Текст книги "Альфа Большого Пса"

Автор книги: Сергей Галихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Ты знаешь, сколько раз в музее, даже если за последний месяц брать, срабатывала сигнализация? Восемь. Патруль приехал. Двери закрыты. Сторож вышел, сказал, что все в порядке. По правилам положено залы осмотреть.

Пока патруль ходил по залам, ребята спокойненько уехали. Подожди, – опомнился майор и удивился. – А зачем твоему человеку это надо?

– Да нет. То, что ты рассказал, это как раз для меня. А для человека вот что скажи. Ты точно знаешь, кто музей обокрал?

– Абсолютно. В музее у каждой двери видеокамеры стоят. Сторож почти слепой, но ребят быстро опознали по картотеке.

– Они что, уже сидели?

– Нет пока, но скоро сядут. У одного год условный был за хулиганство, а другой свидетелем по этому делу проходил.

– Хорошо работаете, – льстил Топорков. – Но раз новички воровали, думаешь, навел кто? На заказ брали?

– Есть тут информация, что шпагу Нарышкина им заказал Антиквар. Клиент у Антиквара на нее есть. Полгода, бедный, мается, как шпагу хочется.

– А книги?

– Что книги? Книги и иконы они для себя взяли. Мимоходом. На них и сгорят, если раньше не возьмем.

– Согласен с тобой, – беззаботно сказал Топорков. – Это они глупо поступили.

На товар покупателя нужно заранее искать. Слушай, Семеныч. Я так понимаю, пока они шпагу Антиквару не продадут, их сложно поймать будет, – Юра посмотрел в глаза майору.

– Да, – согласился Орлов. – Практически невозможно.

– Мне бы с ними встретиться, пока ты их не посадил.

Орлов лукаво улыбнулся.

– Покупателя на книги нашел?

– Семеныч, ты меня знаешь. Сочтемся.

Майор помолчал несколько секунд и сказал:

– Сову знаешь? Спроси у него, где искать Шурупа и Колобка.

– Допустим, Сова и согласится со мной поговорить, но вот скажет ли чего.

Ты бы позвонил ему, предупредил, что я в его автомобильную комиссионку зайду или, если ему так спокойнее, в ночной клуб.

– Хорошо, – сказал майор. – Позвоню.

В газету Юра вернулся в прекрасном настроении. Еще сегодня утром он ничего не знал о продолжении истории с книгой Бруно, а о пришельце слыхом не слыхивал, и вот за какие-то полчаса он наполовину распутал клубок. Теперь останется встретиться с ребятами и за бесценок купить у них книгу. Топорков был горд, что не зря ест свой хлеб.

После разговора с Юрой Вовка поехал на квартиру профессора, чтобы осмотреть ее. У него вдруг возникли подозрения, что, пока Стас был в университете, его двухкомнатную квартирку запросто могли нашпиговать микрофонами и видеоглазками.

Эту мысль было необходимо проверить. Есть микрофоны или нет – это два разных ответа, которые по-разному свидетельствовали о происходящем.

Егоров же поехал в университет в прекрасном настроении. Сегодня утром ему казалось, что книгу уже не найти, но Юра был так уверен в своих возможностях, а Вовка и его отец столько рассказывали о его журналистских расследованиях, что профессор поверил в способности Топоркова. Чего греха таить. И милиция, и журналисты всегда используют информаторов. Кого-то за страх, а кого-то за деньги. Какая разница, откуда Юра узнает о книге. Главное, чтобы он смог узнать, где она.

Возле университета, заложив руки за спину, взад и вперед прохаживался невысокого роста толстячок. Он был одет в изрядно потертые синие джинсы, поношенные кроссовки из белой кожи, серенькую маечку и черную кожаную жилетку. Волос на его голове практически не было. Профессор сразу признал его – это был тот самый толстячок, что читал газету в тот день на автобусной остановке, когда пришел Луиджи. Егоров вдруг почувствовал, как по телу прошла легкая дрожь, но уйти в сторону он не мог. Толстячок уже заметил его и сделал пару шагов навстречу.

– Здравствуйте, Станислав Валерьевич, – вполне приветливо сказал толстячок.

– Здравствуйте, – в тон незнакомцу ответил профессор, собираясь пройти мимо. Он сразу же заметил, что правый уголок губ незнакомца при разговоре не двигается и как будто чуть отвисает книзу.

– Я хотел бы поговорить с вами, – сказал толстячок, когда профессор поравнялся с ним.

Профессор сделал пару шагов, остановился и обернулся.

– А вы кто?

– Я тот, кто должен прийти за книгой, – спокойно сказал толстячок. Он по-прежнему стоял, заложив руки за спину.

Егоров не знал что ответить и всего лишь смерил собеседника взглядом.

Честно сказать, он даже не искал ответа. Стас просто растерялся. Он стоял и ждал, что будет дальше. Страха уже не было. Снова было ощущение неизбежности происходящего.

– Я не прошу мне верить, – сказал толстячок, чуть склонив голову набок, – хотя и надеюсь на это. Я прошу всего лишь меня выслушать. Если вы не против, сегодня вечером я приду к вам домой. Можете пригласить кого-нибудь из друзей. Ведь вы боитесь меня.

– Почему я должен вас бояться? – спросил профессор.

– Потому что вам сказали, что я опасен, – ответил толстячок. – Так что вы ответите? Я могу придти к вам?

Сказать «нет» было глупо.

– Хорошо, – сказал профессор. – Приходите. Вечером, в девять часов, я жду вас у себя дома.

– Спасибо.

Толстячок развернулся и, не сказав больше ни слова, пошел прочь. Егоров не стал смотреть ему в спину, он даже не стал осматриваться по сторонам.

Стас развернулся и вошел в открытую дверь университета. У гардероба стояли студенты, двое из них сидели на барьере. Когда профессор проходил мимо, они поздоровались с ним. Егоров в ответ кивнул головой и поднялся по лестнице на второй этаж.

Ситуация круто изменилась. Пришелец сам пришел, показал себя, сказал, кто он и зачем здесь, но ничего не сделал. Может, он хочет собрать вместе всех потенциальных противников и за один раз уничтожить их? Для этого он предложил пригласить друзей? Черт возьми, а вот такого поворота событий Стас не предвидел. И похоже, напрасно. Господи, опять сюрпризы.

Зайдя в свою каморку, Стас сразу же позвонил Вовке. Трубку никто не брал.

Телефон в его квартире тоже не отвечал. Стас тут же позвонил Топоркову.

– Это Стас. Вечером, как освободишься, приходи ко мне в университет. И Вовку найди, я не могу до него дозвониться.

– Что-то случилось? – Юра почувствовал, что у Стаса дрожит голос.

– Случилось, – сухо ответил Стас. – По телефону нельзя. Я жду вас.

– Хорошо, – сказал Топорков и повесил трубку.

Слава Богу, что лекций сегодня было всего три, да и те профессор прочел ужасно. Ему всякий раз, перед тем как начать лекцию, приходилось извиняться перед студентами, говорить, что он себя плохо чувствует и чтобы они не стеснялись переспрашивать, если что-то будет непонятным. На последней лекции был вчерашний первый курс. Профессор, как обычно, не вглядываясь в лица, смотрел поверх голов студентов, но к концу лекции с удивлением обнаружил… точнее, не обнаружил среди студентов девушку, с которой вчера говорил о раскопках. Снова случайность или на этот раз нет?

У Егорова не было никакой идеи, просто, повинуясь внутреннему чувству, после лекций он зашел к завхозу и сказал, что хотел бы повидаться с плотником.

Егор Тимурович ответил, что Толик отпросился, поехал в Институт стоматологии резать десну. От завхоза Стас вышел еще больше озадаченный. Такое бывает, когда все вроде бы идет правильно, но решение задачки никак не получается, и невдомек, что ошибся ты где-то в самом начале.

Вторая половина дня тянулась ужасно медленно. Профессор сходил в столовую, пообедал, затем поднялся в деканат, оттуда зашел к ректору. Он хотел чем-нибудь заполнить время, чтобы только не думать о предстоящей встрече, но не думать не получалось. Даже когда он разговаривал с людьми, в голове крутился один и тот же вопрос: что задумал пришелец? Если это, конечно, он.

Топорков приехал около шести часов, и практически следом за ним вошел Вовка.

– Квартиру осмотрел? – без интереса спросил Егоров.

– Осмотрел. Ты знаешь, абсолютно ничего. Даже намеков нет, что кто-то чужой заходил.

– Может, ты плохо смотрел? – спросил Топорков.

– Как положено, – пожав плечами, ответил Вовка.

– А у тебя как? – спросил Стас Юру. – Есть успехи?

– Так… чуть-чуть, – скромно ответил Топорков. – Я знаю, кто украл и почему. Похоже, случайные воры. Сегодня вечером мне должны рассказать, где они прячутся. Попробую с ними договориться. Что у тебя случилось?

Вовка перевел взгляд на профессора.

– Он приходил ко мне.

– Луиджи? – спросил Топорков.

– Пришелец. Он просил о встрече. Я согласился.

Егоров посмотрел в глаза друзей и безошибочно прочел в них: ну и балбес же ты, очкарик!

– А ведь я говорил, – заметил Вовка, – что как только тебя оставишь одного, к тебе кто-нибудь приходит.

– Ну? Кто хочет поприсутствовать? – спросил Стас.

– А не спугнем? – спросил Топорков.

– Он сам предложил, чтобы я привел друзей, если боюсь его, – ответил Егоров.

– Хороший ход, – оценил Вовка. – Положить кусочек сахара, дождаться, пока тараканы его облепят, а потом дустом их. Главное, хлопот никаких, по щелям ловить не нужно.

– Ну-ка вспомни-ка дословно, что он и как сказал, – попросил Юра.

– Я шел на работу, – вспоминал Стас, – он стоял у входа. Поздоровался со мной и сказал, что хотел бы поговорить. Я спросил: вы кто? Он ответил: тот, кто должен прийти за книгой; я не прошу мне верить, я прошу всего лишь выслушать. Если, говорит, вы меня боитесь, возьмите с собой друзей.

Я что, спрашиваю, должен вас бояться? Вам, наверное, сказали, что я опасен, сказал он. Вот и весь разговор.

– Да, – потер лоб Топорков. – Задачка.

– Прикольно, – сказал Вовка. – Как говорящая лягушка.

Все замолчали. Было слышно, как в коридоре уборщица ворчит на завхоза – опять полы мыть нечем, как студентки весело смеются, как хлопнула дверь в кабинет ректора.

– Так что делать будем? – спросил Егоров.

– Для начала думать, – ответил Топорков, неторопливо прошел до большого стеллажа у противоположной стены и вернулся. – Допустим, это ловушка.

На что рассчитывает противник? На то, что мы придем все вместе. Кстати, мы не знаем, кто с тобой говорил сегодня утром. Игроков немало. Мне представляется правильным не идти всем вместе, если мы, конечно, вообще пойдем. Одного профессора, скорее всего, не тронут. Одного его можно было где угодно подловить. Допустим, хотели убить всех за один раз, а пришел один… Да и вообще, нарушение планов… Они должны растеряться. Сделаем так, я буду во дворе, а Вовка…

– Ты увлекся, писатель, – весомо сказал Вовка. – Несомненно, предложение всем собраться настораживает, особенно в свете последних событий, но зачем все так усложнять. Кто бы не назначил встречу профессору, идти нужно.

Идти и послушать, что он скажет. И те, и другие, и третьи рассчитывают получить книгу. Кто сам, кто – руками профессора. Но случайные воры ломают все планы. Что им остается? Идти к Стасу. Или туману напустить еще больше, сказать, это он, пришелец, украл или для него украли. Что касается нас…

Всем сразу показываться не следует, я с тобой согласен. Поэтому мы придем первыми. Через первый подъезд на чердак и в подъезд Стаса. Ключи от квартиры у меня есть. Через полчаса придет он сам.

– Луиджи говорил, что пришелец внешне ничем не отличается от человека, – сказал Стас. – Только мимика несколько неполноценная. Я этого толстячка еще в первый день приметил. Правда, далековато до него было, лицо толком не разглядел. А сегодня, когда разговаривал, заметил, что у него правый угол губ не двигается. Знаете, мужики, мне кажется, что это он.

– Кто он? – спросил Топорков.

– Пришелец. И еще. Я заметил, в глазах у него была какая-то безысходность, что ли… и в то же время надежда.

– Он что, тебя на жалость давил? – спросил Топорков. – Для них облик человека принять пара пустяков, а слезу-то он уж как-нибудь пустит.

Егоров молчал, не зная, что еще сказать.

Вовка был согласен с Юрой, встреча могла быть ловушкой. Но Стас сказал, что чувствовал в глазах пришельца надежду. В академии говорили, что бывают такие случаи, когда прямой и открытый контакт с потенциальным противником является не только оправданным, но и единственно верным. Значит, нужно встретиться и посмотреть, что к чему.

Как и было условлено, первыми в квартиру Егорова пришли Вовка и Юра. Они сразу же осмотрелись, нет ли в квартире нежданного гостя, под кроватью или в шкафу, зашли на кухню, выпили по чашке растворимого кофе, после чего скрылись в маленькой комнате, оставив ее дверь приоткрытой. Без пяти минут девять пришел профессор. Он не торопясь разделся, умылся и вошел в большую комнату. Было душно. Профессор распахнул окно и задернул шторы.

Слабое дыхание сквозняка сразу же надуло их, словно паруса фрегата. В ожидании гостя Стас осмотрел комнату требовательным взглядом и улыбнулся.

В памяти всплыло воспоминание первого прихода его девушки к нему домой.

В эту самую квартиру. Как он в тот день волновался и тщательно готовился…

В квартиру позвонили. Егоров подошел к двери и, не взглянув в глазок, открыл ее. На пороге стоял невысокий лысоватый толстячок в джинсах, майке и жилетке.

– Проходите, – посторонившись, сказал Егоров.

Гость шагнул за порог и остановился за спиной хозяина. Профессор закрыл дверь, обернулся, жестом руки предложил пройти в большую комнату.

– Присаживайтесь, – сказал Стас, показав на кресло.

– Благодарю, – ответил гость.

Егоров сел в кресло напротив. Между хозяином квартиры и гостем стоял журнальный столик.

– Почему ваши друзья прячутся? – спросил гость, чуть улыбнувшись.

Профессору показалось, что улыбка – это перманентное состояние его лица.

Хотя улыбка и была немного уродливой.

– Я вас не боюсь, поэтому пришел без друзей, – ответил Стас.

– Вы говорите неправду. Два человека сейчас находятся в соседней комнате.

Наверное, это Владимир и Юра. Может, им лучше присоединиться к нам, раз уж они пришли?

– Вы правы. Юра, Володя, выходите.

Топорков вышел первым, Вовка следом. Они поздоровались, гость чуть привстал и чуть качнул головой.

– Вы читаете мысли? – спросил Егоров.

– Нет. Просто я чувствую присутствие живых организмов.

Топорков прошел к окну напротив журнального столика, Вовка сел на диван, стоявший у стены рядом с креслом, перпендикулярно ему. Юра остался стоять, прислонившись к подоконнику, скрестив руки на груди.

– Поскольку я знаю, как вас зовут, – начал гость, – я представлюсь сам.

Меня зовут Гиппарх.

– Гиппарх? – удивился профессор и не смог скрыть этого удивления.

– Да. Гиппарх. Но с вашим Гиппархом я не имею ничего общего.

– Кто такой Гиппарх? – спросил Юра у Стаса.

– Историческая личность, – ответил он. – Во втором столетии до нашей эры жил ученый с таким именем. Астроном, кроме всего прочего. Он первым сказал, что мир звезд изменяется, когда заметил новую звезду в созвездии Скорпиона.

– Интересное совпадение, – подметил Топорков.

– Так уж получилось, – развел руками Гиппарх.

– Вы хотели о чем-то поговорить? – спросил Стас.

Гиппарх окинул всех присутствующих взглядом.

– Да. Хотел. – Он замолчал на пару секунд, затем продолжил: – Кем вам представился Луиджи?

– В каком смысле? – поинтересовался Стас.

– Кто он, откуда?

– Он… монах, – ответил Стас. – Его орден занимается охраной, скажем так, магических вещей, предметов магических культов, всего, что способно разрушить мироздание.

– Понятно, – сказал Гиппарх. – Хотя странно. Вы все люди с высшим образованием, но так легко поверили в существование магии, колдунов и адептов культа.

Я не отрицаю существование подобных сил и энергетических субстанций в принципе, но объясняется все это совсем не колдовством, а математикой и физикой. Законами, на которых построена вселенная. Луиджи Бианчини не монах и уж тем более не итальянец. Его настоящее имя Зелловес. Он, как и я, пришел к вам с Сириуса.

– Откуда? – спросил Топорков и не смог удержаться от улыбки.

– С Сириуса. Скажите, Станислав, вы видели у Луиджи на руке перстень?

– Конечно, видели, – сказал Вовка. – В Италии. Я еще просил его, чтобы он дал мне его посмотреть. Черный перстень, с надписью серебром.

– Вы не помните, что там было написано?

– Помилуйте, Гиппарх. Это было двенадцать лет назад, – ответил профессор.

– Даже если бы я и прочел тогда надпись на перстне, то вспомнить сейчас…

– Альфа канис маиор, – провозгласил Вовка. – Чего вы смотрите? Для пятнадцатилетнего пацана это было что-то вроде магического заклинания. Я его наизусть выучил.

– Канис маиор, – медленно повторил профессор. – По-латыни – Большой Пес.

Альфа в созвездии Большого Пса… Хм… Господи, как же я не сообразил.

Топорков недоверчиво посмотрел сначала на Вовку, потом на Стаса.

– Ты что, наизусть знаешь всю карту звездного неба? – спросил Юра. Он сомневался в беспристрастности профессора. Ему казалось, что Стас ослеплен грандиозностью услышанного и готов поверить во что угодно.

– Сириус не просто звезда, – сказал профессор. – В Древнем Египте жрецы заметили, что перед разливом Нила, перед восходом солнца, в небе начинает появляться яркая звезда. Они называли ее Сотис. Я надеюсь, мое знание истории ты не собираешься оспаривать?

– Такие перстни носят все аникулы, которые находятся на земле, – сказал Гиппарх. – Несомненно, это доказательство очень слабое…

– Кстати, о доказательстве, – перебил Гиппарха Юра. – Луиджи говорил, что на Земле вы будете выглядеть как обычный человек, хотя на самом деле вы не человек. Выдавать вас будут некоторые проблемы с мимикой. Раз уж вы сказали, как вас зовут, может, покажете свой истинный облик?

– Вынужден вас разочаровать, – сказал Гиппарх. – Так я выгляжу и у себя дома, и в созвездии Центавра. А малоподвижный участок кожи у рта – это… по-вашему, ярко выраженный национальный признак. Но раз вы настаиваете, я готов вам кое-что продемонстрировать.

В следующую секунду Гиппарх исчез из кресла, в котором сидел, и появился на противоположном от Вовки конце дивана. Это произошло так быстро, что ни Вовка, ни Стас, ни Юра не успели ничего заметить, хотя и не спускали глаз с Гиппарха.

– Это… как это? – спросил ошарашенный Топорков.

– Обычная телепортация, – ответил Гиппарх.

– Вот это по-нашему, по-бразильски, – криво улыбаясь, пробормотал Вовка.

– Невероятно, – прошептал профессор.

– Минуточку, – Топорков был все еще явно растерян. – В зале не все успели проследить за фокусом. Можно повторить?

– Извините, но мой организм вторую телепортацию за столь короткий промежуток времени не выдержит, – грустно улыбнувшись, сказал Гиппарх.

– Телепортация настолько опасна для организма? – спросил профессор.

– Нет. Дело не в самой телепортации, а в том, что я это сделал усилием воли. При использовании промышленных телепортов перемещение практически безвредно для организма. Нежелательным оно становится после второго десятка за сутки. За наши сутки, разумеется. Нежелательным, но еще не смертельным.

Опасный порог для нашего организма – около сотни перемещений подряд. Тогда уже ничто не поможет.

Гиппарх замолчал. Земляне смотрели на него и ждали продолжения объяснения.

Но этого не случилось. Первым заговорил профессор.

– Ну что же. Скажем так, вы доказали, что ваши слова достойны внимания, хотя, конечно, это глупо, любые слова достойны внимания. Вопрос лишь какого.

Вы хотели мне… нам что-то рассказать?

Юра ушел на кухню и вернулся со стулом. Он поставил его возле окна и сел, облокотившись о спинку руками.

– Я хотел вам рассказать правду, – сказал Гиппарх. – О Зелловесе и о книге.

В то, что он не землянин, вы, я надеюсь, уже верите. Я не ваш враг. Я его враг. Я знаю, что он вам наговорил про меня: лириды пытаются захватить галактику. Не лириды, а аникулы пытаются захватить галактику. Однажды они решили, что являются вершиной в эволюции живых организмов, и присвоили себе право контролировать, кому и как перемещаться во вселенной, во времени и в пространстве. Галактика давно исследована. Не скажу, что все секреты мироздания нами постигнуты, но у каких звезд и на каких планетах есть живые или мыслящие субстанции, мы знаем. Аникулы решили, что бесконтрольное перемещение может принести вред.

– Какой вред? – спросил Вовка.

– Войны, болезни. Один маленький микроб в состоянии уничтожить все живое на планете. Такие примеры не единичны. Но сейчас с этим можно бороться, если организовать межгалактическую карантинную службу. Договоренность между обитателями планет и миров существует. Осталось ее выполнить. Но дело вовсе не в биологической безопасности. Аникулы, и только они, будут решать, какая цивилизация готова к перемещениям во времени и в пространстве, а какая – нет. Болезнь это всего лишь красивый предлог, чтобы насадить диктатуру. Не во всех мирах есть знания, позволяющие перемещаться в пространстве, не говоря уже о времени. Контроль над этими знаниями дает власть. Мы выступили против подобного контроля, подняли восстание. Мы считаем, что каждый имеет право на свободное перемещение в пространстве. Ни у одной из живых форм нет права собственности на вселенную. Она принадлежит всем. И тогда началась война. Те цивилизации, что поддерживают нас, подлежат уничтожению. В галактике уже есть планеты, на которых никогда не будет жизни. Нас, повстанцев, немного. Большинство миров, не имеющих технологий, необходимых для сопротивления агрессии из космоса, решило признать над собой власть аникулов. Но это еще не конец. В галактике есть цивилизации, способные защитить себя и другие миры, но у них нет технологии перемещения. Аникулы поняли это и оставили их в покое. Пока оставили. Они не могут уничтожить эти планеты, но и аникулам от них нет никакого вреда. А когда галактика будет полностью подчинена аникулам, придет время непокоренных. Нам не хватает знаний, чтобы защищаться. В книге Бруно они есть. Он помог нам решить несколько задач. Мы и наши союзники готовы освободить галактику и можем это сделать, но нам нужны знания о перемещении. К тому же в этой книге есть то, чего аникулы не знают. Поэтому Бруно и спрятал книгу в будущем. Они давно охотятся за ней.

– Леденящая кровь драма, – сказал Топорков и тут же добавил, чтобы не обидеть собеседника. – Не поймите превратно, но, согласитесь, поверить в это сложно.

– Почему? – спросил Гиппарх.

– Оружие и, так сказать, средства его доставки, – пояснил Топорков, – обычно совершенствуются параллельно. Если цивилизация придумала средства уничтожения, она должна располагать технологией его доставки до места применения. Они, как правило, двойного назначения и одно вытекает из другого.

– Предположим, – сказал Гиппарх. – Первые идеи ядерного взрыва появились у вашей цивилизации, если я не ошибаюсь, еще в конце девятнадцатого века.

Правда, тогда все видели всего лишь колоссальную энергию атома и об оружии никто не помышлял. Ядерный взрыв способен уничтожить не только планету, но и звездную систему. Вы располагаете этим оружием, однако вы до сих пор не вышли не то что за пределы солнечной системы, вы не были ни на одной другой планете.

– Это дело ближайшего времени. В космос человек уже летает запросто. Был на Луне, – сказал Егоров.

– На Луне не было человека, – улыбнулся Гиппарх. – Это мистификация.

– Возможно, – согласился профессор. – Ходят такие разговоры. Но в космос мы уже вышли. Готовятся первые межпланетные экспедиции.

– Подняться в космос и путешествовать в нем – это не одно и то же. И вы еще очень не скоро научитесь это делать. Но я говорю не о космических кораблях, а совсем о других перемещениях.

– По-моему, мы ушли в сторону от главного, – сказал Топорков. – От книги.

Почему вы не возьмете ее сами?

Вопрос был прямой. И плести кружева, отвечая на него, по мнению Топоркова, у Гиппарха не получится.

– Зелловес и его штурмовики рядом, – ответил Гиппарх. – Он помешает мне это сделать.

– Почему аникулы не возьмут книгу? – спросил Вовка.

– Потому что мы всегда рядом. Мы следим за ними. Если они попытаются взять книгу… Мы не допустим этого.

– Странно, – сказал профессор. – Луиджи столько сделал для нас. Он несколько раз спас мне жизнь. Теперь приходите вы и объявляете его галактическим тираном. Как я могу не поверить другу и поверить случайному знакомому?

– На этом и был построен весь расчет, – сказал Гиппарх. – Вся комбинация.

– Расчет? – усмехнулся Вовка. – С Луиджи мы познакомились в Италии двенадцать лет назад. Причина – череп Никольского, исчезнувший вместе с поездом.

Это что, тоже расчет?

– Вне всяких сомнений, – сказал Гиппарх.

Земляне не выдержали и сдержанно рассмеялись.

– Поезд исчез в тысяча девятьсот одиннадцатом году, – сказал Топорков.

– Не слишком ли долго Луиджи пришлось ждать нашего появления?

– Это для вас прошло почти сто лет, – сказал Гиппарх. – Луиджи проходит сквозь время, Станислав. Вы что, действительно думаете, что кто-то случайно продал на аукционе чертежи машины времени, пусть даже они считались просто эскизами, за копейки, когда им цена сотни тысяч и их ищут историки всего мира?

– Согласен с вами, – сказал профессор. – Это странно. Но почему вы не допускаете случайностей? Ведь в мире существуют еще более странные случайности?

– Нет случайностей, – сказал Гиппарх. – Все они закономерны. Основа вселенной – математика. В ней не может быть случайностей. Они исключены. Неужели вы верите в то, что табурет столько лет стоял и не привлекал вашего внимания тем, что подгнил, и как только вы на него взобрались, ножка вдруг подломилась?

– А почему нет? – спросил Топорков.

– Станислав случайно попал в то время, – продолжил Гиппарх, – когда у него был шанс добраться до машины времени, которую мог построить Бруно.

Если бы Станислав оказался в другом времени, у него не было бы даже надежды вернуться. А помощь со стороны постороннего, пусть даже Зелловеса, насторожила бы его. По крайней мере, сейчас, когда я вам все расскажу. Допустим, что дата «выбралась» случайно, но кошель с деньгами вы нашли не просто так.

– А что могло мне помешать найти кошель? – спросил профессор.

– Это не просто кошель, а кошель купца Малышева, дом которого стоял на перекрестке вблизи ярмарки, и если бродить по городу начиная от ярмарки или от реки, где был кулачный бой, то непременно выйдешь к нему. Это не слепой случай, это точный математический расчет расположения улиц. А дальше?

Купец вас берет на службу, совсем незнакомого человека, это когда у него есть кандидаты, которых он знает годами. Десятилетиями. И место вы заняли человека, которого неизвестно кто пырнул ножом и при этом не ограбил.

А при нем была солидная сумма денег.

– Пожалуйста. Вот вам и аргумент, – сказал Вовка. – Если бы Луиджи это подстроил, то и деньги бы пропали, чтоб все выглядело совсем достоверно.

– Оставьте Зелловесу право хотя бы на одну ошибку, – сказал Гиппарх. – А то он уж совсем идеален в ваших глазах. Вам не показался знакомым сотник, который не дал зарубить вас у пристани? Или вы не слышали, что он спас жену Малышева от болезни и купец считал себя ему обязанным? Вспомните, как странно вел себя купец во время вашего знакомства и как странно он вам предложил работу.

– Допустим, это так, – сказал профессор. – Но я не пойму, зачем Луиджи было нужно отправлять меня в прошлое.

– Чтобы там помочь вам. Чтобы вы знали, что путешествия во времени возможны.

Чтобы вы считали, что он вас в очередной раз спас.

– Он и так знал о машине времени, – сказал Вовка. – Я же отнес череп Никольского в могилу.

– Знал, но не испытал те ощущения, которые можно испытать только очевидцу.

Вся история земной цивилизации повторяется, но на новом витке спирали.

Зелловес познакомился с вами в настоящем, отправил в прошлое и пришел к вам в будущем. Он замкнул время в кольцо, и у него получилось. Вы ему поверили.

– Извините, Гиппарх, – сказал Топорков. – Раз уж мы согласились прийти и выслушать вас, наверное, правильным будет выслушать все, что вы сможете нам рассказать. Поэтому не стесняйтесь подробностей. Для нас вся эта история началась с поезда. Если можно, пожалуйста, поподробнее, как и что произошло с ним.

– Охотно, – сказал Гиппарх. – Я не зря предложил профессору прийти с друзьями.

Я надеялся услышать ваше мнение. Профессор Егоров склонен увлекаться в доверии… Но раз по порядку, то по порядку. Как исчез поезд, вы знаете: облако белого липкого тумана. Одна из форм телепортации дает подобный эффект. Большинство земных исследователей сходятся на мысли, что поезд был телепортирован. Пассажиры отправлены в прошлое, где мексиканский психиатр, естественно, ничего не подозревая, отработал отведенную ему роль. Все выглядит более чем достоверно. Поезд исчез, люди попали в прошлое. Число пассажиров с числом сумасшедших совпадает. А поезд время от времени показывают то там, то тут, для пущей убедительности стараясь привязать место появления поезда к железной дороге. В прошлом или в будущем.

– А как же череп? – спросил Вовка. – Как же два мужика огромного роста?

Кто они?

– Миры бывают параллельными, – ответил Гиппарх, – и не всегда они населены человекоподобными существами. Одних из этих существ вы видели. Вы спросите, почему именно так? Я не знаю почему, но человек на земле очень склонен к мистике. Зелловес рассчитал и угадал. Вы заинтересовались и ввязались в игру, приняв все за чистую монету.

– А как же Бондарь, библиотекарша? – неуверенно спросил Топорков. – Рассказы о Лукавском?

– Статисты, – улыбнулся Гиппарх. – Библиотекарша, она же старуха из подземного перехода, – одна из аникулов. А Бондарь… Зелловесу был нужен антипод, чтобы показать, что он сам на стороне добра. Психология Бондаря подходила для Зелловеса. Он подкинул ему кое-какую информацию, вовремя подкинул мыслишки, и тот поверил, что может стать властелином мрака. Лукавский и Бондарь верили, что играют с темными силами, что могут получить от них власть. Я не отрицаю, потому что эти силы существуют. Но не в этой истории.

– Почему вы не пришли раньше? – спросил Топорков. – Почему не вмешались, когда ваш противник только начинал игру?

– Вмешиваться раньше не имело смысла. – сказал Гиппарх. – Во-первых, мы узнали о планах Зелловеса только тогда, когда к нам в руки попал его отчет.

То есть когда он только начал строить комбинацию. Если бы я пришел к вам в Италии или до нее, вы бы мне точно не поверили да еще приняли бы за демона. Сейчас же Зелловес выстроил законченную комбинацию, все карты открыты, и я могу показать места в его пасьянсе, его же и обличающие.

Гиппарх замолчал. Егоров смотрел перед собой, Топорков наблюдал за профессором.

Вовка поднялся с кресла и ушел на кухню. Там он налил себе стакан воды и за несколько глотков выпил его.

– Что вы хотите от нас? – спросил Вовка, стоя у двери кухни с пустым стаканом в руке.

Егоров и Топорков посмотрели сначала на Вовку, а затем на Гиппарха. Вопрос был точный и задан вовремя.

– Мне нужна книга, – сказал Гиппарх. – Она содержит колоссальные знания, при помощи которых можно спасти или погубить галактику. Я почти подобрался к ней, но музей ограблен. Мне ее теперь не найти. Вы местные. У вас больше шансов. Я прошу вас о помощи.