Текст книги "Малоизвестный Довлатов. Сборник"
Автор книги: Сергей Довлатов
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)
Нина Аловерт [197]197
Нина Николаевна Аловерт (род. в 1935 г.) – театральный критик, журналист, фотограф, окончила исторический факультет ЛГУ, работала на кафедре истории Средних веков, зав. музеем Театра комедии, театральным фотографом в театрах им. В.Ф. Комиссаржевской и им. Ленсовета. В 1977 г. эмигрировала в США. Печатается в русской зарубежной периодике, а как балетный критик и фотограф – в англоязычных изданиях, в том числе в Британской энциклопедии. Автор многих статей в «Международном словаре балета» (Лондон) и книги «Барышников в России» (1984, на английском и немецком). Персональные выставки фотографий прошли в Нью-Йорке, Торонто, Петербурге и др. городах. Живет в Нью-Йорке
[Закрыть]
Нью-Йорк. Надписи и фотографии
Сергей Довлатов надписывал свои книги друзьям и знакомым с охотой и без малейших затруднений. Почти все посвящения, которые мне приходилось читать, остроумны и смахивают на экспромты, хотя, как я знаю, большая их часть тщательно обдумывалась заранее.
По автографам Довлатова на подаренных мне книгах можно судить не только о галантности автора, но и – до некоторой степени – о стиле отношений в среде нью-йоркской русскоязычной эмиграции в 1980-е годы. Речь идет, разумеется, о художественной интеллигенции, то есть о людях свободных, мало кому в мире подходящих, но и не слишком доступных, профессий. Поскольку обращены эти маленькие, чаще всего шутливые, послания ко мне, без моей персоны в рассказе тоже не обойтись.
Итак, надпись первая – на «Невидимой книге»:
«О! Если б мог в один конверт
Вложить я чувства, ум и страсти
И отослать его на счастье
Милейшей Нине Аловерт!..
Тогда бы дрогнул старый мир
И начался всеобщий кир!
15 ноября 79. New York. С.Д.»
«Кир» и без пожеланий Довлатова охватил все слои богемно-художественной интеллигенции, широкий поток которой хлынул в Нью-Йорк в 1977-79 гг. Несмотря на неустроенные, мягко говоря, житейские проблемы, настроение у всех – близкое к эйфории: мы – в Америке, мы – свободны… Вот немного еще повеселимся, и весь цивилизованный мир – у наших ног. «Кир» идет по каждому поводу, а поводом служит любой предлог, например, отсутствие очередей и разнообразие этикеток в бесчисленных винных лавках, «ликер-шопах». Но дело даже не в обилии и дешевизне выпивки. В частных домах (иногда – в галереях) открываются выставки русских художников, читаются стихи и, что редкость в любые времена, проза. Каждый божий день – куда-нибудь толпой, затем – к кому-нибудь завершать это дело праздником. И каждый знает о себе достоверно: он – единственный, ему уготована исключительная судьба!
На одном из таких сборищ я и познакомилась с Довлатовым, о котором в Ленинграде знала понаслышке.
В апреле 1979 года на квартире у милейшей Татьяны Ретивовой (дочь эмигрантов «первой волны», родилась в Америке) в большом лофте (обширное, со снятыми перегородками, помещение в доме) европеизированного нью-йоркского района Гринич-Виллидж мы собрались на встречу с авторами парижского журнала «Эхо», издававшегося Владимиром Марамзиным. Из Парижа прилетели Олег Целков и Александр Глезер. Рядом с ними сидел милый скромный юноша Эдик Лимонов. Прочитал свой рассказ, кажется, под названием «Красивые девушки со мной не е…» (извините). Во всяком случае эта фраза в рассказе постоянно возникала. Выслушали мы его без раздражения, скорее – веселясь. Бурное и скандальное будущее многих присутствующих было впереди. Художественная нервность в ту пору еще не переходила в неврастению.
Довлатов в тот день читал свои «записные книжки», которые потом опубликовал под названием «Соло на ундервуде». Читал он с какой-то неуловимо агрессивной интонацией, вероятно, волновался и заранее готовил себя к отпору. Тогда я и сделала его первые фотографии (одна из них воспроизведена в первой книге питерского трехтомника, другая – в настоящем издании).
Сама я приехала в Америку осенью 1977 года, перед этим в России поменяла много профессий, снимала, в частности, балетные спектакли и актеров. В Нью-Йорке я почти сразу возобновила эту практику. И американских актеров и соотечественников я запечатлевала там, где заставала: в мастерской, на лестнице, в парке, во время публичных выступлений. Я решила: раз уж держу фотоаппарат в руках, то почему бы не оставить достоверное свидетельство о таком удивительном явлении, как русское зарубежье? Ведь когда-нибудь насильственно разъятая на части русская культура начнет рассматриваться как единое целое! Тогда мне и в голову не могло прийти, что мои снимки понадобятся в России при нас, при нашей жизни.
Нью-йоркский культурный ажиотаж конца семидесятых открыл и некоторые реальные перспективы. Появилась, например, газета «Новый американец». Она начала выходить в 1980 г. Ее финансовым директором стал Борис Меттер, главным редактором и центральной творческой фигурой – Сергей Довлатов. В газете в разное время сотрудничали Евгений Рубин, Наталья Шарымова, Александр Батчан, Петр Вайль, Александр Генис, Алексей Орлов, Лев Штейн, Любовь Федорова, Лена Довлатова… Я работала в газете с первого номера как театральный (преимущественно – балетный) критик и как фотограф. Денег мы почти не получали.
«Новый американец», тем не менее, имел шумный успех. Это была газета «третьей волны», газета, выражающая ее чаяния о новой свободной жизни, но и не останавливающаяся перед соблазном эпатажа взглядов бывших советских граждан. Этим, по-моему, она нравилась им еще больше. На свободе не страшно взглянуть на свой быт, на свое существование как бы со стороны.
Все мы помнили, что такое «колонка редактора». Довлатов начал писать в подобной «колонке» вещи немыслимые для читателей, привыкших к «значительности» безликих, клишированных сообщений первых полос советских газет. Главное в его манере – это была интонация, основанная на не подлежащем сомнению доверии к читателю, интонация человека, с которым не стыдно поговорить о любом занимающем сегодня твое воображение предмете. В том числе о полнейших пустяках, о мелочах эмигрантского быта. Только Довлатов мог открыть очередной номер, скажем, рассуждением о нью-йоркских тараканах. В результате и те, кто восхищался его «колонками» (таких все-таки было большинство), и те, кто возмущался ими, одинаково спешили утром в киоск в день появления нового выпуска (газета была еженедельником). Впрочем, обо всем этом можно составить достаточно полное представление по довлатовскому «Ремеслу», а читатели этой книги найдут обширные свидетельства об особенностях довлатовской журналистской манеры в «Марше одиноких».
Приблизительно через два года в редакции разразился грандиозный скандал, и Довлатов ушел из газеты. Виноваты, я думаю, были все участники этой драмы амбиций и взаимного непонимания. Следствием этого раздора стало стремительное изменение направления газеты и… прекращение ее существования. Отпочковавшиеся или вновь возникшие издания на исчезнувшего «возмутителя спокойствия» уже не походили. Более поздние газеты и журналы стремились и стремятся угодить «своему» читателю. «Новый американец» выражал точку зрения – во всяком случае, чувства – его создателей, а тем самым и жизнь русского человека за рубежом, ее нерв.
Крушение еженедельника стало весьма ощутимым доказательством нашего общего неумения находиться друг с другом в нормальных деловых отношениях. Свободная жизнь развивала у нас поначалу склонность к «свободному» и категоричному неприятию чужих мнений и доводов. Я с огорчением убедилась на своем личном опыте, которым не могу гордиться, что все мы рухнули в Нью-Йорк как бы с разных планет, у каждого были свои табу и заповеди, с которыми мы носились, ни на кого не обращая внимания. Я уже не говорю о вещах, как нам казалось, элементарных – неумении вести бизнес, etc… В общем, относительно самых существенных механизмов американской жизни мы долгое время оставались в инфантильном неведении.
Радость открытия нового мира с начала восьмидесятых пошла на убыль, рушились приятельские отношения, начались разочарования друг в друге, крупные ссоры по мелким поводам. Богемные связи распадались, новые, не столь огромные, как вначале, компании создавались чаще всего на частной основе…
Естественно, пока я сама не ушла из «Нового американца» летом 1981 года, я снимала все, имеющее для газеты значение события: переезд в новое помещение, празднование годовщины существования, саму редакционную жизнь (часть снимков этой поры публикуется в настоящем издании)…
Но вернемся к надписям. В первый же год работы в «Новом американце» мы с Сергеем успели и подружиться и поссориться. Так что, когда у Довлатова был издан «Компромисс», я не ждала, что он мне книгу подарит. Поэтому я послала по почте автору чек, желая книгу купить. В ответ я получила чек обратно – вместе с надписанным «Компромиссом»:
«Пусть соткан я из многих гнусных черт,
Но разве столь похож я на ханыгу,
Чтобы подруге Нине Аловерт
Продать за деньги собственную книгу.
С.Д.»
В начале восьмидесятых многие из нас, употребляя заветный оборот Чичикова, стали утверждаться «твердой стопой на твердом основании». Тексты Довлатова появились не только на русском, но и на английском языке. И не по мановению волшебной палочки, а во многом благодаря рассчитанным усилиям самого автора. Я тоже подписала договор на книгу «Барышников в России», начала печататься в американских журналах. Постепенно те, кто упорно продолжал заниматься своим делом, увидели и результаты трудов. Довлатов никогда не только не завидовал успехам коллег, а, напротив, как-то даже гордился ими и подчеркивал это. Его надписи восьмидесятых годов стали спокойными, дружескими:
«Нина, «Наши» – это не только семья, наши – это все милые и симпатичные люди, начиная с тебя» (на книге «Наши»).
Или:
«Эту книгу старый ферт
Дарит Нине Аловерт…
С любовью. С.Д.»
(на втором издании «Соло на ундервуде»).
«Заповедник» надписан моей матери, литературоведу Елене Александровне Тудоровской. Ее Довлатов очень уважал, постоянно говорил мне; «Надо приехать к тебе в гости, когда тебя нет дома. Поговорить с мамой о литературе и прошлом. Не то умрет старуха, а я не успею все спросить».
Мама умерла в 1986 году. Довлатов ее со мной хоронил.
Теперь у них обоих свободное время – вечность. И гуляют где-нибудь на Елисейских полях, не торопясь разговаривают о литературе…
«Иностранку» Довлатов писал и публиковал частями в газете «Панорама» (Сан-Франциско), затем издал отдельной книгой. Долго не хотел мне дарить, все канючил: «Зачем тебе? Не читай, книга плохая…» Подарил, наконец, с вежливой надписью:
«Милой Нине Аловерт с наилучшими пожеланиями».
А внутрь вложил записку: «Книга – говно, следующая будет лучше».
И вот, следующая надпись – на сборнике рассказов «Представление». Она мне особенно дорога:
«Нине Аловерт, вернувшейся на родину без потерь».
К этому времени началась «перестройка», и я в 1987 году съездила в Россию. Этот год, начиная с которого у «новых американцев» возобновились контакты с отечеством, положил как бы рубеж «второй», прожитой уже в Америке, жизни. Начался третий этап…
В далеком 1979 году, когда я впервые снимала Довлатова на квартире Ретивовой, Сергей (как он мне сам рассказывал позднее) обратился к своей – и нашей общей – знакомой: «А это еще кто?» – «Не обращай внимания, – сказала моя ближайшая подруга, – это такая нищая, бедная, ну, пусть себе снимает…» Довлатов сначала так и относился: «Ну, пусть себе…»
Но, кажется, именно мое упорное желание заниматься своим не приносящим доходов делом в конце концов вызвало его уважение. Что-то в этом роде. Как говорил кто-то из эмигрантов: «Если надо объяснять, то не надо объяснять». Может быть, самое трудное и самое важное в нашей уже долгой американской жизни было сохранить себя. Мне приятно, что Сергей Довлатов понял и признал это мое стремление.
К этому же – 1987-му – году относятся мои последние фотографии Довлатова. Больше я его не снимала.
Из сделанных мной портретов Сергей выделил тот, где он изображен во время выступления с микрофоном в руке (фотография несколько раз воспроизводилась в печати и воспроизводится в настоящем издании). Этот снимок он вложил в оставшийся после него конверт с надписью: «Эти фотографии могут быть воспроизведены на обложках моих произведений, если таковые воспоследуют». А мне по-прежнему нравятся первые мои его снимки 1979 года…
Когда я видела Сережу последний раз, я только что опять прилетела из России. Я говорила ему, что его любят в Питере, что едва ли не в каждом доме, где я бывала, его цитируют наизусть.
«Я знаю, что я популярен, – сказал Довлатов. – Поздно».
Поздно – потому что все это нужно ему было тогда, в той далекой молодости, когда его не печатали, когда хотелось, так всем нам хотелось, печататься, быть известными и любимыми.
Что же оставалось теперь?
Выходит путник налегке,
Открылись скорбные ворота,
Где всех нас ожидает кто-то
С копьем и лилией в руке.
Это у меня сложилось 24 августа 1990 года.
Нью-Йорк,
Сентябрь 1994 г.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Настоящий том составлен из произведении, не вошедших в самое представительное на сегодняшний день издание сочинений писателя: Сергей Довлатов. Собрание прозы в трех томах. СПб., Лимбус-пресс, 1993 (второе, испр. изд. – 1995).
В завещании прозаика специально оговорен запрет на публикацию каких бы то ни было его текстов, созданных им в СССР до эмиграции в 1978 г., а составителю настоящего издания автор писал 2 декабря 1988 г.: «Повсюду валяются мои давние рукописи, устаревшие, не стоящие внимания и пр. Самое дикое, если что-то из этого хлама просочится в печать, это много хуже всяческого непризнания». Так что «академическое» издание «Полного собрания сочинений» Сергея Довлатова – дело отдаленного будущего, если это отдаленное будущее такую потребность ощутит. Тем не менее интерес современников к сочинениям прозаика в последние годы стабильно высок, и мы включили в «Малоизвестного Довлатова» разделы – «Две сентиментальные истории» и «Из ранней прозы», – составленные из произведений, возникших в бытность писателя на родине. Но и здесь не уклонились от прямых указаний автора «…допускать к печати либо что-то из моих книжек, либо то, что получено от меня лично, выправлено и подготовлено мной самим» (цитированное письмо). Все включенные в эти два раздела ранние произведения Довлатова заново переписаны или отредактированы им и опубликованы в русской зарубежной периодике, нам практически недоступной (так, полный комплект газеты «Новый американец», главным редактором которой был он сам, сохранился, кажется, только в его домашнем архиве; другие тексты во многих случаях можно обнаружить лишь в архиве нью-йоркского издательства «Серебряный век»). В художественном отношении некоторые из ранних вещей Довлатова, например, рассказ «Дорога в новую квартиру», не уступают произведениям эмигрантского периода. Их отнесение к «ранней прозе», как правило, означает лишь, что избранные в данном случае прозаиком коллизии были им уже использованы до 1978 г.
Известную трудность представляет собой также публикация эпистолярного наследия Довлатова. В его письмах душевная открытость, доверительность признаний сочетаются с беспощадным остроумием – часто по отношению к близким ему самому и достойным людям. В тех случаях, когда несдержанная яркость характеристик слишком задевает людей довлатовского круга, мы сделали в письмах небольшие купюры или заменили имена и фамилии инициалами – с согласия наследников и адресатов.
В настоящем издании тексты печатаются по следующим источникам:
Марш одиноких. – Holyoke, Massachusetts, New England Publishing Co, 1983.
Ослик должен быть худым. – Новый американец, Нью-Йорк, 1980, №№ 30–33.
Иная жизнь(первоначальное название «Отражение в самоваре»). – ж. Семь дней, Нью-Йорк, 1984, №№ 41–42.
Солдаты на Невском. – Новый американец, Нью-Йорк, 1980, № 44, литературное приложение № 3.
Роль. – ж. Точка зрения, Нью-Йорк, 1984, № 2.
Дорога в новую квартиру. – Сергей Довлатов. Представление. New York, Russica Publishers, Inc., 1987.
Третий поворот налево. – Оттиск из архива изд-ва «Серебряный век», Нью-Йорк.
На улице и дома. – Там же.
Мы и гинеколог Буданицкий(вместе с «Ариэлем» и «Игрушкой» входит в цикл «Из рассказов о минувшем лете», 1988). – Там же.
Старый петух, запеченный в глине(последний рассказ С.Д.; вместе с «Виноградом» он должен был войти в задуманный сборник «Холодильник»). – Авторская машинопись с правкой из домашнего архива С.Д. в Нью-Йорке.
Мы начинали в эпоху застоя. – Оттиск из архива изд-ва «Серебряный век», Нью-Йорк.
Литература продолжается. – ж. Синтаксис, Париж, 1982, № 10.
Переводные картинки. – ж. Иностранная литература, М., 1990, № 9.
Рыжий.—ж. Эхо, Париж, 1979, № 1.
Соглядатай. – Оттиск из архива изд-ва «Серебряный век», Нью-Йорк.
Верхом на улитке. – Там же.
Последний чудак. – Там же.
Трудное слово. – Там же.
Это непереводимое слово – «хамство». – Там же.
Письма на моем столе. – Новое русское слово, Нью-Йорк, 18 апреля 1990.
Письма к Людмиле Штерн. – Автографы из архива Людмилы Штерн.
Письмо к Юлии Губаревой. – Автограф из архива Юлии Губаревой.
Письма к Науму Сагаловскому. – Копии автографов из домашнего архива С.Д. в Нью-Йорке.
Письма к Андрею Арьеву. – Автографы из архива Андрея Арьева.
Игорь Смирнов. Творчество до творчества. – ж. Звезда, СПб., 1994, № 3.
Виктор Кривулин. Поэзия и анекдот. – Там же.
Людмила Штерн. Эта неаполитанская наружность. – Рукопись, представленная для настоящего сборника.
Евгений Рейн. Несколько слов вдогонку. – ж. Звезда, СПб., 1994, № 3.
Анатолий Найман. Персонажи в поисках автора. – Там же.
Сергей Вольф. Довлатову. – Там же.
Борис Рохлин. Скажи им там всем… – Там же, с исправлениями и добавлениями.
Игорь Смирнов-Охтин. Сергей Довлатов – петербуржец. – Там же, с исправлениями.
Виктор Соснора. Сергей. – Там же.
Владимир Уфлянд. Мы простились, посмеиваясь. – Там же.
Валерий Попов. Кровь – единственные чернила. – Там же.
Игорь Ефимов. Неповторимость любой ценой. – Там же.
Петр Вайль. Без Довлатова. – Там же, с исправлениями и добавлениями.
Александр Генис. На уровне простоты. – Там же, с исправлениями и добавлениями.
Елена Скульская. Перекрестная рифма (письма Сергея Довлатова). – Там же.
Нина Аловерт. Нью-Йорк. Надписи и фотографии. – Рукопись, представленная для настоящего сборника.
Редакция журнала «Звезда» сердечно благодарит Елену Довлатову, Нину Аловерт, Петра Вайля и Григория Поляка за консультации и предоставленные для издания материалы.
ПОДПИСИ К ФОТОГРАФИЯМ И РИСУНКАМ
1.Один из трех снимков, присланных Сергеем Довлатовым в 1990 г. для возможной публикации на родине. Автор фотографии нами не установлен.
2.С Игорем Смирновым (Ленинград, начало 60-х).
3.Андрей Битов, Александр Кушнер, Рид Грачев, Яков Гордин (Комарово, зима 1961–1962 г.).
Фото Л.Я. Гинзбург.
4.С Асей Пекуровской (Новогодний университетский бал в Павловске, 1961 г.).
5.Иосиф Бродский, Анатолий Найман, Глеб Горбовский (Комарово, март 1963 г.).
Фото Эры Коробовой.
6.С Андреем Арьевым (Ленинград, 1967 г.).
7.С Яковом Гординым (Ленинградский Дом писателя, декабрь 1967 г.).
8.С Тамарой Зибуновой, Еленой Рогинской и Михаилом Рогинским (Таллинн, 1975 г.).
Фото Иосифа Малкиэля.
9.С Евгением Рейном (Таллинн, 1974 г.).
Фото Иосифа Малкиэля.
10.Одно из первых чтений в Нью-Йорке (1979 г.).
Фото Нины Аловерт.
11.На выступлении с Петром Вайлем и Александром Генисом (Нью-Йорк, 9 октября 1979 г.)
Фото Нины Аловерт.
12.Борис Меттер, Любовь Федорова, Петр Вайль, Сергей Довлатов, Елена Довлатова, Наталья Шарымова, Катя Довлатова, Марк Розеншейн, Виталий Длугий (первая годовщина газеты «Новый американец», Нью-Йорк, ресторан «Сокол» на Брайтон-Бич, 14 февраля 1981 г.).
Фото Нины Аловерт.
13.В редакции газеты Новый Американец (Нью-Йорк, 1980 г.).
Фото Нины Аловерт.
14. В подаренной на день рождения футболке с надписью «Sergei Dovlatov. Editor-in-chief» (Нью-Йорк, 3 сентября 1980).
Фото Нины Аловерт.
15.С Эдвардом Кочем, мэром Нью-Йорка, и Борисом Меттером (прием у мэра, март 1981 г.).
Фото Нины Аловерт.
16.На 14-й улице Манхэттена (Нью-Йорк, 1981 г.).
Фото Нины Аловерт.
17.С Петром Вайлем и Людмилой Штерн (Нью-Йорк, 1980 г.).
Фото Нины Аловерт.
18.С дочерью Катей Довлатовой (Нью-Йорк, 1981 г.).
Фото Нины Аловерт.
19.Один из трех снимков, присланных Сергеем Довлатовым в 1990 г. для возможной публикации на родине (1982?).
Фото Марка Сермана.
20.Нора Сергеевна Довлатова, Коля Довлатов, Елена Довлатова (Нью-Йорк, 1983 г.).
Фото Нины Аловерт.
21.За письменным столом в своей нью-йоркской квартире (1983 г.).
Фото Нины Аловерт.
22.Рисунок Сергея Довлатова «Рой Медведев» (Нью-Йорк, 1980-е).
23.С сыном Колей Довлатовым (Нью-Йорк, 1983 г.).
Фото Нины Аловерт.
24.Подарок Петру Вайлю к 30-летию: «Литературные критики Петр Вайль и Александр Генис у постели умирающего Белинского. Рисовал экспресСИОНИСТ, импресСИОНИСТ, передвижник из Ленинграда в США, знаменитый живописец эпохи ВОЗРАЖЕНЬЯ – С. ДОВЛАТОВ. 29 сент. 1979 г. Нью-Йорк».
Из архива Петра Вайля.
25.Подарок Петру Вайлю и Александру Генису (1980-е).
Из архива Петра Вайля.
26. Подарок Петру Вайлю к 40-летию (Нью-Йорк, 29 сентября 1989 г.).
Из архива Петра Вайля.
27.Обложка книги Наума Сагаловского «Витязь в еврейской шкуре» работы Наталии Тореевой (Dovlatov Publishing, Нью-Йорк, 1982 г.).
28.Автограф шуточного послания Петру Вайлю и Александру Генису.
Из архива Петра Вайля.
29.Сергей Вольф (Ленинград, 1961 г.).
30.Анатолий Найман (сентябрь 1964 г.).
Фото Льва Полякова.
31.Игорь Ефимов, Иосиф Бродский (Норенское, октябрь 1964 г.).
Фото Якова Гордина.
32.Владимир Уфлянд (Таллинн, 1973 г.).
Фото Сергея Довлатова.
33.Юлия Губарева (Ленинград, 1979 г.).
Фото Владимира Сюзнева.
34.Елена Скульская (Таллинн, 1975 г.).
Фото Иосифа Малкиэля.
35.Игорь Смирнов-Охтин (Ленинград, 1974 г.).
Фото Инги Мейлунас.
36.Борис Рохлин (Ленинград, 1981 г.).
Фото Лидии Бутыриной.
37.Нина Аловерт на своей выставке «Русские за рубежом» (Нью-Йорк, 1985 г.).
38.Виктор Соснора (Нью-Йорк, 1987 г.).
Фото Марианны Волковой.
39.Виктор Кривулин (1990 г.).
40.Валерий Попов (1993 г.).
Фото Наталии Цехомской.
41.С Василием Аксеновым (аэропорт Кеннеди, Нью-Йорк, 10 сентября 1980 г.).
Фото Нины Аловерт.
42.С Владимиром Войновичем (нью-йоркская квартира Довлатовых, 1980 г.).
Фото Нины Аловерт.
43.С Львом Лосевым и Григорием Поляком (1980-е).
Фото Нины Аловерт.
44.С Куртом Воннегутом (Нью-Йорк, 1928 г.).
Фото Нины Аловерт.
45.С Иосифом Бродским в китайском ресторане (Нью-Йорк, 3 декабря 1985 г.).
Фото Нины Аловерт.
46.Один из трех снимков, присланных Сергеем Довлатовым в 1990 г. для возможной публикации на родине (Нью-Йорк, зима 1986–1987 г.).
Фото Нины Аловерт.
47.В Нью-Йорке (1987 г.).
Фото Нины Аловерт.
48.С Анной Арьевой и Еленой Довлатовой в нью-йоркской квартире Довлатовых (ноябрь, 1988 г.).
49.Елена Довлатова (Ленинград, март 1991 г.).
50.Елена Скульская, Петр Вайль, Владимир Уфлянд, Сергей Вольф, Андрей Арьев, Валерий Попов, Владимир Губин, Константин Азадовский, Борис Зайцев, Самуил Лурье на вечере, посвященном памяти Сергея Довлатова, в Доме писателя (Ленинград, 20 декабря 1991 г.).
Фото Нины Аловерт.
51.Рисунок Иосифа Бродского на писательской конференции в Лиссабоне: «Серёжа Довлатов в Лиссабоне. 7-е мая 1988 г. Рисовал Иосиф Бродский».
