Текст книги "Параллельная жизнь (СИ)"

Автор книги: Сергей Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Annotation

Фанфик по циклу "Косплей Сергея Юркина" А.Г. Кощиенко. http://author.today/u/tukan/works Альтернативное продолжение "Косплей Сергея Юркина. Смерть айдола. (книга четвёртая, часть четвёртая)", начиная с десятой жизни.

Параллельная жизнь

Жизнь десятая. Параллельная

Жизнь одиннадцатая. Параллельная

Жизнь двенадцатая. Параллельная

Жизнь тринадцатая. Параллельная

Жизнь четырнадцатая. Параллельная

Жизнь пятнадцатая. Параллельная

Дополнение 1 к Жизни пятнадцатой

Жизнь шестнадцатая. Параллельная

Жизнь семнадцатая. Параллельная

Жизнь восемнадцатая. Последняя

Параллельная жизнь

Жизнь десятая. Параллельная

Прода для подсевших на «Чужую шкурку». Альтернативное продолжение "Косплей Сергея Юркина. Смерть айдола. (книга четвёртая, часть четвёртая)", начиная с десятой жизни. Оригинальный автор здесь: https://author.today/u/tukan/works

Публикуется впервые.

Время действия: 17-ое сентября, после обеда.

Место: госпиталь, отдельная палата.

Лежу в отдельной палате, не вип, но тоже ничего. Даже телевизор… был. Сказали, что мне нельзя волноваться по любому поводу и убрали. Звери, вы – звери, господа. Лишать кореянку возможности смотреть дорамы? Натуральное зверство… что-то я увлекся, я ж не люблю дорамы. Ну, как не люблю? Могу смотреть, могу не смотреть.

Томографию прошёл. Первый раз в жизни. Вообще-то не первый, кажется, меня просвечивали после аварии, с которой и началась моя весёлая жизнь в этой весёлой стране. Но я тогда без сознания был или близко к этому. А нет, после удара миномётом по голове тоже побывал в этом аппарате.

Томографический аппарат внушает. Такая большая круглая пасть, куда втягивает высунутым языком-кушеткой фиксированную тушку. В данном случае мою.

Лежать долго не пришлось. Даже заснуть не успел. Да и как тут заснёшь? Процедура безболезненная, но какие-то сполохи в глазах сверкают. В закрытых. Видать, зрительные нервы что-то чувствуют. Врач сказал, что это нормально. И вот моё красивое многострадальное тельце выплывает из пасти томографа. Встаю и чапаю к себе.

Хотя нет, не к себе. На голодный желудок надо сдать анализы. Те самые. Не буду говорить какие, сами знаете. Кровь и всё остальное. Один плюс, половая принадлежность моего прекрасного тела исключает возможность сдать сперму. И то ладно. Хотя врач, когда составлял список требуемого путём вычёркивания не нужных пунктов из списка, исключал всё это ненужное с явным сожалением. Да ещё так задумчиво посмотрел на меня, перед тем как медленно провести большой минус на надписи «сперматография», я аж дёрнулся. Меня раскрыли?! М-да, да этим эскулапам волю, всего на кусочки разберут. А потом при сборке лишние запчасти останутся. Пробовали на разном – знаем. Может и у ГуаньИнь так получилось? А это что за фигня? Куда её? Да в мусорную корзинку, куда ещё. И без этих странных причиндалов хорошо.

Это я уже ржал про себя, лёжа на кровати и дожидаясь обеда. Завтрак-то пропустил, теперь желудок недовольно урчал. Лежу и обдумываю рапорт на имя генерала ЧхеМу. Так, что у нас там с формулировкой для обоснования взять во Францию коронок? «Для демонстрации превосходства над союзниками»? Не, не толерантненько. Лучше так: «Для демонстрации современного имиджа южнокорейской армии в глазах народа Южной Кореи и мирового сообщества». Да, и «всего прогрессивного человечества», усмехнулся про себя, вспомнив перлы из предыдущей жизни. Даже не моей, а моих родителей.

Дубовато, признаю. Но я в армии, и не хит пишу, а кондовый армейский рапорт. Сойдёт. Если ничего лучше не придумаю. Напрягаться всяко не собираюсь, не для того в госпитале лежу. Написал… х-р-р-р…

– Госпожа Агдан, госпожа Агдан…

– А? – дёргаюсь я и открываю глаза. Передо мной личико молоденькой медсестры. Это я заснул, так подействовало на меня написание рапорта. Канцелярит – отличное снотворное, рекомендую.

Симпатичная худенькая сестричка, ласково меня растолкавшая, приглашает на обед. Встаю и шагаю в указанном направлении. А на душе становится как-то грустно. Вот почему чужие люди обращаются со мной так бережно, а родная сестра будит пинками под рёбра? Кажется, до сих пор ноет, потираю бок. Ну, погоди, зайчишка СунОк! Охрана Мульчей это ещё не всё, что тебя ждёт… Ах, ты ж… длинно и про себя ругаюсь. А чем меня кормить-то будут? Я ж на диете!

Зря пугался. Наверное, больницы во всём мире одинаковы. Никаких перчёностей и пряностей. Всё стерильно и безвкусно. Для всех, кроме меня. Поэтому вокруг меня несчастные кислые корейские лица остальных больных. Хотя не все, не все. Кому-то разрешают лопать любимое корейское кимчхи. А я за диетстолом. И с удовольствием поедаю рыбный супчик, рисовую кашу, – сладковатую, но стерплю, – и какой-то салатик из не распознанных овощей. Плевать! Главное, перца нет и этого убийственного корейского соуса.

Когда добрался до компота, подозвал одну из медсестричек, которые стайкой стояли у входа в столовую и о чём-то шушукались, иногда поглядывая в мою сторону. Во время всего обеда на меня постоянно пялится какой-то перец, сидевший от меня довольно далеко, по диагонали. Так усиленно, что, кажется, иногда палочки мимо рта проносит.

Подзываю к себе одну из медсестёр. Так как они в кучке, то сразу не понимают, кого именно я изволил затребовать. Пока они разбираются, самая сообразительная подрывается и подскакивает. Конкретно я не её звал, но мне всё равно, кто из троих подойдёт.

– Онни, я думаю с тем парнем не всё в порядке. Какой-то он странный.

Сестрица внимательно смотрит на странного парня. Я объясняю подробности и заключаю:

– С ним точно что-то не то. Он даже не смотрит, что ест. И палочками то и дело мимо тычет.

– О-о-у, да вы правы, госпожа Агдан, – как раз в это время парень роняет кусочек с палочек, но всё равно суёт их в рот.

В разговоре, включая пробелы, то есть, паузы, мы внимательно разглядываем молодого человека. Я бесцеремонно то и дело тычу в него пальцем.

– Узнайте, что с ним, онни. Подозреваю, ему нужна помощь психиатра. Какой-то он ненормальный.

– Не беспокойтесь, госпожа. Я разберусь, – медсестра решительно направляется к уже опомнившемуся парню. Вот теперь пусть он ощутит на себе надоедливое всеобщее внимание, которое переключилось на него.

Чем всё закончится, я ждать не стал. Допиваю компот и ухожу. Медсестра что-то втолковывает покрасневшему от смущения парню, все вокруг с интересом наблюдают и слушают, поэтому ухожу незамеченным.

В палате я с полчаса разминаюсь. Энергичные движения мне запретили, поэтому только растяжка всего и вся. До протестующего скрипа связок. А потом спать. Или просто валяться. О небо, как же это здорово! Мульчи только не хватает. И мамы. Отсутствие СунОк переношу намного легче.

Когда проснулся, в голову приходит огорчительная мысль. Надо было подойти к тому придурку, пялившемуся на меня в столовой, и громко с паническими нотками в голосе спросить: «Что у тебя с глазами?!». А-д-ж-ж-ж, как обычно, самые лучшие слова находятся тогда, когда тебя уже спустили с лестницы.

Потом приходит в голову ещё одна идея. После просмотра видео вечеринки в SM. Берусь за телефон, слушаю длинные гудки. Не отзывается ЧжуВон. Ну, правильно, его служба и опасна и трудна, небось, выполняет какую-нибудь важную боевую задачу. По защите Отечества и меня такой хорошей. Или хорошего? Что-то я путаться начинаю.

ЧжуВон сам позвонил через четверть часа. Говорил прерывисто, вроде как дыхание восстанавливает.

(ЧжуВон, тяжело дыша) – Чего тебе, чусан-пурида?

(ЮнМи, приветливо и ласково) – И тебе аньён, о доблестный защитник нашей славной Родины.

(ЧжуВон, бурчит) – Здравствуй, как здоровье?

(ЮнМи, чётко докладывает) – Пока обследуюсь. Возможно, завтра скажут. Сегодня сдала все анализы и прошла томографию. Приказано меня не волновать и не огорчать.

(ЧжуВон, слегка уязвлёно) – Это я и так знаю. Это только меня можно огорчать и волновать.

(ЮнМи) – Такова ваша тяжёлая мужская доля. Но я тебе помогу. Я вот чего звоню… ты ещё ничего сослуживцам не сказал по поводу вечеринки в SM?

(ЧжуВон) – А что я скажу? Только руками развожу. Да и не было времени. Нас в последнее время что-то загоняли. Кажется, проверка скоро.

(ЮнМи) – На самом деле это была деловая встреча с Чо СуМаном. А приглашение от его внука прикрытие. Но рассказывать об этом, конечно, нельзя.

(ЧжуВон, подозрительно) – И о чём были переговоры?

(ЮнМи) – Ничего особенного. Он знает о моих разногласиях с ЮСоном, я ничего определённого ему не обещала. Зато он поделился своими планами. Творческими. С моей стороны, это просто прощупывание возможностей.

(ЧжуВон, неодобрительно) – Хочешь уйти в SM?

(ЮнМи) – Не отвлекайся. Мы о другом сейчас. Своим сослуживцам скажи, что ХонКи, внук СуМана, твой хороший знакомый или даже друг, которого ты попросил приглядеть за мной. Так-то у него девушка есть. Она с таким прищуром на меня смотрела.

(ЧжуВон, успокоенный и после паузы) – Скажу, что он разрешения у меня спрашивал.

(ЮнМи) – Вот видишь? Ты и сам можешь соображать. Иногда, – последнее слово добавляю после паузы.

(ЧжуВон, угрожающе молчит) – …

(ЮнМи, хихикает) – …

(ЧжуВон) – Что собираешься выдать в следующий раз? Я хочу быть готовым заранее.

(ЮнМи, удивлённо) – Ты думаешь, я всё планирую? Ну, хорошо, тогда слушай. Через три дня меня наградят медалькой. Тебя, скорее всего, тоже пригонят на церемонию. Ещё меня включили в армейскую делегацию во Францию. Формально, как переводчика, но сам понимаешь… Ещё военные пообещали разобраться с тем дурацким судом, который прилепил мне выплату штрафов тем придуркам, которые в меня яйцами кидались. Вроде всё. Если что-то ещё замаячит, я тебе сообщу.

(ЧжуВон, удовлетворённо) – Всегда бы так. Ладно, выздоравливай. Мне пора.

(ЮнМи) – Ага. Продолжайте нести службу, ефрейтор.

А вот и ужин. Выдвигаюсь в столовую, по прибытию оглядываю зал. Где тот, залипающий на меня взглядом? Не вижу. Наверное, спиной сидит. И ладненько.

Время действия: 18-ое сентября, 9 часов утра.

Место: госпиталь, врачебный кабинет.

– В целом, вы здоровы, госпожа ЮнМи, – рассказывает мне про меня мой врач, – Анализы хорошие, томография тоже не выявила никаких патологий. Разрыв в ушной раковине почти зарос, скоро не останется никаких следов. Хотя есть некоторые необъяснимые мелочи в данных по вашему мозгу. Скажите, вы сами никаких странностей за собой не замечали?

Задумываюсь. Судя по виду доктора, он озабочен некими медицинскими загадками в моём организме, но не моим здоровьем. Уже хорошо. Ладно, надо что-то ответить, ждёт человек.

– Плохо переношу удары по голове. Даже несильные.

– Кхе, многие женщины не выносят ударов по голове.

– Я не об этом. Не о драках или побоях. Можно ведь и случайно обо что-то ударится. Сразу головокружение и потеря равновесия. Но восстанавливаюсь быстро.

Доктор задумывается и закапывается в бумагах.

– Если вы об ударе миномётом по голове, то ничего странного в этом не вижу.

– Ну, что вы, аджосси? Тогда я вообще в больницу с сотрясением мозга попала. Я чересчур чувствительна даже к слабым ударам. Иногда вижу, как родители награждают своих детей подзатыльниками, от которых они даже не чешутся. Я от такого минут десять в себя приходить буду, а двенадцатилетний подросток никакого внимания не обращает.

Доктор бурчит что-то похожее на «… в пределах нормы» и продолжает копаться в графиках, снимках и записях. Потом спрашивает:

– А другие стрессы как переносите?

– Других стрессов для меня практически не существует. Я даже подраться могу, и это меня нисколько не огорчит. Независимо от результата.

– Кхе… а если вас кто-то сильно отругает?

– Наср… простите, аджосси. Спокойно воспринимаю. Иногда веселюсь, стараясь не показывать вида.

Собственные ответы заставляют задуматься. А ведь и правда! Ненормально высокая психологическая непробиваемость и ненормально высокая чувствительность к физическим ударам. Кстати, не только по голове. Какие интересные вещи сам про себя узнаю!

– Скажите, ЮнМи, у вас нет каких-нибудь психологических проблем? Или странностей?

– Какие-то есть, – опять озадачиваюсь. Многие проблемы проистекают из амнезии, но ведь его не это интересует.

– Уточните, пожалуйста, аджосси.

– Проблемы в общении с окружающими есть?

– С женщинами, в основном. С мужчинами почему-то меньше проблем. Я их лучше понимаю, чем девушек.

– Вот как! – доктор внимательно смотрит на меня и задаёт вопрос, от которого я дрогнул. Хорошо, что внутренне.

– А каких-то мужских черт в своём характере не замечали?

– Да, – признаваться в том, что мне нравятся девушки, не собираюсь, но есть и невинные склонности, – Техника нравится. Машины, мотоциклы. Стрелять люблю.

– Из чего стрелять?

– Да хоть из пушки. Что попадётся в руки, из того и стреляю.

Так и поговорили. Больше ничего интересного не было. Как и окончательного диагноза. Одно доктору ясно: мне нужна неделя покоя. Лучше две, но как получится. Да две и сам не хочу. При отсутствии физических нагрузок меня даже от скудной больничной диеты разнесёт.

Снова отдыхаю в своей палате. Нет, очень нравится мне такой образ жизни. Поел, теперь можно и поспать. Поспал, теперь можно и поесть. Шучу, конечно. На самом деле работаю, обмозговываю японский репертуар. Поглядел японские хиты за несколько лет, надо точнее определится с их национальными пристрастиями. Золотой фонд, зарезервированный для себя, не трогаю. Возникла пара идей, одну из них узурпирую для себя любимой…

Размышления прерывает звонок. Поднимаю телефон, на экране аватар СунОк. Делаю привычное движение пальцем, осторожно подношу телефон.

– ЮнМи!!! – Раздаётся вопль из аппарата. Не, ну, вот что за манеры у моей сестрицы? Громкую связь можно не включать, и так всё слышно. Слушаю, с трудом отделяю полезную информацию из вулканического выброса беснующейся СунОк. Поверьте, это достаточно сложно. Приходится напрягаться. Как абсолютно безэмоциональная речь, так и переполненная страстями, трудна для восприятия.

Мне помогает то, что я готов к таким причудам и слушаю смартфон, положенный на кровать. Сижу. Слушаю. Мотаю на ус. Когда смартфон замолкает, развожу над ним руки и гулко хлопаю над аппаратом. Прислушиваюсь. На том конце слышится какой-то невнятный звук, похожий на грохот. Или уронила свой телефон или сама свалилась. Отключаюсь. Вот и поговорили. С моей стороны – без слов.

Теперь надо подумать. Домой позвонила ЁнЭ и сообщила, что ЮСон рвёт и мечет. Опять я исполнила новую песню где-то на стороне. Ту самую, с «я тебя а-ха-ха-ха…». Мне снова грозит штраф. И что-то мне подсказывает, что директор если не стрясёт с меня изрядную сумму, то выжмет из этой ситуации по максимуму. Такие у нас теперь отношения. И сам дурак, конечно, подставился.

Думаю. Исполнял эту песню на фанмитинге и на вечеринке в SM. По идее, ни мои фанаты, ни публика из SM не должны были светить эту песню. Айдолы и все причастные к ним и так должны всё понимать, а фанатов я предупреждал. О-хо-хо, придётся разгребать.

Сделал несколько звонков. И долго договаривался. Нет, Чо СуМан, в принципе, сразу согласился, но полноту и достоверность любой картине придаёт множество мелких деталей. Но это было позже. Сначала я позвонил маме.

– Привет, мамочка… – дальше не обошлось без обычного ритуала. Рассказа о самочувствии, здоровье, результатах обследования и, конечно же, о том, как здесь кормят.

– Как там онни? – поинтересовался я, когда мама исчерпала стандартный набор вопросов.

– Так вы же с ней только что разговаривали? – удивилась мама, – Только она телефон уронила, а потом в комнату ушла. Я думала, она там с тобой договорила…

– Слушай, мам, а Мульча где?

– Рядом, вон у окна сидит и на меня смотрит…

Следующая моя просьба повергла мамочку в ступор.

– Мама, просто позови её и подержи телефон около неё, – надавил я, – Неужто трудно.

– А-д-ж-ж-ж, ну, хорошо…

– Мульча, ты меня слышишь? – после паузы спросил я.

– М-р-р-р…

– Слушай меня внимательно, – и я провёл инструктаж. Вкратце, Мульча должна следить за онни. И когда СунОк начнёт мне звонить, Мульча обязана её контролировать. Как только онни начнёт орать в телефон, Мульче нужно её укусить. За ногу.

– Только смотри, Мульча. Не очень сильно. Она всё-таки моя сестра и тебя кормит. Ты всё поняла?

– Р-р-м-я-у! – подтвердила кошка.

– Передай телефон маме, – машинально скомандовал я и только потом понял, чего ляпнул. Но как ни странно, в телефоне вновь послышался голос мамы.

– О, небесные боги, Юночка! Твоя кошка меня пугает.

– Мамочка, не пугайся. Мульча – член нашей семьи, вот и всё. Ты всё слышала?

– Конечно, Юночка, – вздохнула мама.

– Сделай онни внушение. Это не допустимо. Я в госпитале, врачи предупредили, что волновать меня нельзя, а она с первого слова начинает орать, как резаная. Я один раз из-за неё чуть телефон не разбила. Уронила от неожиданности. Ты ей всё объясни, а Мульча за ней присмотрит.

Закончил разговор с облегчением. С Чо СуМаном беседовать намного проще. И договориться легче.

Теперь можно продолжать работать. На фоне чувства удовлетворения от пары решённых проблем дело пошло. Хорошее настроение – нажатая педаль газа в любом деле.

Индивидуальный номер под себя сделаю на основе песни «Бангкок». Не возьмусь поручиться, но, скорее всего, наши эту мелодию спёрли на Западе. Ну, а я сопру у них. Вернее, переработаю. Название такое же простое «Tokyo tonight», видеоряд для клипа свой, аранжировочку ещё живее… держись, Япония!

Этот день прошёл продуктивно. Кроме «Бангкока/Токио» начал доводить до ума пару идей для японского тура. На японском же языке. Я же обещал СонЁн альбом, там у меня на самом деле целый пласт. Откуда, сам не понял. Такой музыки и слов не помню, но есть ощущение чего-то знакомого, из того мира. Надо проверить, нет ли здесь чего-то подобного…

19 сентября, 11 утра. Госпиталь

Совсем не волноваться не получилось. Только что звонила ЁнЭ.

– ЮнМи, ты только не волнуйся и не переживай.

Ага. Как раз после такой подготовки людей кондрашка и бьёт.

– Да говори уже, ЁнЭ, – безжалостно рву паузу.

– В сети кто-то вбросил информацию о твоём дяде. Пишут, что ты родственница изменника родины и всё такое.

– Понятно. Но ты хотела мне про какие-то неприятности рассказать. Из-за которых я должна волноваться и переживать.

Молчание в трубке. Настолько недоумённое, что про себя хихикаю.

– ЁнЭ, ты там живая? Я же волнуюсь. Что там у тебя ещё?

– Нич-чего… – запинается менеджерша, – в сети тонны хейта про тебя. Разве это приятные новости?

– ЁнЭ, дорогая, про дядю я давно знаю. Давно готова ко всему. Конечно, это неприятность, но она известная и ожидаемая.

– Хорошо, что ты так относишься, – ЁнЭ приходит в себя, – но в сеть не выходи. Незачем гадости про себя читать.

– Свяжись с ГаБи. Пусть клуб выходит в сеть и бьётся. За моё славное и доброе имя.

– Хорошо. Хейтеры выдвигают идею, что ты должна отказаться от такого родственника.

– Об этом не может быть и речи, – резко отказываю я, – Во-первых, официального сообщения о суде не было. Ведь не было? Во-вторых, контрабанда это не измена родине. Бывает, её сознательно допускают, потому что она выгодна. В-третьих, судебная ошибка тоже возможна. В качестве примера можно привести случай со штрафом на меня из-за Мульчи. Явный судебный косяк.

– Кстати, а что там со штрафами? Ты что-нибудь предприняла?

– Да. Сейчас военные юристы этим занимаются. Скорее всего, приговор будет аннулирован, а дело пересмотрено.

– Хорошие новости…

– Ты всё поняла? Все эти «во-первых» и «во-вторых» – доводы для моих фанов. Пусть работают.

– Хорошо, ЮнМи. Выздоравливай.

Вот такой разговор у меня только что произошёл. Хотя ЁнЭ успокаиваю, но на самом деле не всё так просто. Не тонны, а мегатонны хейта на мою головушку обеспечены. Только меня сейчас армия защищает. И про дядюшку они не знать не могут. Его ведь военные прихватили, пограничники. Так что командование, пропустившее приказ о моём награждении, должно было всё взвесить. Поэтому хейтерам придётся утереться и заткнуться. А я на обед пойду. В госпитале обед, макароны дают, хе-хе…

После обеда еду в свою часть. Как сказано в предписании «получить инструкции от командования». Встречусь с «любимым оппой», кхе-кхе. Вот он «обрадуется»! Уж я-то постараюсь…

Примерно то же время. Агентство FAN Entertainment, кабинет директора.

– Они что, совсем с ума сошли?! – ЮСон с возмущением смотрит на склонившую перед ним голову ЁнЭ, – Какая Франция? Мы же турне по Японии готовим?

В ответ ЁнЭ беспомощно разводит руками. С армией не поспоришь, если включили Агдан в состав делегации, значит всё.

– Агдан – военнослужащая, господин директор. Обязана выполнять приказы командования.

– А мои приказы она выполнять не обязана! – горестно вскрикивает ЮСон. После паузы отдаёт команду:

– Узнай точнее, сколько времени это займёт. И что у тебя ещё?

– Господин директор, в сети распространилась информация, что дядя Агдан осуждён за связи с Пукхан. Незаконная контрабандная торговля.

Лицо директора теряет всякую осмысленность. Затем ЮСон хмурится, но не очень искренне. Кажется, его это мало трогает.

– Ты говоришь, завтра Агдан награждают медалью? – ЮСон задумчиво барабанит пальцами по столу какую-то мелодию. ЁнЭ не распознала какую, но готова была поручиться, что-то из репертуара Агдан.

– Хорошо. Иди. Держи руку на пульсе. Будут новости, сразу ко мне.

«Все вокруг с ума сошли», – размышляет ЮСон, машинально доставая цилиндрик с таблетками. Подумав, засовывает обратно. «Военные сажают дядю Агдан и тут же награждают её саму. Что это значит? Дядя не так уж виноват? Дядя сам по себе, Агдан сама по себе? А-д-ж-ж-ж! Или Агдан на таком уровне, что её родственники могут пить кровь у младенцев, а ей ничего не будет?»

Директор взялся за телефон и через несколько минут появился КиХо.

– Так, КиХо, плохие новости, – ЮСон вываливает всё на менеджера, – Так что планы опять меняются. И как нам быть, я не знаю.

– Для промоушена ИньЧжон Агдан не нужна, – пожимает плечами КиХо, – СонЁн тоже может без неё спеть. Совсем без полного состава «Короны», вместе с Агдан, не обойдётся, но, в крайнем случае, танцевальные номера можно и без неё исполнить.

– Так, – отбарабанив пальцами ту же самую мелодию, выносит решение ЮСон, – готовь два варианта плана. С Агдан и без неё.

Когда КиХо уходит, ЮСон опять достаёт цилиндрик. На этот раз выковыривает таблетку и забрасывает её в рот. Посидев немного с закрытыми глазами, резко их открывает.

– А ведь это идея!

Никогда не спящий чат (Чтоб ему пусто было. (с) Агдан)

(**0) – Я знала, знала, знала! Я всегда знала, что с этой семьёй не всё в порядке! Вот откуда Агдан появилась. Мать с отцом выгнали из семьи, сестра – алкоголичка и сама она выскочка.

(**1) – А теперь ещё и дядя – изменник.

(**0) – И тодук-кояньи дома держат. Ненормальные. Правильно ей штраф выписали за неё. Мало ещё.

(**2) – И под судом она за кражу была. Не доказали только. Улик не хватило.

(**1) – Ничего, сейчас университет Ёнесай её за клевету привлечёт. Её онни алкоголичка, а виноват университет.

(**2) – Она не только алкоголичка. Она ещё и мошенница. Заранее знала, что акции Кирин вырастут в цене и закупилась. Потом продала и хвасталась на своём канале пачками денег.

(**0) – А в школе Кирин что она вытворяла! Она сама алкоголичка.

(**4) – А как ей гнилым бананом в мордашку прилетело, видели? Кх-кх-кх…

(**0) – Видела. Жалко только одним. Надо было завалить её до головы гнилыми бананами и тухлыми яйцами.

…и много-много ещё чего. До тех пор, пока…

(1**) – Завтра военное командование наградит Агдан медалью «За ранение». Следите за новостями.

…и впервые за много лет никогда не смолкающий чат замолчал. На целых полчаса.

20 сентября. «Родная» часть Агдан. Плац.

Во главе плаца у трибуны командование части. За трибуной генерал. Не ЧхиМу, другой. Кажется, кто-то из Комитета начальников штабов. Чуть впереди справа от трибуны шеренга награждаемых. Да, я не одна. И угадайте, кто стоит рядом. Конечно, Вася. Стиляга из Москвы, хи-хи. Который в этой реальности ходит под псевдонимом Ким ЧжуВон.

Перед нами стройными рядами и колоннами, поротно, вся часть. Ну, наверное, не вся. Кто-то должен нести круглосуточную службу.

Процедура несложная. Генерал зачитывает краткое описание «подвига», потом к нам подходит два офицера. Один держит коробочку с орденами, медалями и книжечками, второй прикалывает награды, жмёт лапу и что-то говорит. Военный что-то коротко рявкает. Не могу разобрать, что. Нет, знаю, меня проинструктировали, но разобрать невозможно.

Очередь доходит до меня, сразу после ЧжуВона. Полковник как-то очень тщательно и осторожно прикалывает цацку к моему мундиру. Чувствую кожей, как напрягается ЧжуВон. Наконец полковник бережно жмёт мою лапку, козыряет. В ответ выпаливаю «Рада служить!», как-то так переводится, вытягиваюсь по стойке «смирно» и замираю.

Вся процедура заканчивается парадным маршем всей части перед нами и командованием. Одобрительно гляжу на старательно марширующих и пожирающих меня глазами солдат. Хорошо, хоть не оглядываются.

Вне плаца, сбоку группа журналистов и операторов. Хотя они везде тут бегают. Только на территорию им запрещено заходить. Толпой. Парочка крутится и по плацу. Снимают во всех подробностях. Нам с ЧжуВоном дали час на общение. Сразу, как только мы, так же строем, ушли с плаца. Отпустили на волю, но в пределах части. Так эти шакалы пера и телекамеры взяли нас в кольцо. Но ближе двадцати-тридцати метров не подходят. И на том спасибо.

– Как у тебя со здоровьем? – спрашивает ЧжуВон.

Смотрю с удивлением, чего это он? Ах, да, я же в госпитале сейчас. Воспринимаю, как отдых, потому сразу и не понял.

– ЧжуВон-оппа, на самом деле я здорова. В госпитале я отдыхаю и прячусь. Заодно уж и обследуюсь.

– От кого прячешься?

– От проблем, ЧжуВон-оппа, от проблем. Что-то больно много их в последнее время стало. А родное агентство вместо того, чтобы избавлять от них, от себя добавляет.

– Ты всё-таки решила уходить? Окончательно? – ЧжуВон останавливает и так неспешное наше продвижение по дорожке и приобнимает меня за плечи.

Первое рефлекторное движение отбросить его руку или вывернуться из-под неё давлю в зародыше. Удерживает одна мстительная мыслишка. ДонВук, отец ЧжуВона, запретил ему со мной встречаться. Пусть теперь ЧжуВон отцу объясняет, с какой радости он устроил со мной обнимашки.

– Ты мне юриста нашёл?

– Кандидатуру подобрал. Но я до последнего надеялся, что ты передумаешь.

Мы идём дальше. ЧжуВон продолжает держать меня за плечи. Ну, пусть подержится, от меня не убудет. Зато какая радость нас окружает. Прямо накрывает волной возбуждённого интереса от наблюдающих за нами журналюг.

Второй раз останавливаемся по моей инициативе.

– А я до последнего надеялась, что ты меня поддержишь.

– Я не могу поддерживать тебя во всяких глупостях, Юна, – рассудительно отвечает ЧжуВон. Руку свою всё-таки с меня снял. Я просто слегка отодвинулся, и ему не осталось выбора.

– Понятно. То есть, ты за то, чтобы я продолжала оставаться в этом аду?

– Не преувеличивай, Юна, – морщится «мой» оппа.

Я не просто так болтаю. Я готовлю почву. Сейчас этот пацак у меня получит как следует.

– Значит ты за то, чтобы этот мерзкий тип, – я про директора ЮСона говорю, – продолжал хватать меня за талию и класть свои липкие ладошки мне на колени?

Есть! ЧжуВон замер, оглушённый. Это выстрел в десятку, наповал! Стоит «мой» оппа, как соляной столб. С интересом осматриваю его. С одной стороны, потом захожу с другой. Машу рукой перед лицом. О, есть контакт. Глаза полыхнули нехорошим огнём.

– Он-г-р-х-х… он лапал тебя за колени?!

Даже захрипел бедный.

– Было как-то раз. Он вообще ведёт себя фамильярно. Девчонки то и дело жалуются. То по коленке кого-то погладит, то по заднице похлопает.

Делаем несколько шагов молча.

– Я ему голову оторву, – мрачно заявляет ЧжуВон, – или что-нибудь другое.

Останавливаюсь. Внимательно смотрю в его глаза, которые чуть пригасли, но продолжают нехорошо светиться. Хм-м, кажется, перестарался. Прямо корейский Отелло, блин… надо тушить пожар. А то потом проблем не оберёшься.

– Ты… Ничего… Ему… Не сделаешь, – с расстановкой говорю, чтобы лучше дошло. «Отелло» молчит. Продолжаю объяснять.

– У меня нет доказательств. Никто не видел, как он свою лапку мне на колено клал…

– Вы что, наедине были? – глаза опять полыхнули.

– Почему наедине? Нет. В машине ехали, водитель был…

– Значит, водитель видел. Можно его найти…

– Никого ты не найдёшь. Это в Японии было. И может видел, а может нет. Водители обычно на дорогу смотрят.

Оппа замолчал опять.

– Если устроишь мордобой, сильно меня подставишь. ЮСон сделает невинное личико и будет выглядеть жертвой. Ты тоже будешь выглядеть жертвой, потому что тебя спровоцировали. А кто спровоцировал? Низко и гнусно. Я спровоцировала, подло оклеветав добропорядочного респектабельного бизнесмена. У нас в Корее всегда так.

– Помнишь того айдола, которого ты за грудки хватал? Тебя сделали виноватым? Нет. Тех двух подвыпивших обормотов, устроивших мне растягушечки? Нет. Я во всём оказалась виноватой. На меня потом посыпались тонны хейта, не на тебя.

– И что ты предлагаешь?

О, наконец-то! Аж вздыхаю с облегчением. Можно начинать конструктивный диалог.

– Проснулся? – это я для начала ласково так интересуюсь, – Мы уже давным-давно начали это обсуждать. Я ухожу из агентства. И надо сделать это с наименьшими потерями. Ты до сих пор против?

Молчит пацак. Только смотрит хмуро. Смотри-смотри, я ведь добавить могу. Только теперь опасаюсь. А так и просится с языка: «Давай подождём. А то ведь за сиськи и задницу ещё не хватал». Но молчит пацак. Не хочет признаваться, что кругом не прав. И настаивать не может. Тяжела ты мужская доля. Женская тоже, как выясняется, не сахар, но мужской мир это нечто. Кажется, зря я это сделал. А куда деваться? Пусть знает, куда меня толкает.

– Как ты там говорил? В бизнесе так нельзя, всегда надо принимать взвешенное решение… вроде так, да? А как самого чуть коснулось, сразу готов ломать и крушить?

– Я не обладал всей полнотой информации, – выдаёт перл ЧжуВон. Смотрю на него с уважением. Выкрутился. Ладно уж, глупый корейский мальчик, не буду загонять тебя в угол.

– Ты и теперь не обладаешь, – нейтрально замечаю я, – Он, например, всё время удивляется моей якобы «жадности». Зачем тебе, говорит, деньги, когда у тебя, ах, какой жених? По его мнению, мои песни должно оплачивать не агентство, которое на этом деньги делает, а твоя семья.

– А ещё он, по требованию акционеров, хочет урезать нашу долю от выступлений. Кардинально урезать. От заграничных выступлений нам положено семьдесят процентов. Он считает, что это возмутительно много.