Текст книги "Параллельная жизнь (СИ)"

Автор книги: Сергей Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

О-о-о-у! Это что, маринованные грибочки?! И солёные помидорчики?! А-а-а-а! А в самолёт разрешат взять?

В ответ на этот вопрос флегматичный продавец кивает. И добавляет:

– Вся посуда пластиковая.

Важное замечание, со стеклом в самолёт не пускают. Ещё одно замечание – цены конские. Но не для меня, я готов душу заложить. Набиваю пакет. Плюс к этим деликатесам добавляю армейскую тушёнку… и меня дёргает за плечо коллега ХанГи. Она, кстати, в чине лейтенанта.

– ЮнМи, ты что пропадаешь? Идём быстрее, у нас встреча на ходу. Русские военные решили с нами поговорить.

Расплачиваюсь и мчусь с ней галопом. А как же? Я, так понимаю, единственная, кто русским языком владеет. Когда примчались, русский генерал улыбнулся, глядя на мой пакет.

– Госпожа переводчик не теряет времени даром.

– О, да! Когда ещё в России побываю? Надо познакомиться с русскими деликатесами.

Потом перевожу и наш диалог и по делу. Хотя никаких дел настоящих нет. Проявление вежливости. Военная делегация, хоть и транзитом, требует какого-то минимума внимания.

Русские реагируют на мои глаза намного спокойнее. Немного удивляются и всё. Не цвету изумляются, не удивишь их этим, а сочетанию азиатского лица и по-европейски синих глаз.

Встреча заканчивается взаимными дружескими рукопожатиями. Наши, я имею в виду корейскую делегацию, сначала не поняли, чего от них хотят русские, протягивая руки. Быстро объясняю, пусть привыкают. Во Франции тоже руки жмут. Ещё целуются, но, надеюсь, обойдётся без этого.

Всё! Через полчаса летим в Париж. А время, между прочим, разгар дня. Если ориентироваться по местному времени, мы летим часа два. Ох, и длинный у нас выдаётся денёк. Глаза слипаются… в Сеуле уже начало ночи.

21 октября, дом мамы ЮнМи.

8 часов вечера.

ДжеМин оборачивается на хлопнувшую дверь, лежащая рядом Мульча равнодушно поводит ухом.

– Привет, мам, – здоровается СунОк.

– Тебя покормить, доченька? – мама собирается встать, СунОк останавливает.

– В кафе поела.

Мама всё-таки уходит на кухню и приносит поднос с чаем. Женщины располагаются перед телевизором. Скоро дорама, но перед ними выпуск новостей.

– Ой, мама! Смотри, ЮнМи!

«Вчера во Францию с дружественным визитом отбыла делегация от вооружённых сил Республики Корея. В состав делегации вошёл ряд высших офицеров Комитета начальников штабов, командиры некоторых частей и подразделений. В делегацию в качестве переводчика включена также звезда к-поп, сангса морской пехоты Пак ЮнМи, известная так же под сценическим псевдонимом Агдан…».

На экране несколько секунд объектив обозревал всю делегацию, где с краешку еле заметно улыбалась ЮнМи. Женщины дружно ахают.

– Мама, какая же она красивая, – шепчет СунОк.

Мульча тоже смотрит телевизор, на слова СунОк дёргает ухом.

– Как дела в кафе? – спрашивает мама, когда новости подходят к концу.

– Хорошо, мама. Посещаемость растёт, сегодня без убытка сработали.

– ГаБи помогла?

– Да. Две девочки-фанатки заменили уволившихся. Первый месяц согласились на половинную зарплату. Как стажёры. Для многих фанатов наше кафе стало дежурным.

– Видишь, как тебе ЮнМи помогает, – заметила мама. СунОк соглашается.

После дорамы мама, помявшись, говорит:

– СунОк, дочка, ты только не огорчайся… мне сегодня адвокат свекрови сообщил, что нам надо съезжать. Они дом собираются продавать.

СунОк, внимательно выслушивает и без особого огорчения спрашивает:

– А сколько они хотят за этот дом?

– Ой, я и не спросила…

– Перезвони завтра, спроси. А я пойду разузнаю, какие есть поблизости риелторские конторы.

СунОк уходит в комнату к компьютеру.

Незаметная улочка на одной из окраин Сеула.

Этот же день, время не известно.

Стройная женщина в глухом платке и маске на лице, в длинном плаще стоит на краю тротуара. Чуть поодаль, двое крупных мужчин, явно охрана дамы в плаще. Подъезжает чёрный авторитетный кроссовер с занавешенными окнами, останавливается рядом с женщиной. Та оборачивается, что-то говорит внимательно слушающим её мужчинам. После этого проскальзывает в предупредительно открытую дверцу. Мужчины чуть отступают, но не уходят. Не уезжает и авто.

Разговор в машине.

– Итак, что заставило вас обратиться ко мне, госпожа? – спрашивает, не оборачиваясь, мужчина за рулём.

– Хочу сделать заказ. Особый заказ, – подчеркнула голосом ЮЧжин женщина, – На одну персону.

ЮЧжин, да это она, протягивает бумажный конверт забинтованной рукой. Мужчина в первую очередь вынимает фото, читает имя. Если ЮЧжин ожидала нечто вроде восклицания «Ого!», присвистывания или чего-то подобного, то напрасно. Мужчина с видимым равнодушием всё внимательно изучил, аккуратно сложил обратно и вернул.

– Есть какие-нибудь существенные подробности?

– Ближайшие два месяца в Корее появится на день-два и снова улетит.

– Срок исполнения?

– Как можно быстрее, но в силу обстоятельств вряд ли удастся в течение двух месяцев. Положим крайний срок 31 января. Это нормально?

– Вполне.

– Цена?

– Исходя из масштаба дела… два миллиона долларов. Половина – предоплата. И только наличными.

– Это слишком много! – вырывается у ЮЧжин.

– Госпожа, люди моей профессии не торгуются. Мы назначаем условия, вы либо соглашаетесь, и мы берёмся за работу, либо нет, и мы тихо и без обид расстаёмся.

– Хорошо, – после паузы выдавливает из себя ЮЧжин.

– Тогда встречаемся через неделю. Недели вам хватит?

ЮЧжин, подумав, кивает. Мужчина называет новый адрес.

– Встречаемся там. Приходите, даже если не наберёте нужную сумму. В таком случае назначим новую встречу. Тогда же договоримся о способах связи. Всё. Идите.

ЮЧжин выходит, кроссовер тихо отъезжает и скрывается за поворотом.

Всё началось несколько дней назад. Когда она увидела, как эта тварь виснет на её оппе, виснет и целует! Да как она смеет, помойная дрянь!

ЮЧжин глухо взвыла, чёрный туман залил глаза. В ярости ударила кулаками по клавиатуре, потом схватила её и принялась колотить о стол. Когда опомнилась, стол, полы рядом, её колени были усыпаны осколками пластика, выпавшими клавишами, какими-то обрывками. Обе руки поранены, левая просто поцарапана, с правой капает кровь.

ЮЧжин хладнокровно перебинтовывает руку. В глазах светится фанатичная решимость, когда она берётся за телефонную трубку.

Но изворотливый разум её не оставляет. Прямо своему, так сказать, главному менеджеру по тёмным делам ничего говорить не стала.

– Мне по одному второстепенному делу, не связанному с главным направлением, нужны очень серьёзные люди, – так она сказала.

– Насколько серьёзные?

– Максимально серьёзные. В нашем семейном бизнесе возникли проблемы. Хочу их решить. Работать, возможно, придётся за границей…

– Но, возможно, и в Корее?

– Да. Нужен человек, способный на многое.

– Такие люди работают только с посредниками.

– Я это прекрасно понимаю.

И через два дня ЮЧжин получила контакт с посредником. Тот быстро, невзирая на двусмысленный стиль разговора, понял, чего она хочет. И вот она встретилась с исполнителем. Исполнителем её Воли. А самое жгучее желание у неё одно: чтобы эта тварь Агдан сдохла!

21 октября, кафе Отеля Империал Пари

Время 20:30

Сеульское время 22 октября 03:30

Сначала у самого ум за разум зашёл, а теперь я своим генералам то за другое завожу. Не поняли меня, когда сказал, что в Сеуле уже три часа, как 22 октября. Бесёнок какой-то за язык дёрнул, теперь объясняю:

– Да, господа, мы попали во вчерашний день. Мы, корейцы, начинаем каждый день раньше и заканчиваем раньше. На семь часов у нас разница. По парижскому времени мы вылетели в пол-пятого утра. Плюс почти четырнадцать часов полёта вместе с остановками, мы прилетаем в Париж в 18:30. Сеул отстоит на семь часовых поясов, значит его время 25:30. Но в сутках только 24 часа, поэтому прилетели 22 октября в 01:30 по сеульскому времени.

Объясняю и вижу: не понимают.

– Не забивайте себе голову, господа. Сами видите, что местное время – ранний вечер, а мы спать хотим. Это потому, что мы сеульцы, а в Сеуле сейчас глубокая ночь.

Я молод и здоров и то… хотя со мной не так. Я бы сначала кроссик хороший пробежал, а потом уж можно и на боковую. Или нет. В самолёте прихватил здорового и глубокого сна, теперь долго буду свеж, как огурчик с грядки. Хм-м, а ведь получается, что айдолы обставят самых крутых военных по многим статьям! Вон у них какие глаза осоловевшие.

Мысленно машу безнадёжно рукой. И так меня до этого терзали с выбором блюд из меню. Проблему решил просто, волевым решением сказал официанту, что принести. Генералов предупредил, чтобы крепились духом, корейской кухни в радиусе сотен километров днём с огнём не сыщешь. Официант к набору блюд добавил соус чили и несколько перечниц, гуляйте мужичины! Похихикал про себя, впервые очутился в таком выгодном положении, когда мне всё меню нравится, а остальные, как хотят.

Через двадцать минут главный мужчина, генерал ЧхеМу объявляет:

– После ужина отбой. Подъём в 8 утра по местному времени. Французы дают нам время на акклиматизацию, так что до обеда в 12 часов, который даёт нам принимающая сторона, все свободны. С учётом времени на поездку до места, свободное время до 11 часов.

Разводим с переводчицами наших генералов по номерам, вдруг с персоналом столкнутся. Все должны знать английский, но я знаю, как наши его «знают». Нам с лейтенантом ХанГи один номер на двоих, чему я рад чрезвычайно. Кстати, офицеры тоже попарно, кроме генералов. Так что никакого ущерба самолюбию мегазвезды. Даже если бы оно и было.

Жизнь пятнадцатая. Параллельная

25 октября, студия телеканала Франс – 2

20:00 время выхода в эфир.

На экране крупным планом лицо Агдан, камера медленно отъезжает, оставляя на прежнем месте экрана пронзительно синие глаза. За кадром музыка (Sad Song – Грустная песня; https://www.youtube.com/watch?v=Yuo_6Qq3EhY)*, Агдан в камуфляжной форме.

Видел ли ты Днепр при ясной погоде? А неуловимо быстрые непредсказуемые движения руками айдолов кей-поп, так характерные для их танцев? И, несомненно, берущие начало от всех этих азиатских боевых стилей, типа айкидо, кунг-фу и подобных школе дракона, обезьяны или, пардон, пьяницы. Не видел? Так посмотри. После этого не сможешь смотреть покорившие весь мир кадры с Умой Турман (рок-н-ролл с Джоном Траволтой), когда она проводит перед лицом руку с раскинутыми ножницами пальцами. Примитивное движение.

Агдан выписывает сложнейшие фигуры перед своим лицом. Играет не просто руками и пальцами. Сверкающие восьмёрки, встречные дуги и прочие фигуры Лиссажу описываются непрерывно вращающимися опасно вспыхивающими лезвиями боевых ножей.

Припев, начинающийся словами «Sad Song», даёт Агдан прекрасную возможность аранжировать по-своему каждое слово. Sad – в-ш-ш-и-х-х! Song – в-ш-ш-и-х-х! С рук одна за другой испускаются длинные молнии, трассирующие в потоке пульсирующего света, падающего поодаль от Агдан. Следом за двойной молнией раздаётся двойной стук. Ножи втыкаются в широкий щит.

Одна пара ножей, вторая… танец продолжается в замедленном темпе, когда ритм песни стихает. Агдан играет всем телом, совершая руками плавные эволюции. Затем опять ускорение темпа, ещё одна пара летит в щит, следующая… и вот десятый нож вонзается в щит. Музыка делается совсем протяжной, Агдан почти замирает, но неожиданно прыгает и, опершись одной рукой о пол, делает сальто.

Ножи в щите образуют рисунок лилии, один из символов Франции. Устаревший, конечно, восходящий к монархическим временам, но известный.

Ведущая студии Анна Дюваль по внешности упрощённый вариант Мари Лафойет в белой блузе с длинными рукавами и невообразимо элегантным жабо неподвижна во время всего шоу. Лицо, как вытянулось в удивлении в начале танца, так и застыло.

(Как можно крутить нож пальцами: https://youtu.be/xustVG8JI9M )

26 октября, Отель Империал Пари, номер Агдан

Время 18:30

С удовольствием смотрю на экран. Это запись, которую сделали вчера. Оглядываюсь и не могу удержаться от смеха. Настолько лицо лейтенанта ХанГи напоминает ухоженный фейс ведущей. Поразительно, как могут быть похожи совершенно разные люди, испытывающие одинаковые эмоции.

Сижу на диванчике, скрестив по-турецки ноги. ХанГи не отрывает глаз от телеэкрана, уже забыла, с какой настойчивостью тащила меня погулять по Парижу. И ладненько. Ни на одно место, – и которое есть, и которого нет, – мне не упали приключения в этом городе. Лучше в отеле отсижусь. Всякими багетами и прочими французскими брикетами запасся днём, так что обойдусь.

Опять веселюсь, вспоминая первое утро. ХанГи с огромным любопытством смотрит, как я открываю банку с грибами. Её страшно заинтриговывает выражение острого гастрономического вожделения на моём лице. И мой вид, один в один оргазмический, когда я вкушаю маринованные грузди.

– Тебе не понравится! – категорично заявляю ей. Конечно, она стала выпрашивать неведомый ей деликатес.

Не поверила. И не верит до тех пор, пока я не отрезаю ей кусочек. Очень, очень скупо отрезаю, игнорируя обиду девушки. Предсказуемо, после дегустации продукта, ХанГи отстаёт от меня. И получает в спину контрольный выстрел. Прости, ХанГи, не смог удержаться, какой-то бесёнок внутри завёлся. Во всём виноват он, не я.

– ХанГи-сонбе, не думайте, что я жадничаю. Просто они немного ядовитые, их не всем можно есть. Нет, нет, не бойтесь, от такого кусочка ничего не будет. Вот если б целиком съели…

Сонбе слегка бледнеет и подозрительно спрашивает:

– А почему ТЫ ешь?

– У меня обмен веществ не корейский. Поэтому для меня деликатес, для тебя – вредная еда.

Не поняла она тогда до конца. А что тут понимать? Что русскому хорошо, корейцу – смерть, ха-ха-ха…

Смотрим, что там было дальше. Вернее, в начале. Дальше как раз не интересно. Ведущая отмерла и закруглила передачу. Мои-то выкрутасы были в самом конце. Это я запись перемотал сразу к концу. Есть в телевизорах такая функция, воспроизводить видеофайлы. А флешку мне дали сразу после монтажа передачи. Так-то мы часа три молотили, с этим танцами кучу дублей прогнали. Смотрим.

Агдан и ведущая глядят на большой экран, по которому ползут строки. Моя биография, причём вся засвеченная часть. Почти вся. Про суд, слава небесам, ничего нет. За кадром мужской голос проговаривает весь текст.

– Бонжур, мадемуазель Агдан, – приветственно улыбается мне ведущая.

– Бонжур, – возвращаю ей ещё более приветственную улыбку.

– …мадам Дюваль, лучше просто Анна.

– Бонжур, Анна.

– В тексте про вас всё правильно? Можете что-то добавить или уточнить?

– Я не очень внимательно слушала. Ошибки могут быть, но я не заметила. Французская разведка внушает почтение.

– О, французская разведка ни при чём. Справка подготовлена информационной службой канала.

– Вот я и говорю. Если такое делает обычная инфослужба простой, хоть и сильной бизнес-структуры, то на что же способна ваша профессиональная разведка?

– О-ля-ля! – Анна смеётся, – У вас потрясающее чувство юмора.

– Мерси. Оно мне тоже нравится, – присоединяюсь к её смеху.

– Итак, мадемуазель Агдан, сразу главный вопрос.

Я, честно говоря, напрягся. Неужто будут спрашивать, как я исхитрился столько хитов написать, да на разных языках. Слава небесам, не об этом пошла речь.

– Когда вас ждать? Франция жаждет увидеть вас на своих подмостках.

– До Нового года турне в Японии. Оно давно было запланировано, со времени прошлого визита. Успех во Франции был для нас неожиданным.

– А после Японии?

– А после Японии, то есть сразу, как только наступит Новый год, начинаем готовить визит во Францию. Уйдёт на это не меньше месяца. Получается, появимся у вас в феврале.

– И что нам от вас ждать?

– Как что, Анна? Фурора и бешеного успеха. Но сразу оговорюсь. Окончательное слово за руководством агентства, они могут и переиграть планы.

– Отменить?

– В любую сторону могут переиграть. Могут отменить визит во Францию, а могут отменить японское турне и спешно начать подготовку к французскому.

– Хорошо, этот вопрос мы прояснили? Как у вас дела с вашим женихом?

– Каким женихом? – спрашиваю удивлённо. В последнее время полюбил временами строить из себя дурочку.

– Ну, как же? – Анна оборачивается к экрану, на котором текст быстро прокручивается и останавливается на справке о ЧжуВоне.

– А-а-а, вы про него? Так это не жених.

– А кто? – округляет глаза Анна.

– Нас считают парой, – объясняю я, – на самом деле он мой друг. Не больше и не меньше.

Анна задумывается, потом пытается прояснить тему.

– На самом деле жених кто-то другой, про которого не знают?

Тут я нахожу хороший повод посмеяться. И только затем отвечаю.

– Пардон, Анна, вы сейчас очень смешную вещь сказали. Не знаю, как у вас, а в Корее айдолу спрятаться невозможно. Про нас известно почти всё. Мало что скрыть удаётся. И будь у меня какой-то другой жених, будьте уверены, про него знали бы все.

– Я не понимаю, мадемуазель Агдан. Вы взрослая девушка, около вас симпатичный парень, друг и… ничего?

– Насчёт взрослой меня вы несколько заблуждаетесь, – с удовольствием наблюдаю искреннее недоумение. Люблю людей в тупик ставить. Ничего, крошка, это ненадолго.

– Я понимаю, Франция страна либеральная и терпимая, но всё-таки, что вы скажете, – вот вы, лично вы, – если узнаете, что какая-нибудь двенадцатилетняя девочка завела себе взрослого любовника?

Недаром я указал возраст двенадцать лет. В Корее возраст согласия тринадцать. Во Франции не знаю, но я кореянка.

– Мужчине грозит суд за связь с несовершеннолетней, – неуверенно отвечает Анна.

– Значит, ваше общество осуждает такие связи?

Анна так же неуверенно кивает. Очень интересная неуверенность. Кажется, я не зря стараюсь на улицу лишний раз не выходить.

– Вот поэтому у меня и не может быть жениха, – заключаю я и снова лицезрею забавное недоумение Анны.

– Сейчас объясню…

А дальше подробно разъясняю, как докатился я до жизни такой. О своём вторичном периоде роста рассказываю, и по итогу доказываю, что мне сейчас биологически четырнадцать-пятнадцать лет. И по сему никакого жениха мне иметь (во всех смыслах) не положено. Под конец пошутил… где это? Прокрутил запись.

– Вот скажите, в каком возрасте во Франции девушки получают первый сексуальный опыт?

– В среднем, лет в 16, наверное.

– Вуаля! Как раз через два года я достигну половой зрелости, и мне можно будет обзавестись женихом. И примерно через такое же время по нашим корейским законам я стану совершеннолетней. Понимаете? Мой организм строго, очень строго соблюдает наше национальное законодательство.

Анна посмотрела в замешательстве, я подмигнул. Мы одновременно рассмеялись.

Ещё мы поболтали немного о той истории с песней для АйЮ.

– Не могли бы, мадемуазель, исполнить какую-нибудь песню?

– Нет. Мой голос сейчас меняется, боюсь произвести фальшивое впечатление. К тому же мне нельзя петь новых песен без разрешения агентства. Могу сыграть что-нибудь из старого.

Мне тут же подсунули пианино, и я с удовольствием размял пальцы. Сыграл «Музыку рая» и «Польку».

– Вы играете на уровне самых лучших исполнителей, – замечает Анна.

На что я снисходительно посмеиваюсь.

– Анна, сразу видно, вы не специалист. Да, я слышала подобные отзывы и спорить не буду. Но сейчас и здесь я играла средненько. В трёх местах «смазала». Не заметили?

Анна отрицательно качает головой. Я вздыхаю.

– Мои военные тренировки сказались. Стрельба из автомата, разборка-сборка, чистка, это огрубляет руки. Надеюсь восстановиться, когда мои генералы меня отпустят.

– О, у нас есть кадры, где вы стреляете! – оживилась Анна. И через секунду мы смотрим экран, где я, пригибаясь и перекатываясь, стреляю по появляющимся и исчезающим мишеням. С огромным интересом смотрю на себя со стороны.

– Надо бы с двух рук научиться стрелять… – задумчиво произношу, забыв, где нахожусь.

Анна смотрит удивлённо, ведь только что переживал за руки.

– Это так, посторонние мечты…

А на экране я уже мечу ножи. Вот здесь работаю двумя руками. Левой ещё не со всех позиций научился, но здесь не видно. Это французы организовали для нас показательные выступления своих, а наши генералы ответили мной. Причём напирали на то, что я всего лишь переводчица, хитрые жуки. Мне не трудно, я буквально заболел этим делом, вот и сейчас верчу в левой руке макет ножа.

– Хоть вы и жалуетесь, но сами… – начала Анна.

– Это совсем другое дело, Анна. Трюки и манипуляции с ножами не портят руки. Наоборот, помогают их развивать. Там очень много работы именно пальцами. То, что нужно пианистке.

Вот так меня и подвели к теме ножей. Знал уже, что будет дальше.

– А не могли бы, мадемуазель, продемонстрировать здесь своё умение?

– Могу, но не буду, – открестился я.

– …

– Нет смысла, Анна. Это телевидение, можно смонтировать что хотите. Можно и вас представить мастером чего угодно. Сами знаете, как это делается. Я много раз кидала ножи в разных местах, но до сих пор находятся люди, которые в это не верят. Имеют полное на то право.

– Просто очень хочется посмотреть, – призналась ведущая, – это так необычно, пианистка, кидающая ножи.

– Я соглашусь, если будет элемент новизны и драйва.

Вот после этого и начали мы придумывать, как и что можно сотворить. В основном, я придумывал. Но всё это вырезали. Да и правильно. Зрителю интересен результат, а не способ его достижения. А танец, кстати, я почти полностью сымпровизировал. За этот танец огрёб в будущем небольшие проблемы, но кое-что помогло. Перед отлётом из Франции получил папочку с шестью файликами. Внимательно их посмотрел, я не юрист, но, надеюсь, французы этим пользоваться не будут. Добавочка к оплате. Всё-таки десять тысяч долларов (в пересчёте) за участие в передаче не мой уровень.

А вот интересно, а я могу здесь посмотреть корейские дорамы? Фигвам, опять генералы зовут на вербальную расправу над отельным персоналом…

Уже когда лёг спать, слабо пиликнул телефон, смс-ка пришла. Перед отлётом предупредил всех, – а это очень немного народу, по пальцам одной руки можно перечесть, – чтобы не звонили, а слали смс-ки. Слишком занят, слишком большая разница в часовых поясах, живой разговор практически невозможен. Это СунОк:

– «Меня вызвали в прокуратуру на допрос из-за акций Кирин. Что делать?»

Ум-гу, самые главные вопросы в жизни: куда идти, как далеко и что там делать? Набиваю ответ:

– «Вали всё на меня. Скажи, что действовала исключительно по моим указаниям. Всё, я спать ложусь».

20-ые числа октября. Бурление в корейском сегменте сети.

[*.*] – Вы видели?! Вы все видели?! Она нам всем плюнула в лицо!

[*.*] – Да, видели! Дерьмом плеснула!

[*.*] – Кто? Вы о ком?

[*.*] – Щибаль! О ней! Об Агдан! Она опять оскорбила всю нацию!

[*.*] – Так она в армии. Медалью её наградили.

[*.*] – …(непереводимый корейский фольклор, большей частью нецензурный)

[*.*] – Агдан – скользкая тварь, всегда вывернется…

[*.*] – Она должна за всё ответить! Сколько можно её терпеть?!

[*.*] – Всегда считал её продажной мерзавкой. С япошками обнимается, всех оскорбляет, все от неё страдают…

[*.*] – Всех оскорбляет, детей от суицида спасает, кхе-кхе…

[*.*] – Заткнись!!! Вон отсюда! Агдановский выкормыш!

[*.*] – Нельзя такое терпеть. Надо ставить её на место.

[*.*] – И вон всех отсюда, кто смеет за неё заступаться!

[*.*] – А что, у нас свободу слова отменили? Мы теперь будем, как…

(последнее сообщение мигнуло и исчезло. Ник закрылся красной буквой «икс»)

ЮЧжин удовлетворённо усмехнулась, добавила ещё пару сообщений. Керосинчику в костёр она сейчас плеснёт щедро. Достаточно наловчилась в этом деле. Теперь этой твари точно конец.

ГаБи быстро пролистала один форум, нахмурилась. Другой, третий… лицо её мрачнело, приобретая оттенок грозовых туч. Быстро застучала по клавиатуре.

(Чат фэндома RedAlert, верхняя панель для сообщений всем, доступ только для администратора)

– ВНИМАНИЕ! СРОЧНО! ВСЕМ! «КРАСНАЯ ТРЕВОГА»!

– На Агдан готовится нападение! Объявляю полную мобилизацию!

Дальше пошли потоком скрытые сообщения, детализирующие планируемые меры.

– Старший 1-ой группы информпротиводействия …(ник) довести состав своей группы до десяти человек и внедриться в форумы… (два интернет-адреса).

– Старший 2-ой группы ИПД…

– Старший 3-ей группы ИПД…

– Командир первой группы силовой поддержки – собрать группу, проинструктировать, выдвинуться в кафе Агдан.

– Командир второй группы силовой поддержки – … выдвинуться по адресу дома Агдан.

– Командир третьей группы силовой поддержки – … контролировать подходы к агентству FAN.

– ВСЕМ незадействованным – быть готовыми выдвинуться к агентству, выполнять все указания командира группы.

– По исполнению – доложить!

Чат, который не спит

(**0) – Доигралась, сучка!

(**9) – Ты про кого?

(**0) – Про Агдан, кого же ещё? Сейчас ей точно с рук не сойдёт…

[модератор получает жалобу на использование нецензурной лексики, но ограничивается предупреждением и стиранием слова «кэ-нён» (сучка)]

(**0) – Жалуйтесь, жалуйтесь… всё равно Агдан ничем не поможете.

(1**) – А что случилось?

(**3) – Как что? Она опять оскорбила всю Корею.

(**0) – Вот именно…

(2**) – Она оскорбила хейтеров, а не Корею.

(**4) – Не только хейтеров. Все, кто посчитал её дядю предателем, по её мнению безмозглые тупицы, думающие задницей.

(**5) – Точно! Я вот не догадался внимательно посмотреть решение суда. Выходит по её мнению, я – тупая задница?

(1**) – А кто?

[Последнее сообщение провисело не больше минуты. Потом исчезло, на его месте появилось запись модератора «Исключён из чата за оскорбление по личному адресу»]

(**5) – Не агдановская подстилка, это точно.

[Жалоба на это сообщение модератором проигнорирована]

(2**) – А что такого сказал (1**)? Он просто спросил.

[Последнее сообщение тоже быстро снято. На его месте появилось запись модератора «Исключён из чата за провокацию конфликта»]

ГаБи получала сообщение за сообщением. Тотальная зачистка сторонников Агдан шла по большинству чатов и форумов. ГаБи опять лихорадочно застучала по клавишам.

– ВНИМАНИЕ! СРОЧНО! ВСЕМ ГРУППАМ ИПД!

– СИДЕТЬ ТИХО И НЕ ВЫСОВЫВАТЬСЯ!!!

22 октября. Дом мамы ЮнМи.

Время – 18:00

ДжеМин сидит, смотрит телевизор, пьёт чай. Мульча лежит сбоку. Со стороны кажется, будто она тоже смотрит дораму.

К дому подъезжает машина, Мульча приподнимает голову. Слышит только она, приспособленная природой для охоты за мелкими животными. В дверь стучат, ДжеМин со вздохом отрывается от телевизора, идёт к двери. Мульча садится, поза не напряжённая, кошка всего лишь смотрит в сторону прихожей.

Входят ДжеМин и ГаБи.

– Проходи, ГаБи-ян. Чаю хочешь?

Мульча не отрывает немигающих ярко зелёных глаз от гостьи. ГаБи передёргивает плечами на приглашение ДжеМин, но вдруг соглашается.

– Спасибо, ДжеМин-сии. СунОк ещё не приехала?

– Ой, девочка, она только через час будет. А то и позже. Знаешь, сколько дел в этом кафе?

ДжеМин уходит на кухню, ГаБи садится на диван, рядом с Мульчей. Девушка и кошка смотрят друг на друга. Неожиданно Мульча подходит к гостье, трётся головой о её руку и плечо. ГаБи сначала глядит настороженно, почти испуганно, потом осторожно гладит её. Осторожность постепенно сменяется удивлением, Мульча мурлычет и лезет головой под девичью ладонь. Вдруг залезает к ней на колени, крутится под её рукой и начинает устраиваться на лёжку.

Входит с подносом ДжеМин, от изумления перед увиденным на секунду останавливается.

– Ах, ГаБи-ян, как ты умудрилась так быстро подружиться с Мульчей?!

Она расставляет на столике чашки и все нужные принадлежности.

– Мульча у нас не просто кошка, а… я даже не знаю, как сказать. По-настоящему признаёт только ЮнМи, нас она просто терпит.

Мульча на последних словах дёрнула ухом. Беспристрастный наблюдатель, знаток кошек, наверняка усмотрел бы в этом жест пренебрежения. Скажите спасибо, что не презрения, добавила бы сама Мульча.

– Не знаю, ДжеМин-сии. Я ничего не делала, она сама подошла и легла на колени.

– С нами так никогда не делает, – качает головой ДжеМин, – Вот на ЮнМи любит залезать. Так ты просто так в гости пришла или по делу?

– По делу, но лучше СунОк подождать. Вместе обсудим.

– СунОк? А дело важное?

– Очень важное.

– Тогда я её потороплю, – ДжеМин берёт телефон, выбирает номер, – СунОк, доченька. Тут ГаБи пришла, говорит, по важному делу. Езжай домой, как можно быстрее.

СунОк примчалась через полчаса, которые её мама и гостья провели в милой беседе. ДжеМин достаточно было спросить, как дела у клуба в кафе, как ГаБи прорвало. Поглаживала мурлыкающую кошку и рассказывала. Перед этим сделала короткий звонок и сказала только одно слово «Ждите».

– Заказов на автограф Агдан накопилось около сотни. У ЮнМи рука отвалится подписывать, – ГаБи хихикает.

Хлопнула дверь, повторяется обычная картина: ДжеМин спешит встречать дочку, Мульча дёргает ухом.

– Вот, дочка, у нас гостья, – ДжеМин приобнимает СунОк за плечи. Та при виде ГаБи застывает. Вид Мульчи, лежащей на коленях фактически незнакомого человека, потряс её намного больше, чем маму.

– Ёксоль! Что происходит? – СунОк вытаращивает глаза.

– Аньён, СунОк-сии, – машет рукой ГаБи.

Как только её шок проходит, мама усаживает её за столик. Столик пришлось придвинуть к ГаБи. Как только она попыталась привстать, Мульча выпустила когти и возмущённо мякнула. ГаБи смотрит на хозяев, извиняется. СунОк смотрит на Мульчу с негодованием, мама решает затруднение быстро.

– СунОк, давай придвинем столик.

СунОк, ворча, помогает маме. Наконец всё устаканивается и ГаБи начинает:

– Вы в опасности. Я вызвала одну из наших групп, чтобы вас прикрыть.

ДжеМин охает, СунОк сжимает губы и ворчит:

– Опять ЮнМи что-то натворила. Нам опять расплачиваться…

На неё смотрят все. Мама огорчённо, ГаБи, старательно пряча осуждение, а вот Мульча не скрывает презрения. СунОк быстро понимает, что она в явном меньшинстве.

– Да ладно, мам! Что я такого сказала?

– Точнее говоря, вы натворили, – объясняет ГаБи, – всё из-за того ролика. Но и не в нём дело. Сразу было ясно, что за вас возьмутся, как только вашего дядю посадили.

– Да, – горестно качает головой ДжеМин, – житья нам не дадут.

– Родственники отца уже собираются уезжать за границу, – хмурится СунОк.

– Вот видишь? А они никакого ролика не выпускали, – радуется ДжеМин возможности защитить ЮнМи, – А ты спросила их, сколько они хотят за дом?

– Спросила, – СунОк смотрит в сторону.

– Сколько? Ну, чего ты молчишь? – теребит её мать.

– Полтора миллиарда вон, – бурчит СунОк, ДжеМин ахает.

– Примерно на пол-миллиарда цену завышают, – продолжает СунОк.

– А если учесть, что продать надо быстро, то вдвое, – уточняет ГаБи и в ответ на вопросительные взгляды говорит, – Моя тётя в риелтерской конторе работает. Иногда рассказывает что-то.

Некоторое время все молчат и думают.

– Если вам очень хочется остаться в этом доме и есть деньги, то можно что-то придумать, – наконец нарушает паузу ГаБи, – Уезжаете, ваши родственники продают дом, а выкупаете вы через подставное лицо. Затратите меньше миллиона долларов.