Текст книги "De Conspiratione / О Заговоре"
Автор книги: Сергей Горяинов
Соавторы: Андрей Фурсов,Е. Пономарева,А. Рудаков,В. Карпенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 51 страниц)
В июне 1961 г. Совмин СССР принимает решение о строительстве в Смоленске гранильного завода – первого из девяти, которые впоследствии войдут в состав производственных объединений «Кристалл» Министерства приборостроения СССР. Кроме Смоленска гранильные заводы были созданы в Москве, Киеве, Виннице, Гомеле, Барнауле, Ереване, Чите, Шахризабзе.
Таким образом, практически одновременно с масштабной программой наращивания добычи алмазного сырья в СССР принимается программа «многоканального алмазного экспорта», в соответствии с которой часть продукции «Якуталмаза» должна была продаваться «Де Бирс», часть перерабатываться на отечественных заводах и экспортироваться в виде бриллиантов, а часть изготовленных бриллиантов – экспортироваться в составе ювелирных изделий. Авторство этой незаурядной идеи принято приписывать советскому премьеру Анатолию Косыгину.
Ювелирная составляющая «многоканального экспорта» скончалась, толком не родившись. Советский опыт в ювелирном маркетинге был ничтожным, и это обстоятельство сыграло решающую роль. По словам финансового эксперта и консультанта «Де Бирс» Никиты Лобанова-Ростовского, «в своё время “Алмазювелирэкспорт” старался продавать в Европе изделия с бриллиантами (а было огромное количество русского товара), но они не пошли. Думаю, что изделия воспринимались и как немодные, и как низкокачественные».
Ситуация с гранильной промышленностью СССР оказалась намного сложнее и интереснее. С начала 1960-х годов и до распада Советского Союза она устойчиво развивалась, исправно поглощая значительное количество добываемого в Якутии сырья. Были разработаны строгие стандарты огранки, в соответствии с которыми производились практически идеальные бриллианты. «Русская огранка» стала синонимом качества на бриллиантовом рынке, своеобразным отраслевым брендом, и покупатели давали премию до 10 % к розничной цене на этот товар. Но качество доставалось дорогой ценой: выход годного[270] 270
Годное – термин, обозначающий вес полученного бриллианта по отношению к весу алмаза, подвергшегося огранке.
[Закрыть] на круглых бриллиантах в среднем был около 30 % – в полтора раза меньше, чем у конкурентов.
Но дело даже не в том, что значительная (до 70 %) часть высококачественного сырья превращалась в пыль. Во всем мире гранильный бизнес характеризуется низкой нормой прибыли – в стоимости готового бриллианта стоимость сырья составляет от 85 до 95 %. Это хорошо известный факт, и тот, кто принимал решение о создании гранильной промышленности в СССР, должен был отдавать себе отчет в том, что маржа, практически никогда не превышающая 15 %, будет не в состоянии окупить ни содержание многотысячной армии огранщиков (особенно учитывая вполне достойный «социальный пакет», полагавшийся трудящимся в государстве «развитого социализма»), ни организацию системы безопасности, необходимую для борьбы с неизбежно возникнувшим криминальным алмазным рынком, ни создание инфраструктуры новой отрасли, ни расходы на экспорт. Так оно и получилось – вся гранильная промышленность СССР от рождения и до кончины была нерентабельна. Продажа бриллиантов приносила денег меньше, чем стоило сырье, из которого эти бриллианты были изготовлены.
В стране с рыночной экономикой такая промышленность моментально бы разорилась. Но СССР был хорош тем, что в нем в принципе не могло быть убыточных предприятий, – манипуляции с внутренними, совершенно условными, оторванными от мировой практики ценами позволяли гранильным заводам выглядеть «передовиками социалистической индустрии». А реально они просто дотировались бюджетом.
Итак, «многоканальный алмазный экспорт» Советского Союза на самом деле был построен следующим образом. Часть сырья продавалась «Де Бирс» – этот объем устанавливался таким образом, чтобы не перегревать рынок и не слишком обременять мирового регулятора содержанием излишних стоков. Вторая часть утилизировалась советской гранильной промышленностью, тотальная убыточность которой позволяет утверждать, что ее главной функцией было уменьшение давления на мировой рынок алмазного сырья. И наконец, третья часть просто сбрасывалась в стоки Гохрана, где лежала без движения. Разумеется, содержание этих стоков обеспечивалось советским бюджетом.
Следует признать, что труднообъяснимые события, связанные с советским алмазным проектом, а именно упорное нежелание Минцветмета СССР начать разработку якутских месторождений ранее 1957 г., применение максимально затратной схемы освоения и, наконец, создание убыточной гранильной промышленности, объективно «работали» в интересах «Де Бирс».
«Де Бирс» и СССР
Успех «Де Бирс» в выстраивании отношений с СССР после эпохальных открытий алмазных месторождений в Западной Якутии столь очевиден, что невольно возникает впечатление – перед нами закономерное развитие доброго старого партнерства, а не уродливый альянс идеологически непримиримых противников, продиктованный сиюминутными меркантильными соображениями.
Но российская постперестроечная специализированная литература (в советских открытых источниках тема взаимоотношений СССР и «Де Бирс» практически не освещалась) утверждает: контакты советского руководства и владельцев «Де Бирс» берут свое начало лишь в 1959 г. Именно тогда состоялся визит в Москву сэра Филиппа Оппенгеймера (брат Эрнеста Оппенгеймера) и было заключено соглашение о продаже первой партии якутских алмазов. Этой же даты придерживаются и подавляющее большинство зарубежных авторов, исследующих историю мирового алмазного рынка.
Вопрос, где и как использовались алмазы Урала, промышленная добыча которых велась с 1946 г., при полном отсутствии в СССР производства алмазного инструмента и гранильной отрасли до 1958 и 1961 гг. соответственно, остается открытым. Никаких следов уральских алмазов в открытых источниках нет, предположение об их многолетнем экспорте при участии «Де Бирс» – всего лишь гипотеза, имеющая ряд косвенных подтверждений, но пока не получившая прямых доказательств. А до начала эксплуатации уральских месторождений никакого отношения к рынку алмазного сырья СССР, очевидно, иметь не мог.
К рынку алмазов – да, не мог. А вот мировой рынок бриллиантов находился в сфере самого пристального внимания руководства коммунистической России с самых первых лет ее существования. Дело в том, что в условиях охватившего страну послереволюционного экономического коллапса главными и практически единственными экспортными статьями молодого советского государства в начале 20-х годов XX в. стали ценности, экспроприированные у «эксплуататорских классов»: драгоценные металлы в слитках, монетах, ювелирных изделиях, всевозможный антиквариат и драгоценные камни, в первую очередь – бриллианты. Так, в 1921 г. наиболее значительная выручка от внешнеторговых операций Советской России пришлась на антиквариат – 9 млн золотых рублей, на втором месте оказались бриллианты – 7 млн золотых рублей. Но это только по документально подтвержденным данным.
На самом деле объемы и способы выброса российских бриллиантов на рынок были просто чудовищными. Вальтер Кривицкий (Самуил Гинзберг, в 1918–1921 гг. функционер Коминтерна, позже сотрудник советских спецслужб) вспоминал: «Обычной процедурой было указание Политбюро ОГПУ доставить в адрес Коминтерна мешок (sic!) с конфискованными бриллиантами…». И, судя по всему, «мешок» – отнюдь не гипербола. Из воспоминаний Якова Рейха, главы Западноевропейского бюро Коминтерна: «Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправы, лежали кучками на полках, кто-то явно их пытался сортировать и бросил. В ящиках около входа полно колец. В других золотая оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий (Яков Фюрстенберг, в 1920-х годах – заместитель Наркома финансов и управляющий Народным банком РСФР) обвел фонарем вокруг и, улыбаясь, сказал: “Выбирайте!”. Потом он объяснил, что все эти драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц, по поручению Ленина Дзержинский сдал сюда на секретные нужды партии. Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. “А я, думаете, понимаю больше? – ответил Ганецкий. – Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. Отбирайте на глаз – сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы Вы взяли побольше”. Я стал накладывать, а Ганецкий все приговаривал: «Берите побольше»… Наложил полный чемодан (sic!) камнями, золото не брал – громоздко…». Бывший секретарь И. Сталина Борис Бажанов в своих «Воспоминаниях» упоминает некий «алмазный фонд Политбюро» – огромный сток бриллиантов исключительного качества – и сетует, что «судьба его неизвестна». Поскольку сегодня, спустя многие десятилетия после публикации воспоминаний Б. Бажанова, судьба этого актива по-прежнему неизвестна, резонно предположить, что он не избежал общей участи и в «мешках», «чемоданах» и прочей экзотической для бриллиантового бизнеса таре переместился на берега туманного Альбиона.
Такой своеобразный экспорт привел к закономерному результату – мировые цены на бриллианты быстро покатились вниз и крупные диамантеры – клиенты «Де Бирс» стали испытывать обоснованное беспокойство. В целях стабилизации цен «Де Бирс» была вынуждена в 1921 г. существенно, не менее чем на 25 %, сократить добычу алмазов в Южной Африке. Но экспорт российских бриллиантов по демпинговым ценам продолжал нарастать: предприимчивые большевики и их коминтерновские коллеги открывали все новые и новые «окна» и «каналы» в Прибалтике, Польше, Финляндии, на Дальнем Востоке, в Турции… Волна бриллиантовой контрабанды захлестнула Европу и США: несмотря на то что «красных» курьеров ловили десятками, число их умножалось в геометрической прогрессии. Объективно этот демпинг наносил серьезный ущерб всем участникам алмазно-бриллиантового рынка – процесс явно требовал упорядочения.
В 1920 г. полпредом Советской России в Великобритании был назначен Леонид Красин. Этот видный функционер большевистской партии был вхож в круги английской элиты и, судя по всему, реалии алмазного рынка представлял себе весьма отчетливо. Во всяком случае, так позволяют утверждать некоторые образцы его переписки с руководством Наркомфина: «До продажи драгоценностей организованным путем мы все еще не доросли, и падение цен, вызванное на рынке бриллиантов более чем неудачной торговлей ими Коминтерном и другими учреждениями, имеет и в будущем под собою достаточные основания».
Л. Красин абсолютно точно определил направление выхода из кризиса, охватившего бриллиантовый рынок: «Следует немедленно прекратить разовые продажи художественных ценностей и бриллиантов через сомнительных лиц, рекомендуемых начальником Гохрана Аркусом (некий швед Карл Фельд и другие) или через высокопоставленных “кремлевских жен” (жена Горького актриса Мария Андреева-Юрковская, жена Каменева и сестра Троцкого Ольга Каменева-Бронштейн, музейный руководитель). Вместо этого необходимо срочно создать картель (СП) для совместной продажи бриллиантов, лучше всего, с “Де Бирсом”. Синдикат этот должен получить монопольное право, ибо только таким путем можно будет создать успокоение на рынке бриллиантов и начать постепенно повышать цену. Синдикат должен давать нам под депозит наших ценностей ссуды на условиях банковского процента».
Предложение Л. Красина направить поток советского бриллиантового «конфиската» в адрес «Де Бирс» имело под собой веские основания. Во-первых, такой способ реализации действительно оберегал бриллиантовый рынок от обвала цен, в котором советская сторона была совершенно не заинтересована. Во-вторых, появлялась основа серьезных деловых контактов с банкирскими империями Ротшильдов и Морганов, с которыми «Де Бирс» была аффилирована, а соответственно, экспроприированные бриллианты могли выступать уже не только в виде обычного товара, но как актив, обеспечивающий всевозможные кредитные сделки, в том числе связанные с получением перспективных технологий и современного оборудования. И наконец, только «Де Бирс» и ее влиятельные клиенты могли организовать оборот «красных» бриллиантов таким образом, чтобы он был невидим остальному миру. А это было важно не только для прекращения многочисленных скандалов, вспыхивающих по причине опознания бывшими владельцами своих драгоценностей, отобранных большевиками, а потом появляющихся в каталогах престижных европейских и американских аукционов. Не афишируемые договоренности о совместных операциях с крупными партиями бриллиантов закладывали базу той финансово-организационной сетевой структуры, которая впоследствии сыграла важную роль в передаче СССР оборонных технологий и открывали возможности непосредственных неформальных контактов представителей англосаксонской и советской элит.
16 марта 1921 г. был подписан первый в истории Советской России и Великобритании торговый договор. С советской стороны его подписал Леонид Красин. Это соглашение содержит одно крайне интересное условие. Англия брала на себя обязательство «не накладывать ареста и не вступать во владение золотом, капиталом, ценными бумагами либо товарами, экспортируемыми из России в случае, если бы какая-либо судебная инстанция отдала распоряжение о такого рода действиях» Фактически это ограничение делало невозможным вмешательство английского государства (не говоря уже о зарубежных государствах) в деловые операции, проходившие под эгидой этого договора. А если учесть, что на момент заключения договора между Великобританией и Россией вообще не было дипломатических отношений, то следует признать, что данный договор являлся лишь формальным прикрытием сотрудничества большевиков с силой более влиятельной, чем английские государственные институты.
За полгода до подписания договора Л. Красин открыл в Лондоне компанию «АРКОС» (аббревиатура от All-Russian Cooperative Society). Формально компания имела британскую регистрацию. Эта фирма стала первой в целом ряду компаний («Амторг» в США, «Весторг» и «Дерутра» в Германии и еще десяток более мелких), которые являлись центрами деловых операций с основным экспортным товаром советской России 1920-х годов: золотом, антиквариатом и бриллиантами. Л. Красин создал также «Советско-Южноафриканское смешанное торговое общество» – весьма говорящее название, учитывая, что в это время единственным стратегическим партнером в Южно-Африканском Союзе, с которым России имело смысл работать в плане экспорта бриллиантов, была компания «Де Бирс». Компания «АРКОС» была не только исторически первой – она была наиболее мощной, подлинным «генеральным штабом» всей операции, и Л. Красин лично и постоянно контролировал ее деятельность.
После заключения англо-российского договора экспорт российского золота и бриллиантов достаточно быстро вошел в цивилизованное русло. Советские биографы Л. Красина неизменно ставили ему в заслугу ликвидацию так называемой «золотой блокады» – иными словами, переход от чисто контрабандной торговли ценностями к крупным оптовым сделкам, формально не противоречащим законодательству стран-импортеров. (Моральная сторона вопроса – по существу речь шла о торговле краденым – не интересовала ни покупателя, ни продавца.) Значительная часть бриллиантов вообще не выходила на рынок, становясь залоговыми активами. В результате цены на бриллианты устойчиво поползли вверх, и 30–40 %-ный провал, вызванный диким советским демпингом, был достаточно быстро компенсирован. С 1922 г. «Де Бирс» начала наращивать добычу и уже через пять лет превысила довоенный уровень.
На что тратилась прибыль, получаемая большевиками от продажи конфискованных ценностей? Разумеется, приобреталось продовольствие для голодающей страны, покупалось промышленное оборудование, средства транспорта и т. д., оплачивалось содержание советских миссий за рубежом. Но это было не главное. Экспроприированные бриллианты превратились в стартовый капитал многочисленных «частных» компаний, конечным бенефициаром которых был СССР, были инвестированы через третьих лиц в крупные пакеты акций ведущих мировых промышленных концернов и стали обеспечением мощных кредитных линий. Через эту сеть СССР беспрепятственно получал доступ к новейшим оборонным технологиям, благодаря этой сети он смог создать военно-промышленный комплекс, достаточный для того, чтобы в четырехлетней русско-немецкой мясорубке 1941–1945 гг. уничтожить все шансы континентальной Европы на долю в контроле над глобальными сырьевыми рынками. Эта сеть, созданная в 1920-е годы, будет устойчиво работать все время существования СССР, обеспечивая, в том числе, фантастические «успехи советской разведки» в получении ядерных секретов и удивительно легкое преодоление «ограничений КОКОМ».
Создание сетевой структуры, предназначенной главным образом для массированной накачки оборонной промышленности СССР оборудованием и технологиями, было завершено к концу 1920-х годов. Поток экспроприированных ценностей, вывозимых из СССР, еще не иссяк, его пик придется на 1930 г., но все необходимые условия для старта «сталинской индустриализации» были созданы. Окончание грандиозной операции требовало соответствующего оформления.
«12 мая 1927 г. около 4 часов дня отряды полисменов в сопровождении детективов (всего около 200 человек) неожиданно окружили здание по Мооргет-стрит. 49, которое занимали «АРКОС» и торгпредство СССР, и, ворвавшись внутрь, закрыли все выходы наружу. Несколько сот служащих обоих учреждений, в том числе немало англичан, были арестованы, и часть из них подвергнута личному обыску». Это цитата из «Воспоминаний советского дипломата» Ивана Майского (Ян Лиховецкий). И. Майский был заместителем Л. Красина, а после его смерти 24 ноября 1926 г. оставался в составе советского посольства на должности заместителя полпреда до 1929 г., в 1932–1943 гг. – чрезвычайный и полномочный посол СССР в Великобритании.
Налет на «АРКОС» наделал много шуму в дипломатических кругах и прессе и послужил поводом для многочисленных взаимных претензий английской и советской сторон. И. Майский утверждает, что англичане искали в «АРКОС» некие документы, изобличающие подрывную «коминтерновскую» деятельность этой компании, но «потерпели фиаско». Английская сторона была вынуждена признать, что четырехдневный (!) обыск ничего не дал, – никакого компрометирующего архива найдено не было. Советская сторона в злорадных выражениях соглашалась – ничего не нашли, потому что ничего и быть не могло. Собственно, вот это «ничего не нашли» и являлось единственным «твердым осадком» грандиозного скандала – таким образом любопытствующих сторонних наблюдателей просили не беспокоиться: деятельность «АРКОС» в Лондоне не представляет никакого конспирологического интереса.
Так бы и остался «налет на “АРКОС”» ярким свидетельством провокаций против молодой советской республики, инспирированных самыми консервативными кругами цитадели «загнивающего империализма», если бы в мае 2010 г. Игорь Золотусский не опубликовал документальную повесть «Нас было трое», некоторое количество страниц которой посвятил деятельности своего отца. Отец И. Золотусского – Петр Золотусский с февраля по июнь 1927 г. был легальным резидентом ИНО ОГПУ в Лондоне и имел к «АРКОС» самое непосредственное отношение.
По рассказу П. Золотусского, его командировке в Лондон предшествовала личная встреча с И. Сталиным. Вождь был озабочен судьбой архива «АРКОС». На П. Золотусского возлагалась задача эвакуации архива, поскольку Москва была заблаговременно предупреждена о готовящемся полицейском налете на «АРКОС». П. Золотусский блестяще справился с поручением советского лидера – архив «АРКОС» был вывезен из Англии… на эсминце британских ВМФ! Дословно: «Он сумел уговорить капитана британского эсминца помочь стране рабочих и крестьян и вывезти из Англии компрометирующие бумаги до того, как в “АРКОС” вошла полиция».
Итак, советский резидент вербует английского военно-морского офицера на почве сочувствия «стране рабочих и крестьян», вместе они загружают эсминец секретным архивом, и в то время как полицейский батальон штурмует офис «АРКОС», корабль на полных парах идет, например, в Мурманск. Бред? Конечно бред!
А теперь взглянем на ситуацию под несколько другим углом. К 1927 г. финансовые потоки, в основе которых лежали экспроприированные золото и бриллианты, трансформировались в сетевую структуру, готовую начать «сталинскую индустриализацию». Детальная история этой блестящей операции, все «имена, пароли, явки» содержатся в архиве ее «генерального штаба» – в «АРКОС». Но есть серьезная проблема, и заключается она в том, что практически вся работа выполнена руками функционеров Коминтерна. То есть существует довольно большое количество людей, мыслящих в нелепых категориях «мировой революции» и слишком много знающих о связях, установленных государством «рабочих и крестьян» с «империалистическими» державами, о связях, мягко говоря, не укладывающихся ни в какие марксистские и даже околомарксистские теории. Конечно, знание каждого из них было слишком фрагментарно, чтобы представить картину в целом, но вероятность правильно сложить пазл из этих фрагментов и понять, кому и для чего нужен на самом деле проект под названием «СССР», была высока. Слишком высока, чтобы авторы проекта могли позволить себе такой риск. Кроме того, эти технические участники проекта по недоразумению были склонны считать себя владельцами или по крайней мере совладельцами созданной сети. То есть полагали себя игроками, имеющими право на принятие серьезных решений. Такая самодеятельность создавала угрозу снижения эффективности управления сетью, вплоть до его полной утраты. Функционеры Коминтерна были явно лишние в новом раскладе. И архив «АРКОС», содержащий исчерпывающий перечень этих «лишних», должен был перейти к игроку, готовому радикально решить проблему доступными ему средствами. Перейти в целости и сохранности, так, чтобы не одной бумажки, ни одного имени не потерялось. Для охраны такого ценного груза не только эсминца – авианосца было не жалко.
Вряд ли у Петра Золотусского возникала необходимость вербовать британского капитана – тот просто выполнил приказ. Вряд ли к заслугам советской разведки можно отнести тот факт, что Москва была извещена о точной дате «налета на “АРКОС”» – эта дата была любезно сообщена «старшим партнером». Спектакль с «налетом» просто прикрыл операцию доставки архива на Лубянку, где он и был использован по полной программе. В течение последующих десяти лет были «стерты в лагерную пыль», покончили жизнь «самоубийством», погибли в автокатастрофах или при невыясненных обстоятельствах подавляющее большинство операторов процесса превращения экспроприированных бриллиантов в сетевую структуру, связывающую «государство рабочих и крестьян» с экономикой «свободного рынка» и ставшую важнейшим элементом гибкого управления проектом под названием «СССР».
Некоторые пытались вырваться из этих жерновов, подобно упомянутому Вальтеру Кривицкому (ушел на Запад в 1937 г., «застрелился» в 1941 г.), и даже оставили воспоминания. Но большинство замолчало навсегда. И даже чудом выжив в лагерях, как тот же Петр Золотусский, они отнюдь не спешили просвещать современников об истинных пружинах процесса, в котором волею судьбы им довелось принимать участие. Уцелел только самый верхний эшелон – единицы людей типа Ивана Майского, незаменимые посредники между главными участниками большой игры. Этот уровень вполне мог обслуживать решение конфиденциальных задач – будь то передача атомных секретов, организация экспорта уральских алмазов или весьма специфическое планирование освоения якутских месторождений.
Что же касается компании «АРКОС», то она не только благополучно пережила упомянутый «налет» и прочие «притеснения» со стороны британских спецслужб. Это наследство JI. Красина и И. Майского успешно функционирует и сегодня. Как и в 1920-е годы, современный «АРКОС» аффилирован с алмазным бизнесом и играет важную роль в обеспечении контактов представителей англосаксонской и российской элит. Штаб-квартира АО «Arcos Limited» по-прежнему находится в Лондоне, дислокация филиалов отражена в их названиях: «Arcos Hong Kong Ltd.», «Arcos East DMCC», «Arcos USA, Inc.», «Arcos Belgium N.V.», «Arcos Diamonds Israel Ltd.». Владельцем этих предприятий является российский алмазный монополист – компания «АЛРОСА», председателем наблюдательного совета которой по должности является Министр финансов РФ.
Прямые конфиденциальные контакты советского руководства с владельцами «Де Бирс», установленные Л. Красиным в начале 20-х годов XX столетия, вышли на публичный уровень только в 1959 г. Исчерпывались ли эти контакты исключительно сферой алмазно-бриллиантового бизнеса? Учитывая вес клана Оппенгеймеров в системе глобальных неформальных надгосударственных структур, резонно предположить, что это взаимодействие распространялось на значительно более широкий класс управленческих задач. Документальных свидетельств этому не существует, в связи с чем полезно вспомнить один из принципов, которого придерживаются крупные функционеры алмазного бизнеса со времен С. Родса и до настоящего времени: «Доверие не нуждается в документах». Действительно, даже сегодня, когда транспарентность бизнеса и строгость стандартов бухгалтерской отчетности возведены до уровня фетиша, крупные и очень крупные сделки на алмазно-бриллиантовом рынке часто фиксируются лишь рукопожатием и кодовой фразой на иврите: «Мазал У’ Браха!» (благословление и успех, т. е. – мы договорились). А в первой половине XX в. подобный способ «подписания договоров» на алмазном рынке был абсолютной нормой. «Бездокументарная» практика алмазного рынка была одним из принципов, взятых на вооружение «Круглым столом» и более поздними организациями этого типа.
«Моя деятельность была совершенно секретной, я отчитывался только перед тремя людьми: главой Центральной организации по сбыту Филиппом Оппенгеймером, Тэдди Доу и Монти Чарльзом. Сэр Филипп Оппенгеймер вел дела с СССР на протяжении 30 лет. За это время объем покупок советских алмазов увеличился с 56 тыс. долл. в 1959 г. до 1 млрд в 1991-м. Его правой и левой рукой были соответственно Тедди Доу и Монти Чарльз. Они, как и сам Оппенгеймер, – ветераны британской военной разведки, прошли Вторую мировую, каждый из них мог принимать решения, не ставя об этом в известность других. При этом никакие решения не фиксировались на бумаге. Когда в 1988 г. я хотел письменно изложить стратегию деятельности «Де Бирс» в СССР, мне дали понять, что писать ничего не нужно». Это цитата из интервью князя Никиты Лобанова-Ростовского, представлявшего интересы «Де Бирс» в СССР и РФ с 1988 по 1997 г.
Отпрыск древней русской аристократической фамилии, сын эмигрантов «первой волны», выпускник Оксфордского и Колумбийского университетов, Н. Лобанов-Ростовский принадлежал к высшему эшелону посредников (класса И. Майского), связывающих советское руководство с глобальными надгосударственными структурами. Впервые он появился в Москве в 70-х годах XX столетия в качестве представителя банка «Уэллс Фарго». Это один из крупнейших мировых финансовых институтов с годовым оборотом более $ 50 млрд. Наряду с фондом Рокфеллеров «Уэллс Фарго» является основным источником финансирования Трёхсторонней комиссии – одного из американских клонов «Круглого стола», созданного в начале 70-х годов под руководством Д. Рокфеллера и З. Бжезинского. В «Уэллс Фарго» Н. Лобанов-Ростовский занимал должность вице-президента, курирующего европейское, африканское и ближневосточное направления.
Статус Н. Лобанова-Ростовского был чрезвычайно высок: князь без проблем встречался с высшим руководством СССР, включая члена Политбюро, председателя КГБ, впоследствии Генерального секретаря КПСС Ю. Андропова. По свидетельству Н. Лобанова-Ростовского, «в те поры от меня зависело многое в финансовом аспекте советско-американских отношений». Реалии советского политического процесса князь представлял вполне адекватно: «Насколько я понимаю, уже смертельно больной Андропов хотел сразу сделать лидером Горбачева, но опасался противодействия “партийных старцев” и пошел на промежуточный вариант Черненко (этот человек тоже был смертельно болен и умер через год, ничего не сделав)». После смерти Ю. Андропова князь вошел в «ближний круг» М. Горбачева, установив приятельские отношения с Р. Горбачевой на почве обоюдного увлечения «русским духовным наследием». Контакты высокопоставленного представителя финансового института, обслуживающего Трехстороннюю комиссию, именно с Ю. Андроповым и М. Горбачевым вряд ли были случайными – это был один из прямых каналов передачи управляющих команд на демонтаж советского проекта.
Итак, Н. Лобанов-Ростовский стал официально представлять интересы «Де Бирс» в СССР в 1988 г. В этом же году произошел еще ряд ключевых для алмазного рынка событий: истек и не был автоматически продлен срок очередного торгового соглашения СССР – «Де Бирс», решением Политбюро ЦК КПСС было создано «Главалмаззолото» на правах союзного министерства, функции экспорта алмазов перешли от Минвнешторга к «Главалмаззолоту». Как показало дальнейшее развитие ситуации, эти события свидетельствовали о переходе «на ручной режим» управлением советским алмазным проектом со стороны «Де Бирс». Необходимость в этом могла возникнуть только в случае отчетливого понимания Оппенгеймерами, что дни Советского Союза сочтены. Трансформация советской алмазной промышленности в преддверии близкой кончины СССР началась намного раньше других отраслей: в очередной раз алмазный рынок выступал в роли модели для англосаксонских клубов.
«Главалмаззолото» возглавил Валерий Рудаков, заместитель министра цветной металлургии СССР. До прихода в Минцветмет он руководил «Якуталмазом» с 1978 по 1983 г. В. Рудаков являлся в то время одним из немногих представителей советской хозяйственной номенклатуры, кто был осведомлен о функционировании алмазно-бриллиантового комплекса СССР в мельчайших подробностях. Он отчетливо видел всю цепочку от горной добычи до экспорта в адрес «Де Бирс» со всеми ее труднообъяснимыми «странностями»: избыточными темпами эксплуатации месторождений, в результате которых добывались алмазы, невостребованные рынком, нерентабельностью «русской огранки», бессмысленным содержанием огромных стоков Гохрана. Причиной такого состояния дел В. Рудаков считал административные разрывы в советском «алмазном трубопроводе» и общую его оторванность от мирового механизма ценообразования. Действительно, «Якуталмаз» добывал кристаллы и сдавал их в Гохран по условным ценам, Гохран часть полученного сырья складировал, часть отправлял на гранильные заводы, опять же, по совершенно условным ценам, часть отдавал «Алмазювелирэкспорту», через который сырье попадало к «Де Бирс», на этот раз по ценам, близким к мировым, но полностью контролируемым транснациональной корпорацией. Мало того что в этой громоздкой схеме участвовали предприятия четырех союзных министерств, что провоцировало перманентные бюрократические «пробуксовки», ее эффективность в принципе невозможно было оценить из-за того, что внутренние расчеты были построены на произвольно назначенных ценах, не имевших никакого отношения к мировым. Манипуляции с такими ценами легко позволяли делать из реально убыточных предприятий рентабельные, но в целом весь советский алмазно-бриллиантовый комплекс производил впечатление хорошо организованного хаоса, главной задачей которого было поддерживать и укреплять монопольное положение «Де Бирс».
