Текст книги "Оберег из Сычигорья (СИ)"
Автор книги: Сергей Фрейнд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 25
– Давайте, душеньки, давайте любимые. Повеселились на игрищах, теперь нужно поработать.
Приложив к лицу пучок травы, женщина обмотала голову широким поясом. Красным ногтем она указала подругам направления. Аналогично замотанные женщины подождали, когда старшая первой зайдёт в близь и шагнули за ней. Близью в бедных кварталах городов Сычигорья называли огороженный район. В нём на столбах размещали широкие деревянные щиты, обработанные трупным ядом. Щиты привлекали паразитов. За многие годы выжил только один из них. Гнойное растение, чьи высохшие сухие плоды – наростыши – люди использовали при строительстве. Лёгкий и прочный материал шёл, в основном, на крыши.
Гнойное растение воняло не сильней запойного шатуна, однако слезило глаза так, что долгое пребывание в близи лишало зрения на неделю. Женщины, собирающие наростыши, предохранялись пахучей травой, что помогало им продержаться пару часов. Собранное продавалось кровельщикам, впрочем, задёшево. Труд был тяжёл и малодоходен.
Гидон осмотрел переулок. Он заметил женщин, зашедших в близь, оценил мужичье, хохотавшее над погибшими во время тропы, и не заметил ничего подозрительного. Воевода никому не рассказал о Таците и решил допросить его сам.
Выломанную дверь Гидон заметил сразу. Проверив каморку, воин понял, что, во-первых, Тацит мёртв. А во-вторых, кто-то забрался внутрь, и возможно, помог мужчине умереть. Сообщник? Кто-то из тех, с кем Тацит зашёл в город? Гидон решил навестить Балуна, где остановились гости. Выйдя из каморки, воевода по старой привычке резко поменял направление. Простым, но эффективным приёмом воин проверял, нет ли за ним слежки. Опытные люди не попадались на такой трюк, но можно было заметить новичка или поймать удачу. И ему повезло.
Находясь в каморке, Ратмир заранее понял, что Гидон приближается. Склянка вибрировала и на Тацита, и на воеводу. Молодой человек вышел в переулок и завернул на улицу, чтобы спрятаться в толпе. Нужно искать Нуги, но Гидон приближался со стороны, указанной Тацитом. Голяшка подождал, когда воевода зайдёт в каморку.
Заметив, как Гидон вышел, молодой человек не купился бы на трюк с резким изменением направления, но сломанные рёбра подвели. Голяшка двигался медленней обычного и здоровую фигуру каменщика воевода не упустил. Ошибка Ратмира была не в том, что его заметили, а в том, что он этого не понял. Воевода, не оборачиваясь, пошёл в сторону, указанную Тацитом. Ратмир за ним.
Проходя мимо близи, Гидон завернул внутрь. Десятки широких щитов, разбросанных хаотично, большое пространство и слезящиеся глаза помогут оторваться от преследователя. Ратмир замешкался. Не мог Тацит оставить ребёнка в столь опасном месте. С другой стороны, Нуги мог лежать на выходе. В таком случае, его заметит воевода. Пройдёт мимо? А если нет? Ратмир зашёл в близь.
Оба ошиблись. Гидон переоценил себя, а Голяшка в силу возраста не осознавал, на сколько опасно нахождение среди гнойных растений без пахнущих трав. Каждый рассчитывал на скорость. Женщины кучковались в углу, поглощённые работой, и не заметили, как двое мужчин, зайдя в близь, вскоре потеряли чувство пространства. Они ходили, наклонив голову, щурились от слезившихся глаз и чертыхались. Обоих вело по кругу. Мужчины отодвигали щиты локтями, упирались в новые и задирали головы в поиске выхода. Каждый желал только одного – выйти из близи, понимая, что задержка приведёт к слепоте.
Когда Гидон смирился, что сам не выйдет и без зова о помощи не обойтись, один из щитов отодвинулся и появился Голяшка. Не смотря на слёзы, оба узнали друг друга. Ратмир согнулся от очередного прострела в сломанных ребрах, что сыграло решающую роль. Испытавший недавно покушение Гидон не стал в этот раз мешкать и расценил жест Голяшки, как угрозу. Меч воеводы дважды ударил по Ратмиру. Сначала лезвием в живот, потом рукоятью по голове.
«Маленькая бестолочь напутала с порошком! Ничего, главное, что её пригласили на званный ужин. Теперь-то им не выжить, – человек в капюшоне шёл к дому Дикарки. – Девку, спасённую королём, не станут проверять на наличие ворожбы».
Человек в капюшоне взял остатки зелья отравленной бомбы. Он раздумывал о дозировке. Детское тельце может не выдержать и взорваться раньше обычного. С другой стороны, нельзя экономить, может не хватить мощности и все выживут. Поможет точное время. Тайя должна выпить яд за час до прибытия на ужин. Значит, на закате. Осталось убедить девку не проворонить время.
– Это вы?!
Тайя заметила капюшон возле лавки. Она сама выбежала навстречу, потом опомнилась, повернулась спиной и пожаловалась.
– У меня братик пропал! Помогите, пожалуйста! Я всё сделаю, только найдите братика! – Тайя упала на колени и показала капюшону сгорбленную спину.
– Встань, – шепотом произнёс отравитель. – Ты храбрая девочка и отлично справилась с собаками, – человек в капюшоне сменил тактику. Мольба о брате подсказала выход. – Я могу прямо сейчас отправиться на поиски мальчика. Я догадываюсь, где он находится, но… Мне нужно быть на званном ужине. Как я могу пропустить такое событие?
– Неужели ничего нельзя сделать?
– Не знаю, не знаю. У меня есть отвар, который создаст мою иллюзию. Однако у меня нет знакомого человека, кто был бы приглашён на ужин и мог бы выпить этот отвар.
– Я! Я могу выпить! – обрадовалась Тайя. – Барон пригласил меня на ужин победителей. Я с радостью выпью отвар, а вы найдёте Нуги.
– Раз ты просишь…
– Очень прошу!
– Но смотри, – человек в капюшоне быстро вынул отравленное зелье, – отвар не сработает, если его выпить не на закате. Тогда я не смогу найти твоего брата.
– Я выпью! Я всё сделаю! На закате, я поняла!
Девочка не знала, что нет никаких отваров, создающих иллюзии. Девочка не обратила внимание, что человек в капюшоне не сказал, зачем пришёл. Девочка была девочкой. Ребёнок очень хотел найти братика.
– Вот. Я положила… положил зелье на землю. Как только уйду, спрячь отвар и выпей его на закате. А потом обязательно… Слышишь? Обязательно приходи на званный ужин.
– Спасибо! Я всё сделаю! Только найдите Нуги!
– Уже иду, – соврал человек в капюшоне и ушёл.
Радостная Тайя схватила флакон. Ей не терпелось рассказать Ратмиру о том, что ещё один добрый дяденька согласился найти Нуги.
– Мёртвый?
– Вроде, дышит.
– Какой красивенький!
– Что, Вошка, пощупала бы молодца?
– Ой, прям, ты бы отказалась.
– А что? Приласкать да оседлать!
Бабы засмеялись. Они схватили Ратмира за ноги и вынесли из близи.
– Чё там?
– Топором, похоже. Или мечом. Шатун, поди, какой.
– Сдохнет?
– Смотря кто.
– Так подними глаза-то! Ногти чистые, волосы не белые.
Одна из женщин приподняла Голяшке веки и женщины убедились, что молодой человек был зелёного рода.
– Когда у нас?
– Завтра.
– Тогда выживет!
– Живём, бабоньки!
Женщины радостно загудели. Цвет глаз Голяшки подсказал, что молодой человек имеет шансы выжить. Нужно лишь дожить до восхода солнца завтрашнего зелёного дня.
– Чё это у него?
Одна из баб показала на бок Голяшки. Из него потекла кровь.
– Течёт же, дура! Завяжи быстрей. Потеряешь кавалера-то!
– На чём скакать-то будешь, глупая?
Бабы опять засмеялись, а одна из женщин сняла с головы повязку и перевязала Ратмиру бок.
– Туже вяжи.
– Без тебя разберусь.
– Да кто так перевязывает?!
Старшая женщина отстранила подругу и сама взялась за перевязку. Она разорвала тунику, убедившись, что рана серьёзная. Человек другого рода без применения дорогих зелий умер бы в течение часа. Но у юноши был шанс. Кровь остановили, дальше сам.
– Может, отнесём его с переулка-то?
– Думаешь, добьёт кто?
– Красивый же.
– Да красивый, – заблаженили бабы.
Женщины отволокли Ратмира к помойной яме и прикрыли соломой.
– Ну, король тебе в помощь.
– Карманы-то обшарила?
– Пустая банка, тряпка какая-то и всё.
– Так и всё?
– Ладно, ладно. Вот, держите. Только поровну!
– Ого! Богатый улов!
Радостные женщины начали делить деньги, найденные в карманах Ратмира. Склянку и куклу, пропитанную кровью и принятую женщинами за тряпку, бабы выкинули. Каменщик Ратмир Голяшка, он же знаменитый причиновед Лукос Шварц, умирал в бедном квартале города Зелёной долины, сражённый мечом воеводы, так сильно искавшего его дружбы.
Воевода вызвал могильщиков и приказал унести тело Тацита.
– Сжечь, – коротко приказал Гидон, дав каждому из кошелька мужчины по пятнадцать монет.
Щедрое вознаграждение, а главное сухой тон воеводы убедили могильщиков, что сжечь нужно быстро, а замолчать о содеянном моментально и навсегда.
– И дверь почините.
– Сделаем!
Гидон решил, что со Шварцем покончено. Авантюра вызова причиноведа закончилась ничем. Один убит, другой сильно ранен. Даже если Лукос не был одним из них, Гидон понимал, что сотрудничества не получится. Шварц сторонится их. Да и дружок Мортус перестал вызывать доверие. Во-первых, он явно заигрывает с книгочеем. Во-вторых, казнахрон потерял контроль над знатью. Гидон не был искушён в интригах, но чувствовал, что закулисное могущество Идилия Ката быстро исчезает. Да и было ли оно? Нужно отбросить неудавшиеся планы и провести ревизию. Наступило время выживать.
Что есть у Гидона? Чем он силён? Чем полезен для барона и знати в целом? А главное, чем опасен? Ответ один – сила. Гидон по прежнему руководил всеми стражниками города, имел агентурную сеть и был удобен барону. Вспышки гнева и капризы Бадьяра редко касались воеводы. Толстяк обижался на Гидона, но не чаще, чем на других. К тому же, воин знал, что Бадьяр его побаивается. Нужно пользоваться этим. Остаться преданным барону и убедиться в преданности стражников. Кроме того, у Гидона был козырь. Банды разбойников, подчинявшиеся лично Гидону Навылет. Не воеводе, а ему, прославленному воину красного рода.
Оставался Пурелий. Мелкий бес вёл свою игру, но конфронтации между ними не было. Гидон вспомнил предостережение книгочея о скорой развязке.
«Вот и пусть развязывает. Буду поддакивать барону, терпеть Пурелия и ждать исхода», – определился Гидон.
Он поехал домой, чтобы переодеться к званному ужину победителей.
Тайя сидела перед спящей Люцией, заботливо наряжая невесту в невестин наряд. Девочка обложила голову Люции створками моллюсков, выбрав самые красивые. В руки девушки Тайя положила пучок травы и несколько веточек.
– … и мы будем жить вместе. Ты будешь мамой, а Ратмир папой. Мы с Нуги будем варить пойло, а ты продавать его на центральной площади. И никто, никто нас оттуда не выгонит! Все будут знать, что мы семья Ратмира Великана. Самого сильного человека в Сычигорье! А вечером у нас будут гости. Человек в капюшоне принесёт картошку и мы будем играть на заднем дворе. В королевский день отправимся в лавку, чтобы купить для Нуги костюмчик. Перед сном ты отрежешь нам по кусочку сала и мы будем самыми счастливыми людьми!
В лавке послышался грохот. Тайя ойкнула и напряглась. Преодолевая страх, девочка заглянула в дом.
– Ратмир!
Сразу после ухода женщин, Голяшка очнулся. Осмотрев рану, понял, что положение серьёзное. До наступления зелёного дня оставалось пара часов белого дня и вся ночь. Может, выживет, а может и нет. Спасёт заживляющий крем Плантажа, но до лавки Угодника было далеко, не дойдёт. Ратмир кое-как встал и побрёл в дом к Тайе. Он попросит девочку принести крем. Сил хватило на то, чтобы ввалиться в лавку и рухнуть на пороге, потеряв сознание.
– Великаша, ты ранен?
Девочка осмотрела нового друга. Рана в боку плотно перевязана поясом собиральщиц. Вся в крови, но подсохла. Кровотечения не было.
– Ратмиша, миленький, тебе нужно поспать до утра. Потом наступить зелёный день и ты выживешь. Только не умирай!
Тайя кинулась во двор, набрала соломы и положила Голяшке под голову. Потом вынесла из лавки все бутылки, сваренные накануне, и выставила перед входом. Запертая дверь и вереница бутылок подскажет местным, что можно брать в долг. Чаще не возвращали, но девочка думала о другом. Нуги пропал, Ратмир ранен, Люция спит. Она теряет новую семью. У ней осталась единственная надежда – человек в капюшоне. Девочка проверила переданный ей флакон и посмотрела на солнце, медленно заходящее за горизонт. Бутылки перед входом остановят людей от проникновения внутрь. Значит, когда она будет на ужине, Ратмира не обнаружат. Лишь бы дожил до рассвета!
Через полтора часа солнце коснулось горизонта, наступило междувременье. Остался небольшой промежуток, после которого солнце зайдёт. Тайя откупорила флакон. Кроме человека в капюшоне ей больше не на кого было рассчитывать. Поэтому его указания девочка собиралась выполнить в точности. Она смотрела, как солнце опускается всё ниже и ниже.
Тайя уже поднесла зелье к губам, как Голяшка застонал.
– Ратмир!
Девочка поставила флакон и подошла к мужчине. Молодой человек открыл глаза, поморгал, но не пришёл в себя. Тело опять погрузилось в спячку.
– Ратмиша, ты держись. Главное, держись. Пройдёт ночь, наступит зелёный день и ты поправишься.
Флакон стоял на полу, девочка отвлеклась и забыла про него.
– Неужели Шварц откроет свою личность барону?
Мортус попросил Пурелия после игрищ заглянуть к нему в дом для обсуждения дальнейших шагов. Но суетливый малыш не пришёл. Казнахрон уже начал подозревать, что книгочей сбежал, но тот явился на закате в обычном расположении духа: капризы, шутки да взбалмошность.
– Раскроет личность? Понятия не имею, – развёл руки в стороны Пурелий и плюхнулся в кресло. – А где наш храбрый воин? Танцует?
Мортус сам не знал, куда пропал воевода, поэтому ушёл от вопроса и повторил:
– Так что на счёт Шварца? Бадьяр шутить не станет.
– Да, да. Казнит. Знаю. Хлоп и нет головушки у книгочея. Шлёп, шлёп так по земле, – Пурелий засмеялся.
– Завидую вашему самообладанию.
– Ой, да ладно вам! Что это? Печёные яблоки? Возьму два. Нет! Три! – Пурелий откусил одно яблоко. – Фу, кислое, – бросил обратно в тарелку. – А это? О, нормально. Что вы спрашивали? Ах, да. Голова. Шлёп, шлёп.
Пурелий замолчал. Он ел яблоко и думал. Мортус не стал торопить книгочея. В отличие от Гидона, он привык к поведению маленького прохвоста.
– У меня не было выхода, уважаемый Мортус. Барон захотел выпустить гнев, он его выпустил. Условия, поставленные мне, переданы Лукосу. Теперь ему решать, будет моя голова шлёп, шлёп, или нет.
– Голяшка?
– Думаю, он.
– Разве не Тацит? Этот мужчина многое знает.
Пурелий доел яблоко и задумчиво произнёс.
– Вся троица пропала. Ни Тацита, ни Голяшки, ни Люции. Старуха спит в доме Балуна, а остальные исчезли. Дело дрянь. Эх, голова моя. Шлёп, шлёп.
Тайя опомнилась, когда солнце уже полчаса, как село. Нужно выходить на званный ужин, а она – дура! дура! дура! – забыла выпить отвар. Девочка подскочила к флакону и быстро его осушила.
– Только бы не обиделся, только бы привёл Нуги. Всё сделаю, всё сумею, – шептала девочка.
Она проверила Люцию, вернулась к Ратмиру, поцеловала его и схватилась за ручку двери, чтобы пойти на ужин. Но человек в капюшоне просчитался с дозировкой. Девочку повело и она без сознания рухнула рядом с Голяшкой.
«Опять! Опять подвела, сволочь!» – думал человек в капюшоне, разглядывая знать.
Публика, собравшаяся у Бадьяра Широкого веселилась. Все приглашённые надели лучшие одежды и пестрили богатством. Все, кроме голого лекаря, проигравшего спор. Знать периодически шутила над молодым человеком, но тот не унывал. Лучше сидеть голым на званном ужине у барона, чем одетым наблюдать за ним с улицы.
Бадьяр Широкий не переживал об отсутствии девчонки. Может, сбежала, может, завистники убили. Незачем в его присутствии лишний раз восхвалять кого-то, кроме него и короля. Отсутствием Тайи обеспокоились только четверо. Отравитель, лишившийся завороженной бомбы. Гидон, досадовавший, что не проверил её дом, как хотел. Может, Тацит шёл именно к девчонке, когда он встретил его в Ливнёвке? Пурелий, связавший пропажу гостей города и девочки. И Мортус, размышлявший, что бы это значило.
Гостей развлекали танцами. Девушки Балуна старались во всю. Тропа удалась и знать кидалась деньгами сильней, чем обычно. Сметана радовался доходам и светился привычной улыбкой. Отсутствие Тацита с Люцией прибавило настроения. Чанка Кислая ворковала с Зельевариусом. Шорох перебрал лекарской настойки и целовал красильщицу то в руки, то в шею. Давлей Болтун с женой Шанежкой сидели порознь. Косая угрюмила на краю стола, а костоправ находился рядом с бароном и изредка ловил Эльзу Ветер. Наложницу вело от выпитого. Она вешалась на барона, невпопад писклявила тосты и смешила Бадьяра. Восхищение тропой не покинуло толстяка. Он наслаждался ужином и свержением Весты. Народницу не допустили в дом. Стражники встретили женщину выученной фразой:
– Барон Зелёной долины Бадьяр Широкий заботится о здоровье народницы Весты Кнут и рекомендует той отлежать неприятности.
Ужин победителей набирал обороты.
Глава 26
Ратмир пришёл в себя во второй час ночи. Лучше не стало. С одного края болели сломанные рёбра, в другом боку жгло так, что тяжело было дышать. Голяшка осмотрелся. В ногах у молодого человека лежала Тайя. Кожа девочки пожелтела и покрылась волдырями. Зелье не превратило её в отравленную бомбу, а поразило все органы ядом. Дикарка умирала. Ратмир понял, что произошло. Человек в капюшоне, нанимая Тайю для воровства ингредиентов Плантажа, в очередной раз воспользовался девочкой. Никто не будет проверять победительницу тропы на ворожбу, к тому же ребёнка. Отравитель хотел превратить Тайю в бомбу, но ошибся. Яд не сконцентрировался для взрыва, а стал медленно убивать девочку.
«Нанять возчика и в лавку Плантажа, – строил план действий Ратмир. – Люцию с собой, здесь опасно. Заживляющий крем. Может помочь. Время? Два часа, не более. Потом умрёт. Терпи и действуй!»
Ратмир сжал зубы и с криком поднялся на ноги. Его тут же пошатнуло. Голяшка отлетел к прилавку и ударился головой. Лежал не долго. Поняв, что стоять пока не может, Ратмир пополз на выход.
– Десять монет тому, кто отвезёт мою семью к лекарю!
Сил хватило, чтобы выползти на крыльцо. Недалеко гоготала компания мужиков. Все были пьяны. Голяшка лежал на спине, не смотря в их сторону. Сберёг дыхание для крика, а теперь экономил силы.
– Чё делать надо?
Подошёл один из них. Тело зелёного рода держалось за дверь, пытаясь сфокусироваться. Остальные не обратили внимание.
– Там девочка. Надо. К лекарю. Я заплачу.
– У-уу. Да ты на исходе. Зачем тебе помогать? Ща помрёшь, а я заберу твои монеты.
Мужик сел рядом и заметил пойло. Почти всё раскупили, расхватали. Кто-то кидал чеканки под дверь, но большинство забирало даром. Мужик радостно икнул и схватил оставшиеся четыре бутылки, не думая платить.
– Подожди. Вот. Деньги. Возьми. К лекарю.
Ратмир полез за монетами, но не нашёл кошелька. Баночка тоже исчезла. Ратмир проверил ремень. Пусто. Спасшие его бабы срезали пряжку. Связь с Пурелием тоже пропала.
– Чё, сынок, обчистили? – засмеялся мужик. – Жаль. Жаль. Жаль, что не я. Ну бывай, однородец. Может, доживёшь до утра. А там наш день. Уважаемые! Есть водица!
Компания радостно встретила полные бутылки пойла. Ратмир видел, как мужики ушли. Улочка опустела.
Через полчаса показался возчик. Угрюмый посадник проиграл лошадь на ставках и возвращался домой. Беловолосый мужик сам впрягся в повозку, мечтая забыться в выпивке.
– Лошадь! – крикнул Ратмир первое, что пришло в голову.
Посадник вяло среагировал на крик, но заинтересовался лавкой. Приманила бутылка, прибитая к двери, означающая продажу выпивки. Голяшка заметил интерес и доверился полностью, времени на другие варианты не осталось.
– Я ранен. В лавке девочка при смерти. На заднем дворе. Богатая невеста. Спит. Нам нужно в центр. В лекарню. Плантажа. Ты не смотри. На одежду. Деньги есть. Не с собой, – Ратмир остановился, чтобы отдышаться. Посадник слушал. – Зайди внутрь. Оцени одежду невесты. Ты поймёшь. Богата. Купит лошадь. Тебе. Позже. Там.
Возчик скрылся в лавке. Ратмир понял, что сработало, когда увидел посадника, несущего на руках Люцию. Мужчина донёс её до повозки, вернулся за девочкой, а потом потащил Ратмира.
– По земле, да. Вот так. Я тяжёлый. Потом. Сам. Заберусь, – Голяшка отталкивался ногой от земли, помогая посаднику волочить себя до повозки.
Когда троица уместилась, молчаливый возчик впрягся и перед тем, как поехать, достал пойло, найденное во дворе. Это была уже вторая бутылка. Первую он выпил ещё в доме. Посадник стремительно напивался. До лавки Плантажа при такой «лошади» было больше часа пути. Волдыри на кожи Тайи стали лопаться.
– Через девчонку.
– Здесь?
– Да.
– Знал, что не будем проверять и зарядил отравленной бомбой?
– Да.
– Хитро. И как?
– Всё под контролем.
– Кто?
Ответа казнахрон не увидел. Одна из танцовщиц Балуна плюхнулась на колени кожевника, загородив Мортусу говорящих. На званном вечере Идилий Кат усиленно пользовался тайным оружием. Родовая сила продолжала действовать, несмотря на окончания белого дня. Казнахрон слонялся по залу, выбирая лучшие места для обзора. Он считывал разговоры по губам, но ничего существенного не попадалось. Пока костоправ не подошёл к Бадьяру. Казнахрон предвкушал разгадку, но дура-танцовщица всё испортила. Когда Мортус опять увидел барона, тот привычно одурел. Хохотал, как полоумный и лупил Эльзу по заду. Давлея рядом не было.
– Мортус! Что вы носитесь по залу, как ужаленный? – к казнахрону подлетел Пурелий. – Шатунете? Тьфу. Шатунствуете? Да, блин! Шатаетесь. Во! Шатаетесь, как шатун? Ха-ха-ха. Шатун! Поняли, да? Смешно же?
Мортус холодно посмотрел на смеющегося книгочея.
– Ай, да ну вас! Пойду Гидона подразню, – малыш крутанулся и убежал.
Мортус заметил, как книгочей столкнулся с танцовщицей Балуна, тут же потеряв интерес к Гидону. Пурелий нёс околесицу, хохотал и пританцовывал. Сапожки малыша кружились вокруг полуголой девушки. Зал гудел от выпивки. Знать праздновала.
Ратмир лежал на боку, смотря на возчика. Сил держать голову не было. Голяшка лежал, сражённый слабостью и отрывничал.
– Выбей. Хозяина нет. Никто. Ничего не будет. Заплачу.
Посадник перехватил Люцию поудобней и выбил дверь ногой. Голяшка видел, что возчик был пьян, но ничего не мог сделать. Ратмир провалился в сон и не заметил, что до лавки Плантажа они добирались больше часа. За это время возчик напился. Когда посадник взял девушку на руки, Голяшка не сомневался, что он её уронит. Но мужик устоял. И у повозки, и в дверях, и внутри. Посадник уложил невесту на прилавок и скрылся в кабинете.
«За вином. Больше не выйдет. Напьётся до обморока, – понял Ратмир. – Дальше самому». Голяшка поднялся и переждал головокружение. Потом осмотрел повязку, принюхался. Рана пахла гребными пнём. Споры кустарника попали в кровь, значит жить осталось четыре часа. Значит, до утра не дотянет. «Одной проблемой меньше. Можно не думать о выживании», – решил молодой человек и осторожно посмотрел на девочку.
Он избегал смотреть на Тайю, чтобы не увидеть худшего. Сначала зелёная кожа, потом волдыри. Вскрытие волдырей означает приближение конца. Когда кожа станет желтой, девочку спасти будет невозможно. Ратмир увидел свежие рубцы от вскрытых волдырей на зелёной коже. Слава королю! Шансы оставались.
Он помнил, что Плантаж большую часть крема оставил в тайнике. Хватит, чтобы обмазать всё тело девочки. Для него не останется, но это не важно. Ратмир знал, что однажды погибнет в поединке. Видимо, время пришло. Осталось выиграть бой у смерти и не отдать Тайю.
Ратмира хватило, чтобы положить девочку на прилавок рядом с Люцией. Потом силы покинули молодого человека и он свалился на пол. В тайной нише на потолке находился спасительный крем. Ратмир смотрел на тайник и отчаивался.
Нужен стул. Встать. Принести стул. Подняться. Достать крем. Раздеть Тайю. Обмазать. И спасена. Стул. Где? Где?! Нет. Как?
– Возчик!
Никто не ответил. Голяшка собирался крикнуть ещё раз, как услышал храп. Посадник напился. Ратмир зажмурился и перекатами добрался до входа в кабинет. Возчик спал на столе, рядом стояли стулья. «Всё, Ратмир. Больше нельзя экономить. Последний рывок».
Голяшка заорал и поднялся. Схватил стул, донёс до ниши. Вскарабкался, открыл тайник и достал крем. Ратмир не успел обрадоваться. Он не заметил, как открылась рана, когда он нёс Тайю в лавку. Последний рывок и потеря крови сказались на умирающем организме. Голяшка рухнул со стула, ударился затылком об пол и отключился.
Ужин победителей подходил к концу. Несмотря на успешную тропу, вечер превратился в обычную попойку. Тайя не явилась. Люди Гидона, отправленные по просьбе Мортуса в дом к самогонщице, никого не обнаружили. Новость, поданная казнахроном с озабоченностью, почему-то не впечатлила барона. Как не пытался Мортус, он не узнал и не подсмотрел ничего нового. Бадьяр нахохотался, наелся и к концу вечера впал в меланхолию. Эльзу унесли. Наложница напилась и барон распорядился «уложить его радость на сон». Зельевариус Шорох, победивший во всех ставках, не отлипал от Чанки Кислой. Красильщица подыгрывала ему и строила планы о расширении влияния. Давлей после разговора с бароном исчез. Шанежка хмуро пялилась в пол. Гидон хмуро пялился вокруг.
Если бы Мортус следил не за бароном, а за Пурелием, то заметил бы перемены. Книгочей весь вечер хохотал, как не в себя, привычно носился от стола к столу, от гостя к гостье, восхищался танцовщицами, сам шутил, сам смеялся. Но в промежутках, когда его никто не видел, Пурелий на миг становился очень серьёзным. Молодого человека съедала тревога. Что-то пошло не так.
– Ну всё! Надоели, – огрызнулся барон и махнул рукой.
Гости по привычке подхватили:
– Слава барону! Слава королю!
– Тише вы! Всё. Ужин закончен. Рад был всех видеть. Вы лучшие мужи и жёны Зелёной долины. Люблю вас, – зевнул Бадьяр. – Пошли вон из моего дома.
Знать засобиралась. Многие с удовольствием. Последний час барон не веселился, что мешало гостям разойтись по полной. Теперь можно уйти и продолжить. Балун обрадовался сильней всех, зная, что большинство переберётся в увеселительный дом. Сметана отдавал распоряжение накрывать столы, как по залу раздался крик.
– Стоять!
Барон как будто что-то вспомнил.
– Воевода, арестуй книгочея Пурелия. Он обещал на восходе предоставить Лукоса Шварца. Чтобы не убежал да не вздумал хитрить, посади в темник до рассвета. А то слишком он весёлый сегодня.
– В стену? – уточнил Гидон, намекая на тюрьму у городских ворот.
– Нет, у меня во дворе. Хочу лично убедиться, что никуда не денется.
Догадка Пурелия подтвердилась. Он получил ответ на главный вопрос, поставленный во время прибытия в город. Книгочей теперь знал всё. Точнее, почти всё. Тревога вечера не ушла. Почему Лукос Шварц не выходит на связь?
– Хотите что-то сказать, уважаемый Пурелий? – промурлыкал толстяк.
– Со смирением принимаю наказание, – поклонился Пурелий, – и обещаю, что Лукос Шварц предстанет перед вами с первыми лучами солнца.
– Да, да. Или Гидон зарежет тебя, по моему… Ох, чёт, я раззевался… по моему приказу, – барон оглядел публику и рявкнул. – Всё вон!
Когда гости ушли, а барон уединился в спальню, Гидон аккуратно снял пряжку с книгочея.
– Буду рад, если вы, уважаемый Пурелий, выпутаетесь из этой передряги.
Гидон, замкнувшись на самосохранении, продолжил придерживаться выбранного курса. В условиях неясного будущего, лучше ни с кем не ссориться. Воевода «выкал» и был максимально аккуратен. Он даже подбодрил малыша.
– Не волнуйтесь. Клянусь, если проиграете, то умрёте быстро и безболезненно. Я в этом деле опытный.
Как сумел, так и подбодрил.
Ратмир очнулся на полу в лавке Плантажа. За стеной храп, в руках заживляющий крем. Живот не болел. Споры грибного пня проникли в нервную систему и заблокировали болевые рецепторы. Сильный грибной запах подсказал Голяшке, что жить осталось пару часов. Это были хорошие новости, так как теперь Рамтир не чувствовал боли и мог всё делать быстро. Он вскочил, подошёл к Тайе и замер. Кожа девочки пожелтела. Он опоздал.
– Нет! Нет, нет, нет. Сейчас, малыш. Сейчас.
Ратмир разорвал девочке одежду, вертел Тайю в руках и лихорадочно втирал заживляющий крем. Обмазав всю с головы до ног, он схватил девочку за руку и зашептал.
– Я не верю, что ты всемогущ. Но я знаю, что ты как-то слышишь обо всём, что говорят жители Сычигорья. Не всегда, не везде, но ты слышишь. Я прошу тебя, помоги ребёнку. Клянусь, я буду укреплять твою королевскую власть каждый день, каждый час, если соизволишь оставить меня в живых. Если прикажешь, я уничтожу движенцев, сторонщиков, всех разбойников Сычигорья, но умоляю – спаси девочку! Если тебе нужна жертва, возьми меня. Не забирай в Серое море изобилия. Оставь на вечное гниение у Чёрных подножий, но только спаси девочку! Прошу, спаси!
Чем дольше Ратмир говорил, тем меньше верил в то, что говорит. Он понимал, что ничто уже не спасёт ребёнка. Голяшка положил голову на живот девочки, как она неожиданно дёрнулась.
– Тайя!
– Ратмиша, – девочка открыла глаза.
Тело Тайи резко похолодело, как будто Ратмир опустил руку в горный ручей. Радость моментально ушла. Голяшка понял, что заживляющий крем вытянул последние силы и очнул Тайю для последних слов.
– Ты живой. Я рада. Как холодно. Найди Нуги. Костюмчик ему. Костюмчик. Потом. Мы вместе. Люция. Ратмир. Тайя. Нуги. Ты живой. Я рада. Ратмир… Нуги… Люблю…
Девочка прошептала последние слова и умерла.
Всё.
Умерла.
Усилия напрасны. Поиски и наказание виновных бесполезны. Сычигорье, бароны, властные четвёрки, игрища. Грязь, крики, предательство, насилие. Зачем? Для кого? Мысли Ратмира быстро вспыхнули и так же быстро погасли.
Люция. Ратмир знал, что она не проснётся до середины дня. Он пожалел девушку, представив худшее пробуждение в её жизни, но не мог лишить невесту участи обнаружить при пробуждении два трупа. Он бы унёс Тайю и умер в другом месте, однако споры грибного пня отключили ноги. Заживляющий крем кончился. Через два часа он тоже умрёт.
«Надо попрощаться». Молодой человек обнял умершую девочку и сполз на пол. «Я провожу тебя в лучшее место. В Серое море изобилия», – шептал каменщик Ратмир Голяшка, он же причиновед Лукос Шварц самогонщице Тайе Дикарке. Храброй девочке умершей на руках у доброго великана с мыслями о любимом братике.
Пурелий сидел в небольшой яме посреди внутреннего двора дома Бадьяра. Книгочей смотрел наверх и любовался решёткой. Прутья были стилизованы под хвою, магический элемент города Зелёной долины. Каждая хвоинка выточена с особым изяществом и неповторима. Мнолетние усилия кузнеца только для того, чтобы накрыть зиндан во дворе барона.
«Какое точное описание жизни, – думал Пурелий. – Столько труда, учёбы, поражений и побед, чтобы по внезапной прихоти, по мимолётному гневу одного человека, оказаться решёткой для приговорённого. А мог бы украшать городские ворота. Или блистать на гербах. Сиять и радовать людей своим талантом, находчивостью, острым умом…»
