Текст книги "Резидент внешней разведки"

Автор книги: Сергей Донской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

4

Офис фирмы «Щит и меч» размещался в паре кварталов от здания Центрального банка Западной Африки – исполинского бетонного кактуса, торчащего над крепостными стенами, куполами мечетей и плоскими крышами жилых домов. Если бы не обилие темнокожих пешеходов, улицу можно было переносить в любой европейский город, не нарушив тем самым архитектурной целостности. Ну а в Лондоне или в Париже, наводненных африканскими эмигрантами, Альмади-Руан пришлась бы ко двору вместе со здешними обитателями. Да видит Аллах, она ничем не отличалась от британских стритов и французских авеню. Империализм есть власть международного капитала плюс глобализация всей планеты. Гастарбайтеры всех стран, соединяйтесь!

Банщиков шел впереди, указывая Нолину путь. Поднявшись на четвертый этаж многоэтажного здания, они вошли в арендуемое помещение. Комната была просторная и светлая. Находящиеся в ней сотрудники встрепенулись и принялись спешно закрывать компьютерные игры и интернетовские странички. Алекс и Макс, поглядывая на вошедших, стали о чем-то перешептываться, сделавшись похожими на пару молодых гомиков, замышляющих мировую сексуальную контрреволюцию. Жена Банщикова положила руки на стол и застыла окаменевшим сфинксом. Возраст ее не поддавался определению. Как и цвет волос, обработанных несколькими красителями сразу. Звали ее Людмилой, вот и все, что было о ней известно.

Поздоровавшись, Нолин не без иронии попросил сотрудников не отрываться от неотложных дел и отказался от любезного предложения Банщикова уединиться в директорском кабинете. Он предпочитал познакомиться с Жанной Каморниковой. Выяснилось, что переводчице выделена отдельная комната. Чтобы не наделала ошибок, как пояснил Банщиков. Нолин кивнул, хотя, по его мнению, главные ошибки всегда делались людьми не на виду, а за закрытыми дверьми.

Внешность Жанны была лучшим тому подтверждением. При виде ее Нолин автоматически отнес рассказы об аскетизме Виткова к разряду сомнительных мифов. Сероглазая, русоволосая, стройная, загорелая, она знала, какое впечатление производит на мужчин, и делала все, чтобы впечатление это получалось неизгладимым. Нолина она встретила прямым взглядом, точным и прицельным, как выстрел в упор. Ее стол был повернут к окну левым боком, и лицо Жанны, затененное с одной стороны, выглядело контрастным, как на художественной фотографии. Одетая во все белое и нежно-голубое, она казалась милой и возвышенной… если не присматриваться к напряженной линии скул и плотно сжатым губам. Раскрашенные ярко-розовой помадой, они походили на две слипшиеся карамельки.

Нолин, не испрашивая разрешения, опустился на стул, втиснутый между стеной и письменным столом, представился, провел пальцем по корешкам словарей, образующих внушительную башню, и стал задавать набившие оскомину вопросы.

Жанна отвечала быстро и четко, не пряча холодных серых глаз.

Да, она виделась с Витковым в четверг, но только на рабочем месте. Нет, вечером они не встречались. И вообще они по вечерам не встречались, да будет известно уважаемому Юрию Викторовичу. Объединяло ли их что-нибудь, кроме работы? Уж не на секс ли намекает Юрий Викторович? В таком случае он напрасно старается. Жанна Каморникова не спит с пожилыми сотрудниками. С молодыми сотрудниками она тоже не спит.

– А как насчет совместного принятия пищи? – спросил Нолин.

– Приглашаете меня поужинать? – усмехнулась Жанна.

Именно этого она ожидала, надеясь на свое обаяние. Жалко было ее разочаровывать. Девушка привыкла к тому, что при виде ее мужчины теряют голову. Если бы не Нолин, она бы и дальше пребывала в этом приятном заблуждении.

– К моему глубочайшему сожалению, нет, – вздохнул он. – Я говорю о ваших походах в ресторан вместе с Александром Борисовичем.

Это была стрельба наугад. Но Нолин почему-то поверил Марго, утверждавшей, что Жанна навещала Виткова по ночам. О правдивости француженки свидетельствовало то, что она начала отказываться от первоначальных слов, словно коря себя за излишнюю откровенность. А если эта парочка являлась в пансион после полуночи, то где-то же она проводила время? Наверняка не в кино и не на приморском бульваре.

5

Жанна молчала, изучая выражение лица Нолина. Он тоже молчал. Его выдержке и спокойствию позавидовал бы миллионер, скрывающий доходы от налогового инспектора.

– А, вспомнила, – неохотно заговорила Жанна. – Однажды Александр Борисович действительно пригласил меня поужинать.

Нолин улыбнулся и, качая головой, показал три пальца.

– Что вы этим хотите сказать? – занервничала переводчица.

– Не один, а три раза, Жанночка.

– А почему я должна перед вами отчитываться?

– Не надо отчитываться, – улыбнулся Нолин шире. – Нужно говорить правду. Это легко и приятно. При условии, что у вас совесть чиста.

– Абсолютно, – заверила его Жанна.

– Вам бы еще память хорошую, так вам бы цены не было.

Поколебавшись, Жанна решила улыбнуться. Ее главным оружием являлись женские чары, и она принялась помаленьку пускать их в ход.

– Александр Борисович был такой одинокий, такой печальный, – сказала она. – Мне хотелось развеселить его немного.

– Вы своего добились, Жанночка, – одобрительно произнес Нолин. – Обычно после вашего ухода Александр Борисович даже молодел от счастья. Много ли старику надо? Чуточку ласки, несколько нежных слов… Ваши коллеги хоть и завидуют вашему привилегированному положению, но в душе относятся к вам с пониманием. Кто-то же должен заботиться о шефе, верно?

– Погодите, – попросила Жанна, брезгливо морща нос. – Что за чушь? Какая ласка? Какие привилегии? Вы про отдельную комнатушку? – Она повела перед собой рукой. – Да вы представляете себе, во что может вылиться неточность при переводе контрактов или технической документации?

– Я не имею ничего против вашего кабинета, – заверил ее Нолин. – Речь вообще не о нем. Мы-то с вами знаем, что в служебной обстановке пожилому мужчине непросто расслабиться. – Он заговорщицки подмигнул. – Другое дело при мягком свете, под тихую музычку. – Нолин предостерегающе выставил ладонь. – Не спешите обзывать меня лжецом и сплетником, не спешите выставлять меня вон. Во-первых, у меня достаточно полномочий, чтобы отправить вас туда, где девушки становятся еще более болтливыми, чем им назначено природой. Во-вторых, ваше запирательство будет расценено как стремление скрыть свою причастность к преступлению. А теперь, когда между нами не осталось недомолвок, я спрошу напрямик: вы спали с Витковым?

Жанна была бы не женщиной, если бы не задала встречный вопрос.

– Кто из них вам настучал? – осведомилась она, кивая на перегородку.

– Лестница, Жанночка.

– Чего-чего-о?

На мгновение гламурная оболочка слетела с переводчицы, обнажив ее подлинную сущность. Воспитывалась явно не в интеллигентной семье, родилась не в столице, пробивала дорогу в жизни самостоятельно, всеми доступными средствами и частями тела. Из таких амбициозных и беспринципных девушек получаются неплохие охотницы за мужскими головами и секс-шпионки. По какой из этих двух дорожек пошла Жанна Каморникова?

– Ничаво, – передразнил Нолин. – Лестница в пансионе скрипучая. Ночью мышь не проскользнет незамеченной. Вы ведь весите побольше мышки, Жанночка?

– Не ваше собачье дело! – прошипела она. – И вообще, не лезьте в мою личную жизнь, вы!

– Кого я вижу? Базарную ларечницу? Подругу люберецкого уркагана? Или все же сотрудницу солидной фирмы, беседующую с начальником?

– Вы сыщик, а не начальник!

– Сыскарь, – пробормотал Нолин.

– Что?

– С такой интонацией говорят «сыскарь», а не «сыщик». Вы что, из блатных? Тянули срок? По фене ботаете?

– Извините, – опомнилась Жанна. Суставы ее стиснутых в кулачки пальцев побелели.

– Ноготки не обломайте, Жанночка, – вернулся к прежней манере общения Нолин.

Она машинально разжала ладони. Посидела немного, уставившись в стол, а потом вскинула взгляд. Ее личико снова было бесстрастным, глаза – ясными, губы – не искривленными злобой.

– Вот что я вам скажу, Юрий Викторович, – произнесла она ровным тоном. – Не вам решать, с кем мне спать, а с кем нет. Да, я пару раз поддалась на уговоры Виткова. Да, между нами существовали не только служебные отношения. Что с того? К его исчезновению я не имею ни малейшего отношения. Пугайте меня, арестовывайте, пытайте… Все равно ничего другого вы от меня не услышите.

– И при близком знакомстве? – вкрадчиво осведомился Нолин.

Он показал собеседнице кнут, а теперь манил пряником. Неважно, нравился ли этот пряник Жанне Каморниковой. Если она работает на ЦРУ, то сблизиться с агентом СВР ей сам шпионский бог велел. Если же она просто мелкая хищница, готовая спать с мужиками ради собственной выгоды, то особенно отпираться ей тоже не резон.

– Это предложение познакомиться поближе? – спросила Жанна без обиняков. – Вы слишком спешите. Я не перескакиваю из постели в постель, как блоха.

– Тогда ресторан? – предположил Нолин. – Для начала.

– Вы сами не захотели пригласить меня поужинать.

– А вот теперь приглашаю. Вы мне не откажете?

– Откажу, – сказала Жанна, почувствовавшая себя значительно увереннее на изученной вдоль и поперек территории отношения полов.

Нолин, конечно же, огорчился:

– Почему, Жанночка?

– Потому что я приехала в Сенегал не из-за африканской кухни, которая меня, признаться, не вдохновляет.

– Из-за чего же вы приехали? – полюбопытствовал Нолин.

– Серфинг. Знаете, что это такое?

Еще бы не знать. Джигитовка на досках по гребням океанских волн. Красивые девушки не часто выбирают подобное времяпрепровождение, предпочитая фланировать по твердым, гладким поверхностям, без риска покалечить нижние конечности.

– Вы занимаетесь серфингом? – уточнил Нолин.

– Мои друзья занимаются, – ответила Жанна. – Они уже третий сезон подряд проводят в Сенегале. Я устроилась в «Щит и меч», чтобы побывать здесь за счет фирмы.

Такое признание частично объясняло, почему столь красивая девушка работает переводчицей, вместо того чтобы штурмовать модельные агентства с портфолио под мышкой. Даже если это была ложь, то ложь вполне правдоподобная.

– Всегда мечтал посмотреть на настоящих серфингистов, – сказал Нолин.

– Мне они тоже нравятся, – со значением улыбнулась Жанна. – Загорелые, спортивные, смелые.

– Раз вы отвергли мое приглашение, то, может быть, сами меня пригласите?

– Куда?

– На пляж, – пояснил Нолин. – Полюбуюсь на этих чудо-молодцев, а то и сам попытаю счастья.

– На доске? – заулыбалась Жанна.

– Лучше на надувном матрасе.

– С моими парнями?

– Предпочел бы с вами.

Флирт начал забавлять Жанну. Окинув Нолина очередным оценивающим взглядом, она хмыкнула:

– Набиваетесь в ухажеры?

– Всего-навсего вкрадываюсь к вам в доверие, – скромно признался Нолин.

Обдумав услышанное, Жанна Каморникова передернула плечами:

– Обещать не буду, но, возможно, однажды возьму вас для компании. Вы ведь на колесах?

– Угу, – подтвердил Нолин, представляя себе джип Банщикова, со скрипом переваливающийся через песчаные дюны.

– Диктуйте телефон.

Жанна достала мобильник.

Процедура не заняла много времени. Оставив девушке координаты, Нолин попрощался и вышел. Нельзя сказать, что он не поверил ни единому слову Жанны Каморниковой, но сомнений она порождала больше, чем доверия. Как любая красавица.

Портовые крысы

1

Предложение прокатиться в Ребеасс Банщиков воспринял без энтузиазма, но и без возражений. Он уже смирился со своей судьбой. Или изображал апатию. Время покажет, решил Нолин.

Езда по оживленным улицам заняла около получаса. Приближение портового района Нолин определил нюхом. Пахло рыбой – как свежей, так и не очень. В Ребеассе находились рыболовные причалы, а не пристани для белоснежных океанских лайнеров. У берега качались на волнах шхуны, моторки и прочие суденышки, не поддающиеся идентификации. Всюду торчали ржавые сваи и прогнившие доски. Вода была маслянистой и радужной от нефти. Над ней торчали оборванцы с удочками. Чайки ловко лавировали среди путаницы пеньковых канатов и стальных тросов.

Поиски бара отняли еще минут пятнадцать. Отыскать его помогла темнокожая девочка на велосипеде. Банщиков и Нолин совсем приуныли, колеся по набережной, застроенной всевозможными увеселительными заведениями, походящими издали на пакгаузы или рыбохранилища, на которые налепили яркие вывески. Девочку окликнули в два голоса, потому что она была единственной надеждой заплутавших туристов. Остальные предпочитали прятаться от жары по домам и кабакам.

– Мадемуазель! – крикнули Нолин и Банщиков.

Девочка затормозила шлепанцем и остановилась. Ей было лет четырнадцать. Она притворялась, что не понимает ни слова по-французски, и обрела дар речи не раньше, чем получила мелкую купюру.

– Это там, месье, – сказала девочка, указывая в узкий проулок, куда не протиснулась бы и малолитражка «Мини-Купер», тем более что во избежание подобных случаев въезд туда преграждала цепь, растянутая на низких столбиках. – Но зачем вам «Черный лев»? Поехали к моим сестрам. Они живут совсем рядом, и у них найдется все, что нужно мужчинам. Выпивка, еда плюс все остальное.

– И много у тебя сестер? – спросил Банщиков, опираясь на открытую дверцу джипа.

– Четыре, – прозвучало в ответ. – Две старшие, две младшие. Пообщаться с младшими будет в два раза дороже. Вы любите маленьких девочек?

– Очень! – прорычал Нолин, переступая с ноги на ногу, чтобы не увязнуть подошвами в расплавившемся асфальте. – Петр Семенович, прихватите наручники, кляпы и хирургические инструменты. Будем общаться с маленькими девочками… Эй, куда ты?

Велосипедистка, раскачиваясь из стороны в сторону, с дребезжанием помчалась прочь. Улица снова опустела.

Как там изволил выразиться комиссар? Неблагоприятная криминальная обстановка? Мягко сказано.

– О времена, о нравы! – воскликнул Банщиков.

Нолин приостановился, размышляя, отправиться ли на разведку в одиночку или прихватить с собой спутника. Думать было лень. Несмотря на близость океана, духота стояла одуряющая.

– Тропики, – напомнил Банщиков, обмахиваясь ладонью. – Сезон дождей приближается.

Голос у него был бодрым. Он явно не боялся дождей и не стремился душой к родным полям и березкам.

– Пойдете со мной? – спросил Нолин.

– Оставить машину без присмотра? – отозвался Банщиков. – Здесь? Да ее по винтикам разберут за время нашего отсутствия. Или угонят к чертовой матери.

«Лендровер Дискавери» не выглядел таким уж вожделенным призом для угонщиков. А снимать с него изношенные колеса имело смысл только в том случае, если воры специализировались на переплавке резины.

– Как хотите, – сказал Нолин.

Банщиков моментально полез в джип, раскалившийся на солнцепеке. По непонятной причине он не пожелал укрыться в тени дома. Уселся за руль и высунул голову в окно, уподобившись моллюску, готовому в любой момент юркнуть под защиту своего панциря.

У Нолина возникло ощущение близкой опасности. Все происходило как во сне, когда ожидаешь приближения чего-то страшного в своей неотвратимости. Залитая солнцем улица, безлюдные тротуары, редкие автомобили, застывшие посреди искореженной мостовой… Яркая, почти нереальная в своей четкости картинка… Общую неподвижность нарушала лишь пересекающая улицу крыса, почти такая же тощая, как ее веревочный хвост, волочащийся по асфальту…

Нет, не только крыса!

Нолин шагнул вперед и остановился.

2

До проулка, указанного малолетней сводницей, было метров десять. Если бы Нолин, не мешкая, вошел в эту затененную расщелину, ему пришлось бы прижаться к рыжей кирпичной стене, чтобы разминуться со встречным пешеходом.

А таковой как раз появился. Здоровенный негр в мятых бежевых штанах, вразвалочку идущий по проулку.

Это был настоящий гигант с бицепсами, грозящими порвать короткие рукава рубахи. Расстегнутая до половины, она приоткрывала не менее могучую и рельефную грудь. На шоколадных мышцах темнокожего Геркулеса проступали вздувшиеся вены и играли матовые блики света. Почти все его лицо занимали раскатанные в ширину губы и приплюснутый нос с раздутыми, как у самца гориллы, ноздрями. Выше, вместо глаз, чернели капли зеркальных очков. Они были направлены прямо на Нолина.

Настоятельно советую держаться подальше от порта, месье, – прозвучал в мозгу потусторонний голос Абу Фейяда.

Зрительная память подсказала, что еще секунду назад узкий коридор между зданиями был пуст. Геркулес материализовался не в дальнем конце, а из какой-то двери или ниши в середине прохода. Он начал движение, как только Нолин шагнул вперед, и шел неестественно медленно. Как будто непредвиденная задержка вынудила его корректировать скорость движения. Как будто он не спешил выбираться на открытое пространство. В его правой руке поблескивала бутылка пива.

Я, ха-ха, порекомендовал бы вам соблюдать предельную осторожность…

Нолин продолжал стоять на месте. Обычная полулитровая емкость выглядела в лапище африканского Геркулеса размером с бутылочку «Пепси». Он держал ее не так, как если бы попивал пиво на ходу. Кулак, обхвативший горлышко, был развернут иначе. Чтобы нанести бутылкой неожиданный удар по голове.

Привет от Абу Фейяда? Похоже на то.

Повернувшись к «Лендроверу», Нолин запустил руку в окно, бесцеремонно сорвал очки с ойкнувшего Банщикова и водрузил их себе на нос.

– Чуть не забыл, – громко прокомментировал он свои действия по-французски. – А без этих стекляшек я слеп, как крот.

– А? – дернулся Банщиков.

– Сидеть! – прошипел Нолин и пошел к проулку, из которого тяжело и медленно, как танк, надвигался Геркулес.

Нолин беспечно шел навстречу. Шаг, еще шаг, еще. Нога поднялась, переступая цепь, преграждающую проезд транспорту. И опять шаг, и опять…

Обрывочные мысли в голове сменялись со скоростью двадцать четыре кадра в секунду.

Когда нанимают уличных головорезов, им непременно сообщают приметы жертвы. Вряд ли полицейские успели смотаться в Ребеасс, чтобы ознакомить Геркулеса с фотографией Нолина. Вероятнее всего, заказ поступил по телефону. Абу Фейяду было достаточно продиктовать номер джипа, который подъедет к «Черному льву», и описать сорокалетнего русского, стремящегося в этот бар. Он среднего роста и определенно не очкарик. Какая удача, что долговязый Банщиков остался сидеть в машине! Как вовремя подвернулись под руку его очки!

– Господин Нолин, – крикнул Банщикову обернувшийся Нолин, – я только найду бар и вернусь за вами. Ни с кем не заговаривайте по-русски, иначе могут ограбить!

Остановившийся Геркулес смотрел то на одного, то на другого, пытаясь определить, кто же из двоих ему нужен. Кому он должен преподнести небольшой урок, шарахнув его бутылкой по башке?

До него было метра два. Между ним и зданием – полтора. Ныряя в этот зазор, Нолин почувствовал себя так, словно его вот-вот размажет по стене многотонным грузовиком. Сосчитав до трех, он резко развернулся вокруг оси, ожидая увидеть занесенный кулак или бутылку. Но Геркулес купился на трюк с очками. Он решил, что человек по фамилии Нолин остался сидеть в джипе. Его привлекала высунутая голова Банщикова, а не оставшийся за спиной незнакомец. Пивная бутылка в его руке приподнялась на уровень поясницы. По сжимающему горлышко кулаку потекла пена, похожая на верблюжью слюну.

Два бесшумных прыжка, и вот уже Геркулес в пределах досягаемости. Схватив его за ворот рубахи, Нолин с силой рванул ее вниз. Материя затрещала по швам, но выдержала. Могучие бицепсы противника оказались скованными спущенной на локти рубахой. Свившись жгутом, она обрела прочность каната.

Геркулес обернулся через плечо, не понимая, что происходит. Он привык во всем полагаться на свою физическую силу и сделал яростную попытку развести руки в сторону. Во все стороны полетели пуговицы, рикошетящие о стены. Отступивший назад Нолин ринулся вперед, тараня спину гиганта всем корпусом. Зацепившись обеими ногами за цепь, тот плашмя рухнул на асфальт.

Бутылка и руки, запутавшиеся в лохмотьях рубахи, не позволили Геркулесу смягчить падение. Он впечатался лицом в мостовую, и Нолин отчетливо услышал хруст треснувших очков. Нельзя было терять ни секунды. Стоило Геркулесу опомниться, и он бы моментально обрушился на обидчика с яростью, усиленной болью и возмущением. Но Нолин не дал ему такой возможности. Оседлав лежащего Геркулеса, он схватил его за уши и принялся неистово колотить громадной головой об асфальт. Раз за разом лицо противника впечатывалось в мостовую, производя сочный звук, напоминающий удары мокрой тряпкой по полу. Геркулес лишь сдавленно охал. Смятые дужки и осколки очков вонзились в его физиономию, из носа хлестала кровь, расквашенные губы превратились в лепешку. Пивная бутылка давно выскользнула из ослабевшей руки, а ноги беспомощно елозили по мостовой, задевая за цепь. Когда же и эти движения прекратились, Нолин сцепил пальцы в замок и трижды врезал обеими руками по обращенному к нему затылку. Он метил в основание черепа, чтобы обезопасить себя на тот случай, если Геркулес все же сумеет встать и перейти в контратаку. С нарушенным вестибулярным аппаратом ему будет сложновато не то что наносить точные удары, но и сохранять равновесие.

При этом Нолин не испытывал угрызений совести и не задумывался о вероятности того, что он расправился с ни в чем не повинным человеком. Вероятность эта была весьма мала, тогда как риск отправиться в реанимацию был значительно выше допустимого. Нолин просто сделал то, что должен был сделать, чтобы не сойти с дистанции в самом начале. Порученное задание было для него важнее многих моральных и этических норм, которые соблюдают люди других профессий.

Любой разведчик – законченный циник. Иначе нельзя. Оперируя пациента, хирург думает не о милосердии, а об удалении поврежденного органа, иначе он будет вынужден отложить инструменты, чтобы не причинять боль ближнему. Прокурор, руководствующийся христианской заповедью «не судите и не судимы будете», может подавать в отставку. Боксер, возлюбивший соперника, как себя самого, должен отказаться от победы.

Точно в таких же жестких рамках находился Нолин, расправившийся с потенциальным противником. Он не имел права на сочувствие темнокожему Геркулесу. Вместе с тем не испытывал он ничего похожего на ненависть, злорадство или удовольствие. Когда обстановка требовала того, Нолин уподоблялся боевому роботу. Его учили этому с первого дня вербовки. И он отлично усвоил все основные уроки, начиная с самого первого, преподнесенного ему в девятнадцатилетнем возрасте.