Текст книги "De Conspiratione / О Заговоре"

Автор книги: Сергей Горяинов

Соавторы: Андрей Фурсов,Е. Пономарева,А. Рудаков,В. Карпенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 51 страниц)

Что же касается ДРК, которую населяют более 450 народностей и племен, то там межплеменная резня имеет многовековые корни и происходила задолго до появления первых европейцев в Африке. Искусственная тонкая оболочка «демократической республики» скрывает систему отношений, характерную для Европы примерно XII в., с соответствующими ценностными представлениями. Безусловно, автомат Калашникова – существенно более эффективное оружие, чем лук и стрелы, но эксперты, хорошо знакомые со спецификой родоплеменных отношений в Конго, практически единодушны во мнении, что в случае блокирования поставок современного оружия (что даже гипотетически трудно представить, учитывая неконтролируемую границу с Замбией) в ход пойдет любое, вплоть до традиционного.

Приведенные выше соображения, конечно, не являются отрицанием того факта, что начиная с 90-х годов XX столетия и по сей день многие вооруженные конфликты в Африке, а также «международный исламский терроризм» подпитываются за счет нелегального алмазного трафика. Но это обстоятельство не объясняет ни историю, ни подлинные причины этих конфликтов и справедливо лишь для исторически короткого временного интервала.

Следовательно, нет никакой уверенности, что с ликвидацией нелегального алмазного трафика эти конфликты будут исчерпаны. Более того, лишение населения этих стран доходов, которые дает им теневой алмазный трафик, способно спровоцировать эскалацию существующих конфликтов. Там, где сейчас убивают за алмазы, будут убивать за миску риса, предоставленного гуманитарными миссиями.

Наконец, нельзя не коснуться ряда современных конфликтов, действительно тесно связанных с природными ресурсами, но в тоже время окончательно опровергающих модель GW.

Нигерия входит сегодня в первую десятку мировых добытчиков нефти и является членом ОПЕК. Добыча ведется в дельте реки Нигер компаниями Royal Dutch Shell, Agip и Total с нефтяных платформ, соответственно транспортировка осуществляется танкерным флотом. Уровень ежедневной добычи превышает 2 млн. баррелей в сутки. В мангровых лесах дельты Нигера обитает племя айджо, традиционным занятием которого является рыболовство. Лидеры этого племени находятся в оппозиции к правительству Нигерии, декларируя, что айджо практически лишены своей доли национального нефтяного «пирога». Племя имеет несколько боевых организаций, крупнейшей из которых («Добровольческие народные силы дельты Нигера») руководит Муджахид Докубо-Асари. Боевики айджо исповедуют ислам и с полным основанием могут считаться одним из передовых отрядом «международного исламского терроризма». Боевые организации айджо перманентно угрожают нефтяным платформам и на протяжении многих лет находятся в состоянии вооруженного конфликта с правительственными войсками Нигерии.

Казалось бы, классическая для модели GW ситуация: африканская страна, богатая природными ресурсами, с коррумпированным правительством, нищим страдающим населением, незаконными вооруженными формированиями, и причина всему этому кошмару – крайне востребованная мировым рынком нефть. Все составляющие налицо. Но…

Племя айджо не экспортирует нефть. Даже если моджахеды айджо захватят нефтяные платформы и станут выкачивать из родной дельты Нигера лишний миллион баррелей, им просто некуда будет его деть – придется захватывать танкерный флот и т. д. Это, конечно, фарс. Но за этим фарсом кроется тщательно игнорируемая аналитиками нефтяного рынка загадка. Племя айджо очень бедно – доходов от рыболовства хватает только, чтобы не умереть с голоду. И в тоже время племя айджо прекрасно вооружено – едва ли не лучше, чем правительственные войска Нигерии. Племя айджо имеет стрелковое оружие бельгийского, французского и американского производства последних модификаций, быстроходные катера-охотники с моторами Yamaha и BMW самых совершенных моделей, крупнокалиберные пулеметы, гранатометы и даже ПЗРК. С таким арсеналом племя айджо действительно способно угрожать нефтяному бизнесу в дельте Нигера. Кто и зачем поставляет племени айджо современное оружие? И какими «природными ресурсами» (не угрями же?) платит за него племя айджо?

Изучая эту проблему, некоторые эксперты пришли к довольно циничному выводу: неграмотное в целом племя айджо отчего-то прекрасно разбирается в нефтяных фьючерсах и каким-то образом держит руку на пульсе биржевой игры. Практика показывает, что племя айджо выезжает из мангровых зарослей на катерах Yamaha и подвергает интенсивному обстрелу нефтяные платформы (а за компанию и правительственных полицейских) именно в тот момент, когда все остальные средства игры на повышение на мировых нефтяных биржах исчерпаны. Племя айджо неизменно добивается успеха – очередное громкое заявление Муджахида Докубо-Асари о новом раунде гражданской войны в Нигерии, подкрепленное десятком гранат, выпущенных по нефтяной платформе, сотней-другой убитых правительственных солдат, а также несколькими публикациями в авторитетных деловых изданиях, неизменно подбрасывают биржевую стоимость сортов Bonny Light и Forcados на пару долларов вверх, что в итоге весьма позитивно сказывается на балансе Royal Dutch Shell, Agip, Total и играющих на повышение биржевых спекулянтов. Учитывая последнее обстоятельство, вопрос «Откуда у племени айджо современное оружие?» представляется риторическим.

После окончания первой чеченской войны в 1996 г. Чечня получила независимость de facto и все ее нефтяные ресурсы контролировались правительством Яндарбиева – Масхадова. Торговля чеченской нефтью шла свободно, и вся прибыль доставалась чеченским структурам. Ни Масхадов, ни Яндарбиев новой войны с Россией не хотели, они обоснованно считали ее бессмысленной. Зачем потребовался провокационный рейд Басаева и Хаттаба в Дагестан в 1999 г.? Кто развязал вторую чеченскую войну и с какой целью? Разве борьба за чеченскую нефть была ее причиной, а сама эта нефть – источником финансирования? Нет, Чечня в 1996–1999 гг. была накачана оружием, деньгами, инструкторами и агентами саудовских спецслужб с главной задачей – развязать долгосрочный и масштабный гражданский конфликт в одном из крупнейших мировых экспортеров нефти – в России. Это было частью стратегии неоконов, направленной на тотальное повышение биржевых цен на углеводороды, цена рванула вверх именно с 1999 г. И никакая блокада продаж чеченской нефти не остановила бы эту войну.

Два приведенных выше примера являются убедительным доказательством, что современный локальный конфликт может использоваться как средство эффективной регуляции и управления глобальным рынком (в данном случае – нефти) в интересах известных транснациональных игроков. В этом случае блокирование продаж добываемых сторонами конфликта (или одной из сторон) природных ресурсов либо просто бессмысленно, поскольку не является инструментом, влияющим на подлинную причину конфликта либо соответствует интересам внешнего транснационального игрока, заинтересованного в эскалации конфликта, как в средстве, влияющем на мировые цены ресурса, но ни в коем случае не служит средством, останавливающим конфликт, и тем более не способствует позитивному развитию «конфликтной территории».

В период становления «Кимберлийского процесса» некоторые авторитетные специалисты алмазно-бриллиантовой отрасли высказали ряд здравых суждений о подлинных причинах этой инициативы. Например, в интервью изданию RBC daily, данном в октябре 2004 г. по случаю открытия в Нью-Йорке Всемирного алмазного совета, вице-президент Ассоциации российских производителей бриллиантов А. Эвоян утверждал, что «уже сейчас появление на рынке конфликтных алмазов благодаря жесткому контролю крайне маловероятно. То есть сама проблема камней из горячих точек явно раздута непропорционально своему значению для алмазного рынка. Да и аргумент, согласно которому на деньги, полученные от продажи “грязных алмазов”, покупается оружие, также неубедителен. Ведь тогда гораздо логичнее бороться с незаконной торговлей оружием, однако этот рынок почему-то никто всерьез не трогает». По мнению Арарата Эвояна, «Кимберлийский процесс» был инициирован и продвигается через неправительственные организации, прежде всего, усилиями США. «В Америке продается 60 % всей алмазной продукции, поэтому игнорировать мнение американцев никто не может. Тему “грязных” камней постоянно поднимают Amnesty International и другие неправительственные организации, Кимберлийский процесс тесно связан с процессом глобализации. Алмазный рынок очень хорошо организован, и его легко контролировать. США хотят отработать на Кимберлийском процессе схему взятия под полный контроль движения товаров. Путем сертификации можно контролировать объемы “на входе и выходе”. В будущем это может быть нефть, сталь и прочие товары. Это элемент американского проекта глобализации», – считает Арарат Эвоян. В принципе эта точка зрения не далека от истины, особенно точно замечание в отношении оружейного рынка. Однако она требует некоторого уточнения, поскольку «американский проект глобализации» – слишком расплывчатая характеристика, не позволяющая продвинуться в понимании интересов конкретных участников процесса.

В основании аргументов, высказываемых как pro, так и contra «Кимберлийского процесса», часто фигурирует цифра 4 %. Якобы именно такова была доля «кровавых алмазов» в мировом обороте алмазного сырья на момент старта этого движения и именно этот объем стал основой экономики «международного терроризма». Некоторые эксперты считали эту цифру внушительной, другие, подобно А. Эвояну – напротив, мизерной, но вряд ли кто может ответить на вопрос, откуда вообще она взялась. Почему 4 %, а не 14 или 0,4 %? В многочисленных публикациях есть ссылки на экспертные оценки, но нам не удалось найти никаких расчетных методик, сколь-нибудь убедительно обосновывающих этот загадочный показатель.

Здравый смысл заставляет предположить, что определить (хотя бы с точностью до процента) размер потока «конфликтных алмазов», потока, состоящего из очень многих крупных и мелких ручейков, могла только структура, которая специально ставила своей задачей этот поток как минимум «видеть» и как максимум контролировать. Такой мотив, а главное, такие возможности были только у одного участника мирового алмазного рынка – корпорации «De Beers». Действительно, в аналитическом бюллетене ПИР-центра «Вопросы безопасности», изданном в сентябре 2000 г., в разделе «Россия и проблематика конфликтных алмазов» именно эксперты «De Beers» называются в качестве авторов подобных оценок.

Парадоксально, но подлинную ясность в проблему внесла сама Global Witness, обвинив в декабре 1998 г. «De Beers» в закупках алмазов у африканских незаконных вооруженных формирований (НВФ) в период 1992–1998 гг. на сумму $3,7 млрд. Несложно определить, что эта цифра в пересчете на ежегодный объем рынка сырых алмазов в указанный период и дает приблизительно 4 %. Несмотря на то что «De Beers» публично отвергла сами обвинения, ее эксперты не оспаривали пресловутые 4 %, и все остальные участники рынка априори согласились с этой цифрой. Примечательно, что GW не раскрывает источники, сообщившие ей многолетние и точные данные о закупках «кровавых алмазов» «De Beers». Но совершенно очевидно, что эта информация не могла быть результатом собственного мониторинга GW, поскольку в начале исследуемого периода (1992) этой организации просто не существовало, да и алмазной проблематикой она занялась только с 1998 г. Остается предположить, что эта весьма скромная на тот момент неправительственная организация имела агентурные источники в недрах одной из самых закрытых транснациональных корпораций, известной среди специалистов соответствующего профиля выдающейся эффективностью своих превентивных служб. Причем эти источники находились в самой щепетильной и, соответственно, информационно защищенной области, где содержались данные о закупке сырых алмазов у африканских НВФ с целью регуляции давления на монополизированный «De Beers» рынок. Очевидно, это предположение невероятно. Гораздо более правдоподобна другая гипотеза – данные в $3,7 млрд. за период в 7 лет (или 4 % от ежегодного оборота рынка сырых алмазов) были любезно предоставлены британским правозащитникам самой корпорацией «De Beers» и реально характеризуют не объем трафика «кровавых алмазов», но долю «De Beers» в этом трафике, что, согласитесь, – несколько разные вещи.

Итак, 4 % «кровавых алмазов» на рынке – это то, что «De Beers» закупала у африканских НВФ. Исчерпывался ли реальный поток этой цифрой? На наш взгляд, – нет. На этом рынке работали (и что печально, продолжают интенсивно работать) десятки бельгийских, израильских, украинских и прочих компаний, а также предприятий неопределенной принадлежности, типа фирм легендарного Виктора Бута. Кто может с достоверностью определить объем этого трафика? Может ли, например, статистика правоохранительных органов лежать в основе таких определений? Что, разве всех поймали? Или кто-то (может GW?) имеет внедренную агентуру в десятки организаций, практикующих «серый» и «черный» алмазный бизнес? И эта агентура выдает данные в некий единый центр? Очевидно, что точный объем нелегального алмазного трафика не может определить никто.

В структуре мирового алмазного рынка существует много «серых» и «черных» каналов, финансовая энергия которых действительно активно используется криминальными и террористическими структурами. Но эти каналы странным образом ускользают от внимания «Кимберлийского процесса». В период 1996–1998 гг. в России произошел массовый сброс стоков Гохрана через систему так называемых «совместных ограночных предприятий», которые использовали для доставки этого сырья на мировой рынок полукриминальные и откровенно криминальные методы. Объем этих операций оценивался экспертами примерно в $ 0,3–0,5 млрд. в год и мог бы существенно повлиять на пресловутые 4 %, но не заинтересовал отцов-основателей «Кимберлийского процесса», несмотря на то что «De Beers» подвергла санкциям несколько сайтхолдеров, на которых пали подозрения по участию в «сером» экспорте из России.

Технология, с помощью которой «Кимберлийский процесс» борется с «кровавыми алмазами», также вызывает недоумение. Так называемая «система сертификации КП» по сути представляет собой бюрократическую процедуру, на самом деле эффективную только в развитых странах с законопослушным населением. Люди, знакомые с реалиями Конго, Анголы, Либерии, Армении и т. п. стран, согласятся, что подделка сертификатов КП и выстраивание соответствующего коррумпированного таможенного канала не представляет сколь-нибудь серьезной проблемы для действующих здесь мощных и энергичных криминальных структур. Позволим себе сравнение с наиболее бюрократизированным и контролируемым оружейным рынком – здесь действует «сертификат конечного пользователя», который в известной степени можно считать аналогом «сертификата КП». Но никто не будет оспаривать тот факт, что, несмотря ни на какие сертификации и контролирующие усилия национальных и транснациональных бюрократий, «горячие точки» планеты не испытывают ни малейшего недостатка в современном оружии. И это при том, что провести «черную» или «серую» оружейную поставку неизмеримо труднее, чем алмазную, хотя бы просто в силу физических характеристик товара. Бюрократизация рынка на самом деле всего лишь увеличивает его коррумпированность. Для того чтобы по настоящему эффективно бороться с теневыми потоками (не важно – оружия, алмазов, наркотиков), нужны политическая воля и соответствующим образом подготовленные спецслужбы – история с ликвидацией Жонаса Савимби блестяще подтверждает этот тезис.

Таким образом, следует признать, что подлинный интерес «Кимберлийского процесса» сосредоточен не на изучении реального мирового теневого алмазного трафика и разработке эффективных методов его блокады, но на регуляции стихийных поставок алмазов из совершенно определенных стран Африки, в первую очередь Анголы, Либерии, Сьерра-Леоне, ДРК, где запасы алмазов наиболее высоки, а добыча не подконтрольна «De Beers».

Если сопоставить хронологию (1998–2001) следующих событий:

– уход «De Beers» из этих стран;

– развитие проектов конкурентов «De Beers» в этих странах, прежде всего АЛРОСА, группы Леваева и группы Гертлера;

– получение GW данных о закупках «De Beers» «кровавых алмазов» у африканских НВФ;

– экспансию «De Beers» в Канаде, включая установление контроля над месторождением Снэп-Лейк;

– декларацию «De Beers» о прекращении монопольной регуляции алмазного рынка;

– энергичный старт «Кимберлийского процесса», то можно вполне сочувственно отнестись к эмоциональному утверждению крупного эксперта алмазного рынка Мартина Рапапорта: «GW с их шокирующе провокационной кампанией “Blood Diamond” буквально гонит клиентов к алмазам “De Beers” и Канады – прочь от старателей. Эта кампания GW убьет немаркированные алмазы, так что крупные горные компании смогут продвигать свои бренды и освободиться от мелких».

В период 2000–2006 гг. благодаря инициативам прежде всего GW были действительно в той или иной степени блокированы потоки алмазов из Анголы, Либерии, Сьерра-Леоне, Кот-д'Ивуара. Не подлежит сомнению, что эти алмазы связаны с конфликтами, коррупцией, эксплуатацией детского труда. Но по странному стечению обстоятельств, средняя стоимость одного карата алмазов, добываемых в этих странах, находится в том же диапазоне ($120–145), что и алмазов, добываемых «De Beers» на новых месторождениях Канады и в Танзании. Объективно получается следующая картина: интенсивный рост добычи на перспективных месторождениях, контролируемых «De Beers», одновременно сопровождался блокадой товара той же ценовой категории из стран Западной Африки, где присутствие «De Beers» практически равно нулю. Является ли это совпадение случайным? С кем на самом деле идет борьба – с гражданскими конфликтами и «международным терроризмом» или с конкурентами? За что идет борьба – за гуманитарные ценности или за удержание цен?

История алмаза насчитывает немало кровавых страниц. Так называемые «исторические алмазы», например «Шах» или «Регент», буквально выкупаны в человеческой крови. С алмазами прочно связаны захватывающие авантюрные истории, интриги, борьба, предательство, убийства, войны, стремительные и неправедные обогащения и катастрофические разорения. Эти камни – лучшие друзья не только девушек и королей, но и кинематографических, литературных и реальных шпионов, диверсантов, гангстеров и террористов. Аура интриги – неотъемлемое свойство этого кристалла, она творение самой Истории, она реальная и возможно, главная составляющая понятия «алмаз», эта аура создана десятками поколений, на нее поработал талант многих выдающихся мастеров пера и камеры. Если на одном аукционе выставить два практически совпадающих по оценочным характеристикам бриллианта, но к одному приложить красивую сказку в виде сертификата о древнем происхождении, романтических приключениях и трагических насильственных смертях десятка бывших владельцев, а к другому – справку, что он изготовлен в прошлом году на заводе «Кристалл» (г. Гомель) из алмаза, добытого на месторождении имени XXIII Съезда КПСС – какова будет разница в цене?

В наш век политкорректности приведенные аргументы не могут служить материалом для лобовых рекламных кампаний, да это и не требуется – надежная основа заложена предыдущими столетиями. «Кровь» и «алмаз» понятия неразделимые на глубоком уровне подсознания потенциального покупателя бриллиантов, это сочетание – почти инстинкт. Энергия эстетики крови, эстетики трагедии и интриги была, есть и будет всегда неизмеримо сильнее пресного наслаждения условной красотой, вяло ассоциированной с банальными ухаживаниями. Массовый покупатель бриллиантов, тот, кто делает рынок, – современный американец, японец, европеец, чья жизнь в постиндустриальном обществе жестко регламентирована и скучна настолько, что требует повседневного мощного допинга в виде компьютерных игр, голливудских сказок и телевизионных суррогатов, этот покупатель на самом деле глубинами своего подсознания ощущает в бриллианте вовсе не какое-нибудь дурацкое «северное сияние», обещанное примитивной рекламой. Нет, там, внутри этого брутального кристалла идет англо-бурская война, там «Копи царя Соломона», Джеймс Бонд и родезийские наемники, там короли, фаворитки и мушкетеры, обольстительные красавицы, элегантные разведчики и лихие контрабандисты, там звездные Николас Кейдж и Леонардо Ди Каприо. Там кровь. А без нее – это просто кусок кристаллического углерода. Не о чем говорить.

Да, судя по всему, «Кимберлийский процесс», эта оборотная сторона «международного терроризма», есть не что иное как новейший механизм регулирования рынка в интересах старого доброго монополиста, так сказать, «ноу-хау эпохи глобализации». Объективно это так, какими бы мотивами ни руководствовались отдельные участники.