Текст книги "Змеиное проклятье"

Автор книги: Сергей Диноров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Надо полагать лучше железа только серебро, оно залечивает раны. Осветляет все вокруг, и только им можно убить волка оборотня, и отпугнуть вампира. Серебро и огонь– заметил Серега щупая шлем, тот был шероховатый, и чем то неуловимо неприятный. – Мне вот только одно интересно, каким же образом наш голем, без сомнения нечисть ночная, носит вот этот явно железный шлем?

– Ну голем, вероятно как раз из тех тварей, что железо терпит, ведь он был ранее человеком, по крайней мере частично терпит. Может и шлем покорно носит,но вряд ли просто так мучается, скорее всего этот шлем хоть и железный, да оскверненный, так что его его сила теперь направленна в другую сторону. Не хочу предполагать, но скорее всего его бывших владелец был замешанн в чем то нехорошем, а затем прямо в этом шлмеем и убит.

Серега поежился, яркий день вокруг словно посерел, съежился, подуло из окна ледянным ветерком,даже солнце тепрь казалось глупым нарисованными на небе блином, не сетило и не грело. Ночь приближалась.

– Странный у нас разговор– сказал приезжий нахмурившись– сидим тут и совершенно спокойно, говрим о големах, волках, нежити какой то, о проклятиях говорим, о железе священном.

– Это реальность– веско сказал Лапников, спуская шлем под стол, чтобы не мозолил глаза– это реальность и иногда я удивлялюсь. Как до сих пор нахожусь в трезвом рассудке.

– Я представляю себе, что я в сказке, так как то легче, можно рассуждать, о убойной силе серебра.

– А я например очень люблю читать фэнтези. – сказал Лапников.

– И я тоже. Мечи против колдовства! – улыбнулся горожанин.

– Топоры... – хмуро произнес слушавший ранее Щербинский и Серега сразу понуро замолк.

– Только наше с вами фэнтези пожестче, по мрачнее, сдесь мы имеем в проитвниках некую древнюю силу, которая берет у людей не сколько тело, сколько душу.

– Душу, если она есть пожалуй подставлять не стоит– сказал Серега в раздумье– тем более я хочу как модно скорее выбраться отсюда и все забыть.

– Забыть не удастья, по психиаторам еще забегаешься.

– Что психиаторы по сравнению с этим– ухмыльнулся невесело Серега– я и не знал раньше, что это за ощущение, когда тебя вот вот пришибут, постоянный страх за жизнь, и неувереность в завтрашнем дне, да что день, ночи я уже боюсь! Ночи!

– Страшно– нервно повозил шлемом по полу журналист– все страшно. Мы должны сейчас идти к синему дому, и попытаться поченит Сергеев автомобиль, кажется его не слишком изуродовали. А после этого выехать из деревни. Щербинсикй, вы с нами?

– Не хочеться вам это говорить– сказл Щербинский глядя в сторону, но нам вряд ли удасть покинуть дервню, не выехать, и даже не выйти.

– Это почему же?

– Да все по тому же. Кордон. Через него даже на грузовике не прорвались.

Тридцать человек с ружьями взять не смогли. А вы вдвоем, ну в троем даже, если я соглашусь попытаетессь пройти?

– Ну ведь в деревне все так быстро меняеться. Это было неделю назад, возможно, теперь кордон ослаб, или его нет.

– Да как же его может не быть?

– Ну вот мы с Лапниковым как то же прошли? – сказал Сергей, глядя на Щербинского– а еще по дороге я встретил какого то старика, который тоже шел из деревни. Ведь он как то вышел.

– Старика говоришь? – насторожился Щербинсикй – какого еще старика?

– Старик и старик, древний просто, с бородой такой белой, он еще змею убил на дороге, Василием обозвал и убил.

– Вот как? Страненнько...

– Все сдесь странненько и непонятненько– сказал Серега– мы все таки попробуем пройти.

Он и Лапников поднялись из за стола. Щербинский остался сидеть.

– Вы с нами или нет? – спросил Лапников наклоняясь к столу.

Щербинский еще подумал, потом проворчал:

– Не выйдет у вас ничего, порешат еще...

– Авось не порешат, пошли.

Селянин тоже поднялся:

– Пошли так пошли.

Вместе вышли в солнечный день. Сергей сразу подозрительно покосился в сторону, но, к собственному облегчению, трупа расстрелянного змеечеловека не увидел. На часах было около двух. С ружьями в руках троица двинулась к синему дому. Серега был уверен, что эту ночь он тут ночевать не будет.

Уехать на машине они не смогли. В то время, пока они совещались в баре, кто то основательно погрыз,целые еще утром шины. Их резиновые лохмотья обильно усевивали пространство вокруг машины. На солнечном свете весело блестели оголившиеся литые диски.

Увидев это, Сергей разразился яростной бранью, пару раз влепил со всей дури по бывшему колесу, и гневно швырнул ружье на землю, неподумв совсем. Что оно может от такого обращения запросто выпалить.

– Дааа– созерцая разгром промолвил Лапников – не углядели за техникой, никуда мы теперь не уедем. А других машин в деревне нет?

– Вот уже с неделю как нет– сказал Щербинский – большинство кстати в Волге – Все здесь в Волге, все что было в реке утопло!!! – выкрикнул Сергей гневно, он еще помнил, как всего пол месяца назад менял старые шины на новые, широкопрофильные. – хотел бы я знать, как эта нечисть умудряется шастать днем, когда боится света?!

– Шастает не нечисть, а их ближайшие слуги, пораженные змеиной болезнью, типо тех волков с тремя глазами, они подчиняются приказам из темноты, но могут действовать и на свету.

– Неизвестно тогда кто опастней.

– Опастней всех голем, не зря он тут шастает.

– Короче– сказл Щербинский, – уж если мы не можем уехать, так попытаемся пройти так, пойдемте.

Серега с тоской взглянул на свой искалеченные зеленый Форд, похожий теперь на раздавленного жука бронзовку, лежащий брюхом на влажной земле. Вздохнул, часы у него на руке, неотвратимо отмеряли секунды, с каждым щелчком приближаясь к ночи. Синее радостное небо, неоджилданно стало давить. Словно находились они под навесом из яркой ткании, скрывающий собой темный хаос. Сдерни ткань и увидишь мрак во все своей красе.

Осмотревшись, они двинулись в обратный путь, выйдя в скорости на ту самую дорогу, по которой Сергей недавно въехал в Черепихово, эту многоквартальную змеиную яму.

Когда проходили мимо площади из тени выскочила кучка волков и Сергей с радостью приложил приклад 'Дракона' к плечу и начал стрелять. Тяжелый дробовик больно был в плечо, чуть не выворачивал руку, выстрелы оглушали, а он так не разу и не попал. Когда последний волк нырял в полуразрушенный срай одного из домов, Щербинский выстрелил одни раз и уложил зверя на месте. Тот погиб сразу, не успев не издать не звука.

Никто не прокоментировал меткость селина, они просто двинулись дальше.

Пошли мимо площади, миновали разрушенный дом кульитуры.Вид, словно на герб пиши. Разваленный дворец, а над ним перевернутый дуб. В руинах зияет черная дыра, ведущая в подвал, а дальше видны развлины бревенчатого большогго дома, в ктором до сих пор похороненна целая семья. Страшно и глупо, столко народу, так и не успело выбраться.

По улице прошелестел легкий ветерок, и принес с собой сладковатый сильно неприятный запах. Запах был обилен, так, что пришлось даже зажимать носы, а Лапников расчихался.

– Кошка сдохла– произнес он прочихавшись.

Щербинский с усмешкой покачал головой:

– Не кошка...

И верно, не кошка. Корова, корова и пара десятков змей развешенных на фонарных столбах, висели они давно и уже успели порядочно разложиться на свежем воздухе. Выглядело безумно, уходящая вдаль улица, обрамленная длинными змеиными телами, а в самом ее конце, похоже на черезмерно раздутый дирижабль тело коровы.

Видимо оно достигло уже такой консистенции, что волки ее брезговали.

– А гиен у нас к счастью не водиться– сказл себе под нос Сергей.

– Что? – услышал Щербинский.

– Гиен у нас, говорю, не водится!

– У нас есть змеи– поучительно сказал зоотехник.

– И что же– промолвил Лапников с изумлением– получается, что все эти висящие когдато были людьми?

– Получается– сказал зоотехник, некоторых даже до сих пор можно узнать. Этим еще повезло, а вот те, кто в лесу, должно быть мучаются.

– Разве в лесу так ужасно?

– Просто страшно, вечная сырость, темень, а у тебя не рук и ног, ты можешь лишь скользить...

– Думаешь, что в лесу хуже, чем на том свете? – спросил Сергей мерно шагая рядом, только что он с немалым трудом перезарядил дробовик, не сразу разобравшись в механизме– человек ведь привыкает ко всему.

– Так то человек– произнес Щербинский– а это змея. Их когда бьеш, так с такой мукой смотрять, что сердце разрывается, Иногда кажетс. Специально из леса и приполз, что без людей не может. А ты его вилами, или дробью.

Сереге захотелось спросить, сколько же змей(в смысле людей) перебил за последнее время Щербинский,но промолчал. Жить зажочешь, змей не пожалеешь. Какая насмешка судьбы! Ему приходиться сталкиваться, причем тесно, имено с тем существом, которое из все зверей он ненавидит больше всего! Змеи, скользкие, чешуйчатые, они не умеют моргать, они ползают, потомучто у них нет рук и ног, они слишком малы, чтобы победить силой, и поэтому приеняют подлый яд. И превращаются в это адское создание, нормальные живые люди. Интересно, какого это, чувствовать себя холоднокровным?

Говорят, что змея, это символ мудрости. Чего чего, а количество феноменально мудрых змей множится день ото дня. А ночь приближается.

Заметив его кислый вид, Щербинский приблизился и теперь они шагаля рядом.

Лапников с собакой топала впереди, и выглядел сильно нелепо с длинным ружьем в костлявых руках.

– Ночь переждем у меня– сказал зоотехник.

– Почему? – спросил Сергей– я может и сам...

– Мы всегда сторожим тройками, ты это знаешь. Мы с моим братом сторожили вдвоем, но с ним случилась неприятность, и тепрь нужны часовые.

– Я же видел его позавчера– изумился Сергей, а Лапников сбавил скорость, чтбы послушать, что они там говорят– неужто и он в змею?

– Нет, не в змею – горько усмехнулся Щербинский, осматриая неподвижные ряды змей– в каком то смысле он еще там, дома. Сами увидите.

– Вы говорите так, словно, мы точно не выберемся сегодня– встрял журналист, они как раз проходили мимо коровы,и зоотехник не мог ответить, потому, что все старались дышать,через куртки.

В солнечном свете можно было набблюдать, как серая слизь вытикает из подвешенного тела и собирается в лужицы на асфальте.

– Вообще да– сказад Щербинский, когда они отошли на приличное расстояние– не слишком верится. Что вы прорветесь.

– Мы прорвемся. Вы же тоже идете?

– Иду вот, попробуем...

И они пошли, не торопясь, осматривая все темные подозрительные углы, ружья наготове. Лапников тащил за собой упирающуюся собаку, нервно сжимал двустволку.

Вот и выезд из Черепихово, совершенно невинно выглядящий выезд, те же гнилые дома по бокам, те же кривые улочки. Ведущие к реке. Не так давно он сам въезжал сюда ничего не подозревая, было лишь смутное опасение, которое зародил случай со стариком.

Странная личность этот старик, думал Сергей, неторопливо шагая вслед за Щербинским, очень странная, может быть такая же сранная, как и сам голем, вокруг которго крутится вся эта заварушка. Старик совершенно спокойно пешком, выходил из деревни, в месте, где по словам зоотехника, не смог прорваться даже тяжеленный мощный грузовик, а затем и орава людей с ружьями. Как так поллучилось? Да и старик какойто странный был, в этот дождь грязь, не обратил Сергей на него внимания, а напрасно, напрасно. Может так показаться, что это из за него приезжий беспрепятственно смог пройти через кордон, он каким то образом распугал бузивших вокруг чудовищ, и оставил проход, чтобы Сергей мог проехать.

Может быть старикан это сделал специально? Бред какой, Серега его до этого не разу не видел, да и что может знать этот старик. Странно все таки, все странно. Но дед явно в этом замешан, и замешан по крупному. Что до него им, горожанам и бунтующим селянином.

Серега прибавил шагу и, оставив позади Щербинского, нагнал торопящегося впереди Лапникова. Некоторое время шагал рядом, обшаривал подозрительные дома.

– Лапников, а Лапников– сказал он наконец– а видел ты старика?

Тот понял, явно, о ком речь и произнес негромко:

– Видел, он из деревни шел, со мной поговорил,все советовал не идти, опастностью пугал какой то , да только я от этого захотел в деревню попасть еще больше.

– Тот самый старик? – спросил Сергей-Тот?

– Тот,тот, с длинной белой бородой, в ватнике. С вилами за плечом, при мне пришибил этими вилами на дороге змею. Выходит и вы видели подобное.

– Точь в точь, не отличишь, словно старикан роль играл, специально для нас, ведь мы после него даже и кордон не встретили, и до сегодняшнего дня нас никто не трогал.

Лапников некоторое время молчал, затем озабоченно сказал:

– Кто же он все таки такой?

– Не знаю...Да и кто может знать. В этой безумой дереушке все премешалось, преплелось, этот старик, может статься восем и не человек.

Лапников поежился, сзади их быстро нагонял Щербинский.

– Не человек, тоже, как и эти все? Нежить какая?

– Эту всю нежить ты подчерпнул из фэнтезийных романов, то с чем мы имеем дело не называется нежитью, или еще как, это само олицетворение, леса, древних ночных страхов. Откода в древности всегда ждали напасти?

– Откуда же?

– Из леса конечно, из темного непролазного бора, в котором водились всякие дикие звери, а кроме того и всякая лесная нечисть. Мы столкнулись с чем то по настоящему жутким, мы столкнулись с собственными древними страхами.

– Что то в этом есть– скзал Лапников, задумчиво– ведь мы до сих пор, после заката не любим заходить в леса. Пусть это даже маленькая рощица, пусть даже неосвещенный парк, мы боимся. Мы боимся темноты, и этого скопления деревьев, это древний страх, он был наверное с человеком всегда. Страх тьмы, страх неизвестности. Вам приходило в голову, что человек больше всего боится неизвестности?

– Незнакомый черт, страшнее знакомого?

– Вроде того, мы боимся не самой темноты, мы боимся того что скрыто в ней, того что не можем увидеть.

– Вроде так, нет ничего хуже. Проснувшись среди ночи, увидеть в углу черный силуэт. Темный человек, этот образ очень популярен у человечества. Это человек, которого нельзя хорошо рассмотреть, увидить его лицо. У нас уже стоит внутренняя установка – если незнакомое, значит враждебное. Именно поэтому. Мы вздрагиваем, сверху в потолок, кто то начинает стучать, мы не занем что это, и лишь болегченно вздыхаем, когда понимаем, что его издавало.

– Психологизмы– кахал Сергей– а ты Лапников, похоже весьмя сведущ впсихологии.

– Я журналист– ухмыльнулся Лапников– это почти психолог.

– О незнакомых страхах ты весьма прав, я пожалуй даже могу припонить пример на эту тему. Вот я например, бльше всего на свете я боюсь акул и змей.

– Кархадофобия, серпентофобия, они вообще очень распространены, половина населения земли боиться их.

– Верно, почему, например, я, и эта половина начеления так боится и не любит акул. Да все по тому же . Ночью мы купаемся в океане. Под нами большая глубина, черной непроглядной воды. В ночьной тьмы, мы не можем рассмотреть что делается даже в глубине десяти сантиметров под поверхностью, мы беспомощны и слепы, даже больше, мы работаем как маяк, призывая своими барахтаниями в воде чувстивтельных акул. А те,как раз в своей стихии. Они видят нас, они чуют, они чувствуют колебания воды, мы для них как на ладони. Они могут кружить в полуметре от нас, и мы их не заметим, а заметим лишь тогда, когда они кинутся в атаку. Это и страшно, ты совсем не знаешь , что ожидать в любую минуту, эта неизвестность и пугает до ужаса. Я уверен, что бегай, акулы по земле , они не снискали бы такую ненависть.

– Оджидание пыстки, зачастую хуже самой пытки-вставил мудрость Лапников, косясь на подошедшего Щербинского. Тот шел рядом, слушил и помалкивал.

– Да, нет ничего хуже стука, под окном и мертвой тишины затем.

– Сегодня дежурить будем втроем– сказал Щербинский– обещаю, тишины не будет.

Серега улыбнулся, тишины не будет уже сейчас. Они стояли на выезде из села, а вперди простиралась дорога, высохшая, желтая грунтовая дорога. Что струилась вниз по холму, а там шал по равнине, зеленой, залитой солнечным светом.

Виднелись крошечные дервеньки, а у горизонта блестела тонкая нитка железной дороги.

Накатила жуктая тоска. Тоска человека запертого в клетке, тоска приговоренно к смерти. Вот они стоят, смотрят на эту сияющую даль впереди, и надо сделать несколько шагом и либо выйдешь на волю, либо,останешся сдесь, в заточении.

Щербинский равнодушно окинул взглядом распростершиюся впереди красоту и пошагал вперед. Настороженно держа ружью в полуподнятом положении. Сергей и журналист двинулись следом.

А на встречу им вышли три волка. Вышли не топропясь, и не дергаясь, легко переступая мощными лапами, явно ощущая себя хозаевами положения. Это были огромные сильные звери, не чета, тем, перестрелянным на площади. Их лапы были слегка напряженны, а желтые, умные глаза равнодушно, почти лениво смотрели на стоящих людей.

– Трое на трое? – громко спросил Щербинский, как показалось Сергею, у волков.

– Каждый по выстрелу– проговрил Лапников и оказалось, что селянин, говрит все таки им.

Звери впереди остановились и тихо, предупредительно зарычали, оскалили длинный серые морды, показав внушительные, покрытые желтоватым налетом клыки, взгляд у них подичел.

Щербинский не сказл не слова. Он резко вскинул двустволку на плечо и выпалил в крайнего левого волка, не успел отзвучать первый выстрел, как ствол ружья, неуловимо сместился и второй заряд отправился в серединного. Следом глухо хлопнул выстрел Лапникова. Серега так и не успел нажать на курок.

Два крайних волка лежали не шевелясь, Щербинский былхорошим стрелком, навострился видать,за дн осады. А третий елозил в грунте дороги. Заряд мелкой дроби из ружья Лапникова угодил зверю в живот и разодрал его в клочья. Но волк был все еще жив, он старался отползти, и длинные сизые кишки, бессильно волочились за ним, цепляясь за неровности почвы. Дорогу стремительно заливало море крови.

– Подранил серого– сказал Щербинский с усмешкой– не будет теперь дорогу загораживать. А теперь мы сделаем вот так...

И к изумлению горожан зоотехник сделал быстрый шаг вперед, а затем занес ногу и обрушил мощный пинок на подыхающего волка. Серое туловище оторвалось от земли и, кувыркаясь улетело в придорожные кусты. Оттуда донесся тихий хрип и все смолкло.

– Так его– сказал Щербинский довольно.

– Кто то вешает змей, кто пинает дырявых волков– негромко произнес журналист– садизм однако!

– Да, пожалуй они такого не заслужили, в конце концов, они не могли в нас стрелять – поддержал Сергей– несмотря на всю их дикость волки все таки красивые звери.

– Скажу по секрету– заметил Лапников– что волк, мое любимое животное. Это наверное странно, но тем не менее это так.

– Удивительно, но что же такого волках, они действуют подло,загоняют всей стаей, прыгают со спины.

– Они стайные животные, и при этом черезвычайно умны. Они свобоны, в них нет рабской преданности собак, и поэтому они лучше. Волки красивы, стремительны, и иногда мне кажется, что они немного разумны. Я и собаку то держу. Потому, что она мне волка напоминает.

Серега с улыбкой взглянул на достойную замену волкам, что сидела на кородком , привязанном к журналисту повопдке. Та испуганно жалась к хозяину, не сводя дико вращающихся глаз с неподвижных волчьих трупов на дороге.

– Я хотел бы стать волком– выдал наконец Лапников, глядя мертвые серые тела, им недолго сдесь лежать. Разберут, разорвут остальные.

– Как бы тебе не пришлось стать змеей– сказал Сергей серьезно и вместо вольного бега по бескрайнему полю, ты получишь медленное скольжение по в лесной прели.

– Упаси бог– произнес Лапников– неужто кроме волков, сдесь никого нет?

Снова внимательно огляделись. Несколько минут действительно ничего не происходило, а затем они узрели Черепиховскую стражу во всей своей красе.

Первыми выступали огромные, шароподобные жабы, красноватого оттенка, с усеивающими морды, сизыми бородавками. Глаза их блыи выпуклы и смотрели в стороны, но жабы весьмя резво продвигались к стоящим. Сергей и его спутники открыли огонь. Жабы лопались с глухим, неприятным звуком. Становислись похожи на маленькие воздушные шарики, которые прокололи иголки. Бурая слизь, измазала стены окрестных домов, обильно осела в глине дороги. Сергею на новую куртку грохнулся выпученный глаз и прилип. Пока приезжий с проклятиями счищал его с одежды, Щербинский прикончил последнюю жабу и внимательнос ледил за приближающейся второй волной защитников кордона.

И они налетели, в основном своем это были те самые твари, чтот на памяти Щербинского раздолбали грузовик. И они стремились сплошным потоком , выделялись только серые спины волков, чьи то третьи глаза на лбу, где то в глубине маячили крепикие ветвистые рога. Не давая им подойти,два горожанина и Щербинский палили не перерставая, и Сергей уже морщился от боли в избитом прикладом плече. Пули и картечь его тепрь всегда доставали цель. Так плотно шли ряды лесный чудовищ.

Ввыстрелы громыхали, отскакивали от гнилых стен домов, и уносились в праздничное синее небо, на ктором стали появляться крохотные беслоснежные тучки. Стаи потревоженных птиц снялись с ближней березы и унеслись за реку. Если бы Сергей сейчас не был так занят стрельбой, то он бы заметил, что у некоторых пичужик сзади свешивается тоникй змеиный хвост.

Но они не отвлекались. Щерьинксий яростно материл подходящих монстров, а Серега и Лапников молча отстреливались. Еще воздух раздирал истеричный визг Венди, собаки журналиста, которая, почуяв кровь пришла в ужас.

– Не пройдешь!!! – орал Щербинский весело– получи тварюга!!На!НА!НА! и он на полторы секунды прекращал стрелять, чтобы перезарядить ружье .

Глину под его ногами уже усеивали зеленые картонные гильзы. Сильно воняло порохом, но его заглушала вонь дохнущих монстров.

– Продержимся ли? – проорал Лапников в самое ухо Сергею, вслед за этим его ружье глухо рявкнуло и дробь угодила куда то втолпу монстров.

– Продержимся,-прокричал в ответ Сергей– днем сила за нами!!

И они снова стреляли, и гром двустволки Щербниского заглушал выстрелы их дробовиков. Патроны, что были заранее набранны в магазине, тащили из карманов, спешно перезаряжали.

На дороги впереди стела постепенно громоздиться вал из подстреленных монстров,и этот вал неукротимо рос в высоту, громоздлся порванными телами, дергающимися лапами и оскаленными пенными челюстями. Какой то мелкий волко-змей был сбит в полете прикладом Щербинского на землбю и растоптан, слышался визг, шип, рев, чеовеческая брань, и вопли.

Щербинский был весел, ему даже похоже нравилось лупить из дробовика в чуловищ, и он явно радовался, когда очередным метким выстрелом снимал какую нибудь особо мерзкую костлявую тварь.

Церез толпу лесной жути с ревом прорывалось что то огромное, похоже на немеренно толстого человека, покрытого жестим коричневым ворсом. На башке у него торчали острые коричневые уши, и чудище раскидало окружающих непрерывно ревя.

Неожиданно оно остановилось и заорало:

– Покорми!!!Покорми!!! – и снова ломонулся вперед, не глядя давя более мелких.

– Покорми?!! – заорал в ответ Сергей почти так же громко, в ушах у него уже звенело– А тот орал Открывай!!! Так жри же!!!

"Дракон" у него в руках загрохотал, выплевывая крупную картечь и волосатый орун лишился части лица и, видимо нижний челюсти. Он помахал в воздухе поразительно занкоммыи волосатыми лапами с черными когте-ногтями и завалился на землю, попутно придавив мелкую суркоподобную, тварь.

Они стреляли, они лупили, они были прикладами, если кому удавалось прорваться. Щербинский орал ничуть не хуже прущих на них чудищ, Лапинковская псина дико испуганно выла. У Сергею уже вовсю гудела голова, от беспрестанного ружейного грохота. Болью отзывалось плечо, на каждый толчок приклада, а галоаз стали слезиться от дымаю – "Это же война!"подумал он– "Я поал на настоящую войну, бойню!"

Твари стекались из леса, падли под встрелами, оставшиеся с трудом, оскальзываясь взбирались на трупный холм, снова падали, ловя картечь.

Вообще теперь поток ослаб, стал по реже и на них уже не перли многоводной рекой порождения леса, несколькими ручейками хвост в нос вытекали они из-за вала, часто падали, когото затаптывали собственые собраться.

Неожиданно Щербинский утратил веселось и вытянул ружью в сторону вала, одновременно выпалив.

– Идут! – оглушительно заорал он-Эти самые идут!

– Кто идет!!!

– Дерева идут!! – бум! – туристы!!

– "Какие туристы?"-подумал Сергей в отупении, потом вспломнилось.

– Это те что ли, что шофера прорастили?! – закричал он пробираясь к зоотехнику. Какая то тварь умудрилась проскочитьЮ через огневую завесу и цапнуть Сергея за ногу. К счатью вроде не ядовитая. Серега замедлилися , и прикладом сломал маленькому монстру хребет.

– Ага те!!! – БАМ!БАМ! И селянин перезарядил ружье.

– Ого!! – заорал вдруг Лапников, видно тоже увидел.

Увидел и Серега. Странная троица как раз взбиралась на вал и видно было ее во всей красе. Две аляповатые фигуры в ярких футболках и дорогих куртках по бокам, у одного на голове рваная бейсболка, фотоаппараты на поясе, а между ними кто то страшно изогнувшийся и поуртый молодой свежей корой. Словно вырезонное из дерева лицо, распахнувшийся в крике рот, похож на дупло. Все трое едины, и из ног у них растут оборванные корни, двое туристов с зеленоватыми лицами и закрытыми глазами, у шофера в середине из плеч растут зеленые, похоже кленовые побеги.

Щербинский перключился на новую цель, и почти без перерыва выпалил из обоих стволов. Оба заряда пришлись в крайнего правого туриста и от того веером разлетелись сверкающие щепки яркого молодого дерва. Блеснули весело на солнце.

Турист покачнулся, завалилися бы, но двое других не дали, и троица лишь шатнулась назад, не прекращая своего умеренного движения вперед.

– Как стрелять в деревяных!? – закричал озабоченно Щербинский, на миг поворачивась к горожанинам, но не забыл при этом откинуть пинком что то многолапое, пищащие почти на ултразвуковом диапазоне.

Лапников что то пропищал ему в ответ, но это никто не расслышал за грохотом Серегиного дробовика. Деревянная троица качалсь, от нее летели щепки, и второй уже турист тоже утратил лицо. Впрочем его это похоже не колыхало, как не колышет дерево уродливый кап и цепочка поганок на стволе.

Трое людей палили теперь только в деревянных пришельцев. Мелкие твари уже прорвались сквозь вал и плясали под ногами, пытаясь ухватить за штанину. Их давили по мере сил, но удавалось не сдорого. Один раз бывшие туристы бесстрастно завалились на спину, но ктк же некротимо поднялись.

– Да чтож такое?! – орал Лапников испуганно– Да чтож...!

Лупили теперь в туловища, но толку было, мало, все равно что в колоду стрелять. Незамеченный крысо богомол прорвался через огонь и в мощной прыжке вцепился Сереге в горло, и намертво повис так. Сергей заорал дурным голосом, и попытался оторвать чудище от себя, дробовик рухнул на земь, а Лапников кинулся отдирать приставишее к шее шитиновую гадость. Первым делом он стремителтным совершенно движением с корнем выдрал яловитое жало, что воинственно размахивало с намеринем вонзиться в человека. Сергей лупанул по скорпиону, ему отдалось в шею, и он закашляся, севошеломленро на землю, и вяло давя трехглазых мышей. В это время журалист отодрал богомолистую крысу от горла приезжего и гневоно смял в руке. Пробормотал чтото:

– Слизи много, рука скользить будет– и снова принялся за стрельюу. Так как Сергей временно выбыл из строя, огонь уменьшился и трое зеленых зашагили резвей.

Щербиснкий был уже не то в ярости, не то в истерике, он палил с феноминальной скорость, не давя передышки и казалось у него в руках пулемет, а не банальная Тульская двустволка. Вал трупов обильно усеивали яркие сочащиеся смолой щепки. В солнечных лучах плялсали опилки, а три колоды, которые раньше имели сходство с людьми невозмутимо шли в их сторону.

Дошли они наконец до Щербинского, тот шарахнул дуплетом в упор и вместе с дробью горящщая масса попроха вонзилась в дервянну плоть бывших людей. Дерево оказалось довльно таки сухим, а смола мигом воспламенилась. Занялся сначала шофер, а затем огноь быстро перкинулся и на туристов. Все это неожиданно рванулось вперед, но Щербинский отскочил и живой грящий факел, издавая низкие воющие звуки,от которых ныли зубы промчался мимо врезавшись с размазу в бревенчатую стену ближнего дома. Трое рухнули. От них начал медленно запаляться дом, и гнилые бревна загорались одно за другим.

– АААА!!! – орал Щербинский в ярости-радости – Спалил их спалил!!! – и снова начал стрелять.

Монстров не уменьшалось кроме того чатсь провалась во время пальбы в зеленых и теперь плясалв перд нимми, таращили разнокалиберныее глаза и выла от ярости. Их затопатли, молодецки налетев на отдельные особи, пинками и проклятиями отшвырнули за вал, что всотой был уже приблизителлно метр.

Одно было не здорово, несмотря на массу взятых патронов, они все таки заканчивались. Слишком много монстров перло на них из за вала, и теперь Сергей начал понимать, почему не смогла проваться группа из двадцати пяти вооруженных людей.

Это бойня, это даже не сражение, но вот только патроны у них кончаются, а монстре, похоже бесконены, они все такими же стройными рядами выползали из темноты леса и радостно утстремлялись на смерть.

– "Кордон на месте"– подумал Сергей– "Он никуда не девался и не менялся. Но как все таки я смог пройти? И Лапников тоже? Старик, все старик!"

Размышлять о таком в царящем кругом буйстве быо смешно и Сергей хихикнул загоняя в ружье патроны. Щербинский тут же покосился на него явно проверяя, не близок ли горожанин к умопомешательству. Но Серега сдвинул брови и оскалившись в гримассе начал снов а челенаправленно стрелять в толпу. Плечо представляло собой уже целый кровоподтек,а рубашка там подозрительно намокла, видно даже содрал кожу. Лучше даже потом не смотреть, что там твориться. Двеннадцатый калибр как ни как. Без всякой связи к нему пришла мысль о том, как измеряют калибр гладкоствольного оружия. Его меряют не диаметром ствола, а сколько круглых пуль можно отлить из бруска свинца определенного веса. Странно на удивление. И глупо как то.

– Мы проигрываем!!! – заорал у него над ухом Щербинский.

– Чего?! – закричал из за Сергея Лапников.

– Говорю, бьют нас!!!

– Бьют?!!!

– Их все больше!!!

Сергей пригляделся и увидел как ручейки ползущие из леса утолщаются, становятся мелкими речушками, видно пришло подкрепление. Такое ощущение, что тут собрались все мелкие зверьки Ярославской области.

Патронов было все меньше, уже выгребали, заряжали остатки, хоть вой от безысходности, трупы тварей валялись во множестве, но могучий девятый вал уже перваливал через горный хребет, что высился посреди улицы.