Текст книги "Параллельная жизнь (СИ)"

Автор книги: Сергей Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Мама! Меня нельзя по голове бить! – и тут же получаю чувствительный шлепок по заднице.

Зато потом тащат кормить. СунОк сегодня вроде в норме. Мимоходом целую её, как бы даже дежурно. Мол, ничего такого между нами и не было. Я такая всепрощающая, ага. Уже и не помню, кто мне ребро сломал. Якобы, конечно, сломала, но она ж не знает.

– Всё равно, ты не права, – вдруг бурчит онни.

– Вот в этом твоя беда, – немедленно отвечаю я. Сразу понимаю, о чём она. О чём? Да обо всём!

– Ты, онни, никогда не признаешь своей ошибки. Поэтому никогда её не исправишь. Не исправишь, поэтому лучше никогда не станешь. Так и останешься дура дурой.

– Юна! – вскрикивает мама, – Немедленно извинись перед сестрой!

– Извини, онни, что считаю тебя дурой, – немедленно выполняю мамин приказ, – Кстати, онни, ты чего сгорбилась? Ну-ка выпрями спину! Быстро!

Тыкаю её пальцем сзади, СунОк выгибается от неожиданности. Тут же замахивается на меня и вдруг видит перед собой ощерившуюся в зверском оскале обычно такую миленькую мордочку Мульчи. Та успела вскочить мне на колени, выгнуть спину и распушить хвост.

– И-я-а-а-а-у-у-у! – громко и протяжно говорит Мульча прямо в лицо растерявшейся СунОк.

– Всё поняла? – интересуюсь я, – Руки на место и ешь давай. Это я перевожу, что Мульча тебе говорит.

– Девочки, перестаньте, – почти стонет мама.

– Как скажешь, мамочка, – я сама покладистость, – А мотоцикл я вечером в магазин сдам, ладно? После обеда не успею, вечером удобнее.

Время: за несколько дней до.

Место: усадьба семьи Ким.

«… командует награждением представитель Комитета объединённых штабов генерал Пак ГенХи. Перед вами военнослужащие из состава морской пехоты, удостоенные высоких наград…»

Око камеры скользит по идеальному строю бравых мужчин в красивой парадной форме. И останавливается на последнем в ряду. Последней. Ослепительно красивой девушке с синими глазами.

Две женщины заворожено смотрят на экран.

– Опять она, мама, опять она! – горестно вскрикивает ИнХе, – Рядом с моим сыном! Почему они рядом? Мы же запретили им встречаться?

МуРан задумчиво смотрит на экран, где весёлый комментатор продолжает:

«Награду получает ефрейтор Ким ЧжуВон, храбро спасший старшего по званию от артиллерийского налёта северян. А вот и спасённая им сангса Агдан, его невеста…»

МуРан продолжает молчать, ИнХе продолжает причитать. А на экране комментатор радостно показывает «встречу двух любящих сердец». Со всеми подробностями, от которых ИнХе стонет ещё громче. Стоны переходят в завывания, когда она видит, как Агдан нахально катается на её сыне. Кажется, эта дрянь ещё и командует. Показывает рукой, куда идти и даже взбалтывает ножкой. Где-то далеко, так далеко, что услышать невозможно, в унисон с КиХе воет и колотит в злобе кулачками по дивану ЮЧжин.

МуРан усмехается.

– Как она посмела, мама? Как?! – ИнХе обращает взор к свекрови.

– Скажи невестушка, – спокойно спрашивает МуРан, – как же тебе удалось родить таких умных детей? Я просто в изумлении…

– О-о-о, мама, – тут же тает от «комплимента» ИнХе.

«Вот ты дура!», – вздыхает про себя МуРан, а вслух говорит:

– Давай дораму смотреть. Нет! Не звони ЧжуВону. Вечером позвонишь или он позвонит. Сейчас у него служба.

«Только такая дура, как ты, не может догадаться, что скажет любимый внук. Приказ командования, что же ещё!», – МуРан опять вздыхает. Запрет ДонВука оборачивается против него самого. Пока ЧжуВон в армии, этот запрет ничего не значит. ЧжуВон даже в увольнение на свидания с ней может ходить. На приказ можно много чего списать…

«Если бы ЮнМи страстно желала выйти замуж за ЧжуВона, попросила бы знакомых генералов, – наверняка есть такие, – приказать внуку жениться на ней. И тот потом с невинным видом объяснял бы отцу, что не мог, будучи в армии, не выполнять приказы командования. Хитрец тот ещё…».

25 сентября, 9 часов утра.

Агентство FAN. Кабинет директора.

Те же, за теми же местами, что и сутки назад. Только на этот раз тяжеловесную мадам никто не ждёт. Даже кабинет закрыли. И секретаршу предупредили, что никого якобы нет. В общем, к сепаратным соглашениям готовы, – хихикаю про себя.

– ЮнМи, а ты можешь что-то посоветовать насчёт акций? – спрашивает ЮСон.

– Господин директор, обращайтесь ко мне «госпожа Агдан» или «госпожа ЮнМи», – с лёгким предостерегающим холодком говорю я.

– Так что посоветуете делать с акциями, госпожа Агдан? – Прежде чем повторить вопрос в правильном варианте, ЮСон изобразил лицом целую пантомиму. Сначала усталое выражение доброго дядюшки, смотрящего на шалости любимой племянницы или внучки. Потом «Ну, что ж с тобой поделать? Давай так, если тебе уж так хочется…», – эдакое снисхождение и великодушное прощение капризов. И только затем, к делу.

Смотрю с интересом. Ну что сказать? В жанре клоунады наш директор вполне конкурентоспособен.

– У вас должны быть брокеры. Они всё знают. Я бы попыталась увеличить долю акций хотя бы на пару процентов, пользуясь случаем. И денег бы не пожалела. Всегда лучше иметь контрольный или самый большой пакет акций собственного предприятия.

– И как бы вы это сделали? – спрашивает ЮСон и после паузы добавляет, – Госпожа Агдан.

«Хороший мальчик», – усмехаюсь я, – «Ещё немного и ты мне тапочки в зубах начнёшь таскать». Вслух излагаю:

– Стратегия зависит от характера стратега. Вас интересует рискованная или осторожная?

– Осторожная предпочтительнее.

– Тогда ставим на кон не более двух процентов акций. Сейчас они на пике стоимости. Продаём их, и как только цена поползёт вниз, вываливаем плохие новости. Падение ускорится. Лучше всего вызвать панику. Так чтобы цена акций рухнула ниже всяких пределов. При достижении большого падения, выкупаем акции. В этот момент хорошо бы прикупить дополнительный пакет акций процентов в пять. Цена полезет наверх, мы выпускаем хорошие новости или отменяем плохие. Лучше и то и другое. Когда цена подскочить, часть акций можно продать, чтобы компенсировать денежные потери. Можно и все продать, чтобы денег заработать, но не советую. Вам надо увеличивать свой пакет.

ЮСон внимательно слушает, кивает. Оборачиваюсь к ЁнЭ и ласковым жестом, кончиками пальцев, приподнимаю её отвисшую нижнюю челюсть на место. ЁнЭ мило смущается. КиХо, заметив мои манипуляции, сам закрывает рот.

– Какие плохие новости могут быть, которые можно отменить, госпожа Агдан?

– Первая не очень страшная. Я подаю в суд на отмену штрафа. Вторая… суд по поводу расторжения контракта. Но такая новость отмене не поддастся. Там слишком тяжёлые обвинения. Лучше организовать это на уровне слухов. Это вы сами делайте. Вам виднее, какие слухи опасны, какие нет.

– Так. И как будем отменять?

– Да очень просто. В суде придём к мировому соглашению. Объясним это обычным недоразумением, вы отмените штраф, и мы дружно идём работать. Ещё одна относительно безобидная новость та, что я включена в армейскую делегацию во Францию и не могу в это время участвовать в японском турне или готовится к нему. Нейтрализуем эту неприятность моим быстрым возвращением.

– А оно будет, быстрое возвращение?

– Постараюсь. К тому же это подогреет к нам интерес во Франции. Это несомненный плюс.

ЮСон отбарабанил пальцами по столу целый гимн. Потом делает какой-то странный жест. Рука прыгает к нагрудному карману, останавливается, что-то поправляет и возвращается на стол.

– И вы будете согласовывать свои действия с нами, госпожа Агдан?

«Хороший мальчик. Умненький мальчик. Всё понимает», – усмехаюсь я.

– Если мы договоримся. Я вам сейчас показала ещё один плюс конструктивных отношений со мной. Есть и другие. Но кое-что мне нужно и от вас.

Вздыхает ЮСон, не хочется ему ничем поступаться. Но хотя бы выслушать может, не такой он тупой, как его сестрица.

– Мы перепишем наш контракт. Могу добавить ещё один плюс. Соглашусь на те же тридцать процентов, что и остальная группа…

Глаза директора аж засверкали. Он оживлённо переглядывается с КиХо.

– Взамен мне нужно сокращение срока контракта до 31 декабря этого года. И индивидуальные проекты в Японии без участия агентства. Один или два, сколько успею без ущерба для турне.

Всё-таки пришлось уговаривать. И довольно долго. Люди они такие, дай им палец, как говорится. Ясное дело, никому не хочется лишаться рыбки золотой. И под конец пришлось надавить. Мягко, но сильно.

– Вы поймите, господин директор. Я ухожу из агентства, это дело решённое. Вопрос только в одном, как я ухожу. По-плохому, с огромными издержками для вас и некоторыми потерями для меня. Или по-хорошему, к обоюдному удовольствию, без неприятных потерь, зато с изрядной прибылью.

– Потери для нас с вашим уходом всё равно огромные, госпожа Агдан, – замечает КиХо.

– Опять за рыбу деньги, – непонятно для окружающих ругнулся я, – Эти потери неизбежны в обоих вариантах. Я же сказала, ухожу в любом случае. Но если мы расстанемся полюбовно, то сотрудничество между нами продлится ещё очень долго. Будучи свободной, некоторые песни я буду писать для айдолов агентства. В конце концов, с некоторыми из них я дружу.

– ДжонХван, – кивает КиХо.

– ДжонХван, – соглашаюсь я, – СыХон, моя Корона – не чужие люди, Банг-банг мне нравится.

Через полчаса выходила из кабинета вымотанный до предела. Настолько, что не было сил радоваться победе. Согласился ЮСон и отдал команду КиХо готовить новый контракт. В новом контракте я сумел расширить обязанности агентства. Внёс строчку об обязанности агентства строго исполнять трудовое законодательство. А ещё оплачивать медицинские расходы, если заболевание или травму я получаю во время работы, либо из-за связанных с ней обстоятельств. И приказ о разрешении отдельных проектов в Японии прилагается. Всё! Я практически свободный человек! Я ведь могу даже не делать ни фига, авторские постоянно капают. Они когда-нибудь закончатся, популярность не бывает вечной, но ближайшие год-два я с голоду точно не умру. И мне бы сейчас прыгать от радости, а я еле ноги волочу.

На обед пошёл в общежитие. Надеюсь, мои дуры опять мои шмотки в коридор не выставили? О-о-у, гляди-ка, нет! Поумнели, что ли?

Никого нет. Заглядываю в холодильник. Не то, чтобы мышь повесилась, но и особого изобилия не наблюдается. Впрочем, на куриный супчик хватит. О, и сосиски в морозилке есть. Заначка БоРам? Всё-таки делаю продуктовый заказ в ближайший супермаркет. Самой лень бегать, не царское это дело, и времени нет.

Девки вваливаются, как только я усаживаюсь за стол и берусь за ложку. Ну, их нафиг, эти палочки, я супчик ем.

– Вау, ЮнМи, ты здесь! – кричит БоРам и сходу наваливается на меня. Остальные тоже гомонят приветствия, но БоРам всех перекрывает. С трудом отпихиваюсь от неё.

– Я твои сосиски в кастрюльку положила оттаивать. Уйди от меня…

Сосиски, конечно, перевесили. БоРам тут же отстаёт. Звякает телефон. Ага, заказ прибыл.

– Кто-нибудь, заберите продукты, – вытаскиваю из сумочки кошелёк с деньгами. Пятьсот тысяч вон хватит…

– За доставку сами заплатите, не всё же мне…

За продуктами ушла ДжиХён. Притормозила она и супчика ей не досталось. Вернулась быстро и сразу впадает в недоумение.

– А пиво зачем?

– Дай сюда! – вот теперь я упакован полностью. Ещё бы сосиску у БоРам стащить и совсем хорошо будет. Настроение медленно, но неуклонно поднималось.

Делюсь новостями.

– Я тоже подписала новый контракт с тридцатью процентами. Чтобы от вас не отделяться. Кое-что стрясла с директора, но это секрет.

Девчонки загомонили:

Сонён: Ты не обязана была это делать.

КюРи: А зачем ты его подписала?

ХёМин: Я думала, ты его пошлёшь…

БоРам: Ой, а какой секрет? Скажи, скажи, скажи!

Знал я про это. Первый раз что ли? От Борамки фиг отделаешься. Поэтому и смолчал про отдельный проект. На самом деле, настоящий секрет в том, что мой контракт ограничивается по времени текущим годом.

– У меня будет отдельный от агентства проект в Японии. Так что заработаю больше вас. Заранее говорю, чтоб без обид. СонЁн, тебе две новые песни. На японском. Альбом, извини, мы уже не вытянем, времени нет.

– Ну да, тебя же ещё и во Францию посылают, – покладисто кивает СонЁн.

– Что-нибудь ещё будет? – это ХёМин спрашивает.

– Не знаю. Крутятся в голове идеи, но почему-то на парней. На мужские голоса. Причём низкого тембра, у нас таких нет.

Девчонки озадаченно притихают. Я проговорился, – что, впрочем, не страшно, – о ещё одной задумке. Взять в Японию наших парней. Причём не какую-нибудь группу целиком, а надёргать с бору по сосёнке. Мне нужен максимально брутальный типаж. Крепкие парни, а если с голосом, то низкого тембра. Для бэк-вокала.

После обеда работа. Наконец-то! СонЁн угоняю разучивать текст новой песни, а с остальными в танцзал. Смутные идеи бродили в голове и про танцы. «Банни стайл» в прошлом, надо ударить чем-то новеньким. И какие-то базовые движения уже придумал. Вернее, кхе-кхе, позаимствовал из того мира. Музыку подобрал похожую и вперёд. По ритму похожую на «Destination».

Когда возвращаемся в общежитие, меня настигает звонок от СунОк. Очень короткий.

– ЮнМи!!! – это СунОк.

– И-и-я-а-а-у-у! – а это Мульча.

Потом короткий визг и стук. Гадко ухмыляюсь и отключаюсь. Впоследствии выяснилось, что университет Ёнесай всё-таки подал на меня в суд. Всего лишь. Нашла из-за чего шум поднимать.

Позже, в течение недели, разборки с Ёнесаем закончились сокрушительным поражением упомянутого университета. Каюсь, сам не додумался, случайно всё получилось. Устроил встречу с фанатами и после концерта для них, – бесплатного, разумеется, – в разговоре всплыла тема университета-алконария. Фанаты тут же предложили помощь. В итоге такого нарыли, что администрация алконария десять раз пожалела, что связалась со мной. А может сто.

(подробности здесь: https://author.today/reader/80086/647780)

После ужина подлавливаю СонЁн на диванчике и с разгона прыгаю к ней. Сую расчёску в руки.

– Сонбе, я честно заслужила это.

Упрашивать её не приходится, и вот я, частично расположившись на её коленях, почти мурлычу, как Мульча.

– Теперь понимаю, почему столько песен для СонЁн, – ехидничает ХёМин.

– Глупая ты старушка, – лениво бормочу я, – только сейчас до тебя дошло? Поздравляю.

Чуть подумав, показываю ей язык. СонЁн в знак осуждения слегка дёргает меня за прядь.

– Это кто старушка? – грозно хмурит брови ХёМин.

– Помалкивай лучше, – бросаю я небрежно, – Будешь прекословить, в твой порноролик ещё трёх голых космонавтов включу. ЮСон согласится, он такие вещи любит. «Взрослый концепт», то, сё… и будешь там в невесомости с ними кувыркаться. Просмотров будет, во-о-о!

СонЁн опять меня дёргает за волосы, остальные девчонки хихикают. Кроме ХёМин и ИнЧжон.

– Ты как? Справляешься? – поднимаю глаза на СонЁн.

– «Динамит» разучила, начала пробовать голосом…

– Японский рынок я не так хорошо чувствую, но думаю, выстрелит не хуже «Сайонары». «Stay gold» тоже. К ней, кстати, бэк-вокал нужен. От всей группы.

– Вот тебе и будет альбом, – заключает ДжиХён, – Всё, как у всех. Два-три хита плюс что-нибудь проходное для объёма.

– А из чего объём? – я не в курсе и меня просветили.

– В агентстве корейские песни на японский переводят. Штук восемь, как я слышала, – докладывает БоРам

Ага. Ну, этот пакет я не пропущу. Аранжировку сделаю, может, и слова подправлю. Мне нравится более живая и брутальная западная музыка, но и азиатские подвывания тоже хорошо чувствую. Справлюсь.

26 сентября, 9:30 часов утра.

Административный суд Сеула.

Быстро ЮСон среагировал. И комодообразную сестру уговорил. Хоть и дубовая она, но когда дело касается денег, пара её извилин начинает работать так, что аж дым идёт. Поэтому мы и здесь. Мы, это я и юрист агентства.

С самого утра, только позавтракали, как меня затребовали в начальственный кабинет.

– Слушай меня внимательно, ЮнМи… – с порога, не дав сесть, частит директор.

– Госпожа ЮнМи, – нельзя спуску давать, даже в мелочах. ЮСон морщится, но спорить некогда, да и не о чём.

– Госпожа ЮнМи, надо срочно ехать в суд. Мы продали небольшой пакет акций, цена на бирже просела, но всего на пару процентов. Теперь ваш ход. Подавайте в суд на наше решение о штрафе.

Обсуждаем детали. Юрист необходимые документы уже заготовил. И вот сижу у какого-то клерка в суде и пишу заявление о том, как несправедливо и жестоко со мной обращается родное агентство.

– Будете инициировать процесс или пойдёте на мировое соглашение? – спрашивает клерк, изучая моё заявление. Я там не упоминаю про документы, которые меня полностью обеляют.

– Сразу соглашусь на мировую, если агентство отменит штраф, – это я отвечаю.

– Назначьте нам время в ближайшие дни для подробного изучения всех обстоятельств, – юрист тоже гнёт нашу общую линию. Нам нужны хотя бы сутки, чтобы новость прогремела.

Клерк даёт двое суток. 28 сентября мы приходим сюда и проводим переговоры в присутствии судебных чиновников.

Рутина, в общем. По приезде в агенство снова окунаюсь в творческие метания, а ЮСон принимается разгонять в сети плохие слухи о своём агентстве. Прощаюсь с ним, продолжая держать так понравившуюся мне роль стервозной и требовательной звезды.

– Господин директор, распорядитесь возобновить прежний порядок нашего питания. Я на диете, девочки тоже не против, а готовить так удобнее всего моей маме.

ЮСон кривится.

– А ты как-нибудь не могла бы…

– Нет, – обрубаю я сходу, – Иначе я на завтрак, обед и ужин буду ездить домой. За день на дорогу уйдёт больше трёх часов. Считаете, что моё время стоит так дёшево, что можно им разбрасываться во все стороны?

– Хорошо, – бурчит недовольно директор, – Что ещё?

Я стою и молча смотрю. Жду.

– С сегодняшнего дня пусть твоя мама привозит еду для всей группы. Я распоряжусь.

Стою. Молчу.

– …Госпожа Агдан, – выдавливает из себя ЮСон.

«Хороший мальчик», – усмехаюсь про себя. Вот теперь действительно всё. Можно идти работать. Кто у нас там первый? Сначала СонЁн, погляжу, насколько хорошо выучила песню. За произношение можно не переживать. С японским языком у девчонок всё в порядке.

Дальше ИнЧжон с её «Lemon». Потом всех на танцы. Пока больше для тренировки. Рисунок танца не проработан. Я до сих пор в поиске. Мне нравятся две вещи, «Destination» и «All My People» от румынки Александры Стан. Но они слишком западные, энергетика в них совсем не азиатская. Может не выстрелить. Показать их в Японии можно, но в расчёте на признание в Америке и Европе.

Сидим за ужином. Уже от моей мамули, так что можно не ковыряться и не сортировать кусочки. Строго смотрю на ХёМин, которая вытаскивает из холодильника кимчхи.

– Верни на место! Нечего тут безобразия нарушать!

Кимчхи, как и многое другое в корейской кухне, очень острое блюдо. А все эти перчёности, солёности, кислые соусы – мощный усилитель вкуса и возбудитель аппетита. Айдолы и так вечно голодные, а тут ещё аппетит нагонять? Вот всё это и объясняю.

БоРам тут же корчит умильную мордочку.

– ЮнМи, ты такая умная. Откуда ты всё знаешь?

– Откуда, откуда… от афганского верблюда, – бурчу я, – Ты сама разве не чувствуешь, как острое аппетит возбуждает?

Потом я над ними сжалился. Достаю из маминых запасов сухой кисель. В Корее его не знают, но можно изготовить самому. Крахмал можно найти, а если нет, то картофель. А уж из него крахмал вылущить пара пустяков. Потом добавить чуть сахару, лимонной эссенции, какой-нибудь фруктовой выжимки и всё готово. Это я успел с момента своего появления обогатить нашу семейную рецептуру.

Девчонки смотрят с огромным интересом, как я смачиваю розовый порошок в кастрюльке. Потом заливаю кипятком, размешиваю и разливаю.

– Не торопитесь. Очень горячий, – предупреждаю я. И даже останавливаю рукой торопливую обжору БоРам.

– Обожжёшься, дурында! Подуй, помешай, снова подуй. И пробуй маленькими глотками, а то сваришь себя изнутри.

Пью кисель и раздумываю. Что-то я забыл сделать. Не так чтобы критически важное, но и не совсем мелочь.

– А ничего так, – делится впечатлениями ХёМин, – успокаивает и есть потом не хочется. Как ты говоришь, называется? Кьиссель?

Киваю, допиваю свою порцию, отдаю команду:

– Кто последний – моет посуду. Участвуют все, кроме меня.

Думал, девчонки начнут спорить, но все разногласия на корню пресекает СонЁн.

– Всё правильно. Ужин за тобой, уборка за нами.

Я слежу за ней, и чувствую, мой взгляд приобретает хищный вид. И вот, дождался! СонЁн, расчёсывая свои волосы, проходит мимо дивана. Вот он момент! Пора! Слегка двинув задом вправо-влево, как делает моя Мульча, прыгаю с разгона в два шага. И мы обе в кучку плюхаемся на негодующе скрипнувший диван. Визг СонЁн служит прекрасной аранжировкой.

Не ожидавшая нападения СонЁн позволила расположить себя, как надо. Как мне надо. Диспозиция вчерашняя. Она, слегка встрёпанная, сидит, я спиной на её коленях. Голову сую ей под руки. Не, я точно от Мульчи набрался. Она так же делает, когда ко мне лезет. Типа, гладь меня давай!

И СонЁн, ласково улыбаясь, гладит. М-р-р-р… х-р-р-р…

Когда через полчаса очухиваюсь, вижу вокруг хихикающие рожицы коронок.

Последний штрих этого дня. Звонок ЧжуВона. Коронки тут же замолкают и навостряют ушки. Да и фиг с ними!

(ЧжуВон, недовольно) – Юна, что у тебя там происходит? Ты обещала мне докладывать обо всём.

(ЮнМи, раздражённо) – Ефрейтор, ты как со старшими по званию разговариваешь? Щас позвоню твоему начальству, пусть тебя накажут. На втором году службы Устава не знаешь?

ЧжуВон озадаченно молчит, моё лицо непроницаемо, девчонки вокруг хихикают.

(ЧжуВон, браво) – Здравия желаю, госпожа сангса! Разрешите обратиться?

(ЮнМи, вальяжно) – Обращайтесь, ефрейтор…

(ЧжуВон, спокойно) – Что у тебя происходит? Ты обещала держать меня в курсе.

(ЮнМи) – Я и держу в курсе. Просто нет новостей. Всё по-старому… а нет, есть. Переговоры с директором прошли нормально. Не то, чтобы я совсем довольна…

(ЧжуВон, заинтересованно) – Тебя отпустили?

(ЮнМи, хмуро) – ЧжуВон-оппа, это не телефонный разговор. Лишние подробности только лично.

(ЧжуВон) – А что там за суд? Зачем ты с агентством судишься? Какие-то нехорошие слухи ползут. То ли ты уходишь, то ли тебя выгоняют…

(ЮнМи) – Да ничего страшного не происходит. Агентство оштрафовало меня ошибочно. Сейчас я в суде это докажу и всё. И никто меня не выгоняет. Мы усиленно готовимся к визиту в Японию.

(ЧжуВон) – А как ты докажешь, что штраф ошибочен?

(ЮнМи) – Секретная информация. Через пару дней сами всё узнаете.

Я немного помолчал и добавил.

(ЮнМи) – Твои сослуживцы слишком любопытны. Напомни им, что айдолы слова не могут сказать без разрешения агентства. И у него, как всякого предприятия, есть свои коммерческие тайны. Короче, подождите пару-тройку дней, и сами всё узнаете.

(ЧжуВон, спокойно) – Но у тебя всё хорошо?

(ЮнМи) – Не надоедал бы ты своими звонками, было бы совсем идеально.

(ЧжуВон) – Я тебя когда-нибудь покусаю.

(ЮнМи, скептически) – Даже не знаю, какой подвиг ты должен совершить, чтобы такой награды удостоится.

(ЧжуВон, молча пыхтит в трубку) – …

(ЮнМи, победно) – Пока, ефрейтор. Служи дальше.

(ЧжуВон, удручённо) – Пока. Пойду, узнаю у командования, за что они могут наградить правом тебя укусить.

(ЮнМи, злобно) – Обормот!

(ЧжуВон, торжествующе) – Сама оттуда!

Задумчиво кладу телефон. По очкам я вроде обошёл ЧжуВона, но всухую, как часто бывает, он себя обыграть не дал. Растёт парень.

Оглядываюсь. Как-то подозрительно тихо вокруг. Девочки вокруг меня распахнули глаза так широко, что впору делать пластические операции по сужению очей обратно. Может мне деньги с них за это брать? Поживут со мной ещё пару месяцев, глаза сами станут, как у анимешных персонажей. И без всякой пластики.

– ЮнМи, а почему ты ТАК с ним разговариваешь? – осторожненько спрашивает БоРам.

Непонимающе гляжу на неё.

– БоРам, ты вообще не в теме. Сейчас у нас состоялась очень ласковая беседа. У меня даже настроение поднялось.

– А у него?

– У него тоже. Ты просто его не слышала, он прямо лучился удовольствием.

БоРам и не только она смотрят с огромным недоумением. Машу безнадёжно рукой: «Всё равно не поймёте». Это по-настоящему высокие отношения, а не ваши дурацкие пуси-муси. Но говорить этого вслух не стал. Неожиданно помогла КюРи.

– Чего вы к ней пристали? Всё у них хорошо. Смотрите… – все девчонки мгновенно сгрудились вокруг планшета КюРи. По возгласам догадываюсь, что рассматривают мои покатушки на ЧжуВоне. Аж повизгивают от удовольствия.

– Ладно, вы как хотите, а я спать…

Конец одиннадцатой жизни.

Жизнь двенадцатая. Параллельная

30 сентября, 12 часов с минутами.

Войсковая часть морской пехоты.

ЧжуВон задумчиво поглощает обед. Он в последнее время стал уставать, как в первые месяцы службы. Всё из-за неё, из-за Агдан…

– Предводитель, мы всё никак не поймём, вы с Агдан расстались или нет?

Вот он вопрос, которым сослуживцы терзают его который день. И что отвечать? До сих пор он только плечами пожимал, но ведь не отстанут. ЧжуВон вздохнул.

– Нет, не расстались, – уклончивый или двусмысленный ответ никто не примет. Это солдаты, а не университетские преподаватели и даже не студенты. Да это да, а нет это нет, и третьего не дано.

– А как же…

– А вот так. Родители запретили встречаться, а командованию на их запрет наплевать. Сами видели.

– Родители запретили, и ты им не подчинишься? – удивляются друзья.

– Пока я в армии, обязан выполнять приказы командиров, – нашёл он выход, нашёл, – Разве нет?

– А когда служба закончится?

– Тогда видно будет. Но кто мне помешает встречаться с ней по делу? – ЧжуВон подмигивает парням.

Обед заканчивается, все идут на спортплощадку. Сразу после обеда энергичные движения противопоказаны, поэтому четверо парней располагаются прямо на травке. Есть полчаса блаженства, особенно острого в армии, от возможности побездельничать.

ЧжуВон продолжает раздумывать. На прошлом свидании с Агдан, том самом, когда он катал её на своём плече, она мимоходом, двумя-тремя фразами сильно озадачила его. Примерно такой диалог произошёл, когда они проходили мимо турников.

– Сколько раз можешь подтянуться?

– Тридцать-тридцать пять, в полной экипировке, – с достоинством ответил он. Не думал её особо впечатлять, но и на такую реакцию не рассчитывал. Агдан поморщила носик.

– Читала в интернете одно интервью. Русские морские пехотинцы. Когда им такой же вопрос задали, они переглянулись, посмеялись и переспросили: «На какой руке?». Потом выяснилось, что они сами не знают, сколько раз они могут подтянуться на двух руках. Один сказал, что как-то сделал пятьдесят раз. Потом ему просто надоело считать.

ЧжуВон недоверчиво молчал.

– Так что слабовата наша морская пехота против русской. А сколько раз отожмёшься?

– Сотню раз, наверное, смогу. Я тоже устаю считать.

– Хм-м… я легко отожмусь пятьдесят-шестьдесят раз. Если идти на рекорд, то раз восемьдесят. Но я слабая девушка, а ты – сильный мужчина.

А-д-ж-ж-ж! Чусан-пурида! Пощебетала, похихикала и скрылась за горизонтом. А ему теперь что делать? Пришлось резко ужесточить тренировки. Он теперь подтягивается только с отягощениями, с грузом до двадцати килограмм удаётся сделать десять раз. Отжимается тоже с отягощениями. Если нет возможности, то с прыжками. Надо подскочить на руках, успеть хлопнуть в ладоши и опуститься на руки, а не на морду.

Друзья попытались продолжить разговор об Агдан, но им быстро надоели односложные ответы ЧжуВона. Они отстают от него, расширяя тему на женщин вообще. А ЧжуВон задумывается.

Куда делась та нескладная, отчаянно забавная наивная школьница? Своенравный и временами взрывной характер просматривался и тогда. Чего только стоит та драка с пьяными мужчинами в летнем кафе. Он ведь даже вмешаться не успел, девчонка всех разогнала.

Неожиданно до него доходит. Только сейчас осознаёт, чем она его так привлекает. Не потому, что айдол и не потому, что красива. Мало ли красивых вокруг, а он так вообще во Франции четыре года жил. Больше всего интригует её независимость. По виду, по крайней мере раньше, обычная кореянка. Но ведёт себя абсолютно по-европейски. И не как обычная европейка. Внешняя простота её манер больше похожа на поведение современных аристократок. Видывал он и таких.

А ещё ему пришлось давить внезапные и смутно знакомые ощущения, неожиданно вспыхнувшие внутри. Он справляется. С трудом, но справляется. И от чувства блаженного томления остаётся осадок сожаления. И не вспоминать! Не вспоминать, как он нёс её на плече. И какой невесомой она ему показалась на его руках. И что интересно, ничего такого не испытывал, пока нёс её. Нёс и посмеивался. И вдруг ночью накрывает та самая картинка. Очаровательная девушка, безмятежно разместившись бёдрами в кольце его шеи, плеча и руки, беззаботно побалтывает ножкой, о чём-то говорит и непрерывно хихикает… тепло её тела достаёт до сердца…

Б-р-р-р! ЧжуВон встряхивается и прогоняет морок. Вот всегда они так! Вроде ничего такого не делают, но вдруг замечаешь, что тебя уже тащит в ловушку, и вот-вот намертво застрянешь, как оса в чашке со сладким и густым сиропом…

– Опасные они существа, эти женщины, – неожиданно в унисон с его мыслями говорит ХонГи, крепкий парень его призыва.

«О, как ты прав», – мысленно соглашается ЧжуВон, а вслух только вздыхает. Смотрит на часы и командует.

– Всем на турник, брусья и лестницы!

– А ты?

– А я новобранцами займусь, – да, навесили ему отделение салаг. Сейчас он найдёт самого лёгкого и попробует с ним на плечах подтянуться. Ему тоже надо наращивать физическую мощь. Хотя только что призвавшиеся и так смотрят на него, как на полубога.

9 октября, дом мамы ЮнМи

6 часов вечера.

– Мам! Мам, ну, где ты там?!

Я в своей любимой позиции, валяюсь около дивана, Мульча на мне. Не хватает мамы, которая смотрит дораму. И СунОк, чтобы полаяться. Что-то она задерживается, но сегодня мне это на руку. Нет настроения с ней цапаться. Ни на что нет настроения. Полнейший упадок сил на фоне «этих дней». Могу только капризничать и недовольничать.

– Чего ты кричишь Юна? – в комнату входит мама, несёт мне чашку душистого чая. Мы поужинали вдвоём… нет, втроём, всё время забываю Мульчу посчитать. Мама посматривает с беспокойством, ем без аппетита. По её мнению человек без аппетита смертельно болен. Я догадываюсь, как её успокоить. Достаю баночку пива и дело пошло веселее. Мама сменила обеспокоенность на лёгкое осуждение. А моё раздражение гасится пивом и тем фактом, что мама всё-таки помалкивает. Молодец, чувствует, когда меня лучше не трогать.

Вспоминаю, что мы успели провернуть за прошедшие дни, и настроение поднимается на пару десятых деления. Принимаю плывущую ко мне дымящуюся чашку из маминых рук и, вдыхая ароматный пар, прокручиваю в голове самые важные моменты.

28 сентября, административный суд Сеула.

Я с юристом агентства, длинным доходягой судебным чиновником оформляем мировое соглашение. Агентство обязуется отменить решение о штрафе, я отказываюсь от претензий в адрес агентства. Мир, дружба, жвачка в форме сухого канцелярского языка.