, закурил, а затем оглянулся, подмигнув через окошко двери перепуганному владельцу ломбарда.

Теперь у него была очень важная информация и перепуганный информатор, который обязательно позвонит ему в нужный момент.

– Интересно. Уж не тот ли это Владимир, который для сельчан из Сита убил ящеров? – задумчиво пробормотал он себе под нос, прогулочным шагом отдаляясь от здания. – Там тоже пропал золотой песок…

Затем он быстрым движением достал телефон из внутреннего кармана пиджака и набрал номер своего начальника, господина Борщова.

– Да, слушаю тебя, Ярослав, – раздался в трубке сухой голос.

– Пётр Евстигнеевич, хорошие новости, – улыбнулся Кречет. – Похоже, я нашёл зацепку.

Глава 18

Нас окружили шестеро. Одеты в рубахи с закатанными рукавами, кепки-восьмиклинки, в зубах тлеют сигареты.

– Ну чё молчите? Языки проглотили? – снова спросил кто-то из темноты агрессивным тоном.

Я собирался ответить, но в этот миг темноту прорезал луч фонарика, ударив Федьке в лицо.

– Ушастый. Ты, что ли?

– Ага, Игорь Иванович, это я, – испуганно промямлил Воробей.

– Ты совсем тупой? Я же сказал, чтобы на нашем районе больше не появлялся. Или у тебя зубы лишние и нужно проредить? – говорящий помедлил, осматривая физиономию Фёдора, и хмыкнул. – Смотрю, тебя уже отоварили. Ну ничего, я добавлю.

– Друзья, давайте разойдёмся по-хорошему, – предложил я, поднимаясь с травы.

– А это кто у нас такой умник? – мне в глаза ударил луч света. – Твою рожу впервые вижу. А если не разойдёмся, то что ты сделаешь? – насмешливо добавил Игорь, который ещё и Иванович.

– Отберу у тебя фонарик и забью тебя им до кровавых соплей, – сказал я, хищно оскалившись.

Увидев моё выражение лица, бойцы Игоря сделали полшага назад.

– Ты, наверное, не понял, с кем разговариваешь? – спросил парень, зыркнув на своих ребят. – Ну так я поясню. Я брат Черепа. Знаешь такого?

– Впервые слышу.

– Ха! Да ты гонишь! Пацаны, посмотрите на этого клоуна! Он про Черепа не слышал? Да весь Хабаровск его знает! Или ты не местный? – спросил Игорь, медленно потянувшись к карману. Готов спорить, у него там нож.

– Игорь Иванович, прости парня, он по голове крепко получил на турнире у Крапивы. Сейчас плохо соображает, да и я тоже. Вот, возьми за беспокойство, а мы пойдём, – Воробей трясущимися руками протянул парню конверт с деньгами, за которые недавно лишался здоровья.

Увидев это, я начал закипать. Какого чёрта? Ушастый получил честную плату за честный бой. Да, он, конечно, проиграл, но стараний его никто не отменял. А это отребье на ровном месте создало конфликт и пытается нас обобрать? О, боги. Дайте мне терпения…

– Вот это правильный подход, – одобрительно хмыкнул Игорь, и выхватив конверт, посветил внутрь. – Неплохо.

Конверт исчез в кармане главаря шайки, и тот с улыбкой сказал:

– Считай, что ты купил своё здоровье. А вот друга твоего мы проучим, чтобы знал, что бывает, когда дерзишь Железнодорожникам. Пацаны, вали ег…

Слова парня застряли у него в глотке. Сделав резкий рывок вперёд, я ударил лбом в переносицу парня, отчего тот рухнул на траву. Пока он падал, я выхватил у него фонарь и трижды ударил им по зубам вожака.

В свете фонаря чётко виднелись разлетающиеся во все стороны кровавые капли. От такого зрелища банда Черепа-младшего замерла в ужасе.

– Т-т-ты чё, падла⁈ Ты хоть понимаешь, что ты сделал? – заикаясь, выдавил из себя один из шестёрок.

– У вас три секунды, чтобы свалить отсюда, – холодно процедил я.

– Да тебя Череп прикончит! – взвизгнул кто-то из темноты.

– Три, два… – начал я считать.

Поняв, что через секунду и они отхватят по полной, парни рванули к главарю, чтобы утащить его. Но я придавил бездыханную тушку ногой.

– Этот останется здесь, – сообщил я им.

– Череп этого не простит! Тебе конец! Придурок! – снова кто-то вякнул.

– Один, – закончил я счёт и сделал вид, что собираюсь напасть.

Шпана рванула наутёк, сверкая пятками. Я же присел и стал обыскивать карманы Игоря. Конверт Воробья тут же был возвращён его владельцу. Помимо этого нашёлся довольно качественный нож с выдвижным лезвием. Расчёска, пара золотых печаток и кошелёк с тремя сотнями рублей.

Забрал всё без остатка, даже ботинки. А чего добру пропадать? Кожаные с высоким голенищем. Отличная вещь, тем более у него такой же размер ноги. Всяко лучше моих пожёванных временем сапог.

Позади послышался панический шёпот Фёдора:

– Что ты наделал? Нам конец. Теперь нам точно конец… Если не убьют, то покалечат. Твою мать… Самого Игоря Ивановича. На кой-чёрт я с тобой связался? Теперь я точно труп. Поплыву в последний круиз по Амуру с распоротым брюхом…

Переобуваясь, я посветил на Воробья. Его колотила нервная дрожь. Зрачки расширены, смотрит в пустоту и мямлит какой-то бред. Явно в состоянии аффекта. Подойдя поближе, я влепил ему пощёчину. Отчего глаза парня прояснились.

– Ты чего разнервничался? Всё будет хорошо, – ободряющим тоном произнёс я. – И не нужно бояться всяких слабаков. Они только и могут, что лаять. А как только встретят сопротивление, так бегут куда глаза глядят. Давай по порядку. Кто такой Череп?

– Да ты чё⁈ Это же один из трёх авторитетов Железнодорожников. Его все боятся. Он же на голову отмороженный. Знаешь, почему его Черепом прозвали? – всхлипнув, спросил Воробей, который явно уже попрощался с жизнью.

– Потому что фамилия Черепанов? – предположил я.

– Ага, блин. Почти угадал, – с дрожью в голосе начал Федька. – Полицаи начали прижимать Железнодорожников. Устраивать облавы, десяток человек даже посадили. Тогда брат Игоря поймал главного полицая – он капитаном, кажись, был – и срезал у того лицо. Капитан, ясное дело, не помер, по крайней мере сразу. Но ужаса такого навёл на всю Амурскую управу, что к Железнодорожникам больше никто не суётся.

– Понятно. Обычный городской сумасшедший, который будет наводить на всех ужас, пока не столкнётся с бо́льшим психом, – усмехнулся я.

– Ты не понимаешь! Это конец! Из-за тебя теперь и меня прикончат! Зачем ты так подставил меня⁈ У меня только начала жизнь налаживаться… – не сдержав эмоций, Воробей всхлипнул и зарыдал.

– Ничего с тобой не случится, – произнёс я. – Если у Черепа есть какие-то вопросы, пусть со мной их обсуждает. Ты ведь ничего не сделал.

– Да ему плевать, меня грохнут за компанию-у-у… – завыл Воробей.

– Всё. Успокойся и сопли утри, – жёстко сказал я, встряхнув парня. – Есть где заночевать? – Фёдор отрицательно покачал головой, – Значит, у меня заночуешь.

– Нам конец… – прошептал Федька, повесив голову.

– Не нагнетай, – схватил я его за рукав и потащил вниз по улице.

Остановив такси, я запихнул Воробья в салон, а сам сел на переднее сиденье.

– Смотри, чтоб твой друг салон мне не залил, – буркнул таксист, глядя на окровавленное лицо Воробья.

– Ничего страшного. Отмоешь, – отмахнулся я и сунул таксисту десять рублей.

– Откуда у такой шпаны только деньги берутся? Разбрасываетесь ими, как будто рубли ничего не стоят, – таксист покачал головой и запихнул купюру в карман. – Эх, молодёжь… Ладно, куда вас везти-то?

– Нужна недорогая гостиница в районе союза охотников.

– Гостиница. Ишь чё, – удивился водила и завёл машину. – Ну поехали.

Спустя полчаса мы стояли у двухэтажного здания на улице Глинной. Окна дома смотрели на небольшие озёрца, от которых порядком пованивало. Я посадил Федьку на лавку у гостиницы, заглянул внутрь и увидел нахмуренную старуху, сидящую на ресепшене.

– Побудь тут, а я пойду насчёт жилья договорюсь, – обратился я к Воробью. – Если бабка тебя увидит, то сразу же выпнет нас.

Он безразлично посмотрел на меня и кивнул.

Войдя в здание, я тут же ощутил старческий запах в плохом смысле этого слова. Старуха грызла ногти на левой руке, а в правой держала газету.

– Уважаемая, вы жильё сдаёте? – поинтересовался я и постучал по столику, привлекая её внимание.

– А ты как думаешь? – спросила она и, опустив на нос очки, недобро зыркнула.

– Мне нужен номер, на пять ночей.

– А днём то бишь жить не будешь?

– С чего это?

– Ну ты же сам сказал – на пять ночей. Я ж откуда знаю? Может, ты путан водить к нам надумал, – хмыкнула бабка.

– Нет. Я против продажной любви.

– Это хорошо. Тогда с тебя сто рублей.

– А если включить ещё и трёхразовое питание? – спросил я.

– Я тебе ресторан, что ль? – возмутилась бабка.

– Даю пятьдесят рублей сверху, – вытащил я из конверта деньги.

– Милок, какие вопросы? Организуем, – бабка сразу же расплылась в улыбке и тут же выхватила из моих рук купюры. – А жить-то будешь один?

– А какая разница? Я же одноместный номер арендую.

– Огромная разница. У меня тут не общежитие. Если один живёшь, то двадцать рублей сутки, если вдвоём – сорок, втроём…

– Да понял я, понял. Жить буду один. Правда, меня часто дома не будет, работаю. Но вы всё равно приносите еду и под дверью ставьте. Как вернусь, заберу.

– Ага, сделаем. Ну тогда вот ключ, иди, заселяйся, – бабка вытащила из-под столика брелок с ключом и кинула на стол.

Мне достался номер на втором этаже. Крохотный, воняющий плесенью, зато имелась собственная душевая комната. А ещё был шикарный вид на озеро, напоминающее болото.

Один шкаф, стол, стул, кровать да тумбочка. А больше ничего и не нужно порядочному человеку, не обременённому имуществом. Выглянув в окно, я свистнул.

– Воробей, – обратился я к поднявшему голову парню. – Хватайся.

Завязав узлом покрывало и пододеяльник, я выбросил в окно это подобие верёвки и шустро втянул Федьку внутрь гостиницы.

– Поживёшь пока тут, – объяснил я ему. – Никуда не выходишь, хозяйке на глаза не показываешься. Кормить будет трижды в день. Как принесёт еду, постучит в дверь. Заберёшь поднос, когда убедишься, что бабка ушла. Кивни, если понял.

– Володь, зачем тебе всё это? – тревожно посмотрел на меня Воробей.

– Ты о чём? Я тебя в это впутал, вот и побудешь под моей защитой, – произнёс я. – Пока я не решу вопрос с Черепом.

– С ним невозможно ничего решить. Пойми, если он даст заднюю, то все поймут, что о Железнодорожников можно ноги вытирать, – протараторил Воробей. – Ты ведь его брата отлупил и ограбил. Это плевок в лицо всей банде.

– Не нагнетай. Всё решим, – уверенно сказал я и, задёрнув шторы, лёг на пол. – Свет только выключи. У меня завтра тренировка.

– Какая, на хрен, тренировка? – выдавил Федька. – Нужно из города валить.

– Обязательно свалим, – согласился я. – Но на своих условиях.

* * *

СОХ, кабинет Гвоздева, в это же время

Двое мужчин вели непринуждённую беседу. Они были старыми знакомыми. Ведь империя велика, но не безгранична. А если ты сражаешься за её благополучие, то рано или поздно придётся иметь дело и с тайной полицией.

– Егор Никитич, рад снова повидаться. Если парнишка решит ещё раз попытать удачу и вступить к вам, дайте знать. – Кречет пожал руку Гвоздеву.

– Ярослав Игоревич, мы давно знакомы. Конечно, я сообщу вам. Ведь мы с вами не просто друзья, а в каком-то смысле и боевые товарищи, – формально улыбнулся Никитич.

– Было дело. Знатно монголов тогда погоняли, – хмыкнул Кречет и, отвесив лёгкий поклон, пошёл на выход. – До связи, Егор Никитич.

Как только следователь тайной полиции покинул кабинет, добродушное выражение лица Гвоздева сменилось на напряжённое. Выглянув в окно, он проводил взглядом Кречета до ворот, достал телефон и набрал номер Шишакова.

– Саша, зайди ко мне на минутку, – бросил он.

В кабинет спустя пару минут вошёл заспанный Шишаков.

– Никитич, не мог до утра подождать? – спросил он, зевнув.

– Садись и не бухти. Разговор серьёзный, – Гвоздев налил собеседнику чая и, обойдя стол, плавно приземлился в кресло. – Что думаешь о новеньком?

– О Володьке? Да чего тут думать? Нормальный парень. Деньги в долг даёт, на тренировках до последнего борется и не жалуется. Ну и на вылазке показал себя отлично, хотя мы его туда и не звали, – заключил Шишаков и отпил из дымящейся кружки, пахнущей бергамотом.

– Ещё есть какие-то мысли? – Никитич прищурился, просверливая его взглядом.

– На кулачные бои он начал захаживать. Не знаю, с какой целью, может, денег подзаработать, а может, навыки отточить. Я препятствовать не стал, – произнёс Шишаков и, понимая, что никуда не деться, добавил: – Ну и ещё я думаю, что он из дворян. Не верю я, что обычный оборванец самостоятельно так научился сражаться.

– Тут ты прав. Он сын барона Авдеева, – Гвоздев встретил вопросительный взгляд Шишакова и решил объяснить: – Он рассказал мне всё, когда спас нас на болотах.

– Вот те раз! – присвистнул Шишаков. – А чё ты тогда меня сидишь пытаешь?

– Парнишку разыскивает тайная полиция, – объяснил Гвоздев. – Только что от меня следак ушёл, и мне нужно было твоё мнение, стоит ли парень того, чтобы мы ввязывались в противостояние с Мышкиным?

– А он тут при чём? – удивился Шишаков.

– Володька зачистил башню у посёлка Золотой, – ответил Гвоздев. – Обокрал Мышкина и сбежал с артефактом. Вот теперь Мышкин его ищет.

– Погоди, а как он вообще в эту башню попал?

– Отец продал за долги, – произнёс Гвоздев. – Ты же сам знаешь, как это бывает.

– Знаю… Ну и что думаешь с ним делать? – напрягся Шишаков.

– А чего тут думать, Саша? Он нам жизни спас. Я лично ему обязан. Теперь я Володьку ни за что не выдам. Мышара заберёт его только через мой труп, – по-отечески сказал Гвоздев.