Текст книги "Все, что шевелится"
Автор книги: Сергей Федотов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
ГЛАВА 16
Чародейские навыки, Ютландия
Во смехота – «Танец маленьких лебедей» исполняли бородачи. Или другой случай – Пушкин переоделся Гоголем и…
Гарун аль-Рашид
В палату Гессера вошли трое пожилых – явно за тридцать – мужчин в пёстрых мундирах. Два обычных бородача (хотя розово-белую кожу и круглые глаза он всё ещё с трудом признавал за обычные), повыше и пониже, а третий – с острыми волчьими ушами и зелёными глазами без зрачков. Ютант, догадался хан.
– Ну что, Лес? – спросил тот, что повыше. У него был забавно вздёрнутый нос. – Говорят, ты кое-что забыл.
– Точнее не скажешь, – согласился Джору. – Всё забыл – и кто я, и где нахожусь.
– И меня не помнишь?
– И тебя тоже. И его, и его.
– А как зовут князя Лесной державы? – хрипло спросил более низкий посетитель.
– Не знаю.
– А как называется столица?
– Забыл.
– А как зовут твоего лучшего друга Марта Тынова?
– Не помню.
Тут посетители захохотали, рассмеялся и Гессер, разобравшись, какую глупость сморозил. Ютант достал из маленького сундучка разноцветные верёвочки с шишечками на концах. Высокий, следуя указаниям юта, прилепил шишки к голове хана: две на виски, одну на лоб, а последнюю закрепил на затылке.
– Продолжайте вопросы, – сказал волчеухий, глядя внутрь сундучка, где по крышке побежали молнии, змеясь и вспыхивая, но не переплетаясь.
– Какого роста леший? – спросил курносый.
– Да любого. Зависит от растений.
– Ну вот, что-то же помнишь. Сколько колдунов погибло в Чистом поле?
– Не знаю.
– Как выглядит руна «зиг» для создания магического щита?
Гессер припомнил свой жест, начерченный в первые мгновения появления на зелёном холме, и повторил его воздетой вверх левой рукой. Остался светящийся след. Курносый хмыкнул и стёр его покачиванием ладони.
– Если это и одержание, – сказал хриплый, – то ютры тут ни при чём.
– Согласен, – заявил ют, срывая шишки с головы Джору и убирая их с верёвочками в сундучок. – Все показатели соответствуют нормам вашего мира.
– И всё же это одержимость, – твёрдо сказал высокий. – Скажи, парень, как тебя зовут на самом деле? Ведь ты же не Лес?
– На самом деле я Гессер, – с облегчением, что кто-то наконец разобрался с его странным перемещением из зимы в осень и изменением облика, признался он.
– И откуда ты взялся, Гессер?
– Из Мундарги.
– И где эта Мундарга находится?
– У истоков реки, впадающей в ту, что вытекает из огромного озера, такого, что берегов не видно.
– Богатое озеро, – определил хриплый.
– Да, его ещё и так называют.
– И где вы там живёте: в посёлке, городе?
– Я жил в столице ханства, в Юртауне.
– Никогда не слышал ни о ханстве, ни о Юртауне, – заметил курносый. – Хотя места мне знакомые, это юго-восточные границы Лесного княжества.
– И давно существует ваше ханство? – спросил низкий.
– Да уж четверть века. Во время Битвы в Пути, когда наши армии теснили врага на север, правый заслонный полк под командованием моего отца, полковника Чоны, заблудился в горах. Лешие заблукали, если вы знаете, как они это умеют делать. Несколько лет заслонный полк блуждал в горах, пытаясь отыскать свои армии, так и не нашёл и был вынужден осесть в Тункинской котловине. Разбили походные юрты и стали думать, как жить дальше. В полку одни мужики, истосковавшиеся без женщин. Тогда мой дядя Сотон предложил отправить отряд на поиски какого-нибудь отставшего обоза. Во времена Битвы в Пути их теряли без счёта. Вместе с женщинами, детьми, стариками и ранеными. Дядин отряд отыскал один такой обоз, который осел на озере Хубсугул, где из него вытекает река Эгийн-Гол. Бойцы сманили с собой половину женщин, там проживающих, и привели в Мундаргу, где и была заложена будущая столица ханства – Юртаун.
– И давно это случилось? – спросил хриплый.
– Я же говорил, примерно двадцать пять лет назад.
– Не может быть, – не поверил курносый.
– Почему это не может быть? – удивился Джору. – Я эту история сто раз слыхал от отца и других ветеранов.
– Но ты же рассказываешь о событиях седой древности! С тех пор прошло более тридцати веков. Если твоя история правдива, то ты, получается, древний человек!
– Да уж не Древней вас! – обиделся Гессер. – Мне ещё семнадцати вёсен не исполнилось.
Высокий и низкий заспорили между собой, замелькали неизвестные Джору имена, географические названия, даты. В спор вмешался ют, и юноша вообще перестал что-либо понимать. Наконец спорщики пришли к какому-то мнению (или не пришли, мангус их разберёт!), и высокий опять повернулся к Гессеру:
– А как ты сумел перенестись сюда, в тело Леса Новы?
– Не знаю, – честно признался хан. – Мы с рудознатцами отправились в горы, в посёлок Жемус, где обнаружился новый металл для мечей и кольчуги. По пути я услышал звон и увидел кольцевую радугу. Она скользила над снегом и была чуть выше моего роста. Слез я с коня, подошёл и хотел пощупать это чудо, у меня в глазах сперва вспыхнул ослепительный свет, а потом померк. Очнулся я на холме в теле Леса. Вот и всё, что могу рассказать.
– А такой разноцветной паутины ты там не заметил?
– Какая же паутина зимой? Вокруг лежал снег, так что пауки давно впали в спячку.
– Вот это да! – сказал курносый. – Значит, ты, Гессер, отыскал проход не только между мирами, но и между разными временами.
– Да врёт он всё! – закричал хриплый.
– Не знаю, не знаю, – сказал высокий. – По крайней мере, сам он верит в то, что нам рассказал. И перед нами, несомненно, лесич, пусть и древний. Знаешь, парень, я тебя должен огорчить. Не знаю, с Помощью какого заклинания и что за проход ты отыскал, но вернуться назад ты вряд ли сможешь. Мы тебя можем отправить в наш мир, но своих ты в нём не отыщешь, потому что для нас они умерли три тысячи лет назад. Вот такие дела.
Гессер едва не разрыдался. Неужели его золотая красавица Другмо давно мертва? Неужели умерла мать и пропал золотой конь Огонёк? Неужели исчезло всё, что он знал и любил? Неужели он не сможет вернуться назад и никогда-никогда их не увидит?
– Что же мне делать? – сдерживая слёзы, спросил он.
– Оставайся с нами. Ты недавно продемонстрировал нам свои способности к чародейству, нарисовав руну «зиг». Во время схватки сумел сотворить заклинание «зет оборотный». Умеешь ли пользоваться вещун-связью?
– А что это такое?
– Ну, скажем попроще, доводилось ли тебе слышать мысли других людей? Чтобы они находились вдали от тебя, а ты всё равно с ними разговаривал так, будто они стоят рядом?
– Приходилось разговаривать с мамой. Но у меня был волшебный колокольчик. Скажешь «алло» и разговариваешь.
– Смотри-ка, сам сумел отыскать заклинание для вещун-связи! – обрадовался курносый. – Значит, Гессер, ты прирождённый вещун, хотя и не развитый: пользуешься амулетами. А умеешь заставить предмет лететь по твоей воле?
– Был у меня очир.
– Что за очир?
– Такой небесный камень: плоский, круглый – сто углов, тысяча зубцов. С ним я охотился на дичь.
– А можешь ли заставить человека действовать по твоей воле?
– Была у меня такая волшебная плётка: кого ударю, тот начинает меня слушаться;
– Ушам своим не верю, Стёпа Панов! – выкрикнул курносый. – Перед нами прирождённый чародей, хотя и необученный. Обучить, пообтесать, славный боец получится!
– Но ведь он, Боря Родин, ничегошеньки о нашей жизни не знает. О Лесном княжестве и слыхом не слыхал, о Ютландии тоже.
– Расскажем, научим.
– Но ведь он же одержимый!
– Ну и что? Это же не враг ютролль, который стремится нас уничтожить. Парнишка нечаянно наткнулся на проход сквозь миры и время и угодил к нам. Возвращаться ему некуда. Пусть останется.
– Как ты, Гессер, относишься к тому, чтобы, стать бойцом отряда магической обороны?
– Вместе с Мартом?
– Ну да, он же твой лучший друг. Точнее, друг Леса, в тело которого ты перенёсся.
– Я согласен, – сказал Джору.
А что ему ещё оставалось? Он попал в чужой мир без малейшей возможности вернуться назад. И хорошо, что здесь нашлись люди, которые согласны стать друзьями и помогут выжить в незнакомых краях.
– Значит, решено, – сказал Боря Родин. – Вон там в шкафу висит твоя форма, одевайся. Я пришлю к тебе Марта, он и станет заниматься с тобой. Обучит чародейству и расскажет всё, что тебе необходимо знать. Мы пошли по своим делам, а ты пока сходи в столовую, поешь.
– А куда идти-то?
– Выйдешь за дверь и направо по коридору до конца. Там большой зал, столы, стойка с раздачей пищи. Скажешь, что ты легкораненый, а направил тебя полковник Боря Родин. Они покормят.
И не теряйся ты так, всё наладится. Мы с тобой ещё повоюем. И последнее, что я хотел сказать: давай не станем никому говорить, что ты не настоящий Лес Нов. Будем придерживаться версии, что у тебя после контузии отбило память. Иначе, я боюсь, что, узнав правду, многие станут относиться к тебе враждебно. Леса все любили, а одержимого могут возненавидеть. Нам ни к чему такие конфликты внутри отряда. Поэтому крепись, упорно занимайся, чтобы заменить нашего потерянного товарища. Будешь стараться?
– Обещаю, – твёрдо сказал юноша.
– И слава Батюшке. Не подведи меня, сынок. – И мужчины покинули слегка одуревшего от полученных сведений и стремительного оборота событий юношу.
В шкафу (сундуке, поставленном на попа) на деревянной палке висел пятнистый мундир, внизу стояли кожаные сапоги. Мундир состоял из штанов и куртки, на плече которой сверкала звезда. Под мундир надевалась чёрная рубашка. Гессер оделся и обулся, подпоясался широким кожаным ремнём с мечом в ножнах, посмотрел на себя в зеркало на внутренней дверце шкафа (раньше он и представить себе не мог, что бывают такие огромные и ясные зеркала) и остался доволен отражением. Из зеркала глядел бравый боец.
Джору подмигнул ему и отправился искать столовую: он здорово проголодался. Долго искать её не пришлось хотя бы потому, что из-за дверей неслись восхитительные запахи пищи. Помещение для еды было таким огромным, что за длинные столы уселись бы одновременно подсотни две или три. Бухая сапогами, Гессер пересёк безлюдный зал и отыскал стойку – широкий деревянный прилавок, по другую сторону которого сидел мордатый румяный парень в белых одеждах и колпаке. Увидев посетителя, он широко улыбнулся:
– Привет, Лес. А я слышал, что ты контужен после геройских подвигов в Зелёных Холмах.
– Но жив-здоров, – не стал вдаваться в подробности хан. – И очень голоден. Полковник Боря Родин приказал, чтобы ты покормил меня.
– Как же не накормить героя? От пуза накормим тем, что Батюшка послал.
Он взял тарелку из белой глины и огромной ложкой налил в неё красной наваристой похлёбки. Другую наполнил овощами, а сверху шлёпнул большой кусок жареного мяса. Джору отнёс тарелки к ближайшему столу и с недоумением уставился на них: а чем хлебать?
– Где взять ложку?
– Ты что, умом тронулся со своими подвигами? – удивился повар. – Ложки в тазу вон в том конце.
– У меня эта… Контузия! – непонятно для себя объяснил Гессер, но парень его прекрасно понял.
– Забыл кое-что?
– Да многое забыл.
– А что говорит лекарь Стёпа Панов? Пройдёт контузия?
– Куда она денется!
– Вот и славно. Иди сюда, я ещё стакан киселю налью. – Он протянул прозрачный сосуд с тёмно-розовой жидкостью и тарелку с хлебом. – Ешь, поправляйся.
Похлёбка оказалась удивительно вкусной, мясо отлично прожаренным. Юноша моментально покончил с едой и потянулся к прозрачному сосуду. Стакан, как назвал его повар, был хорош, но содержимое вызывало неприятные чувства. Тёмная, тягучая, дрожащая жидкость напоминала кровавые сопли. С большим сомнением Джору поднёс её к губам и, побарывая отвращение, пригубил. Следующий глоток был побольше, а с третьим стакан опустел. Кисель имел восхитительный кисло-сладкий вкус, даже показалось, будто хан в жизни ничего вкуснее не пробовал.
– Ну спасибо, хорошо накормил, – поблагодарил он повара и собрался покинуть столовую.
– Ты что, забыл? – спросил тот.
– Что именно?
– А вот что: «В нашей столовой закон такой: поел – посуду убери за собой!»
– Что это? – удивился юноша.
– Слоган. Воодушевители придумали, чтобы бойцы не забывали отнести грязные тарелки в мойку.
– А что за мойка?
– Нет, ты точно контуженый! Всё начисто позабыл! Да направо же, где лежат чистые ложки.
Гессер возвращался назад по ужасно длинному коридору с дверями по обе стороны (голодным дверей даже не заметил) и не знал, из какой именно вышел. Были там какие-то знаки, но неграмотный юноша не понимал их значения и глядел как на глупые закорючки. Так и прошёл коридор насквозь и вышел на улицу – в ясный день начала осени.
Во дворе стояли ряды чучел для тренировок с мечами. Прямо сейчас их рубили и кололи, отрабатывая удары, бойцы в пёстром. Другие сражались друг с другом, некоторые с двумя или тремя одновременно. Часть бойцов вела стрельбу по мишеням из невиданных луков с прикладами. В стороне на выбитом копытами поле всадники выделывали такие трюки, что Джору рот раззявил. Они умудрялись ездить сверху, сбоку и даже под лошадьми, висеть, ухватившись за гриву, перед грудью скакуна, умудряясь не угодить под копыта…
– Лес, вот ты где! – услышал он знакомый голос, и на плечо легла ладонь Марта. – А полковник Родин сказал, что ты в столовой.
– Я уже поел.
– Вижу, вон как раздулся.
– Правда? – испугался Гессер.
– Да шучу я. Ты что, и шутки перестал понимать? Ладно, шутки в сторону. Мне поручили заняться с тобой основами магии, которые ты забыл. Помнишь, что такое истинное зрение? Нет? Вот им и займёмся в первую очередь, это основа основ. Чем истинное зрение отличается от обычного?
– Не знаю.
– Сейчас наглядно продемонстрирую. – Март нагнулся и подобрал камешек. На правой ладони протянул его хану: – Что ты видишь?
– Булыжник.
– Правильно. А если я сделаю вот так… – Левой рукой он сотворил несколько быстрых движений над камнем, словно посолил, и тот вдруг превратился в сверкающую драгоценность. – Что теперь видишь?
– Кажется, это называется бриллиант.
– Так кажется или бриллиант?
– Ну бриллиант, – согласился Джору.
– А вот и нет. Как был булыжник, так им и остался. Но я навёл кудеса, и теперь камень именно кажется бриллиантом. Но с помощью обычного зрения обман не определить. Нужно смотреть с помощью истинного зрения, тогда никакие заклятия тебя не обманут. Короче, Лес, вот тебе первое задание: бери булыжник и старайся увидеть, что это простой, а не драгоценный камень.
Гессер взял сверкающий кристалл и, выпучив глаза, уставился на него. Бриллиант оставался бриллиантом, сколько он ни тужился, хотя даже покраснел от напрасных усилий. Очень скоро ему надоела это бесплодное занятие, и он стал с завистью поглядывать на сражающихся бойцов.
– Март, – сказал хан, – мне кажется, что я сейчас лопну от натуги. Давай чуточку разомнёмся, потренируемся на мечах.
– Давай, – охотно согласился Тынов, который явно скучал, глядя на пыжившегося приятеля.
Конечно, прыгать с мечом куда веселее, чем обучать нерадивого ученика, подумал Джору. Он извлёк меч из ножен и встал в стойку, как учил отец.
– Погоди, – остановил Март. – Ты же не собираешься тренироваться с боевым мечом?
– А как нужно? – не понял Гессер.
– Нужно сперва наложить заклятие, чтобы лезвие не рубило, а острие не кололо. У нас же тренировка, а не смертельная схватка.
– Ну так наложи заклятие.
– Сейчас, – сказал Тынов и поколдовал над оружием – своим и приятеля. – Теперь можно.
Они воздели мечи, салютуя, а затем скрестили клинки. Гессер полагал, что Март легко одолеет, ведь детские схватки с отцом и сравнивать нельзя с серьёзными, порой изнурительными тренировками бойцов, когда один и тот же приём доводят до автоматизма бесконечными повторениями, ежедневными занятиями. И проверяются эти навыки не на ровном, хорошо освещённом дворе, а в настоящих боях – в темноте или тумане, в пещерах или узких башнях, когда попросту негде как следует размахнуться.
Оказалось, что он себя недооценивал. Меч словно сам собой оказывался в нужном месте, парируя уколы, и замахи противника. Рука Джору летела в ту или другую сторону, опережая сознание, тело самостоятельно отклонялось или отпрыгивало, избегая касания клинка. Когда оба выдохлись, счёт пропущенных ударов был пять к шести в пользу Тынова.
– Пошли в душ, – сказал Март, обнимая друга за шею. И, явно гордясь собой, добавил: – Сегодня Я тебя переиграл!
Что такое душ, Гессер решил не спрашивать. Рассудил, что скоро и сам узнает. Они разделись догола в одном помещении, потом перешли в другое, где из металлических трубок лился искусственный дождик. Тынов научил, как включать горячую и холодную воду, как пользоваться мочалкой и мылом. Но предупредил, чтобы хан следил за мыльной пеной: попадая в глаза, она их «сильно ест». Джору напугался пожирающего глаза мыла и крепко зажмурился. Так и мылся, до самого конца не раскрыв век. И пусть в темноте мыться было неудобно, но невиданный душ до того понравился юноше, что позднее он готов был мыться по пять раз на день. Правда, Март на уговоры не поддавался, уверял, что вполне достаточно и одного. Гессеру нравилось скрести себя мочалкой, растираться жёстким полотенцем, а отношение к мылу навсегда осталось прохладным: голову он намыливал только в самом конце и крайне скупо.
После душа они пошли в казарму, у входа Тынов познакомил хана с подсотником Стасом Ростиным, сказал, что это непосредственный командир, следует исполнять его приказы. Казарма была строением с длинным коридором (тем самым, где он лежал в палате), одна из дверей вела в помещение подсотни, – по словам Марта, «мы к ней приписаны».
– Столько дверей, – неуверенно сказал Джору, – заблудиться можно.
– Но тут же подписано: «Третья подсотня. Командир Стас Ростин».
– Я не понимаю, – признался юноша.
– Что, ты и грамоту забыл? Крепко же тебя контузило. Но ничего, мы с тобой позанимаемся, мигом вспомнишь.
В помещении стояли деревянные двухъярусные кровати, у Гессера было место внизу, а вверху располагался Март. Он показал другу шкаф для мундиров, тумбочку, куда можно складывать личные вещи, запрыгнул на своё ложе и велел заняться булыжником:
– Старайся поскорее обрести истинное зрение.
Джору старался. До рези в глазах всматривался в бриллиант, но только в конце третьего дня показалось, что под сияющими гранями начали проступать бурые контуры булыжника. А на пятый день он уже легко отличал простой камень от драгоценного и видел, что узоры на ножнах или тумбочке куда примитивней, чем кажется на первый взгляд. Кроме того, они с Мартом тренировались на мечах (с переменным успехом), скакали на лошадях, изучали грамоту. Буквы Гессер запоминал с лёгкостью и на пятый день, пусть и с запинкой, читал: «Баба мыла попу. Мила ела мыло. Кисель вкусен, боец искусен. Меч остёр, а сапоги всмятку». Зато письмо давалось куда трудней. Перо не слушалось пальцев, рвало бумагу и пачкало кляксами, буквы выходили кривыми и загибались не туда.
За эти дни юноша перезнакомился со всеми бойцами подсотни, научился разбираться в воинских званиях: тройник, дюжинник, подсотник, бригадир, полковник. Он обучился вещун-связи и мог мысленно разговаривать с соратниками из ОМО. Правда, не усвоил, как запирать свои вещун-сигналы и укрываться от вещунов. Тынов не удивлялся быстрым успехам, потому что полагал – это пробуждается память пострадавшего товарища, но утверждал, что дальше станет потруднее.
– Тебе предстоит научиться пользоваться истинным зрением, – говорил он, – чтобы мгновенно обнаруживать следы заклятий, отыскивать источники магической силы и способы подключения к ним. Только подключаясь к источникам, ты сможешь быстро и полноценно накладывать кудеса.
– Превращать гальку в изумруды?
– Да, в том числе и это. А ещё накладывать личины – оборачиваться зверем, деревом, водным потоком или человеком с другим обликом. И передвигать мелкие предметы…
– А почему крупные нельзя?
– Передвинуть, скажем, дом никакой магической силы не хватит.
Для поисков заклятия Март придумал нехитрое упражнение: Гессер выходил в коридор, а вернувшись, должен был указать, где именно наложены кудеса. Сложнее оказалось разглядеть силовые линии, их поддерживающие, чтобы определить направление к источнику силы. Силовые линии были тоньше паутинок и почему-то лучше отыскивались в темноте.
– Потому что солнечный свет – это поток хаотически направленной силы, – объяснил наставник, – в нашем мире солнце – главный источник магической энергии. А при луне заклятия действуют надёжней: кудеса не забиваются световым фоном. В Ютландии, мире более богатом элементами, которые у нас считаются крайне редкими, залежи таких элементов – очень мощные магические источники. Они и делают Ютландию благодатным краем для чародеев, а наш мир, где летать без травы тирлич почти невозможно и нельзя создать магический щит, непроницаемый для клинка, по сравнению с ним кажется вообще лишённым магии. Кстати, ютролли, – объяснил Тынов самую главную загадку, которая мучила хана, – потому и рвутся в Ютландию, что магические силовые линии здесь очень мощные и образуют частую решётку вокруг планеты. А ютры – сильные чародеи. В отличие от ютантов, которые к магии глухи как пни.
– Ну и уступили бы! – сдуру ляпнул Джору.
– Кто? – опешил Март.
– Да ютанты же. Чего они, и сам не гам, и другому не дам?
– Лес! – закричал Тынов. – Очухайся! Чего уступить? Свой мир? Живите в нём, не тужите! А сами куда денутся? Давай я к тебе в дом приду и скажу, что мне в нём нравится жить, а хозяин пусть убирается куда угодно…
– Ладно, Март, успокойся, я был не прав, – признал Джору.
Когда он научился находить силовые линии и определять направление к источнику, приступили к новым занятиям: Март учил Гессера передвигать мелкие предметы – камешки, пуговицы. Оказалось, что ими можно сразить врага не хуже, чем стрелой. Джору научился накладывать личины. Превращал, скажем, Тынова в любимую золотую красавицу Другмо и сам потом с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на товарища с хреном наперевес. Только истинное зрение и спасало от конфузов.
Наступил третий этап обучения. Нужно было запомнить форму и сопутствующие правила использования магических рун; узнать признаки, по которым можно отличить юта от ютра, не обращая внимания на внешний облик; иметь способность слушать чужие мысли так, чтобы человек не почувствовал вторжения в мозг, и научиться левитации – витать в небе, как птица, не махая руками, но легко и свободно. Руны хан запоминал легко, как буквы, а незаметное чтение мыслей не получалось: товарищи по казарме швыряли в него сапогами, обнаружив грубое вторжение. Юта от ютра отличать было негде: зеленокожие жили где-то далеко и под землёй (даже пленных держали в подземельях), а на территории лагеря ОМО ни одного не имелось.
С левитацией получилось смешно. Джору не верил в возможность витать в воздухе, но Март пообещал, что намажет его соком тирлича, и юноша пролетел несколько саженей – с крыши на чердак, как смеялись бойцы третей подсотни. На самом-то деле он взлетел с земли, ударился о крышу казармы и с испугу сорвался вниз. То-то хохоту было!
В другой раз смазанный тирличём юноша сумел продержаться в воздухе значительно дольше, долетел до южных лагерных ворот, но оказаться снаружи безопасной территории испугался, а потому и упал, повиснув на створках. В третий раз хотел плавно приземлиться на ноги, но не рассчитал и шлёпнулся на задницу. В четвёртый попытался кувыркнуться в воздухе и навернулся в стог сена. На пятый запутался в простынях, вывешенных для просушки, и, говорят, выписывал фигуры высшего пилотажа, запакованный в пододеяльник, с верёвкой за спиной и белыми полотнищами простыней и вымпелами форменных подштанников, полощущимися на ветру.
На шестой раз Тынов отказался намазывать его тирличём под предлогом экономии редкого сока.
– Ты и так весь позеленел от травы, – заявил он на всю казарму.
Начался всеобщий смех, потому что Март, оказывается, с самого начало натирал хана никаким не тирличём, а зелёнкой, густо раскрашивая синяки и царапины.
На четвёртом этапе предстояло научиться подчинять людей своей воле, заставляя вытворять любые сумасбродства; оборачиваться боевой дюжиной и направлять движения бездумных, плотски осязаемых, но неуязвимых для чужого оружия мороков с опасными мечами в руках; надевать двойную личину (маску под маской), когда живое мыслящее существо казалось зверем или, скажем, деревом в цвету не только зрителям, но и самому себе. Двойная маска считалась высшим мастерством маскировки и действовала даже на ютов и ютров, против которых любые другие кудеса были бессильны. Не помогало даже истинное зрение, обнаружить маскировку можно было только по вещун-сигналам: ни одно дерево не мыслит словами или образами. Чародея, закрывшего свои мысли, казалось, обнаружить не смог бы никто. Но на хитрое дупло всегда – увы! – найдётся птица с кривым клювом. У ютов имелись мудрёные механизмы, показывающие то, что находится внутри. С их помощью отличить древесину от человеческих внутренностей было проще простого. Одна беда: механизмы эти по размерам не проходили ни в одну дверь, и на вольный воздух вытаскивать их никто и не пытался.
Поэтому маскировка считалась надёжной безо всяких «но».
Пока Гессер и Тынов занимались магией, получив освобождение от любых других служебных обязанностей, третья подсотня дважды уходила на боевые задания. Причём во второй раз в стычке участвовала бригада – полполка. Схватка была недолгой, но жаркой, в ней погиб Ок Каёмов, которого юноша успел запомнить как хорошего певца. Дюжиной Леса всё это время командовал Нарт Рожонов, временно назначенный в третью подсотню из спецгруппы камуфляжа. Он так ловко замаскировал дюжину, что её не сумели обнаружить не только враги, но и свои, а потому позволили ютрам делать прорыв через пустое, по мнению командования, пространство. Каёмова просто затоптали кривыми ногами, не заметив и после смерти.
Джору стыдился отсиживаться в казармах, когда его товарищи по отряду гибнут в сражениях, но в глубине души побаивался того, что скоро самому придётся командовать дюжиной. Он прекрасно понимал, что отсутствие боевого опыта никакими рассказами заменить невозможно: неумелый командир может загубить соратников не хуже коварного врага.
Пока же приятели на задания не ходили, и хан очень старался не подвести полковника Борю, подолгу отрабатывая один и тот же магический приём. Управлять волей других людей он учился с Тыновым или с другими ребятами из своей дюжины, свободными от прочих занятий. Те добровольно соглашались выполнять постыдную, в общем-то, роль послушной куклы в чужих руках, отключая инстинктивное сопротивление навязанным со стороны действиям.
Создавать повторяшек оказалось просто, гораздо сложнее было подключать их к источникам силы для сохранения телесности. Иначе повторяшки начинали быстро бледнеть, становились прозрачными и таяли в солнечных лучах. Подключение было сложным: силовые линии тянулись от двойников к источнику, сохраняя главным образом материальность стальных клинков; к источнику же подключался и создатель повторяшек, а уже от него, замыкая треугольник сил, шли одиннадцать каналов управления. Требовалась чёткая координация движений, чтобы двойники не сталкивались, не переплетались руками, ногами и клинками. Спокойствие и сосредоточенность, внимательность к деталям и хороший обзор – вот что требовалось кукловоду. Вот когда пригодились тренировки по овладению истинным зрением, без него, оказалось, управлять повторяшками невозможно, тем более что стычки с ютроллями всегда начинаются в сумерках, когда обычное зрение бессильно.
Март рассказал, что существует два способа управления повторяшками. Самый простой – наблюдать за ситуацией и самому махать мечом – был почти бесполезен в сражениях, потому что противники гибли под чужими клинками разве что случайно. Более действенным, но зато и чрезвычайно сложным считался второй, когда дюжинник стоял неподвижно, мысленно представляя движения повторяшек. Опытные чародеи умели управлять двумя или тремя двойниками, самые выдающиеся доводили мастерство до управления полудюжиной, и только полковник Боря, по слухам, мог управляться сразу с семерыми. Гессер поклялся, что однажды переплюнет полковника, поэтому тренировки сразу же начал, не выхватывая меча из ножен и не махая руками.
Хуже всего хану давался двойной камуфляж. Как человеку действия, ему трудно было заставить себя смирно стоять, притворяясь деревом, и не просто притворяться, но поверить в собственный обман, ощущать, как ветер ерошит иглы, качает ветви и гнёт ствол. При этом нужно было наблюдать окрестности (благодаря росту дерева горизонт отодвигался, и видно было гораздо дальше, зато острота зрения терялась при круговом обзоре), да ещё не забывать захлопнуть сознание так, чтобы никто не сумел обнаружить вещун-сигналы.
А птицы! Когда на воображаемый ствол впервые опустился дятел и принялся долбить кожу своим твердокаменным клювом, Джору заорал от боли и мгновенно вернулся в человеческое состояние. А каково пришлось дятлу, который вместо привычной коры ощутил под когтями пустоту и рухнул, едва не разбившись о землю?
Однажды Март показал, как можно разжечь костёр огнём с пальцев. Огонь из неоткуда поразил юношу чуть ли не больше прочих кудес, превращений, полётов и мысленной речи.
– Почему же тогда, – спросил он, – чародеи сражаются на мечах и стреляют из самострелов, а просто не возьмут да не спалят врага огнём?
– Да просто потому, – ответил Тынов, – что этот огонёк в моей ладони чуть побольше искорки. Если я подключусь к мощному источнику магической силы, то смогу швыряться огненными шариками размером с ноготь мизинца. Опасность для врага они станут представлять не больше, чем если я швырну в него головёшкой.
– Нужно использовать поток огня!
– А где я возьму столько энергии? Во, мне самом её хватает только на вот такое огниво.
– Можно подключиться к источнику и создавать не мелкие огненные шарики, а большой шар, и уж им-то…
– Да я пока создам такой шар, сам сто раз сгорю. Впрочем, можно лепить шар в воздухе между ладоней, и пусть руки обуглятся до костей, не это главное. Важно, что я не смогу управлять шаром размером с голову. Он будет слишком тяжёлым, упадёт на землю, и если дело в лесу, то начнётся пожар. Кто в нём сгорит? Хорошо, если враги. И никогда заранее неизвестно, в какую сторону покатится неуправляемый комок огня.
– Тогда нужно поражать противников молниями!
– А где их взять?
– Как это – где? В небе, где они и находятся.
– Лес, взгляни на небо и покажи мне то место, где прячется молния.
– Ну, – замялся юноша, – сейчас-то небо чистое, только белые облачка, а вот налетят тучи…
– И когда они налетят? И вообще, налетят ли? Получается, что ты столкнулся с противником, тот пускает в тебя стрелы, а ты спокойно ждёшь, не принесёт ли ветер грозовую тучу да не подарит ли она тебе молнию?
